Текст книги "Обречённый рейх и Россия. Мифы и факты"

«Какую легкую жизнь он себе устроил!.. Настоящий мужчина должен застрелиться, подобно тому как раньше полководцы бросались на меч, если видели, что дело проиграно… Лично меня больше всего огорчает то, что я успел произвести его в фельдмаршалы… Просто смешнее не придумаешь. Так многим людям приходится умирать, и вот появляется такой человек и в последнюю минуту оскверняет героизм столь многих… Это какая-то дикость».

Нет, дикостью было то, что затеял фюрер, отправив к этому времени в могилы почти половину вермахта. А гибель других народов злодея не волновала, тем более советских граждан.

Президент США Рузвельт по случаю победы Красной армии в Сталинграде прислал грамоту, в которой, в частности, говорилось:

«От имени народа Соединенных Штатов Америки я вручаю грамоту городу Сталинграду, чтобы отметить наше восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых во время осады с 13 сентября 1942 года по 31 января 1943 года будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Их славная победа остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны Союзных Наций против агрессии…

Я отдал приказ об изготовлении почетного меча, который я буду иметь удовольствие преподнести городу Сталинграду…»

После победы под Сталинградом появилось много ее отцов. Н.С. Хрущев утверждал, что он вместе с командующим Сталинградским фронтом А.И. Еременко являются авторами контрнаступления. Главком ВМФ СССР адмирал флота Н.Г. Кузнецов указал настоящего автора, который взял на себя ответственность за реализацию плана:

«Нужно прямо сказать, что при огромном, а иногда и решающем значении роли полководцев, приводивших планы операций в жизнь, зарождение идеи в Ставке и воля Верховного Главнокомандующего определили успех сражения».

Хрущев был неправ еще и потому, что кроме Сталинградского фронта, на который был недавно назначен генерал Еременко, в контрнаступлении принимали участие войска Донского и Юго-Западного фронтов. Без их помощи и прямого участия в битве победы под Сталинградом, такой, какой она стала, не получилась бы.

Последней попыткой вермахта сохранить за собой стратегическую инициативу на Восточном фронте была Курская дуга. Немецкие генералы и тут лягнули Гитлера – именно перенос сроков наступления на 2 месяца якобы позволил русским подготовиться к отражению немецкого удара. Манштейн после войны заявил, что, если бы операция «Цитадель» была проведена в мае, она могла увенчаться успехом. Что можно сказать… если бы на горох не мороз, он бы и через тын перерос. У истории нет сослагательного наклонения…

А потом этапы отступления.

В начале ноября 1944 года Гитлер покинул ставку «Волчье логово», так как советские войска были совсем близко. Ехал в вагоне с затемненными окнами. Он сидел в купе при искусственном освещении. На улице светило яркое солнце, а здесь царил мавзолейный полумрак, переходящий в темноту сказочно дрожащей пещеры при свете карманного фонаря.

В Берлине профессором Эйкеном ему была сделана несложная операция – в горле иссекли узелок на голосовых связках. Он переживал, считая, что голос – это его основной инструмент. Потом он выехал в ставку «Бергхоф» – «Орлиное гнездо», где пребывал до середины января.

16 января 1945 года специальный поезд Гитлера покатился из «Бергхофа» назад в Берлин, покатился окончательно из-за опасности авианалетов. Покатился навстречу катастрофе. Прибыв в Берлин, он сразу же перебрался в фюрербункер. Выслушав доклады о том, что русские продвигаются вперед с жуткой скоростью, загрустил и ожесточился. Он клялся отомстить «красным» и подстрекал к ненависти. В один из дней за чаем с секретарями он вскипел, когда разговор зашел о сообщениях с линии фронта. По словам Юнге, он разразился тирадой:

«Это уже не люди, это изверги из азиатских степей, и борьба, которую я против них веду, – борьба за достоинство европейского человека. Победа – любой ценой. Мы должны быть жестокими и бороться всеми имеющимися у нас средствами».

Но, увы, победные марши 1930-х и начала 1940-х годов оказались в прошлом. Реальность 1945-го была иной – не в пользу Германии.

20 апреля 1945 года, в день рождения Гитлера, первые советские танки стояли под Берлином. Грохот полевых орудий достигал Имперской канцелярии. Фюрер принимал поздравления от верных соратников. Все приходили, пожимали ему руку, клялись в верности и пытались его убедить покинуть город. В основном говорили одно и то же:

«Мой фюрер, город будет скоро окружен! Вы будете отрезаны от юга. Еще не поздно дать приказ южным армиям, если вы отправитесь в Берхтесгаден».

Предлагали все – Геббельс, Риббентроп, Гиммлер, Дениц, и все напрасно. Гитлер решил остаться и ждать. Думается, он ждал результатов сепаратных переговоров. А в парке он в тот день награждал совсем детей из гитлерюгенда, отличившихся в боях против русских танков.

Одна из секретарш тоже спросили его, не хочет ли он покинуть Берлин?

– Нет, я не могу… Я напоминаю себе буддистского проповедника, вращающего пустую молитвенную мельницу. Я должен решить исход боя здесь, в Берлине, – или погибнуть!

Они выпили за здоровье Гитлера по бокалу шампанского, но вино показалось им безвкусным…

Жертва доктора Мореля

О том, чем болел, как лечился и что применял от мнительных и реальных болезней временный хозяин Третьего рейха написано не так много. Он с юности до появления седых волос с маниакальным интересом предавался разным своим фантазиям – живопись, архитектура, музыка Вагнера, политика, экономика, армия, новое оружие, философия, средневековые руны и поэмы…

Ночами он просиживал над прожектами, в которых его деловая некомпетентность соперничала с нетерпящим возражений самомнением и нетерпимостью. Он все хотел делать быстро. Свои акварели он тоже рисовал легко и стремительно. Мог оставить одну картину и перейти к другой, чтобы потом додумать и дорисовать что-то в отброшенной. Его друг по венскому периоду жизни (Вену он называл «городом-сибаритом». – Авт.) – Август Кубичек. Гитлер и Кубичек познакомились, снимая квартиру в Линце, их музыкальные предпочтения оказались схожими – оба увлекались творчеством Рихарда Вагнера и любили оперу. В 1933 году Кубичек поздравил Гитлера с получением должности канцлера Германии. Только через 6 месяцев он получил ответ на посланную открытку: «Грусть, я буду очень… рад… возродить те лучшие годы моей жизни».

В 1951 году Кубичек написал книгу «Адольф Гитлер, мой друг детства». По мнению литераторов, она не представляла никакой исторической ценности.

В конце 1920-х годов Гитлер в Мюнхене познакомился с потомственным травником Гансом Лодцем, который по просьбе пациента приготовил ему «один травный раствор». Адольф принял средство, почувствовал, как у него посветлели мозги, душа оказалась временно «нараспашку», ему открылись фрагменты своих былых реинкарнаций. Он, конечно, не знал, что в настой добавлен слабый наркотик – мескалин.

А вот спектакль «Майн фюрер – самая правдивая правда об Адольфе Гитлере» стал первой киносатирой германского производства. На киноэкране действует живой фюрер-наркоман. Он играет в ванне с игрушечным линкором и наряжает свою собаку Блонди, подаренную щенком в 1941 году Мартином Борманом, в немецкую форму. В ФРГ существовал стереотип – целый сериал с образом фюрера-наркомана в «массовом сознании».

Был случай, когда после окончания очередного класса реального училища, «перебрав» с друзьями, Гитлер попал в неприятную историю – потерял свидетельство. Вот как он пояснял эту историю потом:

«Тем временем четыре обрывка моего свидетельства уже доставили в школу. Будучи без памяти, я перепутал его с туалетной бумагой. Это был кошмар. Все, что мне наговорил ректор, я просто не могу передать. Это было ужасно. Я поклялся всеми святыми, что никогда в жизни больше не буду пить… Это был такой урок, что я никогда не брал в рот спиртного». Но он слукавил – баварское пиво он пивал кружками.

Фюрер ненавидел курение. Хотя в Вене по его признанию выкуривал от 25 до 40 сигарет в день. Потом бросил, в том числе по причине экономии средств – надо было нормально питаться на тощие заработки. В конце концов, на дверях его квартиры в Мюнхене он повесил табличку: «Курильщиков просят не переступать этот порог».

И все же истории о «фюрере-наркомане» имеют под собой приличный фундамент, который выстроил его лечащий врач в годы Второй мировой войны Тео Морель. Его, как и Еву Браун, познакомил с Гитлером личный фотограф фюрера Генрих Хофман. Известно, что в середине 1930-х годов Гитлер страдал от болей в области живота и почек. Морель, как человек падкий до денег и славы, откликнулся лечить именитого пациента. Встретились, познакомились. Доктор выслушал жалобы и через несколько дней предложил курс лечения.

– Мой фюрер, диагноз мне понятен. Будем совместно изгонять болезнь безобидными средствами – таблетками. Надо восстановить флору кишечника и поднять желудочную кислотность.

Лечение началось интенсивно. Он по утрам заглатывал кучу разноцветного снадобья, но боли не купировались. Появилась боязнь умереть. В 1937—1938 годах болезни заставляют его написать сначала политическое, а потом и личное завещание.

Морель понимает, что безрезультатность его курса лечения фюрера может ударить не только по престижу эскулапа, но и по его голове. Он меняет препараты, и в «лекарственной спирали» появляются новые в еще большем количестве. Боли не проходят, а глубокие исследования не находят каких-либо опасных заболеваний. Тогда Гитлер, обложившись кипой медицинских учебников по терапии, старается сам разобраться в своих хворях. Употребление «стаканами» лекарств ударило по сердечно-сосудистой системе – стали опухать стопы и икры. Он носит носки без резинки или перерезает сдавливающие голень резиновые околыши. А Морель впервые прописывает ему сильнодействующие препараты в виде корамина и первитина – психостимуляторы с высоким потенциалом к формированию зависимости. После таких инъекций притуплялась боль, появлялась выносливость и желание к общению. На первитине или метамфетамине жила вся армия. Препарат производили десятками тонн. Сначала его давали летчикам и танкистам для борьбы с усталостью.

К 1943 году под воздействием первитина у Гитлера появляется бессонница. Поражения на фронтах бьют по психике. Состояние здоровья ухудшается. У фюрера заметно усиливается дрожь левой руки и левой ноги, которую он подволакивает. Собеседникам заметны проблемы с вестибулярным аппаратом. Он легко возбуждается. Упорно держится за свои убеждения. Речь теряет богатство оттенков…

Наконец, Морель дает ему право в неограниченных дозах применять кардиазол – препарат, возбуждающий центральную нервную систему. После покушения 20 июля 1944 года физическое состояние Гитлера резко ухудшается. Теперь дрожит вся левая половина тела, походка делается шаркающей. Дрожат веки глаз. Появляются симптомы нарушения равновесия. Его тянет в сторону. В сентябре 1944-го он заболевает желтухой. Морель понимая, что им может заинтересоваться гестапо из-за ухудшения состояния здоровья наци №1, пытается по-своему рецепту создать препараты с еще с большим наркотическим воздействием – «золотые таблетки». Гитлер их одобрял – становилось легче. Лекарственная зависимость сформировала из пациента доктора Мореля законченного наркомана.

Война заканчивалась в пользу СССР и союзников, и вне зависимости, кто стоял во главе Третьего рейха – наркоман или здоровый человек – Германия и ее народ был обречен принять поражение и отвечать за то, что наделали его вожди.

Одна из секретарей фюрера Юнге вспоминала:

«Когда он (Гитлер. – Авт.) говорил о Мореле, в его глазах читалась большая благодарность и что-то вроде сострадания. Он доверял ему на все сто процентов и повторял: «Без Мореля я, наверное, давно бы умер или, по крайней мере, не смог работать. Он был и остается единственным, способным мне помочь».

При этом никто не знал, какой болезнью, собственно говоря, страдает Гитлер. Какой-то определенный диагноз никогда не оглашался.

Ничего странного здесь нет – в таком режиме живут все тоталитарные вожди и не только…

Гитлер и женщины

Как могло случиться, что неприятного по внешнему виду, с большим носом и «черными соплями» усов под ним злодея, чудовище, барабанщика конфликтов и войн окружало много женщин. Они заботились о нем. Историки прямо утверждают, что власть его покоилась на обожании женщин, и нацисты победили на выборах благодаря голосам женщин–избирателей.

О возможности своего личного брака Гитлер высказывался отрицательно. Он считал, что лучше иметь любовницу и общаться с ней по собственному усмотрению и без чувства ответственности. Влюбленные в него женщины очень часто одалживали ему деньги и делали большие взносы для партии как деньгами, так и произведениями искусств. Каждую женщину он пытался заставить поверить, что считает ее красивой, восхищается ею и боготворит. На своих секретарш, как вспоминала одна из них – Траудль Юнге, он никогда не кричал, даже если они делали ошибки, называя каждую «моя красавица» или «прекрасное дитя».

Александр Клинге писал, что вряд ли еще какой-нибудь из политических деятелей минувшего века может похвастаться такой популярностью у противоположного пола, как Адольф Гитлер. Он получал столько писем с предложением физической близости, что и жизни не хватило бы прочесть их все. Экзальтированные барышни мечтали зачать от него ребенка.

По свидетельству Эмиля Мориса, шофера Гитлера, юные девушки частенько бросались под его машины, думая лишь о том, что если они будут ранены, Гитлер удостоит их своим прикосновением. Со всех краев Германии ему присылали многочисленные подарки, заботливо изготовленные руками влюбленных в него женщин.

Как известно, один из близких друзей Гитлера Альберт Шпеер, который общался с ним на «ты», так описывал убранство гитлеровской резиденции, буквально заваленной подарками:

«Позолоченная клетка с канарейкой и фикус. На безделушках и вышитых поклонницами подушечках с клятвами «Верность навек» в сочетании с изображением восходящего солнца пестрели свастики. Гитлер смущенно признавался мне: «Я знаю, что это некрасиво, но многое я получил в подарок и не хотел бы с этим расставаться».

Однако в отношениях с прекрасным полом Гитлер был чаще весьма сдержан – сказывалось строгое протестантское воспитание. А на публичных мероприятиях он активно «подзаряжался» энергией беснующейся в экзальтации женской толпы. Его пьянила волна их эмоций. Своими разговорами он создавал своего рода эмоциональный резонанс, заводя толпу, вызывая у женщин настоящее физическое желание. В ответ на все не устраивающие его предложения близости он отвечал сбивающей с толку короткой фразой: «Моя невеста – Германия!». Значит, он ее не может предать!

И все же женщин он любил не как «ходок по бабам», не как бабник. Он любил и понимал немецких фрау – домохозяек, заботящих о мужьях, детях и стариках. Знал их слабые и сильные стороны, чувствовал их желания и чаяния. Единственный тип женщин, который вызывал у него отвращение – это женщины-политики, которых он считал неудачницами в жизни, озлобленными жизнью, награжденными неприятными чертами мужеподобности. Он считал, что разного рода чиновниц наплодила Первая мировая война и революции, оторвав их от процесса производства и воспитания потомства.

«Судьей, солдатом, рулевым государства должен быть и оставаться мужчина!» – утверждал главный партийный теоретик Третьего рейха Альфред Розенберг. Гитлер соглашался с ним стопроцентно и говорил с полной убежденностью: «Баба в политике вызывает у меня отвращение… Когда жили мудрецы, женщин в политике почти не было!..»

Предпочитал женщин моложе его лет на 20, с большой грудью. Цвет волос и прическа не имели принципиального значения.

Коль мы заговорили о любовницах Гитлера, есть смысл перечислить их.

Стефани Янстен – первая любовь Гитлера. Он влюбился в 18-летнюю Стефани, жительницу венского предместья. По рассказам Кубичека – друга будущего фюрера, она была высокой блондинкой валькирического облика – с длинными ногами и высокой грудью. Отличалась, мягко говоря, вольным стилем поведения. Красавицы «нордического типа» нравились не только Гитлеру. В этом его вкусы вполне совпадали со вкусами тех, кого он так ненавидел: соперником Адольфа оказался некий еврей. Она отвергла будущего канцлера Германии и влюбилась в более симпатичного юношу-еврея – постарше и поденежнее. На самом деле, между Стефани и Адольфом ничего не было, просто он ее платонически любил.

Шарлотт Лобжуа (1898—1951 гг.). Француженка, дочь мясника. Хорошо говорила по-немецки. Впервые встретилась с Адольфом в апреле 1916 года и вступила с ним в интимную связь. Ей было 18, а ему – 27. В марте 1918 года она родила внебрачного сына – Жана Лоре. По одной из версий, это был ребенок от Гитлера.

Гели Раубаль (1908—1931 гг.) – племянница, дочь единокровной сестры Адольфа Ангелы. Связь с Гитлером продолжалась с 1925 года. Перед смертью Гели жила в мюнхенской квартире Гитлера, имеющей 15 комнат. В комнату Гели никто, кроме самого Гитлера и его хозяйки Анни Винтер, не имел права зайти. По некоторым сведениям, Гели была беременна перед самоубийством, случившемся 18 сентября 1931 года.

У нее был легкий флирт с шофером Гитлера – смуглым красавчиком, полунемцем-полуфранцузом Эмилем Морисом. Но Гитлеру-ревнивцу хватило и этого – он уволил его с работы и выгнал из своей партии. За Гели приударял и Отто Штрассер – представитель левого крыла партии, который обвинил Адольфа в убийстве своей возлюбленной. В принципе, версия Отто может быть не столь далека от истины – Адольф совершенно определенно страдал расстройством психики.

Гитлера эта смерть сильно потрясла. После ее кончины он стал вегетарианцем. В память о ней в новой рейхсканцелярии по его распоряжению был поставлен бюст Гели. А в «Бергхофе», в большой комнате горной ставки, висел ее портрет, всегда украшенный цветами.

2 мая 1938 года в уже упоминаемом выше завещании он писал: «Обстановку комнаты, где жила Гели, передать моей сестре Ангеле (ее матери)».

Спустя много лет после ее похорон он скажет:

«В моей жизни одна только Гели внушала мне подлинную страсть. У меня никогда раньше не возникала мысль жениться на Еве Браун. Единственная женщина, с которой я мог бы связать свою жизнь супружескими узами, была Гели».

Мария Рейтер (1909—1992 гг.) – дочь соучредителя Социал-демократической партии Германии. С ней Гитлер познакомился в 1926 году в магазине Оберзальцберга, где она работала. В 1927 году она пыталась повеситься из-за несчастной любви к Гитлеру. Дважды выходила замуж. С 1931-го по 1938 год неоднократно встречалась с Гитлером.

Ева Браун (1912—1945 гг.) – дочь мюнхенского учителя. Ева впервые встретилась с Адольфом в октябре 1929 года у его боевого товарища и друга, «личного фотографа» Генриха Гофмана. Ей было 17 лет, ему – 40. Гитлеру девушка понравилась, но в это время у него жила племянница Гели. Он днем с Евой ходил в кино, в ресторан, в оперу, но вечер и ночь принадлежали Гели. Ева знала о существовании другой девушки и очень сильно переживала. Зная вкус Гитлера к женщинам с большой грудью, Ева вначале подкладывала в свои бюстгальтеры носовые платки. После смерти Гели Раубаль, Ева окончательно становится его любовницей.

Бракосочетание Гитлера и Евы Браун состоялось 29 апреля 1945 года, а на следующий день они совершили совместное самоубийство.

Гитлер не всегда был верен Еве – у него были и другие связи с женщинами в этот период.

Юнити Валькирия Митфорд (1914—1948 гг.) – дочь лорда Ридсдейла. Родилась в Лондоне. Придерживалась нацистских взглядов. Ее младшая сестра Джессика, с которой она делила комнату, была адептом компартии и поэтому комната была поделена мелом пополам. Одна сторона была украшена серпами и молотами, а также фотографиями Ленина, а другая – свастиками и рисунками Адольфа Гитлера.

Встречалась с Гитлером в 1935—1939 годах и вступала с ним в интимную связь. Когда Британия объявила войну Германии, она пустила две пули в голову. В 1940 году ее, тяжелобольную, перевезли в Англию. Врачи опасались удалять пулю из головы и в 1948 году она в конце концов умерла от менингита, вызванного отеком головного мозга вокруг застрявшей пули.

Зигрид фон Лафферт (1916—? гг.) – на почве любви к Гитлеру, к которой он отнесся холодно, она пыталась повеситься.

Гитлер хоть и хотел сделать культуру Германии более патриархальной, но признавал за женщиной право на поступки, выбивающиеся из традиционного немецкого треугольника трех «К» – «киндер, кухня, кирха». Так он восхищался работами главного документалиста рейха Лени Рифеншталь, архитектора Герды Троост, занимавшейся реконструкцией зданий в районе Оберзальцбурга, Мари Оршич, знающей, как построить летающую тарелку и другими женщинами.

О немецких актрисах говорить можно много – они ему чрезвычайно нравились, привлекали его, он буквально плавился под их лучезарными улыбками. Эмансипацию женщин он называл отравой. Провинциалки тоже любили Гитлера. Он знал, о чем они мечтают:

«Они не стремятся на фабрики, в конторы или в парламент. Их сердцу ближе родной дом, милый муж и стайка счастливых ребятишек». Эти женщины германской глубинки, измученные войной, послевоенным безденежьем, отсутствием мужей, погибших на фронтах, смотрели на Гитлера как на спасителя хотя бы потому, что он помог им выбраться из ужасной нужды. Понимали это и быстро взрослеющие дети.

Вывод из того, что отмечено выше, только один – в своей сексуальной жизни Гитлер был нормален. Это можно подтвердить аргументацией отечественного автора Алексея Меняйлова:

«После падения Берлина в квартире Евы фон Браун, в шкафчике, представители союзников обнаружили не только большое количество таблеток, которых, как все знали, Гитлер много поглощал, но и горы противозачаточных средств. Они-то зачем? Странный, казалось бы, вопрос: зачем?.. Раз были такие средства, следовательно, Ева Браун, которая всегда была верна своему Адольфу, не хотела или ей было не позволено забеременеть…»

Вот и весь ответ об импотенции и педерастии Адольфа Гитлера.

«Демоническая сила» фюрера

Некоторые из пишущей братии, пораженные заумью, говорят о Гитлере как о чувствительном физическом лице, являвшемся чуть ли не связующим звеном между двумя мирами: материальным и духовным, и называют его медиумом. Ломброзо утверждал, что существует прямая связь между медиумизмом и состоянием истерии. Вообще, Чезаре Ломрозо (1835—1909 гг.) – итальянский психиатр, родоначальник антропологического направления в криминологии и уголовном праве, основной мыслью которого стала идея о прирожденном преступнике. Медиумы в той или иной степени психопаты, которые в состоянии «психологического накала» способны отрываться от реальности бытия и окунаться чуть ли в потусторонний мир.

Один из столпов германской историографии – Фридрих Майнеке (1915—1950 гг.). В 1946 году он издал труд «Германская катастрофа», в котором попытался проанализировать причины прихода А. Гитлера к власти и национальной трагедии, пережитой немцами, с позиций идейно-политической истории. Майнеке представил их как результат идейного кризиса германского общества, временного утверждения в сознании немецкого народа иррационального, «демонического» начала. Он прямо заявил о существовании мифа, суть которого – «дело Гитлера следует считать прорывом сатанинского принципа в мировую историю».

Так появились, как писал А. Клинге, собственно говоря, даже не один, а два мифа о «демонической силе» Гитлера. Первый из них поддерживается главным образом журналистами, которые любят рассуждать о связи фюрера с потусторонними силами.

Второй – профессиональными историками, в первую очередь биографами Гитлера, которые впускают на страницы солидных научных работ элементы потустороннего, когда описывают личность фюрера и его влияние на людей, как на отдельных представителей рода человеческого, так и на массы.

Чего стоит признание Гитлера о наличие в нем Провидения – своеобразного мостика из реальности в «более опытную» потусторонность, говорящего о связи Гитлера с оккультными силами. Учителем и магом в геополитике для Гитлера выступал Карл Хаусховер, которого ученик скоро обогнал. Примером может служить признание одного из лидеров НСДАП, ставшего впоследствии противником Гитлера, Ото Штрассера:

«Слушавший Гитлера внезапно видел появление вождя славы… Словно освещалось темное окно. Господин со смешной щеточкой усов превращался в архангела… Потом архангел улетал и оставался только усталый Гитлер с остекленевшим взором».

Есть смысл послушать и другого автора – плодовитого писателя-политолога, встречавшегося с Гитлером, Германа Раушнинга:

«Глядя на него (Гитлера. – Авт.), приходится вспоминать о медиумах. Большую часть времени это обычные, незначительные существа. Внезапно на них, как с неба, исходит сила, власть, поднимающая их над обычными мерками… Медиум – одержимый. Исчерпав этот порыв, он вновь впадает в ничтожество. Я абсолютно убежден, что нечто подобное происходило и с Гитлером. Персонаж, носивший это имя, был временной одеждой квазидемонических сил. Это соединение банальности и исключительности – невыносимая действительность немедленно ощущалась при контакте с ним. Подобное существо мог бы выдумать Достоевский: соединение болезненного беспорядка с тревожным могуществом».

Общеизвестно, что в орденских замках нацистов, где готовилась новая элита Третьего рейха: «Фогельзанг», «Зонтхофен», «Крессинзее», «Вевельсбург» и других, преподавали расовую теорию, закаляли характер, учили дипломатии и военному делу и давали другие знания, в том числе и антинаучные.

От переутомления войной и употребления многими солдатами вермахта первитина рождались галлюцинации приближения мнимой победы, ожидаемой даже в 1945 году. Она должна наступить непременно, так как на небе они видели своих спасителей – «волков», «драконов», «змей», а под землей слышали «топот и команды троллей», «приказы древних арий», призывающих убивать «красных пришельцев».

Существовала легенда, что фюрер находится в контактах с тибетскими монахами – поставщиками тысячелетних военных традиций Шамбалы, которые направлены для перелома в войне на службу вермахту. Утверждалось, что тибетцы дерутся отчаянно и не сдаются. Какое же постигло разочарование оглупленных солдат вермахта, когда обнаружилось, что «тибетцы» – это всего-навсего солдаты французской дивизии СС «Шарлемань». В прошлой жизни они были колониальными солдатами французской армии, набранными в Индокитае.

Ремарк в одном из своих романов писал, что как только Германия капитулирует, в ней мгновенно не останется ни одного нациста. И действительно, о Третьем рейхе с позорным финалом люди старались не вспоминать, так как фата-моргана не состоялась.

Гитлер был кумиром аудитории в силу знания психологии. Перед толпами простолюдинов он рассуждал о величии Германии и благосостоянии ее жителей; перед бизнесменами – о военных заказах и новых рынках сбыта; перед военным – о чудо-оружии, которое обязательно поможет разгромить Красную армию.

Теория расового превосходства – не изобретение Гитлера. Любая цивилизации пытается изобразить себя монолитом, своеобразным лучом света в темном царстве. В Европе эта идея в ХIХ веке была доведена до наукообразного состояния французом Жозефом Артюр де Гобино в трактате «О неравенстве человеческих рас» и англичанином Хьюстоном Стюартом Чемберленом, мужем дочери Вагнера, в книге «Основы ХIХ века». В них отстаивались идеи господствующей германской нации, создание тевтонского начала и противоречащего ему разрушительного еврейского. Именно Чемберлен широко пропагандировал понятие «арийской нации», которое развил до диких преступных реалий впоследствии Гитлер. Идеи Гитлера – и экономические, и политические, и национальные – были созвучны той эпохе. Он говорил и делал то, что хотели слышать и видеть многие простые немцы. Он не был ни гением, ни демонической личностью. Просто оказался нужным человеком в нужное время, чем и воспользовался.

Миф о бедном партийце

По определению Димитрова фашизм – это открытая террористическая диктатура. По Черчиллю фашизм был тенью и уродливым детищем коммунизма. Эти два противоположных определения – это два очередных мифа. О том, что Гитлер был орудием крупного капитала – это фейк, как и фейк, что германский бизнес не сыграл никакой заметной роли в его приходе. Да, деньги в политической борьбе решают многое, но не все. После войны воротилы германского капитала боялись прихода к власти левых, поэтому финансировали этаких «добробатов», как на Украине после 2014 года, с дачей им задания защитить элиту из денежных мешков и навести порядок в стране после Версаля. Небольшой баварской партии национал-социалистов перед «Пивным путчем» 1923 года денежно помог один из капитанов германской тяжелой промышленности Фриц Тиссен. Выделил Гитлеру 100 тысяч золотых марок. Поддержал его и Герман Геринг, имевший хорошие связи в верхних эшелонах власти.

Затем последовал арест будущего фюрера, скорое освобождение, фактический распад партии, безденежье. Он понимает, что партия должна быть сплоченным организмом и становится ее безраздельным главой. Гитлер сумел сделать партию партией единомышленников, а денежных воротил убедить в своей полезности, пугая предпринимателей «красной угрозой» и продолжением выплаты тяжелых для общества репараций за ошибки прошлых политиков. Выборы 1930-го показали, что партия ожила на патриотическом подиуме борьбы с «восточной опасностью». Именно после этого субсидии со стороны крупного бизнеса начинают течь в кассу партии – Флик, Шредер, Тиссен, Шахт, Крупп…

С этого момента отношения между НСДАП и большим бизнесом начинают бурно развиваться. Элита понимает, что единственный способ избежать «большевистского хаоса» – призвать нацистов к власти. Германская бизнес-элита была заинтересована в сильном государстве, уважающем частную собственность. В площадном ораторе-патриоте, владеющем толпой, промышленные магнаты увидели своего защитника. И они поверили в него. Победы коммунистов бизнес не хотел ни в коем случае. Итак, в 1933 году союз бизнеса и нацистов был заключен. От него выиграли обе стороны – Гитлер пришел к власти, а бизнесмены получили необходимые им условия для процветания.

После 1945 года бизнесмены быстро забыли о Гитлере и нацизме и легко встроились в ряды строителей новой Германии – ФРГ, уйдя от ответственности за злодеяния Третьего рейха.

Больной человек

Среди историков можно часто услышать о Гитлере словосочетание «бесноватый фюрер», в переводе на просторечие – сумасшедший. Так, Гейнц Гудериан, один из любимцев Гитлера и его критикан, написал в своих «Воспоминаниях Солдата»: