Текст книги "Барышня с дипломом"
Автор книги: Анатолий Галкин
Жанр: Современные детективы, Детективы
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Но чуть не убили журналиста, который был на моей стороне.
– Верно! Вы, Заморов, решили пожертвовать молодым красивым парнем ради своей победы. Вы решили бросить тень на меня, но не вышло! Народ не обмануть… Но зачем вы решили убрать адвоката из Москвы?
– Я ее убил?
– А кто же еще! Вы посмотрите на него. Он еще пытается оправдаться.
Команда телевизионщиков была в восторге. Шоу получилось отличное. Правда, Сергей Заморов оказался плохим бойцом. От взрыва в гостиничном номере он попытался перейти к экономике, к жизни города, к строительству дорог, но все это получалось вяло и трусливо. Как будто он уклонялся от ударов Гуркова… А тот наступал активно:
– Я сделаю всех богатыми и счастливыми. У всех будет работа и достойная зарплата. Я добьюсь, что через наш город пройдет трасса международного значения!
* * *
Эту передачу смотрели все, но только Лощинин понял ее смысл. Он вытащил из портфеля папку с документами по Комбинату. Там были листочки с планами участка на берегу Угорки. Их было два варианта. В одном – через речку был нарисован мост, а вся территория завода детского питания разделена на две части: корпуса справа, корпуса слева, а по центру прямая трасса, которой пока еще нет.
Лощинин разложил это добро на столе.
– Теперь понятно?
– Нет.
– Вот и я не понял. Но я уверен, что Денис Носов сидит из-за этого документа… Пора нам эвакуироваться. Не то Докторов и в самом деле нас замочит. Эти бумажки не тысячи долларов стоят. Здесь речь о десятках миллионов.
* * *
Ким разместил всех в своем доме. Это было немножко нахально – из окон второго этажа было рукой подать до ресторана «Таганка». И именно до кабинета, который был штабом Гуркова.
Они не собирались оставаться здесь долго. Лощинин с Жуком готовились к последнему и решительному бою, а Ольга работала по особому плану.
Очень недоверчиво встретила Тамара адвокатшу из Москвы. В первый раз она сразу доверилась Ольге, сразу отдала ей и пистолет, и блокнот… Но потом Игорь ее вразумил. Он убедил, что эта Крутова хочет не спасти его, а посадить… И вот теперь, глядя в честные глаза Ольги, Тома опять засомневалась. Игорек такой необузданный. Что-нибудь натворит, а здесь свой адвокат.
– Ты только не обмани меня. Я, Ольга, тебе доверяю как самая последняя дура… Ты замужем?
– Нет.
– А жених у тебя есть?
– Есть, Тома, только он у меня в тюрьме сидит.
– Это хорошо! Значит ты знаешь, какое это горе. Сделай так, чтобы моего Игорька не посадили.
– Я постараюсь, Тамара. Только и он должен себя хорошо вести… У него больше динамита нет?
Последнюю фразу Тамара восприняла как шутку. Зачем это ее Игорьку динамит. Рыбу что ли глушить?
Да и Ольга пожалела, что спросила про взрывчатку. Ей-то совсем другое нужно.
– Мы, адвокаты, когда защищаем людей, начинаем искать в них самое хорошее. С детства начинаем… Вот какую школу Игорь кончал?
– Так нашу, вторую. Ту, что по улице Космонавтов… Игорь очень хороший. Давай, Оля, я тебе его школьные фотографии покажу. И наши свадебные. И вообще…
Рассматривание семейных фотографий – всегда любопытная вещь. Тот, кто показывает, всегда уверен, что это очень увлекательное занятие. То, кто смотрит на эпизоды чужой жизни, на второй минуте начинает скучать, глупо улыбается и вежливо кивает.
Но Ольга сделала что хотела. Она попросила у Тамары кваса. И пока та спускалась в погреб, адвокат Крутова совершила мелкую кражу – в ее сумочку из альбома перекочевало несколько фотографий: Докторов с женой, он же в профиль, он же с Гурковым, с другими братками.
В школу, что на улице Космонавтов, Крутову встретили с каким-то странным волнением. Ее сразу же провели к директору, которая заперла дверь и начала разговор шепотом:
– По документам вы действительно адвокат Ольга Крутова, но я знаю, что вы мертвы.
– Не поняла.
– У меня муж – капитан милиции. Он сказал мне по секрету, что при взрыве в гостинице погибли именно вы… Официально об этом не сообщают. Пока идет ваше вскрытие в морге и другие следственные действия… Вы же понимаете.
– Да, я понимаю… Но если я погибла, то кто сейчас с вами разговаривает?
– Это и для меня вопрос.
Директор школы была женщиной средних лет: не тридцать, но и не пятьдесят. И все остальное у нее было среднее: не красавица, но и не уродка. Не слишком умна, но и не полная дура. Хотя последние рассуждения позволяли сомневаться, а не поехала ли у нее крыша. Для удержания директрисы в нормальном состоянии требовалась какая-то очевидная версия. Пусть даже и идиотская!
И Ольга нашлась:
– Вы правы… Я не Крутова. Я журналистка из Москвы.
– А паспорт?
– Он мне случайно достался. Иду я вчера мимо гостиницы – вдруг взрыв. Из окон все вылетает. А паспорт ее мне прямо под ноги упал.
– Теперь все понятно… А зачем вы к нам? Да еще так инкогнито?
– Пишу статью о герое из Правдинска Он, кстати, в вашей школе учился, а недавно в Москве подвиг совершил.
– Кто это?
– Игорь Докторов.
– Знаю такого. Очень хорошо помню. У него даже выпускное сочинение было «В жизни всегда есть место подвигу».
– Вот это сочинение мне и нужно!
Крутовой действительно нужны были эти листочки с подписями учителей и с печатью школы. За работу Игорь получил тройку, но это был образец его почерка. И на первый взгляд он точно совпадал с той запиской из блокнота.
Перед выездом из Правдинска Ольга посетила старого знакомого. Казалось, что Михаил Саврасов с двумя синяками очень ее ждал.
– Из-за вас пострадал! И рожа вся разбита, и все бутылки тоже Вы представьте, какой у меня моральный ущерб! Сорок бутылок об стену… И не сразу, а одна за другой. Это, чтоб мне больнее было.
– Я все компенсирую. Мне только бумага от вас нужна. Простое заявление о том, что на этой фотографии вы опознаете Игоря Докторова, которому передали свою Газель номер такой-то.
– И все?
– Все!
– Согласен. Меня уже два раза били. Теперь мне ничего не страшно!
Все эти поездки желтая Ока совершала по окраинам Правдинска. И все же ее не могли не заметить.
К вечеру эта весть дошла до Гуркова… Первому, позвонившему он не поверил. Ясно, что желтая Ока мотается по городу, но то, что в ней адвокат Крутова – чушь!
Потом позвонили еще несколько человек. Потом – капитан милиции, у которого жена директор школы. И вот после этого Гурков поверил в живую адвокатшу. Особенно, после пересказа истории о летающем паспорте и герое Докторове.
В этот момент Ольга была уже недалеко от Москвы. Она ехала с комплектом бумаг, которых было достаточно для освобождения Дениса… Или почти достаточно.
Ока повернула на боковую дорожку, а потом углубилась в лес. Постоянное движение утомляло и Ольге просто захотелось тишины. Пусть недолго, пусть двадцать минут, но не на трассе, а в роще, где птички поют.
Она вышла из машины, села на поваленную березу и ей вдруг показалось, что впервые за последние две недели она задумалась о своей будущей жизни.
С того момента, как она свалилась на руки Денису, события понеслись сами собой. То, что касалось защиты Дениса, она делала обдуманно и часто правильно. Что-то подсказывал и помогал добрейший Лощинин. Но все это работа, все это адвокатские дела.
Оленька вдруг поняла свою основную ошибку… Просто встреча с господином Носовым показалась ей сказочной. Она сразу решила, что это ее половинка, что это тот единственный, тот, кто искал ее всю жизнь… Вот дура!
Ольга вдруг поняла, что мир вокруг нее рушится. Наступает пустота… Еще одна странность! Получается, что месяц назад она жила яркой наполненной жизнью. И вдруг малознакомый мужчина, к тому же сидящий в тюрьме – он занимает все ее сознание. Вот убери веру в него, убери надежду и любовь – и сразу пустота.
Оленька вспомнила про именины, которые празднуют в конце сентября – Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья. Странно! Мать – богиня мудрости, а все три дочки на чувствах и эмоциях. Если не глупы, то уж все три нелогичны и необъяснимы. Ни одну из них нельзя просчитать и объяснить разумом.
Ольга ухватилась за эту мысль, и ей сразу стало хорошо. Вот сидит она на березе и пытается вычислить чувства Дениса… Вон под ногами сколько ромашек – бери и рви лепестки: любит – не любит. Эффект точно такой же… О другом надо думать.
Лощинин должен был позвонить следователю Крюкову Василию Васильевичу.
Он, Лощинин, должен был убедить, что у Крутовой достаточно документов, чтоб отпустить Носова. Пусть под подписку о невыезде… Пусть не сразу, а через два дня. После сверки почерка Докторова, после допроса дружков погибшего Шульмана, которые видели серую Газель…
Ольга прекрасно понимала, что Крюков крючкотвор, а прямых улик по невиновности Дениса она в Москву не везет. Куча косвенных, и ни одной прямой… А против Дениса Носова явно есть прямые: шоссе, машина, труп и записка в кармане. Коротко и ясно! И не надо выстраивать сложные цепочки с кандидатом Гурковым, с Комбинатом в Правдинске, С Докторовым, который гоняет на Газели несчастного Миши Саврасова…
Следователя Крюкова может убедить лишь авторитет седовласого Лощинина. Тогда в Университете было очень много преподавателей, а Лев Львович был Учитель… Оленька вдруг улыбнулась, вспомнив, что его часто звали на три буквы ЛЛЛ. А иногда и так – «Три Л».
Где он сейчас? Интересно, а если бы он не приехал в Правдинск, сидела бы она сейчас в местном следственном изоляторе? Наверняка! И очевидно то, что команду на ее отлов дал лично Гурков… Без пяти минут мэр! Кто с ним станет ссориться…
Ольга покинула свою березу и с сожалением пошла к машине.
В лесу было удивительно хорошо. И мысли приходили в голову чистые и умные. Нет, правда – возможно, что ошибаются те, кто путает мудрость и ученость… Мудрый не тот, кто знает тангенсы и органическую химию, а тот, чьи дети Вера, Надежда и Любовь… Особенно Любовь!
Интересно, а где сейчас Лощинин?
* * *
Их было трое. И они готовились к штурму… Этот вечер Андрей Гурков не проводил в «Таганке». Там его рабочее место. А нынче был воскресный день… Вечером в его загородный коттедж стали поступать странные звонки о желтой Оке, бродящей по городу. И о живой Ольге Крутовой, которая по всем правилам должна была лежать в морге… Это не по правилам, но в воскресный вечер Гурков вызвал на ковер Игоря Докторова…
Их было трое, и они готовились к штурму. Жук, Лощинин и Ким расположились около самого уязвимого места в охране коттеджа – южная часть забора примыкала к холму, с которого и двор, и дом были как на ладони… Собак на территории не было. Охранники с винтовками по периметру не ходили. Тоненьких проволочек над забором и другой специальной сигнализации не наблюдалось.
Значит, здесь, в Правдинске Андрей Гурков чувствовал себя хозяином. Он и предположить не мог, что здесь кто-то может покуситься на его дом.
А эти трое замерли в кустах на холме и готовились к штурму… Правда, это слишком громко сказано. Не штурм, конечно, а внезапное проникновение, минуя ворота, охрану и без предварительного приглашения.
Элемент штурма, правда, был. Это специальное альпинистское оснащение, включая две доски и веревочную лестницу.
А еще был бинокль, через который и был замечен входящий в дом Игорь Докторов… Пожалуй, что так оно и лучше.
Ким нашел самое узкое место между склоном холма и забором. Он перекинул доски, и получилась сносная тропинка с небольшим уклоном.
И переход по навесному мостику, и спуск с забора по веревочной лестнице не составил труда.
Они подошли к дому с заднего крыльца, с черного входа. Здесь свое умение попытался продемонстрировать Жук. Полковник, ловивший взломщиков, сам пользовался отмычками на уровне любителя. Он возился пять минут, но дверь все же поддалась.
У них не было оружия. У них было нечто повесомей.
Дом Гуркова и внутри был пуст. У него не было жены, не было детей, не было счастья в жизни. А что у него было? Были большие деньги. Была полукриминальная власть в городе Правдинске и его окрестностях. Была реальная возможность стать мэром этого крупного населенного пункта. При этом власть Гуркова стала бы более белой, а он сам стал бы более пушистым.
Они проскакивали по темным коридорам, как спецназ в боевиках. Прижимались к стенкам, прятались в углублениях и пытались общаться на пальцах. Никто ничего не понимал, но было очень эффектно.
Они подобрались к гостиной, откуда исходили громкие голоса с элементами ненормативной лексики. И с каждой минутой становилось больше мата и меньше смысла.
Докторов пытался объяснить Гуркову, как оно все происходило… Жук пробрался ближе всех и на всякий случай включил диктофон.
То, что Ольга Крутова жива, Игорь уже не сомневался. О ее визите ему рассказала Тамара. Она же созналась, что исчезло несколько фотографий: «Адвокат, а туда же! Меня за квасом послала, а сама украла! Зачем ей твои фотки?
Но Докторову пришлось начинать сначала. Он рассказал про Ингу, про то, как она хороша в постели, про то, как с ее помощью он проник в номер Крутовой.
– Эта Инга знала, что ты минировать будешь?
– Нет, Андрей Николаевич. Она решила, что я тайный шмон буду проводить… Правда, теперь, после взрыва, она, возможно, и догадалась…
– Я думаю, что она не глупее тебя! А где она ключ взяла?
– Ее сестра Лайма – администратор в этой гостинице… Кстати, она куда-то исчезла. Менты и хотят на нее взрыв повесить. Иностранный терроризм, ненависть к русским и все такое.
– Да, международный террор – это звучит! Не то, что дурак Докторов… Ты скажи, Игорь, эта Лайма в джинсах ходила?
– Да. В обычных, в темно-синих, в таких же, как и Крутова.
– Понял теперь? Верхнюю часть тела взрыв снес, а ниже пояса что лайма, что Крутова – близнецы-сестры. Никакое опознание не определит… Значит, в морге Лайма, а где Крутова?
– Могу определить, Андрей Николаевич. Мой умелец уже давно на ее Оку маяк приделал, еще тогда, когда адвокатша в ментовке сидела.
Докторов Начал звонить. На другом конце что-то выясняли, перепроверяли. Наконец упадническим голосом Игорь сообщил:
– Крутова уже в Москве. Три часа назад была здесь, а сейчас уже там…
Операцией командовал Лощинин. Именно в этот момент он решил, что пора переходить к решительным действиям. Он поднял вверх три пальца. Потом резким движением ладонь развернулась в сторону гостиной… Любой спецназовец сразу понял бы: все трое должны двигаться в сторону объекта.
И они вышли из тени бокового коридора… Молча появились в огромной комнате, где Гурков сидел, развалившись в кресле, а бедный Докторов опять стоял в центре ковра, как царевич Алексей Петрович перед своим папашей.
Они вошли с суровыми лицами и встали плечом к плечу. Три богатыря, только без коней.
Немая сцена длилась недолго. Ее прервал Лощинин, показав, кто на ближайшее время в этом доме хозяин.
– Докторова можно на время отпустить. Скомандуйте, Андрей Николаевич, пусть Игорек посидит где-нибудь наверху.
Гурков скомандовал, и совершенно обалдевший Докторов поплелся наверх в игровую комнату – туда, где бильярд, рулетка и карточный стол.
Хозяин попытался перехватить инициативу. Он подкатил к буфету изящный сервировочный столик, нагрузил бутылок на любой вкус, кучу легких закусок и все это попытался перевезти в дальний угол зала, где диваны, кресла и низкий столик на гнутых ножках.
Но Лощинин остановил Гуркова.
– Не туда, Андрюша! Вези, брат, поближе к телевизору. Будем с тобой кино смотреть.
Хозяин повиновался. Он быстро, на ходу развернул свою тележку. Бутылки звякнули друг о друга, но не упали.
А Жук в это время уже возился с видеомагнитофоном…
Фильм шел десять минут. Это даже не фильм, а то, что успел смонтировать Максим Ежов… Там были основные записи разговоров в «Таганке», которые подтверждали причастность Гуркова к убийству бомжа, к пистолету ТТ, на котором несколько мокрых дел. Здесь была снята и записка, написанная Докторовым, с которой списывал свой предсмертный опус несчастный Семен Шульман. Подробно была снята Газель и ее побитый хозяин Саврасов. Были кадры, которые привез Лощинин: Газель и Докторов у офиса адвоката Крутовой.
Дополнительно дали прослушать последнюю запись беседы Гуркова с Докторовым о взрыве, в котором должны погибнуть телевизионщик Ежов и адвокат Крутова… Жук три раза прокрутил последнюю фразу разговора: «Не подведи, Игорь. Обоих и одним махом!»
– Опасные слова, Андрей Николаевич. Это не просто одобрение. Это приказ. Заказное убийство.
– Я все понял… Это пока черновик. Завтра в Москве вы приведете это в порядок, дополните материалами следствия, допросами дружков бомжа, которые видели Докторова и еще чем-нибудь… Ведь так?
– Точно Гурков! Приятно общаться с умным человеком.
– Взаимно, Лев Львович…Но меня валить вы пока не собираетесь. Сложно, хлопотно, хотя и возможною Так?
– Так. Иначе мы бы сюда не пришли.
– Понял, Лев Львович… Ваши условия.
Было удивительно, как Гурков преобразился. Только что ситуация была безвыходная, а сейчас появился просвет, и он рванулся вперед, готовый сдать всех, только бы удержаться на теперешнем уровне. Только бы стать действующим мэром Правдинска.
– Я на все готов. Ваши условия?
– Первое, Андрюша. Тебе надо беречь жизнь нескольких человек.
– Кого?
– Прежде всего – себя… Шутка! Прежде всего, Жука и Кима, поскольку они остаются в Правдинске. Ни один волос не должен… и так далее. Кроме того, троих москвичей – меня, Ольги и Дениса Носова… Шестой – Максим Ежов. С ним особый разговор.
– Слушаю, Лев Львович.
– Максима надо лечить в Москве, а не в вашей больничке… Пятьдесят тысяч долларов на стол и завтра я везу парня в Москву, В лучшую клинику.
– Слушаюсь, Лев Львович!
Гурков все указания Лощинина выполнял в одно касание. Пока не было ни одного невыполнимого или очень обременительного… Со стороны создавалось впечатление, что хозяин дома принимает высокого гостя, но сам он лишь на ступеньку ниже званием… Гурков вел себя как полковник, к которому внезапно приехал генерал со свитой: Жук – это тоже полковник, а Ким – майор, но не простой, а при генерале… Вот такая иерархия!
Гурков вытащил из сейфа шесть пачек американских денег в хрустящих и пахнущих краской банковских упаковках. Новенькие баксы – они как нечитанные книги!
Лощинин глянул краем глаза и сделал генеральское замечание:
– Я сказал пятьдесят тысяч!
– Вот они – пятьдесят. А эти десять – презент. Это, Лев Львович, мой личный подарок Максиму. На усиленное питание.
– Хорошо… Теперь еще один важный вопрос. Надо срочно освободить Дениса Носова.
– Как? Я, Лев Львович, на все готов. Скажите, что делать.
– Докторова топить! Пусть все берет на себя. Пусть напишет признание и добровольно перед камерой во всем сознается. И с деталями, которые следствию нужны.
Гурков ушел наверх, и было ясно, что он нескоро вернется. Ему надо было уговорить Игоря подставиться одному и сесть на восемь-десять лет. И все это под обещания: «Мы тебя через три года вытащим. Будешь жить на зоне, как король. Отдельный барак тебе соорудят. Посылками завалим… Еженедельно баб будем доставлять».
Условия хорошие, но свобода дороже. И вот тут в дело идут угрозы: «А если не согласишься или сдашь кого – везде достанем. По кускам будем резать!»
Они спустились через тридцать минут и Лощинин начал диктовать чистосердечное признание с деталями, включая мелочи… Чем поил Шульмана, куда выбросил бутылки, в каком блокноте писалась записка, какой ручкой…
Жук, тем временем, установил камеру, направил свет…
Перед объективом любой теряется. Но Игорек был в таком состоянии, что зрачок видеокамеры его не беспокоил. Лощинин настроил Докторова на правду и откровенность. А мотивацию ему Гурков дал хорошую.
Игорь выглядел взволнованным, что вполне понятно:
– Недавно строитель Носов решил возвести в нашем городе Комбинат. Это меня возмутило. Дымящие трубы не нужны Правдинску… Я ощутил к Носову сильную личную неприязнь и решил его подставить…
Дальше шла подробная история про Мишу Саврасова, про Газель про знакомство с Шульманом… Все было в этом рассказе, кроме сообщников. Ни, ясное дело, самого Гуркова, ни других ребят. Сам вел Газель, сам поил Шульмана, сам бросал его под колеса…
Лощинин внимательно оценил все сказанное – для Крюкова сойдет. Он глубже копать не будет, а Носова выпустит немедленно.
Запись быстро скопировали, но уходить не собирались. У Лощинина был еще один вопрос.
– А теперь, Андрюша, расскажи главное. Зачем тебе понадобилось подставить Носова? Зачем тебе этот участок земли?
– А вы не знали?
– Я догадывался, но хочу от тебя услышать.
– Здесь, Лев Львович, огромные деньги замешаны. Десятки миллионов долларов…
Гурков так увлекся, что не заметил – видеокамера включена!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.