Текст книги "Историко-психологический анализ реформирования и модернизации России. Учебное пособие"

Реформирование и модернизация всегда связаны так или иначе с конфликтами. Любые изменения влекут столкновение интересов, а это – конфликт. К тому же, если добавить к сказанному, что реформы всегда вызывают сопротивление, то впору ставить вопрос о «цене» – преобразований. Реформы и модернизация – процесс, как правило, конфликтный. Но это обстоятельство не может быть аргументом в пользу их отмены. Более того, реформы должны привести к конфликтной модели политики, экономики и общества. Чтобы осознать это, нужно обратиться к теории конфликтов. Сложилось стереотипное восприятие конфликтов как абсолютно негативного явления. В принципе это не далеко от истины. Однако сводить конфликты только к деструктивным явлениям и видеть в них лишь негативные функции недопустимо. На самом деле конфликт обладает конструктивным потенциалом. Не случайно конфликтная модель положена в основу понимания развития политических, экономических и общественных институтов. Тем не менее преобладают пока именно деструктивные конфликты.

Сейчас одна из самых модных учебных дисциплин это – конфликтология. В 1978 году, когда я защитил кандидатскую диссертацию по этой теме, все было по-другому. Тогда наличие конфликтов в СССР просто не признавалось. Поскольку я долгое время занимался исследованием конфликтов, то мог бы называть себя профессиональным конфликтологом. Однако когда меня просят провести занятия по курсу «Конфликтология», то я нередко отказываюсь.

Дело в том, что твердо знаю, что пока нет никакой «Конфликтологии», а вместо нее имеется в лучшем случае курс «Психология межличностных конфликтов», несмотря на обилие «конфликтологической» литературы. Применительно к пониманию причин преступности это означает следующее: действительно, в основе абсолютного числа преступлений лежат конфликты. Тем не менее на разных уровнях в качестве причин преступности выступают разные конфликты, у которых своя структура, причины. В России имеет место перманентно неразрешенный социальный конфликт. В настоящее время он подвергся эскалации в силу непреодолимого различия (пропасти) между различными социальными группами. Социальные группы, находящиеся в нищете, пытаются по-своему понять причины происходящего, а свое эмоциональное напряжение вымещать. Отсюда рождается ненависть, нетерпимость. Рассказывают, что подростки однажды увидели, что торговцы с рынка (лица кавказской национальности) не пустили бабушку с петрушкой. За это они избили кавказцев. Разрешен ли конфликт таким образом? Нет. За кавказцами, которые торгуют на рынках и которые их оккупировали, стоят «крыши» из числа чиновников и милиции.

Вспоминается и другой случай. Когда были в командировке в г. Степанокерте, то армяне признавались, что не знали до определенных событий, что их соседи азербайджанцы. Это потом стали проводить этнические зачистки в Шуше и Степанокерте. За спровоцированными конфликтами между рядовыми армянами и азербайджанцами стояли интересы и действия так называемых элит и криминальных группировок. Преступность не бывает без преступлений. Однако преступление явление неоднозначное. Оно не всегда соотносится с действительно опасными действиями. При определенных обстоятельствах и политический анекдот может выступать в качестве криминала. Все зависит от базы оценки, юридической нормы, которая может быть стандартизированной с точки зрения международного права, а может и не быть таковой, может быть идеологизированной, деформированной, выражать интересы узкой социальной группы и т. д.

Преступление как юридический факт – это действия, содержащие состав преступления и признанные таковыми в судебном порядке. С точки зрения философии, психологии, этики преступление – это факт не только юридического, но и психологического, нравственного порядка, который характеризуется чувством вины, позитивной ответственности безотносительно тому, дана ли этому событию юридическая оценка. Однако такой подход к измерению преступления юристы считают неприемлемым, так как он может привести к произволу. Конечно, существует презумпция невиновности. Вина может быть установлена лишь в судебном порядке. Тем не менее, литература (например, роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») и психоанализ заставляют говорить о преступлении не только в юридическом смысле. Преступление – за исключением отдельных случаев – это исход внутриличностного, межличностного вплоть до социально-политического конфликта. Можно сказать, что преступление – это конфликтный способ удовлетворения потребностей, достижения целей.

Юридическая конфликтология обобщает и изучает те особенности, которые характеризуют конфликт с позиции права. Наиболее полно правовой аспект выражен в тех конфликтах, которые возникают и развиваются в связи с объективно существующими противоречиями между двумя или несколькими правовыми нормами, относящимися к одному и тому же предмету. В строгом смысле под юридическим конфликтом следует признать любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон и, следовательно, либо субъекты, либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет за собой юридические последствия. Вообще говоря, конфликтологический подход позволяет объективно оценивать исторические события.

К сожалению, в России долгое время существовало как бы консервирование социального конфликта и глушения конструктивных конфликтов в различных сферах. Факты говорят именно об этом. В настоящее время в России создана специальная комиссия при Президенте РФ по противодействию фальсификации отечественной истории. Связано это с тем, что в различных учебниках истории одни и те же события, а так же лица показаны далеко не однозначно. В одних они выступают как герои, в других – как злодеи. В частности, есть различные трактовки падения царского режима. В одних учебниках этот факт подается как результат большевистского заговора во главе со шпионом немецкого Генерального штаба. В других – как событие Вселенского масштаба. Так, Вячеслав Костиков пишет, что «в 1914 году русское общество было против выступления неподготовленной России в войну с Германией. Вопреки мнению Генерального штаба Николай II принял иное решение ввязаться в драку». Мораль армии, воевавшей за чужие интересы, и вековая слойка офицерства вокруг трона были не довольны. Через три года это привело к отречению царя от престола, к кризису власти и большевистскому перевороту. (В. Костиков «Не брейте апостола Павла». – Аргументы и Факты. N 39, 2009 г. С. 9) Дело, оказывается, в ошибке одного человека.

При этом начинает забываться о том, что было крепостное право, русско-японская война, которая была проиграна, кровавое воскресенье, восстание в 1905 г. и т. д. На этот счет есть публикации, которые принадлежат перу русских классиков: Л.Н. Толстову, А.П. Чехову, Ф.М. Достоевскому и др. Царский режим пал под тяжестью социального конфликта.

После 1917 г. в России возникла гражданская война: с одной стороны воевали белые, с другой – красные.

В советское время красные были героями, белые – врагами.

Сейчас все – наоборот.

На самом деле и те, и другие были разными сторонами одного и того же социального конфликта.

Поэтому не надо заниматься «гробокопательством» в силу политической конъюнктуры.

«Белые» и «Красные» – граждане России.

Не было бы социального конфликта, не стояли бы они по разные стороны баррикад. Каждый из них хотел разрешить социальный конфликт по-своему. Поэтому каждый из них по-своему прав. Их просто нужно оставить в покое. Во всяком случае так поступают в Англии.

После прихода к власти большевики не оставили и места для конструктивного конфликта.

Большевики запретили все оппозиционные партии, закрыли все независимые газеты. В 1922 году из страны были высланы тысячи независимых философов, политиков, экономистов, религиозных деятелей.

Оппозиция была полностью подавлена. Над страной опустился «железный занавес».

В некоторых изданиях И.В. Сталина называют успешным менеджером. Действительно, при нем была проведена индустриализация страны.

Но именно И.В. Сталин создал Гулаг и развязал террор против казаков, зажиточных крестьян, интеллигенции, священнослужителей.

Так было на самом деле. Не просто.

Коммунистический режим попытался смягчить социальный конфликт путем введения бесплатного здравоохранения, образования. Но решить вопрос о справедливости и братстве коммунистам полностью не удалось. Неравенство сохранилось.

В Советском Союзе разница в доходах наиболее и наименее обеспеченных составляла 4,5 раза.

В США и Европе разница между соответствующими социальными группами колеблется от 4 до 6 раз. Достигается это за счет среднего класса, который сглаживает эту разницу.

В России практически нет среднего класса. Разница здесь несравнима с другими развитыми странами. Это говорит о потенциальном социальном конфликте.

Глобальный финансово-экономический кризис усугубил эту проблему.

В то же время кризис выступил в качестве диагностического инструментария.

Он обнажил проблему, связанную с отсутствием позитивных конфликтов, т. е. конкуренции.

Во всем мире цены упали во время кризиса, но только не в России.

Во многих странах парламент наделен широкими полномочиями в области контроля за исполнительной властью. В России этого нет. Кроме того, в стране отсутствует и закон об официальной оппозиции, широкое обсуждение реформ в различных сферах.

Состояние общественной безопасности крайне низкое.

Но позитивный конфликт связан в некоторых случаях с применением, мягко говоря, воли со стороны власти.

Имеются в виду истории, связанные с контрабандными яхтами, аварией на Саяно-Шушенской ГЭС, Черкизовским рынком, принятием закона об организованной преступности необходимостью структурной перестройки экономики, введение крупных штрафов за несоблюдение безопасности в лесу и т. д. Значительно должна быть усилена роль внутриличностного конфликта, связанная с обеспечением профессионально-этических стандартов. Таким образом, для устойчивого развития России нужно:

во-первых, минимизировать социальный конфликт между стратами путем изменения налоговой шкалы, введения социальных стандартов и создания среднего класса;

во-вторых, перейти на конфликтную модель функционирования политических, экологических и общественных институтов (речь идет о конкуренции);

в-третьих, нужны усилия со стороны властей по декриминализации государственных и экономических институтов, структурной перестройки экономики. Без позитивных конфликтов здесь не обойтись.

Конфликт имеет множество позитивных функций (Зиммелъ, 1955; Козер, 1956). Он предотвращает стагнацию, стимулирует интерес и любопытство, выступая в роли медиатора, с помощью которого артикулируются проблемы, находятся их решения, служит основой социальных и персональных изменений. Конфликты часто являются частью процесса тестирования и оценки кого-либо и могут быть весьма полезными для исследователя, если какая-либо сторона конфликта полностью использует свои возможности. Плюс ко всему конфликт четко разделяет различные группы и этим способствует установлению групповой и персональной идентификации; внешний конфликт часто приводит к внутреннему сплочению. Более того, как полагает Козер (1956, с. 154–155), в «нецентрализованных группах и свободных обществах конфликт, направленный на разрешение трений между противниками, часто играет стабилизирующую и интегративную роль. Позволяя четкое и ясное выражение противоречащих требований, эти социальные системы получают возможность усовершенствовать свою структуру путем исключения источников трений. Множественные конфликты, которые они (эти системы) испытывают, помогают им избавиться от источников внутреннего антагонизма и добиться сплоченности. Эти системы снабжают себя, путем институционализации конфликта, важным стабилизирующим механизмом.

В социальной структуре любого типа всегда имеется повод для конфликтной ситуации, поскольку время от времени в ней вспыхивает конкуренция отдельных групп по поводу дефицитных ресурсов, власти и престижа.

Позитивный конфликт – это конкуренция в различных сферах.

Конкуренция (лат. concurrentia, от лат. concurro – сбегаюсь, сталкиваюсь) – борьба, соперничество в какой– либо области..

По мнению доктора юридических наук, профессора Е. А. Лукьяновой, политическая конкуренция представляет собой набор механизмов, обеспечивающий действие основных форм народовластия: непосредственной, представительной и консультативной демократии.

Это касается референдума, на который население может вынести решение вопросов государственной и общественной жизни, отличных в своей постановке от предлагаемых действующей властью. Это касается права граждан на объединение в политические и неполитические организации и права этих организаций честно конкурировать с другими на политическом поле. Это касается выборов, в ходе которых избиратели могут отдать предпочтение кандидатам или избирательным объединениям, предлагающим альтернативные варианты развития и их мнение будет реально учтено.

Это, безусловно, касается функционирования представительных органов, где работа над проектами нормативных правовых актов должна проходить в условиях сопоставления различных мнений. В этом – гарантия качества законов. Когда проект безальтернативен, а его текст заранее «обречен» на принятие без конструктивной мозговой атаки, снижается не только уровень такого проекта, но и степень его поддержки населением. Парламент в этом случае теряет свое основное смысловое содержание – он перестает быть зеркалом общества и не способен отражать весь спектр чаяний избирателей.

Это, конечно же, касается и порядка формирования исполнительных и судебных органов власти. Чиновник или судья, понимающий, что его номенклатурное благополучие зависит не от качества и результатов его работы, не от доверия людей к этим результатам, а от степени лояльности и «системности» своих поступков, не имеет стимулов к радению за дело. Он конкурирует не с теми, кто лучше знает и умеет, а с теми, у кого линия прогиба спины приятней взору того, от кого зависит продление его полномочий.

Сегодня по мнению многих экспертов, в частности, профессора Е.А. Лукьяновой, состояние современной российской политической конкуренции, мягко говоря, весьма далеко от понятия конкуренции в целом. Анализ институтов непосредственной демократии показывает следующее.

В стране фактически уничтожен институт референдума. Правовое регулирование порядка его инициирования и назначения доведено до состояния реальной невозможности ни инициировать всенародное голосование, ни назначить его без политической воли «сверху».

Об этих изменениях так много говорят, что нет нужды повторяться. Хочется только обратить внимание на некоторые нюансы, на которых общественное внимание сосредоточилось меньше. Речь идет, во-первых, о неравенстве доступа кандидатов к предвыборной агитации, которое обеспеченно законодательно и поддержано судебной практикой.

Как отмечают эксперты, для партий в ходе их регистрации и выдвижения на выборах созданы неравные условия и сложнейшие бюрократические барьеры, позволяющие выжить только строго определенным и буквально «зачищено» политическое поле от партий оппозиционных или несогласованных (несистемных).

Оппозиционность ряда партий носит имитационный характер. Все они образованы или в недрах определенных структур и выступают в роли подтанцовки. По команде они выступают с дозированной критикой. Это политическая подставка, камуфляж, фарисейство, своеобразное шоу, своего рода спектакль, одним словом, квазиоппозиция.

С точки зрения Е.А. Лукьяновой в результате федеральный парламент перестал быть конструктивной силой, способной достигать политического компромисса, потерял свое «представительное лицо» и превратился в примитивную штамповальную машину для утверждения законопроектов, поступающих в него извне.

Последовательно осуществляется курс на полное подчинение региональных представительных органов власти органам исполнительным в сочетании с ликвидацией общественного и парламентского контроля за последними. Отменена выборность глав субъектов федерации. При этом Президенту предоставлено право роспуска парламента субъекта, если он откажется согласовать кандидатуру, предложенную главой государства.

Постепенно методами бюрократического воспрепятствования и прямого подавления изживается практика проведения оппозиционных публичных мероприятий.

В общественном обиходе вновь появились словосочетания «этого не напечатают» и «этого не покажут».

Таким образом, даже самый поверхностный взгляд на проблему показывает, что основные механизмы политической конкуренции, обеспечивающие народовластие, в современной России либо в ряде случаев работают неэффективно, либо их действие в силу специфики применения не достигает политически конкурентного результата (экономисты оценили бы их как механизмы недобросовестной конкуренции).

Еще одной причиной неподобающего состояния политической конкуренции в современной России является наивно – амбициозное представление о том, что политическая организация общества, лишенная политической конкуренции, более управляема, стабильна. Но так же как на дереве нет двух одинаковых листьев, так же как нет на свете двух людей с абсолютно одинаковым папиллярным узором пальцев, так и в обществе невозможно единомыслие. Многообразие мнений является неотъемлемо-естественным его состоянием. Искусственные условия, не позволяющие этому многообразию проявляться, а мнениям конкурировать между собой и быть альтернативой официальной точки зрения лишь приводят к накоплению недовольства со стороны невостребованных конкурентных сил.

Все это мы уже проходили. Причем, совсем недавно. Летом 1988 г., анализируя состояние экономики СССР, делегаты XIX партийной конференции сделали вывод о том, что кризисная ситуация в стране во многом обусловлена серьезной деформацией политической системы общества, которая наступила в результате длительного отсутствия политической конкуренции.

Вряд ли у кого-нибудь вызывает сомнение утверждение о том, что состояние конкуренции в экономике теснейшим образом связано с деятельностью государства. Государство определяет (или же вовсе не определяет) законодательные антимонопольные ограничения и обладает механизмами, способными предотвратить или, наоборот, поддержать недобросовестную конкуренцию. Кроме этого, проводя экономическую политику, государство может de facto установить определенные «правила игры» на экономическом поле, в ряду которых условия конкуренции являются одними из важнейших.

Здоровая конкуренция в политике и здоровая конкуренция в бизнесе – понятия, безусловно, связанные. Здоровая конкуренция в политике возможна, если она соответствует экономическим интересам власти. Соотношение политической и экономической конкуренции зависит от того, насколько провозглашенная форма государства соответствует экономической основе власти. Утверждение о том, что здоровая политическая конкуренция влечет за собой здоровую конкуренцию в бизнесе неверно, поскольку зависимость, скорее, обратная. Только потребность государства в здоровой экономической конкуренции заставляет нормально работать механизмы политического плюрализма. И, наоборот, экономическая политика государства, основанная на недобросовестной конкуренции, приводит к свертыванию институтов конкуренции политической. Общество, в котором искусственно ограничена политическая конкуренция со временем приобретает взрывоопасный характер, чреватый насильственным изменением власти и правил экономической конкуренции.

Для формирования конкурентной среды в политике и в экономике необходимо четкое понимание того, что эти два понятия теснейшим образом взаимосвязаны и взаимозависимы.

Таким образом, конфликтологический подход позволяет проводить реформы для создания конкуренции прежде всего в экономической и политической сферах. Именно это обстоятельство является главным условием модернизации в различных сферах.

Взгляд на стабильность через устранение конкуренции неминуемо ведет к кризису, стагнации.

Вертикаль власти исключает конкуренцию. Такая модель власти лежала в основе царизма, советской власти. Она привела империю к краху.

В России наступают на одни и те же грабли в третий раз.

В XVIII в. сформировалась имперская модель управления страной, сочетающая в себе два, казалось бы, на первый взгляд, несовместимых элемента. С одной стороны, федеративность, допускающая определенную степень автономии отдельных национальных окраин. И с другой стороны, централизм, унитарность административной системы, которая предполагает единообразную систему управления на общей правовой основе с сохранением за центром монополии на законотворчество. Эта сложившаяся модель в целом дожила до 1917 г., в значительной степени его пережила, хотя, именно слабости этой модели, ее неспособность адаптироваться к новым условиям, собственно говоря, стали одной из причин краха империи в начале XX в.

Декабрьские эксцессы в России были устроены недовольными гражданами и футбольными фанатами как реакция на убийство болельщика Егора Свиридова, которое произошло в ходе драки 6 декабря 2010 года между Егором с друзьями (в числе которых был один армянин Сергей Гаспарян, получивший тяжёлые травмы и попавший в больницу) и выходцами с Северного Кавказа. На Манежной площади Москвы 11 декабря эти акции стихийно переросли в столкновение с ОМОНом и получили международную огласку.

Непосредственным поводом для беспорядков послужили события 6 декабря 2010 года на автобусной остановке возле дома 37 по Кронштадтскому бульвару в Москве, когда произошел конфликт между Егором Свиридовым и Асланом Черкесовым. 26-летний Аслан Черкесов из Кабардино-Балкарии серией выстрелов из травматического пистолета Streamer 1014 убил Егора Свиридова, и ранил его товарища Дмитрия Филатова. Во время драки также пострадали друзья Свиридова – Гаспарян, Карнаков и Петреченко. Всего на месте нападения было обнаружено 12 гильз. В результате следственных мероприятий был задержан сам Аслан Черкесов, а также другие участники нападения – Нариман Исмаилов из Дагестана, Хасан Ибрагимов и Артур Алфибиев. Из пяти задержанных четыре участника драки (Артур Арсибиев, Аной Анаев, Рамазан Утарбиев и Хосин Ибрагимов) были отпущены, а затем и вовсе покинули Москву, что в свою очередь вызвало гнев болельщиков.

Уже на следующий день 7 декабря футбольные фанаты в количестве 1000 человек прошли маршем по Ленинградскому проспекту, фактически блокировав его.

11 декабря состоялось шествие памяти 3000 болельщиков «Спартака» к месту гибели Егора Свиридова на Кронштадтском бульваре с возложением цветов. Болельщиков поддержали байкеры, а также фанаты других футбольных клубов. На месте убийства была отслужена панихида. К 13:30 число участников акции возросло до 6 тыс. человек. К 15:00 центр мероприятий переместился на Манежную площадь.

К 15:00 на Манежной площади на несанкционированный митинг собралось от 5 тысяч (по версии ГУВД Москвы) до 50 тысяч участников (по версии телеканала «Россия 24»). Некоторые участники митинга скандировали лозунги: «Русские, вперёд», «Один за всех и все за одного», были и те, кто выкрикивал оскорбительные и националистические лозунги. Случайные прохожие неславянской внешности, оказавшиеся на пути толпы, подверглись избиениям.

Милиции на площади поначалу было очень мало, и она ничего не могла поделать с агрессивной толпой. Милиционеры пытались спасти от избиения «кавказцев», но ввиду своей малочисленности отбить смогли не всех и не сразу. В результате произошли массовые столкновения болельщиков с ОМОНом. К митингующим вышел начальник Московского ГУВД Владимир Колокольцев, попытавшийся утихомирить разбушевавшуюся толпу. Однако это ему не удалось, главным образом потому, что на вопрос: «Почему были отпущены убийцы Егора?» – он так и ничего не смог ответить. Протестующие зажигали файеры, взрывали петарды, кидали пустые бутылки, снежки и камни.

Сначала было сообщено, что в результате беспорядков госпитализированы 19 человек, к ночи число находящихся в больнице возросло до 29 человек. Пострадали омоновцы – вначале 5, позднее сообщено 8 человек. Всего было ранено 35 человек. Сообщения об одном погибшем были опровергнуты ГУВД. Задержано 65 человек. Пострадала приготовленная к празднованию Нового года ёлка.

Согласно опросу, проведённому радиостанцией «Русская служба новостей», 87 % слушателей выступили с поддержкой митингующих на Манежной площади. 83 % слушателей передачи «Реальное время» на радиостанции Финам FM считают митинг на Манежной площади выражением гражданского протеста, 17 % – выходкой радикалов.

Владимир Путин предельно точно определил главную причину событий на Манежной площади – несостоятельность власти: «…Трагедия, которая произошла с одним из болельщиков «Спартака», его убийство, – ведь не это же спровоцировало печальные события. А спровоцировало то, что власть соответствующим образом не отреагировала».

Этот же вопрос не оставляет и самого Главу государства: «…Всех нужно установить и посадить, и разобраться с теми следователями, кто отпустил виновных. Они зачем это сделали: испугались? за деньги? В любом случае мы сами знаем, как это называется…».

Дьякон Андрей Кураев дал такую оценку этим событиям: «Протест на Манежной лишь по виду национализм. По сути это крик боли и отчаяния от того, что те, кто призваны нас защищать, нас же и предают».

Погром всегда – реакция беззащитных, которые устали надеяться на защиту со стороны властей. Это уродливая реакция на уродство тех, кто вроде бы должен был в цивильной форме сдерживать зло и наказывать его, но отчего то именно этого и не делает.

События на манежной площади пытались и пытаются представить как межнациональное волнение.

Нет ничего ошибочнее подобной точки зрения. На самом деле 11 декабря 2010 года произошел массовый социальный конфликт, в основе которого лежат социально – политические, экономические и другие факторы. Это следствие социальной напряженности.

Короче говоря, формула: «Верхи не могут, и низы не хотят» как нельзя точно характеризует происшедшее (А.И. Гуров. АиФ).

Вместе с тем следует подчеркнуть, что теория и практика управляемого конфликта дискредитирует конфликтологический к построению государственных, политических, экономических институтов и отношений. Но это две вещи разные, хотя речь в первом и втором случае вроде бы о конфликтах. На самом деле данные конфликты функционально различаются между собой. Так называемый управляемый конфликт используется для отвлечения общественного мнения от какой-либо действительно важной социальной проблемы, переключение его на обсуждение других вопросов, обоснование агрессии, некомпетентности и т. д. Что же касается позитивных конфликтов, то они используются для обеспечения доброкачественной конкуренции в различных сферах.