Текст книги "Много жизней и одна ночь. Часть первая"

Её, патроны и пистолет «коммандер» он не стал уничтожать, и также спрятал, нежно обмотав в плащ, который прихватил в пещере.

– Что ж у него три дня. Проснётся – легче будет. По рации свяжется со своими родными. Всё. За трое суток многое сделать надо.

Глава 19

Дремота полностью покинула Алексея, воспоминания пролетели как миг в мыслях его.

– Почему? Что это вдруг приснилась ему эта девушка, нахлынули давящими воспоминаниями эти события. И почему она напоминает кого-то? —

Его боевые друзья, он их больше не встретил, эти три дня оказались роковыми, все погибли, посланные на освобождение группы попавшей в засаду. Вроде тогда один только выжил из всех, провалился в расщелину и от взрыва землёй его присыпало. Боевики его и не заметили. Алексей не мог простить себя, он был уверен, что будь он рядом со своими друзьями, они остались бы живы, интуиция ни когда не подводила его. Не понятно всё произошло, как по писанному, как будто знали, и маршрут и время. В такие случайности Алексей не верил.

Он хотел встретился с выжившим. Вроде майор был по званию, но нельзя, было готовилась операция. Ему показали его, что б потом поговорить, даже вроде фамилию сказали. Но так и не получилось, встретиться поговорить, узнать, как погибли его парни. События завертелись с невероятной быстротой. И он уже с другой группой работал на обнаружении и ликвидации главарей бандитов.

Глава 20

Стёкла нивы запотели. Провёл рукой по стеклу.

– Вот это поспал, часа два наверное. – Он посмотрел на время, оказалось совсем чуть, чуть. Вышел из машины.

– Странный сон, что это мне приснилась вдруг эта Марина. Что с ней стало дальнейшем и где она, он не знал. Группа их была засекречена, выполняла особые задания, можно сказать, знал о них только полковник, их командир и очень узкий круг на самом верху. Время непонятное. Единственный случай, когда была нарушена установка, и группа погибла. Но шла война, самая настоящая война и иногда руки по локоть в крови у солдат, укладывающих в гробы своих друзей, но вот обед, привезли кашу, отряхнули засохшую кровь с рук, поели и дальше за работу.

И хоть были мысли, но не было времени разузнать, о судьбе этой девушки, хотя много раз ловил себя на том, что ему хотелось вновь увидеть её. Только представить не мог, виделись постоянно её слёзы и полосы по щекам, кровавые, вот только сон освежил её образ до боли знакомый и какой – то желанный.

Он посмотрел на свои руки, было ощущение, что они ещё чувствовали цепляющиеся, выскальзывающие её пальчики. Перед собой взгляд, полный мольбы и укора.

– А как дальше сложилась судьба Бека. Можно сказать, что жизнью своей он обязан этой девчушке. Долг платежом красен и Бек с полна расплатился.

– Ну что-то нахлынуло. Надо сосредоточиться. Стряхнуть это наваждение.

Что у нас? Первое: это девчонки, сними надо что-то делать. Концы вроде оборвал, но их видели остальные люди Аслана, да и сам он мог их запомнить. А раз продавали, значит и фотографии есть.

Студента начнут искать. Когда поймут, что его нет, свяжут всё воедино. Первое с чего начнут – это с Воронова и его парней. Уходить, просто бессмысленно, найдут. Нужно просто кончать с этим логовом, в основном с Асланом и его подручными, а остальные разбегутся. Раз там был Рыжий, значит и те, кто пропал тогда без вести, как считалось, могут быть там.

Опять вспомнилась Марина. Интересная у неё фамилия была, такие запоминаются навсегда, Человечкина – Алексей улыбнулся, приятная фамилия, как будто от всего человечества дали ей такую фамилию. Вспомнил стихи Егора, написал он их своей девушке, Алексей промурлыкал эти три четверостишья, как будто посвящал их той вспомнившейся.

 
– А в глазах твоих нежность безмолвная
С поволокой укора и злости
Сладость дикая серо-зелёная
Будто пьёшь виноградные гроздья
И чуть ниже дивной шеи
Давишь мякоть спелых, янтарных
Задыхаешься в прелести алых,
Заколдованных губ желанных
Пью тебя. Хмель и бьёт и радует
Валит с ног, как родная столичная
Как божественна ты! И как незабвенна!
Красота твоя. Девичья!
 

– Ух ты – эти стихи всегда волновали Алексея, у него не было своей девушки, правда чуть не женился, повезло, что ушли на задание. Но начались переговоры, задание отменили, он вернулся раньше. Как в анекдоте. Просто ушёл. Навсегда. Многие нравились, но не долго, вот и спасённая девчонка понравилась, а сейчас как то необычно. Он понял, что прочитал эти стихи, думая о той девушке, в горах, неосознанно, спонтанно.

Время шло, он отогнал нахлынувшие воспоминания. Прошёлся по прогалине. Раздвигая мохнатые лапы елей, вышел на небольшую полянку, над обрывом. Дорога, по которой он заехал, была сзади, и его ни кто здесь не мог увидеть впереди каменный обрыв, несколько сосёнок, как они примостились почти на голых камнях, и необъятный простор впереди. Вдохнув полной грудью, уже прогретый после ночи, чистый пахнущий осенним лесом воздух, достал бинокль, тот самый, погладил его нежно, осторожно накинул ремешок.

Сооружение ГЭС, как на ладони. Даже несколько камазов. разве могут они повредить такую махину, если только место знать, точно над турбинами, например, или ещё может есть уязвимые места на таких сооружениях, но всё равно на что-то они рассчитывают. И вдруг мысль прошла и остановилась, чуть в слух не высказав саму себя.

– Как делают засады, заранее облаживают место, минируют, а потом достаточно огня сверху и всё горит и сметает на своём пути вихрем уже огромного взрыва. Да и на ГЭЗ постоянно давление толщи воды и не просто водохранилища, а небывалого по величине водоёма.

Хотят сочетать два удара, есть люди свои, внутри. Но стратегический объект, каждый человек должен проверяться. И что б такое количество взрывчатки пронести, время надо. Катер запустят? Надо всё проверить. Время есть, если в силу последних событий они не поторопятся.

Алексей направился в сторону нивы. До сих пор не проверил сумки.

– Да ладно, потом. Денег пока хватит. Можно даже машину хорошую купить, да лучше подождать, на ниве неприметней, только искать могут. Да на это время не будет, столько машин в городе. Если конечно цвет не запомнили. Но в крайнем случае, на днях поменяю. Опять вдруг вспомнилась та девушка… на каком – то подсознании, он даже не понял, что толкнуло его на эту мысль?

– Надо съездить в салон, в Афродиту. В гараж вечером, всё равно девчонки спать будут целый день. Ниву помыть, бросается в глаза… И деньги. Избавиться надо.

Выбрав место, осмотрев, всё вокруг, он упаковал все сумки. Дипломат унёс под нависшую скалу, подальше.

– Вроде всё. Пару пачек хватит. В крайнем случае, куплю по доверке, какой-нибудь жигулёнок.

Когда недалеко от Афродиты, притормозил, несмотря на осень, было приятно тепло на улице. Алексей любил это время года, можно часами находиться в соединении с природой и ни кто тебе не мешает, уже мало людей в лесу, холодные ночи уже отогнали грибников, не слыхать комаров, и мух. Его время.

Не стал подъезжать ближе, лучше пусть не видят на чём приехал. Скинув в машине куртку, можно в рубашке. Он знал, что на него всегда обращали внимания не только девушки, но и мужчины окидывали его фигуру, силу которой не скрывала свободная одежда, оценивающим взглядом.

Волевое лицо, с мощным подбородком, широкие скулы, прямой, чуть вздёрнутый нос и голубые глаза с нависшими лобными дугами, что делало их какими – то объёмными и странно большими для мужчины, и это его не радовало, когда надо быть не заметным, но идти нужно.

– Здравствуйте девушки! —

– Здравствуйте! – в лучезарной улыбке две пигалицы, выпорхнувшие покурить на крыльцо, обе в коротких юбочках, колготки в сеточку.

– Как с картинки, до чего же хороши здесь девчонки!

– А вы что, не местный, – они ещё сильней, ну прямо вовсю, обнажили свои белозубые улыбки. – Давно не был дома. Вот приехал.

– А где были? По дальним странам скитались? – Не отставали пигалицы. Им явно нравился собеседник.

– Скажите, как мне узнать, какие услуги у вас предлагают, для мужчин.

Было видно, что они воспрянули, ну просто всем девичьим нутром, хихикнули и перебивая друг друга, вмиг рассказали ему о всех прелестях этого заведения.

– А вообще вы пройдите, посмотрите, как там у нас.

– Да вы так рассказали, что не возможно не зайти, видно хозяин у вас деловой человек.

– А у нас не хозяин, а хозяйка, очень красивая, и хорошая, хоть и молодая.

– Только строгая, – добавила вторая

– Да нет, какая же она строгая, да и хорошо платит, даже фамилия у неё человечная.

– А что, у других не человечные.

– Да нет, – рассмеялась вторая – Человечкова! Раз такая фамилия, значит человечный весь род их был. Раньше по фамилии весь род определялся.

Алексей не стал в даваться в родословную человечества, ему в один миг стали понятны все последние события и сон и воспоминание о Марине, и на кого она так похожа.

– Только она жива. Тогда почему? Почему не объявилась. И новоиспечённая Человечкова, спокойна и без волнения. Почему?

Глава 21

Подполковник Сромятенко, вальяжно развалившись в кресле, мурлыкал неизвестно откуда появившийся в его, покинутой волосами голове, мотив. День начинался, и жизнь прекрасна. В этом кресле он недавно, но как хорошо. Он погладил подлокотники кожаного, мягкого кресла, провёл по зеркальной полировке стола, широкой полной ладонью, покрытой рыжеватыми волосами.

Как долго и напряжённо шёл он к своей цели, и вот он уже начальник РУВД, пока и. о., но он уверен, что всё за ним, как пёс: умение вовремя лизнуть руку хозяина – и вот она долгожданная косточка.

Бывшего своего, он ненавидел всей душой, но до последнего дня, тот не знал, что на его месте, истинный друг его последних неприятностей, и в конечном счёте перевода в другое отделение, замом, в район. Благо хоть не отправили на пенсию.

Он ещё долго бы мурлыкал, поглаживая свой пухленький животик, как раздался звонок сотового, который ему подарили от благодарного населения, по великому блату. И мало кто мог похвастаться такой великолепной вещью.

Включил телефон, вздёрнув руку, как в лучшем кинофильме, с лучшими актёрами.

Размеренный голос, давящий и нетерпящий возражений, раздался вдруг на другом конце провода.

– Здравствуй дорогой, как поживаешь. Слышал на повышение пошёл.

Как то неприятно зашевелилось внутри, и мерзкий холодок пополз густо к заднице, и остановился у прохода. Как не любил он это ощущение, но отделаться от него ни как не мог.

– Да. – Что только и мог он выговорить, он узнал этот голос, и всегда, когда говорил с этим человеком, не мог противостоять себе, как бы не напрягался, голос его предательски дрожал, на носу выступала испарина. И капала солью прямо на оттопыренные губы и он слизывал её, а она опять.

– Но как он узнал номер! —

В таком состоянии и застал его стук в дверь

– К вам зам, Пётр Петрович. В дверь заглянула такая же рыжая секретарша, которую он назначил сразу же, как только воссел на это кресло.

– Вот только не сейчас – подумал он.

Зам пришёл недавно, Сромятенко он сразу не понравился, но по звонку из Москвы, ни чего не поделаешь. Честный и прямой, через чур. Таких он не любил и презирал, за неумение жить, как он считал, но ни когда не единым словом и жестом, не показывал своих истинных чувств. И просто искал случай, что б подставить этих людей и убрать от себя подальше, если мешали.

– Пусть подождёт, с Москвой разговариваю, – секретарша закрыла дверь.

– Да здесь по службе. Слушаю тебя.

– Звоню поздравить, да небольшая просьба. Город хоть и не маленький у нас, но постарайся дорогой, и прямо сейчас. Нужна нива, цвет не белый и не красный, или зелёная или защитного цвета

– А номер-

– Знал бы номер, тебе бы не звонил. И начни с ближайшего к нам района. И повторюсь дорогой. Сегодня. И сейчас! —

– Хорошо, Хорошо – опять осипшим голосом пролепетал Сромятенко

Наступила тишина Капли падали с носа опять на губу. О как ненавидел себя он в эти минуты, как он ненавидел тот день, когда сам попросился в Чечню, как хотел стать народным героем, и как взяли его там тёпленьким, и как лизал сапоги этим бородатым зверюгам. Те сразу поняли, кто перед ними, а он так хотел жить, жить, жить стучало в висках, любыми путями жить. И они не стали его убивать. Сделали всё как надо. И от одной мысли, что об этом узнают, пробивало подполковника смертельным, холодным ужасом.

– Пусть войдёт – прокричал каким-то куриным, сорвавшимся голоском, Пётр Петрович, хотя давил на кнопку звонка, сам того не замечая.

Секретарша удивлённо заглянула в дверь, всё поняла.

Зам, высокий поджарый капитан. Сромятенко уже знал, что он не из простых: прошёл Авган, был в Чечне, ранен, но так и до сих пор капитан.

– Ну да ладно.

Поприветствовав подполковника, капитан продолжал стоять.

– Садись, что стоишь, нам проще надо быть. Вместе одно дело делаем, очищаем наше общество от всякой преступной нечисти. Докладывай, что там у тебя.-

– Пожар сегодня был, на одном, не знаю как и назвать, в частном владении, не далеко от города, рядом с заповедником, А если честно, то на территории заповедника.

– Ну уж ты и скажешь, на территории. Знаю я это поместье, уважаемый человек хозяин. Учёный. – Понял о каком владении говорит зам.

Зам вздрогнул, возражать не стал.

– А что это вдруг тебя пожары интересовать стали? Это пожарных дело, – продолжал Сромятенко. И что не известили о пожаре? Наверное своими руками потушили.

– Да нет, не в этом дело. Взрыв сначала был, Ргэдешка рванула.

– Что-о-о! Откуда такие сведения!

– Егерь в это время рядом был, я его хорошо знаю, вместе в Авгане были.

– Ну ты даёшь, там может баллон с газом хлопнул, а вам воякам всё война в глазах.

– Но вы тоже вроде воевали! —

– Да, да, – выдавил Сромятенко.

– Дело в том. – капитан посмотрел в глаза Сромятенко – Что гранату от баллона отличит, я ему верю, да и от баллона там бы всё по выворачивало, а он через забор смотрел, подходить не рискнул, охрана там звереет, уже раз столкнулся.

– Слушай, капитан!! Мы что здесь в бирюльки играем. Я вон тоже прошёл – не дай бог каждому. Кругом взрывы, пули свистят, и что, я сейчас отличу взрыв баллона от гранаты. Взрыв, он и есть взрыв. А то, я ему ве-е-рю…! Факты нужны.

– Я всё же убедительно вас прошу, проверить информацию. Ведь потом может всё это негативно отразиться на показателях и вашем авторитете, если вдруг что.

Капитан попал в самую точку. Пётр Петрович на секунду задумался.

– Что, если что. А-а… Ладно. Бери вон, одного дежурного, и съездите, поговорите, что у них там случилось. Только без фокусов. Не обидьте уважаемых людей!!

– Разрешите идти! —

– Иди! Ну и время! —

Посидев минуты две, Сромятенко дрожащей рукой набрал номер.

– Что узнал уже.

– Да нет, там егерь слышал взрыв, у вас, утверждает граната. Пожар был.

– Ты что, – уже взвинчено прорычали в трубку – Пожар был небольшой, газ рванул от походной плиты. Ты занимайся лучше своими делами.

– Да да, я занимаюсь.

– Вот и занимайся, и не звони по пустякам.

– Да зам у меня, новый, дотошный, с Москвы, ему поступила такая информация. Ты уж извини, но я не мог не дать распоряжения проверить, поэтому и звоню.

– Молодец, Я в тебе не ошибся. Всё будет Окей, как говорят америкосы. Здесь мы разберёмся. А ты быстрей звони по нашему делу. Да. а! Зам тебе мешает? —

– Да нет пока, – как в детском садике воспитателю, ответил Сромятенко.

– Ну всё. Жду звонка, в течении часа.

Подполковник облегчённо вздохнул, услышав гудки. На душе отлегло, в такие минуты он готов был сорвать зло на ком угодно, но кабинет был пуст. Он взял трубку служебного, набрал номер.

Часть вторая. Навстречу смерти

Глава 22

Колбочки, баночки, бутылочки, как всё остервенело, хотелось разрыдаться Поблёскивающие на горизонте позолотой дворцы, почему-то стали растворяться, как мираж. И всё прекрасное будущее, которое он рисовал себе, почему-то дальше, этой красивой картинки – где то в черноте. И только пустота впереди.

– Ну и что. У него супер усадьба, о которой мечтал. Он хозяин. Он обладатель красивой женщины.

А где это? – тут же задавал он себе этот вопрос. Почему с каждым днём всё сильнее и сильнее тревога обволакивает клейкой массой его? Что с ним?

Да картинка прекрасна, но краски акварельные. И смоются вмиг, просто водичкой – подумал он.

– Усадьба.? Да. Но на чьи деньги куплена? Жена? За что купил он её. За предательство своего друга, его семьи. Но разве он ожидал, что они такие звери, разве мог он подумать. Ведь можно ж было не так. Можно было б просто, поговорить, ведь они ж обещали?

Но объяснить даже самому себе не мог, что всё больше и больше мучило, где то ныло и ныло, когда возвращались в память эти события. И это становилось всё чаще. И Мариночка в последнее время сильно изменилась.

– Ну понятно конечно, ей очень тяжело, что у него ни чего пока не получается и она переживает за него. Так не выносимо дальше, надо с ней поговорить.

Она даже перестала подпускать его к себе. Говорит, что устаёт. Даже дошло до ссоры. Она стала напоминать ему кто он. Хотя знала, что ему больно от этого, и после он уже не находит себе места.

– Завидовал своему коллеге? Да завидовал. Эта зависть и съела его. Но ради неё, ради её счастливой жизни.

Аслану не рассказал, что был у профессора ещё сын, служил где-то в войсках, вроде даже секретных, как то пробилось во время застольной беседы, когда ещё жив профессор был. И что видел его на похоронах.

– Но какие гады, зачем убивать, да ещё малыша. И его скоро убьют, нет формул – нет вещества. И не будет.

Он уже понимал, что ему не хватит записей, закончить дело учёного, своего коллеги, они не всё принесли. Всякими правдами и не правдами оттягивал время и понимал что это время расплаты, чем дольше, тем было мучительней и страшнее. Он всё чаще и чаще оставался в почти опустевшем здании лаборатории, звонил, что вот, вот, но сколько могли они ждать. И как страшно ждать самому.

С этими мыслями он вышел в коридор, посмотрел в окно на свой белый мерседес. Он любил белый цвет, цвет чистоты и считал, что достоин, и сам он чист, для самого себя.

– А для других? – здесь же мелькнула мысль.

– Да что другие, каждый сейчас живёт сам за себя и всем плевать на окружающих, если только эти окружающие не нужны. Время такое. Становление идёт, кем ты будешь, или таким как миллионы сейчас.

Вон посмотришь бывшие, всякие там: артисты, художники, и взять друга моего ученого от жиру бесились, а теперь вон по помойкам даже некоторые. Вот так вам, «Советская власть плюс электрификация всей страны»

Ему стало приятно. Отлегло. Одно ещё тревожило. Этот, лишь мимолётный взгляд, там, на кладбище, и он пронзил его на сквозь.

– Зачем сомневаться, до сих пор терзать себя, как он мог понять, как догадаться? Да ни как. Что я как дитятко маленькое, раскис.

На западе, цивилизованные люди, культурные, и то для них просто сказать, облапошив коллегу, или друга, что ни чего личного, просто бизнес. Поэтому надо успокоиться, взять себя в руки. Ещё потянуть недельку. Денег много. Правда, все у жены. Почему он доверяет ей? Но язык не повернётся сказать. Ну ладно пусть у ней. – Навалился на подоконник, подперев голову руками.

И уже через минутку уже не беспокоили, только что посетившие его мысли.

Он плыл в сладостной неге, со своей очаровательной Мариночкой, на белой яхте, Средиземное море, Лазурный берег, они отплывают от своей виллы. Как она божественна, как прекрасны и волнующи её поцелуи.

И так замечтался, что когда вновь глянув на свой мерседес, увидел людей открывающих его машину. Он хотел побежать, закричать, но узнал аслановских.

– Эту машину подарил ему он, ясно почему у них ключ. Но зачем.

Один сел вовнутрь, другой пошёл в здание.

– Зачем. Зачем, била мысль. Почему не приехал сам Аслан, как всегда? Ни когда он не посылал ни кого, и никто не знал его место работы. И вдруг всё похолодело внутри.

– Куда бежать. Надо бежать.

Блаженкин заскочил в свой кабинет, озираясь по сторонам, —

– Куда? В шкаф.

Он успел протиснуться прикрыл дверцу. Дыхание ещё било в горло давящими ударами и ему казалось, что и на улице слышно клокотание его сердца, как дверь открылась. Человек замер видно, осматривал комнату, шаги начали приближаться остановились прямо возле шкафа. Он не дышал, и если бы не услышал, что человек отошёл, видно к столу, наверно, свалился бы замертво.

– Аслан. Здесь ни кого нет. Что …? Кончать. Всё сворачивать. Забрать вещи. А где? В шкафу. Ладно. Всё едем. Шаги приблизились. Дверь открылась.

На него смотрели удивлённые глаза. Только их, почему то видно было. Что то сдавило мёртвой хваткой. Блаженкин захрипел и вывалился на пол.

Очнулся в машине, его поили с бутылки, вода лилась по подбородку на костюм, затолкали в рот какую-то таблетку, стало легче. Сквозь туман слышал разговор.

– Ни чего не забрали. Да как кончать. Он не в состоянии. Да потому что, этот твой учёный, оказался в шкафу, почему-то. Да в шкафу. Упал, в отключке, весь обделанный, ехать не возможно. Воняет всё. Таблетку. Да конечно. – В машине захохотали.

Блаженкину наплевать было на то, что и в правду вокруг него пахло, как то странно.

– Главное он жив, он жив, как прекрасно. Он жив, он ошибся. Они хорошие друзья, и они приехали за ним, как же плохо он подумал о них. То что с ним случилось? Не хорошо-о. Да ерунда, он помоется. Только не к Мариночке. Ой как плохо, если она вдруг выйдет его встречать.

Он хотел что то сказать, но онемевший язык почему то не слушался. Закрыл глаза. Машина подъезжала к поместью.