Текст книги "По осколкам льда"

Ана Райт
По осколкам льда

© Ана Райт, 2024

© Детская литература, 2024

Плейлист

1. Michael Schulte – Falling Apart

2. Linkin Park – Leave out all the rest

3. Linkin Park – Somewhere I belong

4. Nightbreakers – Hopeless Romantic

5. Linkin Park – Castle of glass

6. Linkin Park – Final Masquerade

7. Måneskin – Valentine

8. Keane – Somewhere Only We Know

9. 3 Doors Down – Here Without You

10. Daniel Bedingfield – If You're Not the One

11. Ed Sheeran – Photograph

12. Nickelback – Savin’ Me

13. Backstreet Boys – Inconsolable

14. Linkin Park – Roads Untraveled

15. Ron Pope – A Drop in the Ocean

Глава 1

– Поспеши, совещание начнется через пару минут, – бросил Даниил, заглянув в дверной проем.

Аня оторвала взгляд от монитора и посмотрела на главного редактора. Через стеклянные стены он казался выше и крупнее, чем был на самом деле. Аня часто заморгала, сквозь пелену все же заметив измученную улыбку Дани.

Даниил Сакович вымотался, и Аня знала это. Последние деньки жаркого июля выдались крайне тяжелыми: в конце третьей декады выходил новый номер газеты «Спортивный вестник» – крупнейшего спортивного московского вещателя. А материал был еще не готов. Точнее, были лишь наброски, несогласованные с руководством.

Каждый номер рассказывал читателям о спортивных соревнованиях Московского округа. Поэтому новый выпуск должен быть посвящен предсезонным сборам в КХЛ и сильным командам столицы – «Стальным Волкам» и «Ледяным Королям».

– Эй, нельзя опаздывать на совещание, иначе Лев Игнатьевич сорвется на нас, – торопил Даня, постукивая тонкими пальцами по стеклу. По его бледному лицу можно было понять, что молодой человек сильно нервничает.

Выключив компьютер, Аня встала из-за стола, заставив кресло откатиться к панорамному окну, и сгребла в кучу фотографии, запихнув их в черную папку. На миг девушка застыла у белого стола, окинув его беглым взглядом: от волнения она боялась что-нибудь забыть. Так было каждый раз, когда они собирались в конференц-зале для согласования номера.

– Он уже поворачивает в сторону зала. – Густые темные брови Дани взлетели.

– Прости, я сегодня не выспалась и немного теряюсь. – Аня подтолкнула Саковича в спину и закрыла дверь. Они двинулись вперед.

– Выглядишь так, будто перенеслась на шесть месяцев назад и впервые оказалась в издательстве.

Костенко застенчиво улыбнулась, опустив взгляд в пол. Даже не верилось, что прошло так много времени. Она очень хорошо помнила свой первый день стажировки: дикое волнение, трясущиеся руки, горящие глаза и желание залатать рану на сердце. Переступив порог бизнес-центра, она с благодарностью приняла перемены и трудилась не покладая рук. Не только потому, что хотела задержаться в издательстве и стать профессионалом, но и потому, что считала работу единственным способом забыться. Дни летели один за другим, и три месяца стажировки плавно перетекли в официальное трудоустройство в штат.

– Не напоминай, – смущенно сказала Аня. – Я же в первый день пролила на тебя горячий кофе, а потом вообще перепутала имя директора… Было так стыдно!

Даниил лишь рассмеялся. Он присутствовал на этом собеседовании, поэтому отлично помнил сердитое лицо начальника: морщины на лбу, прищуренные глаза и натянутые жилы на шее. Лев Игнатьевич был известен как человек пылкого темперамента, в работе он ценил три вещи: непоколебимость, страсть и свое собственное положение. На собеседовании он увидел в глазах Ани страсть – к фотографиям. Пошатнулось положение Ани, когда будущая практикантка назвала директора Игнатом Львовичем. Костенко уже думала, что ее стажировка закончится, так и не начавшись. Однако Даня сгладил острые углы, переключив внимание начальника на ее портфолио, тем самым позволив Ане выдохнуть, а Льву Игнатьевичу – позабыть о недоразумении.

– Все равно ты выглядела мило. – Сакович пожал плечами и взялся за металлическую ручку. – Ну, а теперь – прошу. – Он плавно открыл дверь и пропустил Костенко вперед.

К счастью, в конференц-зале они оказались раньше директора. Аня поспешно заняла место за черным матовым столом, тянущимся вдоль стены кабинета, а Даниил присел рядом. Сотрудники других подразделений уже штудировали подготовленный материал, суетливо перелистывая страницы в папках. Место в центре, возле плазменного телевизора, пустовало.

– Успели, – шепнул ей на ухо Сакович, поправляя ворот хлопковой рубашки, две верхние пуговицы которой были расстегнуты. – Я бы не вынес новой пытки.

– Слабак, – усмехнулась Аня, ткнув его в плечо. И больше ничего не успела сказать.

Дверь конференц-зала с грохотом распахнулась. Начальник, почесывая залысину, тяжело ступал по полу. Крупная комплекция не позволяла ему передвигаться быстро, в свои сорок пять Лев Игнатьевич простой ходьбе предпочитал поездки на роскошном «Туареге».

Редакционная команда синхронно вскочила с кресел, как только директор зашел в кабинет. Серые глаза мужчины буквально метали молнии. Он был рассержен, но никто не мог понять почему. Совещание еще не началось, а все уже были на нервах.

– Добрый день, Лев Игнатьевич, – поздоровался Даниил, отодвинув кресло на колесиках, чтобы Платонов мог присесть. – Раз все уже в сборе, можем начать представлять подготовленный материал.

Лев Игнатьевич хмыкнул, положил одну руку на подлокотник, а вторую – на стол. Его взгляд сосредоточился на бутылке минералки, и Сакович поспешил открыть ее и налить воду в стакан. Дане не хотелось быть мальчиком на побегушках, но попасть под раздачу было куда страшнее.

– И что мы сидим и молчим? – с напором спросил Лев Игнатьевич. – Может, кто-нибудь уже начнет?

– Безусловно. – Даниил пододвинул папку с материалом к директору. – Пару недель назад стартовали предсезонные сборы, которые продлятся до конца августа. Мы решили, что читателям будет интересно узнать, как проходит подготовка. Мы с Аней уже побывали на тренировках «Стальных Волков» и «Ледяных Королей». Расспросили о планах на предсезонный сбор, о настрое на будущий чемпионат. Сделали подходящие кадры и создали сводку по командам, заявленным на сезон.

Лев Игнатьевич сосредоточенно слушал Даниила, пробегая глазами по материалу. В профессионализме Саковича он никогда не сомневался, даже несмотря на то что главному редактору было всего лишь двадцать три. И пусть попал Даниил на это место благодаря связям отца-военного, Платонов видел в парне большой потенциал. С его приходом «Спортивный вестник» будто обрел второе дыхание: выпуски становились интереснее, продажи росли, а акционеры ликовали. Хоть Лев Игнатьевич часто и наседал на Даниила, он гордился им.

– «Снежные Барсы» снова участвуют? В прошлом сезоне они вылетели в первом раунде плей-офф, – удивился Платонов.

Едва название команды слетело с уст директора, как Аня закашлялась и судорожно схватила бутылку с водой. В горле неожиданно пересохло, а грудь сдавило от воспоминаний. Коллеги непонимающе посмотрели на Костенко. От их внимания стало еще хуже.

– Да, сезон обещает быть интересным, – ответил Даниил, переводя внимание на себя.

– Что там со снимками? – спросил Платонов и склонил голову набок.

Аня, выпив воды, вернула бутылку на стол и отдала папку со снимками Льву Игнатьевичу. Ее руки по-прежнему тряслись, хотя она изо всех сил старалась собраться и сосредоточиться на совещании. Но одно лишь упоминание «Снежных Барсов» непроизвольно возвращало ее в прошлое. Туда, где она некогда была счастлива и откуда так стремительно сбежала.

Задерживаться в воспоминаниях было опасно. Дороги, ведущие туда, с трудом были забыты, и ей не хотелось заново выстраивать неприступные границы.

– Неплохо, – констатировал Лев Игнатьевич. – Снимки хороши, отлично передаешь атмосферу на льду. Почти все твои работы Даниил ставит в выпуск.

Аня подняла глаза и столкнулась с добрым взглядом Саковича. Она никак не отреагировала на похвалу шефа, вместо этого молчаливо благодаря Даню. Он действительно верил в нее с самого начала и отстаивал ее право быть частью редакции.

Совещание затянулось на целый час. Младшие редакторы показывали заготовки и выслушивали замечания Льва Игнатьевича. Временами разгоралась дискуссия, доходящая до точки кипения: тон повышался, ломались карандаши и разлетались клочья бумаги. Виной тому было капризное настроение Платонова, которому нравились идеи редакторов, но совершенно не приходилась по душе их реализация. Однако в конце концов им удавалось прийти к компромиссу. Полуденный июльский зной все не отступал. Только кондиционер, охлаждающий воздух в конференц-зале, облегчал состояние присутствующих, не позволяя мозгу плавиться.

– Даниил, жду доработки к завтрашнему утру, – бросил напоследок Платонов и первым покинул конференц-зал, на ходу принимая входящий звонок.

Как только Лев Игнатьевич вышел, редакционная группа облегченно выдохнула. Напряжение испарилось, и сотрудники расслабленно откинулись на спинки кожаных кресел. Кто-то ослабил галстук, кто-то принялся махать папкой перед лицом, а кто-то вытирал со лба испарину.

– Коллеги, можете уйти на короткий перерыв и перевести дух, – сообщил Сакович, делая последнюю пометку в ежедневнике. – Потом придется оперативно доработать материал, чтобы завтра готовый макет лежал на столе Льва Игнатьевича.

Даниил захлопнул ежедневник и, дождавшись, пока Аня соберет снимки, направился к выходу. Хоть Лев Игнатьевич и выжал из парня остатки энергии, он старался этого не показывать. Проводив Костенко до ее кабинета, он спросил:

– Может, после работы выпьем по чашечке кофе? Я угощаю.

Его лицо озарила улыбка. Отказать было невозможно.

– Звучит заманчиво.

* * *

К вечеру Москва погрязла в пробках. Вереница машин растянулась от Ленинградского вокзала до Чистых прудов. Клаксоны автомобилей гудели, создавая искусственный шум. Дневной зной постепенно спадал, уступая прохладному дуновению ветра, приятно щекотавшему кожу. Аня и Даня шли по Чистопрудному бульвару, вспоминая теплые моменты из детства.

– Помнишь, как в конце каждого учебного года мы сломя голову бежали на трамвай, чтобы он довез нас до Волги? – Даниил мысками туфель подбивал маленький камушек.

– Наша парта всегда пустела первой. Надо было видеть глаза Марии Владимировны в эти моменты, – звонко рассмеялась Аня.

Девушка много чего помнила. И практически все воспоминания были связаны с Даней. С парнем, ставшим ее первой любовью и разбившим ей сердце на первом курсе института. И который вновь появился в ее жизни спустя много лет, став другом.

В первый день ее пребывания в Москве стояла февральская стужа. Снег падал хлопьями, засыпая дорожные участки и тротуары. Едва приземлившись, Аня должна была сориентироваться в большом городе и отправиться на собеседование в издательство. Будучи из небольшого города, она, конечно же, запуталась в московском метро. Спасибо незнакомцу, который помог ей пересесть на нужную ветку и выйти из подземки. Со стаканом кофе в руках она бежала по расчищенным тротуарам. Попытка взбодриться после перелета не увенчалась успехом: когда ее пальто зажало в крутящейся стеклянной двери в бизнес-центр, кофе пролился.

Едва внимание переключилось с пальто на того, кто салфеткой стирал с себя остатки карамельного рафа, Аня оторопела. Она хватала ртом воздух и практически не моргала. Никак не ожидала, что снова встретит бывшего одноклассника и свою первую любовь. И не просто в Москве, а в том же издательстве, где ей предстояла стажировка. Ошибиться было невозможно. Перед ней был Даня Сакович. Как ни в чем не бывало он поприветствовал Аню, довел до лифта и поднялся с ней на нужный этаж. Вдобавок к этому поддержал на собеседовании перед строгим начальником. С того момента между ними завязалась дружба. Дружба, которую как будто сняли с паузы.

– Я слышал, что Марии Владимировне сейчас дали класс, который, который ведет себя даже хуже, чем наш, – сказал Даня, остановившись у памятника Грибоедову. Высокая фигура глядела на него сверху вниз. – Уж не знаю, чем они ее удивят. Сейчас у всех смартфоны, а наша классная так любила ловить записки, блуждающие по кабинету.

Девушку пробрала мелкая дрожь, хотя холодно на улице не было. С тех пор как Аня и Даня снова стали общаться, они ни разу не вспоминали об их отношениях, закончившихся неудачей. То ли потому, что не было нужды ворошить прошлое, то ли потому, что оба боялись снова потерять важную для них дружбу. Пусть романтические отношения между ними были давно окончены, но упоминание записок на уроках литературы заставило Аню стушеваться. Даниил двинулся вперед.

– Ну, гаджеты уже неотъемлемая часть жизни, – прервала неловкость Аня.

– Гаджеты, которые убили романтиков! Ты представь, что в среднем около 70 % населения убивают свободное время в социальных сетях. Все их знаки внимания – это лайки и комментарии под постами.

– С виду и не скажешь, что тебе двадцать три, – заметила она.

– Что, прости?

Даниил застыл посреди бульвара и сложил руки на груди. Кажется, он возмутился комментарию в свой адрес. Левая бровь изогнулась домиком, а глаза чуть не метали молнии.

– Ты рассуждаешь так, будто тебе давно за сорок! Вот я и говорю: и не скажешь, что ты из «поколения Z». Или ты этого понабрался у Льва Игнатьевича?

– Костенко, прекращай свои шутки! – Он наигранно надулся и отвернулся. – Вот скажу завтра Платонову, что твои снимки не годятся для номера, – тогда посмотрим, кто будет смеяться.

– Эй, злоупотреблять полномочиями нечестно! – Аня догнала Данилу и вцепилась в его руку. – Не старый ты, а умный и рассудительный.

Сакович сразу подобрел, как это обычно и бывало. Их общение нельзя было назвать спокойным. Еще со школы за ними сохранилась привычка подтрунивать друг над другом при каждом удобном случае. Даниил всегда был серьезным и любил вставить между строк какой-нибудь научный факт. А Аня терпеть не могла чрезмерную строгость и деловитость, потому и подшучивала над одноклассником.

Вплоть до Чистых прудов между ними висело абсолютное безмолвие. Толпы людей лавировали между ними, чтобы попасть в метро, прерывая спокойный шаг. До кофейни оставалось совсем немного. Даниил первым решил нарушить неловкую паузу.

– Знаю, что это может быть не мое дело, но все же хочу спросить.

Аня непонимающе взглянула на него, поправляя белое хлопковое платье с ажурным подолом, который вздымал ветер.

– Почему ты так разволновалась, когда речь зашла о «Снежных Барсах»? Ты же раньше была их пресс-секретарем.

Вопрос, словно зазубренный осколок, впился в сердце. Оно дрогнуло. Аня машинально прикусила нижнюю губу, пытаясь не поддаваться эмоциям. Воспоминания о команде до сих пор были для нее болезненными – вопреки тому, что она продолжала поддерживать общение с Федей. В разговорах они никогда не затрагивали тему «Снежных Барсов».

– Эм… – протянула она, сильнее придерживая подол платья. От волнения ладони взмокли. – Да, была. Но это в прошлом.

– Неужели они плохо с тобой обошлись, когда ты сообщила об уходе?

– Нет, что ты. Директор клуба и главный тренер отнеслись с пониманием. Если человек хочет расти и развиваться, то как другие могут мешать этому? Просто…

– …Просто дело не в клубе? – Даня попал в точку, но Ане не хотелось вспоминать о причинах поспешного переезда.

– А вот и кофейня. Раз ты угощаешь, то мне раф с соленой карамелью.

Как только загорелся зеленый, Аня подалась вперед, уклоняясь от прохожих и убегая от допроса Дани. Камерная кофейня на Чистых прудах славилась среди москвичей элитными сортами зерен, из которых варили не только классику, но и авторские напитки. Ароматы из стильной кофейни уходили за пределы пастельных зелено-серых стен и завлекали прохожих.

Как только дверь открылась, центром внимания Ани стала освещенная витрина с нежнейшими десертами ручной работы. Очередь была приличная, зал заполнился до отказа. Однако эта пытка стоила того, чтобы заглушить урчание в животе карамельным рафом и миндальным круассаном. Она знала, что заедать стресс неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Сегодняшний день определенно повысил уровень кортизола в крови.

– Предлагаю взять с собой – места точно не освободятся, пока мы будем стоять в очереди. – Даниил окинул взглядом мягкие кресла и столы. – Лучше на бульваре. – Он уже приметил свободные лавочки сквозь панорамное окно кофейни. – На свежем воздухе еда не усваивается… или наоборот.

Аня рассеянно улыбнулась и сглотнула. Взгляд забегал по витрине. Она пыталась сделать вид, что выбирает десерт, хотя определилась с ним давно. В действительности же Костенко попросту старалась остановить поток мыслей и отголоски фраз из прошлого.

– Спонтанным ты называешь съесть кебаб поздним вечером?

– А что в этом такого? Не одни мы, между прочим, будем это есть. Вот! – Аня протянула руку вперед и указала на компанию молодых ребят, ожидающих свой заказ. – Тем более что поедать кебаб мы будем на свежем воздухе.

– А, то есть так еда не усваивается? – покачав головой, шутливо поинтересовался Коля, продолжая наблюдать за ее реакцией.

– Нет! Или едим, или обморок! – Вновь надув губы и состроив гримасу, Аня отвернулась.

– Ох, дайте же мне сил! – тяжело вздохнув, пробормотал Николай. – Два кебаба и два горячих чая с лимоном, пожалуйста.

Тонкие пальцы впились в правую ладонь. Физической болью Аня хотела унять душевную. За шесть месяцев она едва научилась просыпаться без нее, как вдруг материал, посвященный предсезонным сборам, заставил приоткрыть дверь в прошлое. Все это казалось таким неправильным! Воспоминания не должны отягощать ее настоящее! Не сейчас, когда жизнь только начала понемногу обретать краски. Она зареклась больше никогда не думать о Николае. Пора придерживаться установленного правила. В конце концов, она больше никогда его не увидит.

– С тобой все в порядке? – уточнил Даниил, наклонив голову для того, чтобы заглянуть ей в глаза. – Выглядишь растерянно.

– Просто душно, – отмахнулась Аня, вытерев лоб ладонью. – Ты не против, если я подожду на улице?

– Нет, конечно. Скажи, что тебе взять.

– Раф с соленой карамелью и миндальный круассан.

Даниил кивнул, позволив Ане выйти на свежий воздух. В кофейне действительно было душновато – кондиционеры явно работали не во всю мощь. На спине мужчины, стоявшего перед Саковичем, взмокла рубашка. Примерно через пятнадцать минут Даня вышел из заведения с двумя порциями кофе и свежей выпечкой.

– А вот и шоковая доза глюкозы! – резюмировал он и протянул раф и пакет с круассаном Ане.

– То, что нужно!

Первый глоток обжигающе-сладкого напитка заставил Аню блаженно прикрыть глаза и, наконец, расслабиться. Она и не помнила, когда именно полюбила раф с соленой карамелью. То ли в институте, то ли на первой работе. Но знала, что это напиток, которым можно отодвинуть грусть на второй план. Сладкое всегда было подходящим инструментом для повышения уровня эндорфинов. Однако был лимит, пересекать который она никогда не смела: боялась поправиться.

Присев на лавочку, спрятанную за кронами пышных зеленых деревьев, оба погрузились в молчание. Разглядывание цветущих растений и ухоженных газонов казалось интереснее, чем беседа. Отчасти безмолвие было связано с незаконченным разговором, поставившим обоих в тупик, отчасти – с напряженным трудовым днем. Тишину нарушил телефонный звонок.

– Кажется, это у тебя, – сказал Даня, запихивая остаток круассана в рот.

Аня отставила стакан в сторону, потянулась к сумочке молочного цвета и достала оттуда смартфон. На экране высветилось имя подруги, и Аня поспешила принять вызов. Оживленная женская речь слышалась с той стороны: Аня хмурилась и затыкала свободное ухо пальцем, пытаясь не только расслышать, но и понять суть.

– Есения, стой, – не выдержала Костенко. – Я не поняла ни единого слова. Давай сначала. – Возникла затяжная пауза, во время которой она выслушивала реплики подруги. – Ты шутишь? Это же здорово! Я сейчас пью кофе с Даней, но дома мы обязательно это обсудим!

Едва сбросив звонок, Аня радостно завизжала, бросаясь к Даниилу с распростертыми объятиями. Она расплылась в широкой улыбке, а ее глаза сияли от радости.

– Есть что-то, что должно прервать нашу прогулку? – спросил Даня.

– Проводишь? – предложила Аня, отпрянув. – Я тебе все расскажу.

– Ну как я могу отказаться? – Даня пожал плечами и выбросил в урну пустые стаканы.

Глава 2

Солнце едва ощутимо освещало дом в двадцать восемь этажей, отражаясь в зеркальных панелях. Пока не смеркалось, однако от былой жары, смолившей целый день, не осталось и следа. Легкий ветер приятно обдувал кожу и колыхал волосы, шевелил цветы. Геометрические фигуры из молочных камней возвышались на короткостриженом газоне, обрамляя бегонии и гортензии.

– Спасибо, что проводил, – сказала Аня, убирая пряди с лица, и остановилась у подъезда.

– Ты же знаешь, что я не прочь провести время в приятной компании. Дома настоящая скука, – признался Даня, пожимая плечами. – Не смею задерживать. Держу пари, Есения мечется по комнате в ожидании тебя.

Даниил видел Есению всего лишь пару раз, однако хорошо понял ее характер. Аня представила, как Вяземская – энергичная и нетерпеливая – расхаживает по гостиной с телефоном в руках, то прижимая гаджет к уху, то заглядывая в экран. Когда дело касалось приятных вестей, Есения не могла усидеть на месте: ей необходимо было обсудить все в мельчайших подробностях.

– Вероятно, так оно и есть, – улыбаясь, сказала Аня. – До завтра.

Она махнула рукой на прощание и скрылась в подъезде. Внутри пахло сигаретами. Кто-то снова курил на лестничной клетке вопреки жалобам жильцов и консьержки. Поморщившись, Аня прошла к лифтам и нажала на кнопку вызова. В ожидании стучала босоножкой по полу и мотала ею из стороны в сторону. Она бы с радостью прошлась пешком по лестнице, чтобы добавить в жизнь больше физической активности. Однако на подвиг в двадцать этажей все же не решилась.

Когда металлические створки распахнулись, Аня зашла внутрь вместе с подошедшими соседями. Кабина дернулась и взмыла, останавливаясь на нужных этажах. Поднимаясь на двадцатый этаж, она суматошно искала в сумке ключи от квартиры, которые куда-то запропастились. Аня была уверена, что не могла их потерять, – она всегда убирала ключи во внутренний карман на молнии.

Выйдя из лифта и направившись к квартире, она остановилась у открытой настежь двери. На пороге стояла Есения в домашнем спортивном костюме и трясла ключами, зажатыми между большим и указательным пальцами.

– Не это ли ищешь? – вопросительно пропела Вяземская, склонив голову набок.

Глаза Ани широко раскрылись от удивления. На ключах висел брелок в виде полумесяца. Есения шагнула назад, сжав ключи в ладони.

– Я была уверена, что ключи при мне. Как они у тебя оказались? – переступив порог и захлопнув входную дверь, поинтересовалась Аня.

– Ну, ты забыла их, в спешке убегая на работу. Как ты попала в подъезд?

– Было открыто.

– А я думала, соседи впустили, – отшутилась Есения. Сама она почти ни с кем не контактировала. Разве что изредка обменивалась парой-тройкой фраз с семейной парой на лестничной клетке.

– Если бы не было открыто, то обязательно впустили. В отличие от тебя, я всегда здороваюсь с соседями.

Изумрудного цвета глаза с прищуром уставились на Аню. Несколько темно-коричневых прядей упали на лицо, закрывая добрую ее половину. Стрижка-каскад хоть и придавала строгости образу, но не затмевала ту искренность, что всегда исходила от Есении. Даже сейчас она не злилась, а, скорее, шутливо ерничала.

– Ты же знаешь, что за пределами этого дома я вполне общительный человек! – Есения широко развела руки, демонстрируя масштабы своей социализации. – Мне просто не нравятся наши соседи. Большинство из них – мажоры, у них на уме деньги, вечеринки, спиртные напитки. Хотя они могли бы отдать эти деньги тем, кто в них действительно нуждается!

Аня была вполне согласна с Вяземской, она знала ее отношение к деньгам и к расточительности. Родители Есении – владельцы крупной сети онлайн-магазинов натуральной косметики. Поэтому к бедным ее не припишешь. С самого детства девушка купалась в непозволительной роскоши, училась в частной школе с английским уклоном и закончила престижный московский вуз. Но деньги не принесли ей счастья. В тот момент, когда жизнь бросила ее на острые скалы, деньги стали для нее пылью. Стереотип о том, что количество нулей на банковском счету решает любые проблемы, разрушился. У ее семьи было достаточно средств, но все это стало бессмысленным, когда парня Есении не смогли спасти после несчастного случая.

Когда Аня только переехала в Москву, ее единственным желанием была быстрая адаптация. Незнание города обременяло. По вечерам после работы Аня выходила на мерцающие разноцветными огнями улицы и проспекты и без остановки фотографировала все новые для себя места: Красную площадь, Александровский сад, ВДНХ, Патриаршие пруды, музей-заповедник и даже просто бутики с оригинальными вывесками. Она буквально с головой погружалась в столичные красоты, иногда забывая о времени.

В один из таких прогулочных вечеров Аня встретила Есению. Она настраивала кадр, чтобы запечатлеть старинную улицу, как вдруг кто-то тронул ее за плечо. От испуга Аня подскочила на месте, едва не выронив фотоаппарат, и, обернувшись, заметила широко улыбающуюся девушку. Есения тогда занималась одним проектом и предложила Ане поучаствовать в благотворительном вечере – ей нужен был фотограф. Аня сразу же приняла предложение: больше работы – меньше времени на личные переживания. С тех пор между ними завязалась дружба, и Костенко переехала из затхлой квартиры на окраине города почти в центр Москвы.

– Ты же знаешь, почему я с такой охотой берусь за благотворительные проекты? – Вопрос Вяземской заставил Аню стушеваться. Она знала, что, помогая нуждающимся, Есения жертвует во имя своего погибшего парня. – Потому что кому-то в этом мире дается все, а кому-то – ничего.

– Знаю, Есеня. – Аня приобняла ее за плечи и повела в гостиную.

Подвесная люстра-каскад вкупе с небольшими светильниками, установленными по периметру, освещала небольшой, но вполне вместительный зал. Холодный белый свет падал на стеклянный журнальный столик, размещенный по центру, вокруг – мягкий серый диван и кресло подле панорамного окна. Заходило солнце, но серо-молочные шторы все еще не были задернуты. Цветы хлопка в хрустальной вазе гармонично дополняли интерьер гостиной.

Есения приземлилась на диван, подкладывая под спину декоративные полосатые подушки и подбирая под себя ноги. Аня присела рядом в той же позе.

– Когда родители перед отъездом в Швейцарию покупали эту квартиру, они думали о комфорте и безопасности. Но забыли или так и не поняли, что меня тошнит от такой роскоши.

Признание Вяземской заставило Аню стушеваться. Еще в начале дружбы Есения только раз коротко обмолвилась о родителях и их вечной погоне за деньгами. Потому при втором таком упоминании ей стало немного неловко. Деньги и родители – болезненное воспоминание Есении. Чтобы как-то разбавить обстановку, Аня воскликнула:

– Зато из твоего окна видно Лефортовский парк!

Вяземская звонко расхохоталась.

– Не люблю парки.

– Это потому, что ты не бегаешь в них по утрам! – Аня ткнула подругу в плечо.

– Вставать в шесть утра ради того, чтобы пробежать пару километров? Помилуй, господь. – Есения сложила ладони в притворной мольбе.

– Легкая физическая активность еще никому не мешала.

Есения закатила глаза, как делала в моменты, когда раздражалась от мотивационных фраз. Не то чтобы она ненавидела их. Просто считала, что толкающие на невозможные свершения высказывания навязывают людям ложные цели и мечты. Желая подражать какому-либо лидеру, актеру или блогеру, человек теряет данную от природы индивидуальность, смешиваясь со стадом. В ее понимании каждый сам должен прийти к тому, что жизнь застыла на одном месте и в ней нужно что-то менять.

– Всегда хотела спросить, откуда в тебе столько любви к спорту? Энтузиазм? Модные журналы? Секта фитоняшек?

Аня открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Еще со школьных и университетских времен ее было не заставить заниматься на тренажерах или пробежать даже километр. Она считала спорт бессмысленным, любая физическая активность приводила ее в негодование и толкала на разглагольствования о социальных стереотипах. Но все изменилось в тот момент, когда она стала пресс-секретарем хоккейного клуба. Каждая тренировка команды заставляла менять взгляды. Спорт – это выдержка, после каждого падения хоккеисты вставали снова и снова, показывая свой характер.

Аня тоже хотела развить ту выдержку, с которой «Снежные Барсы» выходили к противнику. Хотела показать, что у нее тоже есть сила воли. Пробежки по утрам не позволяли ей тонуть в собственных мыслях и помогали побороть апатию. Вначале путь казался трудным. Каждая пробежка сопровождалась одышкой и ломотой в теле. Но потом наступало облегчение. Как физическое, так и моральное. Она забывалась.

– Простое желание держать тело в тонусе, – пожав плечами, ответила Аня и тут же добавила: – Ты по телефону сказала, что взялась за какой-то благотворительный проект и от меня требуется помощь.

Едва речь зашла о проекте, глаза Есении засияли. Она тряхнула головой и запустила пальцы в волосы, поправляя прическу. Упершись правой ногой в серый ковер на полу, произнесла:

– Верно. Первого августа в музее Москвы пройдет выставка фотографий в стиле ретро. Там соберутся люди, готовые выкупить снимки. Деньги с продажи пойдут в благотворительный фонд помощи онкобольным детям. Поэтому мы должны поучаствовать.

– Но это же так скоро! – заглянув в мини-календарь на журнальном столике, воскликнула Аня. Однако Есению это ничуть не смутило.

– Именно, – без тени сомнения сказала Вяземская. – Поэтому надо оперативно все спланировать.

Аня изогнула бровь и, прищурившись, уточнила:

– Ты хотела сказать, не спать ночами, чтобы успеть?

Есения скорчила страдальческую гримасу. Хотя сожалением здесь и не пахло. Она умело давила на Аню, зная, что та не сможет отказаться. Участие в благотворительных проектах или акциях нравилось не только Вяземской. Обе заглушали внутреннюю боль, пусть и возникшую по совершенно разным причинам.

– Напомни, пожалуйста, почему мы с тобой дружим? – уперев руки в бока, спросила Костенко.

– Потому что я добрая и отзывчивая! – Есения невинно убрала несколько прядей за ухо. – Так ты в деле?

– А может быть иначе? Конечно, в деле.

– Так и знала! – На радостях Есения соскочила с дивана и подпрыгнула почти до потолка, слегка задев люстру головой. Почесав место ушиба, она выдала: – Кстати, я тут воспользовалась твоим ноутбуком, мой ведь в ремонте. Тебе звонил твой друг-хоккеист.