Текст книги "Свободная страна"

– Я вешаю трубку. Хватит мне названивать в шесть утра!

– А вдруг Артемка жив? Вдруг живет в лесу отшельником? – с надеждой спросила баба Рая.

– Тогда бы его нашли.

– Значит, ты не хочешь верить в то, что сын жив. Иначе его надо было бы искать!

– Мы уже обыскались! Хватит меня доставать! Ты сама кого угодно замучаешь! Я смотрю, тебе стало намного лучше, даже разговариваешь иначе, разборчиво! Поживи одна, может, совсем поправишься!

Юля бросила трубку, натянула тренировочные штаны, футболку и решила пробежаться вокруг озера. Целый круг с остановками, отдыхом и приседаниями занял сорок минут. Юля взмокла, и ей захотелось искупаться. Гости отеля все еще спали. Плавание в тишине, в лесу снимало напряжение, приглушало гнев и боль. Юля доплыла до острова, вылезла из воды и села на поросшую мхом землю. Отдышалась. Отель на другом берегу выглядел игрушечным фантастическим замком из сказки. Юля представила себя принцессой, которая живет в башне. Только никто не знает, что она принцесса, поэтому обращаются с ней, как с обычной девушкой. Но когда-нибудь кто-нибудь ее расколдует, и тогда она облачится в свои прекрасные наряды и будет счастлива. Юля представила себе, что и Артемка не погиб, не исчез, а живет где-то в необыкновенном месте, может, в лесной хижине, собирает грибы и ягоды, ловит в реке рыбу, ждет холодов, чтобы вернуться домой.

* * *

Первой утренней клиенткой оказалась спокойная и тихая молодая женщина. После той, которая рассказывала про нити в вагине, Юля была согласна почти на любое нормальное общение. Но Женя – так назвалась девушка – попросила просто включить телевизор. Юля взяла пульт, и плазменная панель высоко на стене заиграла искусственными цветами радуги.

Юля склонилась над руками девушки, внимательно рассмотрела сухую толстую кутикулу, решила, что придется делать комбинированный маникюр и резать основательно. По телевизору показывали новости. Диктор говорил: «Регионы России изнывают от аномальной жары; антироссийские санкции в Германии назвали язвой желудка для Европы; на Украине ситуация продолжает обостряться. Санкции в отношении России – это язва желудка. Это метафора от руководителя Института финансов Германии. Как пишет немецкая пресса: “В деловых кругах Германии растет недовольство по поводу введенных против России экономических мер. Мы не согласны с США”. Европейские компании находят обходные пути для продолжения сотрудничества с Россией. За последние годы экспорт товаров из Европы в Россию значительно сократился. Как сообщил депутат Бундестага Маркус Фронмайер: “Ежемесячно из-за антироссийских санкций немецкий бизнес теряет более 600 миллионов евро. Немецкая экономика во многом ориентируется на экспорт. Согласно данным Института мировой экономики в Киле, потери нашей страны из-за санкций составляют сорок процентов всего ущерба, который несут государства ЕС”. Россия изнывает от аномальной жары…»

Девушка попросила оставить телевизор включенным, но без звука.

– Интересно, – сказала она, – а вот вы от санкций страдаете?

– Я даже толком не знаю, в чем они заключаются, – призналась Юля.

– Вот и я тоже. Вроде бы примерно знаю, но совершенно не страдаю. И раньше у меня было все, что я хотела, и сейчас все есть.

– А у меня и раньше не было, и сейчас нет. – Юля засмеялась.

Девушка тоже засмеялась.

– А от аномальной жары вы не изнываете? – со смехом спросила девушка.

– Как видите, нет; прибавить кондиционер?

– Нет, спасибо. Так очень хорошо. Ну-ка, прибавьте опять звук.

«…Более ста снайперов прошли углубленный курс выживания на полигоне Волчихинского района Алтайского края…»

Девушка снова попросила убрать звук. Задумалась о чем-то своем. А у Юли закололо сердце: она представила, что Артемка случайно оказался рядом со снайперами, и его подстрелили, а тело уничтожили. Такой ход событий казался Юле вполне реальным. Чем больше она думала, тем сильнее отвлекалась от работы, и в конце концов промахнулась – сильно поцарапала Жене палец. Брызнула кровь. Тихая клиентка заматерилась.

– Если вы меня заразите через эти инструменты СПИДом, гепатитом или еще какой заразой, я подам в суд на отель и на вас лично! Не надо сидеть в дорогом салоне и брать большие бабки, если у вас руки из жопы!

Юля продезинфицировала ранку, доделала маникюр аккуратно, девушке дали пятидесятипроцентную скидку, но она все равно написала жалобу.

– Вчера вагина, сегодня палец… Поднимаетесь все выше. Завтра воткнете ножницы клиенту в глаз? – спокойно спросил Андрей, вызвав Юлю к себе после обеда.

Юля молчала. Смотрела в пол.

– Ничего не хотите рассказать?

– Мне… мне очень жаль.

Андрей кивнул.

– Видимо, утренние пробежки и заплывы пока не очень помогают. Но я искренне надеюсь, что помогут. – Он улыбнулся.

Юля подняла удивленные глаза.

– Идите. И работайте аккуратно. Юрий Петрович уже и рвет, и мечет.

– Да. Извините. Это больше не повторится.

Юля пошла к двери.

– Со следующим клиентом будьте особенно нежны! – засмеялся Андрей Юле вдогонку.

– Хорошо, – серьезно ответила Юля и подумала: «Господи, еще нежностей не хватало».

Следующим клиентом оказался сам хозяин. Он опоздал на десять минут, извинился, с улыбкой сел за Юлин столик и положил запястья на валик.

Лена с Тоней буквально открыли рты и с большим трудом их закрыли. Судя по румянцу, особенно завидовала Лена. Юля аккуратно прикоснулась к рукам Андрея – профессионально и мягко. Внутри она вся дрожала, от первого прикосновения ее словно ударило током, но внешне она сохраняла безмятежность.

– У нас столько времени. Расскажите о себе, – попросил Андрей.

Юля думала, что сказать. Прикидывала так и сяк, наконец начала:

– Ноготь состоит из тела, ногтевого ложа, валика, ногтевой пластинки и матрицы. Матрица – часть ногтевой пластинки, которая выступает – видите? – в виде беловатого полукруга. Пластинка состоит из слоев кератина и жиро-водяной прослойки, которая придает ногтям упругость и блеск. За неделю ногти на руках отрастают примерно на один миллиметр, а на ногах в четыре раза медленнее, да, именно, на ногах в четыре раза медленнее. Хотя, конечно, все индивидуально, у некоторых ногти растут очень быстро. И волосы тоже. – Юля на секунду взглянула на прекрасную густую шевелюру Андрея, но тут же опустила глаза. – Вообще надо обязательно представлять себе, что такое кутикула. Без кутикулы никуда. Так вот, кутикула – это, как правило, довольно тонкий U-образный край кожи. Он граничит с основанием ногтя. На кутикуле иногда образуются заусенцы, но у вас, похоже, таких проблем нет. Заусенцы иногда возникают, когда слишком сильно обрезаешь кутикулу или, наоборот, недостаточно… Заусенцы и маленькие ранки – ворота для инфекции. Так что обязательно надо следить за ногтями. У мужчин кутикулы более жесткие, а капилляры на околоногтевых валиках расположены ближе к поверхности кожи, поэтому обрабатывать надо более осторожно. Но вы не беспокойтесь, в мужском варианте маникюра нет ничего сложного. Это гораздо быстрее, чем женский маникюр. Мне понадобятся ванночка для рук, теплая вода, средство, размягчающее кутикулы, пушер, ножницы для кутикул, кусачки для ногтей, маникюрные ножницы, среднеабразивная и полирующая пилочки для ногтей, питательный крем для рук, есть миндальный, лимонный и мятный. Вообще для мужчин есть много видов маникюра: классический, французский, аппаратный, горячий с лосьоном для ломких ногтей, солнечный с масляным пилингом, европейский. Чаще всего мы делаем обрезной европейский. Вот так. Не желаете чашечку кофе, бокал шампанского? – Юля посмотрела на Андрея очень серьезно, и он понял, что она не шутит.

– Мне еще работать и работать, так что возьму чашечку кофе, благодарю.

– Я принесу! – с готовностью крикнула Лена.

Юля сосредоточенно работала, стараясь ничего не чувствовать и не думать о том, чьи руки в ее руках. Но ей нравились его руки. Они выглядели привлекательными, нежными, хоть и сильными. Они были не очень большими, и Юля случайно бессознательно прикинула, что ее рука все-таки поместилась бы в его руке. Лена принесла кофе, и Андрей сделал несколько глотков так, чтобы не мешать Юлиной работе. Она про себя отметила, что глотки маленькие, изысканные, очень симпатичные глотки.

– Мужчины все чаще делают маникюр, – сказала Юля, зная, что от нее ждут разговоров. – Вообще мужчины, у которых есть деньги, теперь чаще ухаживают за собой. Даже делают пластические операции. Я читала, что Джордж Клуни всех разыграл и сказал, что сделал подтяжку… Господи, что я несу.

– Какую подтяжку? – заинтересовался Андрей.

– Да так, никакую. Это я к тому, что хорошо, хорошо… что вы пришли на маникюр! – выкрутилась Юля и тут же – хотела передвинуть аппарат, повернулась и с размаху опрокинула горячий кофе прямо Андрею на светлые брюки.

Тоня с Леной засуетились вокруг хозяина.

– Как нехорошо! Ой! Как нехорошо, Андрей Николаевич! – приговаривала Лена.

Андрей только смеялся в ответ и смотрел на Юлю.

– Горячо? – заботливо спрашивала Лена, протирая брюки салфеткой.

– Да уж, не холодно, – весело и даже как-то радостно отвечал хозяин.

* * *

В субботу Тоня пригласила Юлю в гости. Она снимала комнату в доме на маленьком озере, у бабы Сони, платила всего три тысячи в месяц, остальное откладывала. Баба Соня держала корову Нюську, которая давала ароматное сладковатое молоко. Еще у бабы Сони была деревянная лодочка – чтобы рыбу на озере ловить. Иногда она разрешала Тоне поплавать на лодке ради удовольствия, покормить уток, помечтать. На другом берегу озера возвышался большой плоский прямоугольный камень, похожий на односпальную кровать. Легенда гласила, что девушкам, которые хотят забеременеть, надо полежать на этом камне. Все приходили и лежали. Потом и правда рожали. То ли благодаря камню, то ли все-таки – спасибо мужьям. В общем, Тоня сразу же потащила Юлю кататься на лодке, с тем чтобы потом на другом берегу пристроить Юлю на камень. Сама-то она еще не собиралась никого рожать. А Юле, как она считала, уже по возрасту было пора.

Тоня гребла, а Юля время от времени опускала руку в воду, гладила воду, сжимала в руках, дивилась тому, какая вода текучая и неуловимая. Погода стояла теплая. С утра Юля уже искупалась, побегала, поприседала. Ни разу не закурила. Баба Рая не звонила, и Юля умудрилась даже выспаться. Она радовалась, что бабушка не позвонила, но и беспокоилась одновременно. Она в который раз убеждалась в том, что старая мыслит логично, хоть и странно. Правильно ведь баба Рая кричала, что Юля должна быть сломана, сломлена то есть. Она и была сломлена, просто переживала это по-своему. Она чувствовала, что не умерла от горя только благодаря переезду в Колывань.

Солнце светило в глаза, а темных очков у Юли не водилось. Она подставляла солнцу лицо, и на носу, на щеках проступали рыжие пятнышки, а еще ветер ласкал кожу и расчесывал волосы. Сосны, лиственницы, акация, ивы обнимали озеро, склонялись к нему, прятали птиц, белок и бог знает кого еще. В тот момент деревья, вода и солнце казались Юле могущественнее всех на Земле. Тоня рассказала, что баба Соня учила ее молиться Господу и брать энергию у природы.

– Она говорит: солнышко-солнышко, красно-солнышко, золотое солнышко, солнышко катится по небу, солнышко греет землю, дай мне, солнышко, немножко солнышка, немножко сил, побольше сил, побольше здоровья, поменьше хворей, благословенно солнышко, солнышко Господне! – рассказывала Тоня, работая веслами.

– Ты еще не устала грести?

– Не, мне нравится. Но если хочешь, можешь попробовать.

Юля как легла на весла, так и устала сразу. Руки у нее слабыми стали. Тоня сказала, что одолжит ей свои маленькие гантели для занятий.

– Мне сейчас не нужны. Будешь бегать, а потом руки тренировать. Скоро станешь вообще красоткой. А теперь…

Девушки подплыли к другому берегу, Юля сняла босоножки, выбралась из лодки. Тоня привязала лодку к лиственнице.

– Ну что? Назад пешком пойдем? – спросила Юля.

– Нет, поплывем. Но ты погоди… Сначала полежишь на камне. Видишь какой? – Тоня указала на серую, чуть поблескивающую на солнце поверхность. – Здесь все лежат, а потом рожают.

Юля перестала улыбаться.

– Что ты? Не бойся! Это же просто камень, просто легенда… Кто хочет родить, ложится на камень.

– Мне не надо рожать! – крикнула Юля и отдернула руку, когда Тоня попыталась к ней прикоснуться.

– Ну что ты! Что ты! Успокойся!

– Мне не надо рожать! Ясно? – Юля вдруг закрыла глаза и заревела, села на камень, ладонями заслонила лицо, чтобы никто ее не видел.

– Все ясно, не волнуйся, ну не плачь. Пойдем корову доить?

Тоня опустилась на камень рядом с Юлей, обняла Юлю за плечи.

– Ну… Все? Не плачь. Ну? Пойдем? Пойдем коровку доить?

Тоня обещала бабе Соне, что на выходных сама будет доить корову. Девушка не очень любила это занятие, но за дешевую хорошую комнату и свежие молочные продукты давала себя немножко поэксплуатировать – Нюську по выходным доила, вырезала бабе Соне вросший ноготь, педикюр делала, брови выщипывала, иногда в магазин ходила. Юля коров много раз доила, так что она управлялась даже лучше Тони, к тому же после истерики на камне ей хотелось занять чем-то руки.

Вошли в хлев, Юля похвалила корову, похвалила чистый загон, погладила Нюську.

– Скотина-то ласку любит, тогда и молоко лучше у нее, и доить проще, знаешь? – сказала Юля.

Тоня пожала плечами:

– Нет, вообще-то я не знала.

– Ну хорошо, хорошо. – Юля аккуратно похлопала Нюську по левому боку. Корова повернула голову, посмотрела на девушек с благодарностью. – Ты ей хвост-то привязала, чтобы она им не размахивала?

Юля наклонила голову, убедилась, что хвост привязан к задней ноге, села на деревянную скамеечку и подтолкнула вымя к себе.

– Давай теплую воду и губку, я ее хорошенько обмою. Да, Нюсечка? Хорошая девочка! – приговаривала Юля.

Тоня обтерла влажной тряпкой ноги и брюхо коровы, Юля осторожно помыла вымя и стала делать подготовительный массаж.

– Массаж надо делать обязательно, чтобы выдоить все молоко. И когда заканчиваешь дойку, еще раз помассируй, убедись, что молока больше нет. А то в следующий раз молока будет меньше, да еще, не дай бог – мастит. – Юля поглаживала левую и правую части вымени вдоль и поперек, а заодно наставляла Тоню.

Когда соски увеличились, Юля пододвинула ногой белое эмалированное ведро и стала доить – кулаком, пятью пальцами, указательный под большим – все, как учила в детстве баба Рая.

Рыжая с белыми пятнами Нюська стояла кроткая и терпеливая, ждала, пока Юля закончит. Тоня восхищалась, как ловко и быстро у Юли получилось раздоить корову. Дойка Юлю успокаивала, настраивала на мирный лад.

Когда Нюська отдала последние капли, Юля вытерла ее чистым полотенцем и смазала вымя специальной эмульсией. Сказала:

– Нюсечка, коровушка, лапушка! Спасибо тебе!

После дойки пили чай с пирогом, который Юля упорно не ела.

– Кстати, завтра в отеле, на берегу, будет живая музыка, все будут гулять, тех, кто в салоне работает, тоже зовут, – сказала Тоня. – Пойдешь?

– Даже не знаю. Мне и надеть-то нечего, – вяло ответила Юля.

– Так я тебе сарафан одолжу, – настаивала Тоня.

– Ты что, я же не влезу!

– А мы сейчас попробуем. Может, и влезешь.

– А ты ведь не отстанешь… Нет, не отстанешь, – засмеялась Юля. – И откуда в тебе столько оптимизма?

Оптимистами у Тони были родители. Оба работали на молокозаводе, поженились рано, родили сначала старшего брата Тони, а потом саму Тоню. Она с самого детства ничем не болела, в школе училась почти на одни пятерки, у мальчиков пользовалась огромным успехом – в общем, все шло хорошо, но как будто чего-то не хватало. Парень, с которым Тоня встречалась в школе, сделал ей предложение, спланировал свадьбу. Тут-то она и решила, что хочет в жизни: точно не знает чего – но не этого. И уехала в Колывань – устроилась в салон. Маникюр она с детства любила, всем подружкам делала. К тому же ей очень повезло с внешностью, поэтому в отеле ее сразу оценили. Лену тоже взяли в основном за внешность. Маникюршей она проработала до отеля от силы полгода. Тоня сказала, что у Лены в семье ситуация была тяжелая, мама рано умерла, отец пил, она убегала из дома, работала и продавщицей, и кассиром, и швеей, и официанткой, и барменом, а в отель попала, как Юля, случайно – кто-то из друзей посоветовал. В целом обе девушки не жаловались на работу, отель нравился, зарплата тем более, Тоня откладывала деньги на собственное жилье, а Лена присматривалась к Андрею, с самого начала пыталась его заарканить.

– Значит, она в Андрея влюблена. А ты?

– Я нет. Мне нравится Костя. Повар! – уточнила Тоня, потому что Юля сначала не поняла. – А тебе кто-нибудь нравится?

– Ну, я же только приехала. Пока нет, – сказала Юля.

Девушки провели вместе целый день. Вечером топили печку и слушали, как баба Соня вспоминает молодость. Тонино платье Юле не подошло, и она твердо решила на праздник не ходить – тем более какой может быть праздник в ее положении.

Вернувшись в отель, пройдя по коридору и открыв дверь своей комнатушки, Юля сразу в темноте рухнула на кровать и вдруг почувствовала под собой какую-то клеенку. Вскочила и зажгла свет. На кровати в прозрачном чехле лежал изумительный черный шелковый сарафан чуть ниже колена с глубоким вырезом и завязками сзади на шее.

Юля на несколько мгновений замерла, потом втянула живот – примерила платье. Оно пришлось впору. Черный цвет стройнил. Юля попробовала разглядеть себя со всех сторон в небольшое настенное зеркало. Потом разделась, повесила платье в чехле на вешалку, а вешалку – на дверной крючок. И легла спать с легким сердцем.

* * *

В шесть утра позвонила баба Рая.

– Юленька, я хотела… пообедать, а у меня ничего нет…

– Бабуль, ты чего? Рано еще обедать, я сплю!

– Спишь? А сколько сейчас времени?

– Шесть утра!

– Утра-а? – удивилась баба Рая.

– Ну да.

– Вчера ко мне какая-то женщина приходила, кормила меня, а сегодня еще никто не приходил. – Баба Рая говорила очень медленно.

– Какая женщина? – не поняла Юля.

– Не знаю. Вроде немножко похожа на кого-то.

– Да на кого? – Юля села на кровати.

– Не знаю, – глухо ответила баба Рая.

– Ничего не понимаю. А мама у тебя была?

– Мама? – изумленно переспросила баба Рая. – Мама давно умерла.

– Да не твоя мама, бабуль, ну что ты говоришь? Ты дуришь меня, что ли?

– Что?

– Ты мне голову морочишь! Моя мама, я спрашиваю, у тебя вчера была?

– Слушай, ты не кричи, я же ни в чем не виновата, ты просто мне скажи: кто твоя мама?

– Алена, – спокойно, насколько это возможно, ответила Юля.

– Алена твоя мама?

– Бабуль, а я кто? Кто я?

– Ну…

– Ну?

– Ну-у… племянница.

– Да какая племянница? Ты что, с ума сошла?

– С ума – нет… Ну а кто?

– Ну если я тебя называю «бабуль», то кто я тебе, по-твоему?

– Ну не внучка же…

Баба Рая искренне недоумевала, и Юлю это немного пугало.

– Так, понятно. Бабуль, я твоя внучка. А Алена твоя дочка.

– Да ты не кричи, я же просто еще не разобралась, немножко запуталась.

– Еще не разобралась? Что значит «еще»?

– Меня все путают, я не знаю, кого как называть.

– Кто все?

– Ну все, кто тут ходют.

– Господи…

– Да не беспокойся ты, я знаю, кто ты.

– И кто?

– Внучка… Внучка… – неуверенно протянула баба Рая.

Днем Юля позвонила Алене и спросила, что происходит. Алена подтвердила, что у бабушки помутнения, и сказала, что это, скорее всего, из-за болезни. Она то в уме, то вдруг ничего не понимает, а то и прикинется, что ничего не понимает, – театра здесь тоже много. Не стоит это воспринимать всерьез. То есть это надо воспринимать всерьез, но не всегда. Бабушка любит жилы тянуть, она себе кровь полирует. Так Юлю убеждала Алена. Юля перезванивала бабушке – баба Рая спала, потому что ночью не выспалась, Юлю прекрасно узнавала. Поскольку Алена собиралась уезжать домой, Юля позвонила Лиде и попросила ее вернуться на работу. Та со скрипом согласилась.

Целый день Юля маялась. Ей было неуютно в собственном теле, она переживала за бабу Раю, мелькнула даже мысль вернуться в М., потом от безделья Юля вдруг стала усердно взращивать мысль о том, что не имеет права на новую жизнь, и вообще в ее положении правильнее просто утопиться. К счастью, Юрий Петрович постучался в Юлину комнатку и заполнил пустоту деловым предложением:

– У вас выходной, но никого больше нет, а одна важная клиентка очень просит маникюр. Мы вам за дополнительную работу бонусы начислим. Выручайте.

В тот момент Юля согласилась бы поработать и безо всяких бонусов. Что угодно – лишь бы отвлечься от мрачной пустоты и глупости.

Клиентка оказалась интересной блондинкой среднего роста, худой, очень ухоженной, с нестандартными чертами лица – чем-то она напоминала Сару Джессику Паркер, только глаза больше, губы пухлые, брови шире, волосы не такие густые, скорее даже тонкие и жидкие, но блестящие и профессионально уложенные, выпрямленные. Одета женщина была просто, но дорого: джинсы и белая футболка, красивые сабо без каблука. На лице невидимый макияж. Она доброжелательно улыбнулась и попросила смешанный маникюр.

– Я смертельно боюсь маленьких ранок. То есть я понимаю, что у вас стерильные инструменты, но у меня очень чувствительная кожа, сразу воспаляется, стоит только слегка поранить. Так что лучше недорезать, чем перерезать, лучше пусть где-то будет не так аккуратно, но зато… вы меня понимаете?

– Конечно. – Юля улыбнулась и почувствовала себя комфортно, в своей тарелке, словно нашла идеального клиента.

– Я здесь впервые. Проездом. Случайно попала, но рада, что попала. Здесь очень красиво. Туристов мало. Знаете, Горный Алтай слишком уж туристическое место, а здесь отдыхаешь от всего.

Юля кивнула.

– И для оздоровления хорошо. Отель сказочный, абсолютно западного уровня. Можно придерживаться низкоуглеводной диеты, начинать утро с витаминных смузи из овощей и зелени, ходить на пилатес, на йогу, бегать вокруг озера. У меня, конечно, с собой куча баночек с суперфудами и витаминами. Мой ассистент все заказывает на iHerb. Не знаю, что бы я без него делала. Вообще, в мире, где сотни тысяч инстаграм-аккаунтов заполнены крепкими попами и плоскими животами ЗОЖ-адептов, живется тяжело. Постоянно приходится себя ограничивать. Лоу-карб меню, кето-рецепты, антиоксиданты. А что поделать, если фуд-порно и фитнес-мемы просто преследуют? По всему интернету! Я слишком отзывчива к трендам, пробовала веганство, сыроедение, интервальное голодание, безглютеновые продукты, палеодиету, LHCF, отказалась от искусственных подсластителей и насыщенных жиров. Вся моя жизнь – сплошная борьба с целлюлитом и стремление получить идеальное тело вместе с божественным метаболизмом! А ведь на самом деле все это чушь собачья, трата денег и сил, бесконечные мысли о том, что можно, чего нельзя. Я знаю, надо просто слушать свое тело, просто жить, но в какой-то момент сознаешь, что просто жить уже невозможно. Потому что мы перегружены информацией, мы бежим уже не впереди паровоза, а впереди самих себя, мы торопимся, мы нервные, истощенные, уставшие, зато навитаминенные до полного охренения… – Клиентка выдохнула.

– Посмотрите, как вам такая форма? – Юля дослушала монолог, чтобы показать Оксане форму ногтя. – Я немного заузила ваш мягкий квадрат, а то он расползался.

– Так гораздо лучше! Надо же! А я всегда думала, что у меня просто некрасивые пальцы! А оказывается, у меня просто ногти были неправильной формы! – Оксана радостно рассмеялась.

– Значит, оставляем так. У вас замечательные пальцы. Просто ногти надо было… помолодить. Теперь видно, какие молоденькие хорошие пальчики. Знаете, ноготь, если с ним правильно работать, меняется. Кажется: как можно изменить форму ногтя? Но она постепенно изменяется. Ну, как спина. Если делать упражнения, вытягиваться, можно здорово выпрямить спину. Так же и с ногтем. Я сама не верила, но у многих своих клиентов это наблюдала. Делаешь, делаешь, делаешь форму и – хоп! – ноготь вдруг совершенно преображается. Уже растет по-другому. Извините, что нагружаю вас подробностями. Иногда я думаю, что слишком много вкладываюсь в… ногти! Но иначе не могу. Людям кажется, только интеллектуальные профессии, ну типа там врачи, учителя, бизнесмены – это серьезный стресс, а на самом деле маникюр тоже. Порой эмоционально просто лопаешься от нагрузки.

Оксана посмотрела на Юлю с восхищением.

– Мастера своего дела всегда приятно встретить. Вы не думали открыть свой салон?

Юля иронически улыбнулась.

– А что такого? Не работать же всю жизнь на дядю? Надо идти вперед. Тем более по вам видно – у вас есть потенциал.

Юля на секунду оторвалась от ногтей и посмотрела клиентке в глаза – Оксана не шутила.

– Да-да, я вам говорю, я людей сразу вижу. У вас есть план?

– Нет, я… – Юля засомневалась.

– В этой стране сложно что-то планировать, это ясно. И малый бизнес у нас плохо поддерживают, мало поддерживают, вообще не поддерживают. Но все равно можно пробиться, можно прорваться. По мне, так многое из того, что наговаривают на Россию, фигня. То есть да, у нас полно проблем, сплошные проблемы. Знаете, я понимаю тех, кто за смену власти, за политическую жизнь без агрессии, за неприкосновенность других стран – я, конечно, Украину имею в виду – за безграничную свободу слова, за толерантность. И санкции-дуранкции многих раздражают, и отношения портятся с другими странами. Да и вообще, что тут говорить – отъехать на несколько километров отсюда, будет кошмар, но есть же способы жить хорошо в этой стране. Есть большие города, есть работа, вкусная еда, классные магазины, можно путешествовать, творить, смотреть, наслаждаться жизнью. Лично мне в России хорошо. Я, конечно, могу скорчить гримасу и примкнуть к так называемой интеллигенции, которая ходит с плакатами «Свободу Юрию Деточкину», нарывается на аресты, пытается что-то изменить… Не знаю, самое дурацкое заключается в том, что у нас непонятно, кого поддерживать. Ну, я подписываю иногда письма в поддержку политзаключенных, выхожу на какую-нибудь акцию протеста, но на самом деле я это делаю скорее для галочки, чтобы оставаться в ранге «своих», ну, понимаете, типа либералов, типа интеллигентов, типа интеллектуалов, мне по долгу службы вроде как положено. Хотя я понимаю, что сделать особо ничего не могу, никто не может. И знаете что? Может, и не надо ничего делать. Живи да радуйся, не лезь в петлю. Меня так достало обсирать собственную страну! Стыдиться. Я хочу испытывать гордость. Я недавно была на Украине, проездом. Там ведь много проблем, таких, которые не меньше наших, но украинцы гордятся своей страной, они не стесняются говорить об этом. Конечно, теперь у них есть преимущество. Они вместе со всем миром. Типа все против чумазой России с ее страшным, страшным тираном-президентом. – Оксана закатила глаза. – Но этот страшный, страшный президент здорово силен. Черт, иногда он вызывает у меня восхищение – своей выдержкой, своей мощью, своим юмором, своей убежденностью в правильности решений, своей уверенностью! И я не стесняюсь это сказать! Хотя бы вам… А Украина и вправду прекрасная страна. Надо было всю присоединить. Шучу, конечно. А вот эта вся покрытая пылью российская интеллигенция со своими жалобами на страну и бесконечным жертвенным благородством – терпеть не могу.

Юля аккуратно обрезала кутикулу и внимательно слушала клиентку. Оксана грузила, но голова от нее почему-то не болела, не было чувства тяжести или напряжения. Юля слушала с удовольствием. Она ощутила прилив сил, какую-то странную, непривычную смелость. Оксана своей свободой рассвобождала Юлю, и это было очень круто.

– От вас прямо прет позитив, – выпалила Юля и сразу зажала себе рот. – Ой, извините ради бога, я просто, я просто давно ни с кем так приятно не общалась. Вы к нам еще зайдете?

– Конечно, я здесь еще неделю, так что к вам зайду обязательно.

– Выбирайте покрытие.

– Классический красный. Сегодня же танцы. Вы идете?

– Я об этом как раз думала, когда меня позвали к вам.

– Обязательно приходите. Поболтаем. Вы отсюда родом?

– Не совсем. Можно сказать, из соседней деревни. Несколько сотен километров отсюда. Тот самый кошмар, о котором вы упомянули. Я приехала недавно, потому что… – Юля почувствовала, что расплачется, если скажет, а тогда впечатление от маникюра у клиентки будет испорчено. – Я приехала, потому что мне был нужен план, новая жизнь.

– И как? Не слишком близко от дома для новой жизни?

Оксана как будто угадывала все правильные вопросы. Юля смотрела на нее во все глаза и думала о том, что хочет быть такой же веселой, красивой и успешной.

– У меня и дома-то не осталось, так что я не знаю, посмотрим.

– То есть семьи нет?

– Бабушка только осталась. Вообще у меня сложная семейная история, так что я не буду вас утомлять. Третий слой делаем? Или не затемнять? – Юля занесла кисточку над указательным пальцем Оксаны.

– Давайте так оставим. Очень красиво. – Клиентка с любовью посмотрела на ногти, потом загадочно, изучающе – на Юлю.

Когда процедура была успешно завершена, Оксана расплатилась за услугу на кассе, а Юле оставила две тысячи на чай. Просто положила две бумажки по тысяче на стол рядом с цветовыми образцами. Юля сначала даже не поняла, что это чаевые, сказала клиентке, что оплата на кассе, потом, когда Оксана уточнила, что деньги лично Юле – смутилась, покраснела, не знала, как поступить, с ужасом приняла две тысячи и от волнения даже поблагодарить забыла, только изумленными глазами посмотрела Оксане вслед.

Вернувшись в комнату, Юля положила деньги в косметичку, села на кровати, глянула на черное платье на вешалке и, окрыленная встречей с Оксаной, каждой клеточкой своего тела чувствуя приближение будущего, позволила себе расплакаться. Она шумно дышала, сморкалась в платок и снова рыдала, воображала Артемкины похороны, пыталась представить его мертвым, чтобы попрощаться, но это было слишком больно, она зажмуривалась, слезы текли по щекам и по подбородку, капали на кровать. «Господи, как я могу жить, когда мой сын умер, господи, господи, как я могу жить, как я могу жить…» – истерически шептала Юля, раскачиваясь на кровати, держа голову в руках и самой себе напоминая сумасшедшую.

Перед танцами Юля через телефон подключилась к интернету и набрала в поисковике «Инстаграм», с любопытством погрузилась в разглядывание фотографий и видео чужих людей, стала читать комментарии, с удивлением обнаружила, что не знает многих слов, например, «сториз», долго искала в Сети определение, наконец поняла. Оксану Каменеву, дневную клиентку, Юля вычислила почти сразу. У нее был забавный аккаунт, много фотографий в разных нарядах и позах, с мужем и с дочерью, очень красивой и взрослой, на мать совсем не похожей. Сториз тоже были забавные: йога, пробежки, походы, пляжи, острова, вечеринки. Оксана знала звезд российской эстрады, она была главным редактором толстого глянцевого журнала и владела компанией «Мир искусства», которая раскручивала деятелей культуры, в основном музыкантов. Юля вбила имя Оксаны в поисковик и нашла несколько интервью, в которых сорокалетняя предпринимательница рассказывала о том, как в пятнадцать лет забеременела, как переехала из провинции в Питер, как дважды разводилась, как победила алкоголизм, как создала свое дело и вырастила дочь, как умудрилась к сорока годам выглядеть на тридцать. Юля зачиталась, засмотрелась, снова ощутила необъяснимый прилив энергии и желание равняться на новую знакомую. Она примеряла чужую жизнь и понимала, что ей есть к чему стремиться. Бесцельное существование вдруг становилось осмысленным, но тут же снова лопалось, дырявилось и серело – без Артема, без главного человека на земле.