Текст книги "Летопись камня"

– Закипел радиатор, – сказал Иргеш, подходя к Антону и он, кивнул головой в сторону машины с открытым капотом. – Сюда, конечно, лучше взбираться на ГАЗ-66, но он будет только завтра.

Прежде чем сесть на соседний с Антоном камень, Иргеш постукал по нему молотком, потом подождал минуту другую, внимательно осмотрел основание камня и только потом, сел на него.

– Инструктаж на рабочем месте, – многозначительно произнёс он. – Прежде чем садиться на камень, надо или постучать по нему или, если стучать не чем, перевернуть его другой стороной, только потом садиться.

– Зачем?! – недоумевая, спросил Антон.

– Под камнем могут быть ядовитые змеи, скорпионы, пауки, здесь этого добра хватает, – предостерегающе произнес он. – Кстати, у завхоза поинтересуйся на счёт геологического молотка, можно с собой брать, для дипломного проекта наберёшь образцов для характеристики геологического разреза района.

Большая часть маршрута пролегала по поверхности плато, в западном направлении. В районе двух часов по полудню, подошли к краю плато, дальше предстоял спуск по борту глубокого сая, со слов Иргеша, так здесь назывались ущелья, образовавшиеся при разрушении плато водными потоками. Солнце палило нещадно, однако, к удивлению Антона, это не оказывало существенного влияния на его состояние.

– Воздух здесь очень сухой и воздушные массы на такой высоте не застаиваются, поэтому не перегреваются, что несколько облегчает положение, – пояснил Иргеш. – Но от перегрева и солнечного удара надо предохраняться, головной убор носить необходимо, сегодня обещали в районе тридцати градусов, но здесь бывает и больше сорока, по технике безопасности работа при сорокоградусной жаре не допускается, – сообщил он.

Антон вспомнил свои первые маршруты в горах Западного Кавказа. Первая половина дня там уходила на то, чтобы добраться от подножия хребта до его вершины, вторая на спуск с него. Склоны гор, поросшие сплошным густым лесом, были достаточно крутыми. Линии маршрутов, чаще всего, проходили вдоль и по руслам родников, ручьёв и рек, по большей части только там можно было встретить обнажения горных пород. На себе необходимо было нести радиометр и рюкзак с образцами и пробами в условиях немыслимой духоты и постоянных атак со стороны насекомых – клещей и комаров. На вершине хребта устраивали небольшой привал, чтобы хоть немного обсохнуть. Тогда же, геологический отряд покинула одна из трёх студенток госуниверситета, проходивших, так же как и Антон, геологическую практику, пройдя первый в своей жизни маршрут, она объявила начальнику отряда, что эта профессия ей не подходит.

Антон, вдруг вспомнил Иру и Ольгу, интересно, как они там, ведь это тоже их первая практика?

– Спускаемся на самое дно сая, необходимо соблюдать осторожность при движении по каменным осыпям, они могут так же, как снежная лавина, сорваться по склону, поэтому двигаться по ним необходимо серпантином, замеры снимай и записывай на пульте прибора, перепишем внизу, там же и пообедаем, – проинструктировал Иргеш.

Спускались медленно, борта ущелья оказались крутыми. В двух местах обрывистые склоны обойти не удалось, чтобы освободить правую руку, в которой постоянно находилась ручка датчика радиометра и во избежание его повреждения от случайного удара, Антону приходилось снимать с груди пульт, чтобы передать прибор вниз, уже спустившемуся туда Иргешу и только потом спускаться самому. По дну сая тек речей, пройдя некоторое время по его руслу, в месте, где с левой стороны к нему примыкал такой же глубокий сай, образуя каньон, в тени появившихся кустарников и деревьев устроили привал. После иссушающего пекла плато, на дне каньона, в тени растений рядом с журчащим горным ручьём было прохладно. Антон снял с себя увесистый рюкзак, прибор, а затем и рубашку. Осмотрев со всех сторон камень, как того требовала инструкция, сев на него снял с себя уже изрядно поцарапанные о камни парадные солдатские ботинки, подвернул по колено штанины джинсов, встал с камня и вошёл в наполненную водой яму в русле ручья. Он набирал пригоршнями воду и бросал её на себя, охлаждая разгорячённое тело, испытывая при этом невероятное наслаждение. Иргеш тем временем, развёл небольшой костёр, достал из рюкзака две банки мясных консервов, пробил ножом сверху в каждой из них по две дырки и поставил их в костёр, когда из пробитых дыр появилась пенка, он позвал Антона обедать.

– Ну, какие первые впечатления от всего? – спросил Иргеш.

– Прямо Гранд-каньон, как в кино «Золото Маккенны»! – восхищённо ответил Антон.

– Обрати внимание, здесь горные породы смяты в складки, которые обнажаясь по бортам ущелий и каньонов, придают им неповторимый колорит, – пояснил Иргеш. – Вот смотри, по ближайшему борту видны изгибы слоёв осадочных пород, это и есть складки. В геологии складкой называют один изгиб слоя вверх или вниз, или в сторону, таким образом, складка состоит из места перегиба слоёв, называемого замком складки и двух крыльев складки, на каждом из которых слои имеют, как правило, единообразное падение. Различают складки антиклинальные и синклинальные, называемые также просто антиклиналями и синклиналями. Они отличаются друг от друга тем, что в антиклиналях в ядре, это внутренняя часть складки, находятся более древние породы, чем в крыльях и наоборот, для синклинальных складок.

– Да, такое мне видится впервые! Я спускался на дно железорудного карьера, который воронкой уходит на глубину до ста метров, по его бортам, хорошо виден разрез горных пород. Мощные, горизонтально залегающие, пласты серого песка, белого мела, а под ними – железная руда красновато коричневого цвета, впечатляет, но это искусственно созданное обнажение, тут – же рядом экскаваторы и другая карьерная техника, здесь – же всё девственно и творец всего этого великолепия природа! – восхищённо произнёс Антон. – Осталось только, найти золото, как в том кино!

– Найдём, обязательно, что-нибудь найдём, – уверено произнёс Иргеш. – Для начала, необходимо провести геологическую съёмку, это значить, разделить все породы по возрасту и литологическому составу, провести измерение всех элементов складчатых структур, установить и откартировать тектонические зоны и определиться с их ролью, как и других геологических процессов в металлогении района. Вот такая стоит перед нами задача. – Открывай консервы, доставай хлеб, чай, я пойду тоже освежусь.

Антон достал из рюкзака мешочек для проб и надев его на руку, как рукавицу, вытащил из огня банки с консервами, придерживая за край той же рукой, другой рукой вооружённой ножом, открыл их, потом достал из рюкзака хлеб и фляжку с чаем. На обед ушло минут тридцать.

– Дальше идём на подъём по правому склону, переваливаем через водораздел, снова спуск и по дну сая выходим к концу маршрута, там нас будет ждать машина, – пояснил Иргеш.

В лагерь вернулись в шесть часов вечера. Антон уложил в ящик прибор, отобранные образцы выложил на стеллаж под сооружённым здесь же, рядом с палаткой Иргеша, брезентовым навесом. Саша и Алексей уже были в лагере, когда Антон подходил к домику он услышал их голоса, доносившиеся со стороны водоёма на реке. Антон вошёл в домик, снял с себя одежду, оставшись в одних трусах и нагнувшись под кровать, вытащил сумку с вещами, что бы достать плавки. Открыв не застёгнутый клапан, он резко отдёрнул руку, поверх вещей, в сумке, сидел паук желтоватого цвета, с телом, размером со спичечный коробок. Некоторое время Антон, как завороженный смотрел на это чудовище, потом осторожно, взявшись двумя руками за ручки, вынес сумку на улицу.

– Ребята идите скорей сюда, – позвал он Алексея и Сашу.

– Что случилось? – первым приблизился Алексей.

– Смотри, – показывая на открытую сумку, произнёс Антон.

– Это фаланга, ядовитый паук, – определил Алексей.

Он метнулся к стоящим рядом деревьям, схватил в руку первую попавшуюся палку, подбежал к сумке и ловко, подцепив ею паука, выбросил его оттуда. Паук, почувствовав опасность, начал уходить прочь, но тут же, был пришпилен палкой к земле, а затем поднят над головой на обозрение, собравшихся на шум обитателей лагеря, ещё через пару минут с пауком было окончательно покончено.

– Его укусы смертельно опасны, своего яда у него нет, но он питается падалью и кусая свою жертву, заражает её трупным ядом, – пояснил всем старший геолог.

Жители лагеря начали расходиться по своим обиталищам. Антон не торопясь вынул все вещи из сумки, основательно всё вытряхивая, потом, сложил всё обратно, вернулся в домик и переодевшись в плавки, пошёл к водоёму.

«– Да, действительно, опасности здесь хватает», – подумал он, осторожно ступая на дно водоёма и оглядываясь по сторонам.

– Ну как первый рабочий день прошёл, – спросил Саша, когда Антон вернулся в домик.

– Мне понравилось, вся геология как на ладони, это надо видеть! – восхищенно произнёс Антон. – Жарковато конечно, но выжить можно.

Следующий рабочий день мало чем отличался от предыдущего, снова подъём на плато, затем пеший маршрут со спусками и подъёмами в глубокие каньоны, радиометрическая съёмка, отбор проб и образцов и возвращение в лагерь и все это при жаре в районе тридцати градусов и без перерывов на выходные дни. Антон вёл, что то вроде дневника, делая короткие записи карандашом в пикетажку, так называлась небольшая, примерно 10х12 см книжка, с картонными обложками и белой не линованной бумагой для записи наблюдений по линии маршрута – подарок Иргеша. Работа была настолько увлекательной и напряжённой, что Антон даже забыл про свой двадцать первый день рождения, его тело от загара стало шоколадного цвета, а лицо покрылось чёрной бородой. По словам Иргеша, план работ на июнь был выполнен к двадцать пятому числу, Антон тоже подвёл итог, сделав запись в своём дневнике: «Прошли 118,5 км маршрутом, отобрано 162 пробы и 70 образцов, сделано боле одной тысячи фиксированных замеров радиоактивности».

Глава третья

Выезд на базу на выходные дни состоялся под вечер двадцать пятого июня, поужинав и оставив дежурных по лагерю, все остальные обитатели опустевшего лагеря заняли места в автомобиле и отправились в путь. На базу экспедиции прибыли поздно ночью, предупреждённая заранее по рации, комендант общежития указала Антону и Саше на их комнату и вручила ключ от неё.

– Надо бы помыться с дороги, – предложил Антон.

– Там на улице имеется душ, надо посмотреть есть ли там вода, – ответил Саша и вышел из комнаты.

Через несколько минут он вернулся и сообщил, что душ функционирует. Помывшись, они упали на кровать и заснули мертвецким сном. Сколько удалось проспать, Антон не знал, когда его разбудил грозный окрик Саши, открыв глаза, Антон увидел его стоящего у окна.

– Саша, что случилось? – спросил Антон.

– Опять кто-то пытался влезть в окно, – ответил он.

Антон вскочил с кровати, быстро натянул трико, готовясь к возможному выходу на улицу.

– Спокойно, радикальных мер не понадобится, – произнёс Саша. – Они убежали и больше не сунуться, давай спать.

Проспали они до двух часов следующего дня, разбудил их стук в дверь, открыв которую Антон увидел Иру, в коротком, открытом сверху платье, тёмная от загара, она в упор смотрела на него и улыбалась.

– Добрый день, мы уже прибыли и нам хочется кушать, – весело произнесла она.

Пока Антон, обескураженный неожиданным визитом, стоял в растерянности, первым отозвался Саша.

– Уже встаём, через пару минут будем готовы.

– Мы вас ждём у входа, – Ира развернулась и ушла.

– Надо зайти в экспедицию, получить зарплату, – предложил Антон.

На этот раз обедать решили в ресторане. Посетителей в ресторане было мало, Антон впервые в своей жизни был в ресторане, поэтому всё здесь от обстановки и обслуживания до названия блюд в меню было для него необычным, а после почти месяца жизни в полевых условиях, такая резкая смена обстановки порождала ощущение скованности.

– Ну, наверное, мы поручим сделать заказ нашим дамам, – внёс предложение Саша. – Из напитков предлагаю пиво, ты как? – посмотрел он на Антона.

– Ты не поверишь, но до настоящего времени я пиво не пробовал, – ответил Антон.

– Отлично, вот и попробуешь, здесь прекрасное алмаатинское пиво и потом после зелёного чая, это единственный напиток которым можно утолить жажду, – заключил он.

Девушки предложили заказать на первое суп харчо, на второе, шашлык из баранины, из напитков себе заказали лимонад. Ближе к вечеру количество посетителей ресторана заметно прибавилось, заиграл вокально-инструментальный ансамбль, пели из репертуара вокально-инструментальных ансамблей «Добры молодцы» и «Самоцветы». Антон небольшими глотками пил горьковатый на вкус напиток, закусывая его нежным шашлыком и искоса посматривая на сидящих рядом девушек и других посетителей ресторана, вдруг поймал себя на мысли о том, что существует не то чтобы другая жизнь, а жизнь с другими условиями жизни. То, что он сейчас видит, для кого то, это норма, отработал положенное время на производстве, в учреждении или на службе и к твоим услугам благоустроенная квартира, кинотеатры, рестораны и прочие блага цивилизации.

А, что получается у геологов? К примеру, здесь, некоторые геологи, то же, живут в благоустроенных квартирах, правда, большую часть года они оторваны от всех этих благ цивилизации находясь в поле, рабочее место геолога на природе, под открытым небом, это не цех или кабинет с обогревом, вентилятором или даже кондиционером. А, что с другой стороны? С другой стороны, стремление познать не исследованное и жажда открытий и потом, сидя в кабинете, разве увидишь такую красоту! Антон попытался сходу взвесить все «за» и «против».

– Антон, пойдём, потанцуем, – услышал он голос Ирины.

– Честно говоря, я плохой танцор, вернее сказать никакой, – признался Антон.

– Ну, начинать то когда то надо, – произнесла Ирина и её лицо, озарилось кокетливой улыбкой.

Антон вдруг почувствовал, как его бросило в жар, он, опустив глаза, подхватил Ирину под руку и они пошли танцевать.

После ресторана, гуляли по городскому парку, зашли на танцплощадку и там Антон пригласил на танец красавицу Ольгу, эта девушка, судя по всему очень строгих нравов, волновала его всё больше. Они танцевали медленный танец, Антон чувствовал прильнувшее к нему напряжённое упругое тело Ольги и от нахлынувших чувств, его сердце барабанило по груди и этот стук, отдавался в ушах, как будто звуки вечевого колокола.

Для меня нет тебя прекрасней,

Но ловлю я твой взор напрасно,

Как ведение неуловимо,

Каждый день ты проходишь мимо,

А я повторяю вновь и вновь,

Не умирай любовь, не умирай любовь,

Не умирай любовь!

Из динамиков лилась песня, немногочисленные пары медленно двигались по танцплощадке, при этом основная масса пришедших на танцы, образуя мелкие группы, располагалась по её периметру. С первыми аккордами быстрого танца вся эта людская масса вдруг пришла в движение, к ней прибавились те, кто находился за пределами танцплощадки и вскоре, она превратилась в одно сплошное людское море, двигающееся в такт звучащих аккордов. Во время очередного медленного танца, Ира уведомила Антона, что они с Ольгой поселились в общежитии в разных комнатах и что она, будет ждать его сегодня у себя.

В общежитие ребята вернулись ближе к полуночи. Вспомнив событие прошедшей ночи, а также предложение Иры, Антон известил Сашу, что спать отправляется в её комнату. Саша, как то многозначительно посмотрел на Антона, однако ничего не сказал.

После бурной ночи любви, Антон проснулся на следующий день только после обеда. Иры в комнате не было. Антон вскочил с кровати, натянул одежду и схватив лежащий на тумбочке ключ от комнаты, быстро вышел из неё, заперев дверь. К удивлению Антона, Саша ещё спал и проснулся только от звука хлопнувшей двери, когда Антон вошёл в комнату.

– Ну, ты и соня! – весело произнёс Антон.

– От такого слышу, я прошлую ночь спал плохо, – отозвался Саша. – Ира и Оля то же проснулись? – спросил он.

– Ты знаешь, проснувшись, я Иру в комнате не застал, поэтому, где она и Оля я не знаю, – ответил Антон.

– Какие планы на сегодня, – спросил Саша, вставая с кровати.

– Надо подзаправиться, потом купить что то, для перекуса и за работу, я имею в виду сбор материалов для диплома, – в раздумье произнёс Антон.

– Принимается, – коротко ответил Саша.

После поездки в город, Антон и Саша до конца рабочего дня сидели в камералке копировали на кальку геологические карты и разрезы, изучали отчёты и делали из них выписки. Вернулись в общежитие в районе шести часов вечера, Иры и Оли в общежитие не оказалось.

– Слушай, если бы я не ночевал прошлую ночь в комнате с Ирой, можно было бы предположить, что их выкрали местные джигиты, – пошутил Антон.

– Скорей всего уехали в Алма – Ату, – высказал предположение Саша.

Ольга появилась на следующий день, во второй половине дня, зайдя в камералку, она сообщила, что была все это время в Алма-Ате и сразу ушла в общежитие. Вернувшись к вечеру в общежитие, Антон направился в комнату Ирины, подойдя к двери, он постучал в неё, на стук, из своей комнаты вышла Ольга.

– Ты ищешь Иру? – спросила она.

– Да, её разве нет? Тогда, где она может быть? – смутившись, произнёс Антон.

– Ира уехала в Алма-Ату! Вчера к ней приехал жених и они, уехали… У них скоро свадьба! – произнесла Ольга.

– Вот это новость! Она знала, что он приедет? – ещё больше смутившись, спросил Антон.

– Да, он звонил в экспедицию, ей сообщили в день нашего приезда, – известила Ольга.

Извинившись за беспокойство, Антон пошёл в свою комнату.

Ужинали втроём, Ольга привезла из Алма-Аты пачку зелёного китайского чая, рассказала рецепт его заваривания. Антон впервые пил зелёный чай, после чёрного индийского и цейлонского, которые ему приходилось пить ранее, зелёный чай ему не понравился. Об этом он не сказал, он вообще большую часть вечера молчал, из головы не выходили мысли о событиях последних суток:

«– У Иры есть жених! Она собралась за него замуж!? А как-же ночь, проведённая со мной накануне приезда жениха и до этого? Как это понять и у кого искать ответ на эти вопросы?».

– Спокойной ночи! – как сквозь сон, услышал он вдруг Олин голос.

Очнувшись от терзавших его мыслей, Антон увидел смотрящие на него глаза Ольги, в этих глазах было всё: призыв, искренность, нежность, любовь.

– Спокойной ночи! – отведя свой взгляд в сторону, произнёс Антон.

– Слушай, как тебе Ольга, она постоянно интересуется тобой, – спросил Саша, когда Ольга вышла из комнаты.

– Я с первого дня знакомства с вами всеми думал, что это предмет твоего внимания, особенно после того, как она осталась с тобой, ну после той памятной ночи с дракой.

– У меня есть девушка и Ира с Олей, её знают. Она осталась со мной потому, что очень застенчива и с малознакомым мужчиной в одной комнате постеснялась находиться, – объяснил Саша.

– А у Иры, как выяснилось, есть жених, поэтому она не постеснялась находиться в одной комнате ночью с малознакомым мужчиной, – как – бы рассуждая, произнёс Антон. – Интересная логика!

– Они повздорили из-за тебя, поэтому, на этот раз, поселились в разных комнатах – Саша вопросительно посмотрел на Антона.

– Такая девушка, как Оля, не может, не нравится мужчинам, мне кажется это вообще идеал женской красоты. Она ждет серьёзных отношений, к сожалению, для меня, сейчас я не готов к таковым, мне надо время, чтобы во всём разобраться и не только в том, что касается конкретных отношений между людьми, но и вообще с будущей работой по нашей специальности, – Антон многозначительно посмотрел на Сашу. – И потом, Ирина попросила меня прийти, я не мог ей отказать…

– Тут еще, есть одна местная специфическая особенность – дефицит русских мужиков. Такие девушки, как Ольга не приемлют близкого общения с мужчинами других национальностей, она мне не раз об этом говорила. Кстати, жених у Иры немец, рыжий такой, понимаешь, насколько они с Ольгой разные, – заключил Саша. – А, вообще ты прав, тут есть над чем, подумать.

– У нас, там, в России, то же дефицит русских мужчин, правда по другой причине, в моей маленькой деревне, откуда я родом, две подружки, ровесницы моей мамы, так и остались в старых девах, их сверстники, мужчины погибли на войне, – произнёс Антон.

– Давай спать, – предложил Саша, укладываясь в кровати.

На следующий день Антон и Саша встали рано, умылись, попили зелёного чая с бутербродами. Антон отправился в камералку, Саша остался в общежитии с намерением дождаться, когда проснётся Ольга и уже вместе с ней придти туда. Ни Саша, ни Ольга до обеденного перерыва в камералке так и не появились. Антон вышел из помещения, раскалённый воздух, словно из печи, пахнул ему в лицо, на небе не было ни облачка, палящее солнце стояло в зените. Вернувшись в общежитие, Антон и там, не застал Сашу и Ольгу. Он вошёл в свою комнату, снял туфли, закрыл форточку, плотно задёрнул шторы на окне и не раздеваясь, прилёг на кровать и вскоре задремал. В первые, с момента его отъезда на практику ему приснилась его родная деревня, аккуратные разноцветные деревянные домики, крытые под железо и шифер послевоенной постройки, размещались отдельными группками по обеим сторонам, разветвлённой с широко раскинутыми бортами глубокой сухой древней балки с относительно узким плоским дном. Рядом с их домом, вниз по склону балки располагался фруктовый сад, состоящий в большинстве своём из яблонь сорта знаменитой Курской антоновки, заложенный предками Антона ещё в прошлом веке. Антон лежал на раскладушке, в тени большой развесистой яблони, всё кругом было окрашено в сочные зелёные цвета, прогретый ласковым майским солнцем, настоянный на травах свежий ветерок нежно ласкал лицо и руки.

В деревне, где родился и вырос Антон его родители, да и весь их род, который из этих же мест и происходил, были на хорошем счету, семья считалась благополучной. Однако отец с матерью не ладили. В чём состояли причины семейных разладов, для Антона однозначного ответа не было. Все, кто был связан родственными узами с семьёй Антона, с дореволюционных времён слыли работящими, а потому были зажиточными, нет, не богатыми, были крепкими середняками. Всё, что имели, нажито собственным трудом, были среди предков плотники, столяры, печники, садовники, пчеловоды и, конечно же, все были земледельцами, на своей земле, своими руками строили и производили все необходимое для жизни. Нравы внутри рода были строгие, младшие не только слушали и подчинялись старшим, старших почитали, детей воспитывали в строгости, причём трудолюбие и навыки по всем ремёслам прививались с детства, передавая их от поколения к поколению, женились и выдавали замуж только по сватовству, женщина была обязана подчиняться мужчине. Выпивать выпивали, но как говориться по случаю, например свадьба или проводы на службу или другое знаменательное событие, но такие случаи были редки. Старший в семье мужчина мог, конечно, позволить себе на правах хозяина выпить, или даже напиться, при других обстоятельствах, как правило, осуждать, поступок главы семейства было не принято, он глава и знает, что делает. Если же вдруг, как говориться без повода, выпивал кто-то другой из членов семьи и не дай бог это была женщина, то это осуждалось всеми вплоть до презрения, не говоря уже о других пороках, к примеру, таких, как супружеская неверность. Таких семей в деревне было большинство, здесь, в русской глубинке, на этих семьях и держались моральные и нравственные устои русского образа жизни, столпом которых, было православие. Потом, случилась революция. По рассказам бабушки, по отцовской линии, в 1917 году ей было двенадцать лет, услышали, что царя скинули в столице и вскоре забыли про это, так как, для простых тружеников, в деревне, фактически ничего не изменилось, жизнь шла своим чередом с очевидной истиной, чтобы жить, нужно было, много работать. Потом началась гражданская война, Курск заняла белая армия генерала Деникина, правда ненадолго, неожиданно для всех, те, кто якобы были против царя, оказались сильнее и прогнали белогвардейцев. Это всех насторожило, но потом всё опять стихло. Однажды, вначале 20-х, в волость нагрянули из губкома комсомола уполномоченные, которые привезли с собой лектора. Собрали возле волостного правления сход и лектор, начал рассказывать о равноправии женщин, которое исповедует новая власть и про любовь с черемухой и без неё. Особенно всех насторожило, когда лектор рассказал про революционные изменении во взаимоотношениях между мужиками и бабами, смысл которых состоял в том, что в свободном от буржуазной морали обществе, каждый может удовлетворять свои потребности так же легко, как выпить стакан воды. Это было настолько противоестественно сложившейся веками морали, что навлекло всех на мысль, о том, что в стране действительно произошло, что – то весьма не понятное, от того и пугающее. Значительные перемены произошли много позже, когда началась коллективизация. Предков, как и многих других, раскулачили, то есть много чего отобрали и организовали колхоз, это если рассуждать примитивно, а по существу, полностью изменили условия жизни. По рассказам той же бабушки, это было потрясение, но в отличие от других регионов страны, местное население восприняло все по житейски, смиренно, причём, многие из его предков, пошли работать в колхоз. Конечно, в одночасье изменить морально нравственные устои личности не возможно, но вот его Антона родители, фактически с рождения, уже жили и воспитывались в новых условиях, в условиях, когда рухнули старые устои и представления о жизни, а новые ещё только зарождались. Сильнейшим испытанием для его рода стала грянувшая Великая Отечественная война. Сначала на фронт отправился дед Антона, потом началась оккупация, длившаяся больше года. Самым страшным в период оккупации, по рассказам отца, был голод, от него спрятаться было негде. В феврале 1943 года, пришло извещение о том, что глава семейства, главный носитель родовых устоев и известный в округе пасечник, дед Егор, пропал безвести. В марте, этого же года, она проводила на фронт старшего сына Николая, а ещё через полгода, когда ещё не до конца отгремела канонада великой битвы на Курской дуге, в сентябре 1943 года и младшего сына Ивана, будущего папу Антона. И наконец, ещё один страшный удар война нанесла в самом её конце, в апреле 1945 года, на территории Германии, геройски погиб старший сын семейства, брат отца и дядя Антона. Отец Антона демобилизовался из армии в 1947 году, в семнадцать лет, брошенный в пучину фронтовой жизни, много чего повидав, пройдя с войсками до Вены, домой вернулся совершенно другой человек. Возвращение сына с фронта живым и здоровым вернуло к жизни его маму, бабушку Антона, теперь она всю себя посвятила своему сыну, последней её надежде. Первое время она внимательно присматривалась к сыну, от весёлого, общительного и подвижного мальчика, каким он был, ничего не осталось, теперь это был замкнутый, молчаливый и внешне суровый мужчина. Отдыхать от войны долго не пришлось, отец понимал, что теперь он отвечает за всё, в том числе за благополучие своего единственного близкого человека, своей матери. Вскоре, он устроился на работу в МТС, автослесарем, поскольку на фронте был механиком – водителем, потом, со временем получив права водителя, стал работать шофёром. Сороковые послевоенные годы были голодными, в деревне спасались тем, что выращивали на своих приусадебных участках, поэтому люди трудились в прямом смысле слова днём и ночью, иначе было не выжить. Жизнь между тем брала своё, постоянное внимание и забота о сыне со стороны матери, непомерные хлопоты о хлебе насущном постепенно вырвали Иван из рук войны, он перестал вскакивать по ночам и нервно курить, а при встрече с знакомыми, стал даже улыбаться. Оживала и деревня, мужик в деревне всегда был на особом счету, а уж если он шофёр или тракторист то это вообще особая каста, привезти дрова или сено, вспахать огород, Иван был нарасхват и мать начала замечать, что сын начал выпивать. Сначала она не обращала внимания, помог людям, они его накормили ну и поднесли соответственно, но потом он начал приходить выпившим уже с работы, а однажды, пришёл домой и вовсе пьяным. На следующий день она не смогла его вовремя разбудить, чтобы идти на работу, с некоторых пор это тоже стало её обязанностью, а когда ей это удалось, он, увидев, что опаздывает на работу, обругал её и не завтракая, ушёл на работу, а вечером опять пришёл выпившим. Тогда мать решила, что сыну пора жениться, одной ей с ним уже не справиться. Дождавшись, удобного момента, она известила его об этом, у Скаловых, так по двору звали родителей моей будущей мамы, дочь Таисия на выданье, молодая, семья порядочная, живут хорошо. Иван, некоторое время, молча, смотрел на мать, но ослушаться не посмел и коротко ответил, что согласен. После традиционного в таком случае сватовства, осенью сыграли свадьбу. Потом появились дети, сначала сестра Валя, а через полтора года Антон. Отец к тому времени ушёл из МТС и устроился на работу опять же шофёром, в соседнем сельсовете, в совхоз, в колхозе работать он отказался, как он не раз говорил, по принципиальным соображениям. Спустя пару лет, призвав в помощь всех оставшихся в живых после войны родственников, включая маминых, в течение почти целого года выстроили на кирпичном фундаменте большой, крытый под железо новый деревянный дом. Вскоре, когда Антону исполнилось три годика, мама стала работать в колхозе. С тех пор Антон с сестрой были с бабушкой, которая и вела всё домашнее хозяйство, то есть, по сути, главной женщиной в доме была бабушка. В семье, где мама родилась и выросла, она была на положении единственной дочери, со стороны родителей и её братьев к ней было всегда повышенное внимание, она младшенькая, девочка. Особенность этой семьи состояла ещё и в том, что дедушка Гриша, папа матери Антона, был в примаках, поэтому, вопреки сложившимся устоям, в этой семье всем заправляла женщина, её мама, и это не могло отразиться на характере дочери. Иногда Антону казалось, что большинство семейных ссор возникало, по причине выяснения того, кто в доме хозяин, прошедший фронт и ставший по воле обстоятельств, главой семейства, отец, хозяйкой дома считал свою маму, да и для Антона с его сестрой, бабушка была, кем – то вроде второй мамы. Маму, конечно, обижало, то обстоятельство, что не она является центром семьи, может быть поэтому, ни в отношении с мужем, ни в отношении с детьми с её стороны, не было проявления женских чувств, как это, наверное, должно было быть, то есть забота была, а вот любви не было. Со временем ситуация усугубилась подозрением в отношении отца в супружеской неверности, в те времена, в сельской местности, это считалось большим позором.