Текст книги "Большевизм. Шахматная партия с Историей"

Зная о намерениях радикально настроенных либералов оседлать рабочее движение, Ульянов-Ленин стремится во что бы то ни стало опередить их. Не меньшую озабоченность вызывает у него и деятельность «экономистов», которых он рассматривает как оппортунистов в роде Бернштейна. (Справедливости ради надо особо подчеркнуть, что идеи Бернштейна исповедовало только правое крыло «экономистов», ближайшее окружение Е. Кусковой и Н. Прокоповича. Взгляды остальных были крайне эклектичны.)

Уже весной 1902 года Ленин выдвигает идею создания Оргкомитета по созыву второго съезда. Оргкомитет фактически был создан на совещании «искровцев» в Лондоне 2(15) августа 1902 года. Было решено пригласить в него представителей Бунда и группы «Южный рабочий», а также предоставить Оргкомитету право кооптации новых членов. Таким образом, преодолеть раскол стремились исключительно демократическими методами. Первый состав ОК был избран уже в ноябре 1902 года на совещании в Пскове, причем большинство в нем получили т. н. «твердые искровцы» (И.И. Радченко и В.П. Краснуха, к которым присоединились кооптированные чуть позже П.А. Красиков, Ф.В. Ленгник, П.Н. Лепешинский, Г.М. Кржижановский и А.М. Стопани).

Стоит отметить, что еще в конце января 1902 года в Самаре состоялся съезд сторонников «Искры». Большинство членов ЦК Русской организации «Искры», избранного на этом съезде, в 1903 году также примкнули к большевикам.

Однако деятельность полиции вносила свои коррективы: кое-кто был арестован, кто-то эмигрировал. В середине февраля 1903 года в Орле состоялось второе совещание Оргкомитета, в котором участвовали представители Русской организации «Искры», организации «Южный рабочий» и Бунда. На совещании был утвержден новый состав Оргкомитета из 9 человек. В новом Оргкомитете «твердых искровцев» было только четверо (Г.М. Кржижановский, Ф.В. Ленгник, П.А. Красиков и А.М. Стопани), но это отнюдь не свидетельствует об упавшем авторитете Ленина. До 1903 года выбор лиц в разного рода комитеты мог носить случайный характер, так как четкого разделения на сторонников Ленина и его противников еще не было. Возникшие к тому времени разногласия в верхушке РСДРП еще не носили принципиального характера и не афишировались, хотя в среде политической эмиграции о них, конечно, знали.

Можно констатировать, что организационная структура партии к началу 1903 года не только была создана, но и успешно функционировала. Ближайший сотрудник Ленина этого периода Ф.В. Ленгник впоследствии вспоминал: «К моменту второго съезда остов партии фактически уже был создан. Были собраны люди, организации, был организован транспорт, тайная типография, существовала организация агентов… состоявшая из «профессиональных революционеров», занимающихся как специальностью революционной работой»[150]150
  Цит. по: Зотова З.М. Ленинская концепция пролетарской партии: идейно-теоретическая борьба в Российской социал-демократии (1894–1904). М., 1989. С. 155.


[Закрыть].

Русской организацией «Искры» был организован в 1902 году знаменитый побег из киевской Лукьяновской тюрьмы группы социал-демократов, наделавший много шума (хотя сама организация этого побега грешила многими промахами и недочетами).

Но о полном единстве в русской социал-демократии говорить не приходилось. Если верить воспоминаниям А. Шотмана, накануне второго съезда РСДРП только в Петербурге «работали три подпольных социал-демократических организации и все три претендовали на посылку своих делегатов. Две из этих организаций называли себя «Российской социал-демократической рабочей партией» и обе имели свой Петербургский комитет. Третья организация не имела своего комитета и называлась «Петербургская группа русских социал-демократов». Это была группа рабочедельцев, возглавляемая В.П. Акимовым-Махновцем и А.С. Мартыновым»[151]151
  Шотман А. Как от искры возгорелось пламя. М., 1934. С. 89–90.


[Закрыть]. В подобной ситуации тактика, выбранная Лениным, была оптимальной: формирование «искровской» организации шло внутри российской социал-демократии методом идейного, а затем и организационного размежевания. На какое-то время он получил в союзники Аксельрода, Потресова, Засулич и других ортодоксальных социал-демократов из окружения Плеханова – до определенного момента подобная тактика устраивала всех, кто был заинтересован в скорейшем организационном оформлении партии. Однако посылки развивающихся Лениным идей несли в себе мировоззрение, в корне отличающееся от европейской социал-демократической парадигмы – Ленин менее всего был склонен обращать внимание на прогрессивность (действительную или мнимую) капитализма как такового. Ленин все более и более утверждается в мысли о реакционном характере русского капитализма и о его теснейшей зависимости от русского самодержавия. Подобные взгляды в корне отличались от взглядов Аксельрода и Потресова. И если Ленина продолжали терпеть в этой компании – то только благодаря его качествам выдающегося организатора. На это прямо указывает А.Н. Потресов в своем очерке «Ленин»[152]152
  Потресов А.Н. Избранное. М., 2002. С. 279.


[Закрыть].

Однако очень скоро и в этой области появились разногласия, ибо Аксельроду и иже с ним партийная организация представлялась «нормальной организацией социал-демократической партии, лишь приноровленной к условиям подпольного существования в царской России»[153]153
  Там же, с. 283.


[Закрыть]. То есть подразумевался самый широкий демократизм во внутрипартийных делах с прицелом на дальнейшую борьбу за легальность (по аналогии с ситуацией в Германии).

У Ленина, как известно, было свое мнение на этот счет. Задолго до второго съезда он рассматривал создающуюся партию как структурообразующий элемент пролетариата, а пролетариат – как единственную реальную силу, способную противостоять самодержавию. Союз с другими оппозиционными силами был возможен – по Ленину – лишь постольку – поскольку это соответствует интересам пролетариата. Менее всего Ленин был склонен признавать за буржуазией право на власть в силу плехановской «исторической необходимости», но свое несогласие с Плехановым до поры до времени он держал при себе. При этом если Плеханов воспринимал рабочий класс буквально – как сообщество рабочих, то ленинское восприятие этого понятия скорее напоминает матрешку, ибо Ленин, оперируя данным понятием, в различном контексте наделял его различным содержанием. Внимательный анализ ленинских текстов позволяет сделать вывод, что для него с определенного момента пролетариат – это абстрактная, по сути, категория, которая подразумевает то сообщество промышленных рабочих, то совокупность всех трудящихся, то некий «идеальный» класс сознательных пролетариев, наделенных социал-демократическим мышлением. Но в любом случае это сила, способная противостоять интересам буржуазии. И при этом Ленин как бы отделяет этот класс от мира обыденных людей, наделяя его особой нравственной природой. В системе категорий ленинского мышления рабочий класс превращен в некую универсальную категорию, наделенную полной самодостаточностью. Партия же – по Ленину – есть выразитель воли этой абсолютной величины. Подобные взгляды (вернее было бы говорить о мироощущении) А.Н. Потресов назвал сектантскими. («Да, сектант! Но сектант, прошедший серьезную марксистскую выучку! Сектант – марксист! А возможно ли более противоестественное сочетание…»)[154]154
  Потресов А.Н. Избранное. М., 2002. С. 278.


[Закрыть]

Ленина продолжали терпеть (он был нужен!), но раскол в партии в известном смысле был запрограммирован. А.Н. Потресов вспоминал: «Еще за полгода до съезда 1903 года, на котором произошел партийный раскол, отношения между Лениным, с одной стороны, и Мартовым, и Верой Засулич, и мной – с другой, и прежде натянутые, окончательно испортились»[155]155
  Там же. С. 284.


[Закрыть].

Не складывались у Ленина и отношения с Плехановым, но несколько по иным причинам. Здесь камнем преткновения являлось отношение к либералам и оценка потенциальных возможностей рабочего класса. Еще в январе 1902 года на совещании редакции «Искры» в Мюнхене Плеханов подверг критике основной тезис ленинской работы «Что делать?» о том, что социалистическое сознание не может возникнуть стихийно в рабочем классе, а вносится в него извне теоретиками революционного марксистского движения. (Хотя, как указывалось выше, изначально эту мысль высказал Каутский.) П.Б. Аксельрод и В.И. Засулич не поддержали тогда Плеханова, т. к. по этому вопросу их взгляды были близки ленинским. Но после второго съезда РСДРП в 1904 году Плеханов вновь вернулся к этой теме. Речь идет о его статье «Рабочий класс и социал-демократическая интеллигенция», в которой Плеханов попытался доказать, что Ленин извратил мысль Каутского, высказанную им в октябре 1901 года в статье, посвященной проекту новой программы австрийской социал-демократии. Из высказывания Каутского о неизбежности существования противоречий между буржуазией и пролетариатом, которые делают неизбежными классовую борьбу и стремление «ниспровергнуть класс капиталистов», Плеханов делает вывод, что Каутский не думал подвергать сомнению «социалистичность» мировоззрения пролетариата. Однако вся последующая история (как и идейная эволюция самого Каутского) подтверждают то, что Ленин понял Каутского правильно, да и в своих выводах не ошибся. Речь об этом впереди.

Между тем, в период, предшествующий второму съезду, между Лениным и плехановским окружением постепенно накапливались расхождения, суть которых сводилась к различному видению перспектив рабочего движения в России. Неоднозначное толкование вызвал не только вопрос о соотношении стихийного и сознательного в рабочем движении (т. е. вопрос о взаимоотношениях марксистской партии и рабочего класса), но и вопрос об отношении к крестьянству, вопрос о возможности непосредственного захвата власти в ходе революции и, наконец, вопрос о диктатуре пролетариата и ее конкретных формах. Но это было именно различное толкование в рамках одной и той же парадигмы, которое не воспринималось как непреодолимое противоречие. Точки над «i» были расставлены на втором и третьем съездах РСДРП.

Следует сразу заметить, что у тех, кто занял впоследствии антиленинские позиции, не было единства в решении этих вопросов. Да и сам пункт 1 Устава (об условиях членства в партии) отнюдь не был причиной коренных расхождений между Лениным и антиленинцами. Миф о том, что именно принципы организационного устройства партии послужили причиной раскола на большевиков и меньшевиков возник уже позднее. Из 22 голосов, отданных на втором съезде за формулировку Ленина, не менее 6 голосов принадлежало будущим меньшевикам (Е.Я. Левину, Л.П. Махновец, Л.В. Николаеву, А.Г. Зурабову, Л.Д. Махлину, А.С. Локерману), в то время как будущий большевик Б.М. Кнунянц голосовал за формулировку Мартова. За формулировку Ленина голосовал и Плеханов, причем он ясно и четко обосновал свою позицию: «Противники этого (ленинского. – А. Б.) проекта утверждают, что этим создаются какие-то излишние трудности. Говорилось о лицах, которые не захотят или не смогут вступить в одну из наших организаций. Но почему не смогут? Как человек, сам участвовавший в русских революционных организациях, я скажу, что не допускаю существования объективных условий, составляющих непреодолимое препятствие для такого вступления. А что касается тех господ, которые не захотят, то их нам и не надо»[156]156
  См.: Доклад большевиков Международному социалистическому конгрессу в 1904 г. М., 1963. С. 76.


[Закрыть].

Пункт 1 Устава стал камнем преткновения в значительной степени в силу конъюнктурных, а не принципиальных соображений. Это подтверждает и тот факт, что на Стокгольмском (четвертом объединительном) съезде РСДРП меньшевики легко приняли этот параграф в ленинской формулировке. За спорами о принципах членства в партии скрывалась другая проблема – психологический диссонанс среди участников съезда, ибо одни были настроены на прямое революционное действие, а другие – на роль политической оппозиции. Дискуссия о формулировках условий членства в партии лишь выявила различные психологические мотивы участия в социал-демократическом движении. Поэтому было различным и понимание роли партии. П.Б. Аксельрод был убежден, что «партию пролетариата нельзя уже потому ограничивать тесными рамками заговорщической организации, что пришлось бы сотни и даже тысячи сознательных пролетариев считать вне партии, не считать их членами ее. В формулировке Ленина первый параграф является прямым принципиальным противоречием с самой сущностью, с задачами социал-демократической партии пролетариата»[157]157
  РСДРП. Второй съезд. Стенографический отчет. М., 1962. С. 267.


[Закрыть].

Иными словами, вместо борьбы за легальность и массовость – ориентация на конфронтацию с властью и организация политической борьбы с самодержавием. Аксельрод знал, что в планах Ленина уступка власти либералам не предусматривалась. В лучшем случае речь шла о сотрудничестве в борьбе с царизмом. Это не устраивало тех, кто смотрел на развитие событий глазами европейских социал-демократов, подобно Мартынову, который на двадцать первом заседании съезда заявил следующее: «Не подлежит сомнению, что мы в отношении к либералам расходимся в двух существенных пунктах со старыми народниками: во-первых, мы не боимся буржуазной конституции, а, напротив, считаем ее огромным и неизбежным шагом вперед; во-вторых, мы не игнорируем силы либералов, потому что мы видим в них представителей известных слоев буржуазии, которая будет неизбежно господствовать в освобожденной России»[158]158
  Там же. С. 251.


[Закрыть].

Параграф 1 Устава в ленинской формулировке заранее противопоставлял социал-демократическую партию не только самодержавию, но и будущей предполагаемой власти буржуазии – вот на что не обратили внимание многие делегаты съезда, но хорошо понял и попытался об этом сказать П.Б. Аксельрод. Строгая централизация партийных структур противоречила демократии (понимаемой в европейском духе), которой еще только предстояло утвердиться. Однако следует подчеркнуть, что далеко не все, голосовавшие против ленинской формулировки, видели в ней то, что увидел Аксельрод. Кое-кто просто исходил из удобства или неудобства столь жесткого подхода к членству в партии с точки зрения практической работы. Однако дальнейшее развитие событий, а именно выборы редакторов «Искры», углубили возникшие разногласия. Свою роль, разумеется, сыграли и межличностные отношения, причем отнюдь не только конфликт между Мартовым и Лениным, но и не устраивающая Мартова позиция Плеханова, а именно – поддержка им Ленина в вопросе максимальной централизации партии.

Внимательный анализ текстов протоколов съезда приводит к выводу, что к размежеванию (или даже изоляции Ленина в руководстве) стремился сам Мартов. То, что съезд отверг предложение утвердить редакцию «Искры» в прежнем составе, во многом было следствием случайного стечения обстоятельств, в силу того, что состав участников съезда все время менялся. Уход со съезда представителей заграничного Союза русских социал-демократов, а затем и представителей Бунда лишил сторонников Мартова большинства, но если бы был найден компромисс по федералистскому проекту Бунда, соотношение сил было бы другим, соответственно другими были бы и решения съезда.

Ленин, несомненно, стремился к лидерству в российской социал-демократии, но признавал авторитет Плеханова и всю линию поведения на съезде строил «под Плеханова». Менее всего в тот момент он был заинтересован в расколе. Все дальнейшее поведение Ленина: попытка объясниться с Мартовым, письмо к А.Н. Потресову в стремлении найти компромисс и многое другое – все это свидетельствует о его явном желании избежать раскола. Однако Мартов и его окружение сознательно шли на углубление конфликта.

Занятая ими позиция непризнания новых центральных органов партии и бойкот принимаемых ими решений была рассчитана именно на выдавливание Ленина и его сторонников из руководства РСДРП. До второго съезда Заграничной лиги русской революционной социал-демократии (вторая половина октября 1903 года) Ленин сохранял надежду на примирение с Мартовым. Идейные разногласия, как в тот момент казалось многим, не носили еще столь принципиального характера. Об этом говорит хотя бы тот факт, что многие делегаты партийного съезда сочли уместным голосовать сразу за две резолюции об отношении социал-демократии к либералам (более жесткую Плеханова и более мягкую Потресова), не обратив внимания на их внутреннее противоречие. Четкой теоретической платформы российской социал-демократии еще не было – откуда тогда взяться идейному расколу?

Тексты мартовской и ленинской работ («Борьба с «осадным» положением в Рос. с.-д. раб. партии» и «Шаг вперед, два шага назад») не содержат даже намека на принципиальные идейные разногласия, что только подтверждает вывод об обусловленности раскола борьбой за руководство партией. Однако далеко не все так просто. Скорее всего, Мартов и близкие к нему члены старой редакции «Искры» пришли на съезд с твердым желанием изолировать Ленина, свести к минимуму его влияние в партии. Мартов в «Осадном положении» признается, что сознательно не подверг критике ленинский проект устава партии до съезда (хотя был с ним знаком), т. к. хотел выступить по некоторым частностям этого проекта именно на съезде. Своего проекта устава Мартов не внес на обсуждение съезда также сознательно. В то же время Ленин в работе «Шаг вперед, два шага назад» указывает на тот факт, что до выборов уставной комиссии Мартов заявлял о своем несогласии лишь в вопросе о способе составления Совета партии и об единогласной кооптации. О несогласии по первому параграфу Устава не говорилось ни слова. Поэтому можно предположить, что внося свою формулировку данного параграфа, Мартов не преследовал каких-то далеко идущих целей, а действительно выражал свой личный взгляд на эту проблему, лишь подчеркивая несогласие с Лениным. Раскол съезда по этому вопросу на примерно равные половины был для него, скорее всего, как и для Ленина, некоторой неожиданностью, и не входил в их дальнейшие планы. Поэтому и Мартов, и Ленин постарались вначале приглушить этот диссонанс, заявив о его непринципиальности. Особой борьбы Ленина за отстаивание своей формулировки мы здесь не видим. Однако Ленин, получив по этому вопросу поддержку значительной части делегатов (пусть и не большинства), начинает апеллировать к съезду как бы от имени этих делегатов. Мартов прямо указывает во введении к своей брошюре, что они (т. е. Мартов и его окружение) вовремя не заметили этого «поворота» в ходе съезда, и признает это своей ошибкой. В дальнейшем Мартов и его сторонники («мягкие искровцы») увлеклись борьбой за чистоту демократических принципов в организационном оформлении как самой партии, так и ее руководящих органов. Последующие голосования по вопросу о кооптации в ЦК и редакцию ЦО показали, что в среде «искровцев» нет сложившихся группировок (за или против персонально Мартова и персонально Ленина), хотя и Мартов, и Ленин имели, разумеется, своих сторонников среди делегатов. И по принципиальным вопросам каждый из «искровцев» голосовал, руководствуясь своим собственным мнением. На это указал Ленин в своей работе, приводя данные голосований (если они сохранились) по каждому вопросу или поправке. Характерно лишь то, что представители Бунда либо воздерживались, либо голосовали в унисон с мартовцами. Уход со съезда двух представителей «Рабочего дела» (Акимова и Мартынова), а также представителей Бунда был полной неожиданностью для Мартова, который своей борьбой за чистоту демократических принципов сам приложил к этому руку, не ожидая такого эффекта.

В результате на съезде возникла ситуация, при которой ни у Мартова, ни у Ленина не было своего «компактного большинства». На 31-м заседании съезд большинством 19 голосов против 17 при трех воздержавшихся отверг предложение об утверждении старого состава редакции. Результат этого голосования был предопределен случайным стечением обстоятельств (ибо покинувшая съезд «семерка» наверняка бы голосовала за старую редакцию). Но этот случайный результат в корне менял всю ситуацию на съезде. Следствием этого результата стали выборы новой редакции (Плеханов, Ленин, Мартов), в которой на изоляцию был обречен уже не Ленин, а Мартов. И он сам, и его сторонники это прекрасно понимали. Им не оставалось никаких других легитимных форм борьбы за влияние в РСДРП, кроме бойкота вновь избранной редакции «Искры» и ЦК, состоящего из сторонников Ленина.

Ленину же, который на первых порах явно хотел принизить степень конфликта и добиться компромисса на приемлемых для себя условиях, затем не остается ничего другого, как придать всей съездовской эпопее задним числом характер принципиальной борьбы, что он и сделал в работе «Шаг вперед, два шага назад», обвинив Мартова и его сторонников в «организационном» оппортунизме. Но до этого он в течение четырех месяцев делал все возможное, чтобы не доводить дело до раскола партии и явно не спешил с организационным оформлением собственной фракции. На первых порах ставка делалась на авторитет и влияние Плеханова, а после его измены – на созыв нового съезда партии. Ленину необходима была вся партия, а не ее часть. Партия, которая могла бы авторитетно выступать от имени рабочего класса как внутри страны, так и перед европейской социал-демократией.

В середине сентября 1903 года Ленин и Плеханов ведут переговоры с Ф.И. Даном, только что прибывшим в Швейцарию после побега из ссылки и ставшим правой рукой Мартова. Переговоры окончились безрезультатно.

21 сентября (4 октября н. ст.) Ленин, Плеханов и член ЦК Ф.В. Ленгник встречаются с четверкой бывших соредакторов «Искры». Результат нулевой. (В работе «Шаг вперед, два шага назад» Ленин вспоминал: «Битых три часа доказывает т. Плеханов неразумность требования «кооптировать» четырех из «меньшинства» на двух из «большинства». Он предлагает кооптировать двоих… Кооптация двух тоже отвергается».)[159]159
  Ленин В.И. ПСС. Т. 8. С. 340–341.


[Закрыть]

С 13 (26) по 17 (30) октября 1903 года Ленин участвует в заседаниях второго съезда Заграничной лиги русской революционной социал-демократии в Женеве. Эта организация была создана при его активном участии, от этой организации он получил мандат на второй съезд РСДРП. Но состав Лиги был преимущественно интеллигентским, и люди, вырвавшиеся из несвободы самодержавия в Европу, очень плохо понимали, почему они должны лишиться права распоряжаться собой внутри партии. На съезде Лиги Ленин сделал отчетный доклад о втором съезде партии, и его истолкование причин возникшего конфликта членов Лиги не устроило. Более того, его интерпретация конфликта вызвала нервную реакцию Мартова (по словам Ленина, тот впал в истерику), что сделало ситуацию еще более сложной. Возник долго сдерживаемый личный конфликт между Лениным и Мартовым. Правда, конфликт был достаточно быстро улажен взаимными объяснениями, но сам характер этих объяснений говорит о том, что и Мартов, и Ленин говорили далеко не все что думали, что еще до партийного съезда они вели свою игру, нисколько не желая ее афишировать. Можно смело сделать вывод о том, что раскол был во многом обусловлен глубоким противоречием между взглядами Мартова и взглядами Ленина на роль социал-демократии в текущих событиях и в будущей революции. Но на теоретическом уровне данные противоречия еще не нашли своего адекватного выражения. Кроме того, конфликт был опосредован личной борьбой за влияние в партии между Мартовым и Лениным, а столь категоричная форма раскола была вызвана определенным стечением обстоятельств, мало зависящих от воли людей. Нежелание абсолютного большинства членов Лиги подчиниться решениям нового ЦК привело к тому, что 18 (31) октября 1903 года Ф.В. Ленгник от имени ЦК объявил съезд Лиги незаконным, после чего сторонники Ленина покинули его. С ними ушел и Плеханов. Это был его последний политический жест в коалиции с Лениным. Именно здесь и в этот момент стало ясно, что раскол неизбежен.

Плеханов не мог этого допустить, а Ленин, продолжая следовать взятой на партийном съезде тактике «под Плеханова», не мог взять на себя инициативу раскола. Кроме того, среди его сторонников в этот момент почти не было литературно одаренных публицистов, которые могли бы поддержать ленинскую линию в «Искре». В случае отставки Плеханова у Ленина не было возможностей одному вести редакционную работу.

Ленин выходит 19 октября (1 ноября) из редакции «Искры», предоставляя Плеханову права единственного редактора ЦО. Он прекрасно понимает, что дело не в формальном демократизме, а лично в нем. Он наивно полагает, что Плеханову в этом качестве будет удобнее выполнять роль арбитра.

Однако проходит очень небольшой промежуток времени, и Плеханов, вместо того, чтобы выполнять роль «третейского судьи», кооптирует в редакцию ЦО не выбранных на съезде редакторов. Почему он сделал это?

Еще в октябре в состав ЦК были кооптированы Землячка, Красин, М. Эссен и Гусаров, – все сторонники (в тот момент) Ленина. В то же время Лигу революционной русской социал-демократии возглавили Л. Дейч, И.Г. Смидович и Ф.И. Дан, – все сторонники Мартова. Партия на глазах раскалывалась на зарубежную и чисто русскую часть, работавшую в подполье. У Плеханова еще были живы воспоминания о примерно таком же расколе, произошедшем несколько лет назад, когда зарубежный Союз русских социал-демократов обособился от остальной русской социал-демократии. Очевидно, Плеханов боялся повторения именно этого сценария. Кроме того, весьма негативные эмоции у него вызывал «якобинский настрой» Ленина.

Еще в самом начале ноября Плеханов предложил Ленину пойти на уступки и кооптировать старых членов редакции, угрожая в противном случае своей отставкой. Ленин переадресовал предложение Плеханова Центральному Комитету, а сам поспешил заявить о своей отставке. Развитие событий изложено в письме Мартова Аксельроду от 4 ноября: «Сегодня Плеханов дал ответ: ЦК не решился дать ответ, не списавшись с сочленами. Пока и Ленин не дал ответа, но Плеханов предложил послать редакции формальный запрос, дают ли они согласие на кооптацию, независимо от того, что ответит ЦК. Мы и послали такое письмо. Вероятно, Ленин не даст окончательного ответа, прячась за спину ЦК, и побудит последний отказать. Тогда – по словам Плеханова – Ленин, вероятно, согласится на кооптацию и уйдет под сень ЦК, а Плеханов предлагает нам вести (вместе с ним!) в «Искре» войну против ЦК. Как бы то ни было, Ленин разбит. «Робеспьер пал», говорит Плеханов»[160]160
  Ленинский сборник, № 7, С. 207.


[Закрыть].

Из текста письма ясно видно, что Плеханов еще примерно за 10 дней до проведенной им кооптации переходит на антиленинские позиции, мотивируя это «якобинством» Ленина. Однако делается это за спиной Ленина, что вполне соответствовало «моральным» нормам верхушки РСДРП. Разумеется, нельзя сводить всех российских эсдеков к одному знаменателю, среди них попадались люди вполне порядочные со всех точек зрения, но все же следует признать определенный нравственный релятивизм значительной части русских революционеров. Ленину приходилось убеждаться в этом не раз, отсюда, в частности, и его знаменитое презрение к интеллигенции, любящей высокие слова, но не чурающейся низменных поступков.

8 ноября ЦК кооптирует в свой состав Ленина и Гальперина. Ленин вызывает письмом в Швейцарию члена ЦК Кржижановского. 12 ноября четыре члена ЦК – Ленин, Кржижановский, Ленгник и Гальперин составляют ультиматум представителям меньшинства по поводу установления мира в партии.

Воспользовавшись тем, что пункт 1 ультиматума содержал согласие на кооптацию «четверки», Плеханов 13 ноября восстанавливает старую редакцию (без Ленина). После этого сам ультиматум теряет всякий смысл.

14 ноября Ленин вносит в ЦК протест против кооптации старых редакторов «Искры», а 16 ноября входит в Совет партии от ЦК. Поведение Ленина вполне объяснимо, если принять во внимание ту странность в его характере, которую отметил в своих воспоминаниях Лепешинский: «он (Ленин. – А. Б.), несмотря на свою решительность и революционность, чрезвычайно уважительно относится к конституционному методу решения спорных вопросов. «Такой-то съезд постановил…» «По такому-то вопросу резолюция съезда гласит то-то…» «Устав партии требует от нас того-то и того-то…»[161]161
  Лепешинский П.Н. На повороте. Л., 1925. С. 170.


[Закрыть]. Поведение Плеханова Ленин счел изменой не только и не столько по отношению к себе, сколько по отношению к постановлениям съезда. Однако рвать с Плехановым, идти против Плеханова – Ленин был не готов психологически. Оптимальным вариантом в этой ситуации ему представлялся созыв нового съезда партии, о чем он заявляет уже 27 ноября.

Ленин рассчитывал в этом вопросе на поддержку ЦК. Однако Носков, Кржижановский, Гальперин, Гусаров и Красин видели за произошедшим расколом чисто психологические мотивы (борьба за лидерство и влияние). Пока Плеханов был с Лениным, они поддерживали последнего. Переход Плеханова на сторону «меньшинства» казался им вынужденным шагом к примирению внутри партии, и этого же они ожидали от Ленина. Лишь три члена ЦК полностью поддержали позицию Ленина – это были Ленгник, Землячка и М.М. Эссен. Поэтому, когда Ленин и Ленгник в январе 1904 года подняли на заседании Совета партии вопрос о созыве нового съезда – должной поддержки от ЦК они не получили. Мотивация большинства членов ЦК была предельно простой: съезд приведет к расколу партии.

М.Н. Лядов, приехавший в Женеву из Германии в феврале 1904 года, описывает сложившуюся к этому времени ситуацию следующим образом: «На Владимира Ильича очень подействовал разрыв с Плехановым, которого он ценил очень высоко. Насколько он был бодр и полон решимости вскоре после съезда, настолько сейчас у него проглядывала неуверенность в будущем. Главное, его смущало то обстоятельство, что среди нас, его ближайших сотрудников, не было литературных сил, какими были богаты меньшевики. Сам Ильич в это время весь ушел в писание «Шаг вперед, два шага назад»… Всех большевиков тогда в Женеве вряд ли можно было бы насчитать десятка три»[162]162
  Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903–1907 гг. М., 1926. С. 21.


[Закрыть].

Ленин к этому времени оказывается в изоляции в Совете партии (и даже демонстративно на время слагает с себя полномочия члена Совета), одновременно все более и более он теряет контроль над ЦК. Ему просто жизненно необходимо доказать и российским, и западноевропейским социал-демократам принципиальный характер расхождений в силу скрытого оппортунизма Мартова и его сторонников. Но поскольку теоретическая борьба как таковая ни до съезда, ни после съезда не афишировалась (все – на намеках, расстановке акцентов, полутонах), то сделать это было непросто.

В мемуарах Лепешинского имеется указание на ценнейшее признание в этом самого Ленина, сделанное своим соратникам весной 1904 года: «Но поймите же, поймите, товарищи, что это за мучение! Когда я писал свое «Что делать?» – я с головой окунался в эту работу. Я испытал радостное чувство творчества. Я знал, с какими теоретическими ошибками противников имею дело, как нужно подойти к этим ошибкам, в чем суть нашего расхождения. А теперь – черт знает что такое… Принципиальных разногласий я не улавливаю… А все время ловить на мелких мошеннических проделках мысли – ты, мол, просто лгунишка, а ты интриганишка, скандалист, склочник – как себе хотите, а это очень невеселое занятие…»[163]163
  Лепешинский П.Н. На повороте. Л., 1925. С. 174.


[Закрыть]