Текст книги "Много жизней и одна ночь. Часть первая"

Глава 3

Уже можно было различить говоривших. Женщина была необычайно красива и грациозна. Платье было длинным, но не скрывало стройную фигуру, длинные ноги. Она говорила не торопясь, но жестикулируя, и каждое движение отдавалось вибрацией по очень дорогой ткани, платье было таким, как будто его и не было. Вот истинное волшебство мастера сделавшего шедевр, что видишь не только внешнюю часть, но и намного глубже. Странная женщина, ещё не зная её, толком не видя, уже ощущаешь необъяснимое волнение.

– Аслан приедет, что я скажу? —

– Аслан, имя не русское и до боли знакомое – мелькнуло в голове. Он напряг слух.

– Он не приедет», – ответила женщина, Я уже просто не могу сидеть, тем более я же не одна, дадите мне кого-нибудь с охраны..

– Марина Валерьевна, но вы же знаете, как это опасно, тем более ночь!

– Вы смеётесь Воронов, если я, кому-нибудь была нужна, так пожалуйста, в моём салоне, и почти каждый день, – женщина явно хотела уехать

– Но ваша Афродита охраняется, тем более днем, много народа.

– Афродита, – вспомнил Алексей, салон красоты. Так вот кто она, хозяйка салона.

Алексей стоял в тени деревьев. Он был на возвышенности, дом хорошо просматривался.

– понятно, что самого нет, но откуда столько людей, которые расхаживали в холле. – Сквозь приоткрытые шторы, в комнате, справа мелькнули силуэты нескольких человек

– Охрана наверное.

Быстро осмотрев дом, ничего больше не заметив и не выпуская из виду говоривших, он продолжал их слушать.

Никогда не узнаешь столько интересного о человеке, даже общаясь с ним, чем вот так, наблюдая за его жизнью со стороны, слушая тех людей, кто его окружает. Объёмная информация, хоть и пока поверхностная.

– Но уже жить можно, уже кое, что, посмотрим, что будет дальше.

Охранник, теперь Алексей уже знал это, убедил собеседницу. Вероятно, женщина тоже понимала, что было из-за чего волноваться, согласилась, сказала водителю, взяв от туда накидку. Мерседес тронулся в сторону ворот, и они с мужчиной пошли в дом. Люди, находившиеся в холе, их было трое, поднялись, что то ответили на вопрос Воронова (видно он начальник охраны), который жестом посадил их на место и присел рядом. Женщина, стала подниматься наверх.

Нижний этаж скорей всего служебный. Алексей уже принял решение, как можно больше разузнать об этом доме, об этих людях. И чем-то нехорошим здесь попахивает. Он слышал, что привезли девчонок, но почему ни кого не видно, только мужские силуэты, ни девичьего воркования, смеха, когда в обществе много женщин – это сразу заметно, а в окнах, мужские голоса и ни каких женщин, кроме одной. И лица мужчин, какие то хмурые, сосредоточенные. Не похоже, что здесь веселье намечается.

– Узнать куда направляется эта красотка, – в мыслях, он называл её уже так. – Может получиться.

Дом был выполнен в стиле барокко. Выступы. арочки, причудливые, завитые. И всякой всячины в обрамлении стен и окон. Но красиво! Можно легко подняться на второй этаж.

– Но куда?

Второй этаж был весь освещён,

– Даже если она и зайдёт, в какую ни будь комнату, то надо облазить кучу деревьев, что б что-то увидеть.

Быстро надо было обследовать другую сторону дома, пока она не поднялась, – и ещё, с лестнице, что то говорила, находящимся в низу.

Прижимаясь к земле, под защитой подстриженных разросшихся кустарников (садовник был мастер своего дела), Алексей обогнул дом. Освещения на втором этаже не было. Если повезёт, то можно залезть и на дерево.

Эта сторона дома была как ночь. Деревья подходили почти в плотную к дому, когда строили, не истребили девственный лес, и видно хозяева любили созерцать его таким, какой он есть, в любое время суток, свет лился только по периметру забора в метрах шестидесяти.

Во втором окне от угла вдруг загорелся свет.

– А это уже скорей всего она.

В одно мгновение он уже достиг первой ветки, схватившись за неё, перекинул ноги и уже сидел на ней. Теперь не было ни каких проблем подняться выше. Сосна была старая, ветки толстые, Можно хоть часами восседать, опереться спиной в ствол и наблюдать, что происходит за окнами.

Со вкусом отделанная комната, дорогая мебель, диван, но не спальня, скорей всего похожая на кабинет. До окна было метров пять, он хорошо видел сосредоточенное лицо хозяйки. Она подошла к сейфу, Алексей старался смотреть на сейф, видя её только боковым зрением, но не одно движение её, не ускользало от его внимания, за годы тренировок он владел этим искусством превосходно. Обычному человеку всё это кажется просто, но пусть попробует он, смотря человеку в глаза, разглядеть, что справа и слева, до подробностей.

– Если бы кто сейчас снизу смотрел, то её не было бы видно, поэтому наверно и не опасается. – Улетевшая на диван накидка, и следом соскользнувшее платье.

– Боже! Она не носит белья! —

Женщина подняла руку, убрала волосы назад отчего груди её шевельнулись, села на диван, смеясь поболтав в воздухе ножками, встала.

Алексею показалось, что он сейчас свалиться с дерева, что то сладкое, умри, говорят шуткой, сладкой смертью под машиной с сахаром, но это было в сто крат слаще! Видение длилось мгновение Зашла за штору, которая волнами бархата свисала с краю окна так, что она прикрыла её оголённую, и только краюшек загорелого плеча и прелестные нежные руки, но почему то необычно мускулистые при движении, и силуэт, накидывающий на себя что то. И вот вышла уже в ночном пеньюаре и здесь же скинула его, стала любоваться собой перед зеркалом, на ней был соблазнительный спальный костюм

Чулки спущены, в руках размахивала трусиками. Это уже было слишком. Алексей прикрыл глаза, растворяясь в прекрасном видении. Хотелось, что б это не кончалось. Ни когда такое не испытать, и не увидеть в обычной жизни.

Вот почему скакунов перед скачками держат закрытыми в конюшне, что б они не увидели кобылу, а иначе не видать победы. Все силы потеряет жеребец, если случится обратное. Алексею стало смешно. Слава богу, что он не жеребец. Люди умеют справляться со своими чувствами.

– Она, наверное, ждёт мужа вот и играет перед зеркалом, как предстанет перед ним. Женщины – кокетки, для них жизнь театр,

– Но я то, тоже хорош. Получается, подглядываю, как женщина раздевается. Но не за этим же залез я на дерево. Может потихоньку крикнуть ей, что б трусики надела, я мол сижу в засаде, сосредоточиться не могу.

А она, то подходила к окну, то вновь удалялась в глубь комнаты, включила музыку. Это было так близко, так не обычно, вскидывала ножки, кружась по комнате. Как у балерины, они взлетали вверх, плавно и изящно, обнажая пушистый, золотистый холмик, почти открытая грудь, колыхалась в ритм движения, обвораживая и маня к себе. От этой картины, написанной конечно волшебником, невозможно было оторвать взгляд.

Наконец остановилась, возбуждённая и манящая, дёрнула штору и подошла к сейфу.

Им овладело волнующее удовлетворение, что просто ему везёт сегодня, хотя всё, чего он добивался, всегда доставалось нелегко. Но сейчас сосна, оказалось, выросла там, где надо, в таком месте, где ему хорошо была видна дверца сейфа, и она стояла к нему боком, и задёрни она шторочку, хотя бы на сантиметр дальше, и не знать бы ему то, что он увидел. Скользнув в один из карманов, которыми была напичкана куртка, он достал портативную камеру, быстро навёл, приблизил.

Она подняла руку, достала что-то с боку, с книжной полки, он увидел ключ, вставила его, стала набирать номер.

Ну, такой удачи он просто не ожидал! Видно спокойная жизнь за каменным забором, в окружении охраны, накладывает свой отпечаток на поведение здесь проживающих.

– Вот она заветная мечта любого вора-домушника, – Алексей засмеялся в душе, – но он не вор, смотря на всё это, он и в мыслях не посягал на то, что увидел, но удивился, почувствовав приятное волнение, скорей всего от проникновения в чужую тайну.

Открыв сейф, быстро вынула какие-то документы из стоящего рядом шкафа, положила их туда, хотела, было уже закрыть, но опять подошла к шкафу, достала рюкзачок, белый, или сумку, положила в сейф и закрыла. Было такое ощущение, что женщина куда-то, что-то готовила, но уехать не получилось, вернее она и сама не сильно хотела по каким-то причинам. Может поздно, холодно или ещё что. Он почти не дышал.

– Только бы не сорвалось, только бы она не сделала ни какого движения перекрывшего ему видимость. Когда открывала сейф,

– 30 вправо, четыре оборота, – 85 влево, три оборота, затем 46 вправо, два оборота и 62 влево, один раз. И не записав на камеру, он бы и так запомнил эти цифры. Какое-то неприятное чувство скребло где-то под ложечкой.

– Ну и что. Это дом врага, где гарантия, что они не заодно. – В жизни не брал чужого.

– Но ты же и здесь ничего ещё не взял, – мысли путались в голове, каких – то два человека боролись друг с другом: один, которому с детства внушали, что добро и что зло. Другой испытавший уже не мало в жизни, познавший смерть близких, лицемерие и коварство общества, а именно лицемерие и коварство проходимцев пробравшихся к власти, и даже предательство. Что не допустимо, как он считал, должно быть в любой стране.

Он ещё не знал, что скоро ему придётся это сделать, И что не будет считать это воровством, это будет начало расчёта за все злодеяния, что творили эти люди.

– Всё хватит. Желваки заиграли на его лице. Определиться хватило, только подумал о родителях.

Она опять открыла штору, приоткрыла окно. Свежий ароматный воздух, настоявшегося леса, мог одурманить любого.

Сейчас он мог её хорошо рассмотреть, боясь, что она почувствует его взгляд, тем не менее, не мог оторваться. Чудный изгиб шеи, божественное лицо, на котором приоткрытый, чудных форм ротик, приподнятые, припухшие губки, открывали манящую глубину, из которой поблёскивали белоснежные зубы.

– Вот дал же бог красоту, ещё б душу такую же. Только редко эти две жизненные формы совместимы, – подумал Алексей. Её взгляд, как будто наполненный слезами, такой он издавал блеск, отлитый синевой в тот миг, когда светлые густые ресницы открывали его задумчивость, и он струился в пустоту чёрной ночи.

Она почти повернулась к окну, и Алексей видел взволнованную грудь, чуть прикрытые сосочки, приподнимались маленькими, манящими, холмиками, которые не скрывала нежная ткань её одеяния.

– Задумалась. О чём то волнующем. —

Глаза его смотрели, а слух делал своё дело. И он услышал, как из глубины леса, что-то двигалось: вдруг хрустнуло, и ветка оттянутая и хлестнувшая по другой. Снизу его хорошо прикрывали густые хвойные лапы сосны.

Женщина вздрогнула, лицо её побледнело, она устремилась к окну. Алексей прижался к стволу, замер. Явно кто то пробирался в темноте.

Потух свет, открылось окно. Она была совсем близко. Ему показалось, что он окунулся в нежный аромат её духов. Навалилась на подоконник, длинные белые локоны спадали вниз.

– Кто здесь? Я спрашиваю, кто здесь? – Загорелся фонарик.

– Извините Марина Валерьевна. Я делаю обход, да надо ещё собак выпустить.

– Без света, под моими окнами, это вы такие обходы делаете. —

– Да что-то фонарик барахлит. —

– Кто вас послал? Воронов? —

– Да нет. Это наша обязанность.

– Обязанность. Завтра разберёмся с вашей обязанностью, – сказала она резко. – И собак не спускайте, люди приедут, —

Алексей затаился.

– Вот сучка. Как будто почувствовала. Воронов будет недоволен. Из темноты появился второй.

– А мы то причём. Я давно приметил это дерево, но постоянно шторы закрыты, сейчас пока шёл, были открыты. Но ты видел, что твориться? Телепатка она, что ли какая? —

– С их ней группы здесь ни кто не бывает, только мы. Она знает, что кроме нас некому здесь ходить, что так разволновалась, ну и что что ходим. Это наше дело. Настроение плохое что ли.

Алексей усмехнулся, он понял, чей взгляд женщина почувствовала, и он напугал её. С одной стороны они даже помогли ему. И ещё какая-то группа охраны.

– Что делаем?

– Пошли теперь уж! Кабинет его рядом, в крайнем случае, скажем, что делали осмотр окон его кабинета, хотя там сигнализация, чего боится.

Алексей понял, говорят о кабинете хозяина.

– Значит кабинет рядам. Пока всё неплохо. Однофамилиц у меня здесь. Подумал он.

В комнате опять за жёгся свет. Двое сразу устремили туда свои взоры, но шторы уже были задёрнуты.

– Вот с кем покувыркаться-то! – Услышал Алексей опять разговор двоих.

– Покувыркаешься на погосте. приглушённо ответил ему второй. Муженёк то её что, сам по себе гнилой и трусливый, всё дело в Арбекове, он всем здесь заправляет, да и её скорей всего к нему приставил, а он в ней души не чает, с ума сходит – Голоса были приглушённые..

– Что у них общего с этим абреком?

– Как что? Учёный. Что-то разрабатывает, а тот себе это в пользу делает. Кто её знает, всё деньги в этом мире правят.

– Верно. подумал Алексей, – Правят то деньги, но почему многие забыли такие понятия: как настоящая дружба, верность, добродетель и в конце концов из-за чего дрались на дуэлях не страшась за свою жизнь и не дорожа ей, если была поругана честь. А что сейчас? Но пройдёт это время дьявола, хотя всегда будет добро и зло, покуда живо человечество, и вечная между ними битва. Вопрос – кто победит.

– Значит Воронов ведёт свою игру, – Алексей не сомневался, что эти двое, которые остались с Вороновым в холле. Действовали они скрытно.

– Интерес видно не шуточный. Или с целью шантажа, или деньги, хотят, или что-то увидеть, – подумал он.

Уже раздирало желание ворваться в это осиное гнездо и напрямую выяснить, что здесь происходит, взять за шиворот этого Блаженкина, и в глаза спросить его обо всём. Хотя велось следствие, убийц до сих пор ещё не нашли, и не найдут, не там ищут. А о разработках отца знал только он.

– Такой дом, с такой охраной. Нефтью он не занимается, а деньги бешеные. Сахар? Глупости всё. И надо бы проверить, что за сахар! Не зря, даже охрана засомневалась! – Все эти мысли переплетались в голове Алексея, выискивая верное решение.

– Пойдём собак спустим. Здесь всё равно делать нечего! —

– Ты чево? Сказала же хозяйка не спускать, кто-то приедет, вроде Аслан.

– Вот чёрт, тогда придётся всю ночь шастать, не поспишь.

– Да кому что здесь нужно – глухомань. Что первый раз что ли? —

– Ну ладно пошли хрен с ними.

Охранники ушли.

– Нужно, что-то предпринимать. Хорошо всё складывается. Он даже не ожидал, что столько информации, за такой короткий промежуток времени.

Дело хоть и к осени, но листва ещё не опала. Здесь в долине, окружённой горами, красота неописуемая. Чуть – чуть, неуловимым оттенком, начинал пробиваться аромат затухающего лета, воздух такой, что будто пьёшь его, а не дышишь.

А ещё говорят, что деньги зло. Попробуй, возьми здесь участок, да ещё и построй. Для многих это удовольствие на болотах, рядом с химическим заводом, в зачуханных квартирках, квадратов на сорок, для всей семьи с бабками и дедками. Особенно самым немощным, инвалидам, старикам, верующим в добро и справедливость, и не способным зубами выгрызть то, что по праву принадлежит им, за десятки лет иногда и каторжного труда в шахтах и подобных заведениях Советской России. И, сейчас живя на скудную пенсию, которую им не дают по нескольку месяцев, им бесполезно даже и мечтать о чём то, нормальном для человека. А у всех же ещё и дети. Вот она забота.

Мысли вихрем вертелись в голове. Жалко было уходить, но и наделать шума, просто не желательно.

Протяжный сигнал автомобильного клаксона разбудил тишину. Кто-то приехал, значит с собаками теперь точно задержаться.

Женщина вновь отдёрнула штору, задумчиво смотрела в окно.

Надо спускаться с дерева, пользуясь темнотой и лесом попробовать узнать, кто приехал, но почему она не уходит, неужели, сейчас тот, кто приехал, придёт к ней и скорей всего так, и она знает это. Может муж. Разговор про какого-то Аслана. Знал это имя.

– Но не реально.

Да и спускаться рискованно, совсем близко, окно приоткрыто, если услышит, подумает, что птица или зверёк, но всё равно насторожится.

Алексей ждал. Он не ошибся. Вошёл человек. Строгий чёрный костюм, белая рубашка, кудрявая борода окаймляла его широкоскулое лицо кавказского типа, хотя кожа была совсем светлая.

Узнал его сразу, узнал по одному лишь движению, как только тот вошёл в комнату, по страшному шраму, от нижней губы к подбородку. Но он знал и помнил этот шрам.

Всякий раз, уходя в разведку, там, в горах, бойцы шутили.

– Берём Лёху, не надо прикладом бить духа, хватит его кулака. Не знал он, что за сила в его руках, и не только в руках во всём теле, видно природой так дано, ещё в детстве он боялся драк только из-за того, чтобы не нанести увечье. Даже, когда защищал соседского парнишку, он ударил одного потом второго, взрослых парней. Родители, чтоб не разводить скандал, заплатили потерпевшим, за сломанные челюсти, и больничные листы.

Отец не ругал его, только сказал, что не надо так сынок, будь аккуратней, и не приноси вреда своим родным.

Мысли о матери и отце всегда сопровождались болью. Где-то там, далеко внутри, начинало щипать и ныть, поднималось чувство обиды на мир, на злое время. И ничего уже не вернуть назад, не исправить. И он должен найти и отомстить за родных, или иначе нет смысла жить, значит так и будет и дальше позволено этим выродкам безнаказанно убивать. Слёзы давили, он сжал челюсти, набрал полные легкие воздуха, что есть силы напряг тело, затем расслабил. Успокоился.

Да это был Аслан.

– Но почему он здесь? – Как понял Алексей, это и есть Арбеков. Неужто он депутат, просто этого не может быть, минимум, что ему грозило – это пожизненно, равносильно, что убили. Как он оказался здесь. Быть в розыске. Значит под другой фамилией. Хитрости и коварства ему не занимать.

Помнил Алексей, как обвёл он вокруг пальца федералов, как мирный житель, сутулясь, в мешковато грязной куртке, он помогал, как будто сам только что вылез из под завалов, Вытаскивал, спасал людей. Ошибку допустил, узнала его одна из спасённых, залилась диким воплем, на её глазах измывались он и его люди над ней и её дочкой.

Вмиг превратился в зверя, круша всё на своём пути. И ушёл бы. Кулак Алексея застал его врасплох. Он его и не увидел, удар был молниеносным, в прыжке. Особисты говорили потом, что не верил Аслан, пуля, говорит, попала ему в скользь, раскроила челюсть, а так бы, не взяли.

Но ведь ушёл тогда, растворился бесследно, предатели были, а кого только не было там, за деньги многое делалось. Хоть и говорят, что нищие офицеры, денег не платят, дома семьи в хозяйских квартирах, или в общагах, брошенные Государством на произвол судьбы, но ни что не может оправдать предательство Родине. Только где она Родина?

– Да там, где живут твои сестра и брат, где могилы твоих предков, Родина – она впитана с молоком матери.

Так считал Алексей, но понимал, что продаются то не те нищие, забытые, на пару с солдатами драившие окопы пропотевшими гимнастёрками. А как раз совсем другие, с отстроенными особняками за миллионы долларов в Подмосковье, за взятки и не выданные зарплаты, истинных боевых офицеров. Да такие, как новоиспечённые коммерсанты, вдруг ставшие неизвестно по каким причинам, у безопасности страны. Продавая эту безопасность направо и налево, вытаскивая из тюрем бандитов и меняя их на пленных русских солдат, благое дело, да только за денежки, которые Государство выделяет на выкуп этих солдат, и которые они кладут в свой карман. А это миллионы долларов.

Берут беспроцентные кредиты, поиграв в теннис кое с кем и конечно проиграв, будь ты даже чемпионом по этому виду спорта.

– И вот он, Аслан, рядом с Блаженкиным. Трусливая жадная мразь, хоть и учёный, и боевик. Интересно, что их связывает? —

В голове мелькнула мысль, как ножом прорезало.

– Разработки отца. Вот он нешуточный интерес, и интерес, по указанию. Бандиты направляли его, значит, развязка уже была предрешена, и этот гад всё предвидел, с самого начала

Теперь он уже точно знал, что не должен уходить. Что б наказать убийц, нужно во всём разобраться, пока судьба даёт ему такой шанс. Он уже не сомневался, что было причиной неприятностей, хотя отец и милиция, после его смерти, не реагировали на его слова.

– Просто, это у вас личная неприязнь, а личная неприязнь – это не факты, – помнились слова следователя

Аслан зашёл с дипломатом, попросил Марину закрыть окно. Она, засмеялась, задёрнула шторы, но окно не закрыла.

– Интересно, как он просто заходит к чужой жене в спальню, пока мужа нет дома, неужели такие доверительные отношения, ведь как, никак, она уже приготовилась ко сну и соответствующая одежда делала её ещё прекраснее и соблазнительней, и особенно не для мужа.

Разговор между ними, хоть был и не громкий, но разобрать слова можно было.

– Где твой то?

– В городе, в КБ. Ты разве не знаешь, сам же сказал ему не выходить оттуда, пока не будет результат.

– Какого чёрта он тянет, ведь готовые формулы взял, что ещё надо. Да и оставь у себя пока это. Аслан указал на дипломат. Сейчас ехать по делу, не хочется таскаться. Завтра заберу. Только закрой в сейф, очень важные документы, не дай Аллах кому увидеть это.

– Изменяешь ты себе Аслан. Когда видано это, чтоб такие важные документы оставлял даже у меня – голос её звенел играючи, переливаясь мелодичной кокетливой музыкой.

– В данный момент здесь самое спокойное место, и что теперь мне скрывать от тебя, вместе уходим за бугор, мы с тобой теперь повязаны до мозга костей, как говорят русские, да и доверять мне уже не кому, кроме тебя. Что там ещё, по твоему муженьку. Моя дорогая Лаймачка – Аслан усмехнулся.

Слышно было, что в ответ она что-то прошипела недовольно.

Алексей напряг слух,

– Показалось. Что ли.

– Не все бумаги нашлись, говорит он, остальное приходиться дорабатывать, Не получилось обыскать весь дом, из-за того тупицы, которого ты отправил, всё и сорвалось, не мог обойтись до конца без выстрелов. И мальчишку-то упустили, только странно как-то, не слуху, не духу.

Алексей весь напрягся, было ощущение, что волосы зашевелились на голове, от жуткой догадки

– Что это они говорят. Не разобрать правда всё.

– Ну ладно успокойся, – услышал он голос Аслана. – И про дипломат не забудь.

– Да не забуду! И посмотрю ещё!

– Да смотри, это теперь наше, там номера наших счетов в офшорах. Заживём милая, ты же ведь давно хотела покинуть эту страну, вот и сбудутся твои мечты.

– Вот тебе и Лаймочка, – подумал Алексей, – но всё равно, как красива чертовка, по имени скорей всего с Прибалтики, но нет акцента, видно с детства в России. Стоп, а почему Лаймочка, Ведь Марина Валерьевна вроде, послышалось наверно, или по своему он её так называет. Но красива.

Слышал он про красоту неписаную. Там, на войне снайперша работала, первоклассный стрелок, немало положил парней, да била стерва в то место, что если и жив оставался, то ни на что уже не годный. Слухи шли, красоты не земной, но ни кому не удалось так её и увидеть.

Засекли, били с пушек, нашли потом, от красоты только тело девичье бесформенное, остатками прилипших окровавленных кусков ткани. И если та такая же красотка, то по истине бог вселил в красоту дьявола. Дьявольская красота. Не зря наверное так говорят.

Разговор продолжался, но уже бесцельный.

Они не опасались, если бы кто-то стоял внизу, он бы не слышал слов, но у них и в мыслях не было, что этот, кто – то, мог стоять за стволом дерева, прямо напротив окна, на их территории и, по их мнению, жёстко охраняемой.

Первым желанием было, щучкой влететь в окно, ударом развалить Аслана, а потом уже выбивать из него, что это за формулы, и что это застрелявший тупица, и в кого стрелявший, и где это было.

– Что-то про мальчишку сказали. Эх чёрт, не расслышал всё. – Но сразу же сумятица мыслей, свилась в одну, холодную и рассудительную.

– Даже, если это они: есть пособник-предатель, есть исполнитель и конкретный организатор. И без доказательств, он будет всю жизнь сомневаться и казнить себя, если убьёт их, прежде не заглянув в их глаза и не услышав слова признания, потому что иначе, даже умирая, они будут знать, что он не уверен, прав он или нет до конца. И сомнения, всегда порождают слабость, если конечно ты не маньяк-убийца.

– Да и она. За что он должен расправиться с ней, хотя, похоже, повязана с ними. Все заодно.

Алексей уже не сомневался в способностях этой парочки. Нужно было что-то предпринимать. В данный момент самый лучший вариант – это разведка. Всё выяснить. Для себя. Но как? Разведка боем, только это и осталось, – усмехнулся с иронией. Мысли варились, сжимая, давя на виски. Больше инстинкт, но и отменная выучка, определили решение.

– Первое: нужны деньги, они есть, напротив, в комнате. Дипломат. Там документы, счета может, конечно, и что-то интересное, посмотрим. Стоп! Что он говорил про дипломат? Что-то странно очень. Зная, что это за человек, можно задуматься о такой его простоте.

– Бежать собрались за границу. И как говорится, ежу понятно, вдвоём. Конечно, она красива, но Аслан, он кавказец, повязан со своими клановыми отношениями, кровными узами. Бросить всё и сбежать с женщиной? Любовь? Навряд ли. Что-то здесь не то, Да и такой человек, как он, избавится от лишней ноши. Избавится он и от Блаженкина, как только тот станет не нужен. Вот и от женщины этой,… что-то доверчиво легко он рассказал о счетах банковских, о важных документах, ещё и дипломат, наверное, не на шифровом замке. Тревожное чувство мелькнула в голове Алексея. По спине пробежал лёгкий морозец. Так всегда, перед опасностью, перед рывком навстречу смерти, он ощущал это.

Они видно закончили все свои дела, женщина подошла к окну открыла шторы, вдыхала свежий ночной воздух. Аслан подошёл сзади, взял её за плечи.

– Что такой задумчивый? Спросила она.

– Да так. Вздохнул он. Ты знаешь, всякое может случиться. Так, если вдруг я не появлюсь после нашего дела, ты одна езжай. И не возражай – остановил он её жест. Дипломат возьмёшь с собой. Там всё есть, разберёшься сама. Там хватит на всю жизнь, ещё и останется. А я, думаю, всё нормально будет, подъеду позже, как все дела разрешаться.

– Интересно, что может случится? У тебя, что неприятности. —

– Да нет, всё окей, но сама знаешь, что время поменялось, и уже кое что не в нашу пользу. Да! Охране дай денёк отдохнуть, скоро они понадобятся для дела, великого дела! Пусть отдохнут, а то ещё заартачатся. —

– А как же муженёк мой? —

– Он всё знает, билеты куплены, добираться будет своим путём.

– Вот так да! – Подумал Алексей, – Они летят втроём? Вообще ничего не понять. Значит, зря он усомнился в Аслане, всё же к женщине он видать не равнодушен, а Блаженкина берёт продолжать свои опыты.

Но как услышал Алексей из их разговора, пока ни чего не получается, не хватает каких то документов. Отец работал над созданием какого то вещества, которое, как он иногда возвышенно говорил – «спасёт мир», не о нём ли речь.

Оставшиеся документы забрали оперативники. Убийца по глупой случайности и не знанию забрал только папки с документами, а разбросанные по столу и на полу бумаги просто не удосужился даже и посмотреть. Прошло уже около месяца, а у Блаженкина ни ничего не готово, и раз нет формул, то и не будет.

– Зачем тогда Аслан берёт его с собой? Глянуть бы на эти документы, с которыми работает эта мразь, может бы, и прояснилось всё. может совсем о других бумагах здесь речь, хотя глупо думать так. И что-то про охрану странно сказал. Не понятно.

Он продолжал слушать, и мысли эти проносились с невероятной быстротой, не отвлекая его, как будто всё шло само собой.

Аслан наклонился, коснулся губами её шеи. Она отстранилась.

– Что перед глазами охранничик молодой. Неужели запала. Или так, для счёта.

– Иди, иди, – досада появилась на её лице. Разберись лучше со своими. А то с этой наркатой…

Женщина сказала, что пойдёт к себе, прикрыла окно, свет потух.

Через минут пять Алексей увидел, как с другого края здания, на втором этаже, появился свет.

– Наверное, там конкретный спальный вариант, а здесь кабинеты, но тем не менее со постелькой, надо проверить потом, ну а сейчас решить проблему с деньгами. Если Аслан уедет, то могут спустить собак. Нужно торопиться.

От ветки, где она не сломается от его веса, до окна было метра четыре, пролететь это расстояние не мыслимо, не наделав шума, ели ветка обломится, да и разбег хороший нужен.

– Откладывать нельзя.

Высота небольшая. Спустился до нижней, повис на ней и вот уже на земле, мягко перекатился, стоя в стойке, как для нижней подсечки, замер, прислушался. Кругом стояла тишина, только приглушённые, еле слышные звуки, говорили о том, что дом ещё не спит.

– Нужно найти лестницу, трубу, доску, что угодно, но только быстро.

Сознавая, что на это он потратит, скорей всего, много времени, Алексей осматривал стены дома. По самому углу шла труба водостока, но до нужного окна ещё одно. Парапет. Ели прижавшись лицом к стене, на носках попробовать пройти, даже и сорвусь, каких-то 4–5 метров, земля мягкая, трава, отмостка всего метр. Попробую-

Подняться по трубе труда не составляло, крепления были надёжно ввинчены в стену и через метр на каждом стыке. Парапет сантиметров 30.

– Нормально-

Алексей прижался к стене

– Только бы не сорвался с краюшка —

Он почти пальцами ног цеплялся за него. Что сорвёшься, не страшно, высоты он не боялся, но нежелательный полёт мог сорвать всё, наделать шума, могли пойти и охранники, те двое проверить, не горит ли окошечко желанное, в комнате девушки, готовящейся ко сну.

– Уроды – Да и девушка, как выяснилась, «хороша.» Правильно говорят: «Яд всегда в красивом флаконе» – подумал про себя.

– Но специально за этим, не полез бы-

Окно было просто прикрыто, видно хозяйка вышла ненадолго. Комната была в полумраке, Огромный шкаф – купе с зеркалами, который он не видел в окно, комната была разделена на две, за отодвинутой из тяжёлого бардового бархата ширмой, оставалась только плотная тюль, с рисунком, стояла шикарная кровать, с балдахина спадали кружевные занавесочки.

– Да не просто кабинет, а кабинет спальня Достав фонарик, Алексей зажал его зубами, вогнал в скважину ключ, который оказался на месте, и только светил тонким лучом, когда набирал шифр.

Дверь сейфа легко открылась. Сейф, с примитивной сигнализацией.

– Звонок, но им видно лень лишний раз нажимать кнопочку, да и кто полезет, ну да ладно, нам меньше хлопот.

В белой сумке, несколько каких то бархатных пакетиков. Рюкзачок был уложен в красивый, довольно плотный целлофановый пакет. Алексей вынул его, довольно тяжёлый, раздвинул лямочки, затянутые и довольно туго. Обомлел. Никогда не держал в руках и не видел столько денег, разве что в кино, да и не нужны они ему были. Сколько там смотреть времени не было. Может и дипломат полон денег. Алексей положил пальцы на замки, они легко открылись. Щелчок замков пробил его как выстрелом, он замер.