Текст книги "Забытые"

И правда, выгляжу неплохо.

От того, что брат заметил это раньше, становится приятно и хочется продолжать улыбаться. Освежившись, выхожу.

Интересно, если попрошу его говорить об этом чаще, он согласится?

Глава 2

МАРКУС

В последнее время Аврора с лёгкостью укладывает меня на лопатки, с каждым разом отдаляя мою победу. Это странно.

Виктор же боевое лидерство дочери оценивает загадочными улыбками, а мои поражения довольными взглядами.

Абсурд, да и только.

Было бы так и с учёбой. Но нет. Там отец проявляет особое занудство.

Учиться столько, сколько это делаем мы, не выдержал бы ни один человек. С утра до позднего вечера, с одним выходным в неделю и безграничным разнообразием изучаемых областей – за тринадцать лет мы освоили начальный, средний и четыре высших уровня образования. Поэтому к нынешнему лету мозг хочет одного – не думать.

Отец бы меня не поддержал – он круглосуточно ведёт умственную активность и готовит нас к тому же. Жуть. Но у Гардов нельзя иначе. А я должен оправдывать имя рода, которым со мной щедро поделились когда-то.

В благодарность за достойную жизнь я должен быть лучшим.

Это утомительно. Но летний отдых без контроля родителей явится лучшей наградой за труд. И начнётся он с сегодняшней вечеринки.

Подхожу к столу. Обед уже подали без нас. Приветствую Виктора, сидящего во главе стола. Пока перехожу к маме и Лене – моей младшей сестре – он мысленно спрашивает:

«Всё хорошо?»

Вопрос явно не про самочувствие. И точно не про меня.

«Да, отец, всё нормально.»

Даже намерения считывать не приходится, чтобы понять – его интересует Аврора. Точнее – её настрой на вечер. Виктор каждый год надеется, что он изменится. Но его старшая дочь ненавидит Бал с завидным постоянством.

– Привет, мам, – чмокаю Клариссу в щёку, на что она радостно улыбается.

– Привет, сынок. Где Аврора?

– Маркус! – от нетерпения Елена подпрыгивает на стуле. – А ты знал, что у наших лошадей семнадцать рёбер, а у остальных пород – восемнадцать? Это мне мистер И́ван сегодня рассказал. Он сказал, что у нас лучшие кони в мире, и таких ни у кого нет. Это правда?

– Привет, малышка, – чмокаю сестрёнку в макушку. – Конечно правда. У нас всё лучшее. В том числе и кони.

– Вот это да! А ещё мистер Роу сказал, что лошадки очень скучают без вас.

Сажусь на свой стул – второй по правую руку от отца. Придвигаюсь к столу, предвкушая вкусный обед.

– Дорогая, не переживай, мистер И́ван присмотрит за лошадками. Он знает, как сделать так, чтобы они не грустили. Ешь, пожалуйста. Сегодня будет долгий вечер, и нужно хорошо подкрепиться, – мама мягко прерывает Лену и вопросительно смотрит на меня через стол.

«Не переживай, мам. Аврора в уборной, сейчас придёт.»

Кларисса не может ответить мысленно, поэтому просто кивает. Она озабоченно переглядывается с Виктором и вздохнув, принимается за еду.

Супруга Виктора – Кларисса Гард – обычная человеческая женщина тридцати восьми лет. Молодая, красивая, утончённая леди с зелёными глазами и роскошными каштановыми волосами и мне, и Авроре приходится мачехой. Самой доброй и любящей, искренне заботящейся о нас, как о своих кровных детях.

Никогда не знал своих биологических родителей. Но мои приёмные – лучшие во Вселенной. Люблю их обоих с особой теплотой. Надеюсь, я ничего не придумал, и это взаимно.

Все домашние помощники заняты приготовлениями к вечеру. Поэтому сегодня у нас редкий семейный обед без лишних лиц. Наливаю в пиалу ароматный суп, накладываю в тарелку закуски с каждого блюда. Чувствую, как рот наполняется слюной.

– Всем привет! – Аврора появляется в зале и, прежде чем сесть, обходит стол и по очереди целует всех членов семьи.

«А меня?»

«Обойдёшься.»

Безобидная шутка вызывает у девушки новую волну раздражения. Обожаю щекотать ей нервы. Но на месте Авроры, я бы уже придушил себя за это. Она же терпит до последнего. Чтобы это прекратилось, нужно всего лишь попросить. Но, похоже, сестрице просто нравится моё внимание.

Пока размышляю, Аврора забирает из-под носа мой суп.

«Налей себе ещё. Пожалуйста.»

Сижу, опешив, с куском хлеба в руке.

«Поэтому у тебя до сих пор и нет парня.»

Это было жестоко.

Аврора краснеет и едва сдерживает вспышку гнева.

«У меня нет парня, потому что уровень моей дееспособности в разы выше, чем у окружающих лиц мужского пола.»

«То есть ты считаешь, что никто тебя не достоин?»

«Да, никто.»

«Прям совсем?»

«Совсем!!! Вообще, это не твоё дело. Отстань.»

Мы никогда не говорили на такую личную тему. Но сейчас любопытство жжётся, как никогда – аж сидеть спокойно не получается.

Чувствую, Аврора злится и смущается одновременно. Отец тоже замечает её напряжение и негативные эмоции.

– Кэс, есть вопросы, требующие моего внимания? – он аккуратно прерывает тягостное молчание.

– Нет. Всё готово, – мама говорит благодушно, но скрыть тревогу это не помогает. – Эдвард только хотел показать вам с Авророй окончательную разметку зала. Он беспокоится, что из-за большого количества приглашённых танцпол сократился, и вам будет некомфортно танцевать.

– Ему стоит беспокоиться не об этом, – Аврора подаёт голос. – Я вообще не хочу танцевать этот вальс.

Девушка с кислым лицом мешает в тарелке нетронутый суп.

– А чего же ты хочешь? – Виктор с интересом смотрит на дочь. Когда он переводит взгляд на меня, отчего-то становится неловко.

– Я хочу провести вечер в своей комнате. Одна.

– Хорошо.

Возникает ошеломлённая пауза. В изумлении переглядываемся друг с другом.

– В смысле? – Аврора недоверчиво выгибает брови и исподлобья смотрит на отца.

– В прямом. Я позволяю тебе не появляться сегодня на Балу. Можешь провести вечер, как пожелаешь.

Молчу, потеряв дар речи. Аврора тоже растерянно хлопает глазами.

Такого не ожидал никто.

– С-спасибо, пап. А…

– Не переживай, – Виктор обрывает дочь на полуслове, – тебя заменит мама. Ты же давно мечтала вернуть себе звание королевы бала, моя дорогая?

Кларисса тепло улыбается. Кажется, все поняли, что это была шутка, кроме Авроры. Эфириумом ощущаю её недовольство. Не понимаю только, чем именно. Но больше она ничего не произносит и задумчиво потягивает гранатовый сок.

Ощущаю странное разочарование. Авроры на празднике не будет. Кого я тогда буду подкалывать весь вечер?

Это будет самый скучный бал за семнадцать лет.

– Что ж, – отец вытирает губы салфеткой и встаёт из-за стола, – нам нужно провести последние приготовления, чтобы вовремя начать встречу гостей.

Кларисса тоже оканчивает трапезу и встаёт вслед за супругом.

– Начало в шесть. Не опаздывайте.

Подмигнув мне напоследок, родители удаляются.

– Ну я-то точно не опоздаю, – Лена важно кивает, что вызывает улыбку, – у меня всё идёт по расписанию. Вот, через десять минут меня ждёт Мия наверху. Она поможет нам с мамой собраться, а потом будет со мной на празднике столько времени, сколько я захочу! – девчушку распирает от предвкушения ночной «тусовки». – Наконец-то я дождалась разрешения не спать после десяти вечера!

– А что ты будешь делать всё это время? – Аврора спрашивает вроде из вежливости, а сама косится на меня, будто вопрос предназначается не Лене.

– Танцевать, конечно! – девочка удивлённо разводит руками, будто сестра спросила неимоверную глупость.

Очевидно, Аврора не ждала иного ответа. Потому что скептически складывает губы и отодвигает от себя посуду с приборами, намереваясь встать из-за стола.

Поздно осознаю, что так ничего и не съел.

– Жаль, что ты не придёшь и не увидишь моё красивое платье, – Лена расстроенно смотрит на Аврору. – Мне его помогал шить Пьер, мамин дизайнер, и сказал, что у меня хороший вкус.

– Да ты что!? – не желая обижать младшую сестру, девушка изображает высокую заинтересованность. – Может покажешь его сейчас?

– Конечно! – девочка пищит от восторга и вмиг оказывается у двери. – Пойдёмте!

– Маркус, ты с нами?

Вопрос весьма компрометирующий и даёт понять, что поесть уже не удастся. Лену нельзя огорчить своим равнодушием. Даже если желание съесть слона прямо сейчас является жизненно важным.

– Ну а как же…

АВРОРА

Втроём поднимаемся на спальный этаж. Здесь располагаются только личные апартаменты всех членов семьи и переход в чердачную башню, где живёт Маркус.

Оборачиваюсь на плетущегося позади брата. Он ведёт себя непривычно тихо и даже не пытается отпустить ни одной едкой шуточки. Да что там, он вообще молчит, что на него совсем не похоже.

«Это всё из-за супа?»

Маркус вздрагивает от неожиданного замечания. Успеваю уловить его смущение прежде, чем он скрывает эмоции от прочтения Эфириумом.

Этот несносный элогим умеет смущаться?

«Да. Ты оставила меня без обеда.»

«Тебе никто не мешал налить ещё.»

Возмущаюсь, отказываясь признавать свою вину.

«Нечего было хлопать ушами.»

Назидательный тон бесит парня не меньше, чем саркастический меня. Но он не реагирует на провокацию и переводит тему в иное русло:

«Ты добилась своего. Поздравляю.»

«Завидуешь?»

«Чему? Одиночеству?»

«Уединению.»

«Ну нет. Я предпочитаю проводить время в приятной компании.»

«И какая же компания будет приятна тебе сегодня?»

Не могу сдержаться от язвительного тона.

«Позовёшь конюха или механика?»

«Сегодня у меня будет большой выбор. И говоря о „приятной компании“ я подразумевал общество прелестных дам.»

Презрительно фыркаю.

«Уверен, среди них найдётся масса достойных моего внимания.»

Вот он – ответный камень.

Вспыхиваю негодованием. Испепеляюще гляжу на Маркуса с верхней ступеньки. Он, довольный собой, сверлит меня самоуверенным взглядом и проходит мимо вместе с прыгающей Еленой. Сестрёнка поглощена радостным предвкушением и не замечает перепалки.

Всё это вызывает досаду и какие-то неприятные чувства.

В коридоре встречаем Мию – горничную, которая должна привести в порядок Лену и помочь собраться маме. Домработница из неё так себе, но как стилист она невероятно талантлива. Свои внешность и волосы Кларисса доверяет только ей.

– Мия! В кого ты превратишь меня сегодня? – сестра со всех ног несётся к девушке.

– В Елену Прекрасную тебя устроит? – горничная весело подмигивает девочке, но тушуется, когда мы подходим ближе.

– Маркус, я проверила ваш костюм. Два раза, – девушка смущённо смотрит в пол. – Прошлогоднего конфуза не повторится.

– Спасибо, Мия, – парень улыбается горничной, что смущает её ещё больше. – Не хотелось бы снова ощутить себя манекеном с биркой на шее.

Иронично замечаю:

– В прошлом году Клитию весьма впечатлил ценник твоего смокинга.

– Надеюсь, в этом она найдёт себе кавалера «подороже», – скривившись, Маркус еле слышно бубнит под нос.

– Если надеешься сегодня встретить прелестную даму, тебе придётся очень тщательно выбирать из скопища таких, как Клития.

Отчего-то хочется любым способом задеть самолюбие брата.

– Не беспокойся обо мне, – голос парня приобретает хладнокровный тон. – Я не тупой и не слепой. Свою даму разгляжу без твоей помощи.

Раздражённый, Маркус уходит. Переглянувшись с Мией, пожимаю плечами. Чувствую себя упрямой стервой. Не помню, чтобы когда-нибудь вела себя так.

Что происходит?

Отец не случайно выбрал для проведения своего торжества день летнего солнцестояния. Его энергии провоцируют переход душ на следующий уровень жизненного пути. Но если я продолжу в том же духе, грядущие изменения не принесут ничего хорошего.

Сонливость наваливается с новой силой. Желание принять горизонтальное положение оказывается непреодолимым. Оставляю Лену с Мией и направляюсь к себе. На автопилоте миную гостиную, засыпая на ходу. Остатков сил хватает на то, чтобы сбросить обувь, пересечь спальню и повалиться на кровать.

Наконец-то.

МАРКУС

Выделяться своенравием и упрямством для Авроры – обычное дело. Но ехидничать – это у неё что-то новенькое.

Да и за собой никогда не замечал, чтобы её комментарии хоть как-то цепляли. Сегодня это случилось впервые.

Пытаюсь понять, что меня так разозлило, но ответа не нахожу.

Шагаю обратно вниз в надежде завершить обед и улучшить настроение. Но, к досадному разочарованию, стол оказывается пустым и идеально чистым.

Желудок на это издаёт недовольные ругательные звуки. Я с ним полностью согласен.

Даже напроситься на трапезу не к кому – все домашние заняты приготовлениями к вечеру. Стащить что-нибудь с кухни тоже не получится – Рене за это покалечит половником. Остаётся занять себя чем-то на полтора часа и отвлечься от навязчивого чувства голода.

Отправляюсь в библиотеку. Огромное помещение занимает целое крыло особняка и два его этажа. Коллекция редких книг – особая гордость Глион-Шале. Виктор как-то пошутил, что он обокрал Ватикан для того, чтобы добыть нам учебную литературу. Странно, но мне показалось, это была не шутка. Брожу вдоль стеллажей. Рассматриваю корешки, угадывая по эфирному флеру, в какую эпоху и в какой стране был издан тот или иной том. Вскоре это надоедает. В секции художественной литературы выбираю Марка Твена. В библиотеке хозяйничает дворецкий Эдвард, и он не терпит, когда нарушают его порядок. Поэтому в каталоге на стенной панели отмечаю, какую книгу взял и в какой срок планирую её прочитать. За неделю, думаю, управлюсь. Потом будет не до чтения – мы с Авророй уедем на море, где я планирую целый месяц заниматься ничем.

Время среди книг пролетает быстро.

Возвращаюсь наверх. По узкой лестнице поднимаюсь к себе на чердак. Несмотря на изначально иное назначение и небольшую площадь, моя комната уютнее любой другой в доме. Без излишеств и роскоши. Здесь только самое нужное и важное: кровать, стол, стул, зеркало, два окна, чулан-гардероб и крошка-ванная.

Пока готовлюсь принять душ замечаю, на двери шкафа висит вечерний костюм. У кровати стоят начищенные лаковые туфли. На столе аккуратно разложены расчёска, белый платок и бабочка.

Мия старалась.

На то, чтобы искупаться, одеться и даже причесаться, уходит полчаса. Хорошо, что я не девушка. Авроре бы понадобилась целая вечность на сборы.

Жаль, что обсудить вечер в этот раз будет не с кем.

Оглядываю себя в зеркале. Костюмчик сидит прекрасно. Но волосы прилизаны, как у послушного мальчика. Пятернёй зачёсываю их на противоположную сторону. Теперь то, что надо. Подмигиваю отражению и спускаюсь в холл.

Узна́ю, смогу ли я заинтересоваться хоть кем-то из приглашённых.

АВРОРА

На заре сознания появляется ощущение присутствия иных. Много присутствия большого количества чужих людей.

Внизу собираются гости Бала.

Неохотно выбираюсь из сна. Валяюсь в полутьме на кровати, прислушиваясь к ощущениям. Чувствую людские вибрации: неуёмный восторг, беззаботное веселье и жгучую зависть. Всё как обычно.

В Эфире ищу Маркуса. Он где-то там, и ему скучно. Злорадно улыбаюсь темноте, но сразу себя одёргиваю. Какая мне разница. Я занята собой. Он тоже.

Перекатываюсь на другой бок и стараюсь снова заснуть. Не получается – сон ушёл и возвращаться отказался. Лениво ёрзаю, пытаясь найти удобное положение. Вскоре понимаю, что лежать неудобно в принципе. Встаю, включаю свет. На глаза попадается чехол с платьем. Я должна была сегодня открывать Бал вальсом в паре с отцом. Для этого пришлось уговорить Эдварда на ночные репетиции, ибо даже с солидным багажом танцевальных умений, до уровня Виктора Гарда я отстаю примерно на три столетия практики. Маркус об этом как-то пошутил, обозвав меня «деревом, неспособным зацвести цветами естественности и непринуждённости». Было неприятно. Но я в долгу не осталась и спихнула его в пруд. А потом оказалась там же и почти одержала победу в водной дуэли.

Повеселились мы тогда от души.

Ловлю себя на том, что улыбаюсь пустоте. Отряхиваюсь от воспоминаний и отправляюсь в душ – лучшее средство для наведения порядка в мыслях. Купаюсь долго. Контрастная вода вмиг смывает остатки сна, пробуждает внутреннюю энергию и любопытство к происходящему внизу.

На уровне сознания снова шарю по Эфиру в поиске брата. Среди множества энергий нахожу его – яркий сгусток доброжелательности, лёгкости и силы. Используя Эфириум, наблюдаю за эмоциями парня и всех, на кого он обращает внимание. Они радуются взаимодействию с ним. Смещаю фокус на окружающих его людей. С неприятным удивлением обнаруживаю большое количество намерений привлечь к себе внимание Маркуса. Ещё неприятнее становится, когда определяю, что источниками этих намерений являются девушки.

Возмущение человеческой наглостью расцветает яркой вспышкой.

От ворот поворот вам, меркантильные красотки. У элогимов другие стандарты.

Пойду напомню брату, какие именно.

Внезапно вспоминаю, как он меня осадил после обеда. Но обострение справедливости побуждает спуститься и расставить на места всех зарвавшихся.

Но тогда придётся снова стать «звездой» вечера…

Нежелание возвращаться к ненавистной роли рождает неожиданное осознание: я хочу пойти на Бал. И принять в нём полноправное участие.

Но исключительно на своих условиях.

В конце концов, я потратила уйму времени и сил, чтобы стать лучшей на паркете. И не позволю себе смириться с пустой тратой таких ценных ресурсов.

Наполнившись решимостью, покидаю душ. По пути в спальню ставлю ментальный блок на считывание мыслей и параллельно соображаю, как привести себя в порядок за час.

Задача не из простых, но верю, решить её получится лучшим способом из возможных.

Глава 3

ВИКТОР

Всё идёт так как я задумал.

Радоваться рано, но это уже ясно. Сомнений нет, что нужный результат будет достигнут.

Как именно реализуется мой план, знает только Он. Восемнадцать лет я закладывал фундамент для грядущего. Сегодня будет положен первый «кирпич».

И это сделают мои дети.

Стою в холле у парадного входа. Личное приветствие приглашённых – традиция каждого бала. Это располагает к себе людей и дарит громадному мероприятию атмосферу семейного торжества. Стоящая рядом Кларисса ослепительно улыбается каждому гостю. В иссиня-чёрном платье, украшенном мерцающими камнями, она невыразимо прекрасна. Моя богиня.

Люблю её бесконечно.

Мимо проходят знакомые лица: предприниматели, политики, люди искусства; общественные деятели, лидеры мнений, учёные, военные… Они сливаются в единый поток шуршащих платьев, искрящихся бриллиантов и стучащих каблуков. Ощущаю искреннюю радость, удовольствие, восхищение, счастье, благодарность. Мысли, идеи, эмоции такого количества людей в одном месте наполняют Эфир невероятной энергией. Они даруют мне силы идти своим путём, не останавливаясь и не сворачивая. Как бы тяжело это ни было.

Жаль, что за столько лет остатки элогимов не оценили мощь счастья и творческой энергии Человечества. Потому что так ничего и не поняли, и ничему у него не научились. Я сделал всё, что мог, но элогимы выбрали сгинуть в безызвестности.

Так как было больше не будет. Время тёмных истекло.

Но кое-кто из человеков намеренно поддерживает принципы старого порядка.

Ещё не вижу, но уже чувствую, в конце длинной череды гостей создаётся сумятица. Со своего места наблюдаю, как расступаются задние ряды, пропуская вперёд шествие из восьми человек. Люди внутри себя возмущаются бестактностью идущих, но осмотрительно молчат – канцлеру Европейской Республики никто не может безнаказанно высказывать личное недовольство. Герман Штерн – высокий пожилой мужчина с надменным взглядом и хмурым лицом, прямой как палка, в плотном кольце охраны стремительно направляется ко мне с таким выражением лица, будто вокруг него – зловонная грязь и сплошное непотребство.

– Господин канцлер, – улыбаюсь сдержанно, сохраняя благодушное выражение лица, – я рад, что вы почтили наш дом своим присутствием.

Приветствие звучит суше, чем я собирался его произнести. Кларисса дарит Штерну радостную улыбку, но он намеренно её игнорирует.

Старик хочет задеть меня. И у него это почти получается.

Но моя мудрая леди просто молча жалеет несчастного старика и только счастливее улыбается неучтивости.

– Вас сложно чем-то удивить, но я надеюсь вы получите удовольствие от вечера.

– О, не переживайте, господин Гард, – Штерн обнажает острые зубы. – Я наслаждаюсь каждый раз, когда лицезрю вас и ваше ослепительное семейство.

Если бы канцлер умел убивать словами, то имел бы в этом непревзойдённый успех – столько в них яда. Но против меня он бессилен и знает это. Поэтому боится и злится до исступления.

– Мы вас не разочаруем, – позволяю себе ослабить натяжение улыбки и понизить градус тепла во взгляде.

– Не сомневаюсь.

Штерн одаривает меня холодным взглядом и гордо удаляется по коридорам в Бальный зал, бесцеремонно рассекая поток ослепительных дам и блистательных кавалеров.

Такие разговоры оставляют после себя осадок печали и мысли о напрасности возвращения миропорядка на круги своя.

Но я не могу не делать того, что делаю. Ни под каким предлогом.

Моя цель – объединить созидающих людей, создать сплочённое сообщество творцов, которые выведут Планету на следующий уровень эволюции. Летний Бал – одно из средств достижения этой цели. И весьма эффективное. В роскошной непринуждённой обстановке мои гости обмениваются идеями, находят единомышленников и партнёров. Здесь происходят смелые открытия и зарождаются масштабные проекты.

А присутствие таких лиц, как Штерн – лишь необходимая формальность.

Глубоко вздыхаю и снова излучаю дружелюбие.

Какие бы чувства и эмоции не бушевали внутри, лицо должно оставаться спокойным и доброжелательным. Раньше это стоило определённых усилий, так как сдержанность не входила в перечень моих достоинств. Но спустя десятилетия я научился управлять собой и компенсировать любой диссонанс позицией бесстрастного наблюдателя.

Так я наблюдаю за Маркусом и его попытками убедить себя в довольстве происходящим. И за Авророй, уверенной, что решение спуститься – приняла она сама. Когда они осознают, что привело их туда, где они есть, то сильно удивятся.

Наклоняюсь к уху супруги и негромко произношу:

– Дорогая, не могла бы ты подняться к Авроре? Уверен, ей нужна твоя помощь.

Кларисса удивлённо поднимает брови, но в глазах мелькает тень понимания.

– Мы справимся, – улыбаюсь жене и киваю в сторону дворецкого и домоправительницы – супругов Эдварда и Шарлотты Роу, – стоящих чуть поодаль.

Не задав ни единого вопроса, Кларисса уходит.

Внезапно в задних рядах шествующих вспыхивает изумление, возгласы которого докатываются до впереди идущих. Люди начинают озираться. Даже прибытие канцлера не вызвало такой бурной реакции.

Тот, кто появился на пороге моего дома, – гость нежданный почти для всех. И, похоже, он напрочь проигнорировал просьбу оставить форменный костюм дома.

Александр Симонов – посол Российской Империи – неспешно поднимается по каменным ступеням. Его сопровождают две женщины и двое мужчин. Посол сильно выделяется на общем фоне парадным тёмно-зелёным мундиром, украшенным эполетами и богатой серебряной вышивкой. Его свита одета более скромно, но от этого выглядит не менее эффектно: стройные дамы в красных атласных платьях и высоких белых перчатках идут под руку с подтянутыми мужчинами в мундирах с серебряными гирляндами такого же кроя, как у посла. Процессия производит шоковый эффект, заставляя присутствующих оборачиваться и пропускать её вперёд.

Во главе с послом русоволосые дипломаты неспеша пересекают гостиную. Проходя мимо, Симонов приветствует меня еле заметными кивком. Отличительные знаки на его одежде обязывают соблюдать официоз, но в моём доме играют по моим правилам. Раз демонстрировать дружественные отношения со мной посол не захотел, ему придётся предстать перед канцлером. Несмотря на то, что прибыл он совсем не для этого.

Но сначала потанцуем.