Текст книги "Обман [Bubble]"

Глава 02
Opening[9]9
  Открытие; первая сцена; дебют; отверстие, люк (англ.).


[Закрыть]

Головой на столе неподвижно лежало его тело. Глаза закрыты, как будто он спит.

В последний раз, когда она его видела, он был коротко подстрижен, а теперь волосы отросли, и по лицу разбросаны грязные светлые пряди. Лампы дневного света в клаустрофобском маленьком помещении делали круги под его глазами совсем темными на фоне бледно-желтой кожи лица. Как будто сейчас она смотрела сквозь огромное стекло на восковую куклу, а не на неподвижное человеческое тело.

Ребекка всегда боялась, что это произойдет. Она страшилась этой минуты с того самого момента, как два года назад Хенке бросил камень в лобовое стекло ее машины и чуть не убил и ее, и коллегу Крузе. А может быть, это началось еще раньше. Намного-намного раньше…

– Его привезли сегодня ночью, – сказал Рюнеберг, стоявший справа у нее за спиной, но она едва услышала. – Мне сообщили где-то час назад, и я сразу тебе позвонил. Не совсем по правилам, но я подумал, что ты захочешь знать все сразу. Я бы – хотел, если бы это случилось с моим братом…

Ребекка с трудом оторвала взгляд от стекла и повернулась лицом к нему.

– Спасибо, Людде, я тебе очень благодарна…

Слова застревали у нее в горле.

Пара секунд молчания.

– Грустная история, – наконец пробормотал он и неуклюже положил ей руку на предплечье.

Вдруг без предупреждения открылась дверь, и в помещение вошел худой лысоватый мужчина лет шестидесяти. Под мышкой папка с документами; одет, несмотря на лето, в темный костюм-тройку и идеально повязанный галстук. Он коротко кивнул Рюнебергу и затем обратился к Ребекке:

– Вы, как я понимаю, сестра?

– Ребекка Нурмен, – пробормотала она и протянула ему руку.

Но вместо рукопожатия мужчина достал из кармана жилета пару узких очков для чтения и, обстоятельно надев их на кончик носа, открыл свою папку.

– … ты говорил, Рюнеберг, что она раньше работала на Контору?

– Формально и сейчас работает, Стигссон, – ответил ее бывший шеф заискивающим тоном, которого она не слышала у него раньше. – Нурмен в отпуске до конца года, а затем должна решить, что предпочитает: СЭПО или частный бизнес…

Рюнеберг попытался изобразить улыбку, но на лице его собеседника ни один мускул не шевельнулся.

– Понимаю…

Стигссон повернул голову и посмотрел на Ребекку поверх очков.

– Поскольку вы, Нурмен, все еще сотрудник СЭПО, то на вас распространяется и подписка о неразглашении, и оговорки о соблюдении секретности, которые вы подписывали при приеме на работу. Сестра вы или нет, всё, что вы здесь услышите, – тайная информация, которую категорически запрещено передавать кому бы то ни было, ясно?

– Да-да, – кивнула Ребекка. – Естественно, – добавила она, заметив, что он не совсем удовлетворен ее реакцией. – Так о чем идет речь?

В помещении с другой стороны стекла вдруг открылась дверь, и туда вошли двое, мужчина и женщина, тоже в черных костюмах. Пару секунд там ничего не происходило. Затем Хенке открыл глаза. Он поднял голову, выпрямился и медленно потянулся. Что-то сказал, но через стекло ей не было слышно, что, и на мгновение ее охватило желание ворваться в допросную и дать ему пощечину. Но трескучий сухой голос Стигссона сбил ее с этой мысли:

– Ваш брат подозревается в участии в преступном сговоре либо в подготовке теракта.

* * *

– Итак, Хенрик, как мы и говорили раньше, вы планировали и, следовательно, готовили преступление, направленное на серьезную дестабилизацию основополагающих политических, экономических и общественных структур страны, – сказала следователь, темноволосая женщина лет сорока с короткой стрижкой, впившись в него взглядом.

Но Эйч Пи едва ее замечал. Его уставшая башка все еще пыталась как-то соединить то, что с ним произошло. Но в одном он был уверен. В отличие от событий двухлетней давности, когда его тоже взяли (но на самом деле это была гигантская подстава), теперь каждая деталь на своем месте – всю дорогу с того момента, как спецназ вломился к нему в квартиру, и до вкуса пережаренного кофе из автомата, стоявшего перед ним на столе в коричневом картонном стакане. Все, похоже, настоящее. Что в таком случае означает, что?..

Тема – теории заговора, стоимость вопроса – три тысячи крон… [10]10
  Намек на викторину «Кто хочет стать миллионером» (прим. перев.).


[Закрыть]

– М-м-м, – пробормотал Эйч Пи, поскольку от него явно ждали какого-то ответа.

Он закрыл глаза и стал тереть виски, чтобы выторговать себе немного времени на размышление. Что там такое говорит эта баба? Дестабилизировать какую политическую хрень?

– Как я уже сказал раз десять, я хочу, чтобы на моем допросе присутствовал адвокат, – промямлил Эйч Пи.

Женщина по фамилии то ли Руслюнд, то ли Русквист, или что-то там еще связанное с розами, обменялась быстрым взглядом с коллегой.

– Да-да, Хенрик, мы это поняли, – сказал полицейский, чье имя Эйч Пи уже тоже забыл. – Просто мы хотели бы по возможности разобраться с рядом формальностей до прихода вашего адвоката. Ведь он появится? Мы уже ждем его несколько часов. В сколько бюро вы позвонили?

Склонив голову набок, Эйч Пи улыбнулся так, что стало сразу понятно, что он имеет в виду.

– Конечно, появится… – пробормотал он.

– Ну, а тогда как насчет того, чтобы в любом случае потихоньку начать? Чтобы сэкономить время? – снова с улыбочкой добавил полицейский. – Или, может быть, вы хотите позвонить кому-то еще? Какому-нибудь родственнику?..

– Нет! – довольно громко оборвал его Эйч Пи и выпрямился.

Он заметил, как они переглянулись. Хрен им, он будет невозмутим.

– Времени у меня полно, и я ничего не собираюсь вам говорить, пока сюда не прибудет адвокат, – уставившись в столешницу, сказал он со всей собранностью, на которую был способен. – Но ради бога, давайте уже говорите сами… – пробормотал он через пару секунд, чтобы заполнить чем-то давящую тишину.

– Отличное предложение, Хенрик.

Мужчина-полицейский, чью фамилию Эйч Пи так и не запомнил, взял стул и сел напротив. Достав из кармана пиджака маленький цифровой диктофон, он поставил его на стол между ними.

– Допрос Хенрика Петтерссона, он же Эйч Пи, третье июня, время пятнадцать тридцать. Присутствуют полицейские инспекторы Русваль и…

* * *

– …Хельстрём.

Стигссон нажал на кнопку рядом со стеклом, и вдруг из динамиков послышался голос следователя.

– Так что именно, по-вашему, сделал Хенке? – спросила Ребекка, не обращаясь ни к кому конкретно, в то время как Хельстрём продолжал общаться с диктофоном.

Она постаралась, чтобы голос ее звучал очень спокойно, как будто она не очень-то волнуется по поводу ответа.

– Мы располагаем сведениями о том, что ваш брат планирует какое-то покушение на руководство страны, вероятно, связанное со свадьбой кронпринцессы…[11]11
  Речь идет о свадьбе шведской кронпринцессы Виктории с Даниэлем Вестлингом, состоявшейся 19 июня 2010 г.


[Закрыть]

– Шутите?! – вырвалось у нее, и она едва успела взать себя в руки.

Стигссон бегло взглянул на Ребекку, и она прикусила язык. Конечно, все это один большой розыгрыш, СЭПО славится своеобразным чувством юмора, а этот Стигссон – просто клоун ходячий…

Черт подери, возьми себя в руки, Нурмен!

Ошибка; ясно, что дело в какой-то гигантской ошибке. Наверное, они спутали Хенке с кем-то еще, перепутали информацию и вломились не в ту квартиру. И это, кстати, не впервые…

– К тому же у нас есть сведения о том, что ваш брат отнюдь не чужд такого рода тяжких преступлений…

– Вы имеете в виду ту историю с Дагом? – перебила его она. – Вообще-то Хенке не виноват, он только пытался защитить меня. К тому же уже пятнадцать лет прошло…

Стигссон покачал головой.

– Нет-нет, случай с гибелью вашего жениха здесь ни при чем, хотя он представляет собой определенный интерес как деталь общей картины… Дело совсем в другом. Посмотрите сами!

Он указал в сторону допросной, где один из следователей только что включил видеопроектор. Съемки – дрожащей рукою на портативную видеокамеру – какой-то стены, голубое небо и несколько темных фасадов. Затем зеленеющие свежей листвой кроны деревьев, под ними ряд уличных кафе. Через пару секунд Ребекка узнала это место. Сквер Кунгстрэгорден. За кадром все усиливающийся стук, источник которого она не сразу смогла определить. Но постепенно с усилением звука она поняла, что это. Топот копыт… Множество копыт, стучащих об асфальт. А когда в кадр въехал королевский кортеж, Ребекка вдруг вздрогнула.

* * *

Этот видеоролик он узнал сразу. Сквер Кунгстрэгорден, почти ровно два года назад, кортеж с королевской четой и президентом Греции. Солдаты верхом, зрители вдоль тротуара щелкают камерами мобильных телефонов. Это кино он видел раз сто, знал в лицо каждого участника съемок, помнил наизусть каждое выражение лица. Парень с собачкой, дама в белой шляпке, немецкие туристы с огромными рюкзаками… Что было дальше, он мог рассказать, разбуди его ночью. Вот-вот картинка станет совершенно белой, и одновременно послышится хлопок того же калибра, что ему пришлось пережить у себя в квартире, от чего сильно дернулась рука, державшая видеокамеру. Затем полный хаос, несущиеся лошади, солдаты, лежащие на земле, и орущие в панике люди.

Но вместо того, чтобы сфокусироваться на кортеже, как он ожидал, камера вдруг начинает поворачиваться, снимая панораму. Немного попорхав, она скользит теперь по толпе на другой стороне улицы. Затем выхватывает знакомый силуэт, останавливается, медленно приближает его, пока почти вся фигура не попадает в кадр. Эйч Пи нервно заерзал. И вдруг его слегка затошнило.

* * *

Сидящий верхом на мопеде человек в черном. Конечно, темное забрало шлема закрывает лицо, но Ребекка без труда узнает его. Осанка, резкие движения, манера держать голову немного набок. Сомнений никаких…

Она и раньше подозревала, но не стала расспрашивать, потому что не хотела узнать ответ… Мужчина в фильме роется в висевшем на руле пластиковом пакете. Затем достает цилиндрической формы предмет и начинает что-то с ним делать. Стук копыт становится все громче по мере приближения кортежа. Камера еще больше приближает изображение. Мужчина поднимает голову, с секунду ждет, держа предмет в обеих руках. Затем делает рывок одной рукой и заносит ее вверх. Она уже знает, что он бросит перед собой.

От хлопка светошумовой гранаты затрясся и этот фильм, но оператор продолжает держать мопед в фокусе объектива. Согласно отсчету времени в углу, человек на мопеде почти десять секунд сидит неподвижно, наблюдая плоды своих трудов, затем врубает ногой передачу, круто разворачивается и исчезает по улице Варендорфсгатан.

* * *

Вдруг фильм остановился и наступила тишина. Эйч Пи снова заерзал и пару раз нервно сглотнул. Пара щелчков по клавиатуре компьютера, и во весь экран развернулось застывшее изображение его самого. Стоп-кадр как раз того момента, когда он бросает гранату. Рука занесена вверх, тело напряжено, как пружина. Добавить сюда темное забрало шлема – и можно сказать, что это как минимум жуткое зрелище.

– Ну, Хенрик, – произнес Хельстрём гораздо менее дружелюбно, чем прежде, – так это…

* * *

– …Ваш брат на фотографии?

Стигссон и Рюнеберг вдвоем повернулись к ней, и в течение нескольких секунд в ее голове была полная пустота. Рубашка под пиджаком прилипла к телу, воздух в маленьком помещении стал вдруг спертым, было трудно дышать. Их взгляды прожигали ее насквозь. Покосившись в сторону допросной, Ребекка увидела, что и там наступила полная тишина. Нужно попытаться выиграть время, чтобы был шанс подумать… Но, судя по взглядам обоих, они ждали немедленного ответа.

Так что же ей делать? Солгать или сказать правду?

Решай, черт возьми!

Пару раз сглотнув слюну, ей удалось избавиться от кома в горле.

– В общем-то… – заговорила она.

* * *

– Можешь не отвечать, Хенрик!

* * *

Дверь допросной открылась, и в нее вошел долговязый мужчина с зализанными назад седыми волосами. Он нарочито медленно расстегнул позолоченные пуговицы на своем блейзере и сел на свободный стул рядом с Хенриком. В тот же момент Ребекка поняла, что узнала его.

* * *

– Мой клиент отказывается отвечать на этот вопрос, – произнес мужчина, на этот раз обратившись к полицейским и кладя на стол портфель, из которого достал пачку документов, которые положил рядом с кофе Эйч Пи. – Итак, а теперь я очень бы хотел узнать, почему, вопреки ясно высказаному моим клиентом желанию иметь рядом с собой своего юридического представителя, допрос уже начался. Как вы наверняка знаете, это нарушение двадцать первой статьи уголовно-процессуального кодекса…

* * *

– Юхан Сандельс!

Изумленный голос Рюнеберга заглушил конец речи адвоката.

– Как, черти подери, твоему брату удалось за такой короткий срок подтянуть такого «тяжеловеса»?

– Ни малейшего понятия, – ответила Ребекка, пожав плечами.

К тому же это была истинная правда.

Так что же тут, мать их всех, происходит?!

Глава 03
Timeout[12]12
  Тайм-аут, передышка (англ.).


[Закрыть]

За спиной у него закрылись решетчатые ворота, и он прошел пару шагов по улице Бернсгатан. Снова на свободе, черт, как все-таки классно! Прокурор почти сразу же пошел на попятный. Нечеткий видеоролик не тянет на арест – во всяком случае, когда в деле участвует Юхан Сандельс.

Копы явно плохо усвоили урок, все еще думают, что он мелкий воришка, до смерти испугавшийся ночного взлома, последовавших за этим нескольких часов лежания на деревянной скамье и дозы психологического прессинга. Пару лет назад это у них прокатило бы, должно было прокатить. Но теперь он совсем другой человек и играет на гораздо более высоком уровне, что тоже далеко за пределами понимания этих копов. Даже если бы он решил нарушить правило номер один и рассказать, что же на самом деле произошло, их маленькие полицейские мозги никогда бы не приняли такую правду.

Я нашел в электричке телефон, с блестящим серебристым корпусом и сенсорным дисплеем, посредством чего получил предложение сыграть в игру. В альтернативную реальность, навсегда изменившую мою собственную. Но я вырвался из этой игры – по крайней мере, попытался это сделать…

Кто-то его сдал, это ясно. Заслал видео, сообщил СЭПО, как его зовут. Ролик, конечно же, не просто случайная любительская хрень, снятая каким-то туристом, у которого случайно вышло ухватить больше картинки, чем он рассчитывал. Оператор держал в фокусе именно его и отлично знал, где ему следует находиться. А это, в свою очередь, означает, что ролик прислала Игра. Но Игре вряд ли выгодно, чтобы его «закрыли»; наоборот, им нужно, чтобы он был на свободе, чтобы у него оставался хоть малейший шанс выполнить то задание, которое они пытаются на него повесить.

Эйч Пи и сам усердно размышлял над тем, не стоит ли ему сесть. Придумать какое-нибудь пустяковое преступление, за которое он пробыл бы пару месяцев в тюряге, тем самым в буквальном смысле выйдя из Игры. Но как это было и со множеством других блестящих идей, эту он пока что держал под спудом. И вообще, тюряга не совсем его стихия.

Been there, done that… [13]13
  Плавали, знаем… (англ.)


[Закрыть]

Какая удача, что откуда ни возьмись появился этот тип Сандельс!

Эйч Пи позвонил в три крупнейшие адвокатские конторы, спрашивал самых известных адвокатов, и во всех попадал на какую-то непонятную мелкую сошку, которая давала невнятные обещания о том, что с ним свяжутся. И уже настроился на молоденького адвокатика не из самых толковых – и еще минимум пару ночей на той деревянной лавке.

Но вдруг нарисовался Сандельс, как черт из табакерки…

Возможно, господину адвокату наскучила семейная жизнь за городом и он искал повода отправиться в город, чтобы повидаться с любовницей? В общем, счастливое совпадение. Или все-таки нет…

Так или иначе, чувствовал себя Эйч Пи совершенно разбитым, был теперь под подпиской о невыезде, к тому же копы отобрали у него заграничный паспорт. И все же он на свободе.

Еще пару раз глубоко вздохнув, он направился в табачную лавку, которую заприметил в паре перекрестков впереди по ходу движения.

Как-то слишком легко они его отпустили.

Предварительное задержание может длиться семьдесят два часа, и, когда речь шла о терроризме, суд в принципе соглашался с доводами СЭПО и санкционировал арест. А Эйч Пи был лишен свободы менее тринадцати часов. И вряд ли лишь потому, что ему удалось добыть себе звездного адвоката.

* * *

– А сколько времени этот Стигссон проработал в Конторе? – спросила она Рюнеберга, сидевшего напротив нее в полицейском кафетерии.

– Почему ты интересуешься?

– Мне казалось, что мне знакомы большинство лиц здесь, в СЭПО, а его я не узнала…

Рюнеберг слегка заерзал на стуле, но Ребекка все же заметила это движение.

– Ладно, нет, он не новенький, когда-то даже был моим куратором. Но потом много лет работал за границей. ООН, ОБСЕ или что-то в этом роде. Просто сейчас подтягивают все резервы. Тебе, кстати, никакие письма не приходили?

– Письма?

– Всех, кто находится в длительном отпуске, попросят снова заступить на службу на время свадебных торжеств. Нам понадобятся все до единого профессиональные телохранители, которых мы сможем найти. Ситуация с персоналом уже очень напряженная, все эти шведские демократы, которых приходится защищать от избирателей[14]14
  Речь идет о впервые вошедшей в 2010 году в парламент Швеции правонационалистической партии «Шведские демократы».


[Закрыть].

Она покачала головой.

– Не сейчас, Людде. Мы с трудом пытаемся довести «Сентри» до ума. Сейчас такой бардак с новыми людьми и закупками оборудования. Слишком много всего навалилось…

И вдруг Ребекка заметила, что ему удалось сменить тему.

– О’кей, похоже на то, что здесь, у нас, – вклинился он. – Новый генеральный директор и все такое. Но все-таки подумай, обещай мне. Кстати, хочешь еще кофе? Они скоро закрываются.

Она покачала головой и встала.

– Мне нужно ехать домой. Микке приготовил ужин, а я и так задержалась.

– Ладно. – Он стал вставать из-за стола. – А как, кстати, дела на домашнем фронте с… Ну, после…

– …Тоббе Лунда? Ну, мы это пережили. Микке из тех, кто умеет прощать.

– Отлично. – Рюнеберг пару секунд смотрел куда-то в сторону. – Я должен тебя проводить и вывести на улицу. Новое начальство – новые порядки, сама знаешь.

* * *

Эйч Пи вышел из табачной лавки, содрал целлофан с пачки «Мальборо» и выудил сигарету. Руки по-прежнему немного тряслись, но, вероятно, дело было прежде всего в никотиновых ломках. По крайней мере, он предпочел объяснить это именно так…

Пара глубоких затяжек на тротуаре, чтобы заглушить самый сильный голод, затем – к метро. Пора домой, проинспектировать ущерб. Копы наверняка перевернули вверх дном всю квартиру. К счастью, у него там нет ничего, чем бы он особенно дорожил.

Открыв двери в метро и даже взглядом не удостоив будку, в которой сидел продавец билетов, Эйч Пи перемахнул через турникеты и вошел на эскалатор. По пути вниз мимо него прошла высокая платиновая блондинка примерно его возраста, и он на автомате пару секунд наблюдал, как та покачивает бедрами, но затем вернулся к урагану мыслей, бушевавшему у него в голове.

Нужно все-таки выяснить, что произошло и кто же, черт возьми, так его сдал. Но прежде всего, зачем… А для начала хорошо бы поспать хоть пару часов.

Спустившись вниз, Эйч Пи медленно оглядел перрон в поисках свободной скамьи. Блондинка сидела немного поодаль. Видимо, в наушниках у нее такая прекрасная музыка, что она смотрит перед собой совершенно стеклянным взглядом и, похоже, даже не видит, что пришел кто-то еще. Ну и хрен с ней, баб ему еще сейчас не хватало; к тому же, судя по черному лаку на ногтях, свисающей челке и мрачному стилю в одежде, она – что-то вроде эмо. Не совсем его стихия…

Слабое дуновение по ногам заставило Эйч Пи повернуть голову в сторону выезда из тоннеля. Он медленно встал, а поезд тем временем, громыхая, подъезжал к перрону.

* * *

– В любом случае рад был тебя повидать, Нурмен! – сказал Рюнеберг, когда они подошли к проходной для посетителей. – Хотя, конечно, обстоятельства могли бы быть и повеселее…

Он приложил свою карточку к черному считывателю у двери. Выглядело устройство совершенно новым, на стене виднелись светлые контуры от предыдущего прибора, который был намного крупнее этого. Рюнеберг нажал на ручку двери, но та была заперта. Пробормотав что-то, он проделал всю ту же процедуру, но с тем же результатом.

– Проклятая система, – сердился он. – Два года проводили тендеры, угрохали чертовы миллионы, а хрень как не работала, как надо, так и не работает…

Он повторил процедуру в третий раз, теперь уже делая все значительно медленнее, и наконец-то замок щелкнул. В отдалении два каких-то человека вели оживленную дискуссию с вахтерами, находившимися за стойкой для посетителей. Рюнеберг быстро провел Ребекку мимо них и дальше к выходу.

Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Рюнеберг ее опередил.

– Я позвоню…

При этом он слегка кивнул вверх в сторону потолка, и Ребекка только через секунду поняла, что они стоят прямо под черной полусферой видеокамеры. Как и считыватель, та выглядела совершенно новой.

Ребекка нахмурила брови, и пару мгновений они постояли молча. Затем она быстро его обняла и открыла дверь на улицу.

– Пока, Людде! – попрощалась она, выходя, но почему-то на лице Людде в ответ отобразилась невольная странная гримаса. Это было микроскопически короткое мгновение, затем выражение его лица вернулось к своему обычному. Но уже во второй раз за каких-то два часа у Ребекки возникло ощущение, что что-то здесь сильно не так.

* * *

На входной двери был приклеен листочек, и он, скомкав, чуть не запустил его вниз по лестнице. Сероватый маленький кусок экологически безвредной бумаги по-скупердяйски наклеен с помощью маленького кусочка клейкой ленты, как и все его предшественники. Пожалуйста, не включайте по ночам музыку или Мы напоминаем о правилах в уставе ТСЖ в отношении бла-бла-бла…

Ночная побудка, устроенная спецназом, видимо, заставила правление дома наделать в штаны. И Эйч Пи мог отлично себе представить, какое обсуждение проходило в помещении для собраний на нижнем этаже. На этот раз нам нужно принять решительные меры, Густав, напиши ему БОЛЬШИМИ буквами…

В предыдущие годы он обычно переклеивал эти листочки на дверь Лося. По зрелом размышлении не очень-то, наверное, хорошо так было поступать. Малыш-гашиш и так уж вовсе превратился в параноика. Странно, кстати, почему он никогда ему, Эйч Пи, не говорил, что переезжает, не звонил и не просил помочь?

Хотя и сам-то Эйч Пи не был особенно общительным в последние месяцы, а провод дверного звонка перерезал давным-давно. Ну, ладно, тогда это небольшое приветственное сообщение получит его новый незнакомец-сосед.

Эйч Пи сорвал листочек и придавил его к двери соседней квартиры. Руки продолжали трястись, что раздражало больше, чем он готов был признать.

Ну вот, добро пожаловать в Товарищество собственников жилья, форма номер шесть, придурок!

Он сделал шаг назад и уже собрался было отвернуть, как заметил, что этот листочек выглядит не так, как обычно. Вместо старческих каракулей председателя текст написан круглым, почти женским почерком.

«Проблемы?

Не отчаивайся, мы можем тебе помочь!

Тел. 070-931151»

Он пару секунд с подозрением разглядывал записку. Конечно, какое-нибудь быстрорастворимое спасение души ему бы не помешало, но годовая подписка на «Сторожевую башню»[15]15
  Журнал, издаваемый и распространяемый свидетелями Иеговы.


[Закрыть] точно не поможет. Копам хотя бы хватило ума починить дверь, констатировал он. И на том спасибо. Два замка – в хлам, но третий кое-как работает. Перекореженный косяк издавал хриплые стоны, когда он отжимал дверь.

Едва переступив через порог, Эйч Пи услышал какой-то шум у соседской двери, и ему показалось, что из квартиры кто-то выходит. Быстро затворив за собой дверь, он прижался к глазку, но, видимо, новый сосед передумал, потому больше ничего не произошло.

Ну, ладно, рано или поздно они друг на друга наткнутся. А сейчас ему есть о чем подумать. О НАМНОГО более важных вещах… Флэшку, спрятанную в банке с растворимым кофе в холодильнике, полиция, конечно же, не нашла, но в остальном квартира выглядела примерно так, как он и ожидал. Все ящики выдвинуты, все с книжных полок вытряхнуто, а заляпанный пятнами пружинный матрас перевернут. Кое-что пропало, Эйч Пи это уже понял. Прежде чем вытолкнуть его из изолятора, ему вручили копию протокола об изъятии вещей. Вопрос только в том, что они смогут извлечь из нескольких замусоленных книг в мягкой обложке и кипы дисков с блокбастерами? Не говоря уже о его обширной коллекции кино для взрослых…

Травки у него дома не водилось уже много месяцев; он даже и не помнил толком, когда курил в последний раз. Наверное, тогда, в Дубаи, когда этот липовый француз, он же наемный убийца, сначала втюхал ему «левую наркоту», а потом попытался подставить под убийство секс-дивы Анны Аргос. И теперь он воздерживался от марихуаны, у него и так достаточно развилась паранойя.

В течение минут десяти Эйч Пи ликвидировал основной бардак, а потом плашмя упал на кровать.

* * *

– Кстати, тебе письмо, – сказал Микке, когда они уже почти закончили ужинать. – Что-то насчет банковской ячейки…

Она махнула рукой, а он, видимо, неправильно понял ее жест.

– Сорри, я не собирался читать твою почту. Просто я увидел на конверте логотип банка «SEB» и автоматически решил, что это мне пришло письмо. Просто сейчас столько всяких дел…

– Все нормально, – пробормотала она с набитым ртом. – У меня нет от тебя секретов…

«… больше нет», – добавил голосок у нее в голове, и, судя по реакции Микке, он его тоже услышал.

Быстро встав, он принес небрежно вскрытый конверт.

Уважаемая Ребекка Нурмен!

Срок договора об аренде банковской ячейки номер 0679406948, в котором Вы указаны как один из обладателей ключа, истекает в ближайшее время.

Поэтому мы просим Вас как можно скорее связаться с нашим офисом по адресу проспект Свеавэген, дом 6, по поводу его продления.

В случае, если в течение тридцати (30) дней с даты отправки этого письма Вы с нами не свяжетесь, банковская ячейка будет открыта без Вашего участия в присутствии нотариуса, а ее содержимое отправлено на хранение в банке в течение еще шестидесяти (60) дней. После чего содержимое будет распродано с аукциона, а вырученные за него средства за вычетом сбора за проведение продажи будут положены на банковский счет, заведенный на имя владельцев ключей.

С уважением,

Л. Хеландер, банк SEB

– Я думал, что никаких банковских ячеек уже не существует, – произнес Микке преувеличенно веселым тоном. – Железный ящик где-то в подземелье, какой-то несовременный способ хранить ценности. Больше подходит для моих родителей или даже для деда с бабкой. Не знал, что у тебя есть такая штука…

– Я и сама не знала, – пробормотала Ребекка.

Открыв рот, чтобы что-то сказать, она вдруг передумала.

– Так что ты хочешь делать? – спросил Микке после короткой паузы.

– Что-что? – Она подняла глаза от письма.

– Сегодня вечер пятницы, ради разнообразия мы оба свободны. Как насчет кино?

– А разве тебе не надо работать? Я думала, у вас там полный завал…

– Да, но это может подождать до завтра. По-моему, новый фильм с Клуни должен быть ничего.

Он продолжал изображать наигранное веселье, но ни тон, ни улыбка не казались ей убедительными. Естественно, они все обсудили и выговорились. Ребекка рассказала ему, по крайней мере, наименее травмирующие подробности своего краткого романа с коллегой Тоббе Лундом, и Микке сказал, что простил ее. Сказал, что верит, что все это – идиотская ошибка и что любит она только его.

Но, несмотря на то, что с ее признания прошло уже полгода, несмотря на то, что он ни разу не завел об этом речи, даже во время их немногочисленных ссор, Ребекка прекрасно понимала те чувства, что бушевали под такой гладкой на вид поверхностью.

Он в ней сомневался…

И не только он…

Взяв с одного из стульев газету, Микке пролистал ее и нашел нужную страницу.

– Он идет в «Фильмстадене». Предлагаю нацелиться на девятичасовой сеанс, а потом выпить где-нибудь пива…

Первым импульсом было сказать «нет». У нее полно работы, весьма неотложной. Но, возможно, поздний киносеанс и пара бокалов пива усилят иллюзию того, что у них все еще нормальные отношения. А возможно, даже помогут мозгу перепрыгнуть через обычный ночной кошмар и позволят легче уснуть?

По крайней мере, она на это надеялась.

– Конечно! Отличная мысль! – Ребекка постаралась сказать это так, чтобы звучало очень убедительно. – Займешься билетами?

– Так точно!

Микке встал, чтобы взять свой ноутбук, а она пока воспользовалась моментом, чтобы еще раз прочесть письмо.

Железный ящик где-то в подземелье…

Почему-то она с трудом подавила дрожь.