Текст книги "Парижские тайны миледи"

Памятник писателю Александру Дюма и Д'Артаньяну

На лице миледи играла насмешливая улыбка

– Вот он, Шарль де Батц Кастельморо Д'Артаньян, что приехал в Париж на старой кляче из гасконской деревушки Люпиак и стал вскоре главным головорезом Де Тревиля. Он был нагл до умопомрачения! Я бы не сказала, что очень красив, здесь скульптор идеализировал этот персонаж. У него были очень длинные руки, непропорционально длинные, и за счет этого гасконец одержал немало побед в схватках на шпагах. Он превратился по сути в наемного убийцу, пешку в руках сильных мира сего. Отвязанный малый, любитель выпить и поволочиться за женщинами (в основном – замужними!), чрезвычайно самолюбивый, тщеславный, испытывающий большую тягу к воинским наградам и почестям…

Миледи сделала паузу, внимательно вглядываясь в лицо своего литературного врага.

– Я к нему никогда не испытывала ненависти… Просто некоторую брезгливость после его наглой попытки овладеть моим телом уже во время второго свидания на Place des Vosges, 6. А он после этого возненавидел меня…

– Но Дюма все написал по-другому… – осторожно произнес я.

– Ха-ха-ха! По-другому! Конечно! В эту пухлую голову должны были прийти мысли о том, что кого-нибудь в романе надо назначить исчадием ада! Ибо читатели не поймут причин славных подвигов мушкетеров короля!

Она еще раз окинула ироничным взглядом верх памятника и застывшие изваяния, что склонились над книгой.

– А где жил Д'Артаньян? – поинтересовался я.

– Прочти у своего Дюма, – усмехнулась Люси.

Дом, в котором жил Д'Артаньян

«Как устроился Д'Артаньян, нам уже известно… Эта комната представляла собой подобие мансарды и находилась на улице Могильщиков, вблизи Люксембурга».

– Сейчас улица Могильщиков называется Сервандони (rue Servandoni), – пояснила миледи. – Он снял комнатку у галантерейщика Бонасье.

– Тот по неосторожности предоставил ему возможность ухаживать за своей женой, за что впоследствии поплатился ветвистыми рогами? – полу утвердительно вопросил я.

Миледи рассмеялась и взяла меня за руку:

– Да! Идем – я покажу тебе это место! Там, кстати, рядом жили все его друзья – Атос, Портос и Арамис. Недалеко от Люксембургского дворца и сада, где постоянно дрались на дуэлях. Ты увидишь эти улицы.

Здесь миледи остановилась. Бросила взгляд влево и указала на окна.

Дом номер одиннадцать явно перестраивался несколько раз, был о пяти этажах, а не двух, как описывал Дюма.

– Вон там раньше находилась мансарда того старого, снесенного дома. Где-то на уровне верха второго этажа, прямо над парадным входом. Где стоит мотороллер. Примерно оттуда выпрыгивал на мостовую ваш Шарль де Батц Кастельморо Д'Артаньян.

– Теперь посмотрим, где жил господин Атос, мой бывший муж – усмехнулась миледи. – Его настоящее имя было Арман де Силлек Атос Д'Отевилль.

Дом, в котором жил Атос

«Атос жил на улице Феру (rue Ferou), в двух шагах от Люксембурга. Он занимал две небольшие комнаты, опрятно убранные, которые ему сдавала хозяйка дома, еще не старая и еще очень красивая, напрасно обращавшая на него нежные взоры» … – быстро прочел я на очередной странице романа.

– Да, это здесь… – тихо проговорила Люси.

Где-то в середине улицы миледи остановилась, повернулась влево и посмотрела на окна. Я видел, что её взгляд устремлен к верхнему этажу.

– Да, вон из тех окон он часто любил по утрам смотреть на прохожих…

Она поймала мой любопытствующий взгляд.

– Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе правду об Атосе?

Я кивнул.

– Хорошо, слушай… Атос действительно отличался философским складом ума, хладнокровием, рассудительностью и никогда не лез на рожон, как это делали Д’Артаньян и Портос. Он был графом, дальним родственником командира королевских мушкетеров капитана де Тревиля.

– И вашим мужем? – нетерпеливо спросил я.

– Да. Но не очень долго. Он не смог мне простить…

– Что именно?

– Он узнал, что наш сын, которого считал своим, на самом деле – не его…

Миледи замолчала, опустила голову, предаваясь воспоминаниям.

Туманная утренняя дымка окутала Париж. По улицам сновали редкие прохожие, не обращавшие никакого внимания на нас. Люси вела меня в направлении известной церкви Сен Сюльпис. Перед самым выходом на площадь, с которого открывался вид на собор, миледи остановилась.

– Мы расстались. Хотя, наверное, все же любил меня еще долго…

– Но Дюма написал, что именно он был инициатором вашей казни?

– Неправда. Однажды он даже спас меня…

– Вот как?

– Именно. Он бы никогда в жизни не признался в том, что иногда, ранним утром, приходил на площадь Вагезов и в задумчивости прохаживался в сотне шагов от моего дома… точнее – от нашего дома. Я видела это несколько раз. И вот однажды, когда я возвращалась в Париж из Лондона, он спас мне жизнь…

Я вопросительно взглянул на миледи. Она продолжала, неспешным шагом направляясь к большому собору:

– На меня покушались. Едва я вышла из кареты, как увидела, что ко мне быстро приближается какой-то человек. На ходу он обнажил шпагу. Но здесь Провидение пришло мне на помощь!

Миледи остановилась, взволнованная. Ее дыхание участилось, грудь поднималась и опускалась, она ослабила шнурки на черной блузке, потом Люси закрыла глаза, подняла правую руку, прижала ладонь к лицу и резко бросила её вниз, словно отгоняя страшные воспоминания.

– Неожиданно я увидела своего бывшего мужа. Он мчался на помощь, выкрикивая какие-то слова. Они скрестили шпаги буквально в метре от меня. Атос дрался как лев! Он убил этого человека спустя три минуты после начала схватки. Я не поверила своим глазам, когда увидела мертвое лицо моего несостоявшегося убийцы!

– И кто он был? – взволнованно спросил я.

– Один из лучших дуэлянтов Франции – Монсель. Любимчик де Тревиля. Тот самый, что двумя месяцами раньше ранил Атоса на дуэли. После этого мой бывший муж впал в немилость капитана до конца своей жизни. И, как я догадываюсь, не только де Тревиль заимел на него зуб, а гораздо более известная персона…

– Почему вас хотели убить?

– Об этом позже… И вообще – называй меня на «ты»… – во взгляде Люси на мгновение мелькнула таинственная искорка, но тут же погасла, когда она повернула голову вправо.

– А вот здесь (миледи показала на маленький зеленый парк рядом с церковью), Атос погиб.

Место, где погиб Атос

На дуэли?

– Нет, он погиб, защищая Д’Артаньяна. Когда на него напали семеро наемных убийц. Атос услышал из окна своей комнаты его крики, звон скрещивающихся шпаг, и тотчас примчался на помощь. Они сражались вдвоем и убили всех семерых! Но мой бывший муж получил в этой схватке смертельное ранение… Его похоронили 22 декабря 1643 года, рядом с местом гибели, на кладбище церкви Сен-Сюльпис.

Миледи подвела меня к знаменитому собору, мы вошли внутрь, повернули вправо, сделали несколько шагов, и она указала на красивое каменное надгробие:

– Вот здесь, за этой стеной, лежит Арман де Силлек Атос Д'Отевилль…

Я молча смотрел на надгробие, воображение рисовало сцену последней схватки знаменитого по роману Дюма графа де ля Фера. Залитый кровью голубой мушкетерский плащ с четырьмя крестами, хриплые стоны поверженных врагов, глубокая кровоточащая рана, бледное лицо умирающего Атоса…

– Я зайду внутрь… – полувопросительно – полу утвердительно прошептал я, поняв, что надо оставить миледи одну возле могилы бывшего мужа.

Она кивнула.

В церкви Святого Сюльписа в этот ранний час было мало людей. Я прошел мимо рядов многочисленных стульев, и остановился в центре собора, увидев двух человек, молящихся перед статуей Девы Марии с младенцем на руках. Чуть слышно звучал орган, красивая, величественная музыка, казалось бы, эхом скатывалась откуда-то сверху, из всех уголков великолепного Храма.

Внутри было удивительно красиво.

Вдруг произошло необъяснимое. Я вздрогнул и сделал шаг назад. Мне показалось, что воздух внутри церкви внезапно приобрел цветные оттенки, сконцентрировался, и я отчетливо увидел большую фигуру мушкетера. Она висела в воздухе ко мне спиной, лицо призрака было обращено к статуе Девы Марии.

Звуки органа стали громче.

И тут же призрак стал приобретать более отчетливые формы. Я разглядел, что на левом плече фигуры лежал мушкет, справа внизу отчетливо виднелось острие шпаги. Я физически ощутил, как кровь отхлынула от моего лица, резко повернулся, чтобы бежать к выходу, и чуть не сбил с ног миледи.

На её лице играла удивительная улыбка, напоминающая счастливый взгляд проснувшегося ребенка… Люси приложила палец к губам:

– Тсс… Не бойся… Сейчас он побудет здесь, всего минуту, и снова уйдет за Грань… – тихо прошептала она. – Я хочу посмотреть на Атоса…

Я вышел из церкви потрясенный, она – умиротворенная.

Дом Арамиса

Мы снова прошли по улице Феру, где миледи бросила взгляд на окна, за которыми когда-то жил Атос, вышли на улицу Вожирар, повернули влево и пошли вдоль нее. После пятиминутного молчания миледи произнесла:

– Сейчас я тебе покажу дом Арамиса. Вспомни, что об этом писал Дюма…

– Кажется, к нему приходила Констанция Бонасье и передала платок с инициалами К&B. То есть от графини Камиллы де Буа-Траси, верно?

– Верно… – улыбнулась миледи. – Арамис, настоящее имя которого было Анри Арамиц, отличался большой любовью к амурным похождениям. В этом отношении ему не было равных среди четверки мушкетеров. В отличие от быкоподобного Портоса, который не гнушался вымогать деньги у герцогини Кокнар, банально шантажируя ту намерениями завязать очередную интрижку, Арамис действовал куда изощреннее. Он сочинял неплохие стихи, посвящая их своим возлюбленным дамам, его речь была витиевато изысканной. Анри был хорошо воспитан, его тонкие манеры сводили с ума многих женщин. Ну вот, мы – пришли!

«Дойдя до конца переулка, Д'Артаньян свернул влево. Дом, где жил Арамис, был расположен между улицей Кассет и улицей Сервандони.

В той части улицы было только три дома, и всего два окна выходило на эту улицу. Одно из них было окно небольшой пристройки, параллельной флигелю, который занимал Арамис, второе было окно самого Арамиса.

…То ли на этот сигнал было отвечено таким же сигналом, то ли, наконец, она и без посторонней помощи определила, что достигла цели, – только женщина вдруг решительно направилась к окну Арамиса и трижды с равными промежутками постучала согнутым пальцем в ставень.

– Ну конечно, она стучится к Арамису! – прошептал Д'Артаньян. – Вот оно что, господин лицемер! Знаю я теперь, как вы изучаете богословие…

… – Вы очень покладистый муж, любезный мой господин Бонасье! – сказал кардинал. – Могли бы вы узнать двери, куда она входила? – Да. – Помните ли вы номера?

– Номер двадцать пять по улице Вожирар и номер семьдесят пять по улице Лагарп…» – я прочел вслух эти строки романа и огляделся.

Мы стояли на улице Вожирар (rue de Vaugirard) у дома номер 25. Я смотрел на это здание, и думал, в какое же окно постучала Констанция Бонасье?

– Здесь все перестроено. Старый дом снесли, в пятнадцати метрах от места, где ты стоишь, и находилась квартирка Арамиса, слева два окна, на втором этаже, – пояснила миледи.

– Он на самом деле стал священником? – спросил я.

Люси рассмеялась.

– Ничего подобного! Читай – Дюма очень точно описал его!

«…Это был молодой человек лет двадцати двух или двадцати трех, с простодушным и несколько слащавым выражением лица, с черными глазами и румянцем на щеках, покрытых, словно персик осенью, бархатистым пушком. Тонкие усы безупречно правильной линией оттеняли верхнюю губу. Казалось, он избегал опустить руки из страха, что жилы на них могут вздуться. Время от времени он пощипывал мочки ушей, чтобы сохранить их нежную окраску и прозрачность. Говорил он мало и медленно, часто кланялся, смеялся бесшумно, обнажая красивые зубы, за которыми, как и за всей своей внешностью, по-видимому, тщательно ухаживал».

– Он служил вместе с Портосом довольно долго и, выйдя в отставку, купил небольшой дом недалеко отсюда. Потомки мушкетера увековечили имя Арамиса, назвав в его честь открытый в этом доме отель. Идем, посмотришь! Это на пересечение с улицей Ренн!

Мы прошли дальше по Вожирар, миновали метро Saint Placide, и, перейдя по пешеходным зебрам улицы Notre Dame des Champs и Rennes, подошли к светлому зданию. Над входом красовалась серая материя с надписью «Aramis Saint-Germain», окна тоже были украшены полосками с именем мушкетера.

– Даже не знал, что в Париже существует этот отель… – улыбнулся я. – В следующий раз обязательно поселюсь сюда, хотя бы на пару дней. Хочу заглянуть внутрь на минуту.

– Загляни… – улыбнулась миледи.

– А там уютно, мило… В следующий раз поселюсь здесь на ночку, может ко мне еще кто заявится… – пошутил я, выйдя на улицу.

Миледи рассмеялась и ничего не сказала.

– Скажи, Люси, Арамис тоже погиб на дуэли?

– Нет, он умер естественной смертью, как и его друг Портос… – быстро ответила графиня. – Кстати, мы приближаемся к дому, где жил этот бесшабашный дуэлянт. Помнишь его знаменитое высказывание: «А я дерусь просто потому, что – дерусь!»

– Помню… – кивнул я с улыбкой.

– К тому же он был неисправимый бабник, любитель выпить и хорошо покушать в трактире, не заплатив ни экю хозяину. Такие вечеринки обычно заканчивались драками, если трактирщики пытались содрать положенные деньги с этого буйвола. Его настоящее имя было Исаак Порто, он служил в роте капитана Дэсаара, которая была чем-то вроде военной школы для новобранцев. Так… пришли! Уже вижу его дом.

Дом, где жил Портос

…«Портос занимал большую и на вид роскошную квартиру на улице Старой Голубятни. Каждый раз, проходя с кем-нибудь из приятелей мимо своих окон, у одного из которых всегда стоял Мушкетон в парадной ливрее, Портос поднимал голову и, указывая рукой вверх, говорил: „Вот моя обитель“. Но застать его дома никогда не удавалось, никогда и никого он не приглашал подняться с ним наверх, и никто не мог составить себе представление, какие действительные богатства кроются за этой роскошной внешностью».

– Вот эти три окна его квартиры, как раз над парадным подъездом, у которого находился слуга Мушкетон, – сказала миледи, подняв голову в направлении цветов, что стояли на подоконнике.

– Сюда к нему тайно приходила герцогиня Кокнар, жена прокурора. Каждый раз приносила экю из сундучка скряги-мужа. Ведь бравому мушкетеру все время не хватало денег: то на золоченую перевязь, то на новую шпагу или обильный ужин в трактире…

– Он что – был очень хорошим любовником? – насмешливо спросил я.

– О! История об этом умалчивает! – засмеялась миледи. – Известно только, что Портос в конце концов стал лейтенантом, был на подхвате у Д’Артаньяна, который выполнял тайные поручения Мазарини, и уже не страдал безденежьем. В конце концов он женился на герцогине, когда та овдовела, «настругал» четырех детишек, и умер в старости, окруженный многочисленными внуками.

Мы с минуту постояли возле дома на улице Старой Голубятни (rue des vieux Colombier). Потом медленно пошли в сторону церкви Сен-Сюльпис. Я оглянулся, как будто запоминая этот дом Портоса…

Дом, где в конце жизни жил граф Д» Артаньян

Затем миледи снова взяла меня за руку и ускорила шаг по направлению к Сене.

– Куда мы идем? – спросил я.

– Сейчас увидишь… – ответила блондинка.

Мы повернули направо, на rue du Dragon, дошли до бульвара Сен-Жермен, затем добрались по нему до rue du Bac, затем снова повернули направо.

Мы подошли к реке, уличные фонари еще не были выключены, и желтые отблески огней причудливо играли на поверхности Сены. Миледи подвела меня к крайнему дому, окна которого выходили прямо на мост Pont Royal.

Я пригляделся и увидел мемориальную табличку на стене дома номер один. Подошел ближе и прочел надпись:

ICI ES’ELEVAIT LA MAISON OU VECUT CHARLES DE BATZ-CASTELMORE D’ARTAGNAN CAPITANE-LIEUTENANT DES MOUSQUETAIRES DE LOUIS 14

TUE AU SIEGE DE MAESTRICHT EN 1673

IMMORTALISE PAR ALEXANDRE DUMAS

– Да, сюда он возвращался отдохнуть после многочисленных вылазок по поручениям кардинала Мазарини. Здесь он женился на богатой вдове, которая родила ему двух сыновей. При Людовике Четырнадцатом Д’Артаньян стал подполковником, ему был пожалован графский титул. Все его тщеславные мечты сбылись! Никто не вспоминает теперь о том, какой ценою достались ему эти награды – руки гасконца были по локоть в крови! Недаром в 1643 году, после смерти кардинала и Людовика Тринадцатого, на него было совершено покушение, слишком много врагов он нажил своими убийствами. Однако везение было долго на его стороне… – миледи вздохнула, и снова грусть мелькнула в ее голубых глазах. – Вместо него погиб Атос…

Она бросила взгляд на окна.

– Д’Артаньяна осыпали наградами, его дом превратился в музей, мало кто в Париже мог похвастаться такой роскошью и количеством фландских ковров. Он стал командиром королевской гвардии, личным телохранителем короля Людовика Четырнадцатого, и сопровождал его карету от границы с Испанией до самого Парижа, когда тот женился там на испанской принцессе.

– И что, Д’Артаньян тоже умер в постели, окруженный детьми и внуками?

– Нет… – ответила миледи, – ему не сиделось в Париже, он постоянно рвался за приключениями. Наш герой слишком сильно поверил в то, что он словно заговорен от ударов клинков и пуль мушкетов неприятелей. В 1673 году при штурме крепости голландского города Маастрихт Д’Артаньян был смертельно ранен, пуля, выпущенная метким стрелком, попала подполковнику прямо в горло… И там же, у стен крепости, он и был похоронен.

Мы перешли на другую сторону улицы.

– А история с подвесками на самом деле имела место? – спросил я.

Миледи улыбнулась.

– Да, эта история не выдумана автором «Трех мушкетеров». Однако все было на самом деле гораздо проще. Герцог Беккингем сам вернул королеве её двенадцать подвесок. О лжи Дюма свидетельствует хотя бы этот эпизод…

В руках у миледи оказался лист романа. Она прочла, едва сдерживая смех:

…«Д'Артаньян не знал королеву, но вскоре он отличил ее голос от других голосов – сначала по легкому иностранному акценту, а затем по тому повелительному тону, который невольно сказывается в каждом слове высочайших особ. Он слышал, как она то приближалась к этой открытой двери, то удалялась от нее, и два-три раза видел даже какую-то тень, загораживавшую свет.

И вдруг чья-то рука, восхитительной белизны и формы, просунулась сквозь драпировку. Д'Артаньян понял, то была его награда; он упал на колени, схватил эту руку и почтительно прикоснулся к ней губами. Потом рука исчезла, оставив на его ладони какой-то предмет, в котором он узнал перстень. Дверь тотчас же закрылась, и Д'Артаньян очутился в полнейшем мраке. Д'Артаньян надел перстень на палец и снова стал ждать: он понимал, что это еще не конец. После награды за преданность должна была прийти награда за любовь».

– Какая чушь! – миледи резко бросила листок на землю. Бумага, подхваченная ветром, быстро понеслась прочь, в направлении Сены.

– Почему чушь? – недоуменно спросил я.

– Потому что королева была испанкой. А по испанским законам, тот, кто прикоснется к ней, должен быть немедленно казнен! Кроме лиц монаршего происхождения. И Анна не нарушала эти законы. Так что наш герой должен был уже в этот же день взойти на виселицу!

Миледи сделала плавное движение правой рукой вверх, и я обратил внимание на блеснувший в свете уличного фонаря великолепный красный рубин, в золотой оправе, что украшал безымянный палец красавицы. Графиня перехватила мой взгляд, но ничего не сказала.

– Идем, теперь я тебе расскажу о главном! – произнесла она после того, как мы почтили минутой молчания память героя произведений Дюма.

Спустя минут десять Люси вывела меня к городской ратуше. Огромное здание перед большой площадью с красивыми фонтанами. Со стороны улицы Риволи его украшали статуи государственных деятелей Франции.

О кардинале Ришелье

Я сразу обратил внимание на первую из них.

Кардинал Ришелье.

Миледи замерла, устремив неподвижный взгляд на каменное изваяние человека, с которым ее тесно связало Провидение.

– Он был необыкновенным… – тихо произнесла Люси. – Своим умом он поражал современников, его политическое чутье было непревзойденным. Дюма написал, что он ненавидел королеву Анну Австрийскую. Какая наглая ложь! – голос миледи приобрел стальные нотки.

Она повернулась, и посмотрела мне прямо в глаза.

– На самом деле кардинал, он же Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье мучительно любил Анну. Он в двадцать девять лет стал её духовным наставником и видел, как та мучается со своим непутевым супругом! Анна, дочь испанского короля, с детства была жизнерадостной, веселой, игривой. А здесь она попала, словно птица в клетку!

– И что – королева ответила ему взаимностью?

– И да, и нет… – туманно ответила миледи.

– Как это понимать? – ошеломленно спросил я.

– Женская натура – очень сложная вещь… – усмехнулась миледи. – Королева то питала нежные чувства к Арману, то ненавидела его за то, что он практически отстранил её от власти! В один из таких моментов и подвернулся ей под руку герцог Беккингем, писаный красавец, разносторонний охотник.

Последняя фразу графиня произнесла с какой-то ироничной горечью. Я понял, что герцог сыграл немаловажную роль в судьбе миледи. Проследил за ее взглядом, обращенным к Сене сквозь струи фонтана. И снова вздрогнул, отчетливо увидев призрак из прошлого. Герцог Бекингем.