Текст книги "Творческий сборник"

Творческий сборник
Анастасия Чепелева

Большое спасибо родным, друзьям, учительнице литературы и, конечно же, Музу. Отдельно благодарю за поддержку и идеи Веру С. и Настю Т. Если бы не вы, ничего этого бы не было. Этот день войдет в мою историю. (с)

© Анастасия Чепелева, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Проза

Дракон

На город опускался вечер. Такой, который бывает только раз в сотни, тысячи лет и запоминается чем-нибудь особенным. Большое алое солнце медленно уплывало за дома, напоследок скользя своими тёплыми лучами по лицам прохожих. Вечерний туман, подсвечиваемый закатом, розовым одеялом окутывал улицу. Это было красиво, и я невольно улыбнулась, глядя на раскрашенный в розово-алые оттенки город. Я стояла на одной из окраинных улиц, облокотившись о кирпичную стену кафетерия среди множества маленьких столиков, держала в руке давно остывший кофе и смотрела на спешащих по делам прохожих. К счастью, мне некуда было торопиться, и я попросту наслаждалась моментом.

Вот прошел, чеканя шаг, суровый мужчина в длинном пальто. За ним, волоча на поводке стремящегося обнюхать всех и вся чёрного пса, поспешил высокий парень в белых «Найках». Я невольно обратила на них внимание – новая коллекция, ужасно дорогие. А вот, раздумывая о чём-то великом и возвышенном, не спеша бредёт жилистый старичок в романтичной широкополой шляпе и длинном полосатом шарфе. Настоящий джентльмен-романтик. Он, как и я, оглядывает город, всматриваясь в отражающие розовое небо витрины и что-то пишет в своём блокнотике. Мимо меня, едва не задев один из столиков, пронеслась высокая блондинка в чёрном платье-мини и на шпильках. В руке девушки был зажат беленький телефон, в который она что-то увлеченно бормотала. Вот уж точно – городская жительница.

– Леди? Вы любите фокусы? – отвлек меня бархатный голос над ухом. Наблюдая за удаляющейся фигуркой девушки, я даже не заметила, как возле меня оказался симпатичный пепельноволосый парень. Хотя всё равно странно – его я бы точно заметила.

– Простите?

– Фокусы, – повторил парень, и, лукаво улыбнувшись, вытянул у меня из косы неизвестно откуда взявшуюся белую лилию. Заметив на моём лице восхищение – всегда любила волшебство! – парень галантно поклонился, как артист в цирке, и протянул мне цветок. Осторожно взяв подарок, я отставила кофе на близлежащий подоконник и осмотрела незнакомца. Собранные в хвост волосы, широкая, наверное, на пару размеров больше, чем нужно рубашка, узкие синие джинсы. И глаза, красивые – будто изумрудные.

Парень улыбнулся, тоже меня разглядывая, и представился:

– Лельмонт, можно просто – Лель. Да, странное имя, но не нужно аплодисментов – придумал не я.

– Лисса, можно Лис, – улыбнувшись в ответ, – на такую улыбку просто нельзя не ответить, – я перевела взгляд на крыши домов. Солнце, окидывая прощальным взглядом город, продолжало уходить за горизонт. Собственно, ради заката я и пришла сюда.

– Закат почти кончился, – словно прочитав мои мысли, произнес Лель, – не желаешь составить мне компанию?

Он был прав, от алого диска остался маленький уголёк, но и он скоро исчезнет. По этому мне, домой возвращаться пока не желающей, предложение показалось заманчивым. Наверное, я питаю иллюзии к знакомствам на улице и бескорыстным предложениям, но мне не хотелось думать о плохом. Это был чудесный вечер, и мне хотелось иещё чего-нибудь интересного. А разве не интересно составить компанию такому обаятельному фокуснику? Усмехнувшись моему немому согласию, парень объяснил:

– Я давно мечтал посмотреть на город с крыши, а этот домик, – он указал на возвышавшуюся на той стороне дороги элитную многоэтажку, – замечательно подходит. Как думаешь, может, мы увидим драконов?

О каких драконах он говорит? Не дожидаясь ответа, он вдруг крепко ухватил меня за руку и потянул через опустевшую улицу к подъезду. Охранники, статуями застывшие у парадного входа, казалось, даже не заметили, как мимо них прошмыгнули гости. Ни один из парадно одетых мужчин даже взгляда на нас не скосил. Я хотела затормозить, понимая, что шататься по отлично охраняемому дому, – а он был именно таким, потому что изначально строился для какой-то большой шишки, и в него куча денег вложена, – как минимум глупо. Лель даже не заметил моей попытки, уверенно и даже с каким-то преувеличенным энтузиазмом волоча меня в приветливо распахнувший свои дверцы лифт. Изнутри кабина оказалась тоже очень дорогой, как и сам дом. В ней даже разместились красный ковер и две небольшие лавочки друг напротив друга. А кнопки вообще оказались сделаны из стекла. С любопытством наблюдая за тем, как я восторженно озираюсь, Лель нажал кнопку двадцать первого этажа, и двери с приятным жужжанием захлопнулись. Лифт покачнулся и плавно поплыл наверх.

– Разве в доме не двадцать этажей?

– Двадцать первый – крыша, – пояснил парень, нетерпеливо уставившись на дверцы. Ехали долго, и от скуки мой новый знакомый принялся рассказывать истории. Смеясь и активно жестикулируя, он поведал какие-то небылицы про гномов, по глупости сжегших собственный банк и эльфов, пару седмиц назад пересёкших вражескую границу и тут же утопших в болоте. Истории оказались смешными и волшебными. Я слушала, раскрыв рот, и почему-то казалось, что мой спутник – свидетель историй, о которых рассказывает. Столько искренних эмоций было в голосе! Мне внезапно подумалось, что и сам он… волшебный. Такой радостный, весёлый шут, умеющий доставать из кос лилии.

За историями мы не заметили, как доехали. Лифт резко затормозил, отчего я, не устояв на ногах, едва не упала на Лельмонта. Делая вид, что не заметил, как я смущенно покраснела, парень продолжил травить байки о гномах с троллями, одновременно привычно хватая меня за руку и выводя из лифта на освещенную парой фонарей площадку. Крыша оказалась большой и утопала во мраке, потому что свет редких фонарей освещал только небольшие участки.

По крыше гулял прохладный весенний ветер, и я ужасно пожалела, что на мне только тонкая блузка. Лель, восторженно подбежавший к парапету и с восхищением оглядывающий вечерний город, казалось, холода не ощущал совсем. Он с энтузиазмом бегал из угла в угол, что-то радостно шептал, от чего стянутые в конский хвост светлые волосы совершенно растрепались.

Я тоже подошла к краю, всматриваясь в подсвеченные сотнями огней улицы. Где-то там, в сердце города, мигали витрины магазинов, с визгом шин проносились по мокрому асфальту автомобили. А здесь, на самой окраине города, царила странная, будто волшебная тишина. Не светились под окнами высотки магазины, рыжими кругами не освещали шоссе фонари. Город здесь словно замер, едва дыша.

– Смотри, – вдруг позвал Лель, опять появляясь возле меня бесшумно. Рука с браслетом указала на темнеющий справа лес – границу города. Сперва я не понимала, что, кроме шевелящихся от ветра макушек, углядел парень. Но потом взгляд приметил какое-то свечение среди деревьев. Извиваясь, это свечение увеличивалось, приближаясь к нам. Слух уловил тихий шелест, будто птица крыльями машет. Когда это нечто приблизилось, зависнув на уровне девятого этажа, я невольно сделала шаг назад, автоматически прижавшись к Лельмонту. Вращая ярко-зелёными глазами и рассекая огромными крыльями воздух, к нам медленно подлетал… дракон. Самый настоящий, сказочный дракон! Когда он очутился на уровне крыши, украшенная переливающейся чешуей морда оказалась всего в метре от меня. И мне бы, как здравомыслящему человеку с адекватной психикой, отойти подальше или вообще смыться от неведомого змея. Собственно, я так сделать и собиралась, но рука сама собой потянулась к клыкастой морде. Я заворожено сделала шаг вперёд, не смея оторвать взгляда от сверкающей огнём чешуи. Очнулась, только когда из больших ноздрей вырвались облака тёплого пара. Вздрогнула, оглянулась на Леля. Мой спутник, кажется, появлением сказочного зверя удивлен не был. Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел то на меня, то на дракона. Снова повернулась к змею, ощущая, как в душе рождается что-то теплое и радостное. Настоящий дракон! Настоящий! Как в книжках!

А крылатый тем временем скосил на мою фигурку большой глаз и с любопытством первооткрывателя разглядывал. Меня опять окутало облачко пара, и я едва сдержалась, чтобы не завизжать от восторга. Видя мою широкую улыбку, дракон тихо, словно что-то говоря, рыкнул. На самом деле это было не совсем тихо, и даже немного страшновато, но всё это затмевалось одной только мыслью: «Дракон! Совсем рядом!». Мы с Лелем рассмеялись одновременно. И вдруг так хорошо стало. И я почувствовала себя… счастливой! Вот же она, мечта всей жизни!

Я еще смотрела на прекрасного дракона, когда Лельмонт, неслышно стоящий неподалеку, подошел ближе. Постоял немного и, не дождавшись реакции, обнял. Это был сказочный вечер, поэтому я не была против. Этот симпатичный, с не угасшими еще искорками смеха в глазах парень вдруг показался мне давним другом, будто мы знакомы целую вечность.

И мы стояли на крыше высотного дома в полумраке ночи и смотрели, как большой волшебный дракон, взмахнув кожистыми крыльями, улетает в звёздное небо. И это была реальность.

Муз

Это началось давно, когда мне было всего семь лет. Откуда он взялся? Как появился в моей жизни? Не могу сказать. Просто однажды я проснулась и поняла, что просто так этот симпатичный, слегка безумный парень с неудержимым азартом в глазах от меня не отстанет. Он будет преследовать меня в самых неожиданных местах, заставляя выводить строки на клочках салфеток, ладонях и рукавах. Он не даст мне спать, заставит мучиться с продолжением… Но даст возможность мечтать. Я могу описать все свои чувства, подарить герою крылья и помочь взлететь, но могу в любой миг сбросить его со скалы. Я могу создать мир, не такой, как все. Другой, правильный. Я даже могу придумать свод законов этого мира, продумать всё до мельчайших деталей. Я могу жить им.

А потом мы вместе сядем на диване и, потягивая обжигающий чай, будем обсуждать новые сюжеты. Я вновь пожалуюсь на недостаток идей. Он, как всегда, рассмеется и скажет, что я просто ленюсь и мне нужно больше трудиться. Я возражу, но получу за это подушкой в лицо. Он подмигнет и уверит, что всё получится. А после укажет на ошибки в тексте и исчезнет, словно его и не было.

Порой я всё чаще ловлю себя на мысли о том, как привязана к тебе. Ты словно мой страж, неотступно следующий за мной тенью. Мой ангел, мой спаситель.

Но порой мой Муз берёт отпуск и исчезает, ни оставив и записки. В такие дни я наконец вспоминаю о семье, школе и повседневных заботах. Конечно, все так этому рады! Но не я. Меня не устраивает этот мир, его жители и я сама. Он непривычен и сер. Порой мне кажется, что он – выдумка. Обычный кошмар, преследующий меня ежедневно. Я будто плыву в тумане и не могу выбраться. Кричу, плачу, зову… Но родители называют меня выдумщицей и просят перестать ныть. Они такие же, как и все. Они не понимают. И каждый день я иду в школу, наперёд зная всё, что случится сегодня. Я знаю, что, вместо привычного моему герою жареного гуся мне на ужин подадут обычную картошку. И, в отличии от героя, я не могу отказаться. Я не могу посадить крикливую кухарку в имперскую темницу, не могу в любой момент отправить спасать короля. И уж точно я никогда не взлечу на метле, как настоящая ведьма. Нет, я буду смирно сидеть, опустив глазки к полу и мило улыбаться окружающим. Ведь они никогда не поймут, каково это: быть великой чародейкой, но не иметь возможности взлететь. Каждый день я ожидаю появления эльфа на коне, мага с меткой ворона или же представителя Магического Конклава. Я верю, что в моей комнате живет домовой, а маленький паучок под кроватью приставлен следить за мной.

Многие скажут, что я сумасшедшая. Возможно, так и есть. Но не лучше ли пить чай в компании безумного Шляпника, чем уподобиться бессмысленной серой массе? Это моя реальность. Мой мир.

Но, как и всегда сидя у себя в комнате, я вновь услышу насмешливое:

– Давно не виделись, малышка! Послушай, от тебя уже и на шаг отойти нельзя. Снова ничего не пишем?

– Муз! – возмущенно оборачиваюсь. Этот псих снова сидит на моей кровати, свесив одну ногу и облокотившись о шкаф. Светлые волосы собраны в хвост, за ухом длинное белое перо, белая, довольно измятая рубашка расстегнута. И взгляд такой насмешливый. Совсем не изменился.

– Хорошо-хорошо, малышка. Не злись. О чем мы хотим написать сегодня?

– Хочу о демонах, – заявляю, надув губки. Муз закатывает глаза, притворно вздыхает. А меня тем временем не остановить – встреча с Музом, она такая. – Или лучше про бал эльфов? Или о драконе? Только представь, романтика на костях падших в бою за принцессу рыцарей!

– Начита-алась! Романтика на костях? Серьёзно?

– По-моему выйдет замечательно. Ангст и драма вперемешку с романтикой и хэппи-эндом!

– И как ты собираешься писать? Ты даже дракона ни разу не видела вживую!

– Но у меня же есть ты!

– Начало-ось, – снова протянул Муз. С минуту он задумчиво смотрел мимо меня. Потом, что-то решив для себя, кивнул. И работа началась…

Почему идет дождь

Когда-то давно, когда помимо человеческого мира существовал ещё один, и началась эта история. Тот мир был пуст, не росло в нём ни травы, ни дерева, а в голубом небе не порхали пёстрые птицы. Да и не было неба. Ничего не было. Были только два бога в этом мире, два брата – Ирличь и Морислав. Не было им дела до мира им подчинённого, играли они в карты целыми днями, вино высокосортное пили да забот не знали. Был Ирличь высок да красив, словно сам дьявол, и не знал он поражения в любом деле. Ирличь всегда отличался уверенностью в себе и никогда не проигрывал брату, будто создан был для азарта. Брат же его, Мирослав, не особо отличался от Ирлича. Природа наградила его привлекательной внешностью и острым умом, но только сердце его было большим и добрым, хоть и не знал он тогда об этом.

Шли века, человек потихоньку научился устраивать свой быт, в его жизни всё чаще случались то радости, то горести. Устраивались праздники-гулянья, люди стали чаще хвалить человеческих богов за щедрость и благородие. Следящие за человеческим миром братья, ранее лишь с интересом наблюдавшие, стали страшно завидовать человеческим богам. Тем строились целые храмы, посвящались песни и молитвы, приносились разные дары. Ирличь же с Мирославом жили в пустоте, и некому было их любить. Злились братья всё сильней, не спали ночами, а ненависть друг другу стала укрепляться в сердце. Каждый винил другого в их бездействии, не замечая, что сам он не приложил усилий для изменения ситуации. И разругались братья так, что, будь в их мире земля, она непременно затряслась бы. И договорились они биться не на жизнь, а на смерть, позабыв, что бессмертные они. Встретились два брата в один из дней, да и выпустили друг в друга молнии, грозящие пронзить каждого в самое сердце. Да только пуст был мир, как чистые лист бумаги, и молнии взять было неоткуда. Подумали тогда братья: «Не дело это, надо что-то придумать. Коли сидеть нам здесь бесконечно, так хоть бы и развлечься чем.». И придумали они, глядя на трудящихся в полях человеческого мира людей, создать собственных существ, дабы дать им имя и чувства, а после следить, как творения их живут и умнеют.

И создал Ирличь две фигурки, дав им всё, что должно быть у людей – руки, ноги и голову. И назвал он одну фигурку «женщиной», а вторую, ту, что вышла понеказистей, но посильней, «мужчиной». Так и появились в пустом мире первые жители – мужчина и женщина. Были они подобно создателю красивы, но не было им радости ни от травы зелёной, что оба брата для них придумали, ни от неба голубого, ни от леса шумящего. Была у них, словно у кукол, лишь мысль, данная богами. Но мысли было мало. Те, кого назвали «новыми людьми», попросту не могли радоваться, ведь у них не было чувств. И ужаснулись братья, что старания их напрасны, что почитать их мужчина и женщина не смогут. И тогда голову Морислава посетила мысль, да такая, что сам Ирличь позавидовал. Взял бог людей, – благо, они умещались в ладонях, – и дал им сердце и душу, чтобы могли они любить их так, как любили своих богов жители человеческого мира. И стали творения чувствовать.

Думали два брата, что теперь-то жизнь их пойдёт на лад, но не тут-то было. Копошились мужчина и женщина, как положено, радуясь солнцу и земле, но чего-то им не хватало. Всё чаще женщина вздыхала, всё чаще мужчина с грустью смотрел на небо, где жили боги этого мира. Сжалились братья и дали им всё, что было у людей нашего мира. Это была ошибка. Заводя детей, мужчина и женщина позабыли про своих создателей. Шли годы, а после и века. Первые жители ранее пустого мира давно умерли, а людей на земле становилось всё больше. У них появились свои заботы и порядки, традиции и верования. Появились свои главари, называемые «шаманами». Шаманы говорили людям, что солнце светит не потому, что какие-то боги так пожелали, а потому, что сами шаманы возжелали видеть солнечный свет. В Ирлича и Морислава боле не верили. Вначале потешались над этим братья, глядя на суету и ложною веру своих творений. Но прошёл ещё век, существа, называемые людьми, развились. Они стали исследовать новые земли, придумывать разные орудия и новые законы. Боги теперь были им не нужны.

Жили люди по своим законам припеваючи, да только позабыли, кто оберегал их долгие века и кому они обязаны жизнью. И спустились с небес Морислав с Ирличом, и заговорили. Только мнения их разнились.

– Я дал вам душу и сердце, чтобы могли вы любить нас и друг друга. Но вы отказались от любви и всего светлого, что дали мы с братом вам. За то кару вы понесёте горькую, коли не исправитесь. – произнёс Морислав. Он надеялся обойтись миром, лишь припугнув человечество. В ином случае он желал уничтожить всё, что они с братом строили тысячелетия, ибо не по силам им была такая власть.

– Я дал вам жизнь, чтобы могли вы развлечь нас с братом и полюбить. Но вы выбрали не тот путь, и жизни ваши у нас в руках. Покайтесь, либо умрите в мучениях, проклиная тот день, когда избрали не ту веру. – сказал Ирличь. Он был готов убить всех и каждого, чтобы начать всё заново, при том не совершая более постыдных ошибок. Не стоит давать им души, стоит дать лишь мысль, чтобы они могли думать, что принести в дар правителям.

Но люди не покаялись. Те, кого когда-то нарекли мужчиной и женщиной, не поверили божьему слову, веруя, что умные механизмы, строить которые они научились сотни лет назад, спасут их от любой напасти. Люди мнили себя высшими.

И тогда разгневались братья. Засверкали молнии, тучи заволокли небо всего мира, и сильный ветер принялся сносить всё, чего достигли люди. Внезапно исчезли чертежи и записи, перестали работать мельницы и другие предприятия, рушились дома. Это был сигнал, последний шанс человечества раскаяться. Но никто не пошел на поклон к тем, кому обязан жизнью. Исчез воздух, и люди внезапно покрылись жуткой сыпью, заходясь в страшном кашле… Их хладные тела унес поток воды, сошедшей с неба. Одним взмахом руки разгневанные братья уничтожили всё, что было в их мире. Мир вновь стал пустым. И, увы, более в нём никто никогда не жил.

Были, конечно, и те, кто всё же раскаялся, но побоялся идти в суровым богам. Они плакали в своих домах от бессилия, и Морислав смилостивился над ними. Их наказание было менее суровым: они стали грозовыми облаками в человеческом мире, и теперь каждый раз, когда кто-то из них вспоминает свои грехи, в наших городах идёт дождь. Дождь, как немое напоминание о возмездии.

Гость

– Почему тебя никто не видит? – тихо спросила я пустоту, с грустью глядя на огонь. Алое, очень красивое пламя умиротворенно трещало в камине, будто что-то шептало. Рыжие язычки, словно танцуя, обнимали сухие деревяшки, укрывая их в своих смертоносных объятьях.

За окном сверкали молнии, тяжелые капли дождя с грохотом падали на стекло, скользили, извиваясь змейками, и заканчивали путь у подоконника, сливаясь воедино со своими спутниками-ручейками. Этот перестук капель буквально сводил с ума, замораживая душу и заставляя морщиться от каждого удара воды о стекло. Ответом была тишина.

– Они не верят мне, понимаешь? Они думают, что ты – моя фантазия. Заперли в этой холодной комнате, оставили одну… Совсем одну. О, ты бы видел маму, мою маму… Она смотрела на меня с таким сочувствием, будто я сумасшедшая! О-ох… Но я ведь… Я… Я нормальная… Веришь? – Я говорила и говорила, даже не задумываясь, слышит ли он меня сейчас или нет. Просто сидела и бормотала в пустоту, сжимая едва тёплую чашку и ненавидя весь мир. – Как они… Как они могли? Они смотрели на меня, словно я могу на них броситься, как дворовая собака. Говорили, что какой-то там дядя мне поможет. А я… Я просто сидела на нашей облезлой табуретке и молчала… Я не могла даже позвать на помощь! Слышишь, не могла!

Пустота ответила равнодушным молчанием, и мне вдруг показалось, что всё это мне привиделось. Что не зря меня посадили здесь одну, и тот милый парень, приходящий ко мне каждый день – действительно плод моего воображения. Но внезапно за спиной скрипнула половица, и приятно тёплые ладони опустились на плечи. Мысль о сумасшествии мигом улетела, показавшись глупой и необоснованной.

– Тш-ш… Ну, чего раскричалась? – шепнул гость, обнимая меня сзади, отчего мне стало еще хуже. Захотелось обхватить колени и тихо рыдать, утонув в жалости к себе. Это, наверное, единственный выход. Длинные, поразительно острые чёрные когти коснулись щеки, но не оцарапали.

– Ты пришел…

– Я всегда прихожу, ты же знаешь, – я хотела оглянуться, посмотреть в глаза, но он не позволил.

В какой-то момент щека вспыхнула болью, и я почувствовала, как по коже течет что-то тёплое и липкое. Мгновенно замерла, и он тотчас отпустил. Даже, кажется, отошел. Гость – кажется, так он назвался в день нашего знакомства. Он всегда, в любую погоду был одет в неизменный свитер цвета тёмного шоколада, чёрные, как ночное небо, штаны и, пахнущий морем, шарф в серо-чёрную полоску. Он всегда появлялся нежданно, – я никогда не слышала его шагов. Просто вдруг тёплое дыхание касалось шеи, и Гость шептал: «Я пришел». Раньше мне всегда хотелось рассказать кому-нибудь о нём, но мне давно уже никто не верит. Мир отвернулся от меня, посчитав бесполезной и ненужной. Лишней. На его губах играет чуть ироничная улыбка, как у моего доктора, – он не верит мне и с жалостью смотрит, как на подбитую птицу, которая никогда не сможет взлететь. Гость говорит, что так и должно быть. Говорит, с людьми всегда так.

– Я пришел, – раздалось сзади, и этот «пароль» выдернул меня из воспоминаний. – Как продвигается «лечение»?

Я пожала плечами. Думать о врачах с их вечными уколами было неприятно.

– Доктор говорит, я должна сама поверить, что ты – игра воображения. Сказал, что я зависима от своих галлюцинаций. Я вчера хотела окно открыть, чтобы свежим воздухом подышать. Он опять приходил, скормил какую-то кислую таблетку, я тут же уснула, – пожаловалась, и взгляд невольно обратился к оконной раме, наглухо закрытой. Только теперь вид на волю закрывали тяжелые металлические решетки. Зачем их поставили? Ведь я и не думала сбегать.

Минуту, показавшуюся мне вечностью, Гость молчал. Потом бесшумно обошел мой диванчик и сел рядом со мной, даже не глядя. И я продолжила жаловаться, потому что, сидя в запертой на тысячи замков комнате без права на свободу, я только и могла, что ждать хотя бы сочувствия.

– Они не верят мне, понимаешь? Никогда не верили. А в тот день мама так мило улыбалась, и я думала, – она наконец поверила мне… Но всего через полчаса пришел мужчина в белом халате. С помощью помощника он связал мне руки и сказал, что психи опасны. Я никого не трогала, но они… они даже ничего не сказали, когда меня закинули на заднее сиденье машины и отвезли сюда! Как они… Как они могли? Я же… Я же никому…

Дальше сил говорить не было. Я просто сидела, захлебываясь слезами и отчаяньем, слушала навязчивый стук дождя за окном, и понимала, что мир, весь этот мир – он прав. Мне, такой ничтожной, давно не верящей в справедливость, действительно лучше держаться подальше от людей. Мой молчаливый гость обнял за плечи, наверное, хотел утешить, но у него не вышло. Я только сильней разрыдалась, осознавая, как жалко смотрюсь. Остановиться не могла. В душе, а точнее её остатках, бушевал настоящий шторм. Кажется, я действительно сходила с ума, потому что в мыслях порой яркими образами вспыхивали виселицы, окровавленный нож и крыша многоэтажки, шаг с которой даровал бы мне избавление. То и дело за всхлипами мне слышались чьи-то шаги по коридору, кто-то звал меня по имени, но, открывая слипающиеся от слёз глаза, я никого не видела. Душу рвало на части, хотелось оторвать эти ненавистные решетки, взглянуть в мокрое, но такое близкое небо… В мыслях всё чаще мелькал окровавленный нож, и я знала, что именно этот инструмент лежит сейчас в щели за камином… И рука неосознанно потянулась вперёд, хоть до камина ей было и не достать… Её мгновенно перехватила сильна ладонь с длинными чёрными когтями, и спокойный голос произнёс:

– Не время, – надо же, я даже забыла о своём госте. А вот он обо мне – нет. И сейчас, повернув голову, я видела его мерцающие в полумраке комнаты темно-синие глаза. – Успокойся, не сейчас.

– Завтра? – предположила я, потому что мысль об освобождении показалась правильной, и отпускать быстро забывающийся образ не хотелось.

– Нет.

– Через пару дней?

– Даже не думай.

– Потом?

– Потом. – И он продолжил, глядя на потрескивающий огонь в камине: – Странные вы, люди. Верите, что можете покорить космос, но даже не пытаетесь понять, как вообще он появился. Ставите себе рамки и зажимаетесь в них, потому что это «правильно». Воспитываете ребенка подобным себе, любую его шалость воспринимаете с агрессией. Сами говорите «Устами младенца глаголет истина», но никогда не слушаете детей. Защищаете какие-то принципы, даже в них не разбираясь. А зачем разбираться? Умные дяди сказали так, значит, так и есть. Странные вы… Жить не успеваете.

– Зачем успевать? Смысл?

– Чтобы не зря прожить жизнь, нужно быть счастливым. А вы только перед смертью вспоминаете, что пожить-то забыли! И вообще, ты в свои двадцать даже жизни не видела. Хотя нет, видела. Потому и предпочла книги реальному миру. Что ты читала? Фэнтези? Этим-то ты и доказала, что этот мир тебя не устраивает.

– Он серый… И неинтересный…

– Вот тут я соглашусь. Совсем его люди красок лишили. И, да, эльфы и драконы куда как интересней. Жить, идя бок о бок с иллюзиями, намного проще и реалистичней. Помню я Шляпника, тот вообще с этими людьми чокнулся…

– Шляпника?! Ты знал Шляпника, который с Алисой? – не поверила я. – Но это только книга! Выдумка!

Гость улыбнулся, как ребёнку, откинул шарф за спину, и только тогда покровительственно произнес:

– Малыш, это реальность. Иначе откуда же взяться сюжетам книг? Разумеется, писатели являются свидетелями всего необычного, о чем и пишут. Познакомился с рыжим безумцем, послушал его истории и воспоминания, и вот уже готова книга. А то, что многие читатели отказываются верить в правдивость истории – это уже их проблема.

Внезапно парень оглянулся на тяжелую железную дверь, нахмурился. Потом быстро повернулся, накинул мне на шею свой полосатый шарф и исчез. Просто выпрыгнул в открывшееся окно, испарился, будто и не было там железной решетки. Его тихое «Верь себе и только себе» было последним, что я услышала перед тем, как комната погрузилась во тьму. Кажется, недавний укол доктора начал действовать…

***

Дверь в небольшую комнату открылась. На пороге стояла женщина средних лет, в чёрном просторном платье и с заколкой-розочкой, и пожилой, сутулый мужчина во врачебном халате и в очках. Не теряя времени, женщина стремительно приблизилась к маленькому диванчику у камина. На диване, укрытая тёплым пледом, спала её дочь. Внезапно взгляд женщины посуровел, она резко развернулась к оставшемуся в дверях доктору и прошипела, глядя в усталые глаза старика:

– Что с моим ребёнком?! Вы обещали, что никто сюда не войдёт!

– Так и есть, девочку никто не тревожил.

– Да-а? Так откуда, по-вашему, на её щеке кровоточащий порез? Почему окно открыто?

– Это недоразумение… Скорее всего, она сама порезалась обо что-то…

– Да-а? Об этом мы еще поговорим!

Заскрипели половицы: разозленная женщина и растерянный старик в халате ушли, закрыв за собой дверь. Опять на все замки, отрезая спящую девушку от такой важной для неё свободы. Но вот девушка повернулась на другой бок, и с дивана свесился полосатый кончик шарфа. Подарок от таинственного Гостя, в которого никто не верит…