Текст книги "Реальные короли. Рейд"

– Вот где находится Паялпан. Простите за маленький урок географии, но прежде чем мы приступим к реализации проекта, вам необходимо осознать все трудности нашего положения. Кроме этого, я буду вынужден посвятить вас в основные вопросы политики. А это – абсолютное доверие. Именно необходимость доверить чужакам наши секреты заставляет меня быть подозрительным.

Махор пренебрежительно помахал Таргону рукой, забыли, мол, все уже в прошлом. Я примостился справа от троицы гостей и видел каждый их жест, а также изменения цветов их сущностей. Сейчас все были светлы и чисты от любопытства. Властитель продолжал:

– Овиум – гигантская сфера, из основания которой растет Великое Древо. Диаметр локации – полторы тысячи километров, высота Иггдрасиля – более семисот. От центрального ствола отходят ветви с мини–планетами. Перечисляю их сверху вниз: Желток – цивилизация людей; Оплот – эльфийская культура; Сияние – ледяной шар магов; Подземелье и Болото – пустыня и озерный край, антагонисты и соперники; Инферно – действующий огнедышащий вулкан, приют небелковых рас; Подземелье – наш мир, аналог лунной поверхности; Сумерки и Мрак – гигантский Некрополис и его планета–спутник. Ниже идут корни Древа, где обитают нейтральные племена.

Гравитационные стержни внутри Иггдрасиля создают необходимое тяготение, плазмоиды – «светляки» отвечают за смену суточных циклов. Времена года в Овиуме регулируются системой внутреннего подогрева. Вогнутая поверхность сферы, как вы уже убедились, тоже заселена. Здесь перемешаны все культуры, но они находятся вне юрисдикции Иггдрасиля. Отношения со Стволом – свободное предпринимательство. Миры Древа обзавелись на сфере многочисленными торговыми представительствами или факториями. Пешего сообщения нет – слишком далеко, поэтому товары транспортируют по воздуху. Расстояние до Ствола порядка трехсот километров, но площадки отдыха в облаках позволяют торговым караванам отдыхать во время рейсов.

Теперь немного политики. Я думаю – вы осведомлены о тех проблемах, что были у нас более трех лет назад. Овиум оказался под угрозой захвата горсткой религиозных фанатиков, просочившейся в локацию через точки входа. Иерарх Джорней обратился за помощью к Нижегородской Торговой Олигархии. Два эмиссара, присланные оттуда, смогли положить конец засилью чужеземцев и вернуть народам Овиума контроль над собственным миром. Один из наших спасителей – ярл Браги возвратился на Родину, второй – Пий Контур стал регентом Желтка. С той поры оба входа в локацию находятся под охраной. Северный путь защищает свободный клан Ногайларов, с этими кочевниками вы уже успели познакомиться, западный проход посменно перекрывается отрядами цивилизаций Иггдрасиля.

Пий Контур, получив власть над самой развитой и сильной мини–планетой Овиума, почти сразу повел политику воссоединения культур Ствола под своим началом. Мы, Лорды Подземелья, восприняли его попытки централизации власти, как детскую наивность, и просчитались. Регент Желтка взял в жены эльфийскую принцессу из Оплота и тем самым превратил извечных нейтралов в своих союзников. Малик Мордред, монарх Сияния – его старый товарищ по освободительной войне против духовных пастырей, тут же примкнул к движению Контура. Верховный цапель Болота Тазар промолчал, потому что обязан Пию своей короной. Холодный герцог Вокиал из Некрополиса сохранил традиционный нейтралитет, но негласно поддержал Желток в его имперских амбициях. Покрытой раскаленными пустынями Цитадели, этим варварам, оказалось вообще глубоко наплевать на процессы слияния культур. Для них главное – лишь бы периодически осуществлять взаимные набеги с Болотом. Подземелье осталось одно с желанием сохранить обособленность и независимость. Как только наш монарх Азмоэл обозначил свою позицию, планета Инферно – исконный враг Подземелья, встала под знамена Контура. Вот тогда у нас начались настоящие проблемы. Регент Желтка не стал объявлять открытую войну, поскольку является рабом своей репутации гуманиста и ученого. Этот питомец иезуитов придумал кое – что похлеще. Он устроил нам изоляцию, полную блокаду с изматывающей тактикой постоянных пограничных инцидентов, чем принудил нас окончательно закрыть свои рубежи. Мир Подземелья стал изгоем. Расплата последовала немедленно. Нас единодушно признали агрессивной державой. И это с практически оборонительной доктриной! У Скалистого серпантина, Ветви Древа и единственной дороги с нашей планеты на Центральный ствол высадился корпус королевских грифонов, усиленный штурмовой группой обсидиановых горгулий Сияния. Все фактории на поверхности сферы оказались отрезанными. Воздушные площадки взяли под охрану Карающие Ангелы Желтка и Болотные виверны. Эльфийские стрелки на пегасах перебили все наши караваны. Из всех торговых постов на данный момент уцелели лишь мы – Паялпан.

– Погоди, друг, ты же обмолвился, что войны нет, – не понял Махор.

Лорд Таргон грозно качнул рогатой головой:

– Войны нет, потому что мы не реагируем на их провокации. И нам, минотаврам, такая позорная тактика совсем не по душе. Но на то есть серьезная причина.

– А вы пробовали договориться с Пием Контуром? – поинтересовался Горгот. – Я слышал об этом муже. Он вроде бы никогда не славился кровожадностью.

– Желток выдвигает неприемлемые условия, – угрюмо ответил владыка фактории. – Если их принять, то Подземелье из независимого государства превратится в автономию. Ни одной планете Иггдрасиля не навязывали ничего подобного. Для него свободолюбивые минотавры – словно бельмо в глазу. А мы не хотим ни с кем объединяться. Они вольны жить, как угодно, но Лорды нашего мира не потерпят, чтобы им диктовал условия какой–то бывший архивариус из Олигархии.

– Вот так ситуация, – крякнул Махор. – А Контур, зуб даю, решил, что вы точите топоры для большой драки. Дурь какая–то. Неужели нельзя нормально разрулить вопрос? Да, в конце–то концов, назначили бы решайлу какого–нибудь! Или воззвали бы к Иерарху своему! Ладно, в Баркиде «главный по тарелочкам» давно отчалил на Верхние пастбища, а тертые нижегородцы своего сами ухлопали. Но в Овиуме Иерарх жив и здоров. Чего не обратились к старому хрычу – пусть обмуслякает проблему.

Таргон в отрицающем жесте разрубил воздух огромной ладонью:

– Джорнея никто не видел с момента свержения власти духовников. Контур распускает слухи, что Иерарх покинул локацию и отправился путешествовать. К тому же наши недруги метят в иное разрешение конфликта. Монарх Подземелья находится на смертном одре, а единственный наследник застрял в Паялпане, – гости переглянулись и с удивлением воззрились на молодого господина. – Да–да, лорд Дилморон – отпрыск правящей династии, именно он должен прийти на смену Королю Азмоэлу. Если с ним что–то случится, Подземелье надолго погрязнет в разорительной борьбе за престол и престанет представлять угрозу экспансивным планам Контура. Дело в том, что мы, минотавры, очень независимы и крайне неохотно признаем чью–либо власть. Род Азмоэла правит нашим миром с момента его возникновения. Любые перемены будут сопряжены с недовольством тех или других кланов. Над мини–планетой повиснет угроза длительной междоусобной резни.

Мое присутствие, как обычно, быстро перестают замечать. А я сидел и ловил каждое слово. Хозяин фактории не слукавил. Нет. Скорее, кое о чем умолчал. Минотавры, высшая раса Подземелья – создания крайне воинственные. Гордые, свято почитающие свои корни, но свирепые и безжалостные к прочим народам. Скалистый серпантин, тракт, ведущий с Центрального Ствола в наш мирок, любые путники, у кого сохранились зачатки здравого смысла, предпочитают обходить стороной. Патрули Подземелья не церемонятся со странниками или бродягами. Малейшее подозрение – и добро пожаловать в рабство. Временное или бессрочное. Повод может быть любой. Например, вполне достаточно предположения о причастности незнакомца к разбойным нападениям на большой дороге. Тюрьмы у нас всегда переполнены. Каторжники добывают руду и драгоценности, занимаются ремеслами, обслуживают вельмож. Особенно ценятся женщины–иностранки. У короля Азмоэла гарем из сотни наложниц, собранных по всему Овиуму. Такая оголтелая внешняя политика, как я догадываюсь, мало радует наших соседей по Древу, а претендующего на общее главенство регента Желтка – в особенности. Но это не мешает Таргону говорить про оборонительную доктрину. Только у людей есть такое замечательное свойство – жонглировать словами, и, не дрогнув, врать прямо в лица собеседникам.

– Раздоры, борьба наследников за власть, – задумчиво произнес Махор и подчеркнуто невинно осведомился. – А насколько высоко в списке претендентов на трон стоит род Таргонов?

Силуэт хозяина фактории вспыхнул огнем праведного негодования.

– Таргоны – солдаты и прирожденные бойцы! Не политики. Издревле мы ходим в чинах командиров Подземелья и не более того. Честность и бескорыстие нашего клана вошла в легенды! Мы – родня королевскому роду и никогда не поднимали против него оружие. Ваше предположение оскорбительно! Я скорее погибну, чем дам вражескому мечу коснуться рогов моего кузена!

– Где правды нет, там чести нет, – с уважением полусказал–полуспросил Горгот.

– Да не пузырься ты, бравый вояка. Я тебя просто подкалываю, – рассмеялся Махор. – Насколько мне стало понятно, сейчас основной геморрой состоит в том, чтобы доставить наследника престола на альму–матер. Верно? Остальные пупок надорвут, лишь бы пустить Дилморону юшку. Вот так ситуация! А при чем тут Доктор Франк с его умениями?

– Изначально запрос был такой: «Необходимо решение проблемы в области магической Биомеханики. Планета Подземелье готова оплатить услуги специалиста самого высшего уровня», – напомнил Горгот. – В детали проекта вы отказались нас посвящать, дескать – во всем надлежит разобраться на месте.

Я обратил внимание, что прославленный ученый пока никак не участвует в беседе. Он всю лекцию Таргона сосредоточенно копался в салатах, да неспешно дегустировал красное вино, ясно давая понять, что дипломатические игры его не касаются.

Таргон переглянулся с принцем. Вот и наступила минута, когда нужно открывать все карты.

– Паялпан – лакомое место для фактории. Почти идеальный подъезд, возможность круговой обороны, неограниченное пространство для товарных складов. Многие точили на него зубы, но Подземелье взяло кратер по праву сильной руки. И едва мы начали его обустраивать…, – Лорд минотавр запнулся, подбирая слова. – В общем – почти сразу стало ясно, что мы – не первые владельцы вулкана. Весь Паялпан оказался изрыт подземными ходами, словно термитник. Нам не привыкать бить шурфы и прокладывать коридоры. В том, как тут была выполнена работа, мы увидели почерк талантливого мастера. Умного, острожного, предусмотрительного.

– А самого владельца, как на грех, вы дома не застали? – с недоверием в голосе спросил Махор.

– Да, – подтвердил Таргон. – Но кратер не выглядел брошенным. Скорее – законсервированным.

– И что, у вас нет никаких наметок–с на предмет того, кто был прежним владельцем вулкана? – подал голос штабс– капитан.

Я отметил, что доктор Франк при этом повороте разговора, навострил уши и больше не выглядит отстраненным мечтателем.

– Есть. Мы уверены, что вся инфраструктура Паялпана – дело рук Иерарха Джорнея. Кратер мог служить ему тайной резиденцией. Ах, сколько магических самовзводных капканов мы обезвредили в его тоннелях! Их уровень был на грани наших способностей.

Махор язвительно хмыкнул:

– Вы здесь в ловушке? Так или нет? А почему в эту благоустроенную западню вас не могли завести недруги? С кем вы там враждуете… Желток или Инферно, к примеру.

Дилморон успокаивающе поднял ладонь:

– Это исключено по причине, о которой вам сообщит мой кузен, если только вы позволите ему продолжить.

Махор в притворном смущении замахал руками:

– Молчу, молчу, сам понял, что ерунду спорол.

Подбородок у доктора Франка почти касался груди, голова была наклонена в сторону Таргона. Такую позу я обычно принимаю, когда боюсь пропустить хотя бы один звук из того, что вокруг происходит. Хозяин фактории небрежным движением погасил модель сферы. Изображение Овиума исчезло с тихим шипением, а на его месте возникла знакомая картинка железного монстра. То был чертеж нашей несбывшейся надежды на избавление. Махор присвистнул, механик всем телом подался вперед.

– Не буду скрывать, что в тайниках Паялпана мы отыскали немало сокровищ, – признался Таргон. – Уникальные артефакты, руническое оружие, магические усилители, легендарные доспехи героев и прочие диковинки, которые хитрый Иерарх припрятал в его недрах. Их стоимость и редкость безусловно указывала на Джорнея.

Вспышка любопытства озарила фигуру Горгота при упоминании о драгоценностях. Странно, что лишь штабс–капитан оказался подвержен извинительной человеческой алчности, а остальных людей больше взволновало изображение стального ковчега.

– Но самой ценной из наших находок стал сей манускрипт. Вы видите перед собой схему огромного самодвижущегося механизма.

– Гусеничная машина Беста, – прошептал пораженный Горгот. – Натуральный танк! Только с заячьими ушами.

– Скорее «БРДМ» для деда Мазая, – поправил его Махор. – Вон сколько бойниц! Скажите, э–э–э, как вас там, ваше лордовство, а чего он у вас такой загадочно–ушастый?

– На этот вопрос может ответить только сам Иерарх, – пожал плечами Таргон. – Верования многих нелюдей Овиума густо замешаны на анимизме. Может быть, дизайн ковчега отвечает их преданиям? Не знаю. Но, в любом случае – только Джорнею по силам воплотить в магической локации такое чудо. Ни Желток, ни Инферно, ни кто–либо другой из их союзников даже помыслить не могут ни о чем подобном. Вот вам и ответ, насчет бывшего владельца Паялпана.

– Погодите! – нетерпеливо прервал владыку фактории Франк. – Пока я вижу перед собой только чертеж и не более того. Это может быть фантазия, шутка, в конце концов…

– Шутка? – переспросил его Дилморон. – Поскольку через несколько минут вы увидите ковчег в натуральную величину, стоящим в Главном ангаре, то вряд ли – это просто шутка.

– Что я слышу! – изумился Франк. – Вы, минотавры, по этим бумагам, сумели построить реальный образец?

Его желтая аура засеребрилась паутиной удивления. Таргон взял ответное слово:

– Все верно. Подземелье – мир воинов, а не зодчих. Нам повезло, мы сумели… завербовать… группу гномов, – владыка запнулся на слове «завербовать». – Жители Оплота славятся талантами своих мастеровых. Они руководили плавкой металла и сборкой деталей ковчега, или как мы его стали называть – Зайца. Ремесленники смогли сочленить узлы, строго по чертежам они разместили гнезда магических усилителей и артефактов. Теперь дело за вами, уважаемый мастер. Железного монстра нужно привести в движение. Зачем нам этот стальной механизм, думаю, вопросов не возникает. Мы без проблем продавим блокаду, сил хватит, но не сможем оторваться от преследования. И нас перещелкают на переходах, как перепелов. Нужно укрытие, способное защитить ядро экспедиции и главное – наследника трона, – хозяин фактории отмахнулся от протестующего жеста Дилморона. – Вот основное предназначение Зайца.

Не имея возможности сдержать эмоции, Горгот вскочил со стула:

– Простите–с, что перебиваю вас, сударь, но я должен немедленно убедиться в правильности своего понимания сего замысла. Итак–с, вы планируете прорваться сквозь ряды осаждающих на стальном лопоухом ковчеге, который мы с Франком поставим на колеса. С силами неприятеля на плечах вы намереваетесь проследовать более четырехсот километров по поверхности сферы, форсировать крупную водную преграду на своем пути и дальше прогуляться через вражеские блокпосты мимо Сумеречной Ветви Некрополиса до серпантина Подземелья, после чего воссоединиться с соотечественниками. Так все задумано, милостивый государь? Извините, но это право какая–то… не знаю … сказка! Совершеннейшее безумие без малейших шансов на успех!

– Да, приятель, зверушка ваша смотрится грозно, но одно дело сразиться на ней в открытом бою и совсем другое трястись внутри, вместо ливера, по холмам и буеракам, – расхохотался Махор. – Какие вы романтики, однако!

Таргон стал совсем черным от гнева. Дилморон поднялся со своего места, подошел к кузену и легонько положил ему руку на плечо. И длань принца будто втянула в себя смоляные сгустки ярости хозяина фактории.

– Вы правы, Махор, в этом деле нам не обойтись без военной хитрости. Будет два ковчега, два Железных зайца. Первый уведет за собой врагов, отвлечет их основные силы и продержится какое– то время. Второй, истинный, выйдет на сутки позже. Окольными дорогами он направится к корням Иггдрасиля. Я вижу, что вы внимательно ознакомились с географией Овиума, уважаемый Горгот. Нас с центральным Стволом и впрямь разделяет полноводная река. Иерарх дал ей свое имя. И ничему больше в Овиуме. Но даже у полноводного Джорнея есть броды во всю его ширину. Мы найдем их и, не замочив ног, пересечем величайшую водную артерию локации.

– А как быть с самим Иггдрасилем? Подземелье – вторая планета снизу. Ближе ее к корням Древа находится Некрополис. Вам придется прорываться через его пограничные заставы, – не унимался знаток овиумской географии.

– Холодный герцог Вокиал – человек принципов. Как и все некроманты. Он пропустит нас вверх по Стволу и не станет чинить препятствий. Навстречу Зайцу будет выслан гвардейский корпус «Золотой Минотавр», состоящий из одних рыцарей и их слуг. Они сметут грифонов Желтка и горгулий Сияния. Встретят нас и сопроводят к Скалистому серпантину – Ветви Подземелья.

– И у вас достанет командиров, чтобы реализовать этот смелый план? – уточнил штабс–капитан.

Я готов был поклясться, что на его уродливом орочьем лице сейчас играла неуместная лукавая улыбка.

Владетельный лорд Таргон гордо выпрямился:

– Я сам возглавлю передовой отряд.

– А что с движителями? – вновь проснулся Франк. – Чертеж был подробный, иначе бы вы не преуспели. Наверняка там присутствовал силовой агрегат. Как получилось, что он не работает? Впрочем, я все пойму, когда сам ознакомлюсь с бумагами Иерарха.

– К сожалению, этого не получится. В наших силах предоставить вам только копии чертежа, – вздохнул Дилморон.

– Не доверяете, – усмехнулся Махор.

– Мы сейчас не можем позволить себе такой роскоши, как недоверие. Чертеж самоуничтожился, едва только мы заложили второй ковчег.

Над Залом Чаши повисло молчание, которое спустя несколько тягостных секунд нарушил голос магистра механики:

– Все ясно. Какое досадное легкомыслие! – неприязненно проскрипел доктор Франк. – Это был не чертеж, а свитковый магический рецепт. Вы нарушили технологию – он аннигилировался. Теперь у вас на руках большое количество металлолома. Один плюс один в волшебстве дает что угодно, только не два. Особо одаренные колдуны даже ухитряются себя на ноль помножить. Теперь понятно, почему вы темнили насчет задачи. Какой идиот возьмется за такое?

– Вы готовы отказаться, даже не взглянув на объект? – пророкотал Таргон.

– А кто–нибудь в этой комнате хотя бы представляет природу волшебных свитков? – желчно переспросил Франк. – Это эпические заклинания вне Школ магии, вне ее классов. Тем более что за ним стоит не обычный чародей, а сам Иерарх локации. Бесполезно! Разве что…, – ученый всем телом повернулся к ассистенту.

Штабс – капитан Горгот, похоже, с полувзгляда внял мысли патрона и сдержанно кивнул:

– Давайте попробуем.

– Что? Что это значит? – в голосе Дилморона вспыхнула надежда.

Ему ответил столетний орк, мастер наделять мертвые предметы частичкой жизни:

– Мы не можем использовать рецепт Джорнея. Но мы можем применить собственные знания и умения.

Сорвиголова – Махор потер руки в радостном предвкушении:

– Выше нос, бродяги. Не скучать и больше жизни. Мои башковитые приятели придумают, как завести ваши громадины. А теперь поднимем бокалы за здоровье наследника королевского рода. И дай Бог ему скушать ту индейку, что будет копаться на могилах завистников Подземелья!

По мне – так слегка мрачновато, но баркидец сумел развеять пелену скепсиса. Все заулыбались и потянулись друг к другу кубками.

Книги – моя страсть. Я заболел ими еще на Иггдрасиле. Помню как меня, совсем зеленого, еще с молочными костяными спицами, оторвали от родного табора и отдали в дворцовую свиту. Сначала я прислуживал в оружейной – чистил снаряжение, проверял заточку клинков, доглядывал за магическими болванками. Потом освободилось место в ремонтной мастерской. Мой троюродный дядя что – то напутал с усилителями, в результате чего щит Лорда Клегана начал не притягивать стрелы, а наоборот – отталкивать их. Благородный минотавр после соревнования лучников самую малость стал походить на полинявшего дикобраза, и я получил место родственника. Сразу, после короткой тризны по случаю его кончины. В соседнем цехе, где тачали для повелителей охотничьи сапоги, трудилась целая артель полуросликов. За что их захомутали в рабство мне было не ведомо, но грамотеев среди этого добродушного народца – каждый второй. Кроме обуви, веселые бородачи варили пиво, да целый коридор засеяли табачной травой. Я сумел раздобыть для ихнего бригадира зелье плодородия, а тот, в благодарность изготовил мне первый азбучный трафарет. Так началось мое погружение в мир бумажной мудрости. Я, как последний выжига, торговался с гремлинами из библиотеки за каждую рукопись. Потом доплачивал за обмены, соскребая вместе те денежные крохи, что мне тогда перепадали. Как– то на меня, сгибающегося под тяжестью нескольких фолиантов, наткнулся в коридоре оружейной юный принц. О Дилмороне в то время ходили нелестные слухи – ветрен, охоч до красоток, оранжерею предпочитает стрельбищу, общество алхимиков – дружеской пирушке. После того, как наследник престола вдосталь нахохотался над моей нелепой фигурой, он расспросил меня немного, а я отвечал ему знаками. Закончилось тем, что молодой повеса забрал смешного троглодита с собой. С тех пор я служу принцу. Сначала на Древе, потом тут – в Паялпане. Был и ключником, и грумом и даже личным камердинером. Но слепота всегда помеха для лакея, поэтому меня через некоторое время сослали обратно на склад. Это произошло уже в кратере. Потом случился налет эльфов, многих побили, вот тогда–то Дилморон и вспомнил, что у него в свите есть грамотный зеленокожий. Меня повысили. Одолжил мне владыка, нечего сказать. Раньше все подтрунивали над маленьким Гонзо, а теперь – ненавидят. Если бы я мог объяснить остальным, что быть рядом с людьми – вовсе не привилегия, а страшная опасность. Герои обожают подвиги и свершения. Они любят похваляться смелостью перед дамами и друг перед другом. Как правило, в этом момент кто–то из маленького народа гибнет от их мечей. Чаще просто так, но иногда они оправдывают себя какими – то мудреными словами об оскорблении или поруганной чести. Бредни. Да кто, скажите мне на милость, станет с ними связываться по собственной воле? Дикий зверь или нелюдь убивает только по трем причинам: из–за еды, из–за самки, из–за опасности. И только люди убивают походя, по своей жестокой человеческой природе. В Овиуме нет существа, которое не страшилось бы ужасных двуногих. Думаю, что и в далекой Реальности, тоже никто не рискует заступать им дорогу. Если там, конечно, кто–то вообще остался, кроме человеков, иначе зачем они сюда повадились? Наверняка по зову своей ненасытной жажды крови.

Все мысли я черпаю из книг. Иногда постигаю их сам, с помощью трафаретов, но в основном пользуюсь услугами гнома – чтеца. Рукописи мудрецов – мои собеседники, подсказчики и ответчики. Срок моей жизни можно измерять прослушанными и прочтенными книгами. Сколько времени минуло с тех пор, когда я начал читать? Пять циклов на Древе, да без малого год тут, в Паялпане. До многого я дошел своим умом, но кое–что до сих пор скрыто от меня в тумане неведения. Например, слово «патриотизм», часто слышимое мной от Таргона. Вот жаль, нельзя остановить Владетельного минотавра и по–хорошему расспросить его: что это за понятие такое таинственное? «Патриотизм». Получается, что так называется любовь к Родине. А Родина – это место, где ты живешь. Хорошее выходит слово, а для человеков и вовсе святое. Только смысл от меня почему – то ускользает. «Патриотизм» – слово– призрак. Когда вокруг все в порядке, нужды в нем никакой. Оно возникает лишь в тот момент, когда сильным мира сего необходимо помочь своим рабам сделать правильный выбор. Есть не самую лучшую пищу или работать больше, чем трудятся «юниты» соседа. Бедолаги интересуются – за что им такое счастье? И тогда в ход идет волшебное слово «патриотизм».

Вот у нас, троглодитов, не так. Есть род, племя. Мы сообща добываем еду, обороняемся от врагов. У нас никто не говорит о «патриотизме», потому что жить вместе для нас нормально и естественно. Одиночкой быть плохо. Тебя непременно кто – нибудь, да сожрет. А табором легче защищать свою землю, самок и детенышей. Случались лишения, голод. Но никогда никому не приходилось ничего объяснять – все и так было понятно. Видимо, «патриотизм» применяется только в тех случаях, когда до соплеменников не доходит – по каким причинам они терпят нужду. Ну, не очевидны для них эти мотивы, кроме тех о которых принято говорить шепотом или вообще молчать. Тогда вожди начинают творить волшебство со словом «патриотизм». Либо они сами, либо те, кто вещает за них.

Сегодня у меня совсем мало времени на чтение и размышления. Мы успели с моим гномом–декламатором одолеть лишь несколько страниц моего любимого фолианта – толкового словаря, как меня снова призвали на службу. Властители решили познакомить гостей с нашими железными зверями.

Всей компании пришлось миновать два поста охраны по пути к Главному Ангару. Ни одного демона или троглодита. Только матерые минотавры. Личная гвардия Таргона, прошедшая с ним не один десяток жарких кровопролитных схваток. Я не мог видеть горящих огнем глаз и иссеченных шрамами морд, я не знал сколько, обрубленных неприятельскими мечами рогов высится над их низкими лбами. Но я осязал неистовое пламя их сущностей – глубокое, наполненное жестоким презрением к смерти, доступное лишь ветеранам.

Мастер–сержант Хобтобот, зверюга необъятной ширины, без видимых усилий провернул шипастое колесо блока. Ворота разъехались, и мы вступили в нашу техническую святыню.

Сорок моих шагов от маленького хвостика до сплющенного носа. Лапы сложены спереди. Обе преобразуются в массивные гидравлические ножницы, способные разрезать густые заросли или вспарывать болотную тину. Уши – пара чехлов, скрывающих гигантские пневматические топоры, перерубающие в несколько ударов полувековой ствол. Особое дело – колесные траки, или как их именует Дилморон – подвеска. Десять штук, через равномерные промежутки по всему телу. Они сменные. Обычные гладкие предназначены для леса или поля, широкие, повышенной проходимости, похожие на мельничные жернова – для песка и зыбких почв и длинно лопастные, больше напоминающие ходули – для болот и неглубоких ручьев.

Где–то в подбрюшье зверя были до нужды припрятаны ремкомплекты и запасные колеса. В спину и черный нос грызуна встроены лебедки. Их канаты – настоящее произведение искусства. По мне, так они могут поднять замок, а не то, что нашу механическую животину из трясины выволочь. Все тело машины усеяли тысячи клепок, отчего казалось, что шкура Зайца покрыта пупырышками. Люк на боку, с внутренними петлями. Более двадцати стрелковых бойниц по обе стороны. В голове, как положено оборудована командирская рубка. Вместо усов – полукружья двух баллист–дублеттеров. У Зайца три палубы. Нижняя – технический отсек и кубрики для команды. Средняя – склады, арсенал, пассажирские каюты. И наверху стрелковая палуба, она же – столовая и кают–компания, в зависимости от обстоятельств.

Поодаль стояла еще одна стальная тушка, только чуть поприземистей. Мы их так и зовем – Заяц и Зайчиха. Номер первый – основной, и номер второй – имитирующий. Два металлических чучела. Пара рукотворных идолищ человеческой мысли и глупости одновременно. Нет, ну дернул же нас нечистый ифрит за ногу создавать второй образец! Как будто они живые и тут же примутся размножаться. «Отвлекающий маневр, военная хитрость»! Ага. Где теперь рецепт? Тю–тю! Остались только неуклюжие рисованные копии. И движок не работает. Прав Франк, магический патент не был рассчитан на серийное производство. Теперь – пожалуйста, морщите лбы, как эту недвижимость завести. Эх, да что там… Сколько уже передумано на эту тему!

Гостей словно накрыло заклятием Ледяного столба. Через минутную паузу первым «отмерз» Махор:

– Ни фига себе, магическая локация! Вот это хорь, я понимаю! Бронепоезд без рельсов!

Полусонный механик преобразился. Он подбежал к Зайцу, ощупал и даже обнюхал его поверхность, постучал в люк, заглянул под днище. Повернулся к Таргону:

– Мы договорились только об одной задаче. За вторую придется доплачивать.

Хозяин фактории фыркнул:

– А я все ждал, когда вы это скажете! Разумеется, ваш гонорар будет увеличен пропорциональным образом.

– И сложность возросла.

– Учтем тридцати процентной надбавкой.

– Гонзо, обеспечь гостей всем необходимым, – приказал мне Дилморон. – Маэстро, наш каптенармус слеп и не может общаться, но его толковость не знает границ.

– Я должен внимательно изучить оставшиеся у вас бумаги, провести осмотр изнутри и назначить список ингредиентов, – Франк потер маленькие ладошки и сварливо добавил. – А вы подсовываете слепого слугу.

– Не гони порожняк, маэстро. Пусть парень незрячий. Но он руководил проектом, и результат его работы перед нами,– вступился за меня Махор.

– Вы не понимаете! Ладно – пусть немой. Но мне важно, чтобы он видел то же самое, что вижу я. Иначе, какое у нас будет взаимопонимание?

– Уважаемый доктор, – увещевательно начал Дилморон. – Вы недооцениваете Гонзо. Он знает грамоту и практически не ошибается, когда выполняет наши распоряжения.

– Угу. Сравнили лакейскую расторопность с работой в конструкторском бюро. Милейший принц, я не намерен каждый раз перепроверять его действия. А значит – не смогу отвечать за конечный результат.

– Что же делать, – Дилморон беспомощно повернулся к кузену.

А я стоял, насупившись от обиды. Доктору Франку, конечно, невдомек – каково это, быть начальником для подчиненных, которые тебя и в мильрейс не ставят. С вечно занесенным над головой топором Таргоной расправы. Неожиданно именно хозяин фактории пришел мне на помощь:

– Плох ли он или хорош, но понятливей помощника вам в Паялпане не найти. Я, как комендант фактории, говорю это с уверенностью. Либо берите Гонзо в подручные, либо командуйте процессом сами. В любом случае вы отвечаете за результат. Мы перевели на ваш счет в Реальности немалый аванс и готовы сделать второй транш. Вы желаете расторгнуть сделку?