Электронная библиотека » Анастасия Гор » » онлайн чтение - страница 11

Текст книги "Ковен тысячи костей"


  • Текст добавлен: 10 марта 2022, 08:20


Автор книги: Анастасия Гор


Жанр: Детективная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Раньше чем Дарий успел обернуться и заметить ее, тихо подкрадывающуюся сзади, Тюльпана замахнулась и ударила его по хребту. Дарий тут же отпрыгнул от меня с мученическим стоном и сгорбленной спиной.

– Сколько еще раз мне надо приложить тебя, чтобы ты научился обращаться с дамами?!

– Тише, тише, – пробормотал Дарий, закрываясь руками. – Я ничего не сделал! Мы просто разговаривали. Не бей меня больше! Прошу!

Едва ли он боялся Тюльпану на самом деле, но почему-то охотно поддавался и изображал испуг. Поперек его вправленного носа еще тянулась глубокая ссадина, стянутая металлическими скобками, но глаза Дария блестели отнюдь не желанием отомстить. Неужели это?.. Фу!

И в подтверждение моей страшной догадки он вдруг произнес, осклабившись:

– Ух, какая ты… Львица, а не женщина! Где ты была столько лет, богиня?

Кочерга Тюльпаны взметнулась вверх, но, поразмыслив над чем-то, она опустила ее и лишь фыркнула в ответ на неуместную попытку флирта.

– Идем отсюда, Одри, – сказала она, хватая меня свободной рукой за край платья и волоча к раздвоенной лестнице. – А ты чтобы больше не смел есть булочки с маком, уяснил, охотник?! Еще раз увижу крошки на полу – тебе конец!

Потирая ушибленную поясницу, Дарий разочарованно смотрел нам вслед. Я успела мимоходом щелкнуть пальцами, заставляя все замки в коридоре закрыться. Не хотелось, чтобы какой-нибудь охотник рылся в моем нижнем белье или нашел гримуар, предусмотрительно спрятанный в новенький тайник под половицами.

– Охотники, везде охотники, куда ни плюнь! – рычала Тюльпана, несясь по лестнице. – Разрослись по Шамплейн, как сорная трава. Всех бы повыдирала, всех! – И, вспомнив о том, что я все еще здесь, она бросила на меня встревоженный взгляд. Гнев, превращающий ее глаза в сверкающие аметисты, затлел и погас. – Ты как? Он не обидел тебя?

– Не успел, – улыбнулась я натянуто. – Ты надавала моему обидчику таких тумаков, что я просто обязана спросить после этого… Будешь моей девушкой? Уверена, Коул поймет. Даже одобрит!

– Ха-ха, – гротескно засмеялась Тюльпана, закатывая глаза, но я увидела, как к косметическому румянцу на ее щеках добавился натуральный. – Извини, но мое сердце уже отдано водке и блинчикам. Почему, ты думаешь, у меня его нет?

– Тюльпана, я серьезно…

– Серьезно хочешь замутить со мной?

– Нет, серьезно говорю, что благодарна тебе. Спасибо.

– Не за что. Я ведь говорила, что рядом со мной тебе нечего бояться.

Оглянувшись на второй этаж, откуда мы спустились, Тюльпана убедилась, что за нами никто не идет, и только тогда вернула кочергу на подставку у столового камина. Я же оглядела коридор, режущий особняк пополам от кухни до веранды и ведущий прямиком к гостиной. Оттуда доносилось лишь два голоса, слишком похожие, а оттого с трудом различимые между собой. Оставлять Коула наедине с Джефферсоном было опасной затеей, но он сам просил меня об этом. То были семейные дела. А кому, как не мне, знать, что с ними всегда нужно разбираться только самостоятельно?

– Они там уже долго, – подметила я, когда Тюльпана проследила за моим взглядом и поняла, что я пытаюсь волшебным образом пробуравить им дырку в стене, чтобы увидеть происходящее в гостиной, не входя туда.

– Это вообще-то осуществимо, – вдруг сказала Тюльпана, и я растерянно заморгала. – Дырка в стене. Я знаю одно заклятие…

– Так ты все-таки читаешь мои мысли! Я всегда это подозревала!

– Да, бывает, но редко. Чаще всего там «Коул, Коул, Коул» или скучные фантазии о модных шмотках, так что лишний раз я в твою голову не суюсь.

– Нужно тоже научиться это делать, – протянула я задумчиво, пока Тюльпана ворочала догорающие поленья телекинезом, перебирая пальцами воздух. – Читать мысли. Зря я бросила развивать ментальность. А где все, кстати?

В доме было тихо, как в склепе, что не поддавалось рациональному объяснению, ведь накануне Йоля в ковене априори не может царить спокойствие. С потолка, раскачиваясь на леске, свисали гирлянды, мигающие теплым желтым светом. В них вплетались хвойные ветви и маленькие шарики из валяной шерсти – дар Йольскому коту, что каждый праздник покушался на приготовленный ужин, а если тот оказывался невкусным, то и на маленьких детей. Я невольно вспомнила о Монтаге – таком же прожорливом пакостнике, – и в сердце засвербила печаль. Тюльпана неопределенно махнула рукой в сторону кухни, и я, прислушавшись, отвлеклась на отголоски испанской брани и жужжание миксера.

– Диего печет торт, – сообщила Тюльпана, и я содрогнулась всем телом от ужаса. – Ох, не переживай, это для Морган! Если кто-то из нас и отравится, то только она.

– Ты, как всегда, очень великодушна.

– Ага, знаю, именно поэтому я взяла на себя все остальное, пока Диего играет в кондитера. На мне ужин, украшение дома и заговор йольского полена. По легендам, оно отпугивает зло от дома, так что я возлагаю на него большие надежды. Надеюсь, уже к утру это «зло» покинет наш особняк. Встречать с охотниками на ведьм праздник Колеса Года – апогей дурости! Как, впрочем, и доверять Сэму уборку. – Тюльпана скривилась, наматывая на палец лоскут паутины, трепыхающейся над каминной полкой. – Стоило предвидеть, что его «уборка» ограничится спальней Зои. Как приклеился к ней…

– Ох, Зои!

Я встрепенулась, вдруг осознав, что не заглядывала к ней с тех самых пор, как принесла завтрак и шелковую ленту с золотыми ножницами, чтобы возобновить наш ковенант. Пускай язвы ее уже перестали кровоточить и стянулись, а синяки разгладились, это все равно был не повод оставлять ее одну.

– Не-а! Я сама проведаю Зои, – отрезала Тюльпана, остановив меня жестом, когда я уже навострилась в сторону лестницы. – Твое дело – разобраться с нашими дражайшими гостями. Вперед!

Я вздохнула, смиряясь со своей участью. В конце концов, мне и впрямь пора было вмешаться: я не заходила к Коулу и Джефферсону с тех самых пор, как принесла фарфоровую пару с клюквенным сбитнем. Тогда Джеф даже не посмотрел на меня, вертя в пальцах бронзовое зеркальце с геометрическим узором на крышке. Какое-то время я подозревала, что это лишь отвлекающий маневр и он вот-вот сорвется с места, вытащит из рукава меч и начнется рубить моих друзей направо и налево. Коул, очевидно, подозревал то же самое, а потому ни на секунду не спускал пальцы с рукояти навахона. Но Джефферсон вел себя крайне непосредственно: тыкал пальцем в картины, таскал конфетки из общей вазы, а еще неустанно критиковал интерьер. С тех пор как я вышла, из гостиной то и дело доносились звуки борьбы. Даже сейчас. Но…

– Пора, – объявила Тюльпана.

Она неуклюже похлопала меня по спине – самый нежный жест из ее арсенала. Кажется, Тюльпана хотела сказать что-то еще, но откуда-то вдруг потянуло горечью жженого сахара и горелым тестом. Выругавшись, она быстро скрылась за створками двери кухни и, судя по грохоту, надавала Диего смачных подзатыльников, а затем устремилась наверх отсыпать еще порцию Сэму.

Жалея, что мы не можем поменяться с ней местами, я собралась с духом и двинулась в гостиную.

– А ты неплох. Очень… неплох… Я ведь перепутал тебя в Ордене с Гидеоном! Боюсь представить, как он вымахать успел, если ты в высоту уже фонарный столб. И в ширину тоже, правда… Мне казалось, тебе до сих пор тринадцать… Или около того. Совсем забыл, как несется время!

Джефферсон говорил с запинками и придыханием, выжидая несколько секунд между словами, чтобы перевести дух после очередной драки с Коулом. Я была готова поклясться, что слышу, как колотится его сердце. Скрипнул сервант в конце зала: он привалился к нему, сплевывая кровь на мой любимый дамасский ковер, пока Коул воспитанно ее глотал. Тюльпана велела мне разобраться с этим, но я оцепенела перед дверями, все еще растерянная… и немного напуганная тем фактом, что мой ковен не может чувствовать себя в безопасности в собственном гнезде. Еще никогда охотники на ведьм не заходили так далеко в Шамплейн… Как же выпроводить их отсюда, не убивая? И не умирая самой.

Быть может, сначала лучше узнать о них побольше? Ведь подсматривать я могла не только глазами, но и мыслями – достаточно было шепнуть старое «Ушки на макушке» и добавить «Чуйка как у кошки». Шаги и прикосновения, вздохи и шевеление ресниц, расположение мебели и жесты – дверь больше не была помехой, и я могла чувствовать абсолютно все, что за ней происходило. Даже лучше, чем дыра в стене!

Черт, это становится пагубной привычкой – подслушивать чужие разговоры в собственном доме.

– Моя хвала тому, кто тебя тренировал! – продолжил Джефферсон. – Уф, был бы здесь сейчас Дэниэль… Представляю ужас на его лице!

– Ужас? – переспросил Коул, шмыгнув носом, заложенным от запекшейся крови. – От того, что его младший брат пытает невинных людей? Или от того, что он ни разу не объявлялся в жизни двух его единственных племянников?

Его рука ненавязчиво ворочала навахон, почему-то лежащий на подоконнике. Этим жестом он будто говорил Джефферсону: «Только что я отделал тебя кулаками. Представь, что я смогу сделать мечом». Интересно, сколько конкретно раз они успели подраться, пока меня не было? Судя по гостиной, превращенной в помойку, как минимум дважды: рояль из красного дерева лежал на боку, а расколотые цветочные горшки усеивали пол. Диван был сдвинут в дальний угол, кресла опрокинуты, а в воздухе витал запах пота и железа.

Джефферсон ухмыльнулся и вытащил из чудом уцелевшего барного глобуса последнюю бутылку «Чиваса». Если бы здесь был Исаак, он бы оторвал ему руки, но было поздно: зубами откупорив горлышко, Джеф отхлебнул виски прямо из горла. Мне стало почти физически больно от того, как алкоголь заливает свежие трещины на его губах. Однако сам Джефферсон даже не поморщился.

– Твои слова лишний раз подтверждают, как мало ты знаешь о своей семье, – произнес он. – И о своем отце. Нет-нет… Дэниэль пришел бы в ужас от силы, которую сам отказался давать тебе, но которой ты обладаешь вопреки его стараниям. То сила охотника…

– Атташе, – поправил его Коул, оставляя на подоконнике отметины от ногтей. – Я атташе, а не охотник.

– Извини, совсем забыл. – Голос Джефферсона сочился издевкой. – Это же гораздо солиднее – быть у колдуньи на побегушках! Не то что продолжать благородное ремесло своих предков. Я все никак в толк не возьму: почему ты просто татушку в форме сердца на груди не набил, как все влюбленные олухи? На кой черт надо было связывать себя этими узами?! Они же страшнее брачных! Ты до этой своей ведьмы баб других не видел?

– Если ты снова хочешь поговорить об Одри, – сказал Коул удивительно ровным голосом, который перебил лишь звон стали, с которым он придвинул к себе навахон, – то иди в фургон за своим мечом.

Джефферсон капитулировал, протянув Коулу вместо меча открытую бутылку «Чиваса», но, проигнорированный, пожал плечами и сделал еще глоток.

– Ладно, я понял. Бабы – больная тема. Не буду лезть в душу и раздавать советы, как выбирать женщин. Для этого у тебя есть старший брат. Где он, кстати? Я и его хотел бы видеть. Раз вся семья теперь в сборе…

Лицо Коула предательски исказилось, и Джефферсон заметил это на миг раньше, чем тот вернул себе отрешенный вид. Гидеон и я – два человека, в разговорах о которых Коул не знал притворства. Его чувства к нам обоим были слишком сильны, чтобы их можно было контролировать.

– Он болеет, – ответил Коул сухо. – Не стоит втягивать его в это.

– Уж не по вине ли твоих подружек-ведьм Гидеон «заболел»? – сощурился Джефферсон, но вовремя сообразил, что не стоит бередить эту рану, если он хочет наладить с Коулом отношения. А он, как я видела, все-таки хотел… – Печально. Ладно, в другой раз на семейный пикник сгоняем.

Коул хранил угрюмое молчание, не разделяя ни задора Джефферсона, ни его прыткого и легкого на подъем нрава. Кроме карих глаз, кудрявых волос да ямочек на щеках, между ними будто бы и впрямь не было ничего общего: один ледяной и острый, как бритвенное лезвие, а второй теплый и искрящийся от веселья, как горящие спички, которые легко станут оружием, если бросить их в стог сена.

– Если ты всерьез намерен задержаться в Шамплейн, – вдруг начал Коул, и я по ту сторону двери поперхнулась воздухом, так прильнув к ней, что чуть не стукнулась лбом, – то тебе стоит перестать махать кулаками и начать отвечать на мои вопросы.

– Не слишком ли ты много на себя берешь? – осведомился Джефф.

– Я не собираюсь решать, останешься ли ты, – раздраженно пояснил Коул. – Спрашивать разрешение ты будешь у Одри. Я лишь решу, достоин ли ты вообще задавать ей этот вопрос.

– О боже мой, каков рыцарь! Меня сейчас стошнит. – Из гостиной донесся звук, имитирующий рвотный спазм, но уже спустя мгновение Джефф сдался: – Ладно, хочешь устроить мне допрос в стиле детективных сериалов? Да-да, я уже в курсе, кто ты и чем занимаешься. Мне как раз было интересно посмотреть, чему учат в этой вашей полицейской академии. Валяй!

– Почему ты отказался от нас с Гидеоном?

Этот вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Он, невыраженный, стучал в висках Коула с той самой минуты, как он впервые допустил мысль, что еще кто-то из его родни может быть жив. Чтобы понять это, мне даже не нужен был дар телепатии: любой бы на месте Коула спросил о том же самом.

Молча отставив на перекошенный столик бутылку, Джефферсон помолчал с минуту, подбирая слова, и лишь затем ответил:

– Потому что я ужасный человек.

– Да, это я уже понял. Другие причины есть?

– Нет, ничего ты не понял. – Джефферсон покачал головой, глядя на него со странной болезненной нежностью. Так взрослые смотрят на детей, когда им впервые приходится объяснять, что такое смерть. – Я ужасен, Коул. А еще я терпеть не могу сопливых ребятишек и всю эту… ответственность. – Он грузно опустился в кресло, предварительно поставив его, перевернутое, на ножки. – Когда Дэниэль и Лисса погибли, тебе было четыре или около того, да? А Гидеону, значит, девять. Я бы просто не вывез. Да и бабушка Розетт забила бы меня клюкой, если бы я только посмел приблизиться к вам. До лет этак тридцати я вообще был оторви и выбрось! Хочешь шок-контент? Я и охотником-то нормальным не был до той поры.

– Что это значит?

Джефф устало вздохнул, но, обрадованный, что сумел заинтересовать Коула, усмехнулся и воодушевленно продолжил:

– Думаешь, ты и твой отец – первые из Гастингсов, кто не хотел становиться охотником? В молодости мы с Дэниэлем были собственными противоположностями – он был лучшим из тех, кого ты теперь так презираешь, а я делал все, чтоб меня выгнали из Ордена. Перспектива стать рок-музыкантом и клеить девчонок привлекала меня больше, чем бесконечные разъезды по Штатам в поисках тех, кого даже в постель не затащишь, потому что в свинью превратят.

Коул не выглядел потрясенным, но лицо его дрогнуло, выдавая сомнения, а пальцы стиснули ремень штанов, за неимением зеркальца. Он действительно так мало знал о своем настоящем прошлом… О том прошлом, что плелось веками, и первый узел на котором затянулся еще задолго до его рождения. Коул всю жизнь считал, что его отец – пример для подражания, принявший волевое решение покончить с кровожадными деяниями предков и начать историю их рода с чистого листа. Узнавать, что ты ошибался, всегда было тяжко – уж я-то знала вкус разочарования.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, Дэниэль уже успел убить столько ведьм, что никому в Ордене и не снилось. Да, он ненавидел нашу работу, но тем не менее выполнял ее добросовестно. Думаю, он никогда бы не решился уйти, если бы не Лисса. – Джефферсон сморщил нос. – Твоя мать всегда мечтала сбежать, а когда забеременела, то стала для Дэниэля центром мира, как это часто бывает. Они сразу объявили о своем намерении, но наш отец отказался их отпускать. Твой дед был… довольно сложным человеком. – И, будто подтверждая, какой неизгладимый отпечаток оставила на нем эта «сложность», Джефферсон снова отхлебнул виски прямо из горла. – Он не мог лишиться обоих сыновей, поэтому поставил ультиматум: уйти может лишь один из нас. Дэниэль умолял меня остаться вместо него… И я остался. Чего не сделаешь ради счастливого будущего своего брата? А затем все они умерли. И я остался единственным Гастингсом, преданным Ордену. Я мог бы уйти тоже, как Дэниэль, ведь держать меня на коротком поводке было больше некому, но… Зачем? Я не смог бы спать. Не смог есть. Ведь все, о чем я мог думать, – это об упущенном шансе. Будь я предан Охоте сразу, с тех пятнадцати лет, когда меня послали на инициацию – мою первую ведьмину казнь, – то, быть может, я бы успел добраться до Виктории Дефо… И убить ее раньше, чем она погубила твоих родителей.

Коул не дышал. И я не дышала тоже: дрожь свела пальцы, горло, и я вдруг поймала себя на мысли, что не знаю, куда себя деть. Зачем вообще продолжаю стоять здесь и слушать все это? Почему не войду? Но ноги будто приклеились к полу, а лоб – к дубовым дверям. Я лишь зажмурилась и постаралась не потерять концентрацию, чтобы заклинание видения не прервалось.

– Сколько ведьм ты убил? – спросил Коул, будто не было той исповеди, которая заставила глаза Джефферсона покраснеть, а бутылку Чиваса – опустеть уже на треть. – Сколько погибло от твоих рук с тех пор, как ты занялся охотой всерьез?

– Коул…

– Отвечай.

– Понятия не имею! – Джефф всплеснул руками и бутылкой, зажатой в них. Несколько темных янтарных капель окропили его мятую зеленую футболку, облегающую каменные мышцы. – Я со счета еще лет пять назад сбился. Где-то семьдесят-восемьдесят, наверное…

Коул издал странный писк, как щенок, которому слишком туго затянули ошейник.

– Ты же… Ты убил за свою жизнь больше, чем серийные убийцы Зодиак и Тед Банди, вместе взятые! – воскликнул он исступленно.

– С одной оговоркой: они убивали людей, а я – ведьм, – гневно сузил глаза Джефферсон. Он считал это весомым аргументом. – Но, к сведению, даже среди ведьм я не трогаю тех, кто младше тринадцати. Твой дед не считал это за правило, а я считаю.

– Щадишь детей, но убиваешь родителей у них на глазах? – переспросил Коул. – Какой в этом смысл?!

– Я даю им право на жизнь, подобную человеческой; отречение от магии избавит их от моего возвращения, – сухо ответил Джефферсон, нянча в руке бутылку. – Жизнь без колдовства… Или же право на месть. Этого выбора более чем достаточно.

– Угадай, что выберут они, – прошептал Коул, стиснув кулаки: те так и чесались приложиться к лицу Джеффа. Притаившись за дверью, я боролась с тем же самым желанием. – Однажды пощаженные ведьмы вырастут и придут за тобой. Все повторится сначала. Смертям не будет конца…

– Хм, пожалуй. – Джефферсон согласился с Коулом так быстро, что он недоверчиво сощурился, но все быстро встало на свои места. – Может, именно этого я и добиваюсь? Взращиваю себе достойных соперников. В конце концов, постоянно побеждать тоже скучно.

– Ты конченый урод.

– А я о чем!

Джефферсон явно остался доволен разговором и тем выводом, что сделал из него Коул. Откинувшись на спинку кресла, он лениво потянулся, прикрыв глаза. Под низко опущенными ресницами они казались ореховыми, как спелый фундук и зеленые фисташки, перемешанные в одной вазе. Коул тоже молчал. Расхаживал взад-вперед перед подоконником, как Штрудель, когда за окном пролетали первые ласточки. Вены у него на руках вздулись, так крепко он сжимал кулаки. Того и гляди наши метки вспыхнут оранжевым!

– Гидеон, – хрипло продолжил Коул, не глядя на своего дядю. – Ты когда-нибудь встречался с ним раньше?

Джефферсон покачал головой, стуча пальцами по подлокотнику кресла – это была такая же наследственная привычка, как и их проклятая Охота.

– Нет, никогда. Думаю, он и сам не знает обо мне.

– Отлично. Что мне нужно сделать, чтобы так оно и оставалось? Чтобы ты убрался из Шамплейн и больше не трогал мою семью?

– Твою семью? – переспросил Джефферсон с манерной насмешкой, под которую попытался замаскировать уязвленное эго. – Ты имеешь в виду… Ах, так вот что это за колечко!

Я увидела что-то странное и зажмурилась, пытаясь изо всех сил прочувствовать ту незнакомую мне вещь, которую Джефф крутил в левой руке над головой, дразня побагровевшего Коула. Что-то круглое, блестящее… поднявшее в Коуле волну замешательства напополам с ребяческим стыдом и гневом.

Подлетев к Джефферсону с космической скоростью, Коул едва не споткнулся о смятый угол ковра и вырвал у него из рук заветную вещицу.

– Кудряшка-растеряшка, – продолжил издеваться Джефф. – Первое правило охотников: не носи в карманах мелкие предметы. Начнется драка – сто процентов где-нибудь выпадут. Зеркальце свое, кстати, тоже забирай. Мне чужого добра не надо. Тем более оно принадлежало Лиссе…

Он подбросил зеркальце в воздух, и Коул с легкостью поймал его, успев вернуться к подоконнику и возобновить трехметровую дистанцию между ними. Огладив исцарапанными пальцами такую же исцарапанную крышку, Коул хмыкнул и убрал зеркальце в задний карман брюк.

– Как я понимаю, теперь ты точно не разрешишь мне и Дарию остаться в Шамплейн даже при условии, что мы будем жить в фургоне, – устало простонал Джефферсон. – Значит, придется остановиться в Берлингтоне. У меня там нарисовались кое-какие дела. Не знаю, на сколько они затянутся, но я буду рад, если ты как-нибудь составишь мне компанию.

В горле встал ком, и я не поняла, у кого именно – у меня или у Коула. Он растер пальцами свою метку и расправил плечи, вытянувшись во весь рост. Джефф был ниже его, хоть и ненамного, и Коул будто стремился лишний раз это подчеркнуть, глядя на него сверху вниз.

Мы с ним оба знали, о каких таких «делах» говорит Джефферсон. Эхоидун. Убийство царицы. Истребление магии и тех, кто состоял из нее на молекулярном уровне.

– Если Одри разрешит вам с Дарием остаться, – в чем я, конечно, очень сомневаюсь, уповая на ее благоразумие, – как я могу быть уверен, что ты не причинишь ей и другим вреда?

– Я что, похож на идиота? – Джефф закатил глаза, снова прогуливаясь по гостиной и разминая затекшие плечи. – Ты ведь связан с ней кровью, Коул. Без сомнений, если ты действительно пошел в Дэниэля, ты не только такой же глупый, как и он, но и такой же верный. Ты будешь защищать Шамплейн до последнего вздоха, а я бы очень не хотел биться насмерть с родным племянником. Что уж поделать, если ты так сильно запал на это сероглазое исчадие? Черт бы тебя побрал! – Джефферсон тяжело вздохнул и, скривившись, с отвращением оглядел светло-голубую тинктуру на потолке, превращающий его в ясное безоблачное небо. – Ты и Одри… Ваш союз… Это все меняет.

– Что он может изменить для такого, как ты? – фыркнул Коул, вдруг выйдя из себя. – Будто бы тебе не плевать!

– Можешь не верить, но нет, не плевать. Мы семья, хочешь ты того или нет, а членов семьи Гастингсы не обижают. Даже если ненавидят их.

– И все же… Я понятия не имею, как вы вычислили нас, но если сюда заявится еще хоть один охотник…

– Не заявится, – тут же выпалил Джефферсон. У него было жесткое лицо с упрямыми чертами лица, но когда его озаряла широкая улыбка, он становился похож на Коула: в десять раз обворожительнее и в два раза моложе. – Клянусь, Коул! Я никому не расскажу, что Шамплейн существует. Как минимум потому, что мне некому рассказывать: охотников осталось мало, все они разбросаны по свету. Дарий единственный, с кем я имел дело за последние пять лет. Больше никто твою ведьму не тронет, обещаю.

Коул в ответ недоверчиво хмыкнул. Пускай ни он, ни Джефф не видели меня, но я все равно чувствовала себя третьей лишней. И как после такого войти в комнату?

Но раньше чем я успела придумать способ, Джефферсон по-отечески взъерошил Коулу волосы, стащил у него из-за спины навахон и прошелся до дверей. Дубовые половицы скрипнули под его весом, и я испуганно замерла, слушая, как он любовно причмокивает над мечом.

– Помню, как этот навахон достался Дэниэлю. Мы тогда были совсем…

Что-то заглушило его слова, хотя Джефф стоял под самой дверью, и моя магия оборвалась. Я больше ничего не ощущала – ни его, ни комнаты. Что произошло?

– Если магия – зараза, то они – пенициллин. Джефферсон убил столько ведьм, что рядом с ним магия умирает, как рядом с его предками.

Я вздрогнула и обернулась на Зои. Она крутила золотые обручи на запястьях, глядя на запертую дверь гостиной. Глаза ее, снова желтые-желтые, как солнце, были подернуты пеленой прошлого, настоящего и будущего. Но эта пелена быстро развеялась, стоило мне подойти поближе.

– Ой, – пискнула Зои. – Что-то я замечталась. Решила прогуляться по особняку и посмотреть, что здесь изменилось… Мне нравится ремонт! Но раз пять я точно заблудилась. Хм, это на меня не похоже…

– Вот именно! – вспыхнула я. – Почему ты здесь?! Ты должна оставаться наверху и отдыхать. Мы же договорились!

– Мне уже гораздо лучше. Хочу тоже готовиться к Йолю и приезду Морган! Например, научить Диего выбирать нормальные подарки. Ты в курсе, что он сделал для нее чучело бобра? Кто дарит девочке на шестнадцатилетие дохлую шапку?! Конечно, Морган будет рада и фантику, если его подарит именно Диего, но бобер… По-моему, это чересчур. – Зои постучала ноготком со свежим слоем светло-зеленого лака по подбородку и прищурилась, выглядя почти как прежде: в клетчатой рубашке Сэма, затянутой поясом, как платье, и в ворохе блестящих побрякушек. Разве что кости до сих пор из-под кожи выпирали то там, то здесь… – Возьму на себя подарки. Попрошу Сэма съездить со мной в Берлингтон. Там в одной лавке вчера… А, нет, позавчера на продажу такое красивое колечко выставили! С блестящими камешками! Морган точно будет в восторге.

– Хорошая идея, но… ты еще слишком слаба, – покачала головой я.

– Хочешь, докажу, что со мной все в порядке? Джефферсону сорок три года, и он задержится у нас минимум на неделю, хотим мы того или нет. А его напарник Дарий запал на Тюльпану. Он ее сейчас пытается в ванной зажать… А, нет, в библиотеке. – Зои задумчиво подняла глаза к потолку, будто видела сквозь него. – И только что он снова получил по морде. Слышишь?

И в доказательство ее слов наверху что-то загромыхало, словно книги посыпались со шкафов.

– Ладно, я тебе верю, – сдалась я, и Зои просияла, поправляя жемчужный платок, которым были подобраны ее волосы – точь-в-точь такой, какой она носила в ту роковую ночь, когда Мари присвоила себе и ее тело, и ее жизнь. – Радар работает, значит, ты в норме. Если поедешь в Берлингтон, пусть Сэм там приглядывает за тобой, хорошо? – Она часто-часто закивала, счастливая, но не спешила срываться с места, будто чего-то выжидая. Ах да, точно… Зои всегда знает, о чем я собираюсь ее попросить, даже до того, как я сама вспомню об этом. Отстегнув с шеи Вестники даров, я вложила их в раскрытую ладонь Зои, и жемчужины завибрировали, недовольные очередной разлукой. – Можешь зайти перед отъездом к Диего? Мне нужно, чтобы он…

– Я в курсе, что тебе нужно, – кивнула Зои, решительно принимая жемчуг – так бережно и осторожно, будто брала новорожденное дитя. Сверкающие и чистые, воплощение первозданной магии, жемчужины были колыбелью всей истории Шамплейн. – Будет сделано в лучшем виде. А ты… разреши старшему охотнику остаться.

– Что? – изумилась я. Может, Зои и не помнила тех зверств, что охотники творили с ней, но такое предложение все равно было излишне великодушным.

– Джефферсон Гастингс – единственное, что осталось у Коула помимо Гидеона. Тем более… Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Мои советы ведь еще никогда не разочаровывали тебя, правда?

Она замолчала на несколько секунд раньше, чем в гостиной что-то зашумело – видимо, мебель, которую Коул принялся торопливо поднимать, вспомнив, какой нагоняй получит от Тюльпаны, если не приберет за собой бардак. В нашей жизни и так было слишком много хаоса – не хватало его еще и в доме!

Затем послышались шаги и рокот голосов. Я подалась к двери, понимая, что опоздала, и в этот миг она открылась, едва не расквасив мне нос. Зои успела отдернуть меня в последний момент за рукав, и я мысленно благословила ее дар прорицания, спасший мое многострадальное лицо.

– Одри? – растерялся Коул, явно не ожидавший увидеть меня здесь. Джефферсон, застывший позади него с ошалевшим видом, явно не ждал меня тоже. – Ты давно тут?

– Нет, только что пришла, – соврала я и, решив, что лучшего момента для проявления гостеприимства уже не подвернется, натянуто улыбнулась: – Долго размышляла об охотниках, мечах, кишках, многовековом вражде и всяком таком… философском. Джефферсон… Знаю, наше знакомство не задалось, но… – «Ну же, Одри! Помнишь напутствие Зои? Скажи это!» – Может, погостишь немного в Шамплейн вместе с другом? Только ночевать будете в своем фургоне.

Глаза Коула округлились. Я обернулась, ища поддержки, но Зои уже и след простыл. Джефф же только неловко кашлянул и сложил руки на груди. До того как он толкнул пяткой дверь и та скрыла от меня состояние гостиной, я разглядела осколки битой керамики и чайную пару из фарфорового сервиза, стоящую на полу. Не знаю, что меня удивило больше: то, что чашки уцелели, или то, что вкуснейший клюквенный сбитень в обеих остался нетронутым. Черт, а я ведь так корпела над ним!

– Ты уверена в этом, Одри? – Пониженный, но взволнованный голос Коула вырвал меня из ступора. – То есть… Джефф как раз собирался спросить у тебя разрешения, так что очень удачно, что ты сама предложила! Но, по-моему, это несколько… поспешное решение. Мы ведь еще не…

– Ага, я с радостью! – усмехнулся Джефферсон, и Коул бросил на него свирепый взгляд. – Г-хм, то есть я принимаю приглашение, Верховная Одри. И приношу искренние извинения за все, что случилось в Ордене. Заключение мира не обещаю, но буянить не буду точно. Никто не навредит ни тебе, ни твоим ведьмам. Спасибо за радушие.

Несмотря на то что Джефф буквально протараторил это безэмоциональным и официальным тоном, я улыбнулась ему. А затем глубоко вздохнула, чтобы озвучить вторую свою идею, еще более убийственную, чем первая:

– Только есть одно условие: если хочешь остаться, придется поучаствовать в приготовлениях к празднику. Завтра Йоль, и мне как раз нужна помощь на кухне. А вот Коул обещал помочь Сэму с рубкой йольского древа! Оно в оранжерее уже во-от такое вымахало! – И прежде чем Коул открыл рот и уточнил, когда это он успел такое пообещать и откуда у нас в оранжерее вообще взяться ели, я добавила: – Это не займет много времени. Мне просто нужно сварить рождественскую карамель…

– Милая, ты что несешь? Какая еще карамель?! И почему нам с Джефферсоном просто не поменяться ролями? – удивился Коул, выпучив глаза, и я чуть не треснула его со злости. – Он поможет Сэму, а я тебе и…

– Да, отличная идея с кухней, Одри! Я варю просто божественную карамель, – вдруг обрадовался Джефферсон, и у меня бы возникли к нему большие вопросы, не сверкни в его глазах та же самая сталь, какой он едва не вырезал из меня сонную артерию несколькими днями ранее. – А вот в рубке деревьев я, увы, не силен. В рубке голов – другое дело! Так что лучше уж мне заняться карамелью.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации