Текст книги "Русская пляска"

Олег только перед похоронами узнал, что его дедушка был награждён орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта», тремя медалями, среди наград был ещё и знак лауреата Сталинской премии.

После похорон Олег затосковал, загрустил, очень часто вспоминая деда, его мудрые советы, его неторопливый подход к любому делу. Олег понимал, что теперь всё должен решать сам, он единственный мужчина в своей семье. Жизнь быстро отрезвила парня и вывела из грусти, жизнь брала своё, она бурлила и звала вперёд.

Шестидесятые годы – годы расцвета СССР, который гудел заводами, шумел созревшими колосьями полей России и Украины, целинных земель Казахстана. Поэты и писатели издавали ранее не подлежащие печати произведения, в которых царил дух свободы и романтики, торжествовала правда жизни, театральные постановки и кинофильмы были далеки от ура-патриотизма первых послевоенных лет. Хорошел и родной город: широкие проспекты, красивые дома, грандиозная стройка мемориала на Мамаевом кургане.

Перед летней сессией комсомольцы института избрали Родина заместителем секретаря вузовского комитета ВЛКСМ, эта должность оплачивалась половиной ставки секретаря. Олег начал дополнительно получать ещё четыреста рублей и уже не считал свою семью малоимущей, ибо теперь они с мамой жили на 1350 рублей в месяц.

Летнюю сессию заместитель секретаря комитета комсомола института сдавал досрочно, как и тридцать семь студентов разных курсов, которые вошли в состав строительной бригады или отряда, твёрдого названия пока ещё не было. Олег ещё зимой начал изучать опыт московских студентов, отправлявшихся летом на целину строить жильё, кое-что додумал сам, затем начал формировать отряд из проверенных, умеющих работать руками и мозгами ребят. На собрании решили так: если они бойцы, то у них должен быть командир, он же прораб, он же мастер, кроме того, как это было принято в СССР, кто-то должен осуществлять политическое руководство, а потому нужен комсорг или лучше комиссар.

Десятого июня отряд отправился в Старополтавский район достраивать новую школу в одном из сёл. Работали от зари до зари, но первого сентября вместе с руководством района перерезали ленточку и ввели бесконечно радостных учителей и учеников в новое здание.

Первый секретарь райкома КПСС доложил обкому о хорошей инициативе комсомольцев, областной комитет ВЛКСМ наградил бойцов отряда и на заседании бюро рекомендовал опыт студентов Института инженеров городского хозяйства распространить в других вузах Волгограда.

1960 год подходил к концу, 31 декабря в областном центре была запущена первая троллейбусная линия, соединившая Центральный и Краснооктябрьский районы. Проезд стоил пятьдесят копеек, но только один день. Первого января 1961 года в СССР появились новые деньги. Рубль стал равен десяти копейкам, тысяча – ста рублям, а значит, и проезд в троллейбусе стоил пятак. Мелочь начала иметь цену, ибо булка белого хлеба стоила двадцать копеек, а на стипендию студентов технических вузов в сорок пять рублей жить было можно! Вот и жили, жили и радовались, да ещё как!

В конце марта Родиных ожидал сюрприз. Олега пригласили в нотариальную контору для оглашения завещания деда. Внуку в наследство приходился вклад в одну тысячу новых рублей, теперь у парня появилась сберегательная книжка и большие по тем временам деньги. На семейном совете мама предложила передать одну треть вклада Калерии Петровне.

– Так будет справедливо, – констатировала Анна Сергеевна. – Так будет правильно. Не жили богато и этим не разбогатеешь. Жадным быть нельзя. Жадность – это мерзкое качество. Если бы все люди вокруг были скупердяями, мы бы, сынок, не выжили в военном холодном подвале.

Олег снял со счёта 333 рубля и понёс вдове деда. Калерия Петровна была удивлена и начала отказываться от денег.

– Я не могу уйти от вас, не выполнив волю моей мамы, не вручив вам вашей доли. Мама не поймёт, если не будет выполнено её поручение, – с этими словами Родин положил деньги на стол.

– У тебя удивительная мама! – после паузы сказала вдова. – В этой простой женщине столько благородства, что я порой завидую.

Калерия Петровна взяла деньги и удалилась в другую комнату. Её не было минут пять. Олег сидел в растерянности, не зная, уходить или не уходить.

– А это вам с мамой, это часть наследства, оставленного мне мужем. – Вдова положила перед Олегом семь золотых червонцев царской чеканки.

Родин впервые в жизни увидел золотые деньги, взял в руки. Покрутил, разглядывая.

– Спасибо. Вы очень любезны и благородства у вас не меньше, чем у мамы.

С тех пор женщины подружились, вместе ходили в театры, кино, на концерты, совершали покупки в магазинах. Олег радовался за них и вскоре порадовал маму: купил или, как тогда говорили, достал телевизор «Рекорд», трюмо и новые шторы. Анна Сергеевна вновь начала чувствовать себя счастливой, ощущала себя почти так, как рядом с Павлом, единственным мужчиной в её жизни. Она всё ждала его, часто представляла, что вот сейчас откроется дверь и в комнату войдёт её Паша, но он не шёл и не шёл, не было его на этом свете.

Никто из простых граждан СССР не ждал и не гадал, какой праздник будет у них 12 апреля 1961 года, когда весь мир облетела небывалая новость: человек в космосе! В космосе наш советский парень майор Гагарин Юрий Алексеевич!

К вечеру в Сталинграде собрался стихийный митинг, тысячи людей вышли на Центральную набережную поздравить друг друга, порадоваться за свою страну, страну счастья и побед. От всей души простые жители города выкрикивали: «Слава КПСС! Слава советскому правительству!

Слава советским учёным, конструкторам и рабочим!». Ну как можно было не верить партии, которая вела народ от одной победе к другой?!

Летом, в августе, на орбите был космонавт № 2 – Герман Титов и летал там уже не час, а больше суток. Через год уже два корабля одновременно кружили вокруг Земли, управляли ими Андриан Николаев и Павел Попович. А что хвалёные американцы? Они через месяц после полёта Гагарина совершили суборбитальный полёт, в котором астронавт Шепард был чуть более пятнадцати минут. Вот так-то! Мы впереди! Мы лучшие!

Эта мысль не оставляла советских людей, особенно молодёжь, они верили и стремились к лучшему будущему, не теряя уверенности в завтрашнем дне.

Время шло неумолимо. В 1962 году Олег Павлович Родин получил диплом инженера-строителя и собрался идти на работу в трест «Металлургстрой», но военкомат есть военкомат, он всё видит и всё знает о призывниках. Повестка не заставила себя ждать, опять медкомиссия, и то же заключение: здоров, годен к строевой службе. Олег и не расстраивался, понимал, что служить необходимо, каждый мужчина должен научиться защищать своё Отечество. Но случилось так, что перед самым призывом Родина пригласил к себе первый секретарь Волгоградского обкома ВЛКСМ Геннадий Елисеев.

Да, именно Волгоградского, потому что с ноября предыдущего года Сталинград стал называться Волгоградом. Партия и правительство в борьбе с последствиями культа личности Сталина решили стереть память о вожде народов в душах советских людей и переименовали город тихо, никого не спросив. Просто утром 10 ноября 1961 года главная газета области вышла под названием «Волгоградская правда», а в ней – постановление о переименовании города по просьбе трудящихся.

Непривычно было сталинградцам называть себя волгоградцами, а часть города за речкой Царицей ещё лет десять называли по-старому Вторым Сталинградом. Однако человек ко всему привыкает, привыкли и к новому названию города, к новым названиям учреждений, районов и улиц.

В приёмной комсомольского вожака области Родин ждал недолго, с Геннадием Павловичем, как теперь его все уважительно величали, Олег был знаком давно, ещё по работе в горкоме. Поздоровались по-дружески, похлопали друг друга по плечу, Геннадий перешёл к разговору без предисловий.

– Олег, хочу пригласить тебя поработать в аппарате обкома. Как ты на это смотришь?

– Смотрю хорошо, но меня военкомат на днях оформит в армию. Я и медицинскую комиссию уже прошёл.

– Да? Это для меня новость. Однако погоди, я сейчас же с облвоенкомом свяжусь.

Елисеев тут же договорился с генералом о встрече, на которой два руководителя в основном обсудили подготовку призывников к службе в Вооружённых силах, а позже Геннадий Павлович заговорил о своих кадровых проблемах, в частности, рассказал о призыве Родина. Военком тут же пригласил офицера с данными о призывниках, и не успели собеседники выпить по чашке чая, как майор прибыл с докладом, после которого генерал внёс предложение:

– Конечно, отсрочку вашему Родину дать можно, одна уже была, будет и вторая. А потом что? Третья, четвёртая? Я тут на днях был в Камышине, общались с начальником военного училища генералом Рождественским, так вот он просил меня подобрать хорошего офицера на должность главного комсомольца училища или как это у вас правильно называется, в армии это помощник начальника политотдела по комсомольской работе.

– А у нас секретарь комитета ВЛКСМ высшего военно-строительного училища.

– Вот-вот, а вы говорили мне, уважаемый Геннадий Павлович, что он возглавлял комитет комсомола в горхозе. Так знайте, что одним из пожеланий генерала Рождественского было, чтобы новый офицер разбирался в строительном деле, чтобы курсанты на него пальцем не показывали, чтобы молодёжь с первых курсов с энтузиазмом выходила на стройки города и помогала строить хлопчатобумажный комбинат и крановый завод. Как предложение?

– Предложение ваше, товарищ генерал, очень хорошее, Родин по всем характеристикам подходит. Комсомольская организация Камышинского военного училища стоит у нас на учёте, Олег будет работать под нашим крылом. Есть только два «но»: первое, согласится ли Олег, он у нас всё время трудностей ищет; второе – насколько мне известно, он в армию призывается рядовым.

– Второе «но» исправим мы. У нас есть приказ министра обороны присваивать офицерские звания военнослужащим с высшим образованием, обеспечив им учёбу на краткосрочных курсах. А вот первое «но» – это ваша забота. Думаю, он согласиться. За глупого вы бы меня не просили, а умный сразу поймет все преимущества при таком призыве в армию.

Так что оправляйте Родина служить Родине.

Олег очень обрадовался такому предложению: он отслужит, сняв проблему с призывом, но главное – будет служить офицером, это не солдатскую лямку тянуть, и маму можно будет навещать, да и ей к нему можно будет приезжать, Камышин не за горами.

В начале сентября товарищ Родин принял военную присягу, надел новую форму с погонами лейтенанта и готовился к отправке на курсы усовершенствования политсостава в Киев. Начало занятий на курсах было намечено на первое ноября, и потому молодой лейтенант постигал азы армейской службы на рабочем месте. Комсомольскую работу в политотделе училища курировал заместитель начальника подполковник Андраник Гайкович Бабаян, офицер-фронтовик, который с лета 1942 года до конца войны служил в артиллерийском полку, видел ад смертельных баталий, спасал и хоронил товарищей, встретил в своей жизни сотни, если не тысячи людей с разными характерами, желаниями и устремлениями.

Данная природой мудрость предков не позволяла тогда ещё молодому офицеру терять самообладание даже в самых безнадёжных ситуациях, он стал для своих солдат родным отцом. После войны капитана Бабаяна рекомендовали на политработу, но никаких академий он не заканчивал, то жена болела, то сыну был нужен строгий отцовский глаз. Однако умение офицера находить подход к людям вызывало у начальства глубокое уважение к нему.

Подполковник быстро понял, что лейтенант Родин человек твёрдый, основательный, обладающий достаточным умом для своего возраста.

«Из такого, пожалуй, можно слепить хорошего офицера», – заключил Бабаян и принялся учить молодого. Учил не по мелочам, давал задачи на сообразительность, вводил в тонкости армейской службы не спеша. Перед отправкой в Киев «дед Андрей», так его называли курсанты, беседовал с Олегом пытаясь понять, что он хочет получить от учёбы. С первых минут разговора Родин сообразил, куда клонит начальник, потому ответил напрямую:

– Я и сам не знаю, что мне нужно познать в первую очередь. Прошло почти два месяца службы, а я, как слепой котёнок, налетаю на углы, не познав глубоко тонкостей армейских отношений и подходов к делу. Вот только сейчас начал понимать, чем отличается комсомольская работа на гражданке от подходов к ней в армии.

– Это хорошо, сынок, что ты так самокритично оцениваешь своё положение. Хочу посоветовать тебе не стремиться объять необъятное. За два месяца на курсах ты должен ухватить основные направления политработы, остальное мы отполируем здесь, на месте, по ходу дела. А вот главная твоя задача – это научиться разбираться в людях, без понимания психологии человека, группы людей политработника не бывает. Приедешь на учёбу, ваш курс разделят на взводы по тридцать человек, вот и присмотрись к тем, с кем будешь тесно контактировать. Мысленно раздели людей на категории. Среди твоих коллег будут удачные служаки, карьеристы, выпивохи, неудачники, а там сам увидишь, кто ещё. Вот и присмотрись к этим ребятам. Они непременно собьются в кучки по интересам, а ты постарайся понять, что хочет и к чему стремится та или иная стайка. Вот это и будет твоим основным заданием. На курсах учатся не только на занятиях, но и в офицерском общежитии, в быту человек как на ладони. А конспекты пиши, пиши старательно, мы их потом проштудируем.

Киев! Киев – матерь городов русских! Для кого-то город детства, для кого-то город первой любви, а для некоторых просто столица советской Украины, город ласковый и гостеприимный. В шестидесятых годах прошлого века Киев уже оправился от последствий фашистской оккупации и боевых ран. Он строился и расширялся, возводил комфортное жильё для горожан, отели для гостей, стадионы, театры и кинотеатры. Город любовно хранил свою гордость – Софийский собор, Андреевскую и Кирилловскую церкви, тысячелетнюю Киево-Печерскую лавру, он давно спустился с днепровских круч на левый берег, где росли высотные дома Дарницы.

Берега Днепра соединяли мощные красивые мосты, по которым бегали не только автомобили, но и поезда метро.

Железнодорожный состав, на котором прибывал в Киев лейтенант Родин, въезжал в город-красавец с левого берега через Дарницу, в окна вагона смотрели архитектурные ансамбли, удивительно сочитающие в себе помпезность старины и лёгкость современности. Киев встретил Олега гулким шумом вокзала, офицер вышел на привокзальную площадь и направился к такси.

– На улицу командарма Каменева поедем? – спросил лейтенант таксиста, приоткрыв переднюю дверь «Волги».

– Сколько дашь? – поинтересовался толстомордый белобрысый водитель.

– Сколько нужно, столько и заплачу.

– По счётчику, что ли?

– Конечно.

– Садись.

Олег бросил чемодан на заднее сиденье, сам сел рядом с водителем.

– А ты знаешь, лейтенант, что ехать нам далеко, на другой конец города, и счётчик насчитает немало.

– Трогай, друг, трогай.

«Волга» рванула с места в карьер и повернула налево.

– А я думал, нам направо. И вообще, объясни мне, почему у вас такие длинные расстояния между троллейбусными остановками? Пять остановок и конец города? Или, может быть, Киев меньше нашего Сталинграда?

Водила притормозил и выполнил правый поворот.

– Раз знаешь город, лейтенант, какого хрена на троллейбусе не поехал? – разозлился шофёр.

– А мне на такси удобнее.

Водила ничего не ответил, сделал кислую физиономию, нижняя губа слегка отвисла, придавая лицу придурковатый вид. Обидно было, что какой-то москаль обвёл его вокруг пальца.

– Вот твоя улица, если тебе на проходную военных курсов. Но туда я не поеду, разворачиваться там неудобно.

Счётчик насчитал 72 копейки, Олег вручил обиженному рубль.

– Сдачи не нужно. – Лейтенант взял свой чемодан и пошёл к проходной. На душе скребли кошки от общения с этим скаредным шоферюжкой. Однако рядом с грустью была и радость с благодарностью коллеге по политотделу капитану Сидорину, который учился два года назад на этих курсах и подробно рассказал Олегу, как до них добраться.

На проходной Десятых центральных курсов усовершенствования политсостава прибывший учиться лейтенант предъявил командировочные документы, дежурный по КПП дал команду сопроводить Родина до его комнаты в общежитии. Жилая часть курсов располагалась на третьем этаже, в каждой секции по две комнаты: в одной – три койки, в другой – две, посередине санузел. Всё чистенько, всё прилично. Сопровождающий солдатик занёс чемодан лейтенанта в двухместную комнату.

– Вот ваша кровать, – указал проводник. – Разрешите идти?

– Спасибо. Свободен.

Олег огляделся. Мрачный день поздней осени не радовал светом, и поначалу комната показалась неуютной. Осмотрелся… тумбочка и платяной шкаф присутствовали, на окнах висели приличные занавески, на стенах полки для книг. Офицер включил свет, стало несколько веселее.

Родин снял шинель, открыл шкаф, а там висела другая шинель с майорскими погонами. Олег сообразил, что его сосед уже на месте, и не просто сосед, а целый майор. Не успел лейтенант приспособить свою верхнюю одежду к плечикам, как дверь комнаты мягко отворилась и вошёл молодой спортивного вида русоволосый майор с голубыми глазами и короткой причёской с аккуратным пробором. Олег вытянулся в струнку.

– Здравия желаю, товарищ майор! Лейтенант Родин, Камышинское военное училище.

– Здравия желаю и вам, лейтенант Родин. – Майор протянул руку. – Как тебя зовут?

– Олег.

– А меня Игорь. Это очень интересно, мы в Киеве, где в древние времена княжили и Олег, и Игорь. Нам княжить не придётся, а жить и дружить два месяца мы должны, посему предлагаю без званий, имён-отчеств и на «ты». Идёт?

– Идёт, – обрадовался Олег. – Ты какого года рождения?

– 1937 года.

– Я помладше, с 1940-го.

– С возрастом разница в три года стирается, её ощущаешь лишь в школьные годы. А ты, я смотрю, в армии недавно.

– Всего два месяца. Я выпускник Сталинградского, вернее, теперь уже Волгоградского института инженеров городского хозяйства.

– Так ты двухгодичник. Срочную служишь?

– Выходит так.

– А я потомственный военный. У нас, Сокольниковых, с древности все были воинами. Дед мой Фёдор Степанович служил в Генеральном штабе, отец Василий Фёдорович войну закончил комдивом, на фронте получил немало ранений, от их осложнений и умер в 1953 году. Я на похоронах дал себе клятву продолжить дело отца.

– Оно и видно, ты выглядишь как гусар! Подтянутый, всё на тебе ладно, форма подчёркивает накачанную фигуру, да и звание майора получить за четыре-пять лет службы не так просто.

– Это ты точно сказал, не так просто. Мне случай помог, тот случай, который не запланируешь и никому не пожелаешь. Я только получил капитана, командовал ротой, были учения, нас танками обкатывали.

Казалось, всё несложно. Мы пехотинцы в окопах, а танки на нас идут, грохот стоит, гусеницы лязгают, ощущение не из приятных, но ничего страшного, пригнись, заляг в окопе, танк над тобой прокатит, поднимайся и гранату ему в задницу брось. Но это просто для большинства, а у меня в роте один солдат запаниковал, заорал, глаза навыкате и на бруствер полез, а Т-62 уже рядом! Махнул я из окопа, рядового ногой столкнул в траншею и за доли секунды успел ускользнуть от гусеницы под днище… Машина с грохотом ползла надо мной, и время это показалось мне если не неделей, то сутками точно. Так что, мой новый друг, капитаном я прослужил месяц. Майора досрочно присвоил мне командующий округом и назначил на должность главного комсомольца армейского корпуса, потому мы сейчас с тобой и вместе.

Олег смотрел в глаза этому классному русскому парню, не зная, что сказать.

«А ведь так рождаются герои!» – думал лейтенант.

– Да не смотри ты на меня такими восторженно-влюблёнными глазами. Я в тот момент не думал, не размышлял, что делать, всё получилось как-то спонтанно, я действовал как автомат, как робот какой-то.

– Но трусы так не поступают, это удел людей со стержнем внутри, с убеждённостью в правом деле, с добротой в сердце. Согласен?

– Согласен, но предлагаю не обсуждать больше эту тему, а пойти пообедать.

В обеденном зале для цикла «комсомольцев», как их коротко называли на курсах, было накрыто двадцать пять столов. Отличались они табличками с номерами комнат. Сокольников и Родин присели на отведённые им места, и тут к столику подплыла девушка неопределённого возраста, но явно молодящаяся, одетая в форму, пошитую так, чтобы выставить напоказ все женские достоинства.

– Здравствуйте. Меня зовут Марина, я буду вас обслуживать.

У Олега моментально мелькнула мысль, что такие дамы готовы обслуживать не только за столом. Они переглянулись с Игорем и оба улыбнулись.

– Очень приятно, – промолвил лейтенант. – А что у нас сегодня на обед, милая Марина?

– Борщ украинский с пампушками, бифштекс рубленый с рисом и компот.

– Альтернативы нет? – поинтересовался майор.

– Никак нет и не бывает, – ответила официантка и походкой модели, от бедра, отправилась за обедом, а молодые офицеры рассматривали её подруг по работе, шустро обслуживающих другие столики. Вновь прибывшим курсантам они казались все на одно лицо, поскольку похожи были не только одеждой, но и боевым макияжем, зовущим к любви и приключениям.

Обед оказался вкусным, не домашним, конечно, но и не тем, что подавали в городских столовых. Так что жить можно. Послеобеденный отдых был недолгим. В 15.00 офицеров построили, объявили распорядок дня, зачитали списки учебных взводов, коих было четыре по двадцать пять человек в каждом, напомнили о правилах поведения во время учёбы.

Старшим офицером цикла назначили майора Сокольникова, ему командиры взводов должны были докладывать об отсутствующих на занятиях по разным причинам курсантах.

Занятия начались со следующего дня, основа – партполитработа, хотя читали и тактические дисциплины, и историю армии и флота, выезжали на полигоны, водили боевые машины, проводили политзанятия в частях Киевского военного округа. Свободное время начиналось с 16 часов и, естественно, по воскресеньям, нарядов никаких, выход в город свободный, учись, отдыхай и радуйся.

– Как ты относишься к театру? – спросил Игорь Олега на второй день учёбы.

– Не только хорошо отношусь, но и стараюсь не пропускать ни одной премьеры в сталинградских театрах, да и в Камышинском драматическом уже дважды был.

– Это хорошо, значит, сойдёмся. Есть предложение сегодня вечером изучить репертуар киевских театров и купить билеты заранее, полагаю, что в столице республики в театрах бывают аншлаги. Как идея?

– Мысль прекрасная и вовремя выказанная. Полностью согласен.

– Олег, всё хочу спросить тебя, почему ты свой родной город продолжаешь называть Сталинградом? Если мне не изменяет память, его уже год Волгоградом зовут.

– Это правда, Волгоградом, но Сталинград как-то ближе. Я там родился, пережил самые страшные для города времена, вырос и возмужал там, а к новому названию не только я, многие не могут привыкнуть. Думаю, у нас, у старожилов, это пройдёт, родятся в городе новые люди, для них новое название будет родным. Время людей меняет, не только названия.

Занятия на курсах шли своим чередом, Родину было интересно. Он потихонечку стал вникать в специфику комсомольской работы в войсках, она строилась на армейском единоначалии, ограниченно допуская дискуссии в рамках армейских уставов. Знакомство с партполитработой в войсках вызвало у него вопрос: почему есть занятия по политагитации в наступлении и обороне, а нет таковых в отступлении и окружении? Но вопросов молодой офицер не задавал, полагая, что всё ещё впереди. А тут неожиданно для всех этот вопрос задал, вечно пребывающий в состоянии похмелья капитан Шеболдас.

– А когда же мы будем проходить партполитработу в отступлении?

Преподаватель полковник Цыбулько кашлянул и сам задал вопрос Шебллдасу:

– Какая у вас выслуга лет, капитан?

– Двенадцать с половиной лет, товарищ полковник.

– Так вот, почти за тринадцать лет службы вы должны были бы изучить доктрину нашей Советской Армии. Наша армия, товарищи офицеры, не отступает, а иногда организованно отходит на заранее подготовленные позиции. Ясно?!

– Ясно-то ясно, но не совсем понятно, – промычал капитан.

После занятий Олег признался Игорю, что у него на языке давно уже крутился такой же вопрос, и не только о партработе в отступлении, но и в окружении.

– Правильные вопросы у вас с Шеболдасом, – согласился Игорь, – только у тебя от ума, а у него от алкогольной интоксикации, на фоне которой отсутствует инстинкт самосохранения. Цыбулько обязательно напишет рапорт об этом, на его взгляд, происшествии, и капитана станут воспитывать. Считаю, что наши военачальники упиваются плодами победы в войне, не проанализировав глубоко все события. Что, в армии Власова все были предателями, когда он сдавался в плен? Кто скажет, какие политработники и как работали с личным составом? Думаю, что некоторые из них просто не знали, как себя вести и что делать в условиях окружения и голода, полной неосведомлённости о действиях командования армией, вот и впали в прострацию и сдались в плен. По окончании курсов напишу рапорт в штаб округа с предложением внимательно изучить эту проблему и начать учить людей действовать в критических ситуациях.

– Написать напишешь, но много ли начальников прочитают – вопрос!

– Ты прав, но сразу эту стену не разрушить. Напишу я, ты доложишь своему начальству, другой, третий. Капля воды, как известно, камень точит, а молчание – это знак согласия. Ну ладно, хватит молотить, давай в театр собираться.

– Да у нас ещё почти два часа есть.

– По городу погуляем, пока не холодно.

– Согласен. Только одно меня смущает. Ты в театре будешь выглядеть как щёголь, а на мне китель висит как мешок. Видно, не умею я форму носить.

– Дело не в умении, – констатировал майор. – Я тебе давно хотел предложить заняться твоей формой, да боялся – обидишься.

– Что, новую купить предлагаешь?

– Зачем? Бери китель, пойдём к интендантам, сделаю тебе всё по первому классу.

Игорь сам распорол китель на спине по швам и заузил его ниже лопаток, как бы приталив. Олег примерил.

– Вот это да! Сидит, не висит и при этом не морщит. Ты где так портняжничать научился?

– В училище, друг мой, в училище. Уж очень хотелось во время увольнений перед девушками пощеголять.

На следующий день привели в порядок всю, в том числе и полевую, форму лейтенанта. Родин теперь выглядел бывалым щеголевато-аккуратным офицером.

В театр друзья ходили регулярно, послушали все украинские национальные оперы: «Тарас Бульба», «Наталка Полтавка», «Запорожец за Дунаем» и конечно же «Ночь перед Рождеством». Они часто бывали в Академическом театре русской драмы, где начинала блистать Ада Роговцева.

Повеселиться ходили в театр оперетты.

Однажды в половине десятого вечера возвращались в расположение своих курсов.

– Я что-то сильно проголодался. Не заглянуть ли нам в ресторан? – предложил Сокольников, проходя мимо станции метро Крещатик.

– А почему бы и не зайти, – поддержал его друг.

Парни поднялись на четвёртый этаж. Дорогу в ресторан «Метро» перекрыл швейцар.

– Всё, товарищи офицеры, ресторан закрывается.

– Но ещё же не закрылся, а за полчаса успеем выпить и перекусить, – сказал майор, вкладывая в ладонь стража дверей рубль.

– Ну раз успеете, то заходите.

Друзья присели за первый от эстрады столик. Оркестр помогал солистке петь: «я могла бы забежать за поворот, я могла, бы забежать за поворот, я б могла да только гордость не даёт…».

– А мы не гордые, мы есть хотим… Девушка! – позвал Игорь.

К ним торопливо подошла молодушка с точёной фигурой. Её ножки, обутые в туфли на высоком каблуке, делали её ещё стройнее, чёрные глаза блестели, тугая каштановая коса была переброшена через левое плечо, словно показывая путь к сердцу. Если бы красавица ещё и улыбнулась, она вообще была бы неотразима, но её лицо было холодным, как у снежной королевы.

– Товарищи, кухня уже не работает, готовых блюд нет. Может, зайдёте в следующий раз?

– Как вас зовут, милая барышня? – спросил майор.

– Зовут меня Клара, но это не меняет положения дела.

– Ой ли! – Игорь встал, подошёл к официантке, взял её под ручку, слегка прижал к себе и начал что-то шептать ей на ушко, периодически поглядывая на Олега. Девушка заулыбалась, и в зале ресторана стало как будто светлее.

– Я всё поняла, всё сейчас же будет исполнено. – Клара подошла к метрдотелю и что-то восторженно объяснила ей, потом одна поспешила в буфет, другая на кухню.

– Что ты ей такого наплёл?

– Правильно определил, действительно наплёл. Ты же служишь в бывшем инженерно-ракетном училище, вот я и сообщил девушке большой секрет, что ты обеспечиваешь старты наших космонавтов, что сейчас у тебя короткая командировка, ты читаешь лекции на наших курсах, а я, майор, к тебе приставлен для обеспечения твоих нужд и желаний. Так что вы, лейтенант Родин, большой учёный и важная птица, если ординарцем у вас служит майор.

Клара уже спешила к офицерам с подносом, на столе мигом появились солёные овощи, сало, салат «Столичный» и бутылка горилки с перцем.

– Котлету по-киевски принесу попозже, когда народ разойдётся. А вы не спешите, мы ещё около часа будем подводить итоги дня, так что ужинайте спокойно.

Важная персона с ординарцем выпили по единой и тут же повторили, с удовольствием закусывая.

– Ну ты даёшь, Игорёк! – сказал Олег с подчёркнуто серьёзным видом.

– Я всё делаю для вашего удовольствия, товарищ засекреченный учёный. Это девушки нам подают, мы наслаждаемся. А если бы ты не был важным чином, мы лежали бы на своих койках и жалели о пропущенном ужине в столовой. Ну что, выпьем за девчат, которые ещё в сказки верят! – Майор поднял рюмку и лихо отправил горилку в желудок. – Хорошо, когда выпьешь да ещё!

Двери ресторана закрыли на ключ, официантки во главе с метрдотелем что-то обсуждали, стучали костяшками счётов, и уже минут через пятнадцать к офицерскому столику подошли Клара и Вера, так звали метрдотеля.

– Мы хотели бы скрасить ваше мужское одиночество, если вы не против.

– Я-то не против, если только Олег Павлович возражать не будет.

Олег осмотрел девчат с ног до головы.

– А вы не болтливы, девушки?

– Что вы, что вы… – дуэтом ответили красавицы. – Ну если так, можно и пообщаться, но недолго. Усаживайтесь поудобнее и выпейте вместе с нами.

Клара села рядом с Родиным, Вера напротив, и в перерывах между тостами девушки засыпа́ли Олега вопросами: «А вы Гагарина видели? А с Титовым вы встречались, говорили? А правда, что Николаев не женат? А действительно ли, что Попович наш украинский парень?» Лейтенант не спеша рассказывал то, что читал в газетах, видел по телевидению и слышал по радио. Ответы были коротки и общеизвестны, но звучали из уст «очевидца», а потому казались весомыми и содержательными, никто не удивился их краткости, ибо всё остальное было под строгим секретом.