Текст книги "Расплетающие Cновидения"

И думать не хочу о том, что чувствовали не лишенные кое-каких эмпатических способностей оливулцы.

– Господа. – Сергей, спокойный и лишь чуть хмурящийся, кивнул своим противникам. – Вам предлагается безоговорочно сдаться.

Видя, что генерал, который, похоже, и был ответственным за всю эту катавасию, готов взорваться, он предупреждающе поднял руку. И что-то было в позе, в повороте головы и сердито сжатых губах, что заставило и своих и чужих замереть на местах, ожидая продолжения.

– Ваша вторая крепость, связь с которой только что была потеряна, атакована нейерино-торпедами. Да, ваши приборы вас не обманывают. Это именно они. Я вынужден вас проинформировать, что, если флотилия, угрожающая безопасности миров Оливулской империи, немедленно не опустит все щиты и не объявит о сдаче, нам придется остановить вас… доступными нам мерами. И я прошу вас, генерал, – он пристально взглянул на спавшего с лица пирата, – не вынуждать меня вновь прибегать к этому… оружию.

Похоже, Сергей тоже не считал использование такого оружия лестным для себя. Какой ужас, когда красивая, похожая на танец война вдруг поворачивается своим истинным лицом, открывая всю неприглядную изнанку!

А противник, кажется, решил, что нащупал наше уязвимое место. О, наивный!

– Да как вы смеете! Вы! – Генерал резко подался вперед. – Использование нейерино-торпед запрещено Восьмой Эйхарронской Конвенцией! И именно вы, лорд Сергарр, были ее инициатором! Вы нарушили собственные же…

Вот идиот. Сергей вскинул верхнюю губу в оскале, который, несмотря на отсутствие клыков, заставил бы позавидовать любого эль-ин. Этакая многообещающая улыбочка… Рист заткнулся, будто ему кто-то заехал кулаком по зубам.

– Я что-то не припомню, чтобы представители организованной преступности заявлялись на достопамятную конференцию, дабы поставить под договорами свои подписи! Или чтобы они раньше обращали хоть какое-то внимание на выполнение принятых там пунктов! Вы сами поставили себя вне закона, господа. Так что нечего теперь прятаться за его спиной!

Ого! Вот это тон! Вот это манипуляции с голосом! Аррек, любовь моя, тебе еще учиться и учиться…

Генерал, однако, тоже оказался не лыком шит. На вытаскивание собственной души из пяток и обретение вдруг осипшего голоса ему понадобилось секунд двадцать. Всего лишь.

– Не надо строить из себя оскорбленного праведника, о Воин Чести. Вы только что обрекли на мучительную агонию и смерть тысячи ни в чем не повинных женщин и детей…

Этот замечательный генерал просто сам устремлялся в расставленные ловушки. Сергей улыбнулся, на этот раз приятно и вежливо, что, кажется, напугало всех присутствующих едва ли не больше, чем его предыдущая улыбка.

– Вот здесь вы не правы, генерал. Перед атакой несколько эль-ин были столь любезны, что окружили гражданский персонал, в частности несовершеннолетних обитателей станции, своими защитными… экранами. Дети не пострадали, их уже эвакуируют. Точно так же было ограничено распространение нейерино-излучения вне крепости. Ни окружающее пространство, ни ближайшие Вероятности этой дрянью заражены не будут.

Это был удар на поражение. В течение многих лет нейерино-торпеды считались столь жутким оружием по двум причинам: их воздействие было необычайно трудно отследить и фактически невозможно блокировать. Когда окружающие тебя люди вдруг ни с того ни с сего начинают выть и кататься по полу, а твои мозги медленно плавятся и ты понимаешь, что ничто, ну совершенно ничто не сможет… Места, затронутые подобным излучением, оставались смертельными для любого разумного существа на очень и очень долгое время. Случайно забредшие туда узнавали об опасности слишком поздно…

И тут выясняется, что некие обладающие определенной нелестной репутацией нелюди не только владеют подобным оружием, но и научились от него защищаться…

Н-да. Может, я перестаралась. Может, этот шок будет слишком силен…

Сами напросились.

Сергей, дав всем осознать ситуацию, продолжил:

– Еще раз повторяю свое требование. Немедленная сдача, генерал. Обещаю, что обращаться с вами будут в рамках все той же Восьмой Конвенции. Плен, международный трибунал на Эйхарроне, уважительное отношение и прочее. Если не желаете щадить мою совесть и своих людей, пощадите хоть самого себя. Я сказал.

На какой-то момент мне показалось, что генерал сломался. Что мы победили. Но тут глаза человека вспыхнули, руки потянулись куда-то, где, как я подозревала, был пульт управления дарай-блоками. Ауте, только не еще один Вероятностный Шторм!

Зимний!!!

Приказ всем Ступающим Мягко и прочим шпионам, находящимся на борту оставшейся крепости, полетел едва ли не раньше, чем я успела осознать опасность. Но они, к счастью, и не нуждались в подсказках.

Какое-то движение на мостике противника: половина персонала набросилась на вторую половину с кулаками и бластерами. Это было совсем не похоже на шпионскую операцию, скорее, «мятеж в стане врага». Умело срежиссированный кем-то заранее, разумеется.

Один из пиратов, молодой детина самого бандитского облика, приставил бластер к виску замершего генерала и ласково объяснял тому, что благородному дону Олесио, такому умному и красивому, умирать еще рановато и почему бы дону Олесио не подписать капитуляцию? Все это в предельно вежливой и уважительной форме, в которой и должен младший по званию обращаться к старшему.

Генерал (крестный отец?) вежливости не оценил.

– Ах ты, маленький предатель, да я тебя…

– Разумеется, дон Олесио, но это потом. А сейчас будьте так добры отдать приказ о сдаче…

Я смотрела на все это и убеждала собственную челюсть, что сейчас отнюдь не самое подходящее время для того, чтобы изумленно отвалиться. Потому что детина, удерживающий на мушке многоуважаемого дона… Потому что, даже несмотря на великолепную маскировку и не менее великолепный акцент, я не могла не узнать в неожиданном союзнике собственного мужа.

Разумеется, приказ о сдаче был отдан.

Кто бы сомневался.

Так мы выиграли войну.

ЭПИЛОГ

Дерево, только что безобидно росшее в кругу себе подобных, вытянуло крючковатые ветви, распахнуло клыкастую пасть и попыталось сграбастать неосторожно прислонившуюся к стволу меня. Я отшатнулась с испуганным писком, с ловкостью, выработанной долгой практикой, увернулась и грандиозным прыжком бросила тело прочь… чтобы чуть было не угодить прямиком в распахнутые объятия второго «дерева».

– Не пытайся бороться с ними, Тея! Это же твой собственный сон! Управляй им! – Зазвенел в ушах рассерженный женский голос.

Ага. Как же, мой. Когда Кесрит тор Нед'Эстро где-то рядом, время от времени вмешивается и добавляет туда что-то нелицеприятное, назвать сон «моим» было бы по меньшей мере преувеличением.

И тем не менее лучше мне действительно начать управлять ситуацией. Интересно, можно ли быть переваренной образами собственного сна?

Лучше не проверять.

Я расслабилась, глядя сквозь угрожающе приближающиеся деревья, вкладывая волю и силу в изменение окружающей реальности. Совсем не похоже на танец, и в этом основная сложность. Здесь важным было не изменять себя, а, напротив, оставаться пассивной и постоянной, отстраненно наблюдая за происходящим и не позволяя ему задеть тебя. И все время помнить, что происходящее – сон. Даже если особой разницы между миром снов и миром реальным не было, все равно об этом следовало помнить.

Окружающее чуть дрогнуло, как будто круги побежали по воде, – и деревья вновь застыли, как и подобает нормальным деревьям. Даже еще лучше – я посадила их в кадки и поставила возле стены, точно послушные и покорные детали интерьера. Пусть постоят, подумают о собственном поведении…

– Неплохо.

Я резко обернулась на голос. Они стояли там – Кесрит и Раниэль-Атеро, окутанные сероватыми тенями, с одинаковыми ироничными ухмылочками на нечеловечески прекрасных лицах. Я взвыла. Мысленно. Кажется, обучение перешло на новую стадию.

– Для начала неплохо. Продолжим.

Вместо того чтобы менять окружающее или создавать разнообразных монстров, они набросились сами. Лично, так сказать. А изменить настоящее, реальное существо, забредшее в твой сон, гораздо сложнее, чем собственную фантазию.

С этой парочкой я не справилась бы и в бодрствующем состоянии. По идее, раз сон был мой, то здесь я должна была обладать над ними некоторой властью. Но на практике… На практике я едва успевала уворачиваться от щедрых ударов и зуботычин. Заставила одну из стен выгнуться, втянуть в себя Раниэля-Атеро, вызвала из воздуха альфа-ящера, которого натравила на Кесрит, снова вынуждена была отпрыгивать и отбиваться от появившегося прямо за спиной Учителя.

Когда Мастер тор Нед'Эстро грозилась показать мне, как управлять собственными снами, я это пропустила мимо ушей. Зря. Угрозы эль-ин обычно выполняют.

Поначалу я и сама не возражала чему-нибудь научиться. Умей я по-настоящему управлять собственным разумом, то не попалась бы в такую элементарную ловушку. Изменение не вышло бы из-под контроля, никто бы не погиб… Увы, ни у кого не было времени, чтобы годами учить меня сложнейшему искусству, шаг за шагом продвигаясь к настоящему мастерству. Все, что могли сделать учителя, – это натаскать меня на самозащиту, ну и показать кое-какие трюки, которые помогли бы вывернуться в очередной критической ситуации. А значит, тренировки в боевой обстановке. Значит, упражнения, где основная мотивация обучаемого обеспечивается его собственным инстинктом самосохранения. Я должна была понять, чего от меня хотят, и сделать это прежде, чем меня изобьют до потери сознания. Такие вот пироги.

Удар раскрытой ладонью по лицу – меня отбросило на несколько метров, а пинок ногой под ребра завершил наказание за недостаточную проворность. Ауте, больно-то как! От следующего удара я увернулась, но долго так продолжаться не могло. Надо срочно…

Идея осенила внезапно, приступом поистине панической гениальности. Надо просто в сновидении создать что-то, с чем они и в реальности не смогли бы справиться, и насмерть заблокировать для непрошеных гостей контроль над моей реальностью. В Ауте весь этот бред про сны. Пусть попробуют разобраться с происходящим, если я буду твердо уверена, что все взаправду.

И прежде чем успела подумать или испугаться, я выпустила то, что навсегда стало ассоциироваться в моем разуме с неконтролируемой силой: Вероятностный Шторм.

И, признаюсь честно, учителя потеряли для меня всякий интерес. Все силы, все внимание сосредоточилось на том, чтобы не быть уничтоженной запущенной мной же самой вакханалией. Держусь, держу-усь… А-а, Ауте! Просыпаюсь!

Я скатилась с кровати на пол, больно ударившись локтем и беспомощно путаясь в собственных крыльях. Правая сторона лица пульсировала и саднила, обещая появление грандиозного синяка, легкие горели, каждый вздох вызывал приступ боли в ребрах.

Рядом кто-то выпустил сен-образ, здорово напоминающий ругательство. Я подняла голову.

Кесрит тор Нед'Эстро вставала из кресла, ворча себе что-то под нос, потирая ссадины на руках, скрывая проплешины в волосах. Раниэль-Атеро, висевший в своей любимой летучемышиной позе под потолком, грациозно спустился на пол. Этот, в отличие от нас обеих, выглядел свежим, отдохнувшим и идеально причесанным, будто действительно последний час спал сном праведника.

– Моя Хранительница, – прошипела Кесрит, всеми оттенками ауры показывая, что на самом деле у нее на языке вертятся отнюдь не столь вежливые слова. – Вам не кажется, что последнее было несколько излишне… крутой мерой?

– Но я же победила, – неуверенно попыталась возразить я.

– Да ты нас чуть не угробила! – взорвалась самозваная учительница. Я виновато втянула голову в плечи. Раниэль-Атеро успокаивающе поднял руку.

– Не сердитесь, мастер. С Антеей всегда так – девочка не знает пределов собственной силы. Обучать ее – все равно что танцевать с Ауте: захватывающе, но опасно.

– Захватывающе? Какое, в Бездну, захватывающе? Это была тренировка, а не битва! Какого демона она под конец привязала нас к сновидению, не позволяя выйти?

У меня горели уши.

– Но вы же сами сказали, что так надо делать, если хочешь справиться с противником.

– Ты едва нас не убила!

– Но вы же полные Мастера. Вы не могли погибнуть из-за такой ерунды.

Раниэль-Атеро расхохотался. Кесрит беспомощно развела ушами. Я же была озадачена: неужели они хотят, чтобы я поверила, что чуть было не уделала двух специалистов на их собственном поле?

– И вообще, вы первые начали пинаться. – Я опасливо пощупала свои ребра. – Тренировка, называется…

Учитель покачал головой и поднял на меня сапфировые, полные смеха и силы глаза. Его древность окатила, как прибойная волна, накрывая с головой, сбивая с ног. И это существо я только что чуть не убила? Ага. Как же.

Он фыркнул.

– Неплохо, Антея. Почти хорошо. Но, во имя Ауте, ты должна обладать большим контролем над тем, что делаешь. Этот последний шторм ты не контролировала. Возможные последствия объяснять надо? – Он вдруг резко посерьезнел. – Valina, пойми… Нельзя вечно бросать в противников жуткими силами, природы которых ты сама не понимаешь, только затем, чтобы посмотреть, что из этого получится.

– Я… знаю, Учитель. Думаю, проблема в том, что у меня просто слишком много этих… сил.

Он опять расхохотался. Кесрит беспомощно возвела очи горе. Опять я что-то не то ляпнула.

– Думаю, на сегодня с уроком можно закончить. Продолжим завтра, в то же время. Может быть, попробуем поработать над проникновением в чужое сновидение, раз уж в своем у тебя слишком много сил. Мое почтение, Хранительница.

Мы обменялись формальными поклонами, и они удалились, обсуждая что-то между собой в таких головоломных сен-образах, что и думать было нечего пытаться подслушать. М-да. С добрым утром тебя, Антея. Вот и начался новый чудесный день…

Я покряхтела еще немного для порядка и, держась за ребра, отправилась к бассейну для утреннего омовения. В онн царила тишина и почти потусторонний покой. Когда дома был Аррек, здесь никогда не было так тихо…

Не думать об Арреке. Ауте, я же вене. Я должна уметь вышвыривать из себя все нежелательное. Но это… это слишком глубокое, слишком личное. Такое просто боишься трогать…

Дошла до маленького озера, легла на поребрик, безвольно опустив руку в прозрачную зеленую воду. Этот зал всегда был моим любимым: можно бесконечно следить за переливами разноцветных бликов, отраженных водой, за движениями меняющихся теней в глубине. А можно закрыть глаза и на несколько коротких минут забыть о том, что тебя угораздило стать Хранительницей…

Ну ладно, ладно. Пожалей себя, раз уж так хочется. Помучайся виной перед невинно (ну и не совсем невинно) убиенными. Сколько их было? Ристы – это только последние в достаточно длинном списке. А до них… Ауте, похоже, я как то самое пресловутое оружие массового уничтожения. Не приближаться, опасно! Зашибет и не заметит!

Мои дела постепенно приходили в норму. Испортив все, что можно было испортить, запутав все оставшееся до состояния полной путаницы, я удалилась, оставив профессионалов искать выход из всей этой ситуации.

Профессионалы не подкачали. Эйхаррон, все в том же тихом и незаметном стиле, в каком он проводил всю свою политику, замял дело. О Круге Тринадцати и особенно о неком Криите никто так и не вспомнил. Разгром ристов правящие круги Ойкумены восприняли на удивление спокойно (что как-то само собой вызывало у меня ассоциации с верными заместителями, приставляющими тебе к виску бластер в качестве последнего аргумента). Общественность надрывалась, понося злобных пиратов. И, что особенно приятно, превознося разгромивших их героев. За кулисами поднятой шумихи чувствовалась тонкая и умелая режиссура. В которой смутно угадывался почерк Того-О-Ком-Я-Сейчас-Не-Буду-Думать.

На модифицированные дарай-блоками станции «Вулканос-VI» (а их, с учетом Аметистового Колибри и за вычетом той, что была заражена нейерино, набралось две штуки) наложил вето Эйхаррон. Ну, с учетом того, что эль-ин тоже вроде как принадлежат к сей структуре. На практике же обе дуры, каждая размером с небольшую луну, болтались неподалеку от границ физической аномалии, вроде как прикрывая порталы от дальнейших нападений. Разумеется, Зимний принял оч-чень серьезные меры, чтобы нападений со стороны самих крепостей нам тоже не нужно было опасаться. Найденных в недрах крепостей пленников (они же персонал, они же подопытные кролики для медицинских экспериментов, они же тюремщики и члены семей) не долго думая зачислили «временными эмигрантами» в Оливулскую империю, имеющими в будущем неплохие перспективы получить гражданство. Как я уже говорила, империя без особых трудностей принимала «не таких». Самого Колибри, например, уже записали в «свои».

Цель была достигнута. Смертные примирились с существованием эль-ин и позволили нам занять именно ту нишу в их обществе, на которую мы с самого начала и нацеливались. И, что особенно важно, теперь они уже не могли влиять на нас без нашего на то согласия. Впрочем, согласие, скорее всего, будет дано. Культурная интеграция потому зовется интеграцией, что не может идти в одну сторону.

Аминь.

Но вопрос интеграции возвращал нас к проблеме Оливула. Я машинально поморщилась. Что ж, доблестная битва, когда головорезы из клана Витар прикрывали спины оливулским воякам и наоборот, действительно здорово помогла. Не настолько, впрочем, чтобы можно было говорить о серьезных успехах на данном поприще. Мои любимые подданные по-прежнему друг друга ненавидели. И все сообща терпеть не могли меня.

А если серьезно, то пора браться за империю по-настоящему. Там действительно – мои подданные, хочу я признать это или нет.

Итак, наш итог. В плюсе: сомнительные политические компромиссы. В минусе: Виор, Нефрит, мои риани. Куча постороннего народа. И вот уже неделю не было никаких вестей от Сергея. Почему мне кажется, что приз того не стоил?

Я прямо в воде сжала кисть в кулак, так что зеленоватая жидкость окрасилась кровью, затем снова расслабилась. Пожалела себя, и хватит. Решение было принято, решение было претворено в дело. Dixi.

Я красиво отжалась на одной руке, поднялась на ноги. Кто-то прислал сен-образ, прося разрешения явиться пред сиятельные очи. Я машинально позволила, послав мысль-предупреждение альфа-ящерам, чтобы пропустили.

Они появились через несколько минут: именно столько требуется, чтобы от охраняемой границы долететь до моего онн. Попасть сюда через телепортал без особого дозволения невозможно, об этом в первую очередь позаботились, когда всерьез взялись за обеспечение безопасности Хранительницы.

Когда они появились в дверях… Пять северд-ин, полностью материальные, почетным эскортом окружали одинокую фигурку. Ллигирллин. В гуманоидной форме. Маленькая воительница, в черном кожаном комбинезоне, просвечивающем через призрачный плащ крыльев. Серебристо-седые волосы ее были забраны в высокий, какого-то ритуального вида хвост, а на лице жили лишь узкие, взлетавшие к вискам глаза чистейшего льда. Она была воином, она была оружием, и даже Безликие склонялись перед холодным блеском стали, затерянном в извечной темноте.

Так, так, так… Мои уши заинтересованно повернулись в сторону гостей. И что это у нас тут намечается?

Охрана рассыпалась полукругом, все такие тихие и прямо лучащиеся значительностью. Подобную надутость у северд-ин я видела лишь однажды: когда они явились навязать мне свои услуги. Если подумать, то гораздо умнее для них было бы податься в ученики к Ллигирллин. Может, передумали?

Женщина-меч сделала несколько шагов мне навстречу и с бесконечной осторожностью подняла завернутый в зеленую ткань предмет. Отбросила в сторону роскошный шелк.

Вопрос замер у меня в горле, уши легли вплотную к черепу.

Сергей. Я должна была догадаться.

Меч. Покоящаяся в кожаных ножнах катана с удлиненной ручкой – именно такая, какую я предпочитала любому другому оружию. Обернутая шершавой акульей шкурой простая рукоять со странным, сложным и незнакомым иероглифом. Легко узнаваемое дыхание магии – превращение провел лично мой отец. Прекрасный боевой клинок, ничего лишнего.

Я должна была это предвидеть. Вечный Воин – так его, кажется, называли в Ойкумене. Воин Чести. У него не осталось ничего, кроме его искусства, кроме той единственной страсти, которой он посвятил свою жизнь, затмить которую смогла лишь зеленоглазая царевна-колдунья. Теперь же… Теперь для него был только один путь – Путь Меча. Я и подумать не могла, что человек может быть на это способен. Хотя какой же из арра человек?

Ауте, о чем я думаю?

– Антея-тор из клана Изменяющихся, из клана Хранящих, дочь Даратеи-тор из клана Изменяющихся, Молчаливый выбрал тебя своим носителем. Примешь ли ты его?

Все правильно. Не эль-ин выбирает оружие, но оружие выбирает себе носителя. Но… одушевленный меч? Мне?

Все происходящее напоминало дурную шутку.

Руки сами потянулись вперед, губы сами произнесли необходимые слова.

– Для меня не может быть чести выше, о Поющая, – и это была правда. Не было чести выше. Даже если Молчаливый будет служить не мне, а той, о ком забыть не в силах.

На мои ладони легла странно знакомая тяжесть. Было так непривычно видеть его в… в такой форме. И в то же время это ощущалось как нечто правильное. Как очень ему подходящее.

Одушевленное оружие? У меня?

Может, еще одна проверка, из серии тех, что устраивали Раниэль-Атеро с Кесрит? Эй, кто-нибудь, ущипните меня, авось проснусь!

Никого не было. Ллигирллин и сопровождавшие ее северд-ин исчезли, оставив меня наедине с… риани?

Пальцы дрожали. Так. Спок-койно.

Я прошла в тренировочный зал, опустилась на пол, едва ли замечая собственные движения. Ритуал: сесть, правый носок на левом колене, спина прямая, голова, кажется, плывет в пустоте отдельно от остального тела. Все внимание было приковано к мечу. К Молчаливому. К Сергею.

Скользнула ладонями по приятной шероховатости ножен. Ладонью обхватила идеально подходящую для меня рукоять. Испуганно отдернула руку, вновь потянулась: неуверенно, сомневаясь…

И долго вы собираетесь тянуть это, моя торра?

Я вздрогнула, неуверенно улыбнулась. Похоже, у меня все еще есть риани. И похоже, от его грубовато-жестокого надзора мне уже не убежать.

Осторожно, с величайшим почтением я обнажила клинок. Сперва, как положено, на два пальца. Полюбоваться переливами волнистой стали. Затем, спустя маленькую вечность – на треть. И вновь – отстраненное, восхищенное наблюдение. Восхищение красотой в высшем ее смысле.

Я отложила ножны, мягко и уважительно. Плавно перетекла в позицию стоя, сделала несколько шагов. Нет, не шагов – скользящих полутанцевальных движений.

Невероятно. Не знаю, как папа это сделал, но, похоже, у меча не было постоянной плотности. Вес перетекал в нем из одной точки в другую без всякой оглядки на законы физики. В бою это будет создавать просто фантастическую динамику. Даже если отбросить в сторону все прочие околомагические способности самого Сергея, которые от него никуда не делись…

Первый удар – классический, красивый, папа бы мной гордился. В начальный момент замаха вес у Молчаливого был как у обычного меча. Стоило ему начать падающее движение – будто добавилось несколько лишних килограммов, стремительно увеличивающие скорость, а значит, и силу удара. А когда я испугалась, что не смогу контролировать ситуацию, вес исчез, энергия, вложенная в удар, будто испарилась, и клинок застыл в воздухе, без всякого остатка поглотив собственную инерцию.

Вау.

Попробовала провести еще пару осторожных экспериментов. Фантастика. Плотность в разных точках постоянно менялась. И это позволяло выполнять совершенно невероятные связки и комбинации. Я, нарушив всю серьезность момента, завизжала, как девчонка, в полном восторге. Вот уж действительно меч для вене! Такой же изменчивый, как и я сама!

И тут Сергей решил, что я достаточно развлеклась, и взял инициативу в свои руки. Он управлял моим телом, как я только что управляла им, заставляя танцевать каты, о которых я никогда раньше не знала. Удары, связки, блоки – совершенно незнакомая мне техника, очень экономичная, очень сдержанная. Никаких столь популярных у эль-ин прыжков и закруток, никакой показухи. И, кажется, пластичность моего тела понравилась арру не меньше, чем мне – его. Хотя, честное слово, этот… м-мм… уже бессмертный понятия не имел, что такое настоящая изменчивость. Ну ничего, еще научится. Теперь у него есть такая возможность.

Мы бы еще долго играли, как дорвавшиеся наконец до вожделенной косточки альфа-ящерята, но тут Сергей взвинтил скорость и во время одного из переходов заставил меня слишком резко повернуться. Обиженно взвыли ребра. Вслед за ними, не в силах терпеть боль, взвыла я.

Уч-чителя, мать их… – откомментировал Сергей и добавил, что на сегодня достаточно.

Я встала на одно колено, подняла ножны: с величайшей осторожностью, с величайшим почтением в каждом вздохе. Металлические переливы клинка скрылись под темной, чуть тепловатой кожей. Теперь надо было подобрать перевязь… а я, кстати, еще так и не удосужилась одеться. Или умыться.

Вышла обратно к озеру и с некоторым удивлением обнаружила там посетительницу, терпеливо дожидающуюся моего появления. Северд-ин, одна, без братьев и сестер по звезде. Дивно. Я даже оглянулась, чтобы удостовериться, что остальные Безликие не болтаются где-нибудь поблизости.

– Дикая?

Она обернулась, и я только сейчас поняла, что она без маски. Красивое, совсем еще молодое лицо – настолько молодое, что не успело еще приобрести пресловутое «лишенное возраста» выражение, свойственное всем старым, заточенным в юных телах. Смуглая кожа, темные глаза, зрачки в которых сейчас закручивались спиралью. Что, кажется, было признаком неуверенности…

– Эль-леди. – Голос ее тоже звучал неуверенно, будто Безликая и сама не понимала, что тут делает.

– Ты хотела поговорить со мной? – Я постаралась произнести это легко и непринужденно, как само собой разумеющееся. А внутри – бешено изменяла собственное настроение, чтобы не выдать ошеломленности.

– Да… Наверно, эль-леди. – Дикая скользнула чуть в сторону, к поставленным Арреком низким диванчикам и с неосознанной грацией охотящейся кошки опустилась на один из них. Мне ничего не оставалось, как только последовать ее примеру, бережно устроив Молчаливого на коленях.

– Итак…

Однако она замолчала, все больше и больше погружая нас в неловкость. Если бы речь не шла о северд-ин, я бы решила, что она стесняется… Ну хорошо.

– Позволь, я помогу. Ты, должно быть, хотела задать несколько вопросов об этом? – Я провела рукой над мечом, который когда-то был человеком.

– Да. – Дикая села чуть прямее, если такое вообще возможно. – Лорд Ашен и лорд Сергей позволили нам наблюдать за последней стадией превращения. Сказали, что раз уж мы заявились сюда учиться, то такое пропускать нельзя…

Емкий и полный скрытого смысла стиль высказываний отца не узнать было невозможно.

– Разумно. Если бы я знала, что происходит, я бы сама посоветовала вам обратить на это пристальное внимание.

– Леди Антея, – она, кажется, на что-то решилась, – вы считаете, что я тоже смогу… так? – Жест в сторону Сергея.

Я очень внимательно на нее посмотрела. Северд-ин – нервничает? Нет. Скорее неумело это имитирует. Но вопрос был важен.

– Если быть откровенной, Дикая, то мне кажется, ты – единственная, кто сможет и не проходить превращения.

Вот это ее действительно удивило. Зрачки на секунду превратились в узкие вертикальные щелки, затем рассыпались по глазному яблоку россыпью причудливых снежинок.

– Дикая, то, чему тебя учили с самого рождения, а скорее всего, и до рождения, – это Путь Меча. Мастерство и Воля, как вы говорите. Но это – отнюдь не единственный Путь. Проблема в том, что северд-ин никогда не ставили перед собой выбора, считая Меч единственным достойным Предназначением. А значит, все вы, в той или иной форме, обречены вот на это. – Я вновь провела рукой над коленями, будто гладя воздух, над никак не выдающим своего существования Молчаливым. – И не обязательно для этого становиться железякой в буквальном смысле слова.

– Антея-эль… боюсь, что я не до конца понимаю.

– Ты в этом не одинока. Я сама не понимаю. Но физическое превращение в меч – это отнюдь не самое важное. Это… просто внешнее отражение статуса. Признание того, что само твое существо стало оружием и ни в чем другом больше не нуждается. На это идут, когда в жизни больше нет ничего важнее высокого искусства битвы, когда все остальное теряет смысл и значение – за исключением, быть может, миссии, выполнить которую возможно, лишь отрекшись от всего остального. Многие, очень многие переходят последнюю черту, чтобы служить… или защищать. Но… это действительно отречение. Все «ненужные» грани твоей личности отсекаются, все лишнее, все по-настоящему твое должно исчезнуть еще до того, как тело будет перековано в металл. Мне кажется, чтобы решиться на такое, нужна великая любовь или же невероятная ярость. А может быть, нестерпимая боль.

И я вновь погладила воздух над молчавшим Сергеем.

Дикая смотрела холодно и чуждо.

– А быть может, и великое желание самосовершенствования.

– Да. Это – обязательно. И… все то, что я только что сказала, относится не только и не столько к Пути Меча. Подумай об этом, северд.

Безликая девушка грациозно поднялась на ноги, склонилась. И растворилась в бликах и световых зайчиках. О да, она подумает.

Я в последний раз провела рукой над Сергеем. Выдохнула едва слышно:

– Простите меня.

Нет ответа.

Осторожно положила его рядом с собой на диван. Замерла в нерешительности. Брать меч с собой в собственную ванну – это уже верх паранойи. Но, с другой стороны, эта конкретная ванна известна именно тем, что из нее периодически вылезает всякое разное… интересное. Ауте, у меня ведь даже перевязи нет! Не таскать же его в руках!

С чем-то отдаленно напоминающим смешок Сергей мысленно подтолкнул меня к воде, передавая, что пару минут он уж как-нибудь полежит сам по себе. Ну-у, он-то, может, и полежит… Ладно, на крайний случай у меня всегда остается аакра!

Прыгнула в воду ласточкой, в облаке сияющих пузырьков погрузившись в прохладное зеленое великолепие. Вынырнула, чтобы набрать воздух, не желая ради утреннего омовения отращивать жабры или переводить кожу на поглощение необходимых соединений прямо из воды. Тут же вновь ушла под волны: глубже, глубже, глубже, пока не достигла дна – прозрачной, отмеченной лишь тонкими силовыми линиями сдерживающих заклинаний границы, откуда можно было любоваться раскинувшимися на расстоянии вытянутой руки Небесами. Сегодня облака были бледно-розового, в причудливых завихрениях цвета, и сквозь слой зеленоватой жидкости это выглядело весьма специфично.