Текст книги "Много жизней и одна ночь. Часть первая"

Глава 23

Старенькая раскладушка почти провалилась до пола. Матвей лежал, закинув руки за голову, сон не шёл. Голова кипела от всего пережитого.

Они ушли в здание, когда вернулась хозяйка, Воронов долго говорил с ней. Убедил. Много дней ни кто не отлучался, не отдыхал, и он отпустит парней. Сам останется. Та, на удивление даже не возразила, даже почему-то попросила Воронова, что б он тоже отдыхал. И что на днях уже предстоит рейс на север. Сроки договора поджимают, а груз ещё не весь подошёл. Поэтому караван из нескольких машин будет идти день и ночь. Даже Ксенофонтова Аслан приказал взять

– Платит он, он и начальник. ответила хозяйка на возражения Воронова, что бы не брать Ксенофонтова.

– Четверо будете сопровождать груз. Так что можете все отдыхать.

Но после того как Марина Валерьевна ушла, с лица Воронова сошла добродушная улыбка, сосредоточенный и весь какой-то напряжённый, он подошёл и рассказал ему о разговоре с ней, и, что б забирал всех и уезжал прямо сейчас и сделал так что б никто не нашёл их, кроме его. Лучше домой потому что его адрес никто не знал, кроме Воронова. Они договорились обо всём. Матвей забрал парней и на жигулёнке Данилы скоро были уже в городе.

Данила вот, вот должен подойти с Ксентом, как они окрестили молодого. Ушли в павильон.

Мысли вновь и вновь возвращались к прошедшей ночи. Даже растерялся, когда увидел его рядом с Вороновым. До сих пор ощущение не проходит.

– Кто он, что за человек? – Их трясло, а он спокойно занимался дверью. Слыша злобные шипенья, тех кто был по другую сторону двери, Матвей уже хотел броситься с другой стороны, ворваться в подвал на помощь. Каким-то чутьём этот неизвестный угадал.

Он не отрывался и уже выдавливал стержень последнего шарнира. Левая рука его метнулась назад. Не глядя на Матвея, не говоря ему ни чего, поймал его за предплечье, сдавил. Матвею сразу стало всё ясно, как будто он сказал ему «Стой», он даже не пошевелился, хотя тот уже отпустил руку.

И вот шарнир готов, а дальше как во сне. Он остановил их жестом. В его руке появился какой-то предмет, похожий на топор, с длинным лезвием. Вторая рука метнулась за голову к шее и вот уже в ней другое оружие. Матвей заметил, что отодвинув дверь, он бесшумно бросился в перёд, сорвав с лица маску.

– Зачем? Зачем он хотел что б его видели? Через секунду они летели следом, но впереди уже всё было кончено. Незнакомец подхватил сползающую со стола девушку на руки.

Мысли путались. Сейчас сопоставляя, разлаживая всё по полочкам, ни как не мог отделаться, что всё это было наяву.

Матвей не мог осознать, как можно было с такой скоростью и уверенностью метнуть топор, что он точно вошёл в шею рыжего и второй не успевший ни чего понять в доли секунды был обезврежен.

– Он что, с доисторического периода. Какой-то ниндзя, черт бы его побрал. Мы в каком веке живём-то. Видел в жизни сильных людей, на службе, на войсковых учениях. Но, не настолько же..

Он глубоко вздохнул, грудь сжала тревога. Так и хотелось вскочить и бежать, только куда. Где сейчас она. Что всё нормально, он не сомневался, но их будут искать. В милицию не пойдёшь, как объяснять что произошло, ещё и убийцами сделают. Да и незнакомец жёстко обрезал их на этой мысли. Но их будут искать. И скорей всего милиция уже там.

– Им легче найти нас через милицию. Ведь про то чем они занимались, ни кто не знает. И всё нас будут искать как убийц. Да ещё с такой жестокостью. Все силы бросят на поиски. Но Воронов сказал, что сразу сообщит.

И после пожара, их не пустили во внутрь здания. Но сами то видели. И тишина. И дали уехать. Странно? Значит, могут начать искать и совсем не милиция. За себя он ручался. Смогут ли Данила с Ксентом. Воронов это чувствует, не зря всех отослал.

– Как Майя оказалась там? – У Матвея всё похолодело сжалось от мысли, что не этот ночной гость и всё. Не суждено бы всему случиться. И даже бы не знали, куда пропала она. И что эти гады творили бы с ней и другими девчонками. Что было бы с Вороновым? —

Матвей сел, так стало плохо. Он сжал голову руками. От бездействия, незнания, просто хотелось кричать, и уже заорать хотел диким воплем, как дверь толкнул ногой Данила, таща в руках два пакета съестного.

– Где Ксент

– А ты девок здесь взращивай поменьше. Соседок. И не будешь спрашивать где Ксент! – захохотал Данила – Вон уже на площадке воркует.

В поместье – с хозяйкой. Здесь – уже соседку охмуряет, вот дал же бог внешность. Девки на него, как на мёд.

– Но и не только внешность, вроде и не дурак. Подрастёт, всё нормально будет. Да и силища, как у медведя.

– Ну да, я с ним попробовал, когда Воронов привёл. Поборолись малость. Желания нет больше. Опять хмыкнул Данила. Хотя после сегодняшней ночи, слово силища понятие растяжимое.

Он говорил и шуршал на кухне, и вот уже вкусно запахло яичницей с колбасой, обжаренной на лучке. Свежий хлеб нарезан тоненькими ломтиками и уложен в корзинку. Что, а это Данила делать умел.

– Кушать надо с толком с умом, тогда и сила и здоровье будет.

– Слушай, Данила, – пропустив его тираду мимо ушей, произнёс Матвей. Тебе ничего не напоминает ночное происшествие.

– Да тоже, покоя не даёт. И перед Вороновым стыдно. Врал ему и чувствовал, что он понимает, какой-то неприятный осадок стоит где-то здесь. Он приложил руку к груди.

– А ты ему скажи об этом.

– Скажу, что ты думаешь. Скажу. Данила насупился. Ты думаешь, я что соображал. Всё как в тумане.

– Ладно. Ты что. Я же без всякого. Давай поедим нормально, а то подавимся. Потом думать будем.

Но так не получилось, слова сами лезли не давая прожёвывать.

– Помнишь, учения были. Нас предупредили, что будут спецы. Ну а нам что, мы морская пехота, мы сами спецы, по году тогда отслужили.

– Помню – ответил Данила, лицо его стало серьёзным. Он жевал и посмотрел в окно, в пространство, будто переносясь из этого маленького помещения куда-то совсем далеко.

– И помнишь, когда они шли на нас, и когда всё началось, мы как кролики парализованные, вроде и обученные, а ничего сделать не могли. И среди них был один.

– Не парься Матвей. Есть люди на свете, о которых мы и не знаем. Я помню его и другие такие же, но не как он. – Данила замолчал на секунду. Да мы как щенки в его руках были.

– Да вот, я вчера ощутил тот же взгляд. Как тогда. В тот миг понимаешь. Что ни какие силы не могут противостоять этому человеку. И что он видит даже затылком и мысли твои наперёд знает.

Они только здесь увидели, что уплели уже почти сковородку.

– Ксенту то не оставили. Вот это да.

– Да ладно придёт ещё на жарю, ешь, – оба раз улыбались.

– Я ни кому не рассказывал, – продолжал Матвей. – Вечная мечта моя была быть таким же. Когда они уезжали, замок сломался на воротах. А замок, не знаю помнишь ты или нет, сверху стальная накидка, что б не спилили.

– Да где я помню. Мы ж только на учениях с тобой и встретились, как земляки искали своих. И сразу дислоцировали. На другой день в часть.

– Ну да. Так вот. Он подошёл. Ну ты понял кто. Кому рассказываю, все на меня как на больного смотрят. Кивают головами. Но сами не верят. Но здесь то все видели, наши. Подошёл и разорвал цепь. Ты представляешь. Цепь. Собака порвать не может, а человек руками.

– Я помню! Когда мы встретились после службы, ты мне рассказывал про это и я тоже кивал.

– Рассказывал? —

– Да! Но после сегодняшней ночи, я верю. Не сомневайся.

– Их группа прибыла снова. Набирали. Я подал рапорт. Взяли они меня Командир у них нормальный, не кривлялся, поговорил со мной, и тут вышел он. Я его сразу узнал, хотя на учениях все были в масках… Простой до глубины, сразу хочется слушать и слушать, такого человека. И легко с ним. Все Седой его звали, пятно у него на голове большое белое, но не седой волос, а просто белый. Поразительно. Взяли они меня, так и попал на боевые действия.

– Так ты с ними в Чечню ушёл. Ну ты даёшь. А что же ты мне ни разу не сказал. Всё воевал, да воевал. Мог бы и рассказать. Расскажи хоть сейчас. Что там было. А, Матвей.

– Документы я серьёзные заполнил. Брали только добровольцев. И подписался я молчать до гроба жизни своей. В основном там все офицеры, несколько человек таких как я, старшины.

Месяц обучения. Потом два месяца рейдов по талам. Банды находили. Но я не в основной группе был. Потом меня ранило, тяжело. И вот я уже гражданский столько времени. Но только не спрашивай ничего, не могу, может когда-нибудь, когда всё рассекретят, и все забудут об этой проклятой войне. Как о страшном сне.

– Я его так и не видел больше – вздохнул Матвей.

Что он мог сказать Даниле. Встретились они на учениях. Как земляки с одного города, быстро нашли друг друга. Потом встретились, когда Данила уже демобилизовался. Матвей задумался.

– Слушай Матвей, а ведь Воронов там остался. Какую ночь уже не спит. Я просыпался, видел.

Что интересно он у хозяйки делал. Не похоже что любовник. Зачем через окно лазить. Могла бы и так его провести, незаметно. Да и форма такая.

– Кто он? – сначала не поняв Данилу, переспросил Матвей, но тут же включился.

– Ну ты и рассудило. Ты уж рассуждай по порядку, а то Воронов, и здесь уже другое. Я уж ненароком подумал, что Воронов у неё любовник.

Напряжение пропало и они оба расхохотались, тыча друг друга в бока. За этим их занятием и влетел в комнату разгорячённый Ксент.

Глава 24

Трое хмурых с сосредоточенными лицами мужчин сидели вокруг стола. Распечатанная бутылка вина стояла не тронутой, видно что не из-за того что они не любили выпить вина за приятной трапезой, даже еда стояла остывшей.

– Я звонил Арбекову, пришлось объяснять ситуацию.

– Что прямо по телефону.

– Естественно понятно только ему и мне – раздражённо ответил Аслан на реплику одного из сидящих.

– Можно и не ждать, – продолжал он. Но не хватит силы удара. Остальной груз подойдёт на днях. Федералы активизировались и человек, который проводил груз, раскрыт.

Приставленный к нему, ликвидировал угрозу, опасности нет, но произошла задержка, и нужно прикрытие. Как только груз будет на месте, сразу начинаем. Проведёт погранец, который у нас. У него там всё о кей, с охраной. Не должно сорваться.

– А с ним что потом? —

– Они пойдут все к Аллаху. Может там примут веру истинную, – усмехнулся Аслан. Вопросы не задают глупые.

Сидевший, на против, отлил с лица. Аслан заметил это. Эти выскочки. Которые всё добивались чужими руками. Боялись запачкаться. Людей верных не хватало и он настоял. что б их отправили к нему. Но один племянник Арбекова, пока приходиться терпеть.

– Как только груз придёт, все из города. Кроме нас. Ни каких смертников, что б всё было естественно, ни какого подозрения. Смертник только на катере. Отсчёт после звонка, когда груз будет над точкой.

Я им подарю телефон, как менту. Ему от благодарного населения, надпись выгравили. Ну а этим уж от себя напишу. За столом засмеялись.

– Аслан, ты как пророк всё видишь, всё знаешь. реабилитировался сконфузившийся перед этим.

Аслан уже мягче посмотрел на говорившего. Он любил лесть. Хоть и понимал её, но она всегда ласкала его тщеславное самолюбие.

– Ночные события, чувствует моё сердце, не закончились. продолжал Аслан. Но это была не охрана – как пить дать. Все заулыбались, последнее время Аслан так и сыпал русскими поговорками.

– Да, да. Это у них не отнимешь, говорить кротко и ясно, – понял он улыбки собеседников.

– Только мне сдаётся, что здесь что-то не так. Руслан всё обследовал, но надо было самому.

– Может, ты уйдёшь. Мы сами справимся.

– Нет. Я хочу всё видеть своими глазами.

Хитромудрые артисты, – подумал Аслан, хотят весь жар себе загрести. То, что он подготовил, разработал, так сказать, вынянчил. Они доложат, их увидят. А он тогда точно в стороне будет.

– Да и кому до нас будет, – продолжал он. Это уже потом, когда слетятся. Когда будут подсчитывать, обсуждать, кричать с трибун, махать кулаками, только по воздуху, это их любимое занятие. Кэгэбешники займутся, да свидетелей не будет. Никаких.

Аслан проговорил последнее, сжав зубы, что его великая миссия на грани срыва. Но не должно. Всё получится. И тогда он покажет всем, этим, вылизанным и чопорным, что он не исполнитель, а также, достоин стоять рядом, с ними и властвовать.

– Завтра, Сам летит, – зачастую он так называл Арбекова – уладит всё с прохождением груза. И. и… – он не договорил.

Дверь распахнулась под сильным ударом.

Если бы она отбила ногу, а она её отбила. Глядя на неё Аслан представил, что если б ей её отрубили, она б допрыгала до него на одной, не чувствуя боли. С выпученными глазами, с вытянутыми вперёд руками из концов которых торчали растопыренные когти, не обращая внимания, что Аслан не один, она как дикая кошка, бросилась на него. Только подлетевшие к ней, из-за опрокинутого стола, с трудом оттащили.

– Я то дура! Вон, почему ты заорал, когда я в сейф, хотела достать дипломат. Ты уже знал, что там ничего нет! —

Аслан не пытался встать, он так и сидел на полу, вытирая оцарапанное лицо. Конечно, если бы на него бросился мужчина, он бы не так среагировал. Но это была Лайма, и хоть она должна была уйти, ради высшей его награды, и как говориться сожжения мостов за собой, но в общем он ни когда не испытывал к неё ненависти, даже её последнее время холодность, ни чего не испортила.

А то что дипломат: дак так же она бы и сделала ему, не испытывая ни ненависти, ни сострадания.

Но сейчас, глядя на её блуждающий взгляд, растрёпанные в схватке волосы, искажённое лицо, которое совокупляясь с её красотой, просто превратилось в смертельно бледную маску, он понял, что она не играет. Что произошло непоправимое и что на самом деле её сейф пуст. Значит был визитёр.

– Как? Ну Как? – подумал он. И здесь же добавил в слух.

– Из всего, что здесь произошло, самое ужасное – это сейчас.

– Самое ужасное – это ты змеюга. Что тебе своих денег мало. Ты мне специально дипломат притащил, что б легче было и ключ найти и шифр уже давно наверно знаешь.

– Как? Ну, давай. Как? —

– Да что как. Что у тебя медвежатников нет. надрывом кричала Лайма.

– Да может спецов-то и нашлось бы, да только зачем, что б прийти вот к такому концу. Что мне своих мало. У Студента полный сейф забит.

Ему вдруг стало плохо. Он резко вскочил, уставился в пол, потом поднял лицо на Лайму. Она тоже удивлённо смотрела на Аслана.

– Слушай!. Студент не отвечал, когда ты звонила. Он сто процентов бы перезвонил.

Он бросился к телефону. Гудки за гудками.

– Но не может быть. С моими деньгами. Да нет. Куда ему уйти. Не-е-т. Да что это такое. взревел Аслан. – Быстро к тебе. Державшие уже отпустили Лайму. И она уже всё поняла, что это на самом деле, что денег нет, и нет их у Аслана, и их не вернуть, ели только не найти того, кто это сделал.

Когда они вошли в комнату, Аслан остановился в раздумье.

– Дипломат? – Почему он не открыл дипломат? Всё равно ж он его откроет.

Он подошёл к окну. Перевесился. На парапете явные следы грязи и внизу всё истоптано.

– Ну почему. Ну почему он сам не занялся всем, а поручил этим ослам. О Аллах!

– Что Аслан.

– Здесь был гость. Он повернул своё багровое лицо к Лайме. – Смотри, иди, смотри. Кто-то шёл по парапету, дошёл до твоего окна. Но как он узнал шифр? – Аслан посмотрел на раскинувшуюся сосну.

– Другого просто не может быть. Пойдём.

Они подошли к сосне. Аслан подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку. С весом почти сто килограмм, он всё же залез на неё и через некоторое время уже стоял на том месте, где ночью был Алексей.

– Ну как прекрасен этот мир! Если б не было таких дураков, как мы, как бы они жили, все остальные!

Ты вчера открывала сейф. Вечером.

– Да. Перед твоим приходом.

– А что, окно. Штору, закрыть не могла.

– Какая разница. Окно, Штору. Штора, вот как раз задёрнута была.

– Значит, не совсем задёрнута. Прослабились – и вот он случай.

Лайма напряглась, она вспомнила, что, что-то холодное, как змея поползло по её спине. Она явно ощутила это и почувствовала на миг явный ужас. Что в колени ударила непонятная слабость. Она тогда инстинктивно бросилась к окну, и помнила даже, что от слабости схватилась рукой за подоконник. Потому что тело перевесилось и ей показалось что она чуть не вывалилась с окна.

Это длилось не долго, прошло. Но неприятный осадок остался. Она тогда выплеснула эту горечь на охрану.

– Там с охраны Воронова ходили, но они были внизу. Даже если залезть им, это сколько шума будет. Ты вон лез, всё ходуном ходило. А это днём. Ночью вообще тишина. Сразу бы услышала.

– А кто-то был наверху, – в раздумье сказал Аслан, внимательно осматривая всё вокруг.

– Слушай Аслан. Голос ей вдруг задрожал. У меня нет чувства страха, может и есть, но оно далеко. Ты знаешь. Но вчера я его испытала. Но подумала, что это ощущение просто какой-то опасности и приняла это на счёт того, что обнаружила охрану, а сейчас понимаю, что это взгляд человека с дерева. Он меня сковал в секунду. Я испытала такое, что даже ноги не слушались. Хотя до окна шаг, я с трудом сделала его. Отпустило почти сразу. Но я тогда на охрану выплеснула всё, но ощущение того непонятного ужасного состояния осталось до сих пор.

Аслан не слышал уже последних слов Лаймы. Он внимательно осматривал заинтересовавшие его следы.

Он не просто посмотрел на них. Он почувствовал их. Поднял голову. Двое недоумённо смотрели то на него, то на Лайму. Невольными свидетелями всего, что здесь произошло, которыми, случайно, они оказались, будоражили непонятные чувства в душе обоих.

– Они борются с неверными, отдают свои жизни, считая Аслана самым стойким в этой вере и примером другим, который ради веры пойдёт на смерть. А здесь вдруг выясняется, что у него и у этой белой стервы куча денег, и счета в заграничных банках. И они преспокойненько собрались туда. И откуда деньги такие. Ведь он постоянно говорил, что денег не хватает и ему пересылали сумму за суммой на завершение дела.

– Зачем тебе столько денег. Раз ты воин Аллаха, и скоро уйдёшь к нему, как ты любишь говорить.

– Аслан. тот вздрогнул – Раз так, то зачем они тебе, и откуда – переспросил второй, племянник Арбекова – И какой дипломат с заграничными счетами. Вы что, нас на тот свет, а сами на Канары. Вон куда денежки-то наши уходили.

Аслан выпрямился. Они всё поняли. Поняли его суть. Назад дороги нет. Он не дал им договорить и дать какую либо возможность опередить себя.

Два выстрела прозвучали эхом по распадку. Потом ещё два, Аслан добил дёргающиеся тела.

Он убивал своих и ни когда не чувствовал угрызения совести. Но здесь почему-то сел на землю, обхватил голову руками.

– Она жива, вот она перед ним. А его соратники тоже, только мёртвые – Он завыл, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Злой рок. Дьявол. Кто ты такой? Он ни когда не верил в провидение, что за зло, причинённое людям настигнет его. Он воевал, видел много смертей и сам был на волосок от смерти, но так ему ни когда ещё не было страшно. От какой-то безвыходности, не объяснимости. Что происходит? Может это не его оплошность, не его просчёт. А кара за содеянное, и она неизбежна.

Лайма стояла, прислонившись к дереву, вся потускневшая, плечи не слушались. Она попыталась выпрямиться, но не могла, и молча сползла по дереву, обдирая дорогое платье об его кору.

– Ну нет. Так всё оставить. Что б кто-то взял его. Лицо перекосила злоба и вдруг пронзило острой болью в челюсти, где шрам. И перед глазами возникло лицо в маске. Он вспомнил его.

– Фу. заорал он.

Лайма очнулось, и уставилась на него. Аслан стряхнул наваждение. Озираясь по сторонам, увидел Лайму, пришёл в себя. Он услышал, что на выстрелы бежали его люди.

– За своих, ему не простят. А эти всё равно расскажут, значит их тоже в рейс. Один Руслан знает, но с ним решить можно.

Как раз он первый и подбежал. Увидев, он уставился на Аслана.

– Они обвинили меня в предательстве, что я тяну резину, и жалею неверных. А вы разве то же с ними, – взревел, выпучив глаза и брызгая слюной. – Что я, не борюсь с неверными.

– Да ты что, Аслан. Успокойся. Остальные молча смотрели, но рука у каждого была на месте. С такими не так надо. Только за вину их можно взять. А как этих двоих, бесполезно.

– Расскажите, не расскажите, мне всё равно. Я скоро уйду к Аллаху. И он вознёс сомкнутые ладони к верху. А он меня простит. Главное, сейчас действовать. – Он повернулся к Лайме.

– Что-то странно. Твоих орлов нет! —

– Я их отпустила сегодня. Отпросились, именно сегодня. Да ты и сам мне об этом говорил.

– Ладно. Руслан! Отведи людей и возвращайся.

– Что с ними делать – Руслан кивнул на трупы.

– Ты знаешь Руслан, я полностью с тобой согласен. Я знаю что ты думаешь. И правильно. Но пойми. Если сейчас Арбеков узнает, то всё пойдёт прахом. Я думаю, пусть полежат, до его приезда.

Он на юге на станции где идёт проверка груза. Что б груз прошёл, для того он там. Ты же не хочешь, что б из-за тебя, или кого-то ещё, всё сорвалось. Что б вам это поставили в вину. Вот поэтому несколько дней помолчать надо. Поговори со всеми и объясни последствия. А я сам займусь ими. Аслан посмотрел на лежащие, на земле тела. – Завтра. Что-то опять резануло в челюсти.

Полянка перед окнами Лаймы опустела.

– Главное сейчас действовать, – повторил он, – всё сходиться кроме одного.

Лайма подняла глаза на Аслана.

– Тот кто прыгнул с твоего окна, за сотку весом и ботинки размер сорок пятый, а прыгнул, как будто кот. Без проблем. А ещё в руках вещи. Я таких людей встречал единицы. А то и вообще одного, – выдохнул он.

– Что не сходиться? Всё отлично, только не сходиться насчёт денег, – с издёвкой произнесла Лайма. Но он не обратил на это внимание.

– Здесь есть одно, но. Аслан опять прошёл по следам. Ушёл за здание, вернулся. Лайма с удивлением наблюдала за его действиями немножко даже смешными для обычного человека. Он то припадал к земле, то быстро пробегал несколько метров, то чуть не полз по ней. Наконец он подошёл к углу здания погладил трубу.

– Это был человек не с охраны, у нас таких нет. И здесь кто-то кого-то тащил и так ловко. Вот по этой трубе, – он погладил её, проверил на крепость, подёргав, – по парапету и у тебя в комнате. Шифр скорей всего с дерева. Не позавидовал бы я тебе, если б ты его обнаружила. Это он, тот кто был в подвале. И это профи, и прошёл войну.

И прошёл войну. Уже как-то растянуто и на распев, сказал он в задумчивости последние слова. Но где ж остальные. Не могли же они барахтаться здесь друг с другом.

Мурашки поползли по спине. Его состояние передалось Лайме.

– Ты знаешь, я вспомнила. Что когда вернулась, за телефоном окно было сильно приоткрыто, но думала, что показалось.

Она вдруг побежала, и через пару минуту, выглянула.

Глаза её были расширены. Голос взволнованно прерывался.

– Он был здесь и не просто был. Он стоял рядом, за тюлью. Он видел меня. Я чувствовала. Что со мной что-то не хорошо. Я всегда ночую здесь, а тут какая-то сила просто выталкивала меня из комнаты.

Аслан опять сел на траву.

– Ну это точно дьявол какой-то. События последних дней. Что произошло с его людьми, какой-то сбой в его жизни, в делах. Но какой бы он не был дьявол от пули ему не уйти.

Стоял рядом? И что, он стоял рядом, когда я был с ней? Всё слышал? Да не может быть.

Хотя слышать мог и с дерева. Какая оплошность, какое безумно тупое, тупое стечение обстоятельств. Всё он виноват. Дал распуститься всем. Но с чего начинать? Главное деньги. Пропал студент.

Аслана начала охватывать паника.

– Все, все. Охрана. Воронов. Они нужны. Да и черт с ним с этим святым делом, что он будет делать – нет денег. Годы труда, годы риска, миллионы долларов, счета на предъявителя, брильянты. Всё у студента, а он молчит. Значит, что-то случилось. подошедший Руслан, отвлёк его от мыслей.

– Руслан! Найди мне из под земли охрану. Воронова и всех его козлов. Хоть из под земли. Понял!

– Понял Аслан.

– Адреса мне нужны. Фамилии и фотографии всех девок. Всё что есть.

– Хорошо. Студент хорошую бухгалтерию вёл, всё есть.

– Вот и славно. Давай. И посмотрим кто-ты, дьявол или человек.

– Что, не понял.

– Да не тебе, я… Так есть одна работа. Органы власти помогут.

Аслан уже говорил с сам с собой не обращая внимания на стоящих рядом.

– Ару ко мне, со мной поедет.

– Кого?

– Ну, напарника Рыжего, по адресам я что ли ходить буду, и всё перекрыть. Вызови из города людей. Двоих оставь, я их заберу.

Только здесь он увидел уже спустившуюся Лайму. Она сидела на траве. Безучастная, растерянная. Как не в себе. Аслан последнее время чувствовал её холодность, но взять такую женщину против её воли, он не мог.

А у неё новая интрижка, молодой охранник. И вот сейчас глядя на неё такую растерянную и безвольную. Даже произошедшие события, не смогли удержать вдруг нахлынувшую безудержную волну обладать этой женщиной.

Лицо её как-то заострилось, стало пепельно-белым. Как будто сильная боль, причиняла ей огромные страдания. И от того ещё красивей казалось и желанней. Брошь была потеряла, которая укорачивала декольте платья и сейчас Аслан видел её нежную, нежную грудь, почти до сосков. Его затрясло.

– Момента может и не быть. Полчаса ничего не изменят. подумал он.

– Скажи Аре, выезжаем через полчаса. Пусть будет готов. Руслан кивнул и направился к своим.

– Пошли. Я провожу тебя, вижу, что совсем плохо, да рвану в город. Найдём этих гадов. Не переживай. Вернём всё сполна.

Лайма была благодарна ему. Она поняла, что сама бы не дошла, так ей было плохо. Боевые походы, сутками не спать, выслеживая добычу, но ни когда она себя так не чувствовала. И поэтому дрожь руки Аслана она приняла, как последствия случившегося.

– Ложись милая. Отдохни.

Улаживал он её на ту кровать, где ночью стоял Алексей. Она почти без чувств вытянулась, так ей стала хорошо. Даже не замечая, что задралось платье. И тогда только поняла, когда рука его скользнула сзади в трусики и его грубые сильные пальцы попали прямо в её горячее и влажное.

Она рванулась, хотела перевернуться, но он сам ей помог это сделать, и навалился всем своим весом рванув их, они разлетелись лопнув. Она не хотела его, но сил, сопротивляться, просто не было.

– Лаймочка милая – шептал голос возле уха И уже вот впился губами в её рот, раскинув коленом ноги. Обжигающее грубое и толстое вошло в неё и закачало и понесло вихрем безудержным и она уже не сопротивлялась она неслась к нему, в такт его желанию и когда оба, вдруг закричали навзрыд, хрипя и царапая друг друга, выплеснуло волной жгучий поток, затмив их разум. Они ещё лежали несколько минут, не пытаясь удержать дыхание. Лайма поднялась. Она ещё тяжело дышала.

– Я чувствую. Всему конец. Найди их Аслан. Найди их. И ни кому не нужно это святое дело. Расплата, уже началась, только в обратную сторону. В нашу. И если мы не дураки, то у нас есть ещё возможность, если найдём деньги, быстрей бежать.

Ненависть наша, у тебя за свою землю, меня за своих родителей убитых. Жестоко убитых. Коммунистами. Она же не к людям должна быть. Кто убивал? Да власть убивала. Сталин и его приспешники. Вот кто дьявол был. Борьба за власть. Через сотни тысяч закопанных им в землю. Сколько выстрадал этот народ. Да и ваш народ. Сколько он перетерпел от властвования этого тирана.

Самая страшная и лицемерная власть это коммунисты. Всё яко бы для блага людей, а благо это, через их трупы, тысячи трупов своего же народа. А сейчас некоторые животные ещё хотят реабилитировать его в глазах общества. Генералиссимус хренов. Что не выиграть войну, ложа в болота тыщи за тыщами, миллион за миллионом. Любой дурак выиграет.

– Какие болота?

– А ты что не знал, гнали полк за полком, на пулемёты немцев, и даже подумать нельзя было, что просто обойти и ликвидировать. Кто подумал и предлагал, расстреливали сразу, даже генералов. Вот так вот! И оставшихся моих, расстреляли. Нет нашего рода. Весь в земле. Она уже говорила громко, ноздри её точёного носа раздувались в свирепом возбуждении.

Немцы уничтожат полк, а он им свеженький. Немцы уничтожат, а он им свеженький. У них уже пулемёты клинили, кипели, от температуры раскалялись, и сами устали, а им всё свеженькое и свеженькое мясцо Сталин подгонял.

Это тебе пример под Ленинградом. Где погиб дед, на Синявинских высотах, а второго моего деда коммунисты кончили, ты знаешь. И всю родню. Рассказывал мне отец, что живой только маленький мальчик остался. Это сейчас был бы мой дед, где он так след и потерялся.

В детдомы отдавали, тогда детей фамилии меняли всем. А их куча таких примеров. Ты думаешь, 20-ю миллионами он народа своего удобрил землю. Попомни, ещё узнают потомки, что в войну минимум одну треть скрыли и т ещё столько же, статистику занижают на тех кого расстреляли начиная с 37 года. Их забыли добавить.

– Ни чего ты заговорила! А что ж ты стреляла федералов, как на охоте глухарей! Одного подстрелишь, а потом выщёлкиваешь, подоспевших на помощь! —

– Ты знаешь, во мне всё перевернулось уже давно, а сегодня, я видела сон ночью. Пророчество. Ворон чёрный в образе девушки, и не просто девушки, а как будто я сама. Налетал на меня, сам чёрный, а волосы белые, белые и кровавые полосы по щёкам, от слёз таких же кровавых. Не досмотрела. Взрыв не дал. И после всё это случилось. Да и тогда война была, за свободу вы, за родителей своих мы. А сейчас ваши, вас же бьют. Ну ладно ты. Ты по жизни злодей, и гад конченный.

Аслан поднялся, открыв рот, и чуть не упал, зацепив рукой спущенные ниже колен брюки. Так ему ещё ни кто не говорил.

– Ты что несёшь.

– А что я не права. Сегодня, за что своих шлёпнул. И других шлёпнешь. Из за денег их шлёпнул. Вот так мой дорогой Асланчик.

Она встала. Рука её коснулась его щеки. Глаза огромные синие смотрели в его черные с лохматыми бровями, волосы льняные, распущенные,

– Ну ты ведьма, только самая прекрасная из всех ведьм.

– Я всё понимаю, и понимаю, что назад у нас дороги нет. Мы ни когда не будем прощены. Но хотя бы пожить на этой земле ещё немного. Иди.

Аслан вышел. Слова Лаймы давили своей правотой.

– Но правильно она сказала. Что назад дороги нет. Но дело я доведу до конца. Это у них горят в гиене огненной, потому что нет у них веры ни во что. Храмы рушили. Людей своих уничтожали миллионами.

А меня карать не кому. Я другой веры. Истиной. А что деньги? Да, деньги главное тоже, и пусть не зарятся на них, кто даже и пальцем не пошевелил, и толику труда не приложил, что б они были, пусть даже таким путём, злодейским. Потому что они просто трусливые, а мерзости и подлости больше чем у меня. Если ты знаешь, каким путём добыты деньги и хочешь забрать их у своего же соратника, ты такой же как он, только трус.

С этими мыслями додж нёс его и Ару в сторону города.