Текст книги "Формирование национальных моделей социальной ответственности бизнеса в мировой экономике"

Политическая система Китая в корне отличается от вышеизложенных систем. Со времен провозглашения Китайской Народной Республики в 1949 г. правящей партией является Коммунистическая партия Китая (КПК). Существуют также еще восемь зарегистрированных политических партий, формально независимых от КПК. В соответствии с четвертой Конституцией Китайской Народной Республики (принята в декабре 1982 г.), КНР – социалистическое государство демократической диктатуры народа. Высший орган государственной власти – однопалатное Всекитайское собрание народных представителей (ВСНП), состоящее из 2979 депутатов, избираемых региональными собраниями народных представителей сроком на 5 лет. Из-за большого количества депутатов в период между сессиями (проводятся раз в год) функции ВСНП выполняет избираемый из числа депутатов Постоянный Комитет (около 150 человек). К выборам допускаются только депутаты от Коммунистической партии Китая и восьми так называемых демократических партий, входящих в Народный политический консультативный совет Китая. Правовая система страны сыграла важную роль в усилиях правительства по обеспечению верховенства закона. Реформа правовой системы была приоритетной для правительства в 1990-х гг., однако Западные страны продолжают подчеркивать необходимость дальнейшего совершенствования законодательства в сфере прав человека.

Несмотря на требования со стороны гражданского общества предоставить ему больше политических свобод, контроль над прессой, политической оппозицией, негосударственными организациями и религиозными движениями сохраняется за правящей коммунистической партией [18, c. 76]. Процедура регистрации в качестве НГО достаточно сложна и требует наличия правительственной гарантии. Несмотря на это, за последние годы их количество значительно выросло. Министерство гражданских дел сообщает о 280 000 зарегистрированных НГО по данным на 2005 г., в том числе около 6 000 иностранных НГО, по сравнению с 4 800 в 1988 г. [19].

Помимо особенностей политического устройства, современная экономическая и социальная ситуация в странах БРК является одним из факторов развития корпоративной социальной ответственности. С 2004 г. в Бразилии наблюдаются устойчивые темпы экономического роста, активное сальдо торгового баланса и рост доходов населения [20]. Крупные промышленные предприятия сосредоточены в южной и юго-восточной части страны, в то время как северные штаты считаются беднейшими регионами. Что касается структуры экономики, то основная часть представлена сектором услуг (67,7 % от ВВП) и различными отраслями промышленности (25,8 % от ВВП) [21]. Малый бизнес, представленный мелкими компаниями, преобладает в экономике данной страны.

Несмотря на устойчивые темпы экономического роста, экономика Бразилии имеет и слабые стороны, в частности большое долговое бремя, высокий уровень коррупции и значительные размеры теневого сектора. Согласно некоторым источникам, он составляет около 40 % валового национального дохода [22].

Состоятельная элита, бедняки и сильный средний класс борются за политическую власть. Поддержку прав рабочего класса осуществляет в первую очередь влиятельная Бразильская католическая церковь, которая была главным сторонником экономической либерализации в 1960-х гг. Католическая церковь также стала центральным звеном бразильской традиции корпоратизма, уходящей своими корнями в 30–40 гг. XX в. Данная традиция корпоратизма представляет собой взаимодействие церкви и развивающейся индустриальной элиты на централизованном уровне в соответствии с иерархией, где конфликт интересов разрешается посредством государства. Позитивным является то, что общество влияет на развитие экономики через мощные профсоюзы, а между различными секторами народного хозяйства происходит хоть и сложное, но достаточно оживленное сотрудничество.

Китайская экономика – одна из наиболее быстро развивающихся экономик мира. В 2010 г. она занимает 2-е место в мире по величине номинального ВВП, обогнав Японию [23]. После вхождения в ВТО в 2001 г. Китай взял на себя обязательства по дальнейшей либерализации торговой политики и соблюдении международных принципов, касающихся прав собственности. Кроме того, Китай является третьим по величине в мире экспортером товаров, при производстве которых широко используется ручной труд. Экспорт услуг значительно вырос после проведения в Пекине в 2008 г. Олимпийских игр и в Шанхае в 2010 г. – World Expo.

Значительное влияние на современное социально-экономическое положение Китая оказали провозглашение коммунистическим правительством Китайской Народной Республики, проведение земельной реформы (перераспределение земель в пользу крестьян), социальной реформы (равноправие женщин, искоренение социальных различий), реформы мышления (борьба с коррупцией, расточительством, бюрократией), провозглашение принципов плановой экономики (коллективизация сельского хозяйства, индустриализация), а также экономическая и политическая кампания «Большой скачок» в 1960-х гг. и Великая пролетарская культурная революция в 1966–1976 гг. Отголоски этих реформ и событий по-прежнему оказывают влияние на китайское общество.

После смерти Мао Цзэдуна правление перешло в руки Дэн Сяопина, который приступил к программе коренной модернизации страны. Он стал инструментом внедрения нового мышления, разработал принцип «социализма с китайской спецификой», стал инициатором экономических реформ в Китае и сделал страну частью мирового рынка. Он заложил основы для экономического развития Китая, что позволило Китаю получить репутацию страны с самой быстрорастущей экономикой в мире.

Реальный рост ВВП составляет на настоящий момент 10,4 % (табл. 3), однако правительство планировало замедлить темпы его прироста до 7,5 %. Освободившиеся средства будут направлены на сокращение разрыва между уровнем жизни городского и сельского населения. На настоящий момент главной задачей правительства также является повышение доли внутреннего потребления населения, особенно это актуально для сельского населения, для чего проводит регулятивные меры, например, такие как снижение налогового бремени.

Основные риски китайской экономики – это высокий уровень инфляции, профицит текущего счета торгового баланса страны, значительные запасы ЗВР – $3,3 трлн долларов [24]. Кроме того, китайское правительство обеспокоено сохраняющимся высоким уровнем бедности, медленно растущими доходами фермеров и неравенством в экономическом и социальном развитии между регионами страны, в частности между западной и восточной частью.

Что касается российской экономики, то она занимает 7-е место в мире по объему ВВП, составляющему 2,38 трлн долларов. В 2011 г. рост ВВП по сравнению к предыдущему периоду составил 4,3 % (табл. 3). Доля сектора услуг в экономике составляет 58,9 % от ВВП, промышленности – 37 %, с/х – 4,2 %. Однако сохраняется значительная зависимость страны от цен на энергоресурсы. Существует даже мнение о том, что огромные запасы природных ресурсов мешают модернизировать производство.

У российской экономики есть несколько слабых сторон. Одной из них является неравномерное развитие Москвы и Московской области по сравнению с другими регионами России. Другой проблемой является слишком раздутый государственный аппарат и связанная с ним коррупция. Так, например, по данным на 1900 г. количество чиновников в Российской империи было равно 159 476 на 129 млн человек, т. е. на одного чиновника приходилось 809 жителей. В советское время государственный аппарат вырос, а в 2010 г. количество чиновников в Российской Федерации составило более полутора миллионов человек (на одного чиновника приходится 95 жителей). Что касается коррупции, то Россия, по различным оценкам, занимает последние места. Так, рейтинг России по восприятию коррупции, согласно международной организации Transparency International, составляет 2,1 балла, что по оценке этой организации является очень плохим показателем [25].

Основные экономические и социальные показатели стран БРК сведены в сравнительной табл. 3.

Богатство каждой из стран БРК сконцентрировано главным образом в руках небольших групп населения, что приводит к высокому уровню бедности в некоторых регионах, а также социальным, этническим и региональным неравенствам. Например, в 2011 г. коэффициент Джини, свидетельствующий о степени расслоения общества страны по уровню годового дохода населения, составил в Бразилии 51,9 %, в Китае – 48 %, в России – 42 % (в случае полного равенства коэффициент будет равен 0; в случае полного неравенства он будет равен 100 %), и почти 22 % населения в Бразилии находилось на тот момент за чертой бедности [21].

Хотя последний показатель (население, находящееся за чертой бедности) несколько ниже в Китае и в России – он составляет 10 % и 13,1 % [26, 27] соответственно, тем не менее, принимая во внимание высокую численность населения, бедность населения – основная повестка дня для правительств этих стран. Например, в России в нищете живут 20–30 % населения, в бедности – три четверти населения. А разрыв между наиболее богатыми слоями (10 %) и самыми бедными (10 %) составляет 15–20 раз. При сравнении уровня минимальной оплаты труда в России с тем же показателем в развитых странах выявляется разница в 10 раз [28, c. 8].

Следует также отметить, что для России, Бразилии, и в особенности для Китая, характерен разрыв между городом и деревней. Однако в последнее время население Китая находится в состоянии постоянного движения, вследствие перемещения крупных миграционных потоков из сельской местности в города на востоке страны. Таким образом городское население постоянно растет и составляет на настоящий момент 45 % от общего числа, в первую очередь благодаря реформам экономической системы [29].

Что касается этнических неравенств, то принимая во внимание, что большинство населения Китая – этнические китайцы (они составляют 92 % населения, оставшиеся 8 % представлены нацио-

Таблица 3

Основные экономические и социальные показатели стран БРК*

нальными меньшинствами), в целях развития национальных отношений на основе равенства, солидарности, взаимопомощи и гармонии, правительство приняло закон об автономии районов проживания этнических меньшинств. Проблема этнических неравенств также остро стоит и в России, где коренные жители составляют 79,8 % населения, оставшиеся 20,2 % представлены национальными меньшинствами, в частности татарами – 3,8 %, украинцами – 2 %, башкирами – 1,2 %, чувашами – 1,1 % и множеством других.

Для современного российского общества характерно наличие множества других социальных проблем, которые не только не решаются, но многие из них все больше обостряются. Среди них демографическая – превышение смертности над рождаемостью, нелегальная миграция, низкий уровень пенсионного обеспечения, неэффективная работа систем образования и здравоохранения. Всевозможные программы и меры, предпринятые правительством страны, не дают ожидаемого результата. Ситуацию еще больше ухудшает продолжающийся экономический кризис. Схожие проблемы (за исключением превышения смертности над рождаемостью) характерны как для Китая, так и для Бразилии.

Однако намечаются и позитивные сдвиги: в 2011 г. Россия снова вошла в группу стран с высоким уровнем человеческого развития, где занимает, по оценке ПРООН, 66-е место с ИЧР=0,719. В целом на показатели России негативно влияют социальное неравенство, экологические проблемы, а также низкая продолжительность жизни, свойственная скорее неблагополучным странам. Например, по этому показателю Россию уже обогнали такие государства, как Ирак и Бангладеш [30]. Авторы исследования указывают, что в России (и других странах – экспортерах нефти и газа на постсоветском пространстве) делается очень сильный акцент на использование природных ресурсов, а не на диверсификацию экономики, что может серьезно повлиять на устойчивость и стабильность человеческого развития в последующие годы. Следует отметить, что Россия тем не менее опережает в рейтинге своих соседей по БРИК. Среди крупнейших государств с быстрорастущей экономикой Бразилия занимает в рейтинге 84-е место, Китай – 101, а Индия – 134. Что касается положения России, Бразилии и Китая в других международных рейтингах, то, по версии журнала Newsweek, Россия занимает 51-е место, Бразилия – 48-е, а Китай – 59-е в списке «Лучшие страны мира» [31]. По данным Всемирного экономического форума (World Economic Forum) в рейтинге мировой конкурентоспособности (список самых конкурентоспособных стран мира) по данным 2010–2011 гг. Россия занимает 63-е место, Китай – 27-е, а Бразилия – 58-е место [32].

Хотя такие понятия, как «устойчивое развитие» или «корпоративная социальная ответственность», еще не так прочно вошли в лексикон многих компаний, работающих на рынках Китая, Бразилии и России, это не означает, что они игнорируют такие вопросы, как изменение климата, борьба с бедностью или стандарты трудовых отношений. Однако, в отличие от компаний, работающих на развитых рынках, они рассматривают КСО как часть ведения бизнеса и как возможность выхода на новые рынки сбыта.

Если в Европе и США инициативы в области устойчивого развития часто рождаются в ответ на нападки на бизнес со стороны групп активистов, то для компаний, работающих на развивающихся рынках, вопросы защиты бренда стоят не так остро. Авторы исследования, проведенного британской консалтинговой организацией SustainAbility совместно с Международной финансовой корпорацией, выяснили, что в основе деятельности компаний таких стран, как Бразилия, Китай и Россия в области устойчивого развития лежит создание добавленной стоимости, а не защита бренда [33]. Один из примеров – компания Amanco, латиноамериканский производитель водопроводных труб, разработавшая технологию производства герметичных труб для малообеспеченных покупателей. Другой пример – компания Deqingyuan, пекинский поставщик яиц, высокое качество которых отвечает требованиям, предъявляемым потребителями к безопасности пищевых продуктов. В обоих случаях в основе инициатив в области устойчивого развития лежало стремление компаний занять определенную рыночную нишу.

В условиях, когда социальные и экономические проблемы обостряются и затрагивают все более широкие слои населения, этим компаниям нередко приходится уделять больше внимания таким вопросам, как борьба с бедностью и стандарты трудовых отношений. Банк Брадеско (Banco Bradesco) в Бразилии сумел обеспечить недорогими финансовыми услугами более 6 млн малообеспеченных граждан путем создания совместно с почтовой службой Почтового банка (Banco Postal), предоставляющего услуги населению через почтовые отделения. «Это единственная имеющаяся в наличии сеть, обеспечивающая этим людям доступ к нашим программам, которые повышают качество их жизни и создают реальные возможности для их участия в экономической жизни», – заявляет Линкольн Цезарио Фернандес, менеджер банка по социальной и экологической ответственности [33].

В ряде стран, где государственное регулирование экологических и социальных вопросов ослаблено, у компаний, серьезно относящихся к вопросам устойчивого развития, появляется большое поле для деятельности.

1.3. Наднациональные и национальные регуляторы корпоративной социальной ответственности в странах БРК

В Бразилии наблюдается практика привлечения государственным сектором представителей гражданского общества для содействия в реализации государственной политики и предоставления необходимого социального обеспечения для населения. Например, местные негосударственные организации привлекаются для осуществления программ микрофинансирования в бедных сообществах. В стране также работает совещательный орган – Национальный совет по экономическому и социальному развитию – the National Council for Economic and Social Development (CDES), в рамках которого налаживается сотрудничество между представителями бизнеса, власти и общества, в т. ч. профсоюзами, для выработки совместной единой макроэкономической политики, политики в области социального обеспечения, налоговой системы и системы трудового законодательства [34]. Бразильский бизнес взаимодействует с обществом только с целью осуществления добровольных инициатив в социальной области. Однако добровольное участие компаний в социальных программах значительно преуспело в последние несколько лет. Что касается трехстороннего сотрудничества – власть – бизнес – общество, – оно в Бразилии менее распространено и осуществляется чаще всего в сфере культуры и образования. Но государственный сектор планирует привлечь частное финансирование для развития инфраструктуры с помощью механизма государственно-частного партнерства.

В Китае, несмотря на то, что контроль над политическими событиями сохраняется за правящей коммунистической партией, имеет место либерализация хозяйственной жизни страны, особенно в экономической сфере, усиливается влияние частных лиц и организаций за пределами формальной партийной структуры. Под влиянием многочисленных факторов (недовольство населения по поводу недостаточного уровня социального обеспечения, высокий уровень коррупции, ухудшение экологической обстановки и состояния окружающей среды) государственный сектор начинает привлекать к принятию решений непартийных, негосударственных и местных игроков. Более того, местные и центральные органы исполнительной власти, тесно сотрудничая друг с другом, предпринимают попытки создания такой общенациональной системы социального обеспечения, которая выходит за рамки предпринимаемых органами местного самоуправления усилий. К тому же рост числа и влияния негосударственных организаций, которые занимаются вопросами преодоления нищеты и охраной окружающей среды, способствовал установлению двухстороннего диалога между властью и обществом через участие последних в форумах и консультациях, проводимых государственными органами.

Что касается взаимоотношений между государственным сектором и бизнес-сообществом в Китае, то они, ввиду проводимых экономических реформ и либерализации внешнеторговой деятельности, остаются тесными, хотя и сложными. Недавняя структурная перестройка экономики, переход на рыночные рельсы был осуществлен не полностью, влияние КПК и государственного сектора остается значительным, особенно в отношении иностранных инвестиций и капвложений, а также в некоторых регионах страны. Взаимоотношения между бизнесом и обществом оставляют желать лучшего. Конфликт между данными группами стейкхолдеров уходит корнями во все увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными слоями населения. Общество осуждает бизнес за безответственное поведение в отношении окружающей среды (больше всего это касается горнодобывающей промышленности), игнорирование вопросов, касающихся охраны труда и здоровья своих сотрудников.

Реакцией китайского правительства на данные проблемы было провозглашение в 2005 г. политического курса, направленного на развитие «гармоничного общества», который позволит в долгосрочной перспективе повысить доверие общества к власти и будет способствовать развитию диалога. Программа смещает акцент с политики «экономического роста» и провозглашает политику «социальной гармонии» [35]. Основные цели программы – развитие демократии, верховенства права, справедливости, честности и дружбы, улучшение отношений между государственным сектором и обществом, а также между гражданами страны и окружающей средой. Особое внимание теперь уделяется улучшению условий жизни наиболее уязвимых слоев населения, таких как крестьяне и трудящиесямигранты, а также сбалансированному и устойчивому развитию.

В России пока не созданы условия для полноценного и равноправного диалога по вопросам корпоративной социальной ответственности в так называемом треугольнике власть – бизнес – общество. В социальном партнерстве существуют барьеры, связанные с несовпадающими ожиданиями от взаимодействия этих секторов. «Подчиняйся и плати» – основной принцип государства по отношению к КСО организаций. Оно требует подчинения, так как считает себя основным социальным институтом, а бизнес – источником внебюджетного финансирования, источником дополнительного, сверх налогов, привлечения активов для «латания дыр» в госбюджетах. С другой стороны, бизнес хочет, чтобы государство поддержало его социальную деятельность путем создания мотивации для социально ответственного поведения. Кроме того, бизнес беспокоит слишком неуклюжий и директивный подход государства к вопросам КСО. Эта позиция находит свое отражение в результатах исследования «Из России с любовью»: 53 % респондентов считают, что непредсказуемая политика власти мешает планировать социальные стратегии, хотя 30 % с этим не согласны [33].

Что касается взаимодействия бизнеса и общества, тут также имеются свои проблемы. «По последнему опросу “Левада-центра” подавляющее большинство опрошенных считают, что главными свойствами российского капиталиста являются жажда наживы и склонность к жульничеству и махинациям. При таком социальном фоне КСО никогда не будет оценено высоко», – заключает Александр Бим, кандидат экономических наук, независимый эксперт в области КСО и устойчивого развития. «Российский бизнес перегружен общественными ожиданиями и давлением государства с одной стороны и социально-психологическим стереотипом “недостаточности” – с другой», – говорит Александр Бим. В связи с такой «зажатостью» социальная ответственность продолжает выполнять «оборонительную» и PR функции [36]. Несмотря на то, что в последние годы наметился рост количества негосударственных и некоммерческих организаций (по данным Росстата, к 2010 г. было зарегистрировано 83 881 НКО, в т. ч. 5 376 благотворительных фондов, а число филиалов и представительств международных организаций, иностранных некоммерческих неправительственных организаций достигло 240), сохраняется непонимание и недостаточность влияния НКО-сектора и бизнеса друг на друга [37]. Чаще всего бизнес воспринимает третий сектор всего лишь как партнеров по продвижению своего имиджа, но не всегда имеет основания его уважать. И связано это прежде всего с состоянием неравенства (НКО часто выступают в подчиненной роли просителя). Существует также точка зрения, что отношение бизнеса к некоммерческому сектору определяется отношением к нему государства, и по этой причине бизнес старается быть не партнером НКО, а управлять ими [38].

Таким образом, можно сделать вывод, что успешные попытки взаимодействия институтов власти, бизнеса и общества наблюдаются только в Бразилии, в Китае сильным влиянием обладает государственный сектор, который хоть и начинает привлекать внешних представителей, но пока это не приводит к полноценному и равноправному диалогу, а в России практика трехстороннего сотрудничества практически отсутствует.

Развитие социальной ответственности в Бразилии было и является в основном инициативой бизнес-сообществ, преимущественно торгово-промышленных ассоциаций, которые представляют не только экономические интересы своих членов, но также поднимают проблемы этического поведения бизнеса по отношению к обществу. Интерес к корпоративной социальной ответственности со стороны бизнес-сообществ значительно увеличился в 1980-х гг. В 1990-х гг. состав субъектов, продвигающих принципы КСО, расширился и включал в себя политические партии, негосударственные организации, профсоюзы, средства массовой информации, потребителей и акционеров. В некоторой степени международные организации являются существенными участниками, формирующим политику и стратегию корпоративной социальной ответственности в Бразилии, разрабатывая механизмы сертификации и соответствия международным нормам в социальной, экологической области и области защиты прав человека.

В то же время правительство до настоящего времени не было активным участником процесса продвижения принципов социальной ответственности. Это может быть объяснено бразильской традицией корпоратизма, где государство имело склонность к использованию бизнеса в качестве альтернативного поставщика товаров и услуг, а также часто прибегало к финансовой поддержке в социальной области, которая не могла быть осуществлена лишь только с помощью государственных ресурсов. Нежелание действующего правительства решать вопросы социальной ответственности может быть также объяснено деятельностью предыдущего правительства, которое под давлением бизнеса отменило обязательное соблюдение трудовых норм и прав работников. Действующее правительство под влиянием профсоюзов пытается унифицировать трудовое право и завершить переговоры с корпоративным сектором. Ключевая стратегия в области КСО сосредоточивается на борьбе с детским трудом и искоренении рабского труда через законодательство. Таким образом на настоящий момент основная задача правительства, в первую очередь, взять на себя ответственность за введение стандартов в области охраны труда и развития персонала. С другой стороны, ответственность бизнеса по отношению к окружающей среде регулируется широкой системой норм и методов, включающей в себя методы государственного регулирования, национальное законодательство и международные договоры. Также проводятся некоторые регулятивные меры в области корпоративного управления.

В Китае вопросы корпоративной социальной ответственности начали привлекать внимание бизнеса, власти и общества лишь в последнее время, учитывая тот факт, что долгое время приоритетной политикой страны была политика в области экономического роста и развития. Проводимая властями либерализация, реформы, а также вступление Китая в ВТО способствовали внедрению принципов КСО на территории страны. Результаты быстрой индустриализации Китая и укрепление производственной базы, в частности на востоке страны, привели к более глубокому осознанию тех ключевых проблем, которые возникают на пути создания гармоничного общества, среди них – ухудшение состояния окружающей среды, социальное неравенство и отсутствие норм и стандартов в области охраны труда, здоровья и развития персонала. Интерес к корпоративной социальной ответственности значительно возрос и в 2008–2010 гг., когда в стране проводились крупнейшие мероприятия, такие как Олимпийские игры в 2008 г. в Пекине и World Expo – 2010 в Шанхае. Внедрение относительно строгих международных норм и стандартов в сочетании с попыткой создания собственных национальных норм привели к множеству интерпретаций смысла, значения и преимуществ ведения социально ответственного бизнеса в Китае.

Китай не имеет выработанной общей стратегии в области корпоративной социальной ответственности, также нет и национального стратегического документа, который мог бы служить в качестве общего руководства к применению. Однако, учитывая важность регионализма в рамках общего развития Китая, имеется склонность к разработке региональных и отраслевых стратегий КСО. В качестве одного из примеров может служить политика местных властей города Shenzhen, в рамках которой создана институциональная основа – консультационный совет, для внедрения и распространения принципов социально ответственного бизнеса [19].

Государственная политика в области КСО включает решение проблемных вопросов в следующих областях: сфера трудовых отношений (стандарты в области безопасности и гигиены труда, обеспечение нормальных условий труда, предоставление льгот, справедливое вознаграждение, обучение и развитие персонала), сфера корпоративного управления и вопросы охраны окружающей среды.

В России исторически сложилась и во многом сохраняется патерналистская форма взаимоотношений (от слова «патер» – отец). Применительно к модели КСО это проявляется в завышенных представлениях населения о роли государства в регулировании социальной ответственности бизнеса, в завышенных ожиданиях по отношению к самому бизнесу, а также в невысокой активности при формулировании запроса и отстаивании своих интересов по отношению к двум другим секторам экономики (государству и бизнесу). Результаты социологических опросов демонстрируют, что общество ожидает от власти активных действий по вовлечению бизнеса в решение социальных проблем и мотивации бизнеса. Две трети (62,9 %) опрошенных Национальным инвестиционным советом (НИС) и Институтом комплексных социальных исследований (ИКСИ) РАН россиян признают за государством право привлекать бизнес к решению социальных проблем общества. А 57,8 % из них считают, что государство «должно поддерживать, предоставлять особые условия их деятельности» [39].

Основные драйверы КСО в России – ТНК, действующие в стране, и российские компании, выходящие на зарубежные фондовые биржи. Этот вывод подтверждают результаты исследования, проведенного Economist Intelligence Unit по инициативе ОК РУСАЛ при поддержке PricewaterhouseCoopers и Представительства Программы развития ООН в РФ в 2007 г. «Из России с любовью. Национальный вклад в глобальный контекст КСО». Согласно опросу 31 % руководителей назвали в качестве причины социальной деятельности необходимость конкуренции на глобальном рынке. Менее важными причинами, по их мнению, являются действия следующих заинтересованных сторон: органов власти и регулирующих органов (21 %); потребителей (14 %); НКО (7 %) [33].

Интерес к корпоративной социальной ответственности со стороны государственных структур значительно возрос в 2001–2003 гг., когда прозвучал ряд заявлений президента В. В. Путина об актуальности социальной ответственности предпринимателей [40]. С 2003 г. и президент, и премьер-министр, и другие представители исполнительной и законодательной власти на федеральном уровне продолжили напоминать бизнесу о важности социально-ответственного ведения дел. Эти заявления звучали как проактивно, например, в рамках призывов бизнеса содействовать реализации национальных проектов, так и реактивно – в ответ на сохраняющиеся проявления неэтичности и игнорирования социальных проблем. Однако к качественным сдвигам в развитии КСО эти заявления подтолкнули слабо.

Роль государства в продвижении КСО в России также невелика. На федеральном уровне пока что нет ни уполномоченного органа или структурного подразделения, ни тем более сформулированной государственной политики и стратегии по социальной ответственности бизнеса. Да и в области устойчивого развития страны в целом налицо ничем необъяснимая недооценка ее значимости – с декабря 1997 г. Государственная стратегия устойчивого развития Российской Федерации, одобренная тогда Правительством, ни разу с тех пор не обсуждалась на предмет ее реализации и корректировки. В регионах распространена практика давления власти на предпринимателей с целью привлечения последних к тем или иным инициативам. Зачастую указания и просьбы со стороны властных структур направлены на решение жизненно важных проблем региона, однако отсутствует прозрачный механизм использования полученных средств, поэтому эффективность подобного рода мер сомнительна.