Текст книги "Белый мерседес"

Белый мерседес
Анатолий Рубин

© Анатолий Рубин, 2015

© Вера Филатова, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

Многие же будут первые последними, и последние первыми.

Евангелие.

От Матфея святое

благовествование, гл. 19.

У каждой эпохи есть свои герои, нет, скажем скромнее, персонажи. Наиболее колоритные из них появляются на переломе исторических эпох, формаций. Средина 90-х годов ХХ столетия была именно таким переломом в истории нашей страны, когда было выплеснуто столько интересных персонажей – ищущих себя, свое место в этом непростом мире!

Еще одна особенность этого времени – стремительное изменение в шкале ценностей и самосознания. Как быстро летит время и уже трудно поверить, что все это было совсем недавно. Сегодня мы уже другие. Более свободные и уверенные в себе. И уже нам смешно, какими мы были совсем недавно, доверчивыми и наивными. Мы стали забывать, что носили миллионы в кошельках. Хотя с другой стороны, не такие уж мы и новые, и все ли забыто?

Часть 1.
Найти себя

1. Человек ниоткуда

Видавшие виды милиционеры города N ощутили полную беспомощность, столкнувшись с молодым человеком. Мужчина лет тридцати, совершенно не помнил кто он, откуда и как оказался на дороге в этом городе.

Загадочно было само появление незнакомца. Его заметили рано утром, после прошедшего майского, теплого дождя, когда, промокший до нитки, он пытался остановить проходившие мимо машины. Одет незнакомец был просто. Так, как одета половина мужского населения России. Светлые брюки, рубашка в полоску и куртка-джинсовка. На ногах – кроссовки. Мужчина невнятно отвечал на вопросы прохожих и находился в состоянии шока. Милиция, заинтересовавшаяся этим странным человеком, выяснила, что у него нет никаких документов.

Незнакомец был явно не похож на бродягу. Выше среднего роста, нормального телосложения. Брюнет, светло-карие глаза с любопытством и некоторой насмешкой смотрели на окружающих, правильные черты лица. Нельзя сказать, что это было типично русское лицо, скорее в нем угадывалась великая смесь тех народов, которые теперь живут российской территории. Разговаривая со стражами правопорядка, мужчина вдруг зашатался и потерял сознание.

Среди немногочисленных бумажек и старых проездных билетов из кармана мужчины извлекли обрывок квитанции, в которой значилось: Крестовский Родион Георгиевич. Предположили, что это и есть тот самый гражданин.

Между тем, растерянные врачи больницы, куда его, в конце концов, доставили, терялись в догадках – небольшая травма головы абсолютно ничего не объясняла. От подобных ударов люди обычно не забывают прошлое. Его положили в палату, и он лежал, не понимая, что с ним. Немного кружилась голова, во всем теле ощущалась страшная слабость, и очень хотелось спать. Ему не хотелось реагировать на свет, звук, прикосновение. Медперсонал заходил в палату взглянуть на необычного больного. «Кома», – констатировал лечащий врач. Беспомощным был и поставленный диагноз: «Тотальная амнезия неизвестного происхождения». «Полная или частичная потеря памяти происходит в результате черепно-мозговой травмы, отравления ядовитыми веществами», – прокомментировал он после очередного осмотра больного.

– Мы не знаем, отчего потерял память наш пациент. Может быть, он неудачно упал и получил точечный ушиб мозга? А может быть, это влияние геомагнитных волн? Были на моей практике и такие случаи».

Сознание стало постепенно возвращаться к молодому человеку. Увы, он забыл обо всем, что с ним происходило до этого. На теле не было видимых повреждений. Первым его вопросом, когда пришел в себя, было: «Где я?!» С удивлением смотрел через окно на дорогу, на проносящиеся мимо машины, проходящих людей.

Нигде не болело, он нормально спал, хорошо с аппетитом ел. Утром разглядывал себя в зеркале и не узнавал.

Хотя к расследованию подключилась и область, вопросов стало не меньше. Был сделан запрос по России и странам ближнего зарубежья по поиску родственников этого человека. По этому поводу поступило несколько заявлений, однако как выяснилось, они относились совсем к другим людям, пропавшим без вести.

Мужчина так ничего и не вспомнил. Не помнил ни своей фамилии, ни имени. Начисто забыл свое отчество. Он был как бы ниоткуда и лишь смутно помнил родителей и первые впечатления детства в большом городе, а все остальное для него как бы не существовало. Ему заново пришлось возвращаться в этот мир. Иногда он ставил в тупик докторов своими познаниями в медицине. Они откуда-то всплывали в памяти. Прошлое не приходило даже во сне. А будущее представлялось неясным и весьма расплывчатым.

– Я вот тоже иногда забываю все, что происходило со мной пять минут назад, – делился своими познаниями его сосед по больничной палате пожилого возраста по имени Иван Петрович, – хотя, например, помню до мельчайших подробностей все перипетии детства и юности.

Когда к ним в палату приходил врач, сосед, принявший близко к сердцу попавшего в беду молодого человека, спрашивал:

– Доктор, а может ему какие лекарства?

– Лекарства не помогут. Да и нет лекарства от амнезии.

Здесь следует сказать, что само явление амнезии до сих пор остается одной из главных загадок человеческого мозга. Хотя многие из нас раз в жизни, а может быть и не раз, но испытали ситуации, когда после приличного возлияния на следующее утро помнили происходящее только до определенного момента.

Но вернемся к нашему герою. Вначале его никак не называли, просто «больной». Но тут вспомнили про найденную квитанцию с фамилией.

«Это тот, кто не помнит ничего. Ну, Крестовский», – говорил следователь, зайдя в очередной раз в больницу. Потом так и записали в документах: «Крестовский Родион Георгиевич».

Иван Петрович долго присматривался к странному молодому человеку.

– Так, ничего не помнишь? А родителей? – допытывался он.

– Не помню.

Между тем, подходил день выписки. «Поехали ко мне в поселок», – неожиданно предложил Иван Петрович Родиону. «Ну что же, никогда не бывает поздно начать новую жизнь», – подумал Крестовский и согласился.

Жена Ивана Петровича встретила Родиона как родного сына. Он не стал нахлебником, за несколько недель выучился премудростям шабашки: штукатурил, клал кирпичи, плотничал. Прошлое возвращалось памятью рук и рефлексов. Увидев по телевизору американский боевик, смог перевести с английского, оказалось, что когда-то занимался фотографией. Пройдя все круги бюрократического произвола районной, областной администрации, миграционной, паспортно-визовой и прочих служб, он получил наконец, паспорт, но, самое главное, понял, что никому не нужен. Судьбой его абсолютно никто дальше не интересовался.

В поселке появление нового человека восприняли неоднозначно: соседи дружно решили, что он агент КГБ. Однажды они, надеясь проверить эту версию, напоили его водкой. Но что он им мог рассказать? Тем временем, кто-то залез в соседский огород. И все почему-то подумали на Крестовского.

– Тебе лучше уехать, – было решено на семейном совете. У Ивана Петровича оказался дальний родственник, живущий в Москве и работающий комендантом одного студенческого общежития.

– Поезжай Родион в столицу. Большому кораблю – большое плавание, – говорил его благодетель.

2. Вокзальные университеты

Крестовский приехал в Москву поздним вечером. Ехать сразу к родственнику Ивана Петровича он не решился и остался на вокзале.

Вокзал жил какой-то своей особой жизнью. Одни люди уезжали, другие, наоборот, прибывали. Одни очень спешили, вероятно, на отходящий поезд, другие наоборот, никуда не торопились и старались убить время. Последних было явное большинство. И вот в этой людской круговерти оказался наш герой.

Родиону бросились в глаза неряшливо одетые стайки людей. Они обычно мирно сидели или стояли с протянутой рукой. Оборванные, грязные и часто пьяные. Глядя на них, у Крестовского рождались мысли о резервациях.

Родион обошел привокзальную площадь.

– Бла-го-тво-рительная лотерея…, – затянула девица, охватив Крестовского цепким профессиональным взглядом.

– Внимание! Кооператив «Мираж» начинает свой тираж, – раздалось перед залом ожидания. – Плати, не ломайся, потом наслаждайся!

И снова:

– Смотри внимательно! Приз получишь обязательно!

Так зазывал к себе симпатичный блондин лет двадцати пяти, изящно двигая несколько карт по куску картона на раскладном туристическом походном столике. Он подозвал Крестовского к себе.

– Постой, пожалуйста, у стола. Просто для массовости, а то народу нет.

Крестовский сделал пару шагов к «столу». Парень назвался Григорием и поведал, что тут все легко: просто надо из трех карт угадать черную масть. «У кого хорошее зрение, тому будет премия!», – не забывая о своей работе, выкрикивал тем временем парень.

– И много зарабатываешь?

– Конечно, не так, как раньше, но на хлеб хватает. Да и видишь, сколько гавриков, им тоже нужно. Совсем рядом находился еще один профессиональный игрок и крутил барабан с лотерейными билетами.

Это было видно придумано очень умным человеком. Как в «Спортлото» крутился барабан, выпадали шарики, на которых были написаны номера. Стояла довольно приличная группа зевак и несколько взволнованных игроков. У кого совпадал номер, тот выигрывал. Каждому номеру была присвоена определенная сумма выигрыша.

Через полчаса Крестовский познакомился и с ним. «Барабанщик», как называли его на определенном жаргоне, оказался словоохотливым и легко шел на контакт. Как вскоре узнал наш герой, «барабанщик» и его бригада, в несколько человек, приехали в Москву из братской Украины.

– А что в самостийной? – поинтересовался Крестовский, – мало доверчивых?

– Да нет, там меньше доход и милиционеры мешают.

– Наверно трудно втянуть прохожего в игру?

Главное, чтобы он купил жетоны. Человеку надо говорить о том, что ты его любишь, тогда он легко отдаст свои деньги.

– А как с уголовным кодексом? – полюбопытствовал Крестовский.

– Только административное взыскание в виде штрафа.

– А бывают проколы?

– Бывают. Но их гасим. Успокаиваем проигравшего, если надо на дорогу дадим, и водки с ним выпьем.

– Ну а милиция не гоняет?

– «Чужим» милиционер не бывает. Потому, что он тоже понимает, что если мы здесь работаем, то значит, нам разрешили. Зачем ему ссориться, прежде всего, со своими коллегами?!

– Не жалко вечно проигрывающих людей?

– Нет, не жалко. Я их не заставляю играть. Они хотят на халяву выиграть. Просто их немного лечу от жадности.

«Не самая дешевая медицина», – подумал, но ничего не сказал Крестовский. Конечно, все зависит от точки зрения. От того пресловутого угла зрения, преломления, как хотите называйте, под которым человек смотрит на окружающий мир с высоты своего житейского интереса. Для милиционера, например, весть мир делится на обычных людей и преступников, у врачей – на больных и здоровых. Небольшое количество профессиональных мошенников живет за счет множества простаков в полной гармонии с законами природы. Говоря образно, на то и щука в озере, чтобы карась не дремал, чтобы был легок на подъем, не обрастал жиром.

Вокзал жил своей ночной жизнью. В это время какие-то парни с квадратными челюстями честно отрабатывали свой хлеб, нанося профессиональные удары кулаками по почкам, ребрам и в грудь какому-то тщедушному, но стойкому мужичку. Он не сопротивлялся, но не уходил с «ринга», пытаясь что-то видно доказать.

– Смотри, вора поймали, – прокомментировал ситуацию Григорий, хотя Родион минут десять тому назад видел, как эти же молодчики шарили у него по карманам.

Прошло еще полчаса и уже в другом конце зала, у другого «стола» вспыхнуло легкое недоразумение.

Молодой человек кавказской национальности что-то стал громко возмущаться и горячо доказывать. Парни, минуту тому назад мирно дремавшие в углу на скамейке, тут же вскочили и повторили ту же самую операцию, что и с мужичком. Прилично нокаутировав и почистив карманы, они вытолкали его к дверям зала ожидания, чтобы, не дай Бог, не опоздал на поезд.

Самое главное в шулерстве – втянуть игрока в игру. Делалось это просто и даже изящно. Мошенники и жертвы – единое целое, они чувствуют друг друга и неисповедимыми путями стремятся навстречу. Крестовский наблюдал, как у палатки с лотерейными билетами, к даме-туристке, видно приезжей и одетой по последней китайской моде, подбежали два парня и, темпераментно жестикулируя, заголосили: «Девушка! Только на вас последняя надежда! По глазам видим – у вас легкая рука! Вытащите билетик, а то нам не везет!»

Женщина вытащила. Парни развернули бумажку и, получив, в соседнем ларьке выигранные триста тысяч, рассыпались в благодарности, а на прощание подарили благодетельнице нераспечатанный билетик.

Та раскрыла билетик, и ее лицо озарила счастливая улыбка. Она выиграла. Выигрыш был мизерный, всего пятьдесят тысяч. Но какие – никакие, а деньги, и отправилась к хозяйке палатки за причитающимся призом.

– Пятьдесят тысяч – это лишь полставки, – объявила женщина за барабаном, – вам надо подождать еще одного такого приза и вы получите сто тысяч на двоих.

– Ждать?

– А ждать и не надо, – обрадовано проговорила продавщица, – вон молодые люди стоят. У них точно такой же билетик.

– Отлично, – женщина была довольна.

– Э, нет! – потирая руки, отрезвила ее лотерейщица. – Выигрыш надо купить с аукциона. Победитель возвращает свои вклады, получает все деньги проигравшего и сто тысяч в придачу.

Далее она сообщила, что со всего этого она должна получить два процента за организацию турнира.

– Какие проблемы, ребята? – обрадовано заявила дамочка-туристка. – Кладу две тысячи и делим этот призовой выигрыш.

Но тут компания заартачилась и потребовала большой игры. Крестовский, немного расслабившись, с интересом ожидал дальнейшего развития ситуации. «Ну что ж, – рассудил он про себя, – вероятно, за науку никаких денег не жалко».

Игра шла разухабисто. Деньги лились нескончаемым потоком. Этот ручеек, начавшийся с нескольких тысяч, в считанные минуты набух до несколько десятков миллионов рублей.

Парень-конкурент довольно долго переминался с ноги на ногу, артистично тяжело вздыхал, отчаянно махал руками и лез в очередной раз за бумажником, доставая оттуда пачку денег.

Родион с некоторым сожалением смотрел, как дамочка входила в раж.

– Ну, посмотрите на него! – обратилась она в сторону противника. – У него наверняка больше нет ни копейки. Сейчас я его дожму!

Тип, помявшись еще секунд пять, полез в другой карман, вероятно, за последней и решительной суммой.

– Ребята, вы меня все равно не обыграете. У меня денег больше, чем у вас всех, вместе взятых. Вы знаете кто я? Буфетчица с корабля дальнего плавания. – В творческом угаре говорила женщина подставным игрокам.

Потом она сняла с пальца кольцо с бриллиантом в несколько каратов, поставив его на кон. Потом второе. Но мошенники не проигрывали… Буфетчица мучительно осознавала ужас своего поражения.

Лотерея здесь на вокзале оказалась самым распространенным видом мошенничества, а аукцион – главная его часть. Самое интересное, что в мошеннической лотерее все билеты были выигрышные. Взяв билет ради любопытства, уйти несчастный уже не может, игра идет по принципу «в руки берется – назад не отдается». Эти наблюдения, как нельзя лучше, характеризовали наблюдательно-философский склад мышления Крестовского.

Дежурка местного отделения милиции работала в режиме боевого поста. Патрули заламывали регулярно руки за спины, энергично препровождая добычу в камеру предварительного заключения, называемого в служебном лексиконе, как в прочем и в простонародье КПЗ. (Название этого учреждение еще встретится в нашем повествовании). Для некоторых граждан романтические грезы о дальних странствиях разрушались так же легко, как исчезали лужи под ярким солнцем.

Родион обратил внимание на молодую миловидную девушку. Та стояла у стены и тихонько всхлипывала.

– Девушка, вам плохо? Может быть нужна помощь? – участливо спросил он.

– Ничем вы мне не поможете, – всхлипывая, ответила та, и немного успокоившись, рассказала свою историю. Ее звали Таня, она приехала из Брянска в Москву за «дешевыми» шмотками. Здесь в Лужниках на рынке вещи стоят намного дешевле, чем у них, на брянском рынке.

Прямо на столичном вокзале к ней подошла женщина средних лет и слезно попросила купить в одном месте в палатке 10 женских кофточек, 50 тысяч за штуку. Ей, дескать, не продают, так как она берет на продажу.

«Вы купите мне, а потом отойдем в уголок, и отдадите мне эти блузки, а я вам деньги». Таня, конечно, решила помочь женщине. Она была доброй девушкой. Как не выручить человека. Но как только она купила на свои деньги 10 кофточек и подошла к установленному месту, чтобы их отдать, незнакомка «испарилась». И вот теперь Таня стояла с этими злосчастными кофточками и не знала, что с ними делать.

Вскоре оказалось, что цена этим кофточкам всего двадцать тысяч.

– В милицию обращалась?

– Обращалась.

– И что там, помогли?

– Сказали, таких как я – тысячи. Будут искать. Если случайно найдут, то сообщат.

– Ну и что ты собираешься делать дальше?

– Еду домой.

– Правильно. А кофточки продай, вернешь часть денег. Ну не повезло, будешь в следующий раз, более острожной.

Через некоторое время Родиону предложили сыграть в карты – в дурака.

– Ты откуда, парень?

Крестовский, уже хорошо понявший здешние законы, на всякий случай сказал, что из Калуги.

– Ну и прекрасно, давай, сыграем в калужского дурака…

Буквально за ночь Родион прошел курс университета жизни. Он понял и другое – на московских вокзалах без особой нужды находиться не стоит. Это вредно со всех точек зрения.

3. На столичных улицах

Утром Крестовский быстро нашел родственника Ивана Петровича и хоть тот свалился ему на голову так неожиданно, но не растерялся и в этот же день Родион уже был поселен в студенческое общежитие.

Ему была выделена отдельная комната с ванной и туалетом. Верхний свет не работал, и работать не мог, зато имелась настольная лампа, которая включалась и выключалась без видимых замыканий. Открыв дверь ванной, он увидел тучные стада тараканов, которые кинулись врассыпную по побитому временем и прежними жильцами кафелю.

Первые несколько дней Родион ходил по столичным улицам и площадям, вздыхая воздух такой знакомый и незнакомый.

Москвичи были энергичны и деятельны, жизнерадостны и приветливы. Его первые впечатления? Москва – город контрастов. Город богачей и бедняков. Здесь пересекались все российские пути – дороги и судьбы, находилась высокая власть, у которой одни – ищут правду, другие, каких большинство – покровительство. В Москве сосредоточен иностранный капитал: на каждом шагу крупные коммерческие банки, биржи, иностранные фирмы, АО, СП, магазины, предприятия. Здесь же концентрируются и криминогенные мафиозные структуры. Воротилы теневого бизнеса перебираются и обустраиваются в Москве. Акулу гораздо сложнее выловить в океане, нежели в маленьком прудике.

Именно здесь больше всего пенсионеров, которые влачат жалкое существование, бомжей, стекающихся со всей страны. Там, где есть богатые, всегда найдется кусок и объедки для бедных. Сюда стекаются и беженцы, которым бежать уже просто некуда. Они живут без завтрашнего дня, и засыпают с мыслью: слава богу, что пока над головой есть крыша, а желудок наполнен какой-то пищей. Здесь богатые магазины и супермаркеты и шикарные особняки соседствуют с ветхими домами.

Крестовский с большим интересом гулял по городу. Похоже, что в Москве народ хронически был болен безостановочной ходьбой и разного рода передвижением. В любое время дня и ночи на улицах города расхаживает столько народу, что ему временами было просто непонятно: работает ли сейчас кто-нибудь.

Оказавшись на Красной площади и смешавшись с группой туристов, он слушал экскурсовода:

– …Красная площадь – это неповторимый по красоте архитектурный ансамбль… В 1804 году площадь впервые замостили булыжником. Кремль строился с 1485 по 1495 год… На деньги Дмитрия Пожарского в 1620-е годы был возведен Казанский собор…

Когда человек оказывается в огромном городе, в котором его окружают большие дома, и он ходит по широким улицам, то у него невольно возникает иллюзия порядка и глубокой целесообразности жизни. Раз все вокруг так упорядоченно: автобусы, трамваи, поезда метро ходят по расписанию, дома пронумерованы, горожане регулярно ходят строго в определенные часы на работу, значит, и сама жизнь подчиняется какому-то внутреннему расписанию и человеку в этой жизни есть свое место.

Он был как в родном городе. Хотя педанты утверждают, что полноценным москвичом может считать себя только тот, чей прапрадед вовремя подсуетился и получил постоянную прописку в пределах Кремлевской стены. По другой более гуманной версии – в этом городе достаточно просто родиться. Ну, а в жизни все проще: вы живете здесь месяц, второй, третий, учитесь, работаете, ездите в метро, ходите по улицам, покупаете продукты питания, и вдруг становится совершенно не важным, откуда вы сюда прибыли из Жмеренки или из Женевы. Он не первый и не последний, кто приехал сюда в поисках лучшей жизни. Видно, это мечта всех провинциалов.

На станциях пригородных электричек и переходах хохлушки вовсю торговали семечками. Они орудовали какими-то хитрыми – обрезными стаканами. Стакан всегда стоял утопленным в семечках так, что выставлялся его венчик, и создавалась иллюзия его полноценности. Но когда доверчивый любитель пощелкать семечки платил за них и подставлял свой большой карман, то получал примерно на треть меньше ожидаемого.

К нему приставали цыганки, предлагавшие дешевые кожаные куртки и для пущей убедительности представляющиеся болгарками. Но, наученный опытом, он не останавливался и даже не замедлял хода ни возле них, ни возле уличных продавцов, пытавшихся всучить ему калькуляторы, деловые наборы, туристические путевки почти даром в связи с изучением рынка.

Как-то раз Родион решил доехать до центра на троллейбусе. На остановке он встретил спившегося, полураздетого, грязного, вонючего, но гордого бомжа, который хлебал из горлышка водку, пританцовывал и пел: «Аы-аы-аы. Т-т-т. Аы-аы. Ух. Аы-аы-аы!. Т-т-т. Тара-тара-тара-тара-тара-таратам. А-тае-вве… Авторское телевидение». Задушевная песня была богато сдобрена вставленными в мелодию оглушительными отрыжками из гласных звуков и удачно вставленными в мелодию нецензурными выражениями.

Подхваченный толпой, Крестовский лишился самоуправления и был внесен ею в троллейбус.

Троллейбус мерно потряхивало на ухабах. Родион несколько забылся, уйдя в свои мысли, но тут две приятельницы обнаружили, что едут – какое счастье! – в одном троллейбусе. Давно видно, как отметил про себя Родион, не встречались. И громко, словно, никого рядом не было, стали обсуждать свои житейские проблемы:

– Слушай, а Николай-то, – второй раз развелся!

– А Ленка Костина!.. Не знаешь? Она уже ушла от мужа, родила и живет с другим!…

Крестовский, не выдержав такого душевно-бытового стриптиза, продвинулся на несколько метров вперед.

Проехав остановку он заметил возникшего рядом билетного контролера. Собиравшись рассказать какую-нибудь историю, чтобы не платить штраф, он решил сначала внимательно ознакомиться с протянутым ему удостоверением. И не напрасно. Выяснилось, что наличие проездных документов проверял работник управления коммунального хозяйства в чине слесаря – некий Фигурков Алексей Иванович.

– Коллега! – присвистнул Крестовский.

– Чего? – не понял тот.

Приглядевшись к поборнику билетной справедливости, Родион обнаружил, что он, как и подобает слесарю в рабочее время, был слегка нетрезв.

«Лжеконтролер», поняв, что фокус не удался, под одобрительные возгласы особенно безбилетных пассажиров поспешил поскорее выйти из троллейбуса.

Троллейбус двигался по маршруту…

– И куда это все едут? – нарушила наступившую тишину бабуся с авоськой бутылок, задав свой риторический вопрос.

Люди вообще любят, когда кто-то говорит сальности и безобидно хамит – в конце концов это человек выражает их робкие догадки о сущности этой жизни.

Не получив ответа, она отправила дальнобойный снаряд ругательств против демократов, коммунистов и жидов. Исчерпав список «общих» врагов, старуха перекинулась на ближних.

Прошлась стремительным огнем по лимитчикам, заполнившим городской транспорт, по молодежи, которая ничего не хочет делать, а только заниматься бизнесом.

Народ ни гу-гу. Молчали мамаши с притихшими детишками, мужчины не отрывали глаз от раскрытых газет.

Родион не выдержал:

– Извините, мамаша, нельзя ли помолчать, здесь же дети!

– Это ты мне? – старуха, получив «творческий импульс», стала заворачивать еще круче.

Крестовский был уже не рад, что сделал ей замечание. А тут рядом с фурией возникла здоровенная фигура какого-то опухшего детины.

– Ты зачем маму обижаешь? – угрожающее он склонился над Родионом, дыхнув на него сильным перегаром.

Троллейбус еще стоял, когда к нему обратился мужичина в галстуке:

– Вот вы бы, молодой человек… Ведь вот вы интеллигент… Демократ, может быть… Взяли бы хулигана за шиворот. А вы…

Крестовский не дослушав направился к выходу и вышел на первой же остановке.

…Сирень, распустившаяся в скверике у Большого театра, пахла бензином. Ее вид был так печален, что никто не делал попыток ее обломать. Этим поздним вечером площадь была пуста. Ни прохожих, ни бомжей, ни милиционера. Он свернул на Петровку. Опять та же пустынная улица, только манекены, плавающие в глубине зеленовато-голубых витрин «Ле-Монти». Откуда-то из переулка сильно шатаясь, показался пьяный мужчина. Дойдя до фонаря рядом с рекламой «Высокая мода из Германии» он ухватился за него руками как утопающий за соломинку. Его лицо было белым как у Пьеро, и это была не игра света уличных светильников.

Крестовский прошел к Пушкинской площади. Здесь уже заняли рабочие места исполнитель романсов под гитару с картонной коробкой под ногами, продавцы книг от камасутры до маркетинга и парочка, восхваляющая бога в стихах. Все были нацелены на кошельки прохожих. Вероятно, догадываясь, что у него нечего взять, они не усердствовали при появления Родиона.

Откуда-то вынырнули два солдата в грязных бушлатах. Думал, попросят закурить, но нет:

– Дяденька, дайте на хлеб.

…В пешеходном переходе через Тверскую у гостиницы «Минск» он не поверил своим глазам. Порой наступает такой момент, когда встречается что-то необычное, экзотическое: нет, не жираф, не крокодил – черная женщина. Родион почувствовал близость африканского континента. Темно-тропическо-экзотическое доминировало над общепринятым бледно-белым. От нее пахло чесноком и квашенной капустой. И если бы его глаза были закрыты, она вполне могла сойти за пышнотелую девицу из глубинки. Но его глаза были открыты, а она была из Африки. Чернокожая губастая, сверкающая белоснежными зубами и бесчисленными черными косичками на голове. Крестовский остановился как вкопанный.

– Плиз, 100 долляров один тяьс, – пролепетала она, оглядывая его с ног до головы. По его лицу заскользил взгляд темнокожей «ночной бабочки».

«Поистине секс стал международным: наши к ним, они к нам. Так и тянемся, так и меняемся», – подумал Родион, – «Русский мужик экзотику любит, его только приручить надо».

Стоящая тут же рядом белая девица, по всему видно конкурентка, громко прошипела:

– Нормальный мужик с ними не пойдет. Ну, уж если самоубийца какой. А что касается экзотики… Я гуталином натрусь – вот тебе и экзотика…

…На город спустился вечер. Правила движения на ночных улицах противоречат дневным правилам пешеходного движения. Человек, идущий по центру проезжей части, лучше всего по трамвайным путям, подобен парламентеру, шествующему по нейтральной полосе. Всем своим видом он говорит: «Вот он, вот его честное лицо, он не нарушает ничьих территориальных границ, и вы дайте ему пройти спокойно. Если хотите подойти ко мне – перейдите через освещенную проезжую часть: я посмотрю, чего вы стоите».

Утверждают, что многие нападения на ночной улице совершаются потому, что нападающий хотел всего лишь пообщаться с идущим, но не знал, как!

В одном из безлюдных переулков к Родиону подошли двое молодых мужчин и вежливо попросили его вызвать одну знакомую им девушку из соседнего дома. Они искательно заглядывали ему в лицо и объясняли, что, мол, проблема с ее родителями. Они взъелись на нее. История показалась Родиону вполне банальной, но не на темной безлюдной улице. Он уже было поддался на уговоры, когда вдруг один из несчастных влюбленных, неосторожно повернулся к свету фонаря, показав свое лицо…

Мимолетного взгляда Крестовского вполне хватило, чтобы понять, что никакой знакомой девчонки поблизости нет, а есть трудное детство и по крайней мере года три в колонии. Конечно лучше уступить дорогу собаке, чем дать ей укусить себя, настаивая на своих правах. Даже если вы убьете собаку, укус останется укусом.

– Нет, братцы, извините, – расплылся он в улыбке. – Спешу, ничего не выйдет.

Добрые и заискивающие выражения на лицах как водой смыло. Они угрожающе надвинулись на него.

– Снимай катки, – сказал сердито один. – Ну, быстро…

– Что, простите? – удивился Крестовский, с трудом понимая сленговый синоним слова «ботинок», и сделав одно неуловимое движение, рванул через улицу.

Пробежав метров пятьдесят, уже на другой стороне улицы поворачивая за угол, он обернулся. Понял, что бежал зря. Товарищи, позарившиеся на его одежду и кошелек, представляли собой довольно пошлую картину: один стоял на коленях и никак не мог подняться с земли, другой в скорбящей позе стоял поблизости, излучая гуманизм и миролюбие. Преследовать его никто не собирался…

Но не думайте, что от головорезов ему удалось уйти благодаря какому-нибудь навороченному приему из арсенала самбо или восточных единоборств. Это было совсем не так. Неприятностей он избежал благодаря баллончику со слезоточивым газом, которым его заботливо снабдил перед поездкой в столицу Иван Петрович. «Там много хулиганья, а это выручит», – напутствовал он, и как в воду смотрел.