Текст книги "Русская пляска"

Больше не надо давать ей поводов для ревности. Понял, Родин?! А то ты слишком раздухарился».

Олег всегда был крепок и непоколебим в плане обещаний, в том числе и себе самому.

На работе командования стройотряда ждали, комсомольским вождям не терпелось узнать подробности о работе на севере. Родин и Калачёв отчёт начали готовить ещё в Сургуте и потому уже в последних числах августа сделали доклад на секретариате обкома ВЛКСМ. Итоги впечатляли, все планы были выполнены раньше срока, освоено более пятисот тысяч рублей капиталовложений. Совет отряда решил из своей зарплаты перечислить в фонд помощи Вьетнаму, воюющему с Соединёнными Штатами, одну тысячу рублей, притом каждый боец заработал в среднем тоже около тысячи рублей. Подробный отчёт состоялся на пленуме областного комитета комсомола в сентябре, где принято было решение о распространении опыта стройотряда «Волга» на другие вузы и создании координационного штаба по проведению трудового семестра при обкоме.

В заключительном слове первый секретарь Николай Лапин поблагодарил ребят и подчеркнул, что, помогая осваивать север, мы не должны забывать о родной области, в следующем году часть отрядов обязана строить в наших хозяйствах.

А члены штаба отряда «Волга» продолжали рассказывать о своей работе: о подготовке, о дисциплине, о режиме дня и принципах коллективизма, в институтах и техникумах города помогали готовить кадры. Тогда же возникла идея о создании в отрядах небольшой медицинской службы, в состав которой должны входить универсалы, способные не только лечить, но и строить. Интерес к стройотрядовскому движению был велик, оно начало бурно развиваться и в семидесятых-восьмидесятых годах достигло невероятного размаха, стало по сути дела одной из неофициальных отраслей экономики огромной страны.

Ноябрь подошёл незаметно и внёс существенные изменения в жизнь Олега Родина: он получил предложение возглавить организационный отдел обкома комсомола. Согласился не раздумывая, ибо ожидал этой должности, работу эту знал, правда, неглубоко, но опыт приходит в процессе.

Олег был твёрдо уверен, что справится, а если вдруг начнёт поворачивать руль не туда, товарищи поправят. Орготдел – это главный, первый отдел в структуре обкома, он занимается подготовкой планов, организацией заседаний бюро, пленумов и конференций, подготовкой и переподготовкой кадров, курирует приём в ВЛКСМ новых членов, совместно с идеологическим отделом организует массовые мероприятия и праздники. Заведующий отделом, как правило, избирается членом бюро обкома. Так что Родин вошёл в ряд руководящих комсомольских работников областного уровня, это было большое повышение и полное доверие первого секретаря Лапина.

Работы было очень много, начался первый этап подготовки к празднованию пятидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции, на заводах, в совхозах и колхозах начиналось социалистическое соревнование. Производственники брали на себя повышенные обязательства по увеличению выпуска продукции, строители повышали темпы работ, чтобы к празднику объекты были введены в эксплуатацию. Везде и всюду комсомольцы были в рядах передовиков. На райкомы комсомола ложилась большая ответственность в организации соревнования, где-то пытались достичь завышенных результатов, порой занимаясь показухой, а где-то к делу относились не совсем серьёзно. Олег и сотрудники отдела постоянно выезжали в районы области, кому-то помогали, у кого-то учились сами, а потом распространяли опыт в других районах. Никто не снимал с орготдела ответственности и за текущие дела, а Родин работы никогда не боялся, он даже любил, когда её много. Из дома уходил рано, в восемь утра был уже в кабинете, домой возвращался не раньше восьми вечера.

Варя работала закройщицей в ателье мод, заканчивала вечернее отделение технологического техникума, и везде у неё всё получалось. Появились индивидуальные заказы, а значит, и дополнительные деньги. Семья Родиных жила дружно и не бедно, задумалась о втором ребёнке. Анна Сергеевна всё свободное время проводила с внуком, водила его в свой детский сад, там за ним был особый пригляд. Мальчишка рос крепким и смышлёным. В четыре года запоминал сказки страницами и, воображая, что читает, удивлял окружающих, а сам рассказывал сказку наизусть.

– Смотри, показушником у нас не вырасти, – смеялся отец. – Ну раз ты такой шустрый, начинай учить буквы.

– Рано ещё, – возражала бабушка Аня.

– А ты попробуй, мамуля, по одной, не спеша. Не будет усваивать – прекратим.

Внук с бабушкой начали учиться и через полгода складывали звуки в слоги, а к пяти годам Юра уже читал.

– Весь в прадеда пошёл! – не могла нарадоваться Анна Сергеевна. – Вырастет, учёным будет, фамилию Родиных с достоинством продолжит.

Олег поступал точно так же, как и его дед, с ранних лет бывал с сыном в кукольном театре, а потом и в других театрах на детских спектаклях и праздниках. Но это всё было потом, а пока готовились к пятидесятилетию Октября.

Подготовка к юбилею шла, но не всегда гладко, и мешали не валуны и не ухабы, а обыкновенные человеческие амбиции.

Волгоградский горком ВЛКСМ вёл подготовку к празднику по плану обкома, но довольно часто секретари обкома приглашали к себе отчитываться заводские комитеты. Не ставя в известность горком, напрямую давали задания, меняли планы, а заводчане не всегда сообщали это комсомольским вожакам города. Первый секретарь горкома Николай Алимов возмутился раз, второй, а потом со всей своей прямотой круто поговорил со своим тёзкой и начальником Лапиным. Начальнику бы проявить гибкость, поговорить со своими, мягко остановить Алимова, но нет, амбиции взыграли, и два первых стали недолюбливать друг друга. Родин был надёжным и крепким мостом между городом и областью, сдерживая страсти друзей-соперников, но конфликт всё равно нельзя было скрыть от всевидящего ока обкома КПСС. Мудрый первый секретарь Леонид Сергеевич Куличенко высказался на секретариате:

– Поговорите с ними, пусть успокоятся и работают. У этих боевых петушков сейчас все нити по подготовке молодёжи к празднику в руках. Судить будем по результатам празднования.

Праздник получился грандиозным, праздничные мероприятия начались месяца за два до круглой даты. Во всех городских и районных библиотеках были организованы выставки, рассказывающие об основных событиях революции, Гражданской и Великой Отечественной войн, становлении советской власти, коллективизации, восстановлении народного хозяйства в послевоенный период. Библиотекари рассказывали об обороне Царицына, образовании МТС, строительстве гидроэлектростанций и многом другом.

Жизнь радовала людей, они были открыты, сердечны, веселы, с оптимизмом смотря в будущее. Накануне праздника состоялось множество торжественных собраний, на которых подводились итоги развития области, передовикам вручались награды и ценные подарки. В числе награждённых было много комсомольцев, простых слесарей, токарей, строителей, механизаторов, полеводов и доярок. Но ничто не могло сравниться с демонстрацией 7 ноября! На улицы городов и посёлков вышли сотни тысяч людей, в праздничных колоннах вслед за ветеранами шли комсомольцы, активные строители коммунизма, борцы за народное счастье, они радовались, пели песни и, главное, верили в правоту своего дела. Вечером на банкетах в честь праздника звучали тосты за великого Ленина, Коммунистическую партию Советского Союза, за новаторов и людей с горячими сердцами.

В обкоме КПСС подвели итоги празднования, отметили многих отличившихся в подготовке торжественных мероприятий, но фамилий Лапина и Алимова в списках не было. Вновь избранный первый секретарь горкома партии в беседе с Николаем Алимовым сказал:

– Лично у меня претензий к тебе нет, на мой взгляд, ты в некоторых моментах правильно отстаивал интересы комсомольцев Волгограда, но отстаивал недипломатично, порой грубо, сам нарываясь на неприятности. Вот посему, Коля, предлагаю тебе перейти на другую работу, партийную работу. Послужишь партии пока в должности инструктора горкома, а там будет видно, парень ты перспективный, однако поучиться у старших товарищей тебе нужно.

Николай согласился. Хотя в душе был неудовлетворен: сколько было задумок, сколько новых дел хотел совершить, а теперь это будут делать другие.

Была беседа и с Николаем Лапиным, беседовал первый секретарь обкома Куличенко, человек прямой и откровенный. Он сразу же обескуражил главного комсомольца области, обвинив в неумении работать с подчинёнными, негибкости и непонимании ситуации, в которой пошёл на открытый конфликт с Алимовым.

– Того забияку Карпов уже отправил на другую работу с понижением, а тебя я пока не хочу менять и наказывать тоже. Думаю, сам сделаешь выводы, горячиться не будешь и решения в горячке принимать не будешь.

Решения нормальный руководитель принимает без суеты и обиды, только тогда они бывают правильными… Иди работай, и гляди у меня! Я за тобой присматривать буду внимательно.

Николай вышел из кабинета первого подавленным.

«Лучше бы наказал, отругал меня Леонид Сергеевич, а то ни так, ни сяк. Вроде бы и простил, оставив на работе, и в то же время не простил, работать-то придётся под прицелом, шаг в сторону – расстрел».

Больше месяца Лапин ходил хмурым, раздражённым и практически не решал ни одного вопроса. Это заметили многие подчинённые, но никто к нему не лез, не докучал. Секретари обкома сами решали свои дела.

А каково было Родину: права на подпись исходящих документов он не имел и по важным делам хочешь не хочешь выходил на первого, каждый раз находя шефа в более печальном состоянии. И вот однажды Олег решился, ну должен же кто-то откровенно поговорить с первым, а то все ходят и молчат, а в кабинетах активно шепчутся.

– Николай Михайлович, ты бы напился до бесчувствия и сбросил свою гадкую думу, которая овладела тобой и жрёт тебя изнутри. А не можешь пьянкой побороть тягостную пакость, сходи к врачам, посоветуйся.

– Ну вот и ты меня уже по имени-отчеству величаешь, – с упрёком ответил Лапин. – Сам я виноват, Олег, сам и во всём. Перевоспитываться мне нужно. Может, и правда врачи подскажут, как выйти из пике. Но только про врачей ты молчи. Понял?

Олег ничего не ответил, все и так знали, что сплетничать он не любил.

Через два дня Лапина госпитализировали, дней через десять отправили на консультацию в Москву, там он пролежал больше месяца и вернулся домой активным, весёлым – прежним Колей. Николай сам пришёл на приём к Куличенко и попросил перевести его на другую работу.

– Я тоже полагаю, что теперь тебе пора, хотя должности подходящей пока нет, и о преемнике твоём мы тоже ещё не думали. Так что поработай ещё с месяц, решение найдём.

Прошло совсем немного времени, и ЦК ВЛКСМ прислал в Волгоград Вячеслава Алдохина, опытного комсомольского вожака с твёрдым сибирским характером, его и избрали первым секретарём на внеочередной областной комсомольской конференции. Лапина перевели на работу в обком КПСС, пока на должность инструктора, но «пересидка» была недолгой, через пару месяцев Николай Михайлович возглавил партийную организацию Серафимовичского района.

Первым поручением Алдохина заворгу была поездка в Жирновск для разбора устной жалобы на здешнего первого секретаря райкома комсомола Александра Сыпкова. На конференции подошла к вновь избранному первому секретарю делегат, комсорг одного из совхозов района и попросила рассмотреть вопрос о пьянстве Сыпкова.

– Каждый день пьяный до непотребности наш комсомольский руководитель мотается по району и гуляет с кем попало, спит там, где уснет. Стыд и срам! Сыпков как-то приехал к нам в совхоз, мы к нему с предложением организовать конкурс художественной самодеятельности, он хрюкает, как свинья пьяная, и ничего не соображает.

В Жирновск Олег отправился во второй половине дня с намерением заехать в Камышин повидать старых друзей, а с утра пораньше следующего дня отправиться в город нефтяников. В Камышинском военном училище его встретили как родного, в политотделе повспоминали совместную службу, обсудили новые дела и задачи, а на ужин и ночлег конечно же зазвал гостеприимный полковник Бабаян. Тётушка Анаит накрыла стол с бесчисленными армянскими блюдами и засыпала вопросами о маме, Вареньке и сыне. Олегу всегда было хорошо и легко в этом доме и Бабаянов он почитал как родителей, а потому разговоры шли откровенные. От мудрого Андраника Гайковича можно было услышать не только советы. Он сообщил новость о том, что намерен подать рапорт об отставке.

– В мае мне исполнится пятьдесят, дорогой мой. Хватит, тридцать два года отдал я армии и Отчизне отслужил добросовестно, на малую родину хочу, в Гагру, там дом отцовский уже два года без хозяина плачет, нас с Анаит ждёт-не дождётся. Пенсию я выслужил хорошую, на жизнь хватит. Соседи рядом добрые, вина много, море ласковое, считай, что и у тебя, Олег, родной дом на море будет. А мы в любое время готовы вас принять.

Родин своего наставника понимал, видел, что ему что-то в жизни нужно менять, делать что-то новое, не видя перспективы, настоящий мужик начинает стареть. Оттого Андраник Гайкович и хочет изменить жизнь, поставить себя в новые обстоятельства.

– Не трудно будет, Андраник-джан? Всё-таки жизнь на гражданке от военной отличается.

– Дома, сынок, не только стены помогают, но и родной воздух. Там друзья предвоенной юности у меня остались, не всех война забрала, родственники, которых не счесть, они все ждут моего возвращения, они-то и сгладят все ухабы.

Перед сном Бабаян попросил Родина присмотреться к хорошему парню, который только начал работать на комбинате и уже вошёл в состав бюро комсомольской организации.

– Зовут его Володя Жарский. Наш паренёк, коренной камышанин, умен не по годам, родители люди основательные, с детства научили сына не лезть поперёд батьки в пекло. Понаблюдай за ним, Олег, думаю, время не зря потратишь.

К Жирновску Родин подъезжал на рассвете. Земля уже освободилась от снега, первые лучи солнца согревали пашню. Появились припайные леса реки Медведицы, которая извивалась между крутых берегов и бурунила рыбой, идущей нереститься на плёсы, залитые весенним паводком.

Весна радовала, радовал строящийся город, выросший на месте небольшого села Жирного после открытия нефтяных месторождений. Новенькие трёх– и пятиэтажки, дом культуры, кинотеатр, парадная площадь перед райкомом КПСС с непременным памятником Ленину – всё говорило о том, что здесь солидный город, в котором живут и трудятся добрые и мирные люди. Они создают своё семейное счастье в красивом месте русской земли на берегу быстрой реки, несущей свои воды в вольный казачий Дон.

Райком комсомола был ещё на замке, Олег с шофером Гришей позавтракали хлебом, мясом и сыром, любезно приготовленными в дорогу заботливой Анаит-джан, запили крепким чаем с чабрецом и стали ожидать местных комсомольских работников. Ждали недолго, к двери подошла девушка небольшого росточка, привычным движением распахнула дверь и вошла. Родин не спеша последовал за ней, нашёл приёмную первого секретаря, дождался пока там всё утихнет: девушке же надо прихорошиться, накрасить губки. Как только проверяющий услышал стук пишущей машинки, постучал в дверь и вошёл в приёмную. Девушка встала, явив точёную фигурку в обтягивающем платье, выделяющем большой для миниатюрной женщины бюст.

– Заведующий орготделом обкома комсомола Родин. – Олег предъявил удостоверение.

На красивом кукольном личике расцвела улыбка.

– Технический секретарь Юлия Солнцева.

– Вот и славно. А где же ваш шеф?

– Скоро будет. Проходите в кабинет, я вас сейчас чаем напою.

– Спасибо. В кабинет пройду, а с чаем не торопитесь.

Олег вошёл в кабинет и начал изучать обстановку. На столе были разбросаны какие-то бумаги, посмотрел, это были постановления бюро обкома и отчётно-выборной конференции. Они были явно не прочитаны, хотя прошло больше недели с момента их отправки в районы. И вообще в кабинете было как-то неуютно, не пахло свежестью. Родин открыл форточку, влажный весенний воздух придал бодрости. Гость перечитывал методические пособия по пионерской работе, которые нашёл в шкафу, и упорно ждал.

Не ранее чем через полчаса в кабинет вкатился колобок небольшого роста с багрово-красной рожей. От него несло таким перегаром, что областному комсомольцу стало тошно.

– Извини, Олег, вчера у школьного друга юбилей был, перебрали слегка. Голова раскалывается, может, похмелимся?

– Мне не с чего, а ты как хочешь. Только гляди не окочурься от водки.

– От этого не умирают, – сказал Сыпков, наливая в стакан какой-то бормотухи.

– Ты хотя бы спросил, опохмельщик, зачем я приехал.

– Ну и зачем?

– Вот за этим и приехал, посмотреть, как ты похмеляешься.

– Ну что, посмотрел?

– Дурак ты, Сашка! Я гляжу, ты с пьяных глаз даже не соображаешь, что вокруг тебя происходит. На тебя пожаловались нашему новому первому, говорят, не просыхаешь ты.

– Ну это враки. Бывает, что и не пью. Но когда по району поедешь, как людям откажешь. Наливают – значит уважают.

– А теперь так! Сидеть в кабинете и не высовываться, а я пойду людей спрошу, как они тебя уважают, – строго скомандовал Олег.

Выйдя в приёмную, Родин приказал:

– Юля, закрой дверь на ключ, чтобы твой начальник носа в райкомовских коридорах не показывал, не то побью его и тебя.

Олег направился в кабинет второго секретаря райкома Зины Павловой. Та молчала, на вопросы отвечала уклончиво. Родин рассердился:

– Ты что алкашу покровительствуешь? Я только что закрыл его в кабинете пьяным в стельку. Или ты хочешь, чтобы появилась коллективная жалоба комсомольцев района в ЦК?

Зина встрепенулась и рассказала о ряде эпизодов, когда Сыпкова, пьяного и обмочившегося, грузили в машину, как он в беспамятстве бил посуду в столовой одного из предприятий.

– Стыд, да и только, – заключила Павлова.

– Ну вот, а ты молчала. И часто он так напивается?

– Да он реже трезвым бывает, чем пьяным.

Поговорив с другими инструкторами, которые лучшего о своём вожаке не сказали, Родин отправился в райком партии. Первый секретарь ездил по району, лично хотел посмотреть, готова ли техника к началу полевых работ, в приёмной сообщили, что обещал вернуться к четырем.

Олег позвонил Алдохину, проинформировал и высказал мнение, что завтра необходимо срочно собирать пленум райкома комсомола и освобождать Сыпкова. Вячеслав Павлович с ним согласился и дал добро. Соответствующие указания выдал райкому комсомола и Родин, после чего пошёл устраиваться в гостиницу: пусть хотя бы водитель отдохнёт, домой теперь раньше чем послезавтра не поедешь.

Вечером первый секретарь Жирновского райкома КПСС и заворг обкома ВЛКСМ обсуждали ситуацию.

– Я завтра собираюсь в Волгоград и намеревался зайти к Алдохину, но вы опередили, тут как тут. Я придерживаюсь той же позиции, но пока не знаю, кого рекомендовать первым комсомольцем.

– Я тоже пока не знаю. Полагаю, поступить нужно так: завтра освободим Сыпкова, обязанности временно возложим на Павлову, а дальше спокойно подберём новую кандидатуру.

На том и порешили. От ужина Олег отказался: не нужно, чтобы перед пленумом люди их видели вместе вне служебных помещений, тем более в банкетном зале, дабы слухи не пошли, чтобы домыслы не расцвели.

– Вот изберём нового комсомольского вожака района, тогда и обмоем.

Родин с водителем ужинали в гостиничном номере. После ужина Гриша отправился к себе в номер, а к Олегу кто-то робко постучал.

– Входите, открыто.

Порог переступила Юля Солнцева с каким-то странным выражением на лице. Она быстро приблизилась к Родину, распахнула полы пальто.

На ней совсем не было одежды, только пояс да полотняный бюстгальтер.

Олег было рассердился, потом расхохотался и сказал:

– Застегни пальто и присядь на стул.

– Что, не нравлюсь?

– Почему же, нравишься, но только не сейчас и не в таком виде. Ты ради кого пришла продавать своё тело? Ради Сыпкова? Так вот знай, что твои действия оцениваются как проституция. У нас это преследуется законом, так что рули домой, девочка, и чем быстрей, тем лучше.

Юля заплакала.

– Я не такая. Ну что мне делать? Снимете Сашу с работы, он совсем пропадёт, сопьётся, а я беременна от него уже два месяца. Как мне-то быть?

– Как… как? Да никак. Оставим на этой работе твоего Сашу, тогда он точно сопьётся. А так у него есть шанс полечиться, и с этим я помогу.

А сейчас срочно домой! Я тебя не видел, ты меня тоже.

Пленум провели, сделали всё, как договаривались. Родин посадил Сыпкова в машину и повёз в город, во вторую психиатрическую больницу, там работал хороший нарколог Вячеслав Сафаров. Комсомольцы обращались к нему не раз.

Не остался бы этот случай в памяти Олега во всех деталях и надолго, подобное бывало, но по происшествии десяти лет, когда он уже работал в обкоме КПСС, на аудиенцию напросился Сыпков и попросил помощи в получении квартиры. Александр оказался одним из немногих, кто был благодарен Олегу за то, что сняли с работы, иначе точно бы спился. Сыпков рассказал, что трудится на шинном заводе в Волжском, неплохо зарабатывает, что у них с Юлей скоро родится третий ребёнок, а живут они в однокомнатной квартире. В Волжский Сыпкова увезла Юлия сразу после больницы и больше ни рюмки ему не позволяла, а сейчас его уже совсем не тянет.

«Вот тебе и девочка с большой грудью, значит, и с умом, и с упорством немалым. Вот красавица, спасла парня! Впилась, как медицинская пиявочка, в мужа и, отсасывая дурную кровь, лечит его, – думал Олег, слушая исповедь Саши. – Ты смотри, какая молодец эта Юлечка, третьего рожать будет, побольше бы таких женщин».

Сыпковым Олег помог, получили они трёхкомнатную квартиру и были счастливы, не раз добрым словом вспоминая своего благодетеля.

Стремительно бежал 1968 год. Родин вместе с первым секретарём каждую неделю выезжали в один из районов или городов области. Вячеслав хотел хорошо изучить регион, познакомиться с бо́льшим количеством людей, и это у него хорошо получалось. Он был человеком открытым, искренним и при необходимости помогал людям и словом, и делом. Алдохин как мальчишка удивлялся природе степного края, восхищался красотой Волго-Ахтубинской поймы, с удовольствием ездил на рыбалку и охоту. Когда же Вячеславу Павловичу приходилось решать серьёзные вопросы, он был вдумчив и нетороплив, любил дискутировать, не выделяя себя в споре, говорил на равных и доказывал аргументированно.

В торжественной речи на пятидесятилетнем юбилее комсомола Алдохин большое внимание уделил успехам области, подчёркивая роль комсомольцев в создании мощной индустрии Волгограда и Волжского, ещё раз напомнив, что мы живём и трудимся на перекрёстке дорог с запада на восток, наши мощные реки работают, принося в бюджет страны большие деньги. Рассказал о перспективах развития областного центра, который начнёт приобретать более округлую городскую черту, благодаря строительству более миллиона квадратных метров жилья в районе Мамаева кургана, в городе появится ещё один район. Особо выделил первый секретарь молодёжь села, стремящуюся к увеличению урожайности земель и поголовья скота.

Юбилейную дату отмечали весело, как в песне «любовь, комсомол и весна» и, несмотря на то, что на дворе стояла поздняя осень, в душе молодых комсомольцев цвела весна.

Почти сразу после праздника комсомольцы начали готовиться ещё к одной знаменательной дате – столетию со дня рождения вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. ЦК ВЛКСМ объявил старт подготовки к сдаче Ленинского зачёта. Ленинский зачёт стал обязательным для всех комсомольцев, принимать его должны были завкомы, институтские комитеты, в школах и техникумах – работники райкомов. Экзаменаторов самих необходимо было подготовить и принять зачёт сначала у них, и это было возложено на комсомольских лидеров горкомов и обкомов. На собеседованиях с молодёжью в первую очередь обращали внимание на наличие личных обязательств в работе и учёбе, участие в трудовом семестре, знание устава ВЛКСМ, материалов съездов партии и комсомола, умение оценивать международную обстановку. Проделанная работа была хорошо видна: комсомольцы подтянулись, в рядах организации улучшилась дисциплина, каждый хотел проявить себя с лучшей стороны. По итогам зачёта выдавались удостоверения и значки.

Работа всегда радовала Олега, но ещё больше радовала семья. 16 апреля 1970 года Варвара подарила мужу дочь, которую назвали Ольгой в честь бабушки по материнской линии. Девочка росла на удивление спокойной, крепко спала, и любящий отец, вставая по ночам, прислушивался, дышит ли доченька. Мама Аня и Варюшка были рады девочке, заботы о ней делили пополам.

Летом Анне Сергеевне исполнилось пятьдесят лет, юбилей отмечали в кафе, пригласив сотрудников детсада и соседей по улице Русской. Два баяниста создали праздничную атмосферу, гости плясали, пели популярные песни, частушки, за столом звучали шутки-прибаутки. Было хорошо: война осталась далеко, всё-таки прошло двадцать пять лет! Конечно, глубокие раны рубцуются трудно, и на торжествах поднимали тосты за павших родных и близких, отдельно помянули и Павла Юрьевича Родина, так и не успевшего вкусить всех прелестей жизни.

А жизнь на месте не стоит никогда, она спешит, она бежит, иногда чуть притормаживая, давая людям время подумать, поразмышлять. Вот и Олегу Родину уже исполнился тридцать один, комсомольский возраст уходил. Нужно было о будущем подумать.

Вячеслава Алдохина пригласили на работу в ЦК ВЛКСМ заведующим международным отделом, он согласился и начал сдавать дела. Перед отъездом беседовал с Родиным.

– Олег, если ты не против, я бы хотел, немного оперившись в Москве, забрать тебя туда на работу.

– Честно ответить?

– А ты умеешь нечестно?

– Нет, Вячеслав Павлович, не поеду я в Москву. Здесь, в Волгограде, мама, и я никогда её не оставлю. Мы с ней во время Сталинградской битвы стали единым целым.

– Олег, но тебя же возраст подпирает. Ты о будущем думаешь?

– А как же! Года два ещё поработаю в комсомоле, а там с божьей помощью перейду на службу партии коммунистов.

– Тоже мне коммунист! С божьей помощью он перейдет. Коммунист должен сам строить свою жизнь. Полагаю, тебе уже пора поучиться в Высшей партийной школе, а потом продвигаться по партийной линии.

Все задатки у тебя для этого есть. Завтра я иду прощаться с первым, хочешь, поговорю о тебе с Леонидом Сергеевичем?

– Да кто же будет против, если о нём замолвят словечко.

О чём говорили Алдохин и Куличенко, Олег не знал, но в прощальном разговоре Вячеслав Павлович сказал Родину:

– С тобой всё будет в порядке, первый тебя знает и следит за твоей бурной деятельностью.