Текст книги "2:36 по Аляске"

18. За ненавистью

Когда ее глаза открылись, Криса не было рядом. Он почувствовал пробуждение Джейми даже за закрытой дверью, стоя внизу на кухне и туша жаркое из белки, подстреленной по дороге.

«Должно быть, запах разбудил ее, – подумал он, откладывая в сторону деревянную ложку. – Ну или вид винтовки, что я оставил возле ее постели… Черт, винтовка!»

Криса передернуло. Его изнуренный отсутствием сна ум упустил тот факт, что не стоит оставлять оружие рядом с девушкой, которая хочет тебя убить. Хотя меньшее, чего он боялся, так это того, что она воспользуется им. Вероятность, что она случайно упадет с ней на лестнице и сломает себе шею, была гораздо выше.

Крис быстро перебросил содержимое сковородки в тарелку из фарфорового сервиза и выложил рядом соленья. В желудке у него заурчало. Он не ел с тех пор, как они бежали из лагеря. Джем обязана съесть все, что он приготовил! Иначе Крис съест сам. Да и ее саму тоже, судя по зверскому посасываю под ложечкой.

Он крепче перехватил тарелку и тихо поднялся с ней наверх. Скрип отсыревших половиц все равно выдал бы его, будь он весом даже на пятьдесят килограммов меньше. Поэтому, приоткрывая дверь спальни и заглядывая внутрь, Крис уже знал, что обнаружит там. И он не ошибся.

Прикрыв за собой дверь, он демонстративно поставил защелку: ему не нужно, чтобы Джейми попыталась сбежать и действительно пострадала. Она была еще слишком слаба от болезни и травм. Он едва откачал ее после погружения на дно Ненаны.

На кровати лежало скомканное постельное белье с пожелтевшими пятнами пота, которым недавно исходила Джем в разгар лихорадки. Полчаса назад тут лежала она сама, свернувшись клубком в коконе покрывал и чудотворного забвения, дарованного ей мощной дозой пенициллина. Но забвение прошло, а покрывала остались.

Словно ничего не заметив, Крис медленно прошел до деревянного столика и поставил тарелку.

– Будь добра, – сказал он, зная, что его услышат. – Сначала поешь, а потом прицеливайся. Ты обезвожена, поэтому у тебя трясутся руки.

Он услышал ее еще на пороге комнаты. Джем нельзя было не услышать: при каждом вдохе в легких булькала жидкость – липкая мокрота от воспаления, которое она подхватила, пока купалась в ледяной реке. У него за спиной словно стоял Дарт Вейдер со снайперской винтовкой вместо светового меча.

Крис откинул голову и снова уперся затылком в дуло оружия. Именно с этого все началось в лесу. Именно на этом он собирался со всем покончить. Разорвать проклятый круг.

– Ты не выстрелишь, – вкрадчиво произнес он, не оборачиваясь.

Послышался скрип от натиска пальцев – Джейми крепче сжала винтовку.

– Это еще почему?

Лучше ей было не говорить. Ее голос – точнее, то кваканье, в которое он превратился от хвори, – дрожал, выдавая испуг и смятение. Интересно, что может чувствовать та, что уже сочла себя мертвой? Джем ведь не рассчитывала проснуться сегодня. И завтра. Глотая холодную воду, она вряд ли предполагала, что утопивший ее безумец кинется следом. «Да, он чокнутый, но не до такой же степени, ха-ха…» Нет, Джеремия, как раз до такой.

– Попробуй белку, – попросил Крис устало. – Я добавил туда карри. Тебе понравится.

Он осторожно поднял руки на уровень своей груди и, затаив дыхание, повернулся.

После той ночи в лесу у Джем губы так и остались лиловыми. Только глаза изменились: словно впали внутрь, как у скелета, и жутко покраснели. Но мятный цвет их радужки не переставал сиять, что на солнце, что в свете тусклого торшера в углу спальни.

Еще до МЗВ Крис предусмотрел все на случай, если затея с лагерем не выгорит: он подготовил пикап, чудом и не без посторонней помощи вернув его в строй, отметил на карте ближайшую ферму, заранее обезопасив ее и снабдив кое-чем необходимым. Добравшись сюда, он стянул с Джейми всю одежду, мокрую до нитки. Покрытая инеем, та превратилась в пласты льда, которые приходилось вскрывать ножницами как гипс. Крис укутал голую Джем в покрывало и, разведя камин, сел у огня с ней на руках. Это будет непростительным лукавством, если он скажет, что старался закрывать глаза или действовать вслепую, переодевая ее.

Крис облизал пересохшие губы и поднял глаза к лицу Джейми. Она осунулась и, вздохнув с тем же бульканьем в легких, отвела взгляд. Она не хотела смотреть на то, что собиралась сделать с ним дальше.

Щелчок.

Она нажимала курок снова и снова, пока к ней не пришло осознание, что в магазине винтовки пусто. Крис поморщился от странного чувства – смеси обиды, злости и огорчения. Ему хотелось верить, что вздох, который затем вырвался из груди Джейми, был вздохом облегчения, а не ужаса.

Отбросив показную медлительность и аккуратность, Крис ухватился за дуло винтовки и, выхватив ее у Джейми из рук, быстро закинул себе на плечо.

– Я же сказал тебе, – процедил он, взирая на нее сверху вниз. – Сначала поешь – потом стреляй!

Джейми попятилась, обхватила себя руками и бросила отчаянный взгляд на дверь. Она рассматривала щеколду, которую без труда смогла бы сорвать при побеге, и Крис фыркнул.

– Хочешь уйти? – спросил Крис, щуря глаза. Джейми сглотнула. – Я бы посмотрел на это… Как ты справишься с холодом в минус двадцать градусов в одной пижаме с зашитой ногой и без антибиотиков. Ах да, еще с воспалением легких, точно, – выпалил он злорадно. – Любопытное, должно быть, зрелище.

Вмиг выражение ее лица сделалось отчужденным, и, словно погрузившись в прострацию, она рассеянно затрясла головой.

– Нет.

– Что «нет»?

– Я не сбегу.

– Все-таки боишься сдохнуть от гангрены? – мрачно спросил Крис.

– Нет, – Джейми задрала голову и посмотрела на него долгим тяжелым взглядом. – Просто я знаю, что если сбегу, ты догонишь меня.

– Догоню, – согласился Крис.

– И убьешь.

Он промолчал.

Кого она видит, когда смотрит на него? Монстра? Похоже на то. Но это же она только что щелкала винтовкой у него перед лицом!

«А ты подстрелил ее, – тут же подметило то, что еще до конца не ушло из него с момента последней смерти. – И убил Франки. Не так, как она считает, конечно, и все же… Пожар – твое упущение. Ты допустил, чтобы в МЗВ нагрянула эта полоумная малолетка. Ты действительно монстр, Кристофер. Монстр среди чудовищ».

«Бабочка среди гусениц», – раздалось напоминанием следом. Крис усмехнулся. Да, бабочка, только не та, что добивает гусениц. Она до последнего пытается сойти за одну из них.

Крис посмотрел на перевязанное бедро Джейми. Ноги у нее были голыми и торчали из-под розовой пижамы, которую он нашел в шкафу. Повязка снова окрасилась в алый. От движения рана опять разошлась, и даже швы, которые Крис наложил, не могли этого исправить. Все, что нужно Джем в ближайший месяц, – это покой. Вот только как донести до нее эту мысль?

Крис взял тарелку и перенес ее на тумбу возле постели. Затем, расправив одеяло, он похлопал по подушке, словно надеясь, что этот заботливый жест загладит их с Джейми обоюдную грубость.

– Ложись, – сухо велел он и отступил к двери. – И поешь… Будет обидно, если ты окочуришься от голода после того, как я угробил на тебя всю свою аптечку.

Нос у Джейми поморщился. Если бы деньги еще имели значения, он бы поставил двадцатку на то, что сейчас нечто очень оскорбительное и бранное вертится у нее на языке. Просто силы в голосе не хватает озвучить.

– Это ты прерывал их сон?

Крис застопорился на порожке, сняв уже щеколду.

– Что ты имеешь в виду?

– Сон. Изменения, – сипло пояснила Джейми. – Застреленные спящие. Сначала Грейс обвинил в этом меня, помнишь? Моя сес… – Она осеклась. – Джесс сказала, что сон – это путь к изменению. Тот, кто убивал спящих, не хотел, чтобы эти люди присоединились к «новой ветви». Я права? Это тоже твоих рук дело, да?

Крис качнул головой, отгоняя воспоминания и вопящее внутри желание кинуться к Джем на колени и рассказать все, что он когда-либо слышал, видел или знал. Он должен был так и сделать – он так сильно хотел этого! – но вновь сказал себе: «Сейчас не время». Такое она не выдержит. Еще не готова. Они оба.

Крис приложил все усилия к тому, чтобы молча открыть дверь.

– Я тебя ненавижу.

В комнате словно разом перекрыли весь кислород. Тихие, но такие сильные слова, брошенные вдогонку от ярости, вонзились ему в затылок как серп. Роуз прижал обожженную ладонь к холодной дверной ручке и на несколько секунд замер.

«Я тебя ненавижу, Кристофер Роуз».

Грудную клетку сдавило. Он сглотнул.

«Ты нас убил. Будь ты проклят, Роуз».

– Да, я знаю, – прошептал Крис и добавил чуть громче, прежде чем выйти в коридор: – Не советую тебе самостоятельно подниматься с кровати, но формально в твоем распоряжении четыре комнаты. Ванна в конце коридора.

Дверь захлопнулась раньше, чем ему в спину прилетела бы миска с пережаренной белкой, которую Джем швырнула вслед точно гранату.

«Я тебя ненавижу».

Да, Джем, он это знает, потому что тоже себя ненавидит.

19. Крис Роуз

Он навсегда запомнил запах гари, которым пропиталась его кожа в тот день. Блеск отполированного офицерского значка, чистая темно-синяя рубашка, застегнутая вокруг пояса кожаная кобура… И конечно же, неотъемлемая часть его новой жизни – пистолет. Прекрасный «ТТ» с пулями 9-го калибра, военный трофей, подаренный командиром из Ирака по окончании службы. Легкий и удобный, он стал его табельным оружием и продолжением руки. Крису не было жалко ни денег, ни времени на его починку и модификацию. Отныне они с «ТТ» были связаны.

И оба были созданы для этой работы. Любимый утренний ритуал Криса – это бриться, стоя у зеркала в полный рост, потому что таковы правила. Раньше его это злило. «Какого черта они лезут в мою жизнь?! – всегда хотелось вскричать ему. – Разве важно, в чем я буду защищать людей – в пижаме или балетной пачке, с щетиной или без? Главное – защищать!»

Но он все равно не справился. И бритье здесь было ни при чем.

Тот день до сих пор часто является ему в кошмарах вместе с прочими призраками прошлого. Например, сейчас. Он лежал на жесткой перине, прогнившей и неудобной. Ворочался с боку на бок. Крис хотел спать, действительно хотел, но это от него не зависело. Раньше он почти не смыкал глаз, вслушиваясь в тишину лесной чащи за пределами палатки. С тех пор ничего не изменилось. Это не бессонница, нет… Это кое-что пострашнее. То, что нельзя прекратить. Воспоминания, облеченные тьмой.

Он вышел из дома раньше обычного. Даже забыл коробку с завтраком на столе, которую по традиции приготовила ему сестра на обед. Мэгги. Несмотря на то что она была старше всего на полчаса, ей всегда приходилось готовить им обоим. С тех пор как это перестала делать мама, сгорев от лейкемии за жалкие полгода. Мэгги аккуратно вырезала кухонным ножиком фигурки из масла, выкладывала на хлеб, выструганный в удивительную форму сердечка… А затем начинала украшать. Огурцы – глаза, долька помидора – улыбка, соус – уши. В детстве Крису не терпелось дойти до школы, чтобы поскорее заглянуть в свой ланч-бокс и узнать, что вытворила для него Мэгги на этот раз. С годами его энтузиазм поубавился, да все свободное время Мэгги заняли смены в больнице. Крис не видел красивого завтрака уже много лет. Впрочем, он не жаловался: теперь ему хватало банального сэндвича без всяких узоров, но с еще одним ломтиком ветчины вместо сыра.

Крис считал, что должен беречь Мэгги, ведь это по-мужски, но порой разницы между ними не было вовсе: оба дали обещание умирающей матери присматривать друг за другом. Оба держали это обещание до конца.

Крис поправил ворот рубашки и, выбравшись из машины, двинулся в сторону участка. Там, остановившись возле стола с расписанием, он вчитался в него. Стандартный набор: несколько карманных краж, бытовой скандал на углу восьмого квартала… Его внимание заострилось на подписи снизу.

– С каких пор я провожу обыск?

Гленн, стоящий возле стойки, разодрал веки, слипающиеся после ночного дежурства, и сонно зевнул.

– Тебя ведь недавно перевели в наш отдел. Видимо, решили сбагрить скучную работенку.

– Я тут уже два года работаю, – раздраженно напомнил Крис и пальцами смял угол бланка. – Этим отродясь занималась группа Понда. При чем тут я?

– А, так Понд угодил на этих выходных в больницу с панкреатитом, – безразлично хмыкнул Гленн.

– И что? Мне ему букет курьерской службой отправить?

Крис потянулся, расправляя плечи, сведенные судорогой от давящей рубашки, а иногда и от ношения тяжелого бронежилета.

– Это не задержание! Всего лишь обыск. Чего сразу распетушился? Просто проконтролируй группу и все. Кто-то уполномоченный должен присутствовать и предъявить ордер.

Крис вздохнул, молча взял документы и вышел на улицу.

Раньше мама часто спрашивала их с Мэгги, определились ли они со своей будущей профессией. Что могут ответить семилетние малыши? А легкомысленные подростки? Они заявляют о самых смелых фантазиях. Избыток веры в свои возможности. Но сколько бы ни минуло зим, Крис и Мэгги всегда отвечали одно и то же:

– Хирург, – пролепетала она однажды, жуя крабовые палочки рядом с братом. – Хочу быть хирургом.

– Ты крови боишься, – парировал Крис без отрыва от «Dendy». – Как собираешься оперировать людей, если при каждой капле хнычешь, как девчонка?

– Эй! Я и есть девчонка, – Мэгги больно ударила его по коленке. – Я научусь не бояться. Это мелочи. Папа говорил, что сдаваться никогда нельзя, разве не помнишь?

Крис сжал губы и кивнул. Именно из-за этого своего девиза отец и погиб на войне в одной из горячих точек.

– А ты уже решил, кем станешь?

– Понятия не имею, – честно признался Крис, а в следующий миг издал победный клич, когда еще один вражеский корабль на приставке был повержен. – Я знаю только то, что не хочу быть трусом.

«Я не хочу быть трусом».

Возможно, это и навело его на мысли о полицейской академии. Однако прошло много лет, прежде чем он пришел к этому. Мебельщик, грузчик, повар, военный контрактник, механик… Кем Крис только не работал за это время. В полиции все было по-другому. Здесь он и впрямь чувствовал себя храбрым.

Крис качнул головой, концентрируясь на работе, и стянул с полки роскошного книжного шкафа томик Хемингуэя. Он никогда не любил его творчество, но в этот раз, расклеив страницы, зачем-то принялся их перелистывать…

Его чуйка не подвела: в ноги Крису упал полиэтиленовый пакетик с белой кристаллической крошкой.

Прежде чем он успел бы сообразить, что находится перед ним, кто-то рывком затащил его внутрь кухни.

Крис увидел поджарого мужчину средних лет, который изначально представился как друг хозяина дома. Проще – адвокат, ведь, судя по протоколу и заявлениям соседей, сам хозяин дистанционно проходил курс реабилитации в психиатрической клинике.

– Какого черта?! – воскликнул Крис.

– Об этом не нужно никому знать, – тихо произнес адвокат. Крис тщетно попытался вспомнить его имя, но в голову пришли только догадки: Бен или Грэм?.. Ладно, пусть будет Бен.

– Что значит не нужно? – Крис взглянул на пакет в своих руках. Один только он тянул сразу на десять лет тюрьмы. – Ваш «подопечный» находится под следствием за причастность к убийству. У меня ордер на обыск вашего дома, и я нахожу как раз то, что должен был, – спрятанный первитин!

Губы у Бена дрогнули. Он со свистом втянул в себя воздух и, не говоря ни слова, вдруг вытянул из-под пиджака блестящее портмоне.

– Мне нужно срочно доложить в участок об аресте мистера Ричардса…

– Может, это уговорит вас немного… повременить с выводами?

Чек на крупную сумму оказался перед носом Криса быстрее, чем он успел моргнуть. Одна единица. Четыре нуля. У него пересохло в горле.

– Это шутка?

– Никаких шуток, – шепнул Бен и медленно вложил чек ему в руку, а затем кивнул на пакетик с крошкой. – А вот это – шутка. Зачем нам лишняя бумажная волокита? Мой подопечный успешно проходит лечение, а это всего лишь маленькое упущение, которое легко исправить. Таким большим людям, как мистер Ричардс, можно сделать большую поблажку за такую же большую… благодарность, так ведь?

У Криса заболела голова. Особенно от вида чека, который он смял между пальцами. В одной его ладони лежало больше денег, чем он и Мэгги могли заработать за целый год!

Она так хотела пойти в университет. Эти деньги легко покрыли бы ее обучение на врача. Не на простого фельдшера, нет! На хирурга.

В одной его ладони – пакет с убийственной дозой наркотика, который позволит справедливо упечь Ричарда за решетку. В другой ладони – то, что может эту жизнь исправить. У него был выбор, и его сделал трус, которым Крис не хотел становиться. Трус не боялся, что Мэгги так и проработает всю жизнь медсестрой – трус боялся, что собственноручно лишит ее шанса на будущее.

Крис спрятал чек в карман и отдал пакетик с порошком обратно.

Уходя, он окинул взглядом капельницу, стоящую возле одной из заправленных постелей, и спросил из праздного любопытства:

– Психиатры что, используют физраствор?

– Нет, – улыбнулся Бен. – Это успокоительное, чтобы крепче спалось. Ух, вы бы видели, какая симпатичная медсестричка захаживает сюда каждый вторник! Ширинка каждый раз разъезжается.

Спустя несколько часов Крис обналичил чек: крупная сумма в кармане, дорогие закуски на столе и крепкая бутылка вина из ежевики. Его до одури обожала Мэгги, а значит, и он тоже.

Сестра напоминала ему часы – точная, пунктуальная, но в этот раз она задерживалась. Когда у Криса зазвонил мобильный, он не хотел отвечать, уже догадываясь, что звонят по работе. Любое преступление может подождать до утра, но телефон разрывался. Крис взял трубку, стоя на крыльце и выглядывая Мэгги от нетерпения.

Пылающий дом. Почерневшие стены, на фоне которых ярко выделяется желтая лента. Четыре обугленных тела – одно детское, одно мужское и два женских. Мистер Ричардс. У него была жена и маленький сын. А еще у него была своя медсестра, которая часто заглядывала после работы, чтобы уложить мистера Ричардса спать. Крису не была интересна причина, по которой тот снова закинулся дозой первитина и окончательно съехал с катушек. Всю семью с медсестрой он запер в гостиной, а затем облил двери бензином… Крис видел лишь пепел, в который превратилась его Мэгги, пришедшая к больному из частной клиники, где она подрабатывала помимо городской.

«Я знаю, что не хочу быть трусом». Он стал трусом.

«Ты убил нас всех, Кристофер Роуз». Он убил их.

«Я ненавижу тебя». Он ненавидит себя.

Рука сама потянулась к ланч-боксу – последнему, что оставила Мэгги для него в этой жизни. Скрип белой крышки. Крис заглянул внутрь, а затем отодвинул коробку обратно. Голова упала на стол следом за руками, ударившими по нему, и по лицу потекли слезы, настолько горячие, что смогли бы прожечь даже сталь.

На дне ланч-бокса впервые за долгое время красовался вырезанный в форме сердечка сэндвич с глазами из огурцов и с улыбкой из помидорной дольки. А уже на следующий день после этого, ровно в 2:36, весь мир уснул, перестав быть прежним. Еще через несколько часов Крис Роуз впервые покончил с собой из любимого «ТТ» с пулями 9-го калибра, пустив одну из них себе в рот.

20. До конца зимы

Сквозняк от вьюги, свистящей за рамой окна, стянул с него кошмарное наваждение вместе с хлопковой простыней. Крис убрал со лба челку, слипшуюся в поту, и затуманенным взглядом оглядел комнату: мебель здесь, не считая кровати, на которой он спал, была перевернута вверх дном. Хозяева явно покидали жилище в спешке. Когда Крис обнаружил это место на берегу Састины, оно выглядело уже запустелым.

Поднявшись, он сгреб в охапку термоштаны с толстовкой и, натянув их на продрогшее тело, вдруг разглядел оранжевые полосы рассвета на небе.

Неужели он проспал так долго?! Все должно было ограничиться легкой дремотой, но стоило его голове соприкоснуться с подушкой… Все навалилось разом: пережитая пуля во лбу, купание в ледяной реке, часы отогревания закоченевшего тела Джейми… Франки, захлебывающийся кровью в тонких женских руках, и разоренный лагерь. Когда он ложился, было еще совсем темно.

Очертя голову Крис кинулся в конец коридора.

Самое страшное, что он ожидал увидеть, – мертвая бледная тушка в ворохе одеял, не пережившая сорокаградусного жара. Но ее отсутствие в комнате – что же, надо признать, это оказалось куда более пугающим.

– Воу, полегче, p'tit canard![5]5
  p’tit canard – (фран.) утенок.


[Закрыть] Это же веджвудский сервиз!

Впопыхах Крис едва не оступился на лестнице, спускаясь в гостиную, откуда раздавалась разнообразная симфония звуков.

– Угомонись!

Крис отодвинул створки кухни, и раздался звон бьющегося фарфора. Судя по полу, усыпанному осколками, разбитая о стену ваза была не первой. Роуз тут же понял, что его разбудило: нет, это был вовсе не мороз или кошмарный сон… Это был шум.

– Роуз! – взмолился Себастьян, зажимая ладонью рассеченный лоб. – По-моему, у нее начался бред из-за высокой температуры. Она не узнает меня!

– Н-не подходи! – Джем, растрепанная и босая, в розовой пижаме без одной штанины, которую ей заменял плотный бинт, – угрожала ему статуэткой хрустального льва. – Я тебя не знаю! Не приближайся!

Крис замешкался, раздумывая, к кому кинуться первым: к лучшему другу или любимой девушке? Лев из хрусталя вдруг разбился: Джейми пошатнулась и едва не свалилась. Крис тут же подхватил ее, стараясь не задеть пробитое бедро.

– Он… – выдавила Джем, жадно глотая воздух. Крис успел заметить, как блестит ее мокрый лоб, точно в масле. – Он трогал меня, когда я проснулась… Я не знаю, кто он такой. Что происходит, Крис?

– Себ, – бросил Роуз через плечо. – Помоги мне.

Джейми негодующе забрыкалась, когда Крис подхватил ее на руки. Себастьян вытер рукавом рубашки заляпанное лицо и услужливо открыл перед ними дверь.

– Она ненормальная, – диагностировал он, придерживая извивающуюся Джем за ноги, пока Крис старался не свалиться с лестницы.

– Она просто больна, – вздохнул он устало, занося ее в спальню.

– Да, именно это я и имел в виду.

Джем потеряла сознание еще на второй минуте их славной «борьбы»: истощенная, она смогла лишь крепко-крепко стиснуть его ладонь, пока Роуз укладывал ее на подушки. Он отстранился, навскидку оценивая ее состояние. В воздухе играл шлейф древесного парфюма, и Крис понял, что Себастьян предпочел остаться в дверях, наблюдая с безопасного расстояния.

– Так, значит, ты ее трогал? – поинтересовался Крис.

– «Трогал» звучит так, будто я пожилой учитель, приставший к семикласснице на внеклассных занятиях. Нет, нет и нет, – скривился тот. – Я всего лишь пытался дать ей антибиотики, когда увидел, что ее снова знобит. За это она меня ударила ночником. По голове. Видишь? – И в доказательство он красноречиво обвел указательным пальцем алеющий лоб. – Мне нужна компенсация в виде пива.

Крис ухмыльнулся.

– Теперь понимаешь, почему она мне так нравится?

– Потому что бьет тебя и удовлетворяет твои мазохистские наклонности? В таком случае – да, конечно! Это у нее отлично получается, – фыркнул Себ и, сложив руки на груди, перевел взгляд агатовых глаз на спящую Джем. – Ну, если честно, да, она… ничего так. А эти бабушкины панталоны, в которые ты ее нарядил, выглядят сексуально и…

– Заткнись.

Пока Крис мерил ей температуру, Себастьян обрабатывал разбитый лоб и причитал о том, что лучше бы остался в Торонто, потому что на Аляске «и дамы отмороженные». Остаток дня после того, как они завернули Джем в несколько одеял и оставили отдыхать, они прозанимались домом. У Криса лучше всего выходило колоть дрова, выслеживать дичь на ужин и готовить, а у Себастьяна – все остальное (то есть ничего). В основном тот предпочитал заниматься своим снегоходом, начищая его до блеска. Роузу казалось это сказкой – способность Себастьяна завести любой приглянувшийся транспорт. Не так уж круто обладать бессмертием, когда кто-то может найти общий язык даже с реактивным самолетом, впервые сев за штурвал. Правда, у каждого дара имелись свои издержки, – это Крис знал не понаслышке, – и оставалось только догадываться, с какими издержками приходилось мириться Себастьяну. Но факт оставался фактом: благодаря тому, что у него был снегоход, только Себ мог выбираться в город за припасами.

– Так что ты планируешь делать? – спросил он, пока Крис топором высекал искры из бревен.

Примерившись к очередному бруску, Крис поправил задравшуюся жилетку и вновь замахнулся.

– С чем именно?

– Со всем этим дерьмом, в которое умудрился вляпаться и втянуть меня, – ухмыльнулся Себ, вытирая с себя мазут. – Что ты будешь делать с Джем? С лагерем? Со своими друзьями и той мелкой дрянью, что испортила вашу идиллию? Долго ты планируешь здесь прозябать?

– До конца зимы, если получится, – пожал плечами Крис. – Ты тоже можешь остаться.

– До конца зимы?! Да ты оптимист, приятель! Еще никому не удавалось продержаться на одном месте так долго, ты же знаешь. МЗВ твой не в счет, уже известно, что с ним стало.

– И все же, – парировал Крис. – Втроем нам было бы это под силу.

– Ха! Черта с два я променяю свой любимый бар на жизнь в декорациях к «Детям кукурузы»[6]6
  «Дети кукурузы» – американский фильм ужасов, снятый по рассказу Стивена Кинга.


[Закрыть].

– Ладно, но мы все равно останемся. Ты видел состояние Джем… Этот дом расположен на холме. Вокруг полно нетронутой банши дичи, да и Ном совсем рядом. Чистая вода и рыбацкие лодки. Это отличное место, чтобы попытаться жить дальше.

– Так ты объяснишь это Джем? – снова усмехнулся Себастьян и облокотился о руль снегохода, театрально декларируя: – «Дорогая, наш лагерь сожгла твоя чокнутая сестрица, и, возможно, она убила всех наших друзей. Но забудь об этом. У тебя ведь есть красивый я. О! И о том, что ты чуть не впала из-за меня в кому, тоже забудь. Давай встречаться?»

– Не советовал бы так я шутить, – хмыкнул Крис мрачно, и еще одно полено оказалось расколотым надвое. – Топор-то у меня.

– Но ты по-прежнему мой должник, Роуз. Если бы не я, черта с два ты бы завел тот пикап и добрался сюда. Жаль, правда, что ты убил его по дороге, но… Даже более того скажу! Если бы не я, умирать тебе сейчас в Прайде каждые пятнадцать минут под их пытками. Как поживает Крис-Плохиш, кстати говоря? Уже дал о себе знать?

Дрожь волной стекла вниз под жилетку Крису. Он поморщился от отвращения и, сверкнув глазами на Себастьяна, опустил топор.

– Перестань. Ты же знаешь, что эта тема для меня табу. Ты мой друг, но иногда ты полный кретин.

– Да, так и есть, – натянуто улыбнулся Себ. – Извини. Я просто… Эта девчонка…

Картина начала проясняться.

– Ты боишься за нее? – глухо спросил он, стараясь разжать тиски обиды и ревности, как пытался разжать пальцы на рукояти топора. – Боишься, что я наврежу ей?

– Я этого не говорил, – как можно спокойнее ответил Себастьян, стойко выдержав его чугунный взгляд.

– Но ты подумал об этом.

– Я беспокоюсь о тебе, а не о ней. Что станет с тобой, если однажды ты очнешься и не вспомнишь, чем занимался весь прошлый вечер, а потом найдешь ее с раскроенным черепом? Ты ведь уже подстрелил ее один раз…

– Я же сказал, что это была случайность! Она бежала, а я промазал. Я никогда намеренно не причиню ей вред!

Себастьян накрыл ладонью его плечо. Крис всегда удивлялся, насколько умиротворенным и добрым выглядело лицо Себа даже тогда, когда он его осуждал.

– Ты никогда не навредишь ей, а вот он… Он может. Кто-то сидит в тебе, и ему никогда не нравится, когда ты заводишь друзей. Тот мальчик… Франки…

– Не говори о нем. Пожалуйста, – голос Криса прозвучал надломленно и жалко. Отойдя, он выбросил топор в снег: руки слишком тряслись, чтобы держать его на весу. – Поэтому я и прошу тебя остаться. Кто-то должен быть рядом. На всякий случай.

– Понимаю, – кивнул Себ. – Но через пару недель придет зима. Я буду здесь, пока Джем не станет легче. Привезу лекарства и все, о чем попросишь, а потом… – Он осекся и вскинул лицо к небу, но Крис услышал это раньше.

– Прячься, – велел он, и оба успели юркнуть под навес крыльца до того, как над их головами просвистели бипланеры – «кукурузники».

Два глазурных самолета кружили над лесом, постепенно исчезая вдали.

– Давно они не высовывались. Что им здесь нужно?

– Разведывают обстановку после сожжения МЗВ, – догадался Крис. – Наверное, Саре обидно, что сжечь лагерь-то сожгла, а вот нас не получила.

– Не напоминай о ней, – скривился Себ и оглянулся на входную дверь. – Кажется, Джем проснулась. Проверишь? Я не пойду, мне хватило.

– Занеси поленья в дом, – сказал Крис, кивая на пирамидку бревен, и быстро очутился в доме.

Джем была на кухне. Крис притих за колонной, наблюдая за ней. Походка ее была нетвердой, вялой и неуклюжей. Она изо всех сил старалась не наступать на больную ногу. На щеках зрел долгожданный румянец. Джем успела причесать волосы и теперь рыскала руками по шкафчикам в поисках еды. Заметив банку с шоколадной пастой на верхней полке, она привстала, но Крис опередил ее и подал банку прямо ей в руки.

– С добрым утром. Тебе уже лучше?

Джейми вздрогнула и прижала банку к груди. Под ее глазами лежали глубокие тени, но выглядела она действительно не так плохо, как вчера. Антибиотики и жаропонижающие оказали эффект.

От повисшей тишины Крису стало неловко. Прошло всего две недели с тех пор, как он подавал ей руку, помогая спуститься со склона. Он так гордился тем, что она доверяла ему, и мечтал повторить тот пьяный поцелуй в палатке. А затем повторять еще много-много раз… Но теперь она нервно поглядывает на кухонные ножи, стоящие рядом, и думает, как бы пырнуть его одним из них.

Да, мечты Криса никогда не сбывались, но он будет пытаться.

– Проголодалась? Есть вяленая индейка и каша… Сегодня на ужин планируется рагу из оленины.

– М-м, деликатесы! – раздалось с порога. Себастьян всегда появлялся не вовремя.

– Я тебя помню, – наконец заговорила Джейми, уставившись на него во все глаза, и Криса это задело: почему каждый раз, как Себ оказывается рядом, она оживает? – Ты пытался меня…

– Не приставал я к тебе! – обиженно перебил ее он. – Я пытался дать тебе лекарство, а ты ударила меня! Представляюсь уже в третий раз: я – Себастьян. Я помог Крису привезти тебя сюда.

– Ты помогаешь ему?

– В смысле? Помогаю ли я Роузу? – уточнил Себастьян. – Ну да, он вообще-то мой aminche[7]7
  Aminche – (фран.) друг, приятель.


[Закрыть] – это означает, он мне почти что брат. О, история нашего знакомства крайне увлекательна! Я как раз расскажу тебе за обедом…

– Думаешь, мне это интересно? – фыркнула Джем. – Раз ты помогаешь ему, значит, ты тоже псих. Ты хоть в курсе, что он сделал со всеми своими «aminche» вроде тебя? А со мной?!

Себастьян поджал губы.

– Вот именно поэтому тебе и надо пообедать с нами и выслушать мои истории. Поставь банку и садись за стол. Хотя… Нет, возьми ее с собой. Еще никогда не ел индейку с шоколадом!

Пока Джем тщательно пережевывала овсянку, Себастьян сыпал своими обещанными историями и не затыкался. Да уж, шарма ему было не занимать, это Крис признал давно. Привыкший к холодам и бугристым тропам в канадских горах, Себастьян даже в разгар прозябания мира умудрялся выглядеть привлекательно. Вьющиеся черные локоны были приглажены назад к затылку душистым лосьоном, а вокруг почти черных глаз расходились морщинки, когда он смеялся. Себастьяна вообще редко удавалось увидеть грустным. Вдобавок ловелас, каких поискать. Он всегда был гладко выбрит и опрятен, а еще говорил без малейшего акцента, но постоянно использовал французский жаргон, которого понабрался у своей франкоговорящей бабушки из Квебека. Руки его украшали красочные татуировки, не оставляя чистого места. Они передавали сюжеты его любимых исторических притчей. Себ был на пару лет младше Криса и меньше в плечах, но на полголовы выше. Словом, в школьные годы Себастьян наверняка выглядел как неказистая каланча, только альпинизм прибавил ему мускулов и рельеф.