Текст книги "Кузнецов против абвера"

* * *

Но не дремали и наши спецслужбы.

Послушаем активного участника тех событий контрразведчика генерал-лейтенанта В.С. Рясного: «…Главным объектом внимания нашего отделения были посольства Германии и Словакии, их дипломатический и технический персонал, квартиры дипломатов и сотрудников, не имеющих рангов… Мы точно знали, что шпионажем занимаются почти все. Нам также было известно, что представителем немецких спецслужб был советник посольства, глава его консульского отдела Герхард фон Вальтер. У него была любовница со странным именем Пуся – красивая, высокая, стройная блондинка лет тридцати. По должности – технический сотрудник аппарата военного атташе Кестринга.

Вдвоем, фон Вальтер и Пуся, вертели всем персоналом посольства, кроме, разумеется, трех-четырех самых высокопоставленных дипломатов. К слову сказать, Пуся откровенно заглядывалась на всех попадавшихся ей по дороге мужиков, была, грубо говоря, «слаба на передок». Это позволяло, как мы надеялись, найти к ней какие-то подходы. В обслуге посольства мы имели свою агентуру, но собираемая ею информация большой ценности не представляла, так, крохи…»

Руководству страны нужна была информация из разных источников. И естественно, Рясной не мог не знать, что в хозяйстве Шуленбурга работает советский разведчик. Им являлся заместитель заведующего отделом торговой политики советника Густава Хильгера антифашист, подпольщик, член Компартии Германии, соратник знаменитой нынче советской разведчицы Ильзы Штебе – Герхард Кегель (1907–1989) – агент Разведывательного управления Генштаба Вооруженных Сил СССР, действовавший под псевдонимами «ХВС» и «Курт».

Кегель регулярно встречался со своим куратором из Разведывательного управления Генштаба РККА и передавал ему собранную информацию. Надо отметить, что после разгрома нашей европейской резидентуры «Красная капелла» Шандора Радо и ареста Ильзы Штебе, работавшей под псевдонимами «Арним» и «Альта», на допросах с пристрастием она не выдала своего коллегу по подполью – Герхарда Кегеля. В 1944 году Кегель был мобилизован и направлен на Восточный фронт. После короткого пребывания в части он перешел через линию фронта на сторону советских войск. С падением Третьего рейха Герхард обосновался в ГДР. Умер от сердечного приступа в 1989 году, когда увидел разгром министерства государственной безопасности ГДР – Штази и степень участия в предательстве интересов ГДР главного перестройщика Советской России Михаила Горбачева.

Нельзя не упомянуть о роли в добывании информации о готовящемся нападении Германии на СССР и разведчицы майора госбезопасности Зои Рыбкиной. Дело в том, что в мае 1941 года гитлеровская Германия, желая опровергнуть слухи о готовящемся нападении на Советский Союз, решила продемонстрировать верность заключенному Советско-германскому договору и прислала в Москву делегацию в составе группы солистов балета Берлинской оперы. В их честь посол Германии в СССР – граф Вернер фон Шуленбург давал обед, на который были приглашены звезды Большого театра и некоторые чиновники Министерства культуры. Всесоюзное общество культурных связей с заграницей представляла некая Ярцева, весьма привлекательная дама в бархатном платье. Это была наша разведчица майор госбезопасности Зоя Ивановна Рыбкина, которая по просьбе начальника Главного управления контрразведки комиссара госбезопасности 3-го ранга П.В. Федотова должна была помочь оценить обстановку в посольстве, настроения и другие оперативные детали.

Когда начались танцы, Шуленбург пригласил ее на тур вальса. Вот как описала этот эпизод Зоя Ивановна в своей книге «Теперь я могу сказать правду»:

«Мой партнер был внимателен, вежлив, но не мог скрыть своего удрученного состояния.

– Не кажется ли вам забавным, господин посол, – спросила я, – что мы танцуем с вами в балетной труппе Большого театра?

– Действительно забавно, – усмехнулся Шуленбург.

– Такое, к сожалению, встречается лишь раз в жизни, а я к этому не готов.

– Вы не любите танцевать? – спросила я с наивностью в голосе.

– Признаться, не люблю, но вынужден, вынужден, – еще раз подчеркнул Шуленбург.

И я вдруг почувствовала какой-то иной смысл в его словах, высказанных с такой горечью. Танцуя, мы прошли по анфиладе комнат, и я отметила в своей памяти, что на стенах остались светлые, еще не пожелтевшие квадраты от снятых картин. Где-то в конце анфилады как раз напротив открытой двери возвышалась груда чемоданов.

В это время к нам не подошел, а подбежал запыхавшийся военный атташе:

– Господин посол, вам надо отдохнуть, я похищаю у вас даму.

– Я тоже устала, – ответила я…»

Это, конечно же, был энергичный генерал Кестринг, который, как разведчик, мог догадываться, что такой танец посла с советской красавицей не должен быть излишне продолжительным…

А через несколько часов на Лубянке эта же дама в вечернем платье докладывала о том, что в германском посольстве снимают со стен картины и пакуют чемоданы. Вывод: прием затеян для отвода глаз – на самом деле дипломатический корпус посольства Германии готовится к эвакуации. Пусть даже это был косвенный признак, но он подтверждал информацию советской разведки о скором начале войны с Германией.

Именно Рыбкина, работавшая с нашими ценными агентами «Старшиной» и «Корсиканцем», получила первые сообщения о готовящейся Берлином военной акции против Советской России. Она же была связана с немецкой антифашистской организацией «Красная капелла». Следует заметить, что Зоя Ивановна была женой советского разведчика Бориса Аркадьевича Рыбкина (Боруха Ароновича Рывкина), резидента в Финляндии, прибывшего за границу под фамилией Ярцев (оперативный псевдоним «Кин»). Зоя Ивановна Воскресенская прибыла в Хельсинки его заместителем, а вскоре «Кин» женился на ней.

Дом композитора

Камерный одноэтажный дом в конце Хлебного переулка – один из самых старых московских особняков, сохранивших память о его прежних владельцах.

Ирина Сергиевская

Новое руководство Германии в 1933 году взяло курс на проведение активизации работы абвера с позиций легальных резидентур, особенно, выражаясь современным языком, в недружественных Германии странах, в первую очередь в Советской России. Ставка была сделана на абвер в плане деятельности военных атташе. Вообще иностранному дипломатическому корпусу щедрые россияне привычно выделяли приличные особняки. Военному представителю Германии генералу Эрнсту Кестрингу было предоставлено одно из самых престижных старинных московских зданий.

Старый особняк, построенный сразу после пожара в Москве 1812 года, располагался по адресу: Хлебный переулок, дом 28. Как писала Ирина Сергиевская, этот дом по своим размерам и планировке был выполнен в стиле московского ампира. Особняк был приобретен в 1860 году вышедшим в отставку с государственной службы в Императорских театрах известным композитором Алексеем Николаевичем Верстовским (1799–1862). Его гению принадлежат семь романтических опер, написанных с 1828 по 1854 год: «Пан Твардовский», «Вадим», «Двенадцать спящих дев», «Аскольдова могила», «Тоска по родине», «Сон наяву» и «Громобой».

Композитор приехал в Москву в 1823 году по приглашению московского генерал-губернатора светлейшего князя Дмитрия Владимировича Голицына (1799–1844) – военного деятеля Наполеоновских войн (генерал от кавалерии), который в течение почти четверти века осуществлял управление Москвой – с 1820 по 1844 год. Верстовский прослужил тридцать пять лет в Московской театральной конторе, заведуя репертуарной и организационно-хозяйственной частью, фактически возглавляя оперно-драматическую труппу Большого и Малого театров. Это была «эпоха Верстовского».

Жену Алексея Николаевича – Надежду Васильевну Репину, русскую актрису, певицу с высоким певческим голосом – сопрано, современники величали «истинным украшением сцены». Она была законченной однолюбкой. Ее тяготило бывать в гостях и принимать у себя в доме друзей. Любила она только театр, сцену и своего мужа…

После ее смерти в 1871 году новые хозяева немного перестроили дом, архитектурно обогатив эркер – выходящую из плоскости фасада часть помещения. Это был полукруглый фронтон с круглым медальоном в центре. На медальоне стал красоваться картуш – орнаментальная окантовка в виде свитка со свернутыми углами – с гербом новых владельцев, а под ним – большая львиная маска.

После 1917 года особняк занимали разные дипломатические представительства. В 1920 году – Датская миссия, потом германское торговое представительство, а затем в нем поселился аппарат военного атташе Германии.

Ни Верстовский, ни генерал-губернатор, генерал от кавалерии Голицын не могли предполагать, что в 1935 году в особняке поселится со своим аппаратом немецкий генерал, тоже генерал от кавалерии, в будущем военный атташе нацистской Германии и резидент абвера Эрнст Кестринг – «матерый враг России с постоянной дежурной улыбочкой на устах».

Прибыл он со знанием дела – для изучения обстановки в советской столице и получения разведывательных данных о вооруженных силах противника для готовящейся Третьим рейхом во главе с Гитлером войны против СССР.

Это было время грандиозных планов и больших перемен.

4 мая 1935 года с большой речью в Кремлевском дворце перед выпускниками военных академий Красной армии выступил И.В. Сталин. Он отметил, что в наследство от старого времени Советская Россия получила полунищую и разоренную страну, раздербаненную четырьмя годами империалистической войны, тремя годами гражданской бойни. Страну с полуграмотным населением, отсталую в техническом отношении, с отдельными оазисами промышленности. Страну, тонущую среди моря мельчайших крестьянских хозяйств.

Задача была серьезная и трудная и состояла в том, чтобы эту страну снять с рельс средневековья и темноты и поставить на рельсы современной индустрии и машинизированного сельского хозяйства. И вопрос стоял ребром: либо мы эту задачу разрешим в кратчайший срок и укрепим в нашей стране социализм, либо мы ее не разрешим, и тогда наша страна – слабая технически и темная в культурном отношении – окончательно потеряет свою независимость и превратится в объект игры империалистических держав. Третьего не дано.

Подобное произошло с Советским Союзом после его предательского разделения в 1991 году «стерильным» Горбачевым и «заспиртованным» Ельциным – олухами царя небесного: трусливыми, слабыми, недальновидными типами, ставшими по недоразумению пастырями Большой страны с равнодушным народом. Как точно описал всю эту трагическую вакханалию поэт Максимилиан Волошин еще в далеком 1917 году:

 
С Россией кончено… На последях
Ее мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,
 
 
Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.
О, Господи, разверзни, расточи,
Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Германцев с запада, монгол с востока,
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного Суда!
 

Советский Союз довели до такого состояния эти два равнодушных мизантропа, глупость свою успокаивающих: один – словоблудием, другой – заливая скуку от нежелания работать спиртным. Образно говоря – смердам честь, изменникам – ключи…

Но вернемся к Сталину и его выступлению в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной армии, в котором он сказал: «Конечно, мы бы могли три миллиарда рублей валюты, добытых путем жесточайшей экономии и истраченных на создание нашей индустрии, – мы могли бы их обратить на импорт сырья и усиление производства предметов широкого потребления. Это тоже своего рода «план». Но при таком плане мы не имели бы ни металлургии, ни машиностроения, ни тракторов и автомобилей, ни авиации и танков. Мы оказались бы безоружными перед внешними врагами. Мы подорвали бы основы социализма в нашей стране. Мы бы оказались в плену у буржуазии внутренней и внешней. Помните, товарищи, что только те кадры хороши, которые не боятся трудностей, которые не прячутся от трудностей, а наоборот – идут навстречу трудностям для того, чтобы преодолеть и ликвидировать их. Только в борьбе с трудностями куются настоящие кадры. А если наша армия будет иметь в достаточном количестве настоящие закаленные кадры, она будет непобедима. За ваше здоровье, товарищи!»

Центральный орган правящей партии газета «Правда» уже 6 мая 1935 года опубликовала эту речь вождя. Думается, идеи, высказанные Сталиным на этой встрече перед командирами – выпускниками военных академий, заинтересовали немецких разведчиков, тем более работающих с легальных позиций. Военный атташе генерал Кестринг в обобщенном виде выступление советского лидера с отдельными замечаниями, выводами и прогнозами отправил докладной запиской в абвер своему руководителю адмиралу Канарису вместе с газетой.

* * *

28 ноября 1936 года, спустя два месяца после смещения Г.Г. Ягоды с высокого государственного поста, в ходе проведения реорганизации НКВД новым наркомом Н.И. Ежовым из Особого отдела был выделен Контрразведывательный отдел (КРО) Главного управления государственной безопасности (ГУГБ), которому в декабре был присвоен номер 3. Это подразделение военной контрразведки до февраля 1941 года именовалось 3-м отделом. Вскоре его начальник – Марк Исаевич Гай (Марк Исакович Штоклянд), называвший себя и своих коллег «жандармами социализма», был переведен начальником Управления НКВД в Иркутск. 3-й контрразведывательный отдел возглавил Лев Григорьевич Миронов (Лейб Гиршевич Каган). Потом они начали меняться с удивительной быстротой: Владимир Михайлович Курский (застрелился), Александр Матвеевич Минаев-Цикановский (Шая Мошкович Цикановский), Николай Галактионович Николаев-Журид, Владимир Георгиевич Деканозов, Трофим Николаевич Корниенко… Это было время массовых репрессий, жертвами которых пали многие советские контрразведчики, принимавшие участие в работе против немецких спецслужб: А.Х. Артузов, Я.К. Ольский, И.М. Леплевский, М.И. Гай, Л.Г. Миронов, Р.А. Пилляр, С.В. Пузицкий, И.И. Сосновский и многие другие…

Военному атташе Германии нравилась штаб-квартира в доме известного русского композитора Верстовского, творчество которого он знал не понаслышке. Его оперу «Аскольдова могила» генерал слушал несколько раз. Он даже читал либретто этой оперы, действие которой происходило в Древней Руси во времена киевского князя Святослава Игоревича. Кусок либретто, где говорилось о трусливом и хитром варяге Фрелафе, он хорошо запомнил, потому что рожденный в России будущий генерал стал пиратом, палачом, воинствующим варягом по отношению к своей малой родине.

Но его это не смущало – он ариец, а потому не потерпит мистики, когда в руках у Фрелафа оказывается не меч, а веретено. А он, военный атташе Третьего рейха, который выстроен фюрером на века, держит завоевательский меч. Он верит, им будет покорена Советская Россия. В Германии доктор технических наук Гюнтер Винс уже разрабатывет новые типы железнодорожных локомотивов и вагонов для завоза в покоренную Русь бюргеров и вывоза из нее сырья и продуктов. Ширина колеи не менее трех метров, что было вдвое больше существующего стандарта. Скорость для пассажирских поездов – 200 км/час, грузовых – 100 км/час. Высота вагонов – до трех метров. Фантастический проект настолько захватил Адольфа Гитлера, что он поручил рейхсминистру вооружения и боеприпасов Фрицу Тодту в октябре 1941 года приступить к его реализации.

* * *

…Николай Кузнецов читал отдельные статьи из газет по этому проекту и сделал вывод, что нацисты рассчитывают на психологический эффект невиданной доселе железной дороги, которая наряду с монументальными зданиями вокзалов должна была продемонстрировать мощь новой нацистской Германии. «Ничего у них не выйдет, – подумал Николай, – сначала надо победить Россию, а на это уйдет немало времени и средств. Не до жиру, быть бы живу. Немца мы все равно раздавим – не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра. Ему нас не одолеть».

В небольшой библиотеке аппарата военного атташе имелась крохотная библиотечка. Одной из книг, не единожды перечитываемой, были мемуары германского военного разведчика времен Первой мировой войны капитана Франца Ринтелена «Секретная война. Записки немецкого шпиона». Это была исповедь разведчика, направленного в Соединенные Штаты Америки с заданием срывать перевозку военных материалов для армий союзников, воевавших против Германии.

В этих мемуарах автор рассказывал о том, как он организовал пожары на пароходах, направляющихся в Европу, а также о других эпизодах своей диверсионной и разведывательной деятельности.

Книга раскрыла историю «письма Циммермана», которое английская разведка перехватила и расшифровала, тем самым разоблачив немецкие замыслы нападения на США. Речь шла о телеграмме, посланной министром иностранных дел Германии Артуром Циммерманом своему послу в США Иоганну Бернсторффу. Копия телеграммы была передана американским властям и использована президентом США Томасом Вудро Вильсоном для обоснования объявления войны Германии в конце Первой мировой войны…

Другой его настольной книгой было произведение Максимилиана Ронге «Война и индустрия шпионажа». Ее автор – высокопоставленный сотрудник спецслужб Австро-Венгерской монархии полковник Ронге являлся непосредственным организатором борьбы и всяческого противодействия российской военной разведке в течение одиннадцати лет – с 1907 по 1918 год.

В книге давались воспоминания шефа германской службы военной разведки Вальтера Николаи, рисовавшие уникальную мозаичную картину разведывательной и контрразведывательной деятельности немецко-австрийских специальных органов в годы Первой мировой войны. Это, как считал военный атташе Германии генерал Кестринг, не меркнувший бестселлер документальной литературы о шпионаже, дающий возможность проникнуть в святая святых разведки и контрразведки – ядро, где формировались замысел и идеология управления спецслужбами.

Думается, что особое внимание он обратил на раскрытие «Дела Редля» – одного из самых ценных агентов российской разведки. Полковник Альфред Редль (1864–1913), родился в Лемберге (Львове), офицер австрийской контрразведки, начальник агентурного отделения разведывательного бюро генерального штаба. Последняя должность – начальник штаба 8-го Пражского армейского корпуса.

Он был завербован в 1903 году варшавским отделением русской разведки под угрозой предания огласке его гомосексуальных связей. Редль в течение десяти лет выдавал русскому командованию австрийских агентов, действовавших в столице Российской империи в Петербурге. Он же передал план австрийского вторжения в Сербию.

После ухода со службы полковник был случайно разоблачен своими коллегами при анализе поступающих из России в Вену финансовых потоков. Обратили внимание, что на имя некоего Ницетаса приходят в конвертах внушительные суммы. Скоро вычислили, что под этим псевдонимом скрывается их начальник полковник Альфред Редль. Когда оперативники нагрянули в одну из венских гостиниц, где Редль проживал, переживая, что его подозревают в измене, и страдая от сифилиса, он застрелился из револьвера.

А вот фрагмент отзыва о нем одного из сослуживцев: «…коварный, закрытый, внимательный и обязательный, с хорошей памятью… сладкая, мягкая, нежная речь… Скорее хитер и фальшив, чем умен и талантлив…»

Кестринг рекомендовал прочесть эти патриотические книги каждому сотруднику военного атташата, при погонах он или нет. В предвоенный период в ВАТ Германии и в Москве было более двадцати сотрудников – офицеров и служащих. Он уже постепенно настраивал себя на победу в будущей войне, а не на поражение. Камертоном для него было настроение фюрера.

Нет-нет, он настоящий тевтонец, и его цель – уничтожить советский строй, большевизм и закабалить богатую Россию, сделав славян рабами великой Германии. Он верит фюреру, Третьему рейху, идущему по пути возобновления новой Германской империи. А еще он уверовал в геббельсовскую пропаганду о том, что Красная армия Советской России ослабла после репрессий. Еще в 1937 году Гитлер по этому поводу изрек, что «СССР – обезглавленный колосс на глиняных ногах».

22 августа 1938 года Эрнст Кестринг докладывал в Генеральный штаб полковнику Курту фон Типпельскирху: «Благодаря ликвидации большого числа офицеров высшего звена, которые совершенствовали свое искусство десятилетиями практики и теоретических занятий, Красная армия парализована в своих оперативных возможностях. Отсутствие старших и вообще опытных командиров будет отрицательно влиять на обучение войск в течение длительного времени. Уже теперь существует боязнь принятия на себя ответственных решений, что оказывает негативный эффект. Лучшие командиры отсутствуют. Армия не представляет собой существенный фактор обороны».

Что касается Военно-промышленного комплекса (ВПК) и вообще военной экономики, в чем он абсолютно не разбирался, и, вероятно, не имея источников в этой среде, мог только в конце доклада близоруко заметить, что в военной промышленности «отмечается стагнация». В каких отраслях, на каких предприятиях оборонного комплекса, на сколько процентов снизилась производительность, он ответить не мог. Судя по этим ответам военного атташе, абверу не удалось решить глубинных задач по вооружению и боеприпасам, по парку боевой техники и ее тактико-технических характеристикам (ТТХ). Недаром штабом сухопутных войск вермахта работа военных разведчиков и контрразведчиков в период 1939–1940 годов за границей и центрального аппарата адмирала Канариса была признана неудовлетворительной.

Это был не пряник руководителю абвера, а удар кнутом, который заставил его зашевелиться, особенно в плане дезинформации противника – СССР. Посмотрим данные, которые сообщил заместитель начальника Генерального штаба ВС СССР генерал-полковник Иван Васильевич Смородинов наркому обороны маршалу Советского Союза Семену Константиновичу Тимошенко:

«С Вашего разрешения 9 июля с.г. (1940 года. – ^Прим.авт.) в 15 часов принял германского военного атташе генерала Кестринга. Генерал… заявил мне, что он по поручению начальника германского Генерального штаба должен сообщить о том, что командование немецкой армии решило провести демобилизацию своей армии. Эта демобилизация должна выразиться в увольнении старших возрастов из частей, находящихся в Восточной Пруссии и на территории Польши, взамен демобилизованных в эти части будут переброшены солдаты молодых возрастов. Кроме того, будет произведена переброска войск на места постоянной дислокации в Восточную Пруссию и для образования на территории Польши новых гарнизонов, так как на западе им теперь держать много войск не нужно, в связи с этим по Восточной Пруссии и по территории Польши будут сильные передвижения войск. Учитывая, что переброска войск вызывает в иностранной печати нежелательные толкования, начальник Генерального штаба немецкой армии поручил ему донести это до сведения Генерального штаба Красной армии заранее, до начала воинских перевозок».

Наша агентура как военной, так и политической разведки сигнализировала конкретными материалами о подготовке войск нацистской Германии к нападению на Советский Союз. Об этом уже писано-переписано, поэтому нет смысла упоминать источники и суть их разведданных. Но в Кремле не смогли в полной мере оценить полученную угрожающую информацию. Позиция Сталина – спокойно ожидать вторжения и не провоцировать противника – явилась причиной тяжелейших потерь и поражений стратегического характера, которые понесли Красная армия, страна и народ в 1941 году.

Правда, Кестрингу перед самым началом войны пришлось поволноваться из-за неведения о прилете немецкого самолета. 15 мая 1941 года на центральном аэродроме в центре Москвы, недалеко от стадиона «Динамо», приземлился вне-рейсовый «Юнкерс-52» с германским экипажем. Он беспрепятственно совершил беспосадочный перелет по маршруту Кенигсберг – Москва. Оказалось, он был закуплен в Германии внешнеторговым ведомством СССР, но экипаж самолета не поставил в известность советскую сторону о времени и дате вылета.

И все же самолет был замечен постом наружного наблюдения ПВО №НП-1031 лишь тогда, когда он углубился на советскую территорию на 24 километра. Летом 1990 года на страницах советского «Военно-исторического журнала» была опубликована копия приказа наркома обороны СССР маршала С.К. Тимошенко № 0035 от 10 июня 1941 года, из которого стало известно: «15 мая 1941 г. германский внерейсовый самолет «Юнкерс-52» совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет на советскую территорию через Белосток, Минск, Смоленск, Москву. Никаких мер к прекращению его полета со стороны органов ПВО принято не было…»

В конце этого приказа он требовал навести порядок в войсках ПВО. Приказ налагал ряд взысканий на комсостав ПВО и главный штаб ВВС РККА. Сразу же возникло несколько версий.

Первая – это был разведывательный полет в направлении главного удара германских войск в будущем.

Вторая – непрофессиональная. Подвели пилоты, сбились с курса с потерей ориентации.

Третья – в 1994 году появилась выдумка И.Л. Бунича о том, что на этом самолете было доставлено секретное письмо Гитлера Сталину. Более того, текст этого письма был опубликован в некоторых СМИ. Но это был, как сказали бы сейчас, элементарный фейк.

Несмотря на беспрецедентность случая, Кестринг не выказывал особой озабоченности прилетом земляков. Не исключено, что он знал какие-то подробности и причину такого полета.