Текст книги "За всё заплачено"

Потом Илья начал танцевать с подружками Киры, получая от них все новую и новую информацию.

Выходило, что за последние годы у Киры было несколько богатых и не очень молодых «спонсоров». Абаев был одним из них. С ним она ездила в «командировки», которые в том числе и Фридман устраивал для него… Затем Абаев нашел другую, а сам попросил Ласкина найти для Киры достойного мужа. Тот, не думая о последствиях, знакомит ее с Ильей Фридманом… Вот такая пикантная ситуация.

Большого скандала на свадьбе не было, но Илья громко выяснял отношения с Ласкиным, на призыв «Горько» отказался целовать молодую жену, а потом и вовсе увел ее домой, оставив всех гостей перед неразрезанным свадебным тортом.

Развода не последовало, но Абаев-то отравился как раз по завершении их медового месяца… Илья, конечно, человек спокойный, но кто знает, в каких тихих омутах какие черти водятся…

Эпизод второй. Здесь повод для убийства не меньший… Бухгалтером у Ласкина работает тридцатилетняя симпатичная женщина Вера Чикина. Поскольку почти все в «Тени» ведется через наличку, работы у нее немного и она часто помогает в других конкретных делах.

Полтора месяца назад понадобилось снять дачу на десять дней. Чикина сделала это и, естественно, ее Ласкин отправил отвезти туда этого «командировочного».

Вера уехала утром, а в конце рабочего дня вернулась с красными глазами и сразу ломанулась к Ласкину. Говорили они так громко, что слышали все сотрудники «Тени». Тем более что все они собрались рядом с начальственной дверью.

Произошло примерно следующее… Клиент был очень доволен дачей и никак не хотел отпускать Веру без торжественного обеда. Сам накрывал на стол, вытаскивая из своих чемоданов все самое-самое.

После третьей рюмки Вера отключилась и пришла в себя только через несколько часов. В кровати и с довольным клиентом рядом. Именно по его улыбке она поняла, что могло с ней быть, уже было.

Ласкин долго уговаривал ее. Он соглашался, что это изнасилование. Но обращение в милицию ничего ей хорошего не даст, а лишь сделает плохо клиенту и очень плохо фирме «Тень». Однозначно!

Потом Ласкин звонил клиенту и уладил дело – сошлись на двух тысячах баксов отступного лично для Веры Чикиной.

Я до сих пор не назвал имя клиента. Это для яркого заключительного аккорда. Клиентом был некто Юрий Дубов… Еще вчера его видели живым Роман и Наташа, а сейчас на него любуется медик, патологоанатом.

Теперь третий и самый непонятный эпизод с известной вам Ниной Урсовой. Неприятно то, что она подписала с нами договор и она, правда от имени Ласкина, финансирует нашу работу. Но Урсова платит, а истина дороже.

Значит так… Месяц назад на секретаршу нападали. И не просто, а два раза подряд. Через день. И раза в районе Якиманки, недалеко от их офиса. Первый раз средь бела дня, в обеденное время. Какой-то парень схватил ее за руку, затащил в подворотню, ударил пару раз, вырвал сумочку и исчез в проходных дворах. Урсова в шоке вернулась в офис. Ее успокоили, отпоили сердечными каплями, а Ласкин даже по доброте душевной компенсировал ей утраченные сто пятьдесят баксов.

А через сутки в два часа ночи ее нашли на набережной у Малого Каменного моста. Хотели ее в вытрезвитель, но сообразили и в Склифосовского отправили. Легкое сотрясение мозга.

Через неделю Урсова полностью поправилась и вышла на работу. Но на любые вопросы сослуживцев отмалчивалась – не помню кто меня ударил, где, когда, как…

И еще одно – выписали Урсову в понедельник, а в ближайший четверг погиб первый из этой любвеобильной компании, Абаев.

Пока это все… У меня только один день был».

Пока Олег докладывал, лица у сидящих за столом мрачнели. Только Наташа слушала его с живым интересом. Да еще Зарубин, который беспечно рисовал на листочке орнамент из листочков, стрелочек и разных загогулин. Но настоящих сыщиков такое обилие версий настораживало.

Хорошо работать, когда вообще нет лежащих на поверхности подозреваемых. Тогда трудами праведными вытаскиваешь, вымучиваешь ту самую свою версию. Дальше – раскрутка и финал. Когда же вдруг появляются два подозреваемых и оба просто просятся в руки, это часто оказываются два зайца, за которыми приходится долго и безуспешно гоняться.

Если же сразу пять правдоподобных версий? Чутье подсказывает сыщику искать шестую, шестого хитрого зайца, притаившегося под кустом и ждущего, когда ты выдохнешься, гоняясь за пятью солнечными зайчиками.

После небольшой паузы Савенков начал задавать Олегу вопросы:

– Ты не прикидывал, в какие дни недели все эти события происходили.

– Понял, Игорь Михайлович. Прикидывал. Меня тоже этот четверг очень беспокоит… Чикину изнасиловали в пятницу. Сумочку у Урсовой украли в понедельник, а стукнули ее по голове во вторник или в ночь со вторника на среду… А вот свадьба у Ильи Фридмана точно была в четверг.

– Хорошо. Маленькая, но зацепка. Я уверен, что надо от четверга плясать… Все мы немножко шизики. Кого на футболе заклинило, кого на деньгах, кого на своей фигуре. А у нашего убийцы свой нестандартный пунктик – убийство по четвергам. Пока не узнаем почему это кому-то рыбный день так понравился, ничего на поймем… А по пистолету ты, Олег, ничего не выяснил? По тому, из которого Виноградова застрелили?

– Выяснил. Но там совсем темное дело. Это довоенный «Вальтер». Впервые он засветился в начала пятидесятых в Каунасе. У одного из «лесных братьев» изъяли. А через год он исчез.

– Украли?

– Не ясно. В картотеке одно слово: «Утрачен». Сейчас же вообще ничего не восстановить. За пятьдесят лет он мог десятки хозяев сменить.

– Патроны родные?

– Да, немецкие.

– Хорошо… Я думаю так. У Романа вопросы защиты Ласкина, встречи со следователем и все такое… На тебя, Олег, отработка версий по свадьбе и изнасилованию. Пощупай любовницу Виноградова и ее ревнивого мужа. С женами убитых поговори. А со среды – плотная охрана Елизарова. До пятницы ни шагу от него не отходи. Пусть он жену отправит куда-нибудь, а ты за нее будь.

– А с Урсовой кто будет работать? – робко поинтересовался Роман, – Ее случай самый интересный. Просто так не бывает, чтоб на человека нападали два дня подряд.

Савенков посмотрел на Романа и ехидно улыбнулся:

– Инициатива наказуема. Ты о ней вспомнил, ты и раскручивай. Тем более, что для встречи с ней не надо повод искать… Ну, а мы с господином Зарубиным будем подключаться и осуществлять общее руководство. Ты не против, Михаил Абрамович?

– Не против. Руководить я всегда согласен.

* * *

Наташа продолжала работать в паре с Романом. Это получилось само собой. После того, как при первой встрече с Елизаровым Роман назвал ее своей помощницей, последовал длинный день, завершившийся неожиданной встречей с Жулькиным и ночным допросом. Ее присутствие на совещании в «Сове» подтвердило ее статус сыщика. Теперь она просто не могла бы все бросить и не искать этого хитрого убийцу по четвергам. У нее появился азарт.

Роману такое положение было удобно и, по понятным причинам, приятно.

С Урсовой они решили встретиться сразу же. Та могла еще не знать о смерти Дубова, а это бы стало их козырной картой. Выложить ее в нужный момент, внести смятение и выпотрошить свидетеля.

В том, что Урсова что-то скрывает, сомнений не было. Не верилось, правда, и в ее причастность к убийствам.

Разговаривать с ней решили не в офисе, а где-нибудь на природе. Хорошо бы на заброшенном пустыре. Но от Якиманки до ближайшего пустыря километров тридцать. Учитывая сложность обстановки, Зарубин расщедрился и выделил Роману машину. Их было три в фирме «Брест». Одна – представительская черная «Волга» и ее использовал сам Зарубин. Вторую – оседлали адвокаты по гражданским делам. Старенький же Жигуль – семерка большую часть времени был в ремонте, а в перерывах – в резерве. Он и был передан Роману из этого самого резерва: «Последнее тебе отдаю. Не подкачай».

И Роман старался… Урсову они встретили у входа в ее офис. Наташа позвонили из ближайшего телефона – автомата и, напустив в разговоре тумана, попросила спуститься. Роман был суров – ни улыбок, ни приветствий: «Садитесь в машину, Нина Ивановна. Есть разговор».

Он повел машину к Ленинским горам. На смотровой площадке безлюдных мест не было, но, чуть спустившись вниз можно было найти полянку для подобной беседы.

По дороге молчал. Это также было частью коварного плана, который Роман в подробностях обсудил с Наташей. Клиент должен дозреть. Урсова с каждой минутой будет нервничать все больше и больше. Боятся чаще всего неизвестности, а уж это мы ей предоставим.

План сработал. Даже слишком. Урсова сломалась в самом начале Ленинского проспекта. Роман пожалел, что посадил ее на переднее сидение, поскольку она первым делом схватилась за руль и попыталась просунуть ногу туда, где по ее разумению находился тормоз. Урсова кричала:

– Остановите машину! Никуда я не поеду! Поговорить они со мной хотели. Знаю я, что значит «поговорить»… Вы куда меня везете?

– Поговорить. Побеседовать. В ваших же интересах… Волноваться так не надо, но разговор будет откровенным.

Роман освободился от ее рук на руле и перед площадью Гагарина свернул направо во внутренние дворики, которые местами плавно переходили в верхний парк Нескучного сада.

Место для разговора было подходящим, но Роман не стал выходить из машины. Он вдруг испугался, что, почувствовав волю, Урсова бросится в бега. Ищи ее тогда в кустах!

– Вот что, Нина. Обстановка по делу вашего шефа очень осложнилась… Что вы делали вчера днем?

– Работала.

– В обеденный перерыв?

– Обедала.

– Когда начали?

– Я ушла из офиса примерно в час.

– Когда пришли?

– …Около пяти… Это нехорошо. Но все так делают. Пока Ласкин временно отсутствует мы немножко расслабились. Ничего в этом страшного нет.

– Есть, Нина Ивановна! Очень даже страшное… У вас имеется сотовый телефон Дубова.

– Да, у меня есть и адреса и телефоны всех клиентов.

– Все! Все сходится… Не завидую я вам, Нина Ивановна. Следователи теперь с вас не слезут… Вчера кто-то позвонил Дубову, а потом приехал к нему и убил его.

– Убил?! Дубова тоже убили?

– Да, Нина. И как раз в середине вашего долгоиграющего обеденного перерыва. И именно вас могут подозревать. Я готов вас защищать, но… У вас есть алиби на вчерашний день? Кто-нибудь видел вас в Москве в три часа дня? Есть такой человек?

– Есть! Есть такой человек. Он очень хорошо меня видел.

– Кто это?

– Мой знакомый… Это очень личное, Роман Васильевич. Это мой друг. Зовут его Василий… Он почти мой жених.

– Жених… Не очень крепкое алиби. Но к Василию мы потом вернемся. Скажите, Нина, что вы скрыли, когда месяц назад рассказывали сослуживцам об ограблении и о нападении на вас.

– Скрыла?

– Да. Я знаю, что это так. О чем вы умолчали.

– О ключах. Они тоже в сумочке были. И от сейфа, от шкафа, от офиса… Я в жизни несколько раз теряла ключи и очень этого боялась. Еще два года назад я сделала дубликаты всех ключей. После ограбления Ласкин сразу спросил меня о ключах, а я показала ему вторую связку. Думала, это мелочь…

– А второй случай? Как вы в два часа ночи около офиса оказались?

– У меня встреча была.

– С Василием?

– Да.

– В офисе?

– Да.

– Это он вас ударил?

– Нет! Что вы такое говорите? Он очень добрый, деликатный человек. Он лифты ремонтирует. Его контора на Полянке, в подвале…

– Ясно… Что произошло, когда вы пришли в офис?

– Очень странная история, Роман Васильевич… Я пришла около полуночи. Из холла позвонила Васе. Потом зашла в большую комнату и увидела там полный беспорядок: ксерокс на столе, вокруг дела наших клиентов, копии… Я сделала несколько шагов к столу и вдруг поняла, что ксерокс еще теплый. Только что на нем работали. Я хотела обернуться, но не успела. Только краем глаза я заметила, как что-то надвигается на меня сверху… Очнулась я от стука в дверь. Это был Василий. Он всегда такой нетерпеливый… Я долго поднималась и плелась к двери. Он не выдержал и ушел. Обиделся, дурачок… Я все прибрала в офисе и тоже ушла. А на улице, как раз у Малого Каменного моста мне опять стало плохо. Все поплыло перед глазами…

– А почему же вы никому ничего не сказали?

– Как такое сказать? Сейчас меня жалеют, а так бы издевались, смеялись. Представят, что я делала на общем диване… Я уже не девушка для таких свиданий.

У Урсовой на глазах появились слезы и она отвернулась. Отвернулся и Роман, пытаясь скрыть смех. Он не был злым и черствым. Просто ему представился готовый сценарий мексиканского сериала «Бедная Нина».

В словах и жестах Урсовой был налет театральности, но она не играла. Она действительно очень любит своего лифтера Васю, она постеснялась сказать о потерянных ключах, а тем более – об интимном свидании.

Все сходится… Роман вспомнил, что именно Урсова дает деньги Зарубину. Нехорошо так обижать источник финансирования. Надо успокоить ее, извиниться за суровость в начале разговора… Но это потом. Надо сначала проверить достоверность вчерашнего алиби.

– Нина, а Василий сегодня работает?

– Да. Это недалеко. На Полянке. Я покажу.

Урсова ссылаясь на красные глаза, осталась в машине, а Наташе пришлось выполнять роль младшей подруги – утешительницы. Опыта в таких беседах у нее не было и она сразу же допустила прокол. Она сказала очень проникновенно: «Не переживайте, Нина. Все будет хорошо. Ласкина освободят. Вы с Василием поженитесь…» Очень хорошо и душевно сказала Наташа, но на последних словах Урсова зарыдала с новой силой…

Роман спустился на несколько ступенек вниз и попал в захламленный коридор полуподвала. Здесь кучковались многие технические службы. От водопроводчиков до кабельного телевидения.

Дверь под номером семь распахнулась и Роман оказался в туманной атмосфере, состоящей из множества запахов – здесь и табачный дым, и машинное масло, и пиво с воблой, и супчик, бурлящий на электрической плите.

В мастерской находилось трое мужиков и все примерно сорокалетнего возраста. По имеющимся приметам отыскать «жениха» Урсовой было невозможно. Они все походили на Василия.

Роман прошел в центр комнаты, но внимания на него никто не обратил. Каждый занимался своим делом: один периодически подходил к кастрюльке и мешал ложкой варево, другой полулежал на ящиках и тянул пиво из банки, а третий читал журнал.

Именно к нему, к человеку с интеллектуальным занятием и обратился Роман. Но на «Василия» откликнулся тот, что с пивом:

– Тебе чего?

– Василий, мне нужно с вами поговорить.

– Говори. От друзей секретов нет.

– Но я хотел бы о личной жизни…

– Тем более.

– Хорошо… Василий, вы вчера встречались с Ниной Урсовой.

– Было дело.

– Когда?

– Часа в два… Постой! А ты кто такой? Родственник ее или мент?

– Нет, нет. Все в порядке. Я адвокат. Полная тайна исповеди… Вы же знаете, что ее начальника арестовали.

– Знаю. Очень удобно. Вчера Нинка смогла на три часа ко мне отскочить. Кота на нары, а мышки в пляс.

– Когда Урсова к вам пришла?

– Когда… Так, моя в час к теще уехала, к матери своей. Я сразу Нинке позвонил… Часам к двум она притопала. И мы с ней на полную катушку пообщались… Еще вопросы есть, адвокат?

– Да. Вы в ее офисе встречались?

– Было дело. Но это после смены. Ночью… Диван там у них отменный. Серая кожа. А пружины – сами так тебя и подбрасывают… Мы люди взрослые, адвокат. Ей очень хочется, но я же не могу в парке на лавочке. Мне уют подавай, диван мягкий… Верно, ребята?

* * *

Это только казалось, что на Олега Крылова Савенков навалил неразгребаемую кучу дел. После первого же обзвона оказалось, что из четырех неутешеных вдов две в зарубежных поездках. Длительный отдых и лечение.

Олег был уверен, что инициаторами этих вояжей были сослуживцы покойных… Когда умирает один из руководителей фирмы, его жена воспринимает наследство прежде всего как нечто материальное: дом, машина, драгоценности, пачки денег, наконец. Не все, и не сразу соображают, что основной капитал мужа – доля в деле, акции.

И вот компаньоны быстренько направляют претендентку на наследство в Ниццу или на Канары, а за месяц-два с долей акций покойного происходит нечто странное – она усыхает до размеров мизинца.

Но эти жулики Олега сейчас не интересовали. Единственное, что он мог сделать, это выяснить точное место отдыха вдов и попросить у Савенкова командировочные для встреч со свидетельницами на пляжах Средиземного моря… Две вдовы отсутствуют, а Дубову до похорон не стоит беспокоить.

Оставшаяся в Москве Татьяна Игоревна Балабанова не сразу поняла цель встречи с Олегом. И он не мог ничего ей толком объяснить. Сразу было видно, что Балабанова очень любила мужа, верила ему, до сих пор считает, что с ним произошел несчастный случай… Олег ругал себя, что не заготовил приличной легенды, повода для разговора. В таком случае приходилось говорить правду. Часть правды.

– Татьяна Игоревна, я адвокат Ласкина. Его обвиняют в убийстве Виноградова.

– Понятно… Он действительно убийца.

– Нет. Я уверен в этом. Но это трудно доказать.

– Но и я не смогу вам помочь. Я не слышала об этом… Ласкине. А Виноградова я знала очень хорошо. Последний раз я его видела на похоронах мужа.

– Я слышал, что ваш муж был дружен с Абаевым.

– Да… никак не могу понять, почему Сережа отравился. Такой веселый был. Это какой-то рок над нашей компанией. Теперь вот еще Дубов… Я никак не связываю эти смерти. Я только себя виню.

– Почему, Татьяна Игоревна?

– Я же их всех перезнакомила. Через их жен… Я только Машу Елизарову знала с детства, а с остальными познакомилась в женском клубе. Оздоровительный такой комплекс: бассейн, массаж, макияж… Сначала мы Дубовых к себе пригласили, потом Абаевых с Фроловыми. А затем стали встречаться всей большой компанией. Раньше – очень часто, а последний год изредка.

– Вы упомянули Фролова. Это кто?

– Муж Нади Фроловой. Директор магазина… Всего было шесть пар. Теперь только две семьи и четыре вдовы. Из мужчин только Стас Елизаров остался и вот он, Витя Фролов.

Балабанова отвернулась и закрыла глаза платком… Олег чувствовал себя мерзко. Без явных поводов теребить чужую рану, вгонять хорошую женщину в слезы… В таких случаях он всегда вспоминал мудрое наставление Савенкова: «Мы, сыщики – как хирурги. Часто делаем людям больно, но в результате – лечим. Представь, что хирург пожалел бы больного, которому уже половину брюха разрезал…»

И все же Олег очень жалел эту женщину. И еще – он совершенно не знал, о чем ее спрашивать. Она могла дать ему зацепки, но где они? С какого боку их искать?

Балабанова сама пришла ему на помощь:

– Спрашивайте обо всем, Олег. Я очень люблю детективы. Там всегда так бывает – ничего не значащая мелочь потом становится главной уликой… Мы однажды с Машей Елизаровой пытались сами расследовать одну странную смерть.

– Смерть кого?

– Ее мужа, Олег.

– Не понял…

– Ее первого мужа… Маша не все время была Елизаровой. Когда мы учились в школе, она была Мусатовой. Потом ее фамилия стала Кукуритис. Ее первый муж был прибалтом.

– Он и погиб потом?

– Да, Олег. Потом он погиб. Но в начале была романтическая любовь. Маша вообще натура тонкая, впадающая в крайности. Любит ли она, ревнует ли – все на большом нерве, на пределе. Тем страшнее был их разрыв.

– Это когда ее муж погиб?

– Нет, Олег. Погиб он через год после их развода. А я говорю о разрыве, о том страшном дне, который я до сих пор не могу забыть… Это был мой день рождения. Маша пришла одна, сказав, что Роберт, ее муж работает в ночную смену. Начали веселиться и я что-то неудачно пошутила в ее адрес. Маша вспыхнула, гордо повернула голову и бросилась к выходу… Я уже говорила, что она человек крайностей. Такие обиды с ней случались часто… Я успокоила гостей и бросилась за ней. Догнала около ее дома, в трех кварталах от моего. Маша уже остыла, но мы решили зайти к ней – ей очень жали новые туфли… Я как сейчас помню эту сцену: мы с Машей стоим в середине огромной прихожей, а из ее спальни выплывает злая и совершенно голая девица с кипой тряпья под мышкой. Она одевается при нас, бормочет что-то по-литовски и уходит. А мы стоим! Тут из спальни появляется ее Роберт. Ее свет в окошке! Появляется закутанный в простыню и пытается что-то объяснить… Маша потом долго лежала в больнице.

– В психиатрической?

– Да. Но вы не подумайте, Олег. Она совершенно нормальный человек. После того случая прошло уже двадцать пять лет и к психиатрам она больше не обращалась. Правда пила какие-то травки, импортные лекарства.

– А как погиб ее первый муж?

– Как погиб Роберт? Сгорел. Да, Олег. Страшная история. Рано утром загорелась его дача… Одним словом, погиб и он, и его молодая жена. Между прочим – та самая девушка… Милиция сказала, что это несчастный случай, а мы с Машей решили разобраться сами. В детективов играли. Мы знали, что у той девушки очень много поклонников было. Начали им звонить, угрожать… Это могло бы далеко зайти, но тут Маша встретила Стасика Елизарова. А через год я познакомилась со своим Димой.

– А остальные семьи вы знаете меньше?

– Да. Хотя… Мы все неработающие жены. Денег хватает. Дети устроены. Вот мы и перезваниваемся почти каждый день. Иногда собираемся на посиделки… У всех свои истории. Вот послушайте, как Валя Фролова познакомилась со своим Виктором…

Олег ушел от Балабановой поздним вечером. В середине разговора она затащила его на кухню – «надо покормить мальчика». И все это время, даже за обедом она говорила и говорила. Олег совершенно запутался в историях любви, ссор, разводов и новых встреч. Казалось, что она знает все и про всех. Но Олег чувствовал, что ничего не знает про Ласкина, про «командировки», про…

Очень хотелось в порядке взаимности рассказать ей все. Но Олег понимал, что это будет подлость. Любила она своего мужа, верила ему – пусть так все и остается!

Для Олега Балабанова никогда не числилась в категории «подозреваемые». Она была свидетелем. И, как оказалось, очень информированным… Олег пожалел, что не взял на встречу диктофон. Пришлось до ночи восстанавливать все семейные истории, рассказанные вдовой Дмитрия Балабанова.

А утром… Утром подозреваемые начали отпадать один за другим.

Бывшая любовница Виноградова встретила Олега спокойно и быстро все сообразила: «Понятно… Жаль Ваню Виноградова. Но я с ним порвала за неделю до несчастья… Муж у меня ревнив, но не до такой степени. Убивать бы не стал. Да и не мог. В это время мы отдыхали в Турции… вот, смотрите, наши билеты, квиточки из гостиницы, фотографии. А вот телефоны наших попутчиков. Проверяйте!»

Олег проверил – полное алиби. Из Анталии трудно заехать в Москву, стрельнуть Виноградова и опять вернуться к теплому морю. Нужны минимум сутки. Но Олег и это проверил. Нет, пострадавший от Виноградова ревнивый муж все время находился в пляжной компании новых друзей.

Вторым подозреваемым мог быть Илья Фридман, побазаривший на своей свадьбе с Ласкиным, узнав, что его молодая жена «общалась» до него с Абаевым.

Как сотрудник фирмы «Тень» Фридман имел все адреса и телефоны веселой компании «командировочных», знал их всех в лицо и они его знали. Это уже подозрительно, но не очень… Свадьба, опять же, была в четверг. Это еще один настораживающий штрих, но маленький. А в остальном…

Понятно, если бы Фридман убил Ласкина за такое знакомство, Абаева из-за ревности. Но при чем тут остальные. Зачем ему убивать Балабанова, Виноградова, Дубова? Не нравилась Олегу версия…

Показалось, что Фридман ждал этой встречи. Не именно с Олегом Крыловым, а с любым сыщиком, который будет его подозревать.

– Я сразу все понял, Олег. Я давно все понял. Давно, когда умер господин Абаев… Я очень злой был на свадьбе… Ласкин не передавал, что я ему тогда сказал?

– Нет, не говорил.

– Настоящий друг.

– Так, что вы ему такое страшное сказали, Илья?

– Я сказал, что сверну шею и ему и Абаеву. Красиво? А через неделю Абаев отправляется в мир иной. И никто за мной не приходит… Я жду. И вдруг – смерть Балабанова. И именно его!

– Так вы, Илья, и ему грозились шею свернуть?

– Почти… Очень был привередлив как клиент. Достал меня. Я иду к Ласкину и говорю, что не буду больше на Балабанова работать. Пусть провалится ко всем чертям. И через три дня Балабанов… Ну, вы знаете.

– Знаю.

– Но потом, Олег, я стал очень осторожным. Никому не угрожал. И старался сидеть в офисе. Так что по Виноградову и Дубову у меня полное алиби… И мотивов у меня нет.

– Но по Абаеву мотив, как я знаю, имеется.

– Нет! Нет мотива! – закричал Фридман и сразу же перешел на шепот. – Нет у меня повода убивать Абаева. И не было. Он ничего Кире не сделал… Она мне сама потом все рассказала. Да, он за ней ухаживал. Да, были совместные поездки. Он пытался ее обнять, поцеловать, но не больше.

– Это она вам так рассказала?

– Да, но… Олег, вы давно женаты?

– Второй год.

– Тогда вы меня поймете. Это такой интимный вопрос… Одним словом, обнаружилось, что Кира была девственна. Да! Это в ее-то годы… Уже на следующее утро после свадьбы у меня всякая злость и на Абаева, и на Ласкина прошла. Я был благодарен им, что познакомили меня с такой девушкой.

Олег понял, что пора сворачивать разговор. Не выяснять же подробности брачной ночи. Обманула Кира молодого неопытного мужа или нет – знает только она сама… Важно, что в словах Фридмана Олег не чувствовал игры. Страх, озабоченность, восторг медового месяца, но не фальшь… дальше здесь можно не копать.

Следующий разговор представлялся Олегу самым сложным. Очень неприятно в разговоре с женщиной ворошить такую не очень деликатную тему.

Сколько не подбирай слова, придется говорить прямо: «месяц назад вас, Вера Чикина, изнасиловал Дубов, а несколько дней назад кто-то всадил ему в спину отвертку. Не вы ли?»

Напрашиваться к ней в гости Олег не стал – у Чикиной дома муж и две дочки. Могло бы вообще не получиться разговора. Пришлось позвонить днем в офис.

Почти все знакомые Олегу сотрудники «Тени» были на месте. И все, вроде бы, при деле. Начальник сидит, а служба идет.

Навстречу Олегу выскочил очень довольный вчерашним разговором Илья Фридман. Он хотел что-то сказать, но смутился и только показал руками сначала на свой стол, а потом на всех окружающих. Олег понял эти жесты следующим образом: «Вот, сижу и работаю. Если в ближайшие дни еще кого-нибудь убьют, у меня опять будет алиби».

Вера Чикина тоже сразу встала, взяла со стола заранее подготовленную папку и провела Олега в маленький, пока пустующий кабинет начальника.

– Здесь удобное место для допроса, господин Крылов?

– Я не собираюсь вас допрашивать.

– Собираетесь. Пусть неофициально, но по существу это будет допрос… А я к нему подготовилась. Посмотрите эти документы, Олег.

– Что это?

– Копия моей трудовой книжки, адреса и телефоны моих бывших сотрудников, по старым местам работы.

– Зачем они мне?

– Это свидетели, Олег.

– Свидетели чего?

– Так, а я думала, что вы готовы играть открыто… Вы меня подозреваете в убийстве Дубова?

– Честно говоря, есть некоторые сомнения. Уж больно очевиден мотив. Месть за, так сказать, поруганную честь.

– С моей честью, Олег, все в порядке. Никто на нее не покушался. Не было ничего такого.

– Не понял… Вы ездили полтора месяца назад с Дубовым на дачу.

– Ездила.

– Он сделал с вами… ну, это самое.

– Это самое он со мной сделал. Но я сама этого хотела… Слушайте внимательно, Олег. Завтра вы звоните по моим старым местам работы. Осторожно выясняете, что в каждом из них со мной произошел подобный случай… Я приходила на новое место работы, осваивалась и подбирала подходящего денежного клиента. Потом готовила удобный момент. Главное, остаться наедине. Дальше – стандартные приемы… В последний момент я, якобы, отключалась. А когда он завершал… это самое, я приходила в себя, возмущалась и убегала к руководству или к подругам. Те возмущались в свою очередь и, ничего не подозревая, звонили по моей просьбе «насильнику», сообщая ему, что я готова идти с заявлением в милицию… Обычно я соглашалась на три-пять тысяч отступных.

– Понятно… И что, у вас никогда не было сбоев в работе?

– Только один раз. Все отлично подготовила, но ошиблась в ориентации клиента… И не осуждайте меня, Олег. У меня муж научный сотрудник в НИИ. С головой в своей биохимии. А мне детей надо кормить. Кормить и одевать…

Олег на следующий день позвонил по старым местам работы Веры Чикиной. Не по всем, а только по двум последним… Все подтверждалось. Мотива для убийства Дубова у нее не было. Не могла она на него злиться. Могла лишь благодарить за почти безвозмездную материальную помощь.

* * *

Нельзя сказать, что следователь Жулькин шел по следу. Следы были, но вели они в разные стороны.

Вопрос о передаче ему дела Дубова решался несколько дней. Если бы бедолагу убили в Москве, все прошло бы почти автоматически. А так – пришлось согласовывать и объяснять. И Виноградов, и Дубов оба, мол, клиенты Ласкина, хорошо знают друг друга, обоих убили в четверг. Но на этом доводы кончались. Тогда принимающий решение приводил свои контраргументы. Способы и орудия убийства отличаются друг от друга, как пистолет от отвертки. Потом: когда убили Дубова, явный подозреваемый по делу Виноградова крепко сидел на нарах. И выпускать Ласкина никто не хотел.

Последний и убийственный аргумент за объединение дел – случай с Абаевым и Балабановым: тоже знакомы, тоже четверг и алфавитный порядок жертв… Версия слушалась с интересом, но признавать ее никто и не думал. Зачем вешать на себя еще два нераскрытых убийства вместо благополучных самоубийств? И кому нужен серийный убийца вместо одиночных случаев? Одним словом, найдет Жулькин злодея, тогда быстренько заведет дела по Абаеву и Балабанову. И законность восторжествует, и статистика не пострадает.

В конце концов Жулькину передали дело по Дубову, но объединять его с Виноградовским не сочли целесообразным.

Областные сыщики, чувствуя, что дело у них заберут, лишнего рвения не проявляли. Осмотр места происшествия – это святое. Это следственное действие они провели по всей форме. Но потом по делу работал один участковый, болтавшийся по Лесному городку и искавший тех, кто был в поселке во время убийства. В отчетах это называлось «выявление и опрос возможных свидетелей».

Участковому повезло… Когда Жулькин принимал дело, он похвалил младшего лейтенанта, заявив, что тот «своим самоотверженным трудом сократил число подозреваемых ровно вдвое».

… В день убийства две добропорядочные старушки, жившие за три улицы до злополучного дома, решили перед обеденным чаепитием прогуляться. Они плелись по Сиреневому проезду. Собственно, проездом он был только на бумаге. Возможно, лет тридцать назад по нему проехал бы и грузовик, но полутораметровые кусты с обеих сторон обузили его так, что он стал пешеходным.

В конце своем Сиреневый проход упирался в улицу, и с него просматривался забор и краешек калитки дома, где произошло убийство. Старушки видели, как оттуда выскочила женщина и быстрым шагом пошла навстречу им по узкому Сиреневому тракту.