Текст книги "Обман [Bubble]"

Он махнул официантке, и та немедленно принесла им две бутылки «Рамлёсы».

– А что это были за консультации? – спросила Ребекка после того, как отпила несколько глотков.

– К сожалению, я не могу рассказать деталей…

– Вы хотите сказать, что он был кем-то вроде шпиона?

– Нет-нет, отнюдь. – Дядя Таге замахал руками. – Ничего подобного. В основном речь шла о курьерских задачах. Обмене определенными услугами или информацией, но больше я, к сожалению, рассказать не могу… Срок грифа секретности еще не истек.

– Но зачем же ему требовались фальшивые паспорта?

– Я понимаю, что это выглядит немного странно, но ты должна понять, что времена тогда были совсем другие. Разгар холодной войны, а Швеция находилась между двух сверхдержав. Ты же прекрасно помнишь, что Советский Союз сбил наш «Дуглас» над Балтийским морем, а затем и поисковый самолет «Каталина», искавший выживших из экипажа. Даже самые невинные вещи могли быть превратно поняты врагом, поэтому нужно было защищать себя настолько, насколько возможно, особенно позднее, когда Эрланд уже завел семью.

– Н-но ведь у папы была работа, он работал коммивояжером в… в…

Ребекка безуспешно попыталась вспомнить название фирмы, что-то такое с «Т», она почти уверена… Дядя Таге дал ей какое-то время на раздумья.

– Я бы удивился, если б кто-то из вас что-то толком знал о работе Эрланда… Если он вам когда-то что-то и рассказывал, то наверняка только самые общие вещи, никаких деталей. Что-то, чем объяснялось его отсутствие и длительные заграничные командировки…

Когда Ребекка приподняла бутылку, чтобы налить себе еще воды, у нее вдруг дважды дрогнула рука, и она разлила воду по столу. С помощью двух салфеток, насколько могла, тщательно протерла лужицы.

Если бы еще два дня назад кто-то предположил, что ее папа мог быть не самым обычным налогоплательщиком, а кем-то совершенно другим, она бы рассмеялась ему в лицо. Но это было бы до того, как она открыла его банковскую ячейку…

– Я понимаю, Ребекка, что все это звучит как-то немного… невероятно. – Дядя Таге наклонился к ней и положил свою ладонь поверх ее. – Поверь, я предпочел бы, чтобы мне не нужно было об этом рассказывать…

Она внимательно посмотрела на него, поискала признаков того, что он говорит неискренне. Но он выглядел совершенно откровенным.

– Так, и что нам делать теперь? – выдавила из себя Ребекка. – С вещами из ячейки, – пояснила она, положив правую руку на колено, чтобы та прекратила трястись.

– Предоставь это мне. Я позабочусь о том, чтобы все это исчезло навсегда. Паспорта, ячейка, все документы, связывающие эти дела с твоим отцом. Просто дай мне все ключи, коды и прочее, что необходимо для того, чтобы покончить со всем беспокойством.

Она почему-то застыла.

– Естественно, я позабочусь о том, чтобы никакая тень не упала на память твоего отца…

Он дружески улыбнулся и пару секунд подождал, пока Ребекка думала.

– Я, дядя Таге, не совсем уверена в том, что хочу этого, – наконец сказала она. – Отдать все и забыть, я хочу сказать…

Наморщив лоб, он смерил ее долгим взглядом. Затем убрал свою руку с ее и выпрямился на стуле.

– А почему, интересно, ты этого не хочешь, Ребекка?

И выражение его лица моментально изменилось, стало жестче. Он несколько секунд продолжал смотреть на нее, при этом глаза его прищурились, а рот превратился в прямую черту.

– Там, в ячейке, было еще что-то? Помимо паспорта и той фотографии?..

Ни один мускул на ее лице не дрогнул, но дядя Таге медленно кивнул, как будто она, все равно чем-то себя выдав, подтвердила его предположение.

– Ты нашла что-то еще, гораздо более неприятное…

Ее рука на колене все еще тряслась; она чувствовала, как сердце бьется все сильнее, и изо всех сил старалась не допустить малейшего мимического движения, которое бы ее выдало. Дядя Таге по-прежнему сверлил ее взглядом, но на этот раз она не стала отводить глаза, а вместо этого немного опустила подбородок, при этом сохранив с ним зрительный контакт.

Пять секунд.

Десять…

– О’кей, – вздохнул он и поднял руки перед собой. – Это еще не всё. Я до последнего очень надеялся, что это-то мне не придется тебе рассказывать… Мы работали над специальным… проектом, можно так сказать, – продолжил он. – Довольно неоднозначным, что влекло за собой необходимость соблюдать исключительную осторожность. Именно поэтому мы не использовали наш собственный персонал, а привлекали людей со стороны, таких, как твой отец. Людей без формальной привязки к проекту, но все-таки абсолютно преданных…

– И таких, кого можно было легко списать, если что-то шло не так?

– Звучит, наверное, довольно цинично…

– Но это так, не правда ли?

Дядя Таге пожал плечами.

– Твой отец отлично знал правила игры. Понимал, как нужно себя вести. Так или иначе, в течение многих лет у нашего проекта был самый высокий государственный приоритет. Но вдруг все поменялось, политическую поддержку мы потеряли, а это повлекло за собой катастрофическое сокращение бюджета. Но свою работу делать мы продолжали, просто в менее заметной форме. Все мы – те, кто был задействован в проекте, – были убеждены в его значении для безопасности страны. Кроме того, нас поддерживали некоторые наши старые спонсоры, что дало нам возможность продолжить работать и в восьмидесятых. Но в конце концов нас предал один из самых старых друзей, один из тех, кто до этого поддерживал нас больше всего. Наш маленький отдел закрыли совсем, наши помещения отобрали, оставшийся персонал перевели в другие подразделения. И тогда я решил уйти из армии навсегда. После этого я работал уже в частном секторе…

– А папа, что стало с ним?

– Твой отец никогда не работал официально, никаких обязательств… – Дядя Таге покачал головой. – И это как-то неправильно, особенно с учетом того, как преданно он служил своему делу… Но, конечно, были и другие – такие, как он, люди, которые внезапно оказались не у дел, и им даже «спасибо» не сказали. Однако, боюсь, именно Эрланд воспринял это тяжелее всех. Его оттолкнули во второй раз, изгнали из коллектива…

Он сделал паузу, чтобы допить свою минералку.

– А когда, в каком году это было?

– Конец восьмидесятых; тебе, наверное, было лет одиннадцать-двенадцать…

Ребекка глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Тремор в правой руке наконец утих, поэтому она снова смогла положить ее на стол.

– Ты что-нибудь помнишь об этом времени, Ребекка?

– Н-н… хм, – у нее пропал голос, и она откашлялась. – Не так уж много.

Но это была неправда. Кое-что она помнила хорошо. Слишком хорошо.

* * *

Проснулся Эйч Пи только на следующий день вечером, в чем ничего странного не было. Ведь лег-то он только в четыре утра. Сидел до этого, прижавшись к проклятой стене, пытался выхватить хотя бы какую-то мелочь из разговора, шедшего за ней. Час за часом он слышал неразличимое бормотания, из которого ему удалось вычленить только отдельные слова.

К этому моменту целый блокнот у него был исписан тем, что, как ему казалось, он слышал, но понимать от этого больше Эйч Пи не стал. Несколько раз повторялись слова: «Лютер», «лабиринт» и «спаситель», но собрать их вместе в логичное целое у него не получалось. Он сел в кровати, почесал подбородок, подмышки и мошонку, затем выудил из пепельницы окурок из тех, что подлиннее, и начал искать зажигалку. Вся эта ситуация как-то выходила из-под его контроля. У него не было ни плана, ни защиты, копы его как следует потрепали, к тому же он под постоянным наблюдением.

С Беккой он не общался уже несколько недель, а может быть, и месяцев, что на самом деле очень хорошо. Если он будет держаться от нее подальше, то она – в безопасности. Проблема только в том, что ему ужасно одиноко!

Эйч Пи пытался было связаться с Манге, но хренов муслим не отвечает на звонки, а компьютерный магазин закрыт еще с зимы, когда его маленькие практиканты попали в каталажку. Можно было бы, в принципе, поехать в Фашту и позвонить ему прямо в дверь квартиры, но это слишком серьезное предприятие. К тому же, помимо того, что он предпочел бы вообще не выходить из квартиры, у него не было ни малейшего желания встретиться нос к носу с чертовой ведьмой Бетул, второй половиной его кореша…

В кухонном ящике Эйч Пи нашел-таки старый коробок спичек и после некоторых усилий сумел поджечь окурок. Но даже от сигареты настроение у него не улучшилось.

Наверное, он голоден, как волк. Прошло немало времени с того момента, как он разогрел в микроволновке готовый обед из коробки. Но аппетита не было никакого.

В тот же миг, как он улегся на диван, в спальне начал разрываться его телефон. Несколько секунд Эйч Пи подумывал, не проигнорировать ли ему звонок. Но, кто бы это ни был, этот человек явно был намерен с ним пообщаться, потому что телефон продолжал звонить.

И Эйч Пи догадался, что это должна быть Бекка, отчего настроение сразу же улучшилось. Он решил отступить от принципов и на этот раз ответить, поговорить совсем немного, чтобы только услышать ее голос. Вряд ли от этого будет большой вред.

Эйч Пи с трудом встал с дивана и поковылял обратно в спальню. По пути туда он понял, что что-то не сходится. Мелодия звонка правильная – проблема только в том, что свою «Нокию» он отключил сразу после того, как полиция его отпустила, положил ее в один из кухонных ящиков и вынул аккумулятор.

Значит, звонит другой телефон.

Эйч Пи ускорился и обогнул косяк двери спальни.

Звонок продолжал раздаваться; мелодия немного изменила характер, стала выше и резче. Как железом по стеклу. Наконец, он нашел источник звука. Под горой газет на прикроватном столике, в нескольких сантиметрах от пепельницы, в которой он недавно рылся. Эйч Пи сбросил все на пол спальни. И увидел, как на паркет сполз серебристый телефон и упал под кровать. На секунду сердце у него остановилось.

Телефон был мертв, отключен – он был в этом уверен! Он даже пытался на днях ночью оживить его, просто для надежности. Так почему же он его не сломал, не разбил дьявольскую штуковину молотком и не выбросил обломки в мусорный бак?

Дисплей мигал, а от вибрации телефон двигался почти как живое существо, затаившееся под кроватью. На затылке Эйч Пи волосы встали дыбом. Трубка уже прокрутилась вокруг своей оси, и он не мог оторвать от нее глаз. Конечно же, отвечать ему не следует. На это есть минимум тысяча логичных причин.

НЕТ, десять тысяч!

И тем не менее Эйч Пи медленно опустился на колени у кровати. Безуспешно попытался прекратить тремор в руке. Пальцы дотронулись до поверхности телефона, медленно обхватили прямоугольный металлический корпус.

– Алло! – прохрипел он.

На другом конце провода – тишина, и в течение пары мгновений ему казалось, что звонивший уже повесил трубку.

И тут он услышал музыку. Еле слышную. Он очень плотно прижал трубку к уху, чтобы попытаться распознать ее. Это орган, как в церкви.

И тогда через несколько секунд он понял, что слушает.

Свадебный марш.

Глава 09
Guns, guards and gates…[44]44
  Ружья, охрана, ворота… (англ.)


[Закрыть]

Она по-прежнему не знала, что ей думать. Конечно, весь рассказ дяди Таге прозвучал совершенно неправдоподобно, и если бы она услышала его от кого-то другого, то сразу же отвергла бы все, как полную чепуху.

Но на данный момент эта история – единственное объяснение, имеющееся в ее распоряжении. Она объясняет и фотографию, и фальшивые паспорта, а также отчасти проливает свет на другие вещи, в том числе и на обиду, съедавшую папу изнутри, постепенно превратившую его в другого человека, которого становилось все труднее любить. Она ведь по-настоящему пыталась. Изо всех сил стараясь ему угодить, ища малейших признаков хорошего настроения. Она так этого хотела…

Однако в этом рассказе по-прежнему множество лакун. Согласно дяде Таге в середине 80-х отца отстранили от дел. Но, насколько она могла судить, работать он продолжал, ездил в командировки еще, по крайней мере, десять лет до того, как вернулся из Испании в гробу.

Спрашивать об этом дядю Таге Ребекка не стала, не стала затрагивать детали вокруг обстоятельств папиной смерти и, несмотря на все его попытки надавить на нее, ничего не рассказала о найденном в банковской ячейке револьвере.

И, чем больше она обо всем этом думала, тем больше убеждалась в том, что дядя Таге о нем знал. Что на самом деле прежде всего его интересовал именно револьвер.

Именно поэтому Ребекка решила не задавать больше никаких вопросов – во всяком случае, до того момента, как сможет проверить то, что он рассказал. Не добудет больше информации, чтобы чувствовать себя более уверенно.

Но, возможно, ее нежелание задавать еще вопросы основывалось на страхе получить ответы. Или же на том, что ее голова и так уже распухла от других, значительно более важных проблем. Таких, как, например, вся эта история с арестом Хенке, а также грядущий приезд Марка Блэка, до которого оставалось всего четыре дня.

К тому же Ребекку все еще занимал вопрос с тем фургоном, что следил за ними тогда. В ее ячейку для почты только что пришел ответ из автодорожного ведомства. Это автомобиль, находящийся в аренде и зарегистрированный на недавно созданное акционерное общество из западного округа. АО «Основа» – стандартное название, которое используется, когда основатель не зарегистрировал никакого фирменного наименования. Адрес – абонентский ящик, как и у тысяч других компаний. Как бы там ни было, от информации в письме не было большого проку, что не усилило, но и не опровергло ее подозрения.

Во всяком случае, минивэн Ребекка больше не видела, что само по себе некоторое облегчение. Но кое-что начало беспокоить ее всерьез, а именно тремор в руках, особенно в правой. С того раза, как она чуть не уронила на пол бутылку с водой в кафе, у нее уже несколько раз тряслись руки. Видимо, дело в недостатке сна – так, во всяком случае, утверждает ее врач. Или же это побочный эффект новых таблеток.

Организму нужна пара недель, чтобы перестроиться, Ребекка, наберись терпения…

Микке или кому-то еще она ничего не сказала. Конечно, дозу ей прописали небольшую, но все же прием антидепрессантов – отнюдь не повод для гордости.

Ребекка вернулась обратно по коридору в свой офис, по пути пройдя мимо двери Микке. Та была закрыта, через стекло она могла видеть его спину. Как и во все прочие дни, он встал рано утром. И был на работе задолго до того, как она встала с постели.

Они слишком мало видятся, она прекрасно это осознает, но на этот раз это не только ее вина. Она согласилась работать в «Сентри» в попытке хоть немного загладить свою вину за историю с Тоббе Лундом. Чтобы они могли проводить больше времени вместе…

Так или иначе, намерения у нее были самые добрые…

А на самом деле она бы предпочла, чтобы они тогда рассорились. Чтобы он по-всякому называл ее, и каждый из этих эпитетов она полностью заслуживала. Лучше бы он хлопал дверями и не разговаривал с ней неделями, пока она не попросит у него прощения.

И, может быть, даже тогда не простил бы…

Конечно, его манера справляться с ситуацией – гораздо более зрелая. Ошибку совершила она, а он ее простил – и всё, точка! Так гораздо разумнее, чем извергаться в обвинениях и хлопать дверями. Но одновременно с тем так неестественно…

Закрыв за собой дверь офиса, Ребекка включила компьютер. Пока прокручивалось стартовое меню, решила заглянуть в ящик своего стола. Ничего страшного, если она потратит на это пару минут, к тому же компьютер собрался устанавливать какие-то обновления…

Открыв ящик, Ребекка аккуратно достала фотографию. Затем зажгла настольную лампу, отрегулировала направление света и достала из сумочки только что приобретенную лупу. Конечно, у фотографии плоховатое разрешение, и, естественно, прошедшие с тех пор пятьдесят лет вряд ли улучшили качество изображения. Но мужчина посередине в первом ряду, который, в отличие от всех остальных, лишь слегка улыбался одними губами, очень сильно похож на папу.

Она внимательно рассмотрела его под лупой. Тот же острый нос, те же выступающие скулы и темные глаза. Но полной уверенности все же не было. У него довольно низко натянут на лоб берет, поэтому все пропорции лица как будто немного сплющены. К тому же головной убор скрывает его волосы, что еще больше затрудняет узнавание.

Ребекка стала разглядывать других мужчин вокруг бронетранспортера. Всего шестьдесят человек, всем лет по двадцать, одеты в светлую, защитного цвета униформу и береты. Один из мужчин в дальнем ряду тоже показался ей слегка знакомым. Его лицо затеняют стоящие перед ним, поэтому какие-либо детали различить еще сложнее. Но он с большой долей вероятности мог бы быть дядей Таге…

Компьютор издал писк, и Ребекка отложила лупу в сторону, чтобы ввести логин и пароль. Пару секунд погодя она открыла браузер и ввела в окно поиска несколько слов.

«Контрабанда оружия, О.О.Н., Кипр

Более 50 000 результатов поиска…»

Первый результат был из шведского военно-исторического архива, и после недолгих поисков она нашла то, что искала:

В декабре 1963 года на Кипре начались столкновения между греческим и турецким населением острова, что вынудило ООН отправить туда силы миротворцев. После давления со стороны ООН Швеция приняла решение призвать батальон численностью 955 человек, который весной 1964 года начал выполнение миссии в сложном районе на западе Кипра. Батальон получил под наблюдение крупную территорию, где расположились 35 блокпостов с патрульными бронетранспортерами (БТР «КР 42»). В конце лета ситуция обострилась, шведские подразделения оказались между воюющими сторонами и были вынуждены осуществлять эвакуацию турецкого гражданского населения. В этой ситуации греки-киприоты обнаружили, что отдельные шведы контрабандой передают оружие туркам. Виновные были наказаны, ряд руководящих офицеров лишились своих должностей, дисциплина была ужесточена, и весь шведский батальон передислоцировали в район Фамагусты.

Ребекка откинулась на спинку кресла, глубоко вздохнула и сплела пальцы рук на затылке. Пока история дяди Таге выглядит правдой. Но как ей выяснить больше деталей?

Ребекка просмотрела еще несколько результатов поиска, но ни один из них не помог ей существенно. Она попыталась несколько модифицировать поисковые слова, но с тем же результатом. При этом нашла целый ряд книг об участии шведов в миссиях ООН и решила заказать некоторые из них себе домой. И в тот самый момент, как у нее все было готово, в дверь постучали.

– Войдите!

В офис просунул голову Чельгрен.

– Доброе утро, босс, все в порядке?

– М-м… да, а что?

– Сусанна сказала мне, что ты хочешь обсудить со мной график на следующую неделю…

– Да, конечно, садись…

Она кивком указала на стул для посетителей и одновременно стряхнула в ящик стола фотографию и лупу.

Пора заняться делами согласно порядку приоритетов.

* * *

Он держал телефон в руке, ощущая ладонью его прохладную поверхность. Пару раз качнул рукой, чтобы почувствовать его вес. Затем в тысячный раз ощупал рельеф цифр с обратной стороны.

1-2-8

Он побывал серебряным призером, «аятоллой, мать его, рок-н-ролла» и крутейшим парнем в Игре. У него по-прежнему наступала легкая эрекция при мысли обо всем этом. Блин, какая все-таки избирательная штука память! Все прочее – как они его обманули, заставили перейти все границы, а затем выкинули на свалку – он забыл. А может быть, даже и простил… Примерно так же, как стариканы вспоминают, как классно было в армии, а вредный сержант по прошествии времени оказывается нормальным парнем…

Только Игра не маневры, не война понарошку с холостыми выстрелами и запланированным перерывом на обед, когда тебе дадут гороховый суп со свининой. Все на сто процентов взаправду!

Эйч Пи не мог отрицать, что держать в руке телефон доставляло ему удовольствие. На несколько секунд снова ощутить себя частью чего-то великого, того, к чему среднестатистический швед никогда даже и не приблизится.

Но, как бы там ни было, выполнить это задание он не мог, он не такой человек. Все, что случилось тогда в Багармоссене, – совсем другое дело. Необходимая самооборона, можно сказать так…

Даг или Бекка. Выбор совсем не сложный.

А то, чего требовал от него Гейм-мастер теперь, что-то из ряда вон выходящее. Абсолютно ясно и без обиняков. И он не может этого сделать.

Он не убийца. Во всяком случае, так он не может поступить…

Эйч Пи понимал, что они пытаются им манипулировать. Полиция, это сообщение в компьютере, прослушка, статьи в газетах… Телефонные звонки, свадебный марш… Все вместе – одна большая попытка трахнуть ему как следует мозги, ну и промыть их заодно. Заставить его сделать то, чего требует Гейм-мастер.

Ему необходимо перехватить инициативу, стать хозяином положения…

Эйч Пи медленно отложил телефон в сторону и накрыл его газетами. После чего сходил и нашел небольшую фомку.

* * *

– Ну, ладно, если ни у кого нет больше вопросов, совещание закончено. Собираемся в понедельник в шесть утра для последней проработки деталей перед тем, как выдвинуться. Как вы все знаете, в связи с этой задачей на нас обращено множество взглядов, что означает отличный шанс продемонстрировать, какой вклад мы можем внести в прочие сферы деятельности компании.

Согласные кивки всей команды; похоже, добавить никто ничего не хотел.

– Отлично!

Ребекка встала с места и нарочито тщательно собрала свои бумаги, что для остальных стало сигналом расходиться. Руки не тряслись, ни капельки. Видимо, как и сказал врач, это было что-то временное. Она достала телефон и поменяла звонок с тихого на обычный. Дисплей пару раз мигнул и засветился голубым светом. Пробормотав что-то про себя, Ребекка нажала на кнопку отключения. Третий раз за неделю, надо все-таки его починить перед приездом Блэка, но если она будет держать телефон включенным и не будет менять настройки, то он, по идее, должен работать нормально. К тому же вся внутренняя коммуникация происходит по рации.

Вернувшись к себе в кабинет, на письменном столе Ребекка обнаружила конверт. Она мгновенно поняла, что это за письмо, и вскрыла его.

Решение относительно предоставления «Сентри секьюрити» лицензий на ношение оружия.

Куча бюрократической воды, а внизу в правом углу штамп.

Одобрено.

Йес!

Это означает, что теперь они имеют право носить оружие на службе, точно так же, как в СЭПО, и что те пистолеты, из которых они тренировались стрелять там, внизу, в новом тире, теперь наконец-то можно взять с собой наверх.

Одной проблемой меньше, причем немалой, и тревога, сдавливавшая грудь, немного ослабла.

Оружие – очень важный аспект, без оружия ты только телохранитель light[45]45
  «Лайт», в легкой форме (англ.).


[Закрыть], и стоишь всего на маленькую ступеньку выше, чем накачанные вышибалы, разгоняющие фанатов на пути поп-звезд и прочих знаменитостей. А с оружием ты – профессионал, специалист, который может до конца защищать и себя самого, и охраняемое лицо.

В обосновании решения не было ничего написано о том, почему лицензионное ведомство изменило свое решение, но значения это уже не имело. Но Ребекка и так знала.

Тут ожил телефон. Она прокрутила записную книжку в поисках нужного имени, написала: «Спасибо за помощь!» – и нажала на «отправить». Ответ пришел уже через пару минут.

«Не за что, был рад тебе помочь!

Ты успела подумать над моим предложением относительно твоей находки?

С наилучшими пожеланиями,

Дядя Т.»

Ребекка начала писать ответ, но остановилась на полпути. Конечно, было бы неплохо отдать все это на откуп дяде Таге. Похоже, что он в состоянии решить любые проблемы, а револьвер тревожил ее больше, чем она была готова себе в этом признаться. И вдруг ей почему-то так не захотелось выдавать некоторые вещи, прежде чем она узнает все о прошлом отца.

Ребекка стерла недописанный ответ и заменила его на единственное предложение:

«Мне еще нужно подумать!»

А затем вернулась к своему компьютеру, чтобы распространить добрую весть среди коллег.

* * *

Он осторожно посмотрел на улицу сквозь щелку в жалюзи. Конечно, следовало бы дождаться вечера, но шведская летняя ночь не наступит раньше одиннадцати. А так долго ждать он, безусловно, не может!

Аккуратно приоткрыв свою скрипучую входную дверь, Эйч Пи высунулся на лестничную клетку и прислушался. Откуда-то снизу доносились слабые звуки работающего телевизора, и это все.

Ступив пару шагов в одних носках, он приложил ухо к соседской двери. Тихо, как в склепе. В первый раз за много дней, что, по идее, должно означать, что квартира пуста. Ведь даже у агентов «штази» есть семьи, которые ждут их дома.

Сев на корточки, Эйч Пи осторожно заглянул в щель для почты. Темно, гораздо темнее, чем на лестнице, что означает, что окна в квартире закрыты шторами. Запах тот же, что и в прошлые разы, когда он принюхивался. Опилки. Видимо, они сделали там нешуточный ремонт…

Он выпрямился, сделал еще несколько шагов вперед и на всякий случай посмотрел вниз на лестницу. Затем просунул руку в рукав свитера и достал фомку.

Все получилось на удивление легко. Просунул фомку в щель чуть повыше замка, Эйч Пи хлопнул по ней ладонью, чтобы она встала на место, а затем – сильный рывок, и все в ажуре!

И ничего странного в этом нет. В отличие от его собственной двери, эта – из дерева, из старого дерева. Лет за пятьдесят-шестьдесят доска сильно ссохлась, поэтому между дверной коробкой и косяком приличная щель.

Легкий скрип, за которым послышался глухой хлопок, когда отщелкнулась задвижка замка.

Open Sesame![46]46
  Сезам, откройся! (англ.)


[Закрыть]

На двери даже не осталось вмятин.

С секунду Эйч Пи постоял, прислушиваясь. Помимо телевизора, по-прежнему никаких звуков, ни с лестницы, ни из квартиры. Он осторожно отмел в сторону ногой в носке несколько мелких-мелких стружек и запихнул их поближе к плинтусу, чтобы они не бросались в глаза на каменном полу. После чего достал из кармана маленький фонарик, вошел в квартиру и острожно прикрыл за собой дверь, насколько это было возможно.

Внутри запах стружки ощущался еще сильнее, и он пару секунд стоял на месте, пытаясь включить свой фонарик.

И вдруг в голове у него всплыла картина. Он сам и Ребекка перед костром… нет, перед камином.

Треск искр, сыплющихся на каменный пол… Он пытается их ловить, схватить их, пока они не погаснут. Ее смех…

От внезапно загоревшегося фонарика Эйч Пи вздрогнул.

Возьми себя в руки, парень, мать твою! Воспоминания подождут. Он провел фонарем вдоль стен темной маленькой прихожей. Квартира напоминает его собственную, планировка почти такая же. Здесь он побывал минимум раз сто, когда еще тут жил Лось. А теперь квартира кажется незнакомой, и он пошел вперед на цыпочках, светя перед собой на голый пол.

Ни тебе вещи какой-нибудь, ни чертовой табуретки или забытой коробки. Квартира кажется на удивление заброшенной, и все равно он слышал, как сердце билось все быстрее. Присев на корточки, он посветил фонариком вдоль пола, точно так, как делают криминалисты в сериале «C.S.I.: Место преступления».

На пыли отчетливо видны следы. Протоптанная дорожка посередине комнаты, почти никаких ответвлений. Эйч Пи обернулся, посветил во всех направлениях. Следы вели от входной двери, через прихожую и дальше через гостиную к спальне. Он различил как минимум три разных пары обуви, две – что-то вроде кроссовок, третья – на более гладкой подошве, больше напоминающей элегантные ботинки.

В любом случае для всех посетителей, судя по всему, конечной целью была спальня, что несколько странно, потому что она располагалась дальше всего от его собственной квартиры. К тому же, видимо, именно там делали ремонт, потому что, несмотря на запах, он не увидел еще ни одного куска стружки.

Подойдя поближе, Эйч Пи вдруг обнаружил, что из-под двери льется слабый свет. Он застыл на месте и приготовился быстро ретироваться, но понял, что этот свет слишком слаб, чтобы быть светом обычной лампы. К тому же он – красный, как заметил Эйч Пи, следовательно, наверняка проистекает от какого-то дисплея или иного электронного прибора.

Он осторожно прокрался вперед и приник ухом к двери спальни.

Тишина.

Запах стружки был теперь таким сильным, что у него зачесалось в носу. И к этому сладковатому древесному аромату примешивался еще какой-то более терпкий запах, который не был ему знаком.

Он помедлил еще несколько секунд.

Пять.

Десять.

И, положив руку на ручку двери, глубоко вздохнул и осторожно ее открыл.