Текст книги "Эльфийский лорд"

Джель беззвучно выругался. Он был здорово зол на себя: как он сам об этом не подумал? А теперь уже поздно было уговаривать Киртиана не проводить крупномасштабные маневры, на которые тот нацелился. Парень твердо вознамерился доказать лорду Киндрету, что это – единственный стоящий способ обучения бойцов, и ему волей-неволей придется показать гостю, что накладывать эти заклинания на целую армию совершенно нетрудно.

Леди Лидиэль вздохнула:

– Я вижу, вы поняли, чего я опасаюсь. Ну почему, почему Киртиан не сделался художником или музыкантом, почему он не увлекся.., да хоть тем же садоводством или еще чем-нибудь пустяковым!

– По крайней мере, он не сделался полной противоположностью своему отцу, моя леди, – мрачно отозвался Джель. – Вряд ли вы обрадовались бы, если бы он сделался хлыщом или ленивым бездельником. Или хуже того, пополнил собою…

Джель заколебался. В конце концов, он – человек, а Лидиэль-то эльф. Кровь – не водица…

Но Лидиэль, к его удивлению, горько улыбнулась и договорила вместо него:

– Или пополнил собою число изнеженных извращенцев, кои составляют большинство моего народа. Не нужно щадить мои чувства, Джель. Если мы хотим спасти Киртиана из западни, разверзшейся у него под ногами, нам необходимо быть честными друг с другом.

«Ч-черт! Ну почему я чувствую себя так, словно прихожусь ему отцом? Можно подумать, я без этого чересчур спокойно сплю по ночам!» Хотя на самом деле Джель был всего на несколько лет старше Киртиана, в реальном исчислении он действительно годился ему в отцы. По меркам своего народа Киртиан был зеленым юнцом, хотя по людскому счету ему было далеко за тридцать. По своим познаниям и уровню ответственности он вполне тянул на эти годы, но, если судить по подсознательно проявляющимся вещам, свойственным юности, Киртиан был куда младше Джеля. Его безграничная энергия, его энтузиазм, его стремление действовать, а не сидеть и смотреть, что же произойдет, – все это свойственно молодым. И рядом с Киртианом Джель иногда чувствовал себя стариком.

Кроме того, ему была вполне свойственны сила, быстрота и выносливость юности – и они останутся при Киртиане еще на столетие, а то и на два. От осознания этого Джель казался себе еще старше. К тому же в последнее время он, к великой своей досаде, начал замечать, что мало-помалу теряет форму. На самом деле, надо им было об этом перемолвиться парой слов с человеком лорда Киндрета.

Каэт, в общем-то, тоже не молодеет, и если ему вдруг и вправду понадобится когда-нибудь сойтись лицом к лицу с коллегой-убийцей, это может стать роковым, если только он как-нибудь не уравновесит шансы.

«Просто нам обоим нужно вести себя еще коварнее, чтобы возместить свои потери, – напомнил себе Джель. – Юности и энтузиазму не тягаться с опытом и вероломством».

– Мне чертовски неприятно в этом признаваться, моя леди, – сказал Джель, стыдясь, что не сумел заблаговременно предвидеть подобную ситуацию, – но я, точно так же как и вы, никогда не просвещал его насчет порядков, принятых там. – Он махнул рукой куда-то в сторону окна. – И, пожалуй, даже причины у меня были те же самые.

Зачем рассказывать ему о том, чего он изменить не сможет и только будет понапрасну расстраиваться и беспокоиться?

Джелю вспомнились старые уроки: ему доводилось выезжать из поместья в качестве пажа Тенебринта, так что у него была возможность посмотреть, как мыслят и действуют другие эльфийские лорды. Конечно же, для этой поездки Тенебринт надел на него ошейник, и даже если он иногда и допускал мелкие промахи – хотя вообще-то за ним и в детстве такое нечасто водилось, – Тенебринт всегда мог быстро взять его под контроль. И это в некотором смысле тоже было уроком, показывающим, насколько драгоценна и насколько непрочна та жизнь, которую имеют возможность вести обитатели поместья Прастаранов.

Лидиэль кивнула.

– А теперь, если мы попытаемся сказать Киртиану, что лорд Киндрет заслуживает доверия ничуть не больше, чем Аэлмаркин, он не сможет принять правильное решение.

Он попытается отделаться от Киндрета или.., или еще что-нибудь сделает. Но теперь, когда он уже привлек к себе интерес Киндрета, он не сможет сделать ничего такого, не навлекая на себя подозрений.

– Чтоб она провалилась, вся эта политика! – уныло произнес Джель. – Киндрет собирается использовать Киртиана, превратить в свое орудие и ничего не даст ему взамен, кроме красивых слов и пустых похвал…

– Да, но… – начала было леди Лидиэль.

Джель подождал, но леди так и не договорила. Тогда Джель сам закончил мысль:

– Но, возможно, для Киртиана это не худший вариант.

До тех пор, пока Киндрет нуждается в нем, ему не грозит смерть. До тех пор, пока Киндрет нуждается в нем, он будет следить, чтобы нас оставили в покое, какими бы странными ему ни показались некоторые наши порядки.

Лидиэль кивнула, и Джель с облегчением уразумел, что леди согласна с ним. Его побуждения были эгоистичны, и Джель это понимал; до тех пор, пока Киртиан не просто остается жив и здоров, но еще и пребывает под покровительством столь могущественного лорда, как Киндрет, самому Джелю и остальным обитателям поместья ничего не грозит. Аэлмаркин просто не посмеет вредить им или продолжать пытаться взять поместье и земли под свою руку.

Что же касается прочих людей, живущих в мире, – людей, за которых Киртиан принялся бы болеть душой, если бы знал, насколько паршиво обстоят дела в других поместьях, – Джелю как-то трудно было принимать близко к сердцу дела незнакомцев. Страдания людей-рабов в других поместьях были для него всего лишь рассказами, и хотя Джель, в принципе, верил в эти рассказы, он просто не мог заставить себя беспокоиться о незнакомцах, когда в его заботе нуждались люди, которых он знал.

А кроме того, Джель не способен был до конца поверить в то, чего не видел собственными глазами – без этого все равно какие-то сомнения да жили в глубине души.

"Так или иначе, но все это – истории минувших дней.

В наше время никто из эльфийских лордов не захочет впустую уничтожать свое имущество или портить его. На границах – дикие люди, в небесах – драконы, волшебники грозятся начать новую войну, да еще и собственные дети подняли против них оружие – нет, в таких условиях эльфы просто не смогут себе позволить прежние замашки". Рабство – да. Эльфы – суровые хозяева, с этим никто не спорит. И они полностью контролируют своих людей.

Но зачем морить их голодом, мучить, унижать? «В этом же нет совершенно никакого смысла. Изможденный, измученный, затравленный раб работает хуже и стоит меньше, чем раб здоровый, которого наказывают только в том случае, если он и вправду провинился».

– Клянусь вам, леди, я ни на минуту не спущу глаз с парня. Я о нем позабочусь – чего бы от него ни хотел лорд Киндрет, – пообещал Джель, возвращаясь мыслями к тем проблемам, которые он мог понять и которые способен был решать. – Я – коварный старый ублюдок, и, если мне покажется, что у Киртиана назревают неприятности, я подсыплю ему чего-нибудь в вино, дам Киндрету понять, что парень перебрал лишку, и лично отволоку его домой.

Джеля самого удивило внезапно вспыхнувшее яростное стремление защищать Киртиана любой ценой, и он слабо улыбнулся.

– А как только он окажется в безопасном месте, мы сможем уговорить его притвориться чокнутым. Сумасшедший для Киндрета бесполезен – да и угрозы не представляет.

Это было слабое утешение, но ничего лучше Джель придумать не смог.

Лидиэль отпустила Джеля, отправив сержанта заниматься своими делами. Его слова не принесли ей особого успокоения. Лидиэль снедало беспокойство. Она не видела способа побыстрее выбраться из внезапно возникшего затруднительного положения. «Я надеялась удержать его в стороне от этого всего, но события сложились не в нашу пользу, – подавленно подумала Лидиэль, глядя в окно на раскинувшиеся внизу безмятежные поля. – Из-за двух последних войн волшебников прежде непонятные таланты Киртиана вдруг сделались ценны. Теперь его втянут в политические дрязги лордов, хочет он того или нет. Но Джель прав: если рассказать Киртиану кое-какие подробности, это не пойдет ему на пользу. Возможно, лучше ему пока что оставаться в неведении. Если Киртиан узнает, что на самом деле представляют собой эльфийские лорды, чувство чести может толкнуть его к очень опасному выбору. Если же Киндрет скормит Киртиану то, что пожелают ему всучить старые лорды, и убедит помочь им – и не позволит ему узнать правду, – Киртиан может неплохо им послужить и в то же время избежать неприятностей».

Во всех этих войнах и раздорах была лишь одна хорошая сторона: старых лордов сильно поубавилось, и в живых остались самые практичные. «Их власть уменьшилась, и они не станут сейчас пренебрегать ни одним орудием, оказавшимся у них под рукой – особенно когда это орудие несложно задобрить. Второго Дирана в их Совете нет».

Лидиэль вздохнула. Ей была противна собственная меркантильность. Она собиралась держать Киртиана в неведении и манипулировать им, хотя и презирала подобные игры.

Да, Киртиана будут использовать. Но все-таки лучше быть орудием, не ведающим правды, чем мертвым героем.

«Я просто не вижу другого выхода».

Возможно, это ошибка – скрывать от Киртиана истинную природу его новоявленных приятелей-лордов. Но Лидиэль ничего больше не могла придумать.

«Джель подал хорошую идею, – напомнила себе Лидиэль, – на тот случай, если ему покажется, что Киртиану грозит опасность. Все считают, что его отец был сумасшедшим, и никто особенно не удивится, если Киртиан тоже сойдет с ума от перегрузок – они ведь наверняка его перегрузят. О, Предки, почему я не могу защитить его? Где мне взять доспех, что защитил бы его от шипов в той терновой чаще, куда он направляется?»

Лидиэль молилась лишь, чтобы ее решение не оказалось более вредоносным, чем она опасалась.

Глава 10

– Надеюсь, по моему виду не заметно, до чего я нервничаю, – пробормотал себе под нос Киртиан, разглядывая себя в зеркале с позолоченной рамочкой. Он уже сам не мог бы сказать, сколько раз за сегодня гляделся в зеркало, дабы убедиться… А в чем, собственно, он хотел убедиться?

Киртиан и сам этого толком не знал. Он знал только, что ему совершенно не хочется походить на сына Киндрета, лорда Гилмора, и его дружков, равно как и не хочется слепо подражать самому лорду Киндрету. Он хотел казаться взрослым и рассудительным, хотел походить на ученого – но чтобы при этом было видно, что он и сам способен выдержать бой. А еще важно было, чтобы его вид свидетельствовал о благополучии и при этом не наводил на мысль о чрезмерной роскоши. По некоторым размышлениям Киртиан решил, что ему хотелось бы производить впечатление того, кто равен лорду Киндрету по уму, но чтобы при этом казалось, что сам он этого не осознает. Киртиан переодевался четырежды – несчастные слуги едва не свихнулись – и в результате остановился на довольно консервативном костюме: тунике и узких брюках из мягкой замши, выкрашенных в ярко-синий цвет. В разрезы на тунике проглядывал серебристый атлас рубахи. Завершили наряд крепкие, надежные сапоги того же цвета; из украшений на Киртиане были лишь тяжелая серебряная цепь да обруч, удерживающий волосы. Драгоценностями лорда Киндрета не удивишь. Он – сильный маг и знает, как легко их изготовить при помощи иллюзий.

Зеркало, в которое Киртиан смотрелся на этот раз, висело у самой комнаты портала. Лорд Киндрет со свитой в любое мгновение мог пройти через портал. Дверь комнаты была открыта; на самом деле, дверь была чересчур узкой, чтобы такая большая группа могла выйти через нее с изяществом. По обеим сторонам от двери выстроились слуги в ливреях цветов дома Прастаран, но из семьи присутствовал один Киртиан. Он являлся официальным главой клана, и если бы мать встречала гостей вместе с ним, это указывало бы, что он находится под ее нездоровым влиянием.

Слуги, превосходно затвердившие свои роли, стояли, скромно опустив глаза, а Киртиан нервно теребил цепь.

Наконец-то портал замерцал, и Киртиан, поспешно собравшись, напустил На себя спокойный вид – весь из себя гостеприимный хозяин дома.

Конечно же, первыми сквозь портал шагнули телохранители лорда Киндрета. Одним из них был тот самый боец Каэт, которого Киртиан помнил еще по судебному поединку. Телохранители привычным, отработанным движением скользнули наружу и встали по сторонам портала, отсекая слуг Киртиана от дверей. Должно быть, они постоянно проделывали этот маневр при переходе. Но выглядели они при этом не скучающими, а собранными и настороженными, и это удивило Киртиана. Его слуги не обратили на прибывших ни малейшего внимания; Джель прочел им лекцию о том, чего следует ожидать и что следует делать – а главное, чего делать не следует! Они недвижно стояли на местах, словно подобное полувоенное вторжение было самым обычным делом.

Следующим из проема появился лорд Киндрет в сопровождении своего сына Гилмора. Каэт тут же ненавязчиво придвинулся поближе к своему лорду, так чтобы при необходимости пресечь любое направленное против него враждебное действие. Киртиан тут же двинулся навстречу, поприветствовать гостя, но постарался, чтобы его движения не выглядели угрожающими.

– Добро пожаловать, мой лорд, – сказал он, понизив голос и вложив в свои слова побольше тепла. – Благодарю вас за ваше терпение и за то, что вы любезно подождали, пока мы должным образом приготовимся, дабы принять вас со всеми подобающими вам удобствами и почетом. Надеюсь, вам понравится то, что вы здесь увидите.

Лорд Киндрет принял предложенную Киртианом руку и крепко пожал: это явно было своего рода испытание.

Киртиан ответил столь же крепким пожатием, и лорд Киндрет, едва заметно улыбнувшись, отпустил его руку.

– Это я должен поблагодарить вас за гостеприимство, лорд Киртиан, – отозвался он, когда они прошли вперед, дабы дать место прибывающей свите. – У вас тихое, уединенное поместье, и, насколько я понимаю, гости здесь бывают нечасто. Мы наверняка причинили вам много хлопот.

Киртиан, как и полагалось, вежливо запротестовал, приглядывая одним глазом за лордом Киндретом, а другим – за лордом Гилмором и той частью свиты, которая состояла из друзей Гилмора.

– Не знаю даже, как сказать об этом, мой лорд.., но мы не ожидали, что гостей окажется так много. Быть может, кто-нибудь из них согласится поселиться во флигеле?

Лорд Киндрет оглянулся через плечо на сына и его приятелей; те явно были навеселе, и не похоже было, чтобы в ближайшее время они протрезвели.

– Лорд Гилмор и его спутники здесь не задержатся, – спокойно произнес он. – Они прибыли лишь для того, чтобы взглянуть на сражение, и сразу после его завершения удалятся.

Киртиан, конечно, сдержал вздох облегчения, но все-таки на душе у него полегчало. Размещение Гилмора с его дружками было наименьшей из назревших проблем, и вот о ней-то Киртиан и позабыл. А если лорд Киндрет со своими слугами был вполне предсказуем, то Гилмор и его пьяные приятели были и непредсказуемы, и опасны для окружающих слуг. Они привыкли всегда поступать по-своему и всегда получать желаемое, и вполне могло случиться такое, что их требования вызвали бы мгновенный, неосознанный протест со стороны слуг-людей – они ведь не привыкли, чтобы с ними обращались как с вещами, не имеющими собственной воли и желаний. Но если Гилмор со своими прихвостнями собрались отбыть сразу после показательных учений – что ж, столько люди Киртиана уж как-нибудь продержатся.

– Мы готовы к учениям, мой лорд, – сказал Киртиан и взмахнул рукой. К нему тут же подбежали несколько предварительно отобранных слуг. – Мои люди проводят ваших слуг в ваши покои, чтобы к тому времени, как сражение завершится, там все было подготовлено по вашему вкусу.

– Отлично.

Киндрет ничего предпринимать не стал, но по жесту Каэта два телохранителя и несколько слуг, несущих багаж Киндрета, присоединились к слугам Киртиана. Люди Киртиана проворно подхватили самые тяжелые вещи и повели приезжих к покоям для гостей. Лорд Киндрет выжидающе взглянул на Киртиана. Тот понял намек и повел остальных сквозь лабиринт коридоров к балкону, примыкающему к малому обеденному залу. Этот балкон выходил на лужайку, на которой проходили празднества. Сегодня же она должна была служить местом битвы.

По такому случаю над балконом для защиты от солнца был установлен навес из великолепной затканной от руки ткани, отчего балкон стал напоминать трибуну для зрителей какого-нибудь турнира. Гостей ждали удобные сиденья и заранее подготовленные освежающие напитки – об этом предусмотрительно позаботилась леди Лидиэль. Киртиан краем глаза заметил, как самодовольное выражение превосходства на лицах Гилмора и его приятелей сменилось удовольствием и предвкушением. Очевидно, они не ожидали от провинциального поместья столь утонченного гостеприимства.

Теперь Киртиан представил гостям свою мать; Лидиэль немало потрудилась, дабы приобрести вид типичной эльфийской леди. Киртиану редко доводилось видеть, чтобы она была так разнаряжена и причесана, а лицо у нее было безупречным, как у статуи, – в общем, Лидиэль была сама на себя не похожа. Киртиан еще не встречался сегодня с матерью и теперь, увидев ее, мысленно содрогнулся, представив, сколько же слугам пришлось провозиться с ней, дабы добиться такого результата. Серебристые волосы Лидиэли были заплетены в сотни тоненьких косичек, а косички уложены в петли и узлы, скрепленные шпильками с драгоценными камнями. Платье ее состояло из множества слоев дымчатой, тонкой, как паутинка, голубой ткани и из-за длинных рукавов и шлейфа просто не давало возможности заниматься хоть чем-то осмысленным. Но мало того – оно еще и было обшито тончайшим, почти прозрачным кружевом, способным порваться при малейшем натяжении, и, чтобы предотвратить подобное бедствие, приходилось прилагать множество усилий. А еще платье было усеяно крохотными сверкающими драгоценными камнями, и такие же камни, нанизанные на тончайшие серебряные нити, обвивали ее шею. В общем, весь наряд Лидиэли, от макушки до пят, был настолько хрупок, что малейшее движение становилось для него угрозой.

Впрочем, ни одна эльфийская леди не опустилась бы до того, чтобы беспокоиться о сохранности своего наряда.

На то, чтобы беречь рукава и подол, а также следить, дабы платье постоянно сохраняло безукоризненный вид, у нее были слуги. Вот и теперь Лидиэль неотлучно сопровождали четыре женщины, единственной задачей которых было следить, чтобы леди могла двигаться легко и изящно, словно ожившая греза.

Эта картина, несомненно, полностью соответствовала тому, что лорд Киндрет ожидал увидеть, потому он просто поцеловал руку леди Лидиэли и провел ее обратно к ее креслу, пока Гилмор и прочие юнцы занимали отведенные им места. Сам лорд Киндрет уселся на почетное место, справа от Лидиэли, а Киртиан устроился слева. Как только все гости расселись, слуги подали бокалы с охлажденным игристым вином и тарелки с разнообразными лакомствами. Джель и Киртиан учли все, вплоть до численности гостей: пока Киртиан беседовал с лордом Киндретом, мальчишка-паж рванул на балкон, дабы сообщить точное количество прибывших эльфийских лордов. В результате сидений оказалось ровно столько, сколько нужно, не больше и не меньше, и слуг тоже – по одному на каждого гостя. Все люди-рабы, включая телохранителей лорда Киндрета, естественно, стояли. Рабы никогда не сидели в присутствии своих господ.

Лишь после того, как все разместились, две «армии» вышли на поле боя. Лорд Киндрет тут же подался вперед, сосредоточив все внимание на участниках сражения. Киртиан с трудом удерживался, чтобы не начать беспокойно ерзать в кресле, – но вовсе не потому, что он сомневался в успехе сражения. Нет, он нервничал просто потому, что сам в этом сражении не участвовал: впервые он оказался наблюдателем. К досаде своей, Киртиан обнаружил, что наблюдатель из него неважный.

Когда отряды ринулись друг на дружку с боевыми кличами, Гилмор с приятелями слегка заинтересовались происходящим. Но по мере того, как бой продолжался и стало ясно, что он будет бескровным, – люди просто начинали светиться алым или синим светом и отходить в сторонку – они быстро утратили всякий интерес к сражению.

– Сколько человек вы можете контролировать одновременно? – негромко спросил лорд Киндрет у Киртиана, игнорируя язвительные замечания и презрительные смешки Гилмора и его приятелей.

– Я точно не знаю, мой лорд, – честно признался Киртиан. – У меня не было случая испытывать эту систему больше чем на тысяче человек одномоментно, так что верхний предел мне неизвестен.

– Тысяча?! – На Киндрета это явно произвело глубочайшее впечатление, хотя его сын и не оценил услышанное по достоинству. – Клянусь Предками, это поразительно! Значит, если несколько магов научатся поддерживать это заклинание совместными усилиями, можно будет обучать целые армии и проводить с ними маневры!

– Думаю, ничего сложного в этом нет, мой лорд, – почтительно отозвался Киртиан. – Особенно если ими будет руководить столь сильный маг, как вы. Я уверен, что вы с легкостью сможете справляться со вдвое большим количеством народа.

Сидящие позади Гилмор и остальные молодые лорды топили печали в вине, откровенно демонстрируя, какое занудство этот бой и как им тут скучно. Но, учитывая интерес и одобрение лорда Киндрета, они не решались выражать свое недовольство слишком громко.

В конце концов их возня достигла той точки, за которой она начала вызывать раздражение уже и у самого лорда Киндрета. Сражение к этому времени превратилось в множество поединков между самыми искусными бойцами, и видно было, что некоторых одолеет лишь усталость – а на это требовалось время. Неожиданно лорд Киндрет встал со своего места, и Киртиан, поняв, что тот имел в виду, дунул в свисток и издал пронзительную трель, послужившую сигналом к окончанию учений.

Все схватки мгновенно прекратились, и во внезапно наступившей тишине лорд Киндрет широко улыбнулся и повернулся к хозяину дома.

– Ваши учения произвели на меня глубочайшее впечатление, лорд Киртиан, – сказал он с такой теплотой, какой не выказывал еще ни разу на памяти Киртиана. – Даже еще более глубокое, чем устроенный вами судебный поединок. Мне не терпится изучить эти новые методы применения магии, и я намерен посвятить этому ближайшие несколько дней. Но я боюсь, у моего сына и его друзей есть какие-то свои планы, и им уже пора… – Киндрет перевел взгляд на сына, и от этого взгляда ошеломленный молодой лорд мгновенно протрезвел. – Ведь тебе пора, Гилмор?

Молодой лорд, испуганный столь внезапным изменением настроения у отца, запинаясь, отозвался:

– Д-да, конечно… Свои планы, договоренности, встречи и все такое, – пролепетал он. – Так что я извиняюсь. Превосходное представление. А теперь нам пора…

– Мои люди покажут вам дорогу обратно к комнате портала, лорд Гилмор, – сказал Киртиан, демонстрируя безукоризненные манеры – никто не справился бы лучше.

Он даже виду не подал, будто слышал уничижительные реплики гостей, и притворился, будто не видит, что Гилмор настолько пьян, что вряд ли доберется до портала без посторонней помощи. – Ваш визит и ваша высокая оценка – большая честь для меня. Надеюсь, вы остались довольны нашим гостеприимством и в будущем еще навестите нас.

Гилмор с приятелями гуськом потянулись обратно в обеденный зал; выказанное лордом Киндретом неприкрытое восхищение подействовало на них угнетающе. Язвительные замечания и смешки стихли, словно по волшебству. Киртиан не питал на этот счет особых иллюзий. Пройдя портал, молодые лорды наверняка тут же примутся язвить с новой силой. Но здесь присутствовал их господин, и господин недвусмысленно выразил свою волю, а молодым лордам оставалось лишь подчиниться.

«Странно, – подумал Киртиан, пока лорд Киндрет обменивался ничего не значащими вежливыми фразами с леди Лидиэлью, а последние из нежеланных гостей проходили сквозь балконную дверь. – Этот Гилмор так любит выпячивать собственную значимость и хвастаться, что я готов бы был поручиться, что он присоединится к молодым лордам и выступит против отца. Лорд Киндрет силен и в обозримом будущем от власти не откажется, а мне что-то начинает казаться, будто Гилмор жаждет власти».

Хотя, возможно, комфорт он все-таки ценит выше власти. Возможно, Гилмор уже осознал, что никогда не осмелится бросить вызов отцу. А может, у него меньше честолюбия, чем было бы у Киртиана, окажись он на месте Гилмора. В конце концов, у Гилмора имелось все – обеспеченная беззаботная жизнь и завидное положение в обществе. А если бы он вдруг занял отцовское место, ему, того и гляди, пришлось бы работать.

Киндрет повернулся к Киртиану, который никак не мог привести мысли в порядок.

– Пожалуй, сейчас я бы предпочел удалиться в свои покои – приготовиться к ужину и обдумать все то, что вы мне продемонстрировали, – сказал Киндрет. – Или вы хотели еще что-нибудь показать?

– Всего одну вещь, и это по дороге, – отозвался Киртиан, слегка улыбнувшись. – Позвольте я вас провожу.

Возможно, вы захотите попутно о чем-нибудь меня расспросить.

Они поклонились леди Лидиэли. Та ответила сдержанным кивком, но говорить ничего не стала. Киртиан подождал, пока один из слуг распахнет перед ними двери, а телохранители пристроятся поближе к Киндрету, прежде чем самому занять место рядом с гостем. В прочем же он не обращал на телохранителей ни малейшего внимания.

Они двинулись по коридору. Киндрет внимательно рассматривал все вокруг. На мгновение Киртиан задумался: что же его так заинтересовало? Но Киндрет тут же ответил на его вопрос своим.

– Так вы что, совсем не пользуетесь иллюзиями в доме? – спросил Киндрет, и в голосе его проскользнуло удивление.

– Почти не пользуемся, мой лорд, – отозвался Киртиан и снова позволил себе легкую улыбку. – Возможно, мы несколько консервативны, но мы – в смысле, мы с матерью – предпочитаем иллюзиям реальность. Иллюзия – это… – Киртиан запнулся, подбирая нужное слово.

– Дешевка? – к удивлению Киртиана, как раз старавшегося избежать этого слова, подсказал Киндрет и иронично приподнял бровь. – На самом деле, я склонен с вами согласиться. Прикрыть подгнившие балки и изъеденный молью гобелен иллюзией способен любой маг-недоучка.

А вот для того, чтобы дом и без иллюзий выглядел изящно и уютно, требуется приложить немало трудов. Я бы сказал, что иллюзия – путь лентяев.

– Совершенно с вами согласен, мой лорд. Вероятно, можно сказать, что мы здесь предпочитаем суть внешнему блеску. – Киртиан снова улыбнулся. – Возможно, наш дом старомоден – но такова уж цена наших предпочтений.

За разговором они подошли к старой детской – нынешнему гарему, – и Киртиан притормозил.

– Мой лорд, мне хотелось бы предложить вам все Удобства, какими только располагает наш дом. Не угодно ли вам будет пройти внутрь?

Лорд Киндрет, конечно же, не мог не заметить мерцания силовой завесы, закрывающей дверь, – а это означало, что телохранители не смогут последовать за ним. Но он, опять же, не мог не понять, что скрывается за этим предложением, и ему, вероятно, стало любопытно, какой же гарем держит Киртиан, известный своей аскетичностью. Киндрет жестом велел телохранителям присоединиться к двум стражникам, дежурящим у двери, и следом за Киртианом шагнул через порог.

Женщины ждали их. Они тут же подхватились, застыли на миг, чтобы дать лорду Киндрету возможность разглядеть себя, и присели в глубоком реверансе.

Киртиан никогда еще не видел лорда Киндрета настолько удивленным. По правде говоря, великий лорд даже слегка разинул рот от изумления. Потом к нему вернулось самообладание, и Киндрет с лукавой усмешкой повернулся к Киртиану.

– Ну ты даешь! – воскликнул он и хлопнул Киртиана по плечу. – Ах ты хитрец! Теперь понятно, почему тебя не тянет общаться с прочими юнцами. У них все равно не отыщется ничего, сопоставимого с этими тремя сокровищами!

Киртиан слегка поклонился:

– Вот и мне так кажется, мой лорд.

Он подал знак, и молодые женщины, мило зардевшись, снова встали. Лорд Киндрет снова осмотрел их, подолгу задерживая взгляд на каждой.

– Думаю, я приму ваше предложение, – хохотнул он. – Но после ужина. Как говорили Предки, мудрец умеет дорожить предвкушением удовольствия не меньше, чем самим удовольствием.

– Очень верное замечание, мой лорд, – почтительно пробормотал Киртиан. – Очень.

***

Лорд Киндрет оказался поразительно приятным сотрапезником. Он ел и пил с аппетитом, но без излишеств, хвалил повара и старался вовлечь леди Лидиэль в беседу. Мало-помалу Киртиан расслабился. Визит протекал неплохо.

Если все и дальше пойдет в том же ключе, можно считать, что время и силы потрачены не зря.

Когда на стол подали десерт, лорд Киндрет повернулся к Киртиану, и на лице его впервые за все время промелькнула некоторая неуверенность.

– Лорд Киртиан, меня очень давно интересует один вопрос.., но мне не хотелось бы причинять неудобство ни вам, ни вашей матушке.

– И что же вас интересует? – переспросил озадаченный Киртиан.

Ответ Киндрета оказался для него полной неожиданностью.

– Меня очень интересует – давно интересовал – ваш покойный отец. Точнее говоря, мне хотелось бы знать, что заставило его пропасть в глуши. Я слышал, как некоторые высказывались о нем совершенно неподобающим образом, но я встречался с вашим отцом до его исчезновения и, исходя из собственных наблюдений, твердо уверен, что он ничего не делал без веских на то причин.

Киртиан взглянул на мать. Та едва заметно кивнула.

Безмолвное послание было совершенно ясным: она разрешала Киртиану рассказать кое-что из того, что ему было известно.

Киртиан откашлялся, прочищая горло.

– В нашей семье бытует предание – многие назвали бы его легендой, – что, когда эльфы только-только пришли сюда из Эвелона, прихваченные с собою механизмы и большинство книг оказались для них слишком тяжелой ношей. На переселенцев свалилось множество неотложных хлопот: им нужно было отвоевывать себе место под солнцем в новом мире, а древние знания ничем не могли в этом помочь. А потому все эти вещи оказались не преимуществом, а обузой, и вскоре после того, как начались поиски более гостеприимных мест, их припрятали в каком-то тайнике. И почему-то за ними так и не вернулись – возможно, по той простой причине, что эльфийские лорды оказались слишком заняты, подчиняя местных жителей.

Вот эти-то тайники, скрывающие древние знания, и разыскивал мой отец, когда пропал сам.

– Очень интересно. – Лорд Киндрет в задумчивости прикусил нижнюю губу. – Если предположить, что мы утратили некие полезные знания, тот, кто отыщет эти припрятанные материалы, обретет заметное преимущество.

– Поскольку я позаимствовал мои методы обучения бойцов из сохранившихся у нас старинных книг, то у меня есть все основания подозревать, что мы позабыли или утратили очень многое, – сдержанно отозвался Киртиан. – Честно говоря, я понятия не имею, что же это могут быть за знания – и отец тоже этого не знал. У нас просто не хватает информации, чтобы строить обоснованные предположения.