Книга: Боги жаждут - Анатоль Франс

Мараты и Робеспьеры существуют на заднем плане, их жизнь и судьба показана походя, между прочим, на первом плане людская толпа, ее ярость, ее беспощадность, ее готовность к тому, чтобы ею манипулировали.

Мне казалось, что главным героем обычно делают более положительных людей, а таких, как Гамлен, проводят параллельно... Однако, ведь именно силами таких, как он, вершилось революционное "правосудие". Хотя в начале романа он показан пылким гражданином, преданным идеям революции, но в итоге к чему приводит его безупречная безгрешная приверженность новым веяниям...

Человек умеренный губит Республику, неистовый тоже губит ее

Но Гамлену приятно быть добродетельным и неподкупным. При этом, как замечает Бротто,

Он добродетелен, он будет страшен

Нет для него ни родственников, ни знакомых, ни благодетелей. А уж как он обошелся с несчастным иностранцем, которого принял за бывшего любовника своей Элоди... Низость, хоть и прикрытая патриотизмом, вызывающая только презрение.

Бротто и Лонгмар, недоумевающие и не принимающие новых изменений, по-моему, показаны наиболее нравственными из всех.

Кошмар, что творилось: все друг на друга докладывают, бесконечные доносы и наветы - друзья на друзей, соседи на соседей и даже дети на родителей из-за наследства... Конечно, это всегда случается в таких смутных условиях смены власти... да и не только... А если народу не угодить, он сметет всех и вся да еще может повернуть вспять все достигнутые результаты революции, того, за что боролись одни и не получили другие. Прериальский закон вообще жесть - без суда и следствия всех на гильотину, люди даже незнакомые между собой, идут как соучастники... Ежедневно, пачками, тюрьмы переполнены, их нужно освобождать...

За всем ужасом трибуналов, казней , тюрем жизнь идет своим чередом. Те, кого еще не коснулась людское предательство, радостно гуляют, развлекаются, ездят на природу, художники рисуют, ведут себя, как будто и нет ни голода, ни нищенства, ни страданий, ни смертей...

Исторические события в романе идут фоном. Главный герой вовлечён в них, как член трибунала, но лишь как винтик новой строящейся, неустойчивой системы. А вокруг продолжает бурлить жизнь. Соотечественники, родные, друзья и знакомые главного героя подстраиваются под изменяющиеся реалии, преодолевают нужду, ищут новое место в жизни. В этом винегрете есть место всему тому, что было задолго до революции и будет по прошествии многих лет после неё: любовь, алчность, духовные и творческие поиски, верность, сомнения, споры. В этом роман ценен: он не о подвигах революции, а о людях и об их страстях.

В конце мы видим переменчивость толпы, попирающую тех, кого ранее носила на руках. Эта суровая данность в очередной раз подтверждается. Революция, зреющая в умах — есть нечто идеальное, мало имеющее общего с практическим его воплощением. Ломать старые порядки и привычки в надежде, что люди изменятся с изменением политического строя — грабли, на которые наступают революционеры. Реальность же такова, что идеальный замысел недостижим. Когда для его достижения, преобразователи мира избавляются от инакомыслящих, лозунг «свобода, равенство, братство» становится насмешкой над самим идеалом. Но всегда можно прикрыться «во имя Республики!» Правда, всегда это прикрытие работать не сможет.

Заслуга автора в том, что он не симпатизирует ни одному из героев. Он стоит в стороне от политических раздоров, беспристрастно, без морализаторства показывает революцию и трагедию отдельных судеб. И в финале демонстрирует непреложную истину о том, что жизнь всегда берёт своё. Несмотря ни на что.

Прочитав аннотацию к роману, мы жадно ожидаем лицезреть диктатуру якобинской партии во главе с ее главным деятелем – Робеспьером. Предположительно, что в исполнении прямого наследника французской мысли задаваемая тема должна была раскрыться на очень хорошем уровне. А что на самом деле? Робеспьер встречается читателю всего несколько раз, да и в таком виде, что в принципе может быть исключен из произведения, потому как вкус от прочтения все равно не потеряется, ведь он и не будет найден. Слог изложения приятен, спасибо переводчику, но где художественная составляющая, которая не сводится к обычной описательной части? Это первое мое знакомство с Франсом, я пришел к нему уже на фоне высоких ожиданий, учитывая количество упоминаний о писателе и его романе у других литераторов, но, блин, где же тот самый арсенал художественных приемов, которые погружают читателя в атмосферу описываемого периода? Конечно, это все вопрос субъективный. Понятное дело, что для полного погружения в описываемую автором эпоху, Франсу необходимо было брать более объемный размах, на который у него, вполне возможно, и не было желания. Он – художник, он так видит.

Возможно, я буду чрезмерно критичен, но Эварист Гамлен - главный герой, ярый последователь Марата и Робеспьера - просто какой-то … пустой. Что хотел сказать автор? Эварист дорвался до весомой должности и полностью был взят в плен так называемым административным восторгом, который на фоне революционных событий и, безусловно, полного отсутствия критического мышления, вылился в осуществление обычной рубки леса, деревья в котором – люди. Что в итоге? Из истории нам известно, что итог у подобных событий один – революция пожирает своих детей. Вот и Гамлен попал, что называется, под раздачу. Иными персонажами моя память в принципе решила не перегружаться.

Франс применил известное высказывание, приписываемое разным памятным деятелем французской революции, в качестве названия к своему произведению, исходя из его направленности, правда, не совсем его оправдал, в том смысле, что начинка-то романа оказалась не столь оглушительной для читателя, чем многообещающее название. Собственно, роман Франса прочтен для галочки и на том спасибо.

Мне лично книга понравилась! Однако кажется, что она предназначена далеко не для всех. Это нужно не только любить красоту языка, но и желательно интересоваться историей, в частности событиями французской революции. Иначе читателю может быть и скучно. Впрочем могут быть и исключения и я безусловно отношусь к этим исключениям сама. Такая подача меня настолько покорила, хоть и изначально вся эта революционная суета мне была мало интересна...

Цинизм не может быть здоровым. Всякое огрубление души есть отмирание последней. Верхний слой защитного эпителия, называемый кожей, это мертвая кожа. Поэтому адекватный здоровый умный взгляд на мир никоим образом не совпадает со "здоровым цинизмом", хотя внешне может так показаться.

Для меня Анатоль Франс - это писатель циник, писатель огрубевшей, мертвой души. Недаром его произведения были включены в индекс запрещенных книг Католической Церкви. Конечно, это не критерий ужасности, для кого-то, возможно, наоборот, признак успеха и прогрессивности, но факт остается фактом. Пишет он, безусловно, хорошо, слог его изящен, а повествование увлекает, но вот это огрубление, эта брюзгливость чувствуется и вызывает неприятие.

Обычно такие писатели востребованы ровно настолько, насколько востребованы взгляды и верования, исповедуемые ими. Мне кажется, с Франсом приключилась как раз эта история, он оказался, да простится мне эта вульгарщина, на обочине литературной дороги. Он человек одной эпохи и она подошла к концу. То, что идет ей на смену, конечно, еще хуже, но это уже дискурс другого рассказа.