Текст книги "Волшебный дар"

Глава 9

– Мне это дело не нравится, Лавиния.

– Да, вижу, что вы меня не одобряете, сэр. Собственно говоря, вы выразили свое отношение достаточно ясно. Только что не грубили бедному Говарду.

Лавиния вплыла в маленький кабинет и уселась за стол. По каким-то непонятным причинам ей куда легче было обсуждать неприятные темы с Тобиасом, если их разделяла широкая столешница красного дерева.

Она отказывалась признаться себе самой, что временами побаивается его, но нельзя было не заметить, что Тобиас был вполне способен проявить столь неукротимую силу воли и способность убеждать, что любому благоразумному человеку не мешало бы держаться настороже. А вот здесь, в своем кабинете, восседая за большим письменным столом, она берет бразды правления в свои руки. Почти всегда.

– Буду откровенен. – Опираясь на каминную полку, он опустился на корточки. – Я не доверяю Хадсону.

Лавиния наблюдала, как он разводит огонь, стараясь оберегать ногу. Похоже, рана его по-прежнему беспокоит, даже в хорошую погоду. Она уже открыла рот, чтобы осведомиться, как он себя чувствует, но тут же опомнилась. Он не поблагодарит ее за участие, особенно сейчас, в таком настроении.

Положив руки на стол, она с горечью заметила:

– Ты позволил своей нелюбви к гипнотизерам повлиять на мнение о Говарде. Как все-таки вы узко мыслите, сэр!

Тобиас не поднял головы.

– Хадсон не сказал нам всей правды.

Лавиния красноречиво закатила глаза в молчаливой молитве. Но помощи с небес не дождалась.

– Да, да! – бросила она, не скрывая нетерпения. – Я уже слышала, что, по твоему профессиональному мнению, клиент всегда лжет, но не понимаю, зачем применять эту смехотворную и ничем не подтвержденную теорию к Говарду! Несчастный, измученный человек, единственное желание которого – найти убийцу жены.

– А вот я как раз так не считаю.

Лавиния потрясенно уставилась на него.

– О чем это ты? Разумеется, он жаждет разыскать и наказать злодея!

– А мне так не кажется. Хадсон, вероятнее всего, желает заполучить пропавший браслет.

Лавинии вначале показалось, что она не так расслышала.

– Прошу прощения?! Ты хочешь сказать, что не веришь, будто Говард пытается разоблачить убийцу Селесты?!

– Нисколько не сомневаюсь, что ему не терпится выведать имя ее любовника, – прокряхтел Тобиас, налегая на доску и поднимаясь. – Ибо Хадсон уверен, что браслет именно у него.

– Тобиас, ты мелешь вздор. Любовник и есть убийца.

– Не обязательно.

Он подошел к окну и стал разглядывать крошечный садик.

– По моему профессиональному мнению, вполне возможно, что доктор Говард Хадсон и есть та личность, которая задушила Селесту.

Лавиния была так поражена уверенностью, звучавшей в его голосе, что не сразу обрела дар речи.

– Вы рехнулись, сэр? – с трудом выговорила она наконец.

– Понятно, что ты считаешь его старым другом семьи. Но отрешись на минуту от своих личных чувств и выслушай другое изложение событий.

– Чье именно?

– Мое, – обронил Тобиас, не оборачиваясь. – Представь себе такое: Хадсон узнает, что его молодая и крайне привлекательная жена изменяет ему с другим мужчиной. Он не может ни есть, ни спать, пока не узнает его имя. Однажды вечером он заявляет, что отправляется на демонстрацию опытов, проводимую другим гипнотизером, но уходит с нее пораньше, чтобы вернуться домой и выследить, куда идет жена. Находит Селесту на складе, одну, предположительно в ожидании любовника, и в ярости уличает ее в адюльтере. Между ними разгорается ужасная ссора, и он, вне себя от гнева, душит ее собственным галстуком.

Лавиния глубоко вздохнула.

– А любовник?

Тобиас пожал плечами:

– Возможно, явился на место в самый разгар взаимных обвинений, понял, что вот-вот будет разоблачен, и бежит, прежде чем Хадсон успевает его увидеть. Или вообще не приходил.

– Но зачем Хадсону убивать Селесту? Ведь он ее любил!

– Мы оба знаем, что любовь может молниеносно превратиться в ненависть, особенно в тигеле, подогретом пламенем бешенства и оскорбленного самолюбия.

Она попыталась было возразить, но, вспомнив некоторые подробности последнего дела, осеклась.

В наступившей тишине громко тикали напольные часы.

– Я понимаю твою тревогу, – кивнула она наконец. – И хотя ни за что не поверю, будто Говард убил Селесту, ясно, что профессиональный сыщик, незнакомый с ним, может рассматривать такую возможность.

– А я вполне проникся твоим желанием доказать, что Хадсон искренен и чистосердечен. И знаю, как много для тебя значит новая встреча с ним. Ведь что ни говори, а именно его твои родители считали другом. Он делит с тобой воспоминания о счастливых, беспечных временах. Напоминает о тех днях, когда ты была не так одинока.

Лавиния неохотно признала его правоту. Она так обрадовалась Говарду именно потому, что он был единственной связью с прошлым. Его присутствие словно возвращало полузабытое тепло и спокойную надежность того безмятежного существования в кругу семьи, которым она наслаждалась при жизни родителей. Тогда будущее казалось ясным и розовым, а на небе не было ни малейшего облачка.

– Я, разумеется, была рада снова видеть Говарда после стольких лет, – согласилась она. – Но не думаю, что удовольствие от встречи со старым другом настолько меня ослепило, что я за деревьями леса не вижу. Я знаю Говарда куда лучше, чем ты. Он никогда не отличался вспыльчивостью и не был человеком сильных страстей. Наоборот, неизменно старался держать себя в руках. Он по натуре скорее ученый, книжный червь, закопавшийся в своих исследованиях. Никогда не замечала в нем ни малейшей склонности к насилию.

– Ты встречалась с ним исключительно в родительском доме. По моему опыту, люди в подобных обстоятельствах стараются безупречно себя вести, – заметил Тобиас, по-прежнему не сводя глаз с маленького сада. – Откуда тебе знать его тайные мысли? В конце концов, ты ему не жена, да и она вряд ли могла проникнуть в его душу.

– Что же, логично, – немного подумав, кивнула Лавиния.

Он наконец оглянулся, и она увидела насмешливо вскинутые брови.

– Вы поражаете меня, мадам. Не ожидал, что вы так легко согласитесь с моим мнением.

– Я этого вовсе не сказала. Наоборот, считаю его совершенно неверным. Просто теперь поняла, почему ты считаешь именно так, а не иначе. Но довольно ходить вокруг да около! Предпочитаешь не помогать мне в этом расследовании, Тобиас?

– Ад и проклятие! – прошипел он, поворачиваясь так молниеносно, что она отпрянула. – Я откажусь от этого расследования только в одном случае: если ты тоже не захочешь его проводить. Насколько я понимаю, надежды на это нет.

– Никакой.

Он двумя шагами перекрыл разделявшее их пространство и оперся своими ручищами на стопки бумаг, громоздившиеся на столе.

– Лавиния, давай выясним все до конца. Я не собираюсь оставлять тебя одну в таком деле, где речь идет об убийстве.

– Извини, но вряд ли у тебя есть право определять, за какое дело мне можно браться, а за какое нет.

– Черт возьми, если ты воображаешь, что я позволю тебе рисковать головой…

– С меня хватит! – крикнула Лавиния, вскакивая с кресла. – Я не желаю мириться с твоими претензиями и вечным стремлением отдавать приказы! А с того злополучного дела в музее восковых фигур ты стал положительно несносен! Постоянно стараешься взять верх, и должна сказать, что это не самое привлекательное достоинство в мужчине!

– Но я вовсе не стараюсь взять верх, – процедил он сквозь зубы.

– Ну да, сплошное смирение! Позволь тебе сказать, что подобное поведение стало для тебя настолько естественным, что ты даже не замечаешь, как в очередной раз пробуешь меня согнуть!

– Скорее стараюсь немного прояснить ситуацию и внести в нее немного здравого смысла.

– Ты пытаешься мной командовать, и мне это не нравится. Послушайте меня внимательно, сэр, – велела она, подавшись вперед, так что их лица оказались на одном уровне. – Либо в этом деле мы равные партнеры, либо я расследую его сама. Выбор за вами.

– Ты, вне всякого сомнения, самая упертая, своевольная и упрямая женщина из всех, которых я когда-либо встречал.

– А вы, сэр, донельзя высокомерны, спесивы и к тому же настоящий диктатор!

Они долго и злобно таращились друг на друга через темно-красное пространство стола.

– Дьявол и все присные его! – прошипел Тобиас, резко выпрямившись. В глазах его все еще бурлило раздражение. – Ты не оставляешь мне выхода. Я не допущу, чтобы ты подвергала себя опасности, в одиночку гоняясь за убийцей!

Лавиния едва успела скрыть облегченный вздох. Неприятная правда заключалась в том, что у нее был весьма ограниченный опыт расследования убийств. Всего один случай: вряд ли достаточно, чтобы приобрести репутацию опытного сыщика. Ей еще многому предстоит учиться, и Тобиас – единственный, кто смог бы наставить ее во всех тонкостях.

– Значит, решено, – кивнула она. – Мы снова будем партнерами.

– Да.

– Превосходно.

Лавиния села.

– Думаю, прежде всего нужно составить план. Твое любимое занятие, кажется?

Тобиас не шевельнулся.

– Совершенно верно. Хотелось бы только иметь план, который позволял бы лучше тебя понять.

Лавиния ответила спокойной улыбкой.

– Да что ты? А ведь совсем недавно ты считал меня истинным средоточием женских добродетелей, образцом для подражания, которому Эмелин не мешало бы во всем следовать.

– Понять не могу, что заставило меня нести такую чушь. Должно быть, временное помрачение рассудка, – признался Тобиас, рассеянно запустив пальцы в волосы. – Я обнаружил, что в твоем присутствии это случается довольно часто.

Лавиния предпочла проигнорировать укол.

– Насчет нашего плана, сэр. Я считаю, что к этой загадке нужно подходить с нескольких сторон.

Тобиас задумчиво потер подбородок.

– Ты права. Нужно заняться этой вещицей. Попытаться обнаружить личность владельца, у которого она была украдена.

– У меня есть некоторый опыт в торговле антиквариатом. Я знакома с людьми, которые этим живут. Слухи о краже столь необычного предмета, как Голубая Медуза, наверняка уже разлетелись по всему Лондону. Почему бы мне не начать работу в этом направлении?

– Прекрасно. Объезди все легальные лавочки и антикваров. Я же займусь подпольными, – решил Тобиас. – Улыбчивый Джек имеет немало связей в преступном мире. Он уж точно знает таинственную особу, называющую себя мистером Найтингейлом. Я попрошу его устроить нам встречу.

Лавиния посчитала, что настал самый подходящий момент заговорить о вопросе, мучившем ее уже несколько дней. Она деликатно откашлялась.

– Теперь, когда ты сам затронул тему своих знакомств с преступниками, должна сказать, что было бы совсем неплохо познакомить меня с Улыбчивым Джеком.

– Ни за что! Никто в здравом рассудке не поведет леди в «Грифон».

Лавиния напомнила себе, что ожидала сопротивления.

– Я могла бы пойти туда переодетой, как и вы, сэр.

– И кем же ты переоденешься? – осведомился Тобиас, кривя губы в мрачной улыбке. – Трактирной подавальщицей?

– Почему бы нет?

– Ни в коем случае!

Тобиас, перестав улыбаться, зловеще прищурил глаза.

– Я ни за что не познакомлю тебя с Улыбчивым Джеком.

– Но когда-нибудь мне могут понадобиться его связи. Только подумай, как будет удобно, если мы оба сможем с ним связаться! Вдруг у тебя в нужный момент окажутся другие дела – тогда я сумею тебя заменить.

– Не трать зря силы, Лавиния. Никаких знакомств.

Должно быть, он заметил, как она открыла рот, чтобы продолжить спор, потому что повелительно поднял руку:

– Предлагаю вернуться к делу. Если ты действительно намерена взяться за расследование, сейчас не время для оживленных дискуссий.

– Вы пытаетесь сменить тему, сэр.

– Не пытаюсь, а меняю, мадам.

Как ни неприятно признаваться в этом, но Тобиас прав. У них нет времени ссориться.

Лавиния неохотно отступила и облокотилась на стол, подперев руками подбородок.

– Помощь нам не помешала бы, – размышляла она вслух. – Не хотелось бы казаться настойчивой, но я чувствую себя обязанной указать, что это дело дает нам идеальную возможность показать нашим возможным ученикам, какова суть их будущей работы.

Тобиас на мгновение замер и встретился с ней глазами. Оба молчали, но Лавиния почему-то была уверена, что точно знает, о чем он думает. Глубочайшее чувство ответственности по отношению к молодым людям, оставленным на их попечение, присуще им обоим.

Она сухо улыбнулась.

– Ты не более стремишься наставлять Энтони в своей профессии, чем я – вводить Эмелин в бизнес, не так ли?

– Энн не хотела бы такой карьеры для мальчика, – вздохнул Тобиас.

– Но ведь не ей принимать решение, верно? – мягко спросила она. – Все зависит от Энтони.

– То же самое можно сказать о тебе и Эмелин. Она сама должна выбирать путь, которым пойдет по жизни.

– Знаю. Просто я хотела дать малышке ту жизнь, о которой мечтали ее родители. Они, естественно, хотели видеть ее замужем за хорошим, надежным человеком. – Лавиния нахмурилась. – Хотя, должна признать, встреча с Оскаром Пеллингом стала печальным напоминанием о том, что замужество – не всегда безопасное прибежище для женщины.

Тобиас молча спокойно смотрел на нее. Под его упорным взглядом ей отчего-то стало неуютно.

– Что же, значит, наши надежды не оправдаются. Дети пойдут своей дорогой, – заявила Лавиния, решительно уселась и, отодвинув листок бумаги, на котором делала наброски объявления, потянулась за пером.

– Пожалуйста, садитесь, сэр. Неплохо бы составить наш план, не так ли?

– Возможно, – кивнул он, устраиваясь напротив. – Значит, установить личность владельца браслета и узнать побольше о Селесте Хадсон.

Лавиния задумчиво постучала кончиком пера о чернильницу.

– Можно задать несколько вопросов Говарду.

– Не обижайся, Лавиния, но я не уверен, что мы можем полагаться на его ответы.

– Намекаешь, что он солжет? Но зачем это ему?

– Если, как ты считаешь, убийство не его рук дело, значит, все это время он был настолько слеп, что не разглядел истинную природу жены.

– В этом ты, пожалуй, прав, но не он первый, не он последний, не так ли? – усмехнулась она.

– Так, – буркнул Тобиас. – Сомневаюсь, что большинство мужчин из высшего общества знают своих жен намного лучше. И наоборот.

– В таком случае каким образом ты предлагаешь узнать прошлое Селесты?

Тобиас нехотя улыбнулся.

– Поступлю именно так, как ты советовала в тех случаях, когда кому-то требуется выбрать компетентного гипнотизера. Потребую ее рекомендации.

– Какие рекомендации?

Она припомнила позавчерашний разговор на улице.

– Ты имеешь в виду тех джентльменов из Бата, о которых упоминала Селеста? Лорда Ганнинга и лорда Нортхемптона?

– Именно.

– Ты с ними знаком?

– Нет, но Крекенберн наверняка их знает. Если же и нет, знаком с кем-то из их друзей.

– Кстати, ты несколько раз упоминал о лорде Крекенберне. Похоже, он весьма тебе полезен.

– Да. Знает практически всех, кто вращается в обществе, и достаточно многих из тех, кто стремится туда попасть.

– Неплохо бы представить меня ему, – с нестерпимо сладкой улыбкой заметила Лавиния. – Надеюсь, ты не станешь возражать? Как ты только сейчас указал, он джентльмен.

– Не стану, но этому вряд ли бывать, – покачал головой Тобиас.

Лавиния мгновенно перестала улыбаться.

– После смерти своей жены Крекенберн почти не покидает клуба и именно поэтому имеет возможность так много для меня делать. Все слухи и сплетни доходят до него раньше других.

– Но когда-нибудь он должен возвращаться домой! – фыркнула Лавиния.

– Что-то не заметил.

– Но, Тобиас, человек не может жить в клубе.

– Может, если пожелает. Клуб – это второй дом джентльмена.

– Но…

Тобиас многозначительно глянул на часы.

– По-моему, у нас не так много времени, чтобы отвлекаться на посторонние рассуждения.

Лавиния сжала кулаки, хотя понимала, что Тобиас прав. Поэтому она неохотно приступила к делу.

– Прекрасно, сэр. Если вам угодно грубить, я ничего не могу поделать.

– Разумеется, я предпочитаю казаться грубияном. В этом у меня настоящий талант.

Он вытянул шею и принялся рассеянно разглядывать бумаги, отодвинутые Лавинией в сторону. Вдруг лицо его вытянулось.

– Что это? – удивился он. – «Секретные и эксклюзивные услуги для знатных особ, желающих провести частное расследование».

– Хм-м… О да, кажется, я упоминала, что намереваюсь поместить в газете объявление с предложением своих услуг. Вот и составляю список наиболее броских слов и выражений из других объявлений.

Она потянулась за листком, который изучал Тобиас.

– Кстати, то, что напечатано в сегодняшней газете, просто бросается в глаза! Нужно записать, пока я не забыла.

Она принялась писать. Тобиас неодобрительно покачал головой.

– По-моему, я достаточно ясно дал понять, что не рекомендую помещать объявление в газетах. Этим ты привлечешь нежелательных клиентов. В нашей работе лучше полагаться на устные рекомендации.

– Ты, если хочешь, можешь вести свои дела в прежней, старомодной манере, но я собираюсь попробовать более современный способ привлечения заказчиков. Нужно же что-то делать, в конце концов!

Тобиас наклонил голову, чтобы прочитать очередную строку.

«Конфиденциально! Новые надежные устройства для джентльменов, готовых рискнуть».

Лавиния, довольно улыбаясь, изучала написанное.

– Звучит весьма заманчиво, особенно «джентльмены, готовые рискнуть». В этом есть нечто интригующее, не так ли?

– Весьма.

– Я, естественно, не желаю намекать на то, что мои услуги предназначены исключительно для джентльменов.

– Естественно.

– Я хочу включить в круг клиентов не только мужчин, но и женщин. Думаю заменить слово «джентльмены» на «особы». Или нет? – Она чуть помедлила, пораженная новой мыслью. – Как это звучит? «Личные и конфиденциальные услуги, предлагаемые леди и джентльменам, готовым рискнуть»?

С другого конца стола не донеслось ни звука. Лавиния резко вскинула голову. Уголок губ Тобиаса подозрительно подергивался. Этот признак ей был хорошо знаком. Не слишком добрый признак.

– Итак? – допытывалась она. – Что ты об этом думаешь?

– Могу почти гарантировать, что любое объявление, подобное тому, что ты сегодня прочитала, приведет к тебе множество чрезвычайно интересных клиентов, – пообещал Тобиас.

– Значит, ты видел объявление?

– Видел. Мало того, очень внимательно прочел.

– Это только доказывает, что его составлял человек талантливый, – заявила Лавиния и, поколебавшись, нерешительно добавила: – Хотя должна признать, что, несмотря на необычный оборот фразы, я затрудняюсь определить точную природу тех устройств, которые предлагаются для продажи. А ты?

– Видишь ли, Лавиния, это реклама кондомов.

Глава 10

В начале третьего того же дня Лавиния вошла в антикварную лавку. За ней следовала Эмелин, так и бурлившая энтузиазмом и волнением новичка на первом задании.

Эдмунд Тредлоу, неопрятный коротышка, в мятых панталонах и дурно завязанном галстуке, не знавшем крахмала, сметавший пыль со статуи похотливо скалившегося Пана, оторвался от своего занятия и уставился на них сквозь очки в проволочной оправе.

– Миссис Лейк! Мисс Эмелин! Как приятно снова видеть вас!

Он отложил метелку и, поспешив к посетительницам, нагнулся над рукой Лавинии. Когда он выпрямился, та увидела в его глазах знакомый блеск. По прошлому опыту она знала, что это выражение вовсе не означало восхищения ее персоной или хотя бы неприкрытого вожделения. Тредлоу волновали мысли о возможном торге.

– Добрый день, мистер Тредлоу, – приветствовала Лавиния, отнимая руку. – Мы с Эмелин решили перемолвиться с вами словечком, если, разумеется, у вас есть время.

– Значит, у вас есть еще какая-то вещь на продажу? Должен признаться, что, несмотря на все сомнения, я сумел получить неплохую цену за Аполлона, принесенного вами несколько недель назад. Коллекционер, которого мне удалось заинтересовать статуэткой, остался чрезвычайно доволен качеством.

– К счастью, мне пока нет необходимости продавать те превосходные вещи, которые мы привезли из Италии, – учтиво ответила Лавиния. – Но я была бы крайне благодарна, если вы смогли бы дать мне совет истинного профессионала.

Тредлоу насторожился.

– А что именно вы хотите знать?

Выступившая вперед Эмелин одарила его ослепительной улыбкой.

– Тетя не раз твердила мне, что она не знает другого антиквара во всем Лондоне, который, подобно вам, так тонко чувствует запросы покупателей.

Лицо Тредлоу приобрело странный кирпичный оттенок. Лавиния перепугалась было, вообразив, что его хватил удар, но вдруг поняла, что он краснеет! Она изумленно уставилась на антиквара, не в силах оторвать взгляд от поразительного зрелища.

– Я… я в этом деле уже много лет, – пролепетал Тредлоу, – и тешу себя мыслью, что немного в нем разбираюсь.

– О, это очевидно!

Эмелин с выражением неподдельного восхищения оглядела лавку.

– Какие прекрасные вещи тут у вас собраны, сэр! Клянусь, ни в одной лавке не видела ничего прелестнее вашей коллекции греческих ваз!

– У Тредлоу – только самое лучшее, – глупо улыбаясь, сообщил антиквар. – Нужно же оправдывать свою репутацию.

Лавиния подумала, что у него вид человека, которого только сейчас посетила сирена. Тредлоу зачарован волшебным пением.

Эмелин кокетливо похлопала глазками:

– Жаль, что у меня сейчас нет времени осмотреть весь ваш магазин. Вы, надеюсь, не откажетесь научить меня разбираться в антиквариате?

– Как только захотите, мисс Эмелин, – закивал он, потирая руки. – Буду весьма польщен стать вашим наставником. Кстати, о греческих вазах: должен сказать, что у меня выбор весьма велик, а сюжеты рисунков совершенно необычны. Я предлагаю их только истинным ценителям. Возможно, вы назначите день своего приезда? Я с удовольствием расскажу о каждой.

Терпение Лавинии лопнуло. Она видела кое-какие вазы, которые Тредлоу держал в огромной захламленной кладовой в глубине лавки, и считала, что сюжеты совершенно не подходят для глаз молодых незамужних леди.

Пришлось громко откашляться.

– Насчет моего вопроса, мистер Тредлоу.

Но он уже не слышал ее. Все его внимание занимала Эмелин.

– Но моя тетушка действительно нуждается в вашей профессиональной консультации, сэр, – улыбнулась девушка. – Я буду крайне благодарна, если вам удастся ей помочь.

– Что? Ах да!

Тредлоу немного опомнился, сумел наконец оторвать взгляд от Эмелин и неохотно обратился к Лавинии:

– Чем могу помочь, миссис Лейк?

– Как вы, наверное, слышали, сэр, я иногда провожу специальные расследования для некоторых особ из высшего света.

В глазах Тредлоу растаяли последние остатки мечтательного выражения, сменившись крайним неодобрением. И этот человек минуту назад сгорал от вожделения!

– Кажется, вы упоминали, что пытаетесь заработать на жизнь этим весьма странным способом.

– Тетя взяла меня в помощницы, – призналась Эмелин. – И учит тонкостям своего дела.

Это Тредлоу явно не понравилось.

– Совершенно неприличное занятие для юной леди, – забеспокоился он.

– Куда более приличное, чем предложение показать коллекцию греческих ваз, – отрезала Лавиния. – Итак, может, перейдем к делу?

Пышные усы взволнованно дрогнули.

– Предполагаю, что если вы здесь по делу, то и готовы платить за мои советы?

– Конечно. Если они окажутся полезными, – пояснила Лавиния.

Тредлоу принялся раскачиваться на каблуках.

– Разумеется, разумеется. Итак, что вам угодно узнать?

– У нас есть причины верить, что несколько дней назад был украден древний браслет римской работы. Очевидно, эту вещь нашли здесь, в Англии, а не привезли из Италии. Золотой, украшенный узором из мельчайших дырочек, с необычным голубым камнем – камеей с головой Медузы. Чуть ниже шеи в камень врезана крохотная палочка. Вы ничего не слышали о воровстве?

Взъерошенные усы Тредлоу снова подпрыгнули: очевидно, их хозяин сгорал от любопытства.

– Вы имеете в виду Голубую Медузу? – почти выкрикнул он.

– Да, вы тоже о ней знаете?

– Слыхал, – уклончиво пробормотал Тредлоу, в глазах которого появился жадный блеск. – Но понятия не имел, что браслет украден. Вы в этом уверены?

– Почти.

– Голубая Медуза… – медленно, словно про себя повторил Тредлоу. – Украдена. Интересно. Весть об этом непременно распространится, и скоро.

Новый тон не понравился Лавинии еще больше того, каким антиквар разговаривал с Эмелин.

– Мистер Тредлоу, нам хотелось бы знать имя владельца браслета.

Антиквар снова прищурился.

– Могу я предположить, что вы проводите расследование не по его поручению, поскольку даже не знаете, как его зовут?

– Действительно не знаю. Меня и племянницу наняла другая заинтересованная сторона.

– Понятно. Что же, если он действительно украден, можно предположить, что грабитель станет искать эксперта, разбирающегося в антиквариате. Такого, который мог бы справедливо оценить вещь и, возможно, помочь продать, тихо и без лишнего шума.

Внезапная тревога охватила Лавинию. Переглянувшись с Эмелин, она увидела, что и та мгновенно поняла, чем грозит им это новое препятствие.

– Советую, сэр, – обратилась она к антиквару, – ни в коем случае не связываться с вором. Он уже совершил одно убийство и, вне всякого сомнения, не задумается пойти на второе.

– Убийство? – ахнул Тредлоу, поспешно отступая. – Вы не ошибаетесь?

– Он прикончил женщину, для того чтобы заставить молчать.

– Боже, боже, какой кошмар! – воскликнул Тредлоу и с надеждой добавил: – Но… вы не считаете, что это мог быть несчастный случай?

– Вряд ли. Он задушил ее галстуком.

– Понятно, – вздохнул Тредлоу. – Что за несчастье! И очень вредит бизнесу.

– Только не моему, – возразила Лавиния. – Так как же звали владельца браслета? Вам, кажется, известно его имя. Может, сообщите?

– Не раньше чем мы обсудим мое вознаграждение.

Лавиния припомнила тоскливые слова Говарда: «Деньги не препятствие»…

– Сколько же вы хотите за столь незначительные сведения, которые я, несомненно, смогу получить в любом месте и без особого труда?

Тредлоу, похоже, оправился от переживаний и приготовился стоять насмерть. Он обожал торговаться: второе любимое занятие после коллекционирования греческих ваз с эротическими рисунками. Но, к счастью, у Лавинии тоже был некоторый опыт в подобного рода вещах, накопленный во время вынужденного пребывания в Риме. Там она многому научилась.

– По-моему, Медузой владеет лорд Бэнкс, – выпалил Тредлоу, когда они ударили по рукам. – Я знаю это только потому, что года полтора назад браслет оказался в лавке Прендергаста. У того хватило ума посоветоваться со мной о цене. Как вам известно, он чрезвычайно невежествен во всем, что касается британско-римских древностей.

– Понятно, – безучастно кивнула Лавиния, хорошо осведомленная о долгом соперничестве между Прендергастом и Тредлоу.

– Позже я увиделся с Прендергастом и спросил, что сталось с браслетом. Он упомянул, что продал его Бэнксу. Я был, мягко говоря, удивлен. Одно время Бэнкс славился коллекцией антиквариата, но распродал лучшие вещи несколько лет назад, после смерти жены. Не знаю, зачем ему понадобилась Голубая Медуза. Но он ее получил.

– Интересно, почему же он никому не сообщил о пропаже? – недоумевала Эмелин.

Тредлоу презрительно фыркнул.

– Его милость уже довольно стар. Одной ногой в могиле. Говорят, у него слабое сердце, а за последние месяцы он вообще впал в детство. Возможно, и не помнит, что ел на завтрак, не говоря уже о браслете. Сомневаюсь, что он вообще знает о краже.

– Да, этим, пожалуй, объясняется полное неведение властей, – задумчиво заметила Лавиния, постукивая по полу носком шеврового полусапожка. – Лучшей жертвы, чем та, которая даже не сознает потери, просто не придумать.

– Но все же кто-то в его доме должен спохватиться, – резонно заметила Эмелин.

Тредлоу пожал плечами.

– Насколько мне известно, из родни у него всего одна племянница… кажется, ее зовут миссис Раштон. Она переехала к Бэнксу несколько месяцев назад, когда узнала, что тот лежит на смертном одре. Наверное, не ожидала, что он так долго протянет.

Холодок возбуждения пополз по спине Лавинии. Тобиас всегда говорил, что чересчур нетерпеливые наследники первыми попадают под подозрение.

– Значит, этой миссис Раштон и должно достаться состояние Бэнкса?

– Так мне сказали.

– А она тоже коллекционер? – допытывалась Лавиния, пытаясь не выказать все возрастающего волнения.

– Если бы дама серьезно интересовалась антиквариатом, – проворчал Тредлоу, – я бы к этому времени уже увидел ее в своей лавке. Но поскольку мы до сих пор не знакомы, могу с уверенностью сказать, что она не собирательница и понятия не имеет о ценности таких вещей, как Голубая Медуза. И не удивлюсь, если она понятия не имеет о краже браслета.

– Однако в преступном мире уже ходят слухи о похищенной драгоценности, – возразила Эмелин.

Но Тредлоу только отмахнулся.

– Возможно, распущенные самим вором, пытающимся привлечь покупателей.

– Вы, случайно, не знаете адреса Бэнкса? – тут же спросила Лавиния.

– Его милость живет в старом, обветшалом особняке на Эджмер-сквер.

– Спасибо, мистер Тредлоу, – поблагодарила Лавиния, завязывая ленты капора и направляясь к двери. – Вы очень мне помогли. Пойдем, Эмелин, нам пора.

Тредлоу поспешил за ними и вежливо придержал дверь, но, видя, что законно заработанные деньги ускользают, отвесил низкий поклон и выжидающе уставился на Лавинию.

– Когда ожидать моего вознаграждения, миссис Лейк?

– Не волнуйтесь, – заверила та, весело помахав затянутой в перчатку ручкой. – Все получите, как только клиент со мной расплатится.

– Но послушайте…

Лавиния, не дав ему договорить, в мгновение ока очутилась на улице. Эмелин, наградив его очередной улыбкой, выпорхнула следом на крыльцо. Дверь за ними захлопнулась.

Оказавшись на улице, Эмелин немедленно приступила к допросу:

– Я заметила, как блеснули твои глаза, когда Тредлоу упомянул миссис Раштон, племянницу Бэнкса. Это выражение мне знакомо! О чем ты думала?

– Мне пришло в голову, что, как племянница старика, миссис Раштон могла быть каким-то боком замешана в этом деле. Либо была сообщницей вора…

– Мне это кажется маловероятным. Все равно браслет достался бы ей после смерти Бэнкса вместе с остальным состоянием.

– …либо она такая же жертва, как сам Бэнкс. Ты права: она наследница. И его потери – это ее потери.

– И это означает…

– Что она такой же потенциальный клиент для Лейк и Марча.

Эмелин восхищенно взглянула на нее.

– Тетя Лавиния! Какая блестящая идея! Вполне возможно, что ты только сейчас нашла еще одного заказчика!

– Вполне, – подтвердила Лавиния, пытаясь казаться скромной. Два клиента означали удвоенное вознаграждение.

– Мистер Марч будет очень доволен, – кивнула Эмелин.

– Интересно посмотреть, оценит ли он по достоинству мои успехи, – хмуро пробормотала Лавиния. – Последнее время он ведет себя так, словно я его рабыня.

– Рабыня?

– Вот именно!

Лавиния остановилась, ожидая, пока мимо проедет фермерская телега.

– Я бы даже сказала, что у него замашки диктатора. Вечно указывает мне, что я должна и чего не должна делать. Даже набрался наглости заявить, что мне не следует помещать объявление в газету.