Текст книги "2:36 по Аляске"

16. Nenna

К выходу пришлось добираться на ощупь: окна в лаборатории Франки были покрыты таким толстым слоем пыли, что едва пропускали через себя лунный свет, а аварийного электричества в лагере не было. За пару секунд помещение наполнила гарь от плавящейся пластмассы. Зажав нос рукавом куртки, я услышала топот удаляющихся шагов и позвала Франки по имени. Один раз, второй, затем третий. Пытаясь отыскать ладонями поверхность стола и случайно не зацепиться за угол, я интуитивно побрела к двери. Где-то в коридоре раздался вскрик.

– Франки!

Я ускорила шаг и смачно встретилась лбом с дверным косяком. Толкнув дверь, я выскочила в коридор.

Раздавшийся снаружи взрыв подорвал все питание парка. Огонь полыхал, охватывая пожаром шатры на улице и даже соседние каморки лаборатории. Я устремилась к выходу, стараясь дышать как можно реже, но застыла, видя, что добралась до выхода не первой. У двери, барахтаясь на полу, скользком от крови, стоял на коленях Франки.

Аккурат меж его лопатками, разделяя спину на две равные части, блестело острие увесистого стекла. Я присела рядом, пытаясь поднять его, пока Франки не захрипел и не навалился на меня всем своим весом. Упав на живот, он царапнул плитку другим концом осколка, выходящим из его грудной клетки – стекло пробило туловище насквозь. Осторожно перевернув его, я уложила голову Франки себе на колени и оглянулась, ища битое стекло и другие осколки. Как Франки, стоящего в момент взрыва рядом со мной, так поразило? Почему не задело меня?

Франки содрогнулся во внезапной конвульсии и, вперив в меня невидящий взор, приоткрыл рот. По его уголку, к подбородку, поползла багровая струйка, точно змея, чей укус ядовит и смертелен.

– Франки… – выдавила я надрывно. – Что случилось, Франки? Я… Я помогу тебе. Я позову кого-нибудь. Боже мой… Пожалуйста, я не справлюсь…

С булькающим звуком Франки выдохнул остатки воздуха из легких и впился ногтями в мою ладонь, стиснув до боли. Моя рука потянулась к его волосам, ласково перебирая и утешительно гладя, будто это могло как-то умалить его муки.

– Я здесь, Франки. Я с тобой. Франки…

После этого он вдруг затих, и карие глаза сделались стеклянными, какими были в нашу первую встречу, когда он спал, по привычке не смыкая век. Он заснул, только в этот раз сон был не утешением – сон был смертью.

Лишь спустя несколько минут, когда жар огня стал наступать со всех сторон, я осознала, что давно глажу и обнимаю покойника. Кровь залила мне штаны, кофту, обувь. Крик застрял где-то в горле, задушенный скорбью. Рыдая, я поползла к двери и там поднялась. Ноги были ватными. Я кубарем спустилась с крыльца, поранив бедра и ободрав ладони, которыми уперлась в промерзшую землю.

Когда я пришла в себя и оглянулась, всю лабораторию уже поглотил огонь. Где-то там огонь пожирал и тело Франки. Испачканное дымом и слезами лицо остужали громоздкие хлопья сыплющегося с неба снега – первого на Аляске за эту наступающую зиму. Во рту жгло от сухости, и я выставила язык, ловя несколько снежинок, будто это была самая необходимая мне сейчас вещь – глоток воды.

Жители уносили ноги, кто куда. Пожаром был охвачен весь парк: вагонетки, туннель любви, фургоны, несколько шатров… Даже вагончик Ваты. Я кинулась к нему, но газовый баллон под днищем разразился взрывом – меня оттолкнуло, едва не опрокинув на спину.

В царящей вокруг суматохе, будто красный флаг в темноте, я увидела один-единственный знакомый силуэт.

– Джесс? – удивленно выдохнула я вместе с паром, и моя сестра обернулась.

Перед глазами все поплыло. Я закашлялась, выдавливая из себя ту гарь, которой успела надышаться. Когда я проморгалась, никакой сестры не было – передо мной стоял Мэтт, испачканный в саже, как и в тот день, когда я спасла его из горящего фермерского дома. Я вдруг обнаружила, что сижу прямо на земле, а мальчишка склоняется надо мной с любопытством.

– Наверняка думаешь «И почему его везде преследует огонь?» – мрачно ухмыльнулся он. – Помнишь, как в детстве я сожгла все отцовские спички, а ты не стала брать вину на себя и выдала меня с потрохами? Ужасная старшая сестра!

Мне показалось, что я ослышалась. Я сглотнула снег, окропивший губы.

– Что ты такое говоришь, Мэтт?

– Не Мэтт.

– Что?

– Я перестала скучать по тебе. И по Эшли тоже. По маме только иногда тоскую… Но у меня снова есть семья. Новая. Они крутые, – Мэтт хмыкнул и выпрямился, а в следующую секунду его силуэт пошел рябью, и передо мной предстала Флейта. Я отшатнулась назад так резко, что упала, и та звонко хихикнула. – Черт, не видела у тебя такого перекошенного лица с тех пор, как подбросила тебе в постель игрушечную змею! Тебе что, не нравится наша игра? Я думала, эта шведка твоя лучшая подруга…

Силуэт пошел рябью повторно, и я увидела Криса.

– Или так лучше? – Мягкий, бархатный голос был идентичен ему, только… Неправильный. Неестественный. Не он. – Ты, кажется, сохнешь по этому красавчику. Помнишь своего бывшего Макса? У них одинаковые скулы и форма носа. Кажется, тебе нравится один и тот же типаж. Что, снова не угодила?

Я затрясла головой и подогнула колени, обхватывая голову руками.

– Мне все это снится… Снится. Наверно, у Франки что-то сгорело, какая-нибудь химия…

Я отняла несколько пальцев от глаз и, взглянув на силуэт сквозь просветы, выгнулась дугой от дрожи, встретив собственное отражение.

Другая Джейми присела напротив, и я почему-то подумала о том, что, оказывается, со стороны вовсе не выгляжу такой толстой, как в зеркале. Сейчас нас отличала лишь сажа, в которой было перепачкано лицо близнеца – и ничего больше.

– Мама говорила, что мы с тобой как две капли воды. Но я красивее, хоть и младше, – сказала она, и я наконец-то увидела: рябь снова пошла волной и слезла с нее, как кожура с апельсина.

Ее глаза напоминали мне об отце. Скулы узкие, угловатые, как и все лицо, с еще большим обилием веснушек. Да, мы всегда были похожи, но не сейчас, когда Джесс походила скорее на исчадие ада, нежели на тринадцатилетнюю девочку.

– За что ты так со мной? – всхлипнула я, глядя в глаза родной сестренке, к которой так спешила все это время в Орегон. – Как? Что ты тут делаешь? Я ведь… Я шла к тебе, к тете Ларет, к Эшу. Я пыталась…

– А потом передумала и вернулась назад в лагерь, ну да, как же.

Я помнила Джесс веселым подростком, с которой мы ели мороженое со вкусом жвачки и смотрели сериалы по вечерам. Сейчас весь мой мир затрещал по швам. Опять.

– Я не передумывала. Это было вынужденно, – начала оправдываться я и спросила: – Как ты это делаешь?

– Что делаю? Меняюсь? – Джесс ухмыльнулась, и на секунду я увидела в ней нашу маму, затем – отца.

Я вскрикнула и ударила ее наотмашь по щеке, ощутив прилив жгучей ярости.

– Не смей! – Я вскочила на ноги, вдруг обретя второе дыхание, и Джесс последовала моему примеру, прижав руку к покрасневшему лицу. – Не обращайся в наших родителей! Не смей делать этого! Это все ты устроила? Тот снайпер на мосту… Пожар на ферме… Ты ребенок! – завопила я. – Ты не можешь стрелять в людей! Ты не можешь менять обличья и сжигать поселения. Ты моя сестра, черт возьми! Это все галлюцинации, это…

– Это новый мир, Джейми. Новая я, – прошептала Джесс, и уголки ее губ дрогнули в мечтательной улыбке, как прежде, когда она делилась со мной мечтой стать ветеринаром. – Я ехала вместе с Ларет на поезде в Фэрбенкс… Мы хотели устроить тебе сюрприз перед началом учебного года, но все уснули, и поезд сошел с рельсов. Я даже ключицу сломала, видишь? – Она поморщилась, оттянув ворот футболки, чтобы показать бледный тянущийся шрам. – В Прайде меня многому научили.

– Где?

– Прайд! – нетерпеливо повторила она, взбешенная моей невнимательностью. – Дура! Клан таких людей, как мы, Джейми! Сновидцы. Те, кто проснулся…

– Те, кто просыпается сейчас, становятся чудовищами, Джесс! – воскликнула я. – Мы называем их банши. Ты что, не встречала таких? Тогда тебе повезло…

– Нет! Те, что банши, – это отстойные, врубаешься? – Она закатила глаза. – Не всем дано пережить сон и присоединиться к новой ветви, как нам с тобой. Некоторые дают сбой. Мы просто первые, кто пережил это. Будут и другие, но потом. Однако если проснешься слишком рано – ты чудовище. Банши. Сбо-ой! Сечешь?

– Я не умею менять обличья, – прошептала я нелепо. – Никто не умеет. Ни Флейта, ни Грейс, ни… – я осеклась, подумав о Франки, и сглотнула вставший в горле ком.

– Ха! Еще бы ты это умела. Такое могу только я. – Она ослепительно улыбнулась, безмерно возгордившись собой в ту секунду. – А вот что умеешь ты – рано или поздно узнаем. Надеюсь, это будет какая-нибудь хрень… Смотри, что еще я могу, – Джесс опять изменилась, став своей взрослой копией – более высокой, с осиной талией и пышной грудью. Похоже, она и впрямь считала это за игру.

– Прекрати это, Джессамина. Немедленно! Ты бредишь. Кто промыл тебе мозги, Джесс? Я не узнаю тебя.

– Слышала, твоя Флейта умеет подавлять внешнее воздействие, например крик банши, – продолжила она невозмутимо. – А Тото никогда не промахивается, да? Еще у вас есть чудак с невероятным интеллектом… Интересно, почему все так, а?

Я сжала губы, отказываясь думать об этом, но Джесс продолжила:

– С помощью своего дара я везде могу сойти за свою. Даже среди чудовищ… Хочешь посмотреть?

Прежде чем я успела бы вежливо отказаться, Джесс издала такой визг, что у меня заложило уши. И, вторя ей, отовсюду эхом откликнулись банши. Она будто вела их за собой. Люди вокруг, что пытались затушить пожары и вернуть контроль над их убежищем, закричали громче, а затем быстро умолкли – послышался хруст костей. Вышедшим банши не было счета, и я, задыхаясь от ужаса, попятилась, пока за спиной вдруг не раздался щелчок.

– Уйди в сторону, Джем.

Я повернула голову, встретив взгляд Криса, стоящего перед крыльцом догорающей лаборатории. Его шея и затылок кровоточили, покрытые пеплом пряди слиплись в крови. В руках он сжимал пистолет. По рукояти на белый снег стекали еще капли, впитываясь в рукава тонкой кофты – кровоточили странные тонкие раны на ладонях.

– Ох, вот тот красавчик… Я тебя помню, – промурлыкала Джесс, сунув руки в карманы, пока я стояла в оцепенении. – Твой талант – это вообще отдельная история. Ты впечатлил Прайд. Зря ты ушел. Там уж точно веселее, чем в вашем тупом МЗВ. Да и мы бы с тобой подружились…

Крис шагнул вперед, и я наконец сдвинулась в сторону. На его лице не дрогнул ни один мускул.

– Тот рыженький мальчик, ваш умник, – протянула Джесс, указав пальцем на лабораторию. – Он страдал? Вижу, ты быстро его прикончил. Я рада, что ты смог извлечь выгоду из всего этого.

Не то услышанное, не то отравленный рассудок дал о себе знать, но я осела на землю, покачнувшись. Крис даже не посмотрел на меня. Словно издалека я услышала его голос:

– Джем… Джем, ступай, ладно? Флейта должна быть за колесом. Иди к ним и…

– Ты убил Франки? – спросила я. Губы онемели. Крис снова позвал меня по имени, и я повторила, так громко, словно сама была банши: – Ты убил его?!

Крис не ответил. Он молча покачал головой, и Джесс вдруг вплотную придвинулась к его пистолету – дуло уперлось ей в грудь. Ее силуэт опять задрожал, и, подняв глаза, я увидела себя, сжавшую пистолет Роуза в ладонях. Он замешкался, глядя ей – мне – в глаза.

– Я знаю другой выход. Он понравится тебе гораздо больше. Давай же, Крис Роуз! – принялась распалять его Джесс. – Взведи курок и, вместо того чтобы наставлять его на девушку, которую ты находишь столь привлекательной, засунь пистолет себе в рот. А? Что скажешь? Положи его дуло себе на язык. За столько раз ты наверняка наизусть выучил его вкус. Выстрели, как стрелял каждый раз, стоило тебе столкнуться с очередной трудностью. Прояви слабость – прояви себя, Роуз! Всего один миг – и дорожку за тобой окропит жижа, которая у тебя вместо мозгов. Будет грязно и мерзко, но кого это волнует? Уж точно не тебя!

– Заткнись! – зарычал Крис, и в этот момент Джесс, не меняя обличья, рванула пистолет на себя. Развернув его, она надавила на пальцы Криса, лежащие поверх курка. Пуля пробила ему лицо, и я завизжала, когда мертвое тело упало к ногам сестры.

Джесс выронила пистолет и брезгливо отряхнула руки. Раньше со своим нервным расстройством она боролась при помощи антибактериальных салфеток, а теперь – при помощи убийств. В конце концов пересилив отвращение, Джесс посмотрела на меня моими же глазами.

– Хочу знать, какой дар у тебя. Придется мне показать, – прошипела она, прежде чем схватить меня, брыкающуюся, за капюшон, выглядывающий из-под куртки. Джесс вдруг показалась мне сильнее в несколько раз, и хватка ее напоминала тиски. Она в несколько шагов очутилась у горящей лаборатории и втолкнула меня внутрь, заперев дверь.

Я заколотила руками по раскаленному дереву, обжигая пальцы, и рухнула рядом с телом Франки. Вокруг него ореолом растеклась кровь, запекшаяся от жара. Огню было где развернуться: он, подпитываемый химикатами со стеллажей, лобызал бетонные стены, опоясывая меня кольцом. Из-за едкого дыма ничего не было видно. Я свернулась калачиком, пытаясь укрыться от него, а спустя несколько томительных минут потеряла сознание.

Часть II
Вещий сон

17. Озимандий

Но пьедестал еще хранит слова: «Склоняйтесь!

Мне, Озимандии, названье – царь царей.

Мои дела, цари, узрите – и отчайтесь!»

Перси Шелли

Он был жив. Остальное утратило значение. Вой волков, на стаю которых можно было нечаянно нарваться в любой момент. Дикие голоса, которые он слышал в своей голове из-за того, что еще полчаса назад его мозг был размозжен пулей сорок пятого калибра. Вколотый шприц-тюбик лишь усугубил положение, но снял боль в гудящих висках и ране под ребрами. Лишилось своей важности и все то, что он оставил позади себя, уйдя в заснеженную накануне пустошь. Он захватил все что нужно: теплые вещи, палатку, винтовку, несколько пачек патронов в рюкзаке и далекие – нет, грандиозные! – планы на будущее. А еще у него была она: девчонка, чья кожа побелела настолько, что, опусти он ее на снег, она бы слилась с сугробом.

Джейми сильно замерзла. Ее дыхание почти сошло на нет. Приходилось то и дело прикладывать палец к тонкому запястью, чтобы нащупать пульс. Не будь Роуз опытным военным, он бы давно стал присматривать Джем красивое деревце для погребения.

Вот опять. Эти бредовые мысли в его голове… Боже, он точно вколол себе именно обезболивающее?

Обычно от него воскрешение переносилось легче, но на сей раз что-то пошло не так. Крис вздрогнул и инстинктивно напрягся сильнее, когда Джейми беспокойно заерзала в его руках и покрылась новой волной мурашек, заметных даже под теплой лыжной курткой, в которую он завернул ее перед выходом.

Они не могли продолжать идти. Небо уже окропляли звезды, а волчий вой где-то вдалеке сменился на вой еще более жуткий и чудовищный… Банши?

– Вот так, – вздохнул Крис, опустив Джем на подстилку из сосновых иголок и хвороста. – Осторожно…

Он не замечал, что бормочет вслух. Побочные действия не стимулятора, но пережитой смерти. Он уже достаточно раз сталкивался с ней, чтобы выучить все ее последствия наизусть: спутанные мысли, тремор в руках и привкус птичьего помета на языке. Смеяться и плакать одновременно – сопутствующее желание. Еще более грустным казалось то, что со стороны он в такие моменты походит на чокнутого. Особенно сейчас: похититель, затаскивающий бедную девушку все глубже в лес. Дальше от убийц, от пожара и от угрозы.

Крис стянул с себя куртку и, накинув ее на Джем вторым слоем, принялся разводить огонь. Какой толк в одежде, когда у тебя онемела половина тела от анальгетика? Так Джем хотя бы не подхватит воспаление легких…

Джем. Почему он так зациклен на ней? Это становится гребаной одержимостью! Все, что он делает, сводится к ней. Даже сейчас, раздувая ничтожно маленькое пламя меж своими ладонями, он утешал себя мыслью, что это поможет ей согреться. Он не помнил, с какого момента стал таким – психически нестабильным и падким на красивое личико. Черт, но ведь не одно только личико у нее столь красиво! Он знал это, потому что однажды застал ее переодевающейся за деревом, но смог незаметно уйти. Зря, наверно.

Крис одернул себя и оглянулся через плечо, словно желая убедиться, что он не ошибся и Джем действительно крайне красива. Не только внешне, но и внутренне. Разве нынче истинная прелесть не в том, чтобы продержаться так долго в столь беспощадном мире?

Обернувшись, Крис увидел лишь ту самую возвышенность из хвои и хвороста, но без Джейми.

– Не двигайся, сукин ты сын!

Крис послушно замер. Вовсе не потому, что действительно испугался дула его же снайперской винтовки, в которую уперся затылком. Он просто не хотел, чтобы Джейми марала об него руки, ведь все равно не сможет убить. Хотя… Почему бы ей не попытаться? В чем-то она должна быть особенной. Почему бы не в том, чтобы лишать вечной жизни бессмертных? Будь так, он, преклонив колени, осыплет ее поцелуями…

– Иначе что? – все равно спросил Крис.

С ответом Джейми помедлила. Переступив с ноги на ногу, она угрожающе щелкнула предохранителем.

– Иначе я снесу тебе башку. Еще раз.

– И даже не станешь спрашивать, что произошло? – нахмурился Крис и, выпрямившись, повернулся. Джем шарахнулась назад и, не убирая винтовки, прицелилась снова.

– Мне и не нужно спрашивать, – прошептала она лиловыми губами, а Крис снова словил себя на мысли, что хочет согреть их, только уже не разведенным костром или курткой. Накрыть бы их своими, как одеялом… Укусить! – Я знаю, что ты ничем не лучше тех чудовищ, что вопят в ночи. Я знаю, что ты не лучше моей сестры, которая…

Голос ее сорвался. Крис снисходительно склонил голову набок, выжидая.

– Что ты помнишь?

– Все! Кровь, – ее блеклый шепот утонул в шуме ветра и падающего снега, а взгляд обвел собственные рукава. На них сохли бутоны из крови. – Не моя. Франки. Джесс… заперла меня. Я задыхалась, – и, будто в доказательство, она закашлялась. Винтовка дрогнула, и Крис едва совладал с желанием воспользоваться моментом и выбить ее у Джем из рук. Но как тогда он сможет рассчитывать на ее доверие?

«Никак, поганый трус! Просто убей ее, чтобы не мучилась».

Крис дернулся, и его затошнило. Не те мысли. Не его мысли. Последствия… За это он и ненавидит умирать.

– Я спас тебя тогда, – ответил Крис медленно.

– Спасение и похищение – разные вещи. А даже если и так… Ты один из них!

– Один из кого?

– Один из ублюдков, которым стала и моя сестра! Уж точно не человек, – эти слова Джейми выплюнула с большей желчью, чем он рассчитывал. – Я помню… Джесс сказала, что это ты убил Франки. Ты убийца! Ты…

– Бабочка среди гусениц? – нервно ухмыльнулся Крис. Язык его не слушался, как и мозг, превратившись в жижу из потекшего лимонного шербета.

Лимонный шербет… Ах как он обожал его в детстве!

«Бабочка среди гусениц».

Он совладал с бредом и сосредоточился. Джейми вздрогнула, и только тогда Крис осознал, что ляпнул. Перестав ухмыляться, он опустил глаза на винтовку, что придвинулась к его груди еще на несколько дюймов. Упс.

– Ты подслушивал разговор с Франки? – прошептала Джем. – Он ведь никому больше не рассказывал про теорию гусениц, кроме меня. Наш последний разговор, а затем… Тот осколок… Не от выбитого окна. Его воткнули.

Что-то в ее взгляде переменилось. Вера – хрупкая, уязвимая надежда на то, что она ошибается, – погрязла в пустоте и хладнокровной решительности. Он разочаровал ее. Больше она не сомневалась.

– Ты все не так поняла. Я никого не убивал, – медленно произнес Крис, хотя уже знал: она не поверит.

Ждать больше было нечего, оправдываться и объясняться – тоже. Он прыгнул вперед, рассчитывая лишь на одно: Джем не хватит духу выстрелить. И не хватило. Вместо этого она вскинула руки и, развернув винтовку, со всей силы двинула прикладом ему по лицу. Затем она выдернула револьвер из его кармана и бросилась бежать прочь.

Крис поперхнулся кровью, что хлынула из разбитого носа и потекла в горло. Он прижал к нему руку и, отшатнувшись, привалился спиной к стволу дерева.

Он не должен был чувствовать боли. Стимулятор должен был заглушить ее, как уже заглушил все на свете, включая воспаленный рассудок и здравый смысл. Он не должен был чувствовать, но почувствовал: действие тюбика ослабло.

Но опасно было другое: рассудок ослабел еще больше. Его шатало как маятник. Мозг не соображал, выдавая обрывки фраз – полуистерику-полубред. Так всегда было, когда ему приходилось умирать. Крис должен был догнать Джем быстрее, чем «отходняк» догонит его.

Ну, кто наперегонки?

Крис наотмашь вытер лицо и, подобрав брошенную в костер винтовку, со всех ног кинулся за ней.

В темноте он с трудом не потерял ее след. Но запах… Не нужно быть поисковым псом, чтобы учуять. Лавандовое мыло и специи. Никто не пах в его жизни приятнее, чем Джейми. Он найдет ее, ведь от этого зависела ее жизнь. Жизни их обоих.

Крис бежал до тех пор, пока стимулятор не перестал действовать. Стало больно и тяжело. Бег сошел на легкую трусцу, а трусца – на осторожный шаг. Снег хрустел под подошвой. Крис знал, что Джейми слышит его, и вскоре почувствовал, что она перестала бежать тоже. Все затихло.

Крис стянул с плеча ремешок винтовки и пригнулся к земле, вглядываясь в тени леса, чтобы различить в них одну-единственную – тень притаившейся юркой девочки, напуганной до чертиков.

«Напуганной?.. Думаешь, она напугана? Она не знает, что такое страх на самом деле! Покажи ей, с каким ужасом ты живешь ежедневно. Покажи, как это – жить без возможности умереть безвозвратно. Заставь ее бояться, как боишься ты день изо дня!»

Замолчи. Замолчи. Замолчи!

Но в этот раз Крис не справился с самим собой.

– Малышка, ты же знаешь, что я не люблю играть в прятки. Ну же, выходи. Ты что, хочешь заболеть?

Когда они были близки – у шатра в лагере или тогда в палатке, – он часто смаковал на кончике языка это слово. Малышка. Глядя на Джем, он хотел назвать ее именно так. Типичное мужланство. Она бы не поняла этого и вряд ли поймет сейчас, но та тьма, что окутала душу… С каждым разом все сильнее, с каждой смертью – все дольше. Интересно, сколько раз еще ему надо умереть, чтобы она поглотила его целиком?

От сумасбродных мыслей Криса отвлек странный звук, донесшийся из кустов.

– Я слышу клацанье твоих зубов, Джеремия.

Джеремия… Да, у нее красивое имя, пускай и дурацкое. Просто «Джем» все же как-то привычнее. И слаще. Как абрикосовое варенье. Как она. Вцепиться бы зубами в плоть – губами к шее, руками к бедрам. Он ее хочет, и от того, что это желание выползло в самый темный момент его жизни, еще противнее.

– Попалась!

Он не думал, что это сработает. Он всего лишь подпрыгнул на сухом хворосте, заставив тот затрещать. Тени перед глазами заколыхались, и Крис растерялся: уж не от головокружения ли это? Его веселье было ненормальным. Оно было искусственным – одно большое Последствие с кислотой желчи и учащенным сердцебиением. Это веселье сводило с ума, и Крис безропотно отдался ему.

Джем выбежала. Она задыхалась на бегу, охваченная паникой, и на миг ему стало ее жаль. Но сил гнаться за ней больше не осталось, и, снова пригнувшись, Крис выстрелил.

Он не хотел делать ей больно, но сделал: пуля рванула вперед и насквозь прошла через бедро. От визга Джейми он сам едва не заплакал: как он смог так точно попасть, целясь наобум?!

Крис перехватил винтовку под мышку и из последних сил бросился за ней, катящейся вниз по склону. Где-то поблизости шумела река. Крис слышал, потому что течение сливалось с пульсаций крови у него в висках. Лес увяз в тишине, когда Джейми, остановившись где-то под склоном, раскинула руки и снова попыталась подняться.

Крис физически не успел бы спуститься за ней. Она бы юркнула за деревья гораздо раньше. А там – непроходимая чаща, в которой ей будет так легко потеряться. Позади них – прошлое, от которого упрямо надо сбежать. Сбоку – река.

Что же выбрать?

«Прости, малышка, – пронеслось в голове, и, сощурившись, Крис сбросил вещи на землю и снова присел. – В этот раз промахнись! Ты же не хочешь оставить ее навсегда парализованной ниже пояса, не так ли?»

«Конечно, не хочешь! Тебе пригодится вся Джем, а не только ее половина. Подумай, сколько всего интересного можно будет с ней учудить…»

Заткнись, идиот!

Щелчок. Спуск. Выстрел.

Щелчок. Спуск. Выстрел!

И так три раза, пока Джейми не оступилась. Это должно было дать Крису фору, чтобы добежать до нее, но по закону Мерфи случилось иначе. Не зря он гласит: все, что может пойти не так, пойдет не так.

Джейми сорвалась в реку.

Бросив винтовку, Крис кувырком сорвался со склона и, свесившись со скалы, принялся рыскать взглядом по пенистой поверхности.

Пурпурно-красные брызги. Тонкое запястье с худыми пальцами в попытках ухватиться за воздух и всплыть. Знакомая копна шоколадных волос. Пузырьков воздуха становилось все меньше в мутной воде, и силуэт Джейми скрылся где-то на дне.

«Молодец, Крис Роуз, ты погубил еще одного дорогого тебе человека. Я тобой горжусь».

«Оставь ее там и уходи. Оставь ее…»

«ПУСТЬ УМРЕТ!»

Забыв про раненый бок, тошнотворный ком в горле и слабость, Крис поспешно стянул с себя джемпер с ботинками и нырнул в ледяную воду.