Текст книги "Разрушительная ненависть"
Автор книги: Ана Хуан
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава 8
Джош
Работая на «Скорой», я повидал немало всякого безумного дерьма, и последняя неделя не стала исключением.
Мужчина, чья машина врезалась в забор, доставленный в больницу вместе с пронзившим его столбом? Было. (Теперь он находился в отделении интенсивной терапии, но шансы на выживание были.)
Пациент, который снял всю одежду и бегал по отделению голым, пока его наконец не поймали две медсестры? Было.
У кого-то застрял в прямой кишке огурец? Было.
Полное безумие, но именно поэтому я предпочел скорую помощь хирургии, на которой настаивал мой отец. Он хотел хвастаться, что его сын – кардиохирург, но я выбрал хаос. Волнение, когда каждый день приходишь на работу и не знаешь, какие задачи ждут впереди. Оно держало в тонусе, хотя я вполне мог бы обойтись без извлечения овощей из отверстий других людей.
– Отдохни немного, – сказала Клара, когда я закончил очередную изнурительную ночную смену. – Ты похож на зомби.
– Вранье. Я всегда выгляжу идеально. Правда, Люси? – Я подмигнул Люси, еще одной медсестре. Та согласно захихикала, а Клара закатила глаза: – Увидимся завтра. Постарайтесь не скучать по мне слишком сильно.
Уходя, я постучал костяшками пальцев по стойке.
– Не будем, – пообещала Клара. А Люси прощебетала:
– Постараемся!
К горлу подступил смех, но когда я вышел на улицу, он затих, подавленный глубоким истощением. Однако вместо того, чтобы отправиться домой и наконец поспать, я свернул налево, к северной части больничного кампуса, где располагалась клиника «Легал Хэлз Эльянс».
Перед сменой я где-то потерял зарядку, и теперь на телефоне осталось лишь восемь процентов батареи – единственной надеждой стал запасной зарядный блок, который я хранил в клинике.
Когда я подошел к зданию, на крохотной парковке стояла только машина Барбс. Большая часть персонала не появлялась до половины девятого, но она открывала и закрывала офис, поэтому работала дольше.
– Привет, красотка, – пошутил я, заходя в приемную.
– Привет, красавчик, – подмигнула она.
Когда я работал здесь волонтером во времена студенчества, Барбс снабжала меня домашней выпечкой и мудрыми советами – например, когда жизнь подкидывает тебе лимоны, приготовь лимонад и тусуйся с тем, кому жизнь дала водку. Она стала одной из причин, почему я продолжал заниматься волонтерством, несмотря на безумный график. С годами персонал клиники стал для меня второй семьей, и хотя мне хватало времени заходить туда лишь пару раз в неделю, они меня очень поддерживали.
– Не ожидала увидеть тебя сегодня. – Барбс убрала ручку за ухо. – Маленькая птичка напела мне, что ты только вернулся с ночной смены.
Я не стал выяснять, откуда она знает. Барбс была самым осведомленным человеком в больнице. И порой узнавала что-то о людях раньше, чем они сами.
– Поверь, скоро я пойду домой и свалюсь. – Я провел рукой по лицу, пытаясь удержать глаза открытыми. – Мне просто нужно взять зарядку.
Я работал здесь волонтером так долго, что у меня появился собственный стол. Основную часть времени я помогал в бесплатной клинике для незастрахованных пациентов, но также давал консультации по различным юридическим вопросам, требовавшим медицинского заключения.
– Но сначала поздоровайся с нашей новой сотрудницей. – Барбс кивнула на кухонную дверь. – Она тебе понравится. Такая дерзкая.
Я поднял брови:
– Уже новая сотрудница?
В последнее время «Легал Хэлз Эльянс» тонула в работе. Лиза, директор по юридическим вопросам, подумывала нанять временного помощника, пока не закончится аврал, но я не ожидал, что это произойдет так быстро.
– Ага. Третий год обучения на юридическом в Тайере. – Глаза Барбс сверкнули, и я сразу насторожился. – Умная девушка. И красивая, правда, немного нетерпеливая. Она начинала в понедельник, и я обнаружила ее снаружи за пятнадцать минут до открытия клиники.
– Поздравляю, ты только что описала половину девушек в Тайере. – Большинство студентов университета отличались завидным рвением. – Даже не думай, – добавил я, когда Барбс открыла рот. – Я не завожу служебных романов.
Несмотря на репутацию ловеласа, я никогда не встречался с коллегами, даже если работал в качестве волонтера.
Барбс поморщилась от разочарования. Она мнила себя больничной свахой и пыталась пристроить меня уже много лет.
– Кроме того, если бы я и стал встречаться с кем-то из клиники, то только с тобой, – поддразнил я.
Она хмурилась еще несколько секунд, но потом улыбнулась:
– Ты ужасный лжец.
– Лжец? – Я схватился за сердце. – Никогда.
Она покачала головой:
– Иди. Используй свое обаяние в другом месте. Ты для меня слишком молод. И возвращайся, когда увидишь ее, – крикнула она вслед и засмеялась, когда я бросил через плечо раздраженный взгляд.
Я взял со стола зарядку и положил в карман. Затем, поддавшись любопытству, направился на кухню знакомиться с новой сотрудницей. Мне хотелось посмотреть, из-за чего столько шума.
Я толкнул дверь, изогнув губы в приветственной… Какого. Хрена.
Моя улыбка исчезла быстрее конфеты на детском празднике.
Потому что посреди кухни, попивая кофе из моей любимой кружки и изучая стопку бумаг, сидела не кто иная, как Джулс Эмброуз.
У меня подскочило давление.
Нет. Черт подери, нет. Наверное, я уснул после смены и оказался в кошмаре – Джулс никак не могла быть новой сотрудницей. Вселенная не столь жестока.
Она глянула в сторону открывшейся двери, и ее побледневшее лицо доставило бы мне массу удовольствия, не будь я столь же ошеломлен.
– Какого черта ты здесь делаешь?
Наши голоса слились в диссонирующую мелодию: ее тон высокий от напряжения, мой – низкий от ужаса. У меня на подбородке дернулся мускул.
– Я здесь работаю. – Я отпустил дверную ручку и сложил руки на груди. – Каковы твои оправдания?
– Я здесь работаю. Ты работаешь в «Скорой помощи», – Джулс выгнула бровь. – Вижу, ты уже впадаешь в маразм. Так бывает, когда весь ограниченный ресурс мозга уходит на поддержание базовых нужд.
Проклятье. У меня нет на это времени. Я пришел за зарядкой, а теперь ввязался в спор с дьяволицей, хотя хочу только одного – поспать.
Но слишком поздно. Пути назад нет – иначе она будет тыкать мне в лицо последним словом до скончания времен.
– Не проецируй, это невежливо. Если твои умственные способности ниже среднего, не стоит думать, что так у всех. – У нее дернулся глаз, и я ухмыльнулся: – А насчет клиники, я работаю здесь волонтером еще со времен учебы в медшколе.
Перевод: это моя территория. Я занял ее первый.
Звучит по-детски? Возможно. Но я мало где чувствовал себя по-настоящему дома. Клиника была одним из таких мест, а присутствие Джулс разбивало этот мир вдребезги.
– Еще не поздно уйти. – Я прислонился к стене, глядя ей в глаза с молчаливым вызовом. – Ты прекрасно проведешь свободное время в любом другом месте. Уверен, ты найдешь бедолагу, готового помочь тебе заполнить пробелы в расписании и развеять скуку.
– Могу сказать то же самое и о тебе. – Джулс отхлебнула кофе из моей чертовой кружки. – Или девушки перестали вестись на твою чушь? Если только ты не используешь для поиска подруг волонтерство – в таком случае ты просто жалок.
Я за три шага подскочил к ней и так сильно хлопнул ладонями по столу, что задребезжали маркеры, лежавшие рядом с бумагами. Я наклонился вперед, пока между нашими лицами не осталось лишь нескольких сантиметров.
– Проваливай.
Слово вибрировало между нами, напряженное и яростное. Во взгляде Джулс мелькнул вызов.
– Нет, – медленно отчеканила она, подняв мое давление на новый уровень.
Костяшки пальцев впились в твердую древесину – я надавил кулаками на стол. Сердце колотилось так сильно, что ритм эхом отдавался в голове, словно насмехаясь.
Я не знал, почему это меня так беспокоило. Теперь здесь работает Джулс. Ну и что? Я нечасто бываю в клинике и при желании могу вообще с ней не разговаривать. К тому же она тут временно. И уйдет через несколько месяцев.
Но от одной мысли, что она здесь, в моем убежище, пьет из моей кружки, смеется с моими друзьями и наполняет своим присутствием каждую молекулу воздуха, мне стало чертовски трудно дышать.
Один. Два. Три. Я заставлял легкие вдыхать кислород с каждым счетом.
В нескольких метрах гудел холодильник, равнодушный к развернувшейся битве. Тем временем стрелки часов приближались к полуночи, напоминая, что мне давно пора уходить.
Душ. Кровать. Блаженный сон.
Они манили меня, но я оставался здесь, лицом к лицу с Джулс, не желая поднимать белый флаг в нашей молчаливой войне.
Даже находясь так близко, я не мог разглядеть на ее кремовой коже ни единого изъяна. Но мог пересчитать ресницы, обрамляющие карие глаза, и заметить крошечную родинку над верхней губой.
Тот факт, что я обратил на все это внимание, рассердил меня еще сильнее.
– Я думал, тебя интересует корпоративное право. Большие деньги. Престиж. – Каждый слог звучал холодно и так колко, что мог ужалить. – Возможно, эта клиника не столь роскошна, как «Сильвер энд Клейн», но мы здесь занимаемся важным делом. Это не игровая площадка, где можно бить баклуши, пока не перейдешь в «высшую лигу».
Это был удар ниже пояса. Я знал, уже когда говорил.
Видимо, Джулс искала подработку, чтобы продержаться до сдачи экзамена, и в этом не было ничего плохого.
Но раздражение – из-за отца, из-за Алекса, из-за грызущего грудь чувства пустоты, терзавшего по ночам чаще, чем я хотел признавать, – превратило меня в какого-то незнакомого человека, и этот человек мне не слишком нравился. Обычно мне удавалось притворяться беззаботным парнем, которым я был в школе, но рядом с Джулс почему-то никогда не получалось долго удерживать эту маску.
Возможно, потому что я позволял ей видеть во мне все самое худшее. Равнодушие к мнению окружающих дарит определенную свободу.
– Как же тебе нравится видеть во мне все самое худшее. – Если мой голос был ледяным, то голос Джулс – огненным, и он спалил острые края моего раздражения, оставив пепел стыда.
– Думаешь, я буду заявляться сюда каждую неделю, заполнять несколько бумаг и изображать работу лишь потому, что я временный сотрудник? Придурок, у меня новости: если я за что-то берусь, я делаю это хорошо. Не важно, в крупной ли это юридической фирме, некоммерческой организации или чертовом киоске с лимонадом в конце улицы. Если ты врач, это еще не значит, что ты лучше меня, а если я хочу зарабатывать много денег, это еще не значит, что я дьявол. Так что засунь свое ханжество себе в задницу, Джош Чен, с меня довольно.
В комнате воцарилась тишина – не считая частого дыхания Джулс. Ее хладнокровие испарилось, сменившись покрасневшими щеками и горящим взглядом, но сейчас ее гнев не доставил мне удовольствия.
Я открыл рот, желая что-нибудь сказать, но был слишком ошеломлен, чтобы сформулировать подходящий ответ.
За прошедшие годы мы с Джулс обменялись бессчетным количеством колкостей. Она всегда старалась изо всех сил, но случившееся сейчас… Не знай я ее получше, мог бы поклясться, что ей действительно больно.
Грудь пронзила раскаленная кочерга стыда.
Я выпрямился и провел рукой по лицу, задаваясь вопросом, когда моя жизнь так чертовски усложнилась. Я скучал по временам, когда мы с Джулс оскорбляли друг друга без зазрения совести, когда моя сестра не встречалась с моим бывшим лучшим другом, а мой лучший друг еще был моим другом.
Скучал по временам, когда я был собой.
И в данный момент собирался совершить поступок, на который прежний Джош не согласился бы даже под угрозой увечья.
– Мне не следовало так говорить, – наконец признал я. – Это удар ниже пояса, и я… – На подбородке дернулся мускул. Черт подери. – Мне жаль, – выплюнул я.
Я извинялся перед Джулс впервые, и мне хотелось закрыть вопрос как можно скорее.
То, что я поступал правильно, вовсе не означало, что мне это нравится.
Я приготовился к колкостям от Джулс, но их не последовало. Она просто смотрела на меня, будто я ничего не говорил. Я продолжил:
– Но эта клиника важна для меня, и я не хочу, чтобы наши… разногласия мешали работе. Поэтому предлагаю перемирие.
Предложение перемирия сродни капитуляции, но наша вражда не должна отравлять мою жизнь в клинике. Где угодно, но не здесь. Она нахмурилась:
– Перемирие.
– Только когда мы в клинике. – Я был не настолько наивен, чтобы думать, будто мы сможем поддерживать хоть какое-то подобие мира вне работы. – Никаких оскорблений и язвительных комментариев. Ведем себя профессионально. Договорились?
Я протянул руку. Джулс посмотрела на нее, как на свернувшуюся перед броском кобру.
– Если это тебе, конечно, под силу.
Я с удовлетворением заметил, как она поджала губы. Я пробудил дух соперничества, как и рассчитывал.
Не сводя с меня взгляда, она схватила и сжала мою ладонь. Сильно.
Боже. Для такой малютки она оказалась чертовски сильной.
– Договорились, – сказала она с улыбкой.
Я улыбнулся в ответ, стиснул зубы и сжал ее руку еще сильнее, наслаждаясь тем, как раздуваются ее ноздри.
– Отлично.
Забудьте, что я говорил о скуке.
Впереди ждут интересные месяцы.
Глава 9
Джулс
Если бы месяц назад кто-нибудь сказал мне, что я соглашусь на перемирие с Джошем Ченом, я бы рассмеялась ему в лицо и спросила, что он курит. Мы с Джошем способны любезно общаться так же, как волк способен общаться с овцой.
Но, хоть мне и не хотелось этого признавать, в его рассуждениях был смысл. Я гордилась своей работой и меньше всего хотела, чтобы личные чувства влияли на рабочий процесс. К тому же его извинения настолько застали меня врасплох, что у меня заклинило мозг. Я не была в состоянии здраво мыслить, тем более о последствиях перемирия с Джошем Ченом.
На удивление, они вовсе не оказались ужасными… Возможно, потому что я не видела Джоша с момента перемирия. По словам Барбс, он приходил только на выходных или когда не слишком уставал после смены. Я была только за. Чем меньше придется его видеть, тем лучше. Отчасти я еще чувствовала смущение из-за утраченного хладнокровия в момент, когда он обвинил меня в несерьезном отношении к работе. За прошедшие годы мы бросали друг другу и куда более серьезные оскорбления, но это меня сломало.
Меня осуждали и прежде – за внешность и за семью, за выбранную карьеру, за одежду, за слишком громкий смех вместо скромности и слишком смелое самоутверждение, когда мне следовало быть незаметной.
Я привыкла не замечать критику, но насмешки и косые взгляды накапливались, и со временем я просто устала. Устала работать в два раза больше, чем остальные, чтобы меня воспринимали всерьез, и еще усерднее доказывать свою ценность.
Я покачала головой и попыталась сосредоточиться на документах передо мной. На жалость к себе не было времени. Сегодня нужно закончить проверку фактов по делу, а клиника закрывается через три часа. Я просмотрела половину бумаг, когда дверь распахнулась и вошел Джош с маленькой коробочкой из «Крамбл энд Бейк».
– Ой, неужели это… – Мое любимое порождение дьявола. Я проглотила остаток фразы, когда Джош вызывающе поднял бровь: – Брат моей лучшей подруги.
Мне понадобится время, чтобы обуздать инстинкт оскорблять Джоша, как только я его вижу.
– А ты наблюдательная. – Он поставил коробку на стол и сел рядом. Я почувствовала запах его одеколона вперемешку со сладким ароматом из коробки. – Дай угадаю. Ты так достала остальных сотрудников, что они прогнали тебя на кухню?
– Будь ты хоть немного наблюдательнее, заметил бы, что у меня еще нет стола. – Я заставляла себя не смотреть на выпечку. Нельзя поддаваться искушению. – Поэтому я пока работаю на кухне. И, – я с триумфальным видом ткнула в него ручкой, – ты нарушил перемирие.
– Вовсе нет. – Джош закатал рукава, обнажая загорелые предплечья с легким рисунком вен. На его запястье блестели тяжелые часы, и я, как человек, которого странным образом привлекают мужчины с часами, была бы в восторге, если бы это был не Джош. – Сарказм и оскорбление – разные вещи. Я всегда саркастичен с друзьями. Так я проявляю любовь.
Я так сильно закатила глаза, что чудом не попала в другое измерение.
– Значит, своим заявлением ты проявил любовь ко мне.
– Нет, я проявил любовь к тебе этим, – произнес Джош нарочито медленно, словно говорил с ребенком. Он открыл коробку, и я увидела капкейк.
С соленой карамелью. Мой любимый.
Желудок одобрительно заурчал. Я так увлеклась работой, что последний раз ела несколько часов назад – жалкий обед из салата и смузи.
Губы Джоша растянулись в ухмылке, а я громко зашуршала бумагами, пытаясь скрыть звук. Я не доставлю ему удовольствия, захлебываясь слюной из-за купленной им еды.
– Считай это официальной оливковой ветвью. – Он подтолкнул коробку ко мне. – И я даже не стану говорить, что ты нарушила перемирие, оскорбив мою наблюдательность – кстати, превосходную.
Только Джош мог претендовать на похвалу за то, что не сделал того, что только что сделал.
Вместо того чтобы спорить, я с подозрением ткнула пальцем в капкейк.
– Ты отравил его?
Между простой любезностью и покупкой любимого кекса без подсказки есть определенная разница.
– Нет, слишком спешил. Возможно, в следующий раз.
– Забавно. «Нетфликсу» стоит сделать для тебя персональное стендап-шоу.
Я вытащила капкейк из коробки и внимательно осмотрела на предмет чего-нибудь подозрительного.
– Знаю. – Джош излучал дерзость. – Это одно из моих многочисленных достоинств.
Я подавила желание снова закатить глаза. Вероятно, где-то ходила сотня бедолаг с низкой самооценкой, чтобы Джош Чен мог нести по жизни эго размером с Юпитер. Видимо, Сатана отвлекся и плеснул слишком много всего отвратительного в стакан Джоша, когда его создавал.
– Откуда ты знаешь, что я люблю соленую карамель? – Я покосилась на крошечную черную метку на обертке кекса.
Случайный след маркера или признак яда? Хммм…
– Не нужно быть гением, чтобы догадаться. – Джош кивнул в сторону напитка, стоящего на столе. – Каждый раз, когда я тебя вижу, ты потягиваешь карамельный мокко размером с собственную голову.
Ладно, справедливо. Моя любовь ко всему карамельному – не секрет.
– Продолжай в том же духе, и заработаешь диабет, – добавил он. – Вредно есть столько сахара.
– Значит, ты кормишь меня сахаром в надежде, что я заболею диабетом. – Я постучала ручкой по столу. – Так и знала – у тебя гнусные намерения.
Джош вздохнул и ущипнул бровь.
– Джулс, съешь уже чертов капкейк.
Я подавила усмешку. Препираться надоело, и я действительно умирала от голода. Если мне суждено погибнуть, можно умереть, наслаждаясь любимой едой.
Я сняла обертку и откусила маленький кусочек. Теплая, восхитительная сладость расцвела на языке, и я не смогла сдержать тихого стона наслаждения.
Ничто не сравнится с карамельным капкейком после нескольких часов работы.
Джош смотрел, как я ем, и раздражение на его лице сменилось чем-то непонятным.
Непривычное чувство смущения защипало кожу.
– Что?
Он открыл рот, потом закрыл его и откинулся на спинку стула, сцепив на затылке пальцы.
– Ты мне нравишься гораздо больше, когда молчишь. Нужно почаще приносить тебе еду.
– Слава Всевышнему, мне плевать, нравлюсь я тебе или нет. – Мои слова сочились медом. – Но если хочешь купить мне еды, вперед. Только учти: я исследую каждый миллиметр, прежде чем взять в рот.
Я осознала свою ошибку прежде, чем успела договорить предложение.
Вот дерьмо. Прозвучало грязнее, чем я планировала.
Губы Джоша растянулись в дьявольской ухмылке.
– Нет. – Я подняла руку, чувствуя, как краснеют щеки. – Воздержись от детской шутки, которую собрался извергнуть.
К моему удивлению, он послушался.
Джош постучал пальцем по стопке бумаг.
– Знаешь, помимо кухни есть и другие места, где можно работать.
– Какие, ванная?
Клиника была крошечной, и я не хотела занимать чужое рабочее пространство.
– Все нормально. Здесь вполне удобно.
Не считая жуткого холода, шаткого стола и жестких деревянных стульев. И все же это лучше, чем работать на унитазе.
– Да, по сравнению с сибирской тайгой.
Я раздраженно вздохнула:
– Ты пришел работать или доставать меня?
– Я могу делать и то, и другое. Я отлично справляюсь с многозадачностью, – пошутил Джош, а потом стал серьезным: – Слышал, сегодня у нас новое дело.
– Ага. – Я протянула ему бумаги, переходя в рабочий режим. – Бауэры. Мать, Лора Бауэр, упала с лестницы и не сможет работать ближайшие два месяца. Страховки нет, и теперь у них сумасшедшие счета за лечение, а она единственный кормилец. Ее муж, Теренс, вышел из тюрьмы несколько лет назад, но не может найти работу из-за судимости. У них двое детей, Дейзи и Томми, шесть и девять лет.
– Им грозит выселение. – Джош просмотрел документы. Я кивнула.
– Лоре нужно комфортное место, чтобы оправиться от падения, не говоря уже о проблемах отсутствия жилья.
Мрачные, неприятные воспоминания заполонили разум.
Холодные ночи. Пустой желудок. Бесконечный зуд тревоги ползет по коже.
Моя ситуация отличалась от ситуации Бауэров, но я слишком хорошо помнила, каково это – просыпаться каждое утро и задаваться вопросом, будет ли у меня крыша над головой и еда на столе и завтра.
Моя мать работала официанткой, но она предпочитала тратить скудную зарплату на покупки, а не оплату счетов. Иногда свет вырубался, пока я делала уроки, – она забывала оплатить электричество. Я научилась воровать электричество у соседей в десять лет. Не самое правильное решение, но других вариантов не было.
Меня охватила дрожь.
Ты в порядке. Ты уже не та маленькая девочка.
– Я ее помню. – Джош постучал пальцем по бумаге с фотографией Лоры, вернув меня в настоящее. – Я занимался ей, когда она поступила. Множественные переломы костей, сильные синяки, вывихнутая лодыжка. Но она старалась не унывать и шутила, пытаясь успокоить детей. – Его лицо смягчилось. – У нас частенько бывает суматоха, но ее я запомнил.
– Да, – тихо сказала я. – Она кажется очень милой.
Я никогда не видела Лору лично, но кажется, ради такой матери я бы убила.
Я прочистила горло, пытаясь ослабить узел подступивших эмоций.
– С юридической точки зрения самое очевидное решение – снять с Теренса судимость, чтобы он смог найти работу, – сказала я. Лиза отслеживала все мои действия как практикующий юрист клиники, и она согласилась, что это лучший вариант. – Ему предъявлено обвинение в хранении марихуаны. Тридцать граммов, и он провел в тюрьме год.
По шее разлился жар – как и когда я впервые узнала обстоятельства дела. Мало что злило меня сильнее драконовских законов о наркотиках.
– Идиотство. Некоторым насильникам дают всего несколько месяцев тюрьмы, но достаточно горстки марихуаны, и твоя репутация загублена навсегда. Полный бред. Фермеры в Колорадо выращивают траву и зарабатывают деньги, а достается таким людям, как Теренс. Скажи, вот где справедливость? Я… что? – Я осеклась, заметив, что Джош смотрит на меня с тихой, почти восхищенной улыбкой.
– Никогда не видел, чтобы ты так волновалась из-за чего-то, кроме меня.
– Ты снова доказал: твой эгоцентризм не знает границ. – Мой гнев остыл, хотя негодование из-за несправедливости осталось. – Не я нарушаю перемирие, – добавила я. – Это факт.
– Несомненно, – сухо согласился Джош. – Но ты права. Случившееся с Теренсом несправедливо.
Я наклонила голову, уверенная, что ослышалась.
– Повтори-ка. Второе предложение.
Сначала извинения, потом признание моей правоты. Напротив меня действительно сидит Джош или его похитили инопланетяне и заменили более сговорчивым телом?
– Нет.
– Давай. – Я легонько пнула его ногу, заслужив хмурый взгляд. – Я хочу услышать еще раз.
– Именно поэтому – нет.
– Ну пожалуйста. – Я изобразила умоляющий вид. – Сегодня же пятница.
– Это никак не связано. – Джош протяжно, обреченно выдохнул, когда я сделала еще более умоляющие глаза. – Я сказал, ты права, – признал он с такой досадой, что я чуть не рассмеялась. – Но только в одном. Исключительно.
– Видишь. Не так уж сложно. – Я аккуратно сложила обертку от капкейка и отложила в сторону, чтобы выбросить. – У тебя милая улыбка, когда ты не ведешь себя как засранец, – великодушно добавила я.
– Спасибо.
Проигнорировав сарказм Джоша, я вернулась к делу. Хотелось закончить работу до отъезда, чтобы не беспокоиться на выходных. Завтра нас ждала поездка в Вермонт, и хотя я не горела желанием проводить два дня с Джошем, я с нетерпением ждала первого в году отпуска.
Поездка в Эльдорру на коронацию Бриджит не в счет. Я ездила только на выходные, и у меня почти не было времени на сон, не говоря уже о достопримечательностях.
– Теперь о Бауэрах. – Я постучала ручкой по бумаге. – Лиза сказала, мы можем проводить Лоре бесплатные осмотры, пока она выздоравливает.
– Да. Обычно мы приглашаем пациентов в бесплатную клинику. – Джош махнул рукой в сторону входа, и только тогда до меня дошло, что он провел здесь весь день. Палатка для приема пациентов была установлена на улице, и я просто не видела, как он пришел. – Но, учитывая ситуацию Лоры, мы можем навещать ее на дому. Нужно просто заполнить документы…
Весь следующий час мы с Джошем работали над делом Бауэров. Он составил график осмотров и оформил медицинские документы, а я перепроверила факты и собрала необходимую информацию для удаления записи о судимости Теренса.
Я украдкой глянула на Джоша, пока он что-то писал. Он сосредоточенно нахмурился, и я поняла, что впервые вижу его за работой.
– Нравится зрелище? – поинтересовался он, не отрываясь. По шее снова разлилось тепло – на этот раз от смущения.
– Только если слово нравиться станет синонимом слова ненавидеть.
Уголок его рта чуть изогнулся:
– Перемирие, Джей Эр.
Я не поняла, была ли в этом мягком напоминании насмешка, но в животе что-то перевернулось. Возможно, он все-таки отравил капкейк.
Я выделила отрывок текста с гораздо большим нажимом, чем требовалось. У нас с Джошем получилась удивительно слаженная команда, но я не обманывала себя, принимая перемирие за начало дружбы.
Лишь несколько вещей в жизни не вызвали сомнений: смерть, налоги и тот факт, что мы с Джошем Ченом никогда не станем друзьями.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?