Текст книги "Ковен тысячи костей"

– Да потому что «полоумный качок» здесь один-одинешенек, – обрадовал меня Диего, задумчиво играя шпилькой. Та ловко прыгала у него между пальцев, как монетка, с легким звоном задевая камни на перстнях. – Странно, правда? Похоже, дела у охотников совсем плохи. Этот Деймон…

– Дарий, – поправила я.

– … Дарий сейчас занят какой-то ведьмой. И нет, это не Зои, – поспешил утешить меня Диего, услышав непроизвольное «ох». – Hermanita[5]5
  Hermanita (исп.) – сестренка.


[Закрыть], как же паршиво ты вскрываешь замки! – Он зацокал языком и прочирикал что-то на испанском, принявшись самостоятельно орудовать моей шпилькой внутри замка. – Дома богатых господ, первые бронированные двери… Жизнь в Чикаго действительно била ключом в тридцатые! Великая депрессия оставила без денег много людей, но мы – еще больше. В ту пору «фокусники» в кругах мафии были на вес золота. Так они называли колдунов, – пояснил Диего. – К счастью для нас обоих, эти «фокусы», как и лучшие воспоминания, не пропьешь.

С этими словами он, не сводя с меня глаз, вслепую сделал несколько виртуозных движений пальцами и отступил от решетки с третьим раздавшимся щелчком.

– К сведению, Коул на тебя очень зол, – сообщил Диего то, о чем я и так была прекрасно осведомлена. – Уверена, что не хочешь остаться за этой решеткой?

Я закатила глаза и толкнула ее плечом, распахивая. Диего, весело улыбнувшись, пропустил меня, а затем шепнул над моими скованными запястьями то самое треклятое Rhyddid.

– Хорошо, что в коридорах магия действует, – вслух подметила я, растирая посиневшие запястья, расцарапанные ржвачиной, и стараясь не качаться из стороны в сторону при ходьбе. – Нам нужно найти Зои. Кажется, я знаю, где она.

– Откуда?

– Я ее слышу.

«Одри!»

Это действительно был ее голос. Шипящий, как эхо старого граммофона, и такой далекий, что казался миражом пьянящего сна. Я не переставала крутить головой, пока мы с Диего шли по длинным извилистым коридорам, шаг за шагом разведывая местность. Миновав несколько клеток, идентичных той, в которой меня держали, мы проскочили мимо склада: нагромождение железных контейнеров и стеллажи с оружием, из которого самым безобидным была секира размером с мою голову.

– Настоящие катакомбы! – прошептал Диего, щупая выступы на стенах, напоминающие драконьи чешуйки. Они могли оказаться как обычными следами времени, так и хитроумными замками, отпирающими потайные ходы. – Страшно представить, сколько здесь этажей… А уж сколько охотников тут побывало! Видела комнаты?

Я содрогнулась, кивая: помимо складов, мы действительно обнаружили множество пустых и безликих спален, больше напоминающих военные бараки. Прогнившие кровати, истлевшее постельное белье, разбитые изразцы и закопченные очаги. Несомненно, когда-то здесь бурлила жизнь… Когда-то очень-очень давно.

– Есть еще один охотник, – вспомнила я тихо, когда мы проходили через квадратную арку, за которой угнездились тени. Вместе с ними нас там могло поджидать что угодно. – Дарий говорил с ним по телефону…

В беспокойстве я опрометчиво поджала губы и поморщилась: глубокие трещины вновь закровоточили, не успев исцелиться, как уже исцелились мои щека и челюсть. Однако привкус железа во рту волновал меня куда меньше, чем перспектива блуждать по подземелью до утра в поисках друзей. Диего, однако, не расслышал меня. Стоило нам углубиться в Орден, как он занервничал и помрачнел, что-то выглядывая в углах и тенях подземных залов. Казалось, он молча следит за кем-то, дразнящим его своим присутствием: Диего без конца скрежетал зубами и что-то фырчал, разгоняя руками пыль (или не пыль?).

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила я, тронув его за плечо.

– Нет, – признался Диего, нервно теребя языком титановое колечко во рту. – Мне не по себе от этого места. Слишком много…

– Мертвых?

– Да. Замученных.

В какой-то момент он застыл посреди коридора, и я воткнулась носом ему между лопаток. В следующую секунду крепкая рука уже зажала мне рот, и вкус крови во рту смешался со вкусом серебра: агатовый перстень стукнул меня по зубам. Стерпев, я позволила Диего отпихнуть меня в каменный проход и послушно затихла. Оба мы вслушивались в тишину, пока ее не нарушил низкий голос:

– Не трать мое время, принцесса, – сказал Дарий в одной из камер, с которой нас разделяла всего лишь стена. – Ваша Королева… Я хочу знать больше. Расскажи мне о ней. Что за ритуал вы проводите в Заячью луну? Как приманиваете жертв?

Неизвестная ведьма пропищала что-то нечленораздельное с грубым немецким акцентом. Облегченно отметив, что это действительно не Зои, я выжидающе уставилась на Диего. Он выглянул из-за угла, а затем жестом поманил меня за собой. Затаив дыхание, я юркнула в очередную развилку, и уже спустя минуту голос Дария остался позади.

Какие-то части замка можно было принять за пещеры, а какие-то – за полноценный отель, вырезанный в камне. Журчащие трубы в стенах, сломанные умывальники, щербатые чайные кружки, сундуки и прочие мелкие признаки обитаемости. Несмотря на запустение и отсутствие надлежащего ремонта, кто-то здесь определенно жил время от времени.

«Одри…»

– Зои!

Охотники будто специально отвели для нее самую дальнюю камеру в конце этажа – обособленную от прочих, тесную и крошащуюся, как сахарное печенье. С потолка нам на головы сыпался мелкий камень, и он же хрустел под ногами, пока я неслась стремглав к запертой решетке, за которой, как собака на цепи, сидела полуголая девушка. В ней едва можно было узнать человека – скорее скелет, обтянутый оливковой кожей и покрытый язвами под лоскутами ткани, которая когда-то была ее любимым вишневым платьем. Волосы, все-такие же жесткие и непослушные, сбились в колтуны, не расчёсанные месяцами. Мне потребовалось все мое терпение, чтобы не мешать Диего возиться покореженной шпилькой в замке. Зои, сидящая в углу, даже не шевельнулась, когда тот открылся.

– Зои! Зои… Мы здесь! Все хорошо!

Она смотрела на меня в упор, но будто не видела. Желтые глаза казались тусклыми, цвета пересушенной лимонной кожуры, а красные белки выглядели болезненно. Я наклонилась ближе, встряхивая Зои за плечи и щипая, чтобы привести в чувства.

– Эй, Зои! Милая… Ну же! Очнись!

Дыхание ее не смогло бы всколыхнуть ни соломинку, ни свечное пламя. Живая, но недееспособная, Зои осталась сидеть без движения. От моих толчков ее голова безвольно запрокинулась вбок, будто шея лишилась всех позвонков и перестала держать.

– Что это с ней? – Я сглотнула и сместила дрожащие пальцы с плеч Зои на ее артерию. – Она как будто мертва, Диего! Но пульс есть… Диего, посмотри же!

Несколько минут он молча сидел за моей спиной на корточках, но затем придвинулся и что-то растер между пальцев. Я увидела ту самую золу, мимо холодного очага с которой мы проходили: видимо, он успел соскрести ее ногтем, чтобы добро не пропадало зря. Нарисовав на щеке Зои нечто отдаленно напоминающее египетский крест Анкх, Диего шумно вздохнул и покачал головой. Лицо Зои, осунувшееся, стало таким же острым, как те камни, что нас окружали. Она совсем заледенела: можно было заработать обморожение, всего лишь приложив ладонь к ее лбу.

– Все очень плохо, – вынес свой вердикт Диего, осторожно вытерев щеку Зои большим пальцем. Зола будто впиталась в нее, слившись с кофейной кожей. – Она ушла.

– Ушла? – переспросила я с ужасом. – Что это значит? Куда?!

– Туда, где нет боли, – прошептал Диего. От антимагического эффекта тюремной камеры его волосы стали медленно терять лоск и синеву. – Душа Зои в Дуате.

Я уставилась на него, мотая головой:

– Но Дуат – это же…

– Царство мертвых, – кивнул он, уже копошась все той же несчастной шпилькой в стальных цепях, которые пригвождали Зои к стене, удерживая ее руки над головой. – И царство вечного покоя. Иногда души уходят туда непроизвольно… Когда слишком глубоко засыпают, например. Вспомни свои самые яркие сны, такие натуральные, что после пробуждения еще час бродишь, как не в себе, и путаешь реальность с вымыслом. Случалось такое? Так вот, это Дома Дуата, которые ты посетил, сам того не заметив. С ведьмами такое происходит чаще. Если слишком больно и нет надежды, что эта боль однажды закончится, Дуат становится убежищем. Это место, где все играют с жизнью в прятки.

Голова у меня стала тяжелой и заболела от услышанного. С трудом все переварив, я медленно кивнула, сплетая жженные ниточки мыслей в колосок.

– Охотники пытают ведьм, – прошептала я, вспоминая измученных женщин и мужчин, запертых в тюрьмах Инквизиции. Голодные, забитые, в собственной крови и моче. Многие из них выглядели как тряпичные куклы. Пытки в конце концов делали их безразличными. Здесь и где-то далеко одновременно. – Хочешь сказать, Зои было настолько больно, что она ушла в себя? Впала в… магическую кому?

– Что-то вроде того, да. Придется отправиться за ней.

– В Дуат? – с запинкой уточнила я.

– В Дуат, – подтвердил Диего. – Но не в Ордене охотников же ритуалы проводить! Нужно попасть домой как можно скорее. Чем дольше ее Хат – душа – пребывает в Дуате, тем меньше шансов, что мы вернем ее оттуда. По крайней мере, в своем уме. Если не хочешь получить второго Гидеона, нужно шевелиться.

Диего снова щелкнул шпилькой, и та сломалась пополам. К счастью, на секунду раньше сломалась цепь: подвешенные руки Зои упали вниз, а затем и сама она завалилась на живот, абсолютно бессознательная. Диего поднял ее на руки без лишних слов, давая мне время справиться с оцепенением, и вышел из камеры, мурлыкая Зои какую-то колыбельную на испанском. Хотелось бы верить, что там, на той стороне, она действительно его слышит, уставившись невидящими янтарными глазами в низкий потолок хищного замка.

С каждым нашим шагом воздух уплотнялся, будто туннель уходил еще глубже под землю. Скользя взглядом по выцветшим полотнам и инкрустированным мечам с белой эмалью, висящим на стенах, я старалась не отставать от Диего, следуя за ним по пятам. Он почти бежал по лабиринтам коридоров с Зои на руках.

Но где же Коул?

– Вынеси ее отсюда, – шепнула я Диего, обернувшемуся назад, когда моя поступь за его спиной стихла: я остановилась перед очередной развилкой, собираясь повернуть в другую сторону. – Я должна найти остальных.

– Будь осторожна, – произнес он только, прежде чем скрыться в темноте, откуда веяло прохладой и спасением.

Я кивнула ему вслед и растерла пальцами черную метку под рукавом пальто, прислушиваясь к ощущениям. Если мы с Коулом можем чувствовать друг друга, то, значит, сможем друг друга и найти?

Мысленно взывая к нему и представляя, как мои пальцы привычно запутываются в темных кудрях, я шаг за шагом двинулась дальше. Тени, отбрасываемые потолочными лампами, играли на стенах и кривились, будто глумясь. Для обители прирожденных убийц здесь было неправдоподобно тихо. Ни посторонних звуков, ни хотя бы чувства, что Коул где-то поблизости. Неужели наша связь тоже не работала в Ордене?

Я минула еще несколько коридоров, надеясь, что вдали от темниц шестеренки «ведьмовского компаса» наконец-то встанут на место. Тишина давила, как и тотальное одиночество: неизвестно, откуда ждать беды. Стараясь ступать строго вдоль стен и потише дышать, я прошла мимо комнаты, отдаленно напоминающей кухню с залежами круп, и подобралась к загадочной винтовой лестнице.

– На помощь!

Я едва не навернулась со ступенек от визга. К счастью, принадлежал он не Коулу и не Тюльпане. Голос казался смутно знакомым, но эхо мешало узнать его. Вспомнив о бедняжке, с которой Дарий развлекался, пока не развлекался со мной, я содрогнулась и все-таки отправилась на зов. Несчастная ведьма! Зная на собственной шкуре, какого это – жить в заточении, не ведая ни света, ни милосердия, – я не могла ей не помочь. Племя есть племя.

– Помоги мне! Пожалуйста!

Я закусила собственный кулак, чтобы не закричать, и шарахнулась в сторону, когда решетка рядом загрохотала. Даже не заметив в темноте еще одну камеру, я прищурилась, разглядывая круглое лицо с мелкими чертами, протиснувшееся между прутьями. С клубнем из обесцвеченных волос, отливающих зеленью, ведьма таращила на меня такие же зеленые глаза и часто дышала ртом. Она явно провела здесь по меньшей мере несколько недель: об этом говорило ее изодранное коричневое платье, когда-то бывшее красным, и дикий взгляд, как у волчонка. Ведьма не говорила, а мяукала, протягивая ко мне руку и тыча сломанным ногтем куда-то мне за спину:

– Ключи возьми, дура!

Я обернулась, спотыкаясь о раскинутые руки мужчины, распластанного на полу. Занявший собой половину коридора, он неестественно скрючился, повернув шею под странным углом. Но, судя по тяжело вздымающейся спине, все еще был жив. По хохолку из смоляных волос и вытатуированной оливе на жилистой шее я распознала Дария.

– Это ты его вырубила? – спросила я, настолько потрясенная, что даже забыла испытать радость от увиденного.

– Думаешь, если бы это была я, то я бы по-прежнему сидела в этой клетке?! – фыркнула ведьма и яростно забарабанила маленькими кулачками по чугунным прутьям. – Эта белобрысая стерва вырубила его, но даже не удосужилась меня выпустить! Dumme Schlampe!

«Белобрысой стервой» вкупе с немецкими ругательствами могли обозвать лишь одну женщину в мире. Только она же могла ловко управляться с бюрократическими делами моего ковена и в одиночку отправить мускулистого охотника на ведьм считать овец. Действительно, нет на свете ничего, что было бы Тюльпане не по зубам! Я гордо ухмыльнулась и не без наслаждения пнула Дария под ребра, раз уж представилась возможность.

Постойте-ка…

– Виена? – вспомнила я имя ведьмы, что прислуживала Авроре на ритуале Идунн в парке Пелем-Бей прошлой весной. В памяти всплыли лишь презрительные насмешки в мой адрес и то, как она воздыхала по своей Верховной, готовая лобзать ей ноги и отлавливать в жертву мужчин, чья кровь помогла бы взрастить очередную молодильную яблоню. – Ты ведьма из ковена Шепота. Помощница Авроры Эдлер. Неудивительно, что Тюльпана не стала тебя выпускать, – хмыкнула я, уже раздумывая над тем, а стоит ли это делать мне. – Как ты попала сюда?

– Рафаэль, – прорычала Виена, глядя на меня исподлобья. – Все мы здесь благодаря ему. Я прибыла в Новый Орлеан как голубь мира, от лица моей Верховной…

– Где она, кстати? – Я не стала сглатывать яд и позволила ему просочиться в мой голос, криво улыбаясь. – Почему не примчалась на помощь своей верной слуге?

– У госпожи и так много хлопот. Особенно после того, как твой прожорливый жемчуг вытянул из нее всю магию! – огрызнулась Виена, и костяшки ее пальцев, сжимающих прутья, побелели.

Судя по зеленым глазам, горящим в темноте, как блуждающие огни в лесу Вермонта, она очень хотела, чтобы вместо прутьев оказалась моя шея. Однако мысль, что Аврора до сих пор не может оправиться после кражи моих Вестников, согрела нутро, как глоток какао. Я улыбнулась и наклонилась к телу Дария, хлопая по карманам его штанов.

– Это не ключи, – заметила Виена, и вместо оскала на ее лице отразился предательский страх.

– Да, не ключи, – сказала я, прижимая к сердцу потертое бронзовое зеркальце. – Это мой талисман. Я должна вернуть его хозяину, иначе он откусит мне голову.

Проверив зеркальце и убедившись, что оно не повреждено, я спрятала его в карман. Дарий измученно застонал, переваливаясь на бок, и я поморщилась при виде разбухшего носа, утратившего свою прелестную симметрию. Тюльпана явно неплохо орудует деревянным ухватом – он, испачканный в крови, валялся под соседней решеткой.

– Ты же не оставишь меня здесь, правда? – жалобно проскулила Виена, лицемерная до мозга костей и принявшаяся изображать невинность. – Когда Дарий очнется, он будет очень зол… И наверняка захочет узнать, куда отправились нарушители порядка. До Шамплейна путь неблизкий, но я прекрасно осведомлена, как найти к нему дорогу…

Нет, все-таки невинность долго не продержалась. Природа всех ведьм Шепота слишком быстро отторгает чужеродное.

– Ладно-ладно, я поняла, идем.

Виена была готова расплакаться от счастья, когда я, чертыхнувшись, все-таки вытащила следом за зеркальцем ключи Дария из его кармана. Шмыгая и утираясь рваным рукавом, Виена выпорхнула из открывшейся камеры и едва не сбила меня с ног, бросившись вверх по лестнице. Не зная, что еще делать и где искать Коула, я бросилась следом.

Она удивительно ловко ориентировалась в коридорах: распахивала только нужные двери и выбирала только правильные развилки. Их «правильность» чувствовалась в воздухе, становящемся все свежее с каждым нашим шагом. Полностью доверившись Виене, я молча крутила головой, ища следы присутствия Коула. Сердце тревожно сжималось, а взгляд все чаще падал на чернильную метку вокруг запястья, проверяя: по-прежнему ли она черная? Да, черная… Но тревогу это почему-то не умаляло.

– Далеко собралась, шницель?

Виена остановилась под мраморной аркой как вкопанная, и я тут же попятилась, радуясь тому, что успела отстать от нее на несколько метров. Быть может, повезет остаться незамеченной? Ведь там, в самом конце коридора, заканчивающегося раздвижными дверьми, кто-то стоял, раскачиваясь на пятках.

Высокий мужчина, сокрытый мраком, расправил плечи и двинулся на нас. Что-то в его руке сверкнуло, и я услышала лязг стали, не предвещающий для ведьм ничего хорошего. Дарий все еще лежал где-то там, на глубине нескольких этажей, – но тот, кто преграждал нам путь, тоже был охотником. И куда более искусным: он порхал, а не двигался, напоминая реку, готовую обойти любое препятствие. Шаг вправо – и он тоже шагает вправо, шаг вперед – он отходит назад. Из-за спины Виены мне не удавалось рассмотреть его лица, но это было и не нужно: угроза, которую он источал, ощущалась физически. Дарий ни в какое сравнение не шел с тем, кто появился перед нами сейчас. Виена подтвердила это, всхлипнув и выставив перед собой фарфоровые руки, будто пытаясь загородиться от кошмара, ставшего явью.

– Отойди! – крикнула она не то мне, не то охотнику, и руки ее запрокинулись выше, вытягиваясь над встрепанной головой. – Ёрмунганд, змей мира, великий Мидгардсорм! Пробудись от спячки и взмахни хвостом.

Блеклый шепот, но сильный удар: он, невидимый, пришелся аккурат на середину арки. Я посмотрела вверх, и в лицо мне посыпались известка и щебень, крошащиеся под чарующим голосом Виены – таким же красивым, как магия, что она творила. И таким же разрушительным.

– Древо девяти миров цветет – Ёрмунганд их все сотрет!

Мелкая дрожь усилилась и обуяла стены, по крайней мере те, что были подвластны колдовству. Потолок тоже затрещал, обваливаясь. Казалось, еще секунда – и Орден провалится в адово пекло. Я ухватилась за барельеф стены и отползла назад, уже понимая, что намерена сделать Виена – она хочет похоронить охотника заживо. А заодно, возможно, и нас.

– Песок времен и океана глубина. Да содрогнется Асгард, жизни асов унося!

Мужчина, увернувшись от летящего сверху булыжника, потянулся к нам навстречу. Все случилось так быстро, что я даже не успела моргнуть.

– Щелк! И нет заклятия, – усмехнулся охотник.

Я не поняла, что именно произошло, но взмах его меча-фалькаты действительно напомнил щелчок. Быстрый, ловкий и смертоносный. Одно движение – и голова Виены покатилась по полу, забрызгав кровью мои кроссовки, а тело рухнуло наземь. Землетрясение умолкло так же быстро, как и ведьма, породившая его. Это позволило охотнику пройти под сыплющейся аркой и оказаться со мной лицом к лицу. Он тряхнул мечом, вытирая лезвие о штанину, и во рту у меня пересохло.

Я попятилась, надеясь успеть юркнуть за соседнюю колонну, но было поздно. Медленно, как тигр, охотник приблизился, ничуть не боясь. Ведьма, магия которой безвредна для тебя, – всего лишь овца на убой.

– Так-так… А ты у нас кто?

Охотник вышел на свет. Ему было лет сорок, но форму он держал достойную. Кофейные кудри и глаза, как черные агаты в короне Гадеса. Когда он поворачивал голову к светильникам, расколотым и плюющимся искрами, в буйстве ореховых красок можно было разглядеть зелёные прожилки. Лето Вермонта и осень Северной Каролины… А уж очаровательные ямочки на небритых щеках я узнала и подавно.

Боже… Этого просто не может быть!

– Меня зовут Джефферсон, – сказал мужчина, и я, ударившись затылком о стену, горлом почувствовала острие его фалькаты. Дол Шивы и сверкающий дамаск, из которого был сделан тот же меч, что Коул отныне носил на своем поясе наравне с «Глоком». – Ты можешь звать меня Джеф… Пока ведёшь себя как примерная девочка и отвечаешь на мои вопросы. Вот первый из них: куда подевалась твоя подружка Зои-Мари?

– Дежавю, – вырвалось у меня невольно сквозь удушливый страх. Я будто снова очутилась на кухне маленькой фермы Гидеона с десертным ножом у сонной артерии, когда мы только познакомились. – Вот уж действительно «яблоко от яблони»!

Мужчина раздраженно дернул головой, и я почувствовала боль, спускающуюся вниз по шее: острие меча надавило, пуская первую кровь.

– Хитрая, как любая женщина, и умная, как редкая ведьма. Гремучая смесь. – Тот, кто звал себя Джефферсоном, наклонился. Я почувствовала жар его дыхания и ненависть. Мужская рука дрожала, будто он сдерживался, чтобы не убить меня прямо сейчас. – Что ж, поздравляю, тебе удалось провести мальчишку. «Я ищу подругу», бла-бла… Какая ведьма будет так открыто заявлять о себе и распивать коктейли в охотничьем логове? Ты ведь точно знала, куда идешь. И также знала, что с тобой будет. Ты хотела, чтобы Дарий привез тебя сюда, – сыпал догадками Джеф, и я судорожно втянула в себя воздух, восхищенная им. – Это может значить лишь одно: ты пришла за желтоглазой колдуньей. И ты из Шамплейн. Так ведь? Чего молчишь?

Все, что я смогла выжать под острием фалькаты, – это несуразное мычание. Мне нечего было противопоставить охотнику в открытом бою, а говорить правду – худшее, до чего может опуститься ведьма в безвыходном положении. Разве что…

Я дернула рукой, распахивая пальто.

Дзынь!

Бронзовое зеркальце вылетело из кармана. И застучало по полу, прыгая к ногам охотника.

Если я права… Боже, пусть я окажусь права! Судьба всегда жестока. Пусть она останется жестокой и в этот раз!

Не убирая меча, целящегося в мою гортань, Джефферсон медленно наклонился и подобрал талисман Коула. Замочек щелкнул, и зеркальце открылось, отражая лицо Джефферсона: широкие скулы, квадратный подбородок, красивые теплые глаза с морщинками в уголках. Его губы сжались, сминая друг друга, но ни один мускул на лице не дрогнул. Лишь рука, держащая фалькату, опустилась, а вторая стиснула зеркальце в кулаке.

– В последний раз я видел его двадцать лет назад, – прошептал Джефферсон, и зеркальце, захлопнувшись, перекатилось в мозолистых пальцах.

– Да, – тихо выдавила я, с трудом подчиняя себе дрожащий голос. – Это…

– Оно не твое. Воровка!

То была и отдаленно не та реакция, на которую я рассчитывала. Рывок – и меч воткнулся в трещину между камнями, очертив мою ушную раковину и оставив ту в крови. Я покосилась на лезвие, от которого мое лицо отделяло всего несколько дюймов, а затем запищала, как котенок: Джефферсон подался вперед и схватил меня за горло, отрывая от земли.

– Говори, – прорычал он, и я забарахталась над полом, расцарапывая его руку и пытаясь оторвать ее от себя. – Где взяла зеркало?! Что ты сделала с моим племянником, богомерзкая тварь?!

И я бы с радостью ему ответила, если бы только могла, но Джефферсон даже не замечал, как близок к тому, чтобы сломать мне шею. Легкие закипели от нехватки воздуха, глаза налились кровью. Но Джефферсон и не думал меня отпускать: он все давил и давил, глядя в мое синеющее лицо. Щеки у него пылали, а верхняя губа поджалась, как у настоящего хищника, обнажая зубы.

– Не могу… дышать… – прохрипела я, оставляя на тыльной стороне его ладони багровые полосы от ногтей.

Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Затем я услышала, как оно замедляется, и мир перед глазами начала топить тьма.

Щелк!

Такой же звук, как в тот миг, когда меч Джефферсона отделил голову Виены от тела. Рука его дернулась, швыряя меня на холодный камень, и пальцы разжались. Первый глоток кислорода после удушья обжег: я закашлялась и, растирая шею, отползла к колонне, оглушенная стрекотом скрещенных мечей. Это было невозможно: ни один смертный не мог двигаться так быстро, как двигался Джеф. В тот момент, когда я почти потеряла сознание от удушья, он успел выдернуть из стены фалькату и обернуться, чтобы встретить вражеский клинок, целящийся ему в спину.

Щелк. Щелк.

Звук повторился несколько раз, но Джефферсон мастерски отражал каждый выпад высокого юноши, бескомпромиссно напирающего на него. Лавируя между колоннами, чтобы не дать загнать себя в угол, Джефферсон… не сражался. Лишь уходил в глухую оборону. Оно и понятно: ведь атаковал его тот, кто был похож на него как две капли воды и следовал тому же зову крови, передающемуся по наследству.

– Беги, Одри! – крикнул Коул, снова обрушивая на выставленный клинок Джефферсона серию режущих ударов.

Метка его пылала оранжевым – жидкий огонь, отдающий ему мою магию, а мне дарящий шанс на выживание. Я подобралась, оперлась на локти, пытаясь встать, но мозг вконец опьянел от долгожданного воздуха: голова шла кругом. Я пыталась сосредоточить взгляд на Коуле, но все, что видела, – это вихрь мечей и растрепанные кудрявые волосы. Чьи именно?

Джефферсон увернулся, рисуя фалькатой в воздухе дугу. Деревянная стружка ударила снопом вверх – пытаясь достать до Джефферсона, Коул случайно располовинил бочку.

– Гидеон?! – донесся до меня голос охотника. Коул не слышал его, рассекая навахоном воздух снова и снова. – Да стой же… Черт!

Коул сделал подсечку и, когда Джеф споткнулся, очертил его скулу той частью клинка, что шла волною, напоминая косу. Маленький лоскут кожи буквально сполз с щеки, и лицо Джефферсона залила кровь. Но Коулу было мало: он пнул его ногой в живот и, отбросив к дальней стене с бочками, ударил еще раз.

Вся ярость, что пылала в груди Коула, пылала и в моей: я чувствовала его обиду за то, что покусились на самое дорогое в его жизни. Я чувствовала бурлящую несправедливость, что кто-то чинил расправы над теми, чьей виной было лишь рождение не похожими на других. Я чувствовала и усталость, что медленно росла в Коуле, напоминая: или мы уйдем сейчас, или не уйдем вообще.

– Беги же, Одри! – Коул повернулся ко мне вполоборота, но руки его были заняты боем: одна ладонь огибала рукоять навахона, а другая – само лезвие, пуская кровь, но отчаянно удерживая вес Джефферсона, навалившегося сверху. Острие фалькаты почти чиркало Коула по горлу, пока он пригибался, согнув колени. Слишком сильный соперник… Слишком похожий. – Одри, не смотри на меня! Просто беги!

– Давай! Ты его слышала!

Тюльпана, взявшись из ниоткуда, подняла меня под руки. Все, что я видела, – это темные глаза Коула, провожающие нас с надеждой и облегчением. Лишь когда меня и Джефферсона вновь стал разделять целый коридор, лязг железа утих. Я оглянулась: Коул позволил себе проиграть, выпустив меч из рук. Но лишь для того, чтобы, упав, перекатиться на спину и, подобрав его, побежать за мной и Тюльпаной.

– Скорее! Вперед! – скомандовал он.

Коул несся следом, взмыленный и оставляющий за собой дорожку из капель крови, но по крайней мере живой. Лишь когда он нагнал нас и пропустил свои израненные пальцы меж моими, я наконец-то смогла поверить в то, что беда осталась позади.

Стальные двери Ордена распахнулись под заклятием Тюльпаны, выбежавшей первой, а затем закрылись за нами на дюжину магических замков, которые все равно разобьет любой, в чьих венах гудит Охота. Пустой, но мстительный, как разоренный улей, Орден хранил молчание. Он отпустил нас.

Но, как оказалось позже, то была всего лишь фора.