Текст книги "Парижские тайны миледи"
Автор книги: Анатолий Арамисов
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Мы вернулись в музей. Там стало многолюднее. Я бросал взгляды то на Мишель, то на художника. Он медленно шел вдоль своих полотен, иногда останавливался, морщил лоб, с недовольным видом качая головой.
– Я бы сейчас по-другому сделал это… – с внезапной грустью прошептал Дали. – Она заслуживает этого. Именно её.
Мы замерли над шедевром.
Мишель прошептала: «Leda Atomica». «Атомная Леда» – она же любимая женщина Дали – Гала. Картина – ключ к пониманию нашей жизни. Всё в подвешенном состоянии, нет ничего постоянного.»
– Именно так! – подтвердил художник.
Внимательно присмотревшись к полотнам мастера, я сделал для себя внезапное открытие: каждая картина излучала свой неповторимый цвет. Волны разных спектров мягким светом рождали яйцеобразный контур вокруг картин. Зеленые, синие, желтые, изумрудные, фиолетовые, красные, оранжевые. Всякие. Вот у этой картины Дали остановился, как мне показалось, дольше обычного.
Женщина, читающая письмо. Но, приглядевшись, замечаем лицо. Это знаменитый художник Веласкес. Именно в честь его Сальвадор Дали подарил миру это произведение. «Кто не любит Веласкеса, тот не нормален», – говаривал гений сюрреализма.
Он провел рукой по стеклу, ограждающему холст, и улыбнулся чему-то. Спустя то ли мгновение, то ли вечность, я осознал – Дали очень доволен этой работой и изменить ей, значит – ухудшить.
– Почему в вашем творчестве очень много места занимает изображение яйца? – спросил я художника.
– Очень просто. Я, в отличие от миллионов людей, великолепно помнил свою внутриутробную жизнь. В лоне матери. Я там постоянно видел два яйца, которые символизировали Рай, образ Вселенной. Когда я рождался, то знал – меня тащат из рая в новый, жестокий мир. Поэтому я постарался хотя бы символично приблизить мой любимый уголок в Фигейрасе к образу рая на земле.
Я кивнул. На входе сразу обращают на себя внимание эти огромные яйца над красными стенами замка.
Другие интерпретации, показывающие как Дали относился к теме яйца, словно выполнял одному ему понятный ритуал.
Когда мы подошли вот к этой картине, я притормозил возле неё.
– Что-то мне это смутно напоминает… – загадочно произнес я и иронично посмотрел на Дали. Мишель рассмеялась и подтвердила мою догадку.
– Именно это полотно навеяло на мысль выскочить перед Хачатуряном в виде всадника с саблей! – весело заключила она. Художник лишь усмехнулся в усы и ничего не сказал.
Мы перешли в другой зал. Здесь была выставлена знаменная работа Дали – «Лицо и губы Уэст Мэй».
Сальвадор Дали заговорил, не ожидая, когда мы о чем-нибудь спросим его.
– Она была чертовски хороша, эта Уэст Мэй. Особенно сводили меня с ума её губы. Когда я впервые близко увидел их, то почувствовал нечто необыкновенное. Мы танцевали под медленную мелодию, она, запрокинув голову назад, крепко прижималась ко мне, внимательно следя по глазам за состоянием моей души.
Дали сделал паузу, усмехнулся и подкрутил рукой свои залихватские усы.
– И в самый горячий для меня момент Уэст произнесла, иронически усмехнувшись: «Вы не могли бы вынуть из кармана брюк ваш пистолет? Его дуло так и впивается мне в живот».
Я смутился, но быстро ответил:
– Мадам! Простите, но у меня нет пистолета.
– Прощаю… – ответила красавица актриса.
Мишель громко прыснула. Дали бросил на нее мгновенный взгляд. И продолжил.
– В эту секунду и родился в моей голове замысел – сделать диван в виде губ Уэст Мэй. Чтобы я, лежа на нём, в своей ритуальной мастурбации мог как можно плотнее приблизиться к её образу. Думать о близости с ней. Секс, мастурбация – это одни из моих главных жизненных ритуалов.
Я был потрясен этой откровенностью. Несмотря на то, что уже был наслышан об эпатажности гения. Француженка загадочно улыбалась. Художник, снова взглянув на Мишель, правой рукой сделал жест в её сторону. Как будто снимая что-то невидимое в воздухе. В это мгновение прозрачные одежды, в которые была закутана моя парижская знакомая, растворились. Мишель вскрикнула, покраснела, потом, взяв себя в руки, стыдливо прикрыла грудь рукой. Её взгляд посуровел.
– Божественный жест, присущий только женщинам! – воскликнул улыбающийся Дали. – Милочка! Вы так прекрасны, не отворачивайтесь от нас!
– Мы так не договаривались! – по-французски запальчиво произнесла
Мишель. – Смотрите лучше на свою Уэст!
– Конечно, – невозмутимо ответил художник и снова сделал жест рукой. В воздухе возникло изображение удивительной женщины и какие-то слова рядом с ней.
«Человеку свойственно ошибаться, но чувствуешь себя при этом божественно» – вслух прочел Сальвадор Дали. – Это её жизненное кредо! Хороша…
«Точно. Какие губы! Только с них можно было скопировать такой диван…» – подумал я.
Дали покровительственно потрепал меня по плечу. Я осознал, что он читает мои мысли на русском языке.
– А теперь пойдемте, я покажу вам свой любимый автомобиль! – воскликнул художник. – Моё «Дождливое такси», кадиллак, на котором до меня ездил американский ганстер Аль Капоне.
Мы переместились снова к огромному залу. Внизу, возле машины позировали симпатичные девушки.
Дали глубоко вздохнул
– Я сделал композицию, которые многие воспринимают как символ отместки водителям за те брызги, что вылетают на пешеходов во время движения машины по лужам. Но это не совсем верно.
Мы подошли ближе. На крыше автомобиля стояла женщина. Её груди были в форме яйца. Вселенная. Только одна женщина в мире олицетворяла для художника этот образ. Гала Элуар. Урожденная русская Елена Делувина-Дьяконова.
Сверху композиции было вот что…
Перевернутая лодка со свисающими каплями. Еще один символ, один ритуал Сюрреализма – высвобожденного подсознания.
А внутри – манекен. Шофер.
…«На нём живые улитки, на нём – жизнь. А он мертв. Стоит бросить монетку, как с крыши внутри машины польются капли. Все думают, что это дождевая вода. Как бы не так. Это символ капель крови, пролитых в этом автомобиле. Ведь на нём Аль Капоне ездил на разборки, „стрелки“, как у вас называют. И пули конкурирующих ганстеров уносили жизнь людей, сидящих за рулем. Я хотел бы для реальности наполнять емкости в крыше автомобиля настоящей кровью. Но это невозможно. Публика бы тогда меня сожрала с потрохами. И так живые улитки наделали столько шума! Но я этого всегда добивался – желание быть в центре внимания было тоже одним из важнейших ритуалов моей жизни».
Всё это я с пугающей отчетливостью слышал из беззвучных уст Сальвадора Дали. Как будто он мысленно разговаривал со мною, и я понимал каждое его слово.
– Пошли дальше! – снова добродушно воскликнул Дали.
Перед глазами проходили его творения. Вычурные, но теперь понятные, эксцентричные и удивительно простые, простые в своей гениальности, божественно прекрасные, написанные с такой Любовью, что меня не покидало чувство немыслимого счастья. Я благодарно сжимал руку прекрасной Мишель, и она словно чувствовала моё состояние, атакуя со своей стороны таким же потоком восхищения и безумной радости. И от нас во все стороны расходились круги гигантской радуги. Сальвадор поглядывал в нашу сторону и удовлетворенно улыбался…
Перед последней картиной Сальвадор Дали надолго остановился. Мысли, исходящие из него, поражали меня своей гармоничностью, красотой и любовью.
Наконец, он сказал:
– Что ж… Пора нам прощаться. Я должен покинуть вас.
Я тихо произнес:
– Как она была права, ваша Гала. Когда сказала при разрыве с мужем, поэтом Полем Элюаром: «Я могла бы жить с талантом. Но предпочту находиться рядом с гением…» Можно мне спросить кое-что у вас, Сальвадор?
Дали заулыбался. Ему явно понравился мой комплимент. Он озорно подмигнул Мишель и мы увидели, как внезапно на кончиках его усов расцвели белые лепестки.
– Спрашивай. Коли твоя знакомая Мишель вытянула тебя из обычного сна в Сюрреализм. Поэтому ты так отчетливо всё видишь и понимаешь. Она очень способная девушка. Мы часто встречаемся с ней в Четвертом измерении, хотя её физическое тело еще находится на грешной Земле. Спрашивай!
– Скажите, маэстро… – сильно волнуясь, произнес я. – Что ожидает меня и нашу планету в ближайшем будущем?
Дали усмехнулся. Я прочел его излучение – он точно знал Будущее.
И гений ответил мне:
– В ближайшее время тебя и многих людей ожидают интересные события. Во-первых…
Внезапно кто-то резко толкнул меня за плечо. Я вздрогнул и открыл глаза. Жена. Она стояла, улыбаясь, чуть наклонившись ко мне и весело щебетала:
– Эх ты, соня! Всё проспал! Нам гид такое рассказывала! Я в полном восторге! Что с тобою?
Я непонимающими глазами уставился поверх головы жены – на большой стеклянный купол, откуда появились Дали и Мишель. Но он был чист. Если не считать того мягкого излучения, что окутывало зал под названием Дворец Ветров. Они исчезли. Испарились. Ушли в свой привычный мир Сюрреализма.
Я медленно встал со стула, пытаясь сохранять самообладание. Только что я побывал в неземном мире, который был так прекрасен, что описанное здесь – простые слова, не отражающие и миллионной доли того счастья, тех чувств, что я испытал, находясь рядом с Гением.
– Что с тобой? – повторила жена, встревожено вглядываясь в мои глаза.
– Ничего. Сейчас пройдет.. – ответил я. – Пойдем, сфотографируй меня на фоне картины, посвященной Пикассо. А то народ не поверит, что я был в этом месте.
Призраки замка Каркассон
Исторический рассказ
– Сейчас я вам… сейчас! – черноволосая женщина быстро воткнула десятое чучело воина возле узкой прорези в башне, стремительно нагнулась, увернувшись от просвистевшей мимо головы фальшивого солдата стрелы, метнулась на два десятка метров вправо. Там ее ждали лук со стрелами и горка увесистых камней. Женщина осторожно выглянула в прорезь. По соседней башне лупили со всей ненавистью, на которую способны изможденные солдаты, которые были раздражены стойкостью защитников крепости. Они не знали, что в ней остались всего два живых существа – вот эта храбрая женщина, которая меняла огневые точки с быстротой молнии, да жирная свинья, чудом оставшаяся целой. Женщину звали дама Каркасс, она была женой царя Балаака, хозяина крепости. Царь погиб месяц назад, и Каркасс приняла руководство обороной. Гарнизон таял на глазах, но и франки, осаждающее крепость, не успевали уносить в тыл своих убитых солдат.
– Вот! Вот! Вот! – три стрелы, выпущенные от звенящей тетивы, разрезали воздух и точнехонько угодили в горло троим французским воинам. Осаждающие, изрыгая проклятия, отошли.
Каркасс обессилено прислонилась спиной к горячим камням, вытерла пот со лба, улыбнулась. Потом наклонилась, заглянула в угол, где хранились стрелы и заплакала. Стрел больше не было, воевать уже нечем. Женщина знала, что самое малое через час франки снова пойдут на штурм, и если она больше ничего серьезного не предъявит им в ответ – они полезут на стену, не опасаясь за свои жизни. Кидать теперь одни камни – глупо. Враги сразу поймут, что дела обороняющихся плохи. Что делать?
Внезапно пришедшая в голову Каркасс мысль показалась бы любому человеку сумасшедшей! Но она решила осуществить свою идею.
– Быстрее! Быстрее! Жри уж теперь! – женщина кричала на свинью, которая, радостно похрюкивая, уминала зерно, целый мешок, высыпанный в корыто.
– Хватит! Теперь пойдем! Послужишь в последний раз нашему городу! – крикнула дама Каркасс, схватила свинью за ухо и поволокла к башне.
Воинственные крики снаружи свидетельствовали, что франки снова пошли на штурм, наверное, в тысячный раз за последние два года.
– Давай! Пошла! – женщина, вся красная от натуги, запихнула брыкающуюся свинью на край окна-прорези. Животное, словно почувствовав неладное, визжало и упиралось маленькими копытами в вековые камни. Но дама Каркасс оказалась сильней.
В следующую секунду верещащая свинья упала с большой высоты к ногам изумленных солдат. От чудовищного удара о землю брюхо свиньи лопнуло и оттуда посыпалось свежее зерно…
Франки в изумлении попятились назад.
– Это оборотень! Черная смерть! Ведьма! – закричали одни воины.
– У них столько еды! Они вот что делают! – воскликнули более трезвые солдаты.
И все дружно повернулись, побежали в свой лагерь, где доложили о происшествии своему королю Карлу Великому. Тот сначала не поверил, решил сам посмотреть на свинью. Дама Каркасс скрежетала зубами, видя в прорезь своего главного противника, проклинала ту минуту, когда она пустила последнюю стрелу.
Ошеломленный король молча смотрел на погибшее животное. Потом вернулся в лагерь и приказал:
– Трубить сбор! Мы уходим из этого проклятого места!
Дама Каркасс не верила своим глазам! Но огромный столб пыли, взметнувшийся над дорогой, говорил ей – они наконец-то идут прочь! Вне себя от радости женщина кинулась в свою обитель, схватила музыкальную трубу, и счастливо выдохнуло в голубое небо победную мелодию. Карл Великий услышал её, потянул поводья. Лошадь остановилась. Остановилось и всё его войско. Наступила зловещая тишина. Оруженосец короля тихо произнес:
– Сир, дама Каркасс зовет вас…
Но король, ничего не ответил, лишь скривился в улыбке, послушал звуки трубы и спустя минуту снова направил свою лошадь на север.
Так завершилась пятилетняя осада города крепости, которую в то время (8-й век нашей эры) занимали сарацины. То есть по-нынешнему – мусульмане. И в честь дамы Каркасс, так героически отстоявшей крепость, это место и было названо Каркассоном. А ей поставили памятник прямо перед входом.
Замок, крепость-легенда, город – история, сколько всего произошло за твоими каменными стенами! Сколько сотен тысяч людей, а может и миллион, родилось за твоими неприступными стенами, сколько умерло там, в боях с захватчиками, погибло в застенках инквизиции, сколько безвестных героев незримыми тенями возвращались в это место, чтобы посмотреть, жив ли их любимый город и что там происходит?
Я шел по древним каменным плитам и не мог отделаться от ощущения, что они – эти тени прошлого, призраки, смотрят и на меня, что они где-то рядом, стоит протянуть руку, и ты почувствуешь чьи-то холодные пальцы, сжимающие рукоятку меча.
Автобус примчал нас сюда из соседнего государства – Испании, когда мы с женой отдыхали в местечке Пинеда дель Мар под Барселоной. Я ничего не знал о Каркассоне, но гид от так увлеченно расписывала его достоинства, что мы решили купить экскурсию и туда, в южную Францию. И нисколько не пожалели об этом.
Мы не заметили, как миновали границу и уже мчались по краю, который в древности назывался Лангедок. Местечко это первыми присмотрели римляне. На высокой горе, под которой текла река, они еще за два века до рождества Христова начали строить эту крепость. Место было важное – пересечение торговых путей. Из Средиземноморья – к Атлантике. И из теперешней Франции – к Испании.
В общем, римляне построили высокую стену, в три километра длиной, и начали там обживаться. Но беда пришла с востока – племена древних германцев, вестготов или по-простому – варваров, захватили город. Ну, грех было не прихватить это местечко, если их собратья уже взяли сам Рим.
Власть вестготов продолжалась до 725 года, когда с юга пришла другая крупная банда – орда сарацинов. И она прогнала германцев прочь. Но, несмотря на героическую даму Каркасс, все же мусульмане потеряли эту крепость, постепенно франки вытеснили их и образовали независимое государство Лангедок. Тут уже правили благородные люди – дворяне. Самыми знатными были графы Транкенвили и графы Тулузские. Под их руководством был построен второй ряд крепких стен в крепости – теперь они стали двойными. Замысел был таков – если враги врывались через первую стену внутрь, то тут их ждал суровый сюрприз – со второй стены открывался сумасшедший огонь, и противник оказывался в каменной ловушке. К тому же со второй стены вниз катились гигантские камни, перемалывая кости нападавшим.
Чтобы вы, уважаемый читатель, имели более полное представление о крепости, я прикупил там пару открыток с красивыми фото. Одно из них было сделано с вертолета. Вот скан первой открытки.
Именно это место в свое время стало центром возникновения нового религиозного учения по имени Катар. От греческого катарос – «чистый». Учение пришло с Балкан и прижилось в крае Лангедок.
Главная мысль-идея: мир как бы разделен на две части. Одна – Бог Добра, отец всего духовного, вторая часть – мир дьявола, всё материальное в нем, в том числе человек и церковь. Главным и таинственным обрядом катар было Утешение или Крещение Духом. Они верили в то, что жизнь не имеет начала и конца, что душа человека вечна.
– Что? Что ты сказал? Они убили моего Пьера? Негодяи! Еретики! Они пожалеют об этом! Мое проклятие им!
Так бесновался в Риме папа Иннокентий Третий, когда гонец доложил ему, что в Каркассоне убит его посланник Пьер де Кастельно. Убит на дуэли с помощником графа Тулузского. Гонец промолчал о том, что Пьер слишком заносчиво вел себя в чужой стране, с людьми, которым была противна католическая вера. И поплатился жизнью за это – шпага дворянина проткнула его аорту.
Папа Римский в бешенстве метался по своей огромной резиденции и разговаривал сам с собою:
– Ишь что придумали! Веруют в природу! Называют крест Христа символом пытки, орудием пытки! Прогнали всех моих католических священников… называют воскресение Христа обманом, все наши обряды – фальшивыми, проповедуют равенство и аскетизм… проклятые катары! Я покажу вам! Сейчас же напишу и отправлю письмо в Париж! Дам благословление рыцарям на новый крестовый поход! Всё, что они завоюют в Лангедоке – пусть достанется им! Все земли и богатства! Точка!
И снова крепость Каркассон стала центром кровавого месива. Король Людовик Девятый по прозвищу Святой отправляет на юг огромную армию в 200 тысяч воинов. В их рядах – грозная сила из 20 тысяч рыцарей, закованных в латы. Вся армада врывается в Лангедон и начинает убивать, убивать, убивать. В первые же дни погибли более 20 тысяч крестьян. Легенда гласит, что когда один из рыцарей обратился к новому посланнику папы Иннокентия аббату Арнольду из Сито: «Как мне распознать, кто из них католик, а кто еретик?», то аббат ответил так: «Убивай всех подряд, а Господь разберется, кто свой, а кто чужой!»
И кровь полилась рекою.
Вскоре гигантское войско окружило замок-крепость Каркассон. Оборону возглавлял граф Раймунд-Роже Транкевель. Но на этот раз катарцы сделали серьезный просчет: они не успели запастись достаточным количеством воды, а войска Людовика Девятого, которыми командовал барон Симон де Монфор, отрезали от крепости реку Од. И через две недели вода в замке кончилась. Но когда осаждавшие пробили первую стену крепости из своих страшных орудий – камнеметалок, которые называли требушетами, и ворвались внутрь, то воины Транкенвиля сумели выбить их назад. Вторая стена сработала на славу.
Граф понимал, что дела оборонявших плохи, сел на лошадь, взял копье, надел на него белый флаг и поехал на переговоры. Но барон Симон де Монфор нарушил кодекс чести и взял Транкевеля в плен. Так, лишившись командира и самое главное – воды, гарнизон крепости сдался. Папа Иннокентий Третий довольно потирал руки и приказал самым жестоким образом расправиться с непокорными катарами.
Внутри крепости быстро выстроили отдельную башню с пристройкой, где поставили орудия пыток. Графа Раймунд-Роже Транкевель заключили в темницу, и там он умер от голода спустя три месяца. Но Провидение отомстило барону де Монфору. Он поехал атаковать Тулузу и был убит камнем, брошенным со стены одной женщиной. Легенда гласит, что эта женщина была не кто иная, как мать Транкенвиля, графиня Тулузская.
Но рано крестоносцы торжествовали победу. Непокорные последователи веры катаров еще долго бились за свою свободу. Они проповедовали здоровый образ жизни, честный труд, без эксплуатации человека человеком. Борьбу возглавил сын графа Транкельвиля, его армия даже пыталась отбить крепость Каркассон, но безуспешно. На помощь крестоносцам приезжал даже сам Людовик Девятый, но его присутствие мало помогло. И король поспешил убраться восвояси, от греха подальше.
Войны длились много лет, силы были неравны, поэтому, наконец, приверженцы католической веры победили. И еще много лет шли казни людей в той пристройке крепости Каркассон. Край пришел в полный упадок. Там, где раньше веселились люди, играли трубадуры, жизнь била ключом, теперь царило уныние, снова господствовали жадные католические священники, поля были запущены, не паханы, замки, города и деревни – разрушены. Народ бедствовал. И даже крепость Каркассон стала не нужна победителям и была заброшена. По ее пустынным улицам гулял лишь ветер, стены медленно разрушались. Только в середине 19 века французы решили реконструировать и реставрировать Каркассон. И эта замечательная крепость предстала перед людьми в своем прежнем великолепии.
…Мы бродим по узеньким улочкам Каркассона. Всюду туристы, веселые и безмятежные. Я думаю, что немногие из них знают о существовании столь страшного места буквально рядом с ними, в нескольких шагах. Места, откуда унеслись в Космос души тысяч и тысяч людей, после страшных пыток и мук, но оставшихся верными своим убеждениям и идеалам.
Вот символ победителей – католическая церковь, базилика святых Назария и Цельсия. Кстати, ее строили графья Транкевели именно для своей веры в Бога Добра, веры катаров.
Мы заходим внутрь. Там полумрак и слышится пение на русском (!) языке.
Вон, видите стоят четверо? Это паломники из России. Поют псалмы. Хорошо поют, мы слушали их с четверть часа.
И потом пошли к месту, где умирали мужественные защитники своей веры, где погиб граф Транкенвиль, и его воины. Мрачные камни как будто излучают скорбь, кажется, дотронешься до них рукою, и твоя ладонь окажется в крови…
Пришли.
Вот вход в музей Инквизиции.
Платим в кассе по 15 евро, поднимаемся по лестнице вверх.
Чтобы сразу ощутить всю атмосферу этого места, уважаемый читатель, гляньте видео ролик с музыкой группы Unreal под названием «Ритуал».
Здесь – призраки прошлого. Они материализованы в восковых фигурах. Рядом с ними – орудия пыток, под которыми они умирали в адских муках. И, конечно, палачи.
Орудия пыток… На этой кроватке даже немой может быстро заговорить.
А это – типа железная маска, чтобы узника никто не опознал.
Принцип действия орудия пыток показан на гравюре.
Мы выходим из музея, вздыхая с облегчением. Хорошо, что сейчас 21-й век, а не 14-й или 15-й. И от того зловещего прошлого остались лишь тени. Наверное, очень интересно бродить по этим узким улочкам ночью. Кто верит в привидения – обязательно встретит их…
А у нас вовсю светит солнце, и мы радуемся жизни. Красивые улочки, приятные магазины, кафе-зазывалы, веселые туристы.
Веселая шарманщица чем-то напомнила даму Каркасс, с ее музыкой.
А вот как она играет в реальности… Какое лицо у нее в момент вдохновения!
Мы гуляем, я фотографирую самые интересные места Каркассона.
Вот мост в замок под названием Комталь, который был построен внутри крепости под руководством графа Транкевеля в 1130 году.
А вот необычная башня в нем. Почему? Видите, как бы навесное сооружение над стенами? Это для того, чтобы обороняющиеся видели, что делается в самом низу стены. Например, если под нее хотят сделать подкоп. Называется это «машикули» – деревянные галереи с прорезями.
Какие мощные стены. Представьте, что вам приказали их штурмовать. Несладко придется…
Пока над ними – французский флаг. Но мир столь хрупок и нестабилен, а крепость столько раз меняла своих хозяев, что неизвестно, какой флаг будет реять здесь спустя пару сотен лет…
Мы выходим из крепости и спускаемся к реке. С моста видна лишь часть стены, все остальное заслоняют крыши многочисленных домов нового Каркассона.
В городе живет не так много людей: примерно 46 тысяч. Вот вид на город с крепостной стены.
Мы уезжаем.
Еще не темнеет, и я жалею, что экскурсия заканчивается. Ведь так прекрасна эта крепость в темное время суток, я читал об этом не раз. Но у меня с собой еще одна красивая открытка, купленная в газетном киоске, и вы, уважаемый читатель, можете убедиться в правдивости моих слов.
Таинственный и непохожий на других, замок Каркассон, наверное, хранит еще много тайн для нас. Их знают только призраки – тени прошлого, души всех тех людей, которые когда-то жили в этом удивительном месте.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.