Текст книги "Золотой Триллиум"

Женщина провела рукой по лбу.

– Столько нового… столько странного, словно речь идет не о тех землях, которые мы знали когда-то.

– Все правда! – Кадия отпила из чаши и отняла ее от губ. Вода? Пожалуй, хотя с незнакомым привкусом, пряным, но освежающим усталое горло.

– Мы в этом не сомневаемся, королевская дочь. Теперь правдой стала твоя правда. Но часть ее связана с иной, более темной и грозной правдой. Мы были… мы те люди, которые всегда искали знания. Тайны были вырваны у земли, из источника самой жизни. Мы могли повелевать скалами, морем, ветрами. Мы искали… быть может, слишком уж жадно и слишком увлеклись Силами, которые обрели. Мы вмешивались в законы природы… Мы создали тех, кого вы называете оддлингами. И хасситти. Мы изменяли рост растений, чтобы получать плоды или услаждать зрение. Однако, – продолжала она, помолчав, – Сила привлекает Силу. А владеющие Силой ненасытны и вечно ищут, как ее увеличить. И некоторые среди нас начали создавать новую природу и энергию. Сила восстала на Силу. Другие вовремя спохватились и поняли, куда ведут эти исследования и действия. Была война…

Она снова умолкла, и ее губы сморщились, словно она взяла в рот что-то очень горькое.

– Тогда мы узнали Тьму, оборотную сторону Силы. Суша была раздроблена, вода хлынула, покрывая ее. Страна изменилась, возникли трясины. Те, кто жаждал Тьмы, дали волю своим созданиям – скритекам и растениям, которые убивают и пожирают свою добычу. Города захватывались врагами и гибли, но мы продолжали борьбу – мощь против мощи, вырывая новые тайны у земли под нами и у неба в вышине. Под конец нас всюду сопровождала смерть. Некоторые исчадия Тьмы, применившие худшие из Черных Знаний, оставались неуязвимыми. Их была горстка. Избегая последнего боя, они укрылись в горах. Там они приготовили себе надежное убежище. Среди них был могучий провидец по имени Варм.

Это имя она произнесла с испепеляющей ненавистью.

– Но его и их это не спасло, ибо мы уже наложили на них проклятие. Если бы они вышли из своего тайника, на них обрушились бы все болезни мира, они истлели бы заживо. Все они, кроме Варма и двух его учеников, затворились там и легли в гробницы, чтобы проспать до предсказанного Вармом дня, когда, заверил он их, они вновь обретут власть над миром. Наш передовой отряд почти настиг их, но когда он добрался до горного убежища, Варм и два его приспешника уже скрылись. Тем не менее наши наложили на этот приют спящей смерти нерушимое заклятие, которое по их расчетам должно было действовать вечно.

Она помолчала.

– У Варма было еще одно свое потаенное место. Тем, кто не имеет наших знаний, это трудно понять. Ты прошла сквозь преграду – преграду из времени и пространства. Это место находится вне твоего мира, и мы, решившиеся удалиться сюда, не можем вернуться. Варм нашел себе такой же приют, воспользовавшись собственной Силой. Но он принадлежал Тьме, а не Свету, и оказался не здесь… Нам остается прийти к заключению, что кто-то из спящих сном смерти выбрался из заточения и отправился на поиски Варма, чтобы узнать от него, как освободить остальных.

Ламарил подошел к Кадии и ласково коснулся ее плеча.

– Кадия, расскажи еще раз свой сон.

– Не думаю, что это был сон, – медленно произнесла девушка. – Дальновидением я не наделена, хотя способна видеть образы в чаше. Но еще раз клянусь, я все это видела, пока спала.

И она повторила свой рассказ, стараясь не упустить ни одной подробности, касавшейся этого огненного кресла и того, кто сидел в нем.

Прежде чем ее слушатели успели что-то сказать, Кадия задала вопрос и почти потребовала ответа на него.

– Вы сказали, что не можете вернуться в трясины. А этот сторонник Варма смог? И сам Варм сможет? Мы все еще залечиваем раны, оставленные войной. Так предстоит ли нам сразиться с еще более сильным врагом?

Не один вопрос, а несколько, и ожидая ответа, она вновь ощутила глубоко внутри себя старый тягостный холод.

– Королевская дочь! – первым заговорил мужчина, Уоно. – Наши с Вармом дороги давно протянулись в противоположных направлениях. Мы смирились с тем, что возврата нет. Возможно, он попытался найти способ. Или же служитель, которого он призвал к себе, был заранее подготовлен для возвращения.

Кадия смотрела на них с пристальным вниманием. От прежнего благоговейного страха не осталось и следа.

– Благороднейшие, хотите ли вы сказать, что не сможете оказать нам никакой помощи? И мы лишимся наших земель и самой жизни, уступив их этой ползучей «желтой смерти» Тьмы? Думаю, что даже Харамис со всей ее ученостью не сумеет найти оружия против этого Зла!

– Есть способ… – Вновь она увидела, что Ламарил стоит рядом с ней. – Быть может, Безмолвные были оставлены ради этой цели? И вот та, кто может призвать их, если вы того пожелаете.

Лика решительно кивнула.

– Это Зло возникло из-за нас. И мы не можем остаться в стороне, если оно вновь распространяется. Некогда была произнесена клятва. Командующий синдонами, – она обратилась к Ламарилу. – Ты хочешь сдержать ее?

– Да, Лика, как и все те, кто связал себя клятвой.

ГЛАВА 17

Кадия переминалась с ноги на ногу. Она распростилась с видавшей виды кольчугой из раковин, с помятым шлемом, со всей своей изношенной дорожной одеждой. Не была она облачена и в полупрозрачное одеяние. Нет, ее плечи плотно облегала кольчуга из звеньев сине-зеленого металла, подобранная на складе Исчезнувших. А ниже – штаны из материала крепче отлично выдубленной кожи, но мягко сгибающегося, как самые тонкие ткани в Цитадели.

Ее рука прижимала к левому боку новый шлем, спереди снабженный полумаской. Надетый, он закрывал все лицо до рта, а смотреть можно было сквозь прорези с вставленным в них зеленоватым стеклом. По краям шлем опоясывал узор из триллиумов – золотых, как величественный цветок, который чуть покачивался справа от нее.

Кадии объяснили, что нужно делать, но помощи не обещали. А предстояла ей задача столь странная, что место ей было только в сказке, чтобы поражать удивленных слушателей. Однако те, кто выстроился перед ней, заверили, что подобное возможно, и оставалось только положиться на их слова.

Шестеро стояли впереди во главе с Ламарилом. Двенадцать – позади, и каждое лицо ей знакомо. Хранители! Их изображения она видела в камне, и вот они рядом с ней – живые, дышащие!

Все нагие, без оружия. Найдут ли они броню и оружие по ту сторону Врат? В грудах всякого добра, собранных хасситти, оружия она не заметила. Но, быть может, их оружие совсем не похоже на мечи и копья?

Огромный золотой цветок покачивался, рассыпая радужную пыльцу. К дальней стороне алтаря приблизились Уоно и Лика. Женщина держала чахну золотистого оттенка, почти прозрачную. Мужчина нес серебряную фляжку с широким горлышком, небольшую, какую легко было бы прицепить к поясу, – такому, как старый пояс на Кадии.

Гармоничные трели разнеслись от цветка во все концы огромного зала, песня, которой внимали собравшиеся позади отправлявшихся в путь. Хотя Кадия не понимала слов, она ощутила смысл этого гимна.

К битве ее соплеменников призывали трубы. Раковины-рожки оддлингов здесь прозвучали бы резко и грубо. Это не был призыв к победе, но прощание. Да, у идущих с ней был шанс вернуться, но всего лишь шанс, и положиться на него целиком было нельзя.

Они не такие, как она. Какой бы серьезной ни казалась причина, ей бы не удалось сделать то, что намеревались сделать они. Ее глаза вновь и вновь обращались на Ламарила. Но видела она не того, кто стоял перед ней, но статую, выпачканную илом, восставшую из болотной мути.

За три последних дня Ламарил приходил к ней дважды и задавал вопросы, какие задает полководец, готовясь к битве.

Доверие! Они доверяли ей. Ей было знакомо упоение победой, когда они разбили более многочисленное войско Волтрика и Орогастуса. Но ничего подобного предстоящему ей еще не доводилось испытывать.

Кадии объяснили, что это место находится вне времени, как его понимает она. Прошлого тут не было, будущее не имело значения, и только длилось бесконечное настоящее. Теперь она должна вернуться в реальное время, покинув место, одарившее ее покоем, какой она не обретала даже в саду Ялтана, ибо сад был лишь слабым отражением того, что властвовало тут.

Пение переходило в трели, трели переходили в пение. Цветок на алтаре покачивался все быстрее. Лика выступила вперед и точным движением поставила чашу возле наклоняющегося стебля. Из самого сердца цветка вырвалось золотистое облачко пыльцы, и чаша наполнилась сиянием от опускающихся в нее частиц.

Исчезнувшие запели громче. Возможно, они взывали, чтобы цветок сыпал и сыпал пыльцу. Когда чаша заполнилась наполовину, огромный цветок содрогнулся и поник, три лепестка утратили упругость, сочный цвет побледнел.

Лика преклонила колени перед алтарем. Ее пальцы зарылись в темную землю, в которой коренился цветок. Она откинула голову, закрыла глаза, возле ее рта напряглись складки.

Кадия понимала ее. Как ее собственная энергия питала меч-талисман, так эта Исчезнувшая отдавала свои силы цветку.

Пение стало тише, трели ели звучали. Лика наклонилась вперед, пока ее лоб не коснулся края алтаря. Цветок выпрямился, лепестки упруго расправились, он снова стал прежним.

Теперь настал черед Кадии. Ее обучили части ритуала, который она не понимала.

Девушка положила шлем на пол и осторожно подошла к Лике. Протянув руки над плечами согбенной женщины, она осторожно взяла чашу, зная, что содержимое ее не восстановимо. Ее предупредили, что второй раз понудить цветок сбросить пыльцу невозможно.

Держа чашу перед собой на уровне груди, Кадия сошла с приступки на пол храма и пошла назад.

Первым был Ламарил. Она все еще плохо понимала, что должно произойти, и знала лишь одно: то, что в чаше, если она ее не уронит, соединит обитателей этого мира с ней – с ней и с той стороной преграды, которую она преодолела.

Остановившись перед командиром синдонов, Кадия приподняла чашу чуть повыше. Его рука протянулась, пальцы погрузились в содержимое. Закурилась струйка золотой пыльцы и завилась нитью вокруг головы Ламарила.

Золотая нить расплылась туманом, стала облаком, которое опустилось и окутало его с головы до ног. Из облака опять возник кончик золотой нити, которая втянулась назад в чашу. А Ламарил исчез.

Кадия судорожно вздохнула и крепче сжала чашу. Одно дело услышать, что произойдет, и совсем другое – увидеть своими глазами.

Один за другим синдоны исчезали, пока она стояла перед каждым и ждала. Однако чаша в ее руке не становилась ни тяжелее, ни легче. Такого чародейства ей еще видеть не доводилось.

Едва исчез последний, как Кадия вернулась с чашей к алтарю. Лика уже поднялась на ноги, хотя и прислонялась к каменному вместилищу цветка, все еще во власти непомерной слабости.

Она протянула руку, и Кадия отдала ей чашу. Лика обернулась к Уоно, державшему наготове открытую фляжку с широким горлышком. Туда Лика начала ссыпать пыльцу очень осторожно, частицу за частицей. Уоно завинтил крышку, лизнул правый указательный палец и приблизил его к цветку, который вновь сбросил облачко радужных пылинок. Уоно размазал их по краю крышки, запечатывая ее.

Затем он отдал фляжку Кадии. Девушка аккуратно прикрепила ее к поясу рядом с мечом и лишний раз проверила, надежно ли.

Потом она подняла с пола свой шлем. Какие слова прощания найти? Они сделали все, что было в их силах, ради земель, им более не принадлежащих. Да, она могла бы заверить их, что выполнит все точно, но это они знали и так. Она всегда была столь же быстра на язык, как часто опрометчива в поступках. Но сейчас словами ничего нельзя было выразить. И даже мыслями.

Впрочем, пара у алтаря, казалось, не ждала от нее изъявлений благодарности. Уоно взмахнул рукой, и, подчиняясь его жесту, Кадия послушно встала между ним и Ликой. Они проводили ее до стены.

Даже теперь девушка толком не знала, что ее ожидает, и ей почудилось, что они разделяют ее неуверенность. Но она могла сделать лишь то, что ей представлялось правильным.

Кадия вынула меч из ножен. Глаза меча, все еще окаймленные сверкающими блестками – даром цветка, были широко раскрыты. Она крепко взяла меч за обломанный конец и повернула глазами к стене.

Из них вырвался единый силовой луч, и девушка почувствовала так хорошо ей знакомое истечение энергии. Там, где луч ударил в стену, расширялся круг света, превращаясь в колышущуюся световую занавесь.

Кадия, не сводя взгляда с этого круга света, шагнула вперед. Наступил решающий миг. Каменная преграда исчезла. Перед ней открылась дверь.

Девушка запечатлела ее в памяти. Опять головокружение, ощущение, что ее насильственно оторвали от всего надежного и знакомого. И вновь – подземное помещение, куда они проникли по следу служителя Варма. Прямо перед ней – один занеся копье, другой – прижимая духовую трубку к губам – стояли Джеган и Смайл, а позади них Салин чертила в воздухе магические знаки.

Увидев ее, они не обрадовались. Кадия ощутила только опасливую настороженность. Тут она вспомнила, что новый шлем закрывает лицо, и поспешила поднять забрало.

– Пророчица! – приглушенно, но радостно воскликнул Джеган. – Но… – Его глаза широко раскрылись от удивления. – Ты пропала. И вернулась. В новых доспехах…

– Надолго я пропала, Джеган? – Она помнила, как долго отсутствовала – ровно столько дней, сколько пальцев на руке. Неужели эти трое так и простояли тут все это время?

– Надолго? Я едва успел бы освежевать молодого хорика, – ответил он.

– Но нет же! Миновали дни! – По спине Кадии пробежала холодная дрожь. Что говорили те? Будто в месте их обитания времени нет?

Но ведь вернуться сюда могла не только она!

– А ходячая смерть? А прислужник Варма? – спросила она поспешно. – Он тоже вернулся? Трое оддлингов покачали головой.

– Только ты, Пророчица. И отсутствовала ты совсем недолго, а не дни, как тебе кажется.

Она оглянулась через плечо на стену, сквозь которую прошла. Значит, она выиграла немножко времени, ее времени. Тот еще не вернулся!

– А скритеки? – осведомилась Кадия.

– Тоже не возвращались, – ответил Дже-ган. – Салин установила предупредительную защиту, и ее ничто не нарушало.

Вновь им улыбнулась удача. Девушка погладила фляжку, надежно закрепленную на поясе. Впереди их ждал долгий путь, и необходимость пробиваться к цели силой означала бы промедление, если не полный проигрыш.

– Королевская дочь, что ты нашла там? – спросила Салин.

– Тех, кто некогда правил здесь. Благороднейших Исчезнувших.

– И они окажут нам помощь? – Ведунья посмотрела на стену.

– Какую смогут, – ответила Кадия. – Но сюда они к нам не придут. И будет лучше уйти отсюда, пока не вернулся тот. С собой он принесет порождение Черной Силы. Поторопимся!

Она уже подошла к панели, скрывавшей потайной ход. Остальные последовали за ней без дальнейших расспросов. Вновь лестница, но теперь они спускались. Неказистый плот, на котором они приплыли к ее подножию, находился в том же положении, в каком они его оставили. Ноздри трех оддлингов расширились. Кадия поняла, что они пытаются уловить запах скритеков. Но если эти чудовища и знали про потайной ход, они очень давно им не пользовались.

Вновь они забрались на неуклюжий плот и поплыли обратно. Кадия внимательно следила за тенями вверху: не выдаст ли себя каким-нибудь движением гигантский паук, чью паутину они прорвали. Однако они проплыли под ее остатками без всяких помех.

Кадия не расслабилась, и когда они вплыли под сумрачные арки корней. Ведь они все еще находились в краю колючих зарослей и чудовищ – Ей не верилось, что удача им не изменит. Небо затягивали тучи, но дождя не было.

К вечеру они добрались до места их ночлега возле зловещих развалин башни. В пути они не разговаривали: слишком велико было напряжение. Спутники Кадии, очевидно, разделяли ее тревогу. Однако ее, кроме того, мучило нетерпение. Скорей бы обрести помощь, в которой они так нуждались!

Теперь их подстерегала новая опасность. Вернее, старая, но усугубившаяся. Зараза, посеянная служителем Варма, продолжала распространяться, и им приходилось соблюдать величайшую осторожность, обходя омерзительные желтые пятна. Уже совсем смерклось, но, к счастью, смрадные пятна предупреждали о себе свечением. Однако разлагающаяся растительность лишала их возможности идти напрямик, вынуждала часто искать обход. А затем они вышли к непреодолимой преграде – стене колючих зарослей. Здесь тлением были поражены самые шипы, которые покрылись шишками, точно гнойниками. На глазах Кадии они лопались и выбрасывали крохотные капельки зеленоватой жидкости, которые парили в воздухе, готовые поразить и разъесть все там, куда их занесет ветер.

Она вынула меч. Да, она вновь обессилит на время, но выбора нет. Глаза меча так и оставались открытыми с тех пор, как она покинула

Храм Цветка, Не Знающего Времени. И даже казались ярче из-за сверкающих блесток по краям век.

Кадия напрягла волю. Верхнее око вновь, как тогда, когда отворило стену-дверь, послало режущий луч, с которым тотчас сплелись лучи из остальных двух. Секира блеска рубила гниющие заросли, и Кадия двигала ею из стороны в сторону, точно сражаясь с вооруженным врагом.

Огонь в зарослях пожирал заразу. Оддлинги следовали за ней гуськом. Она слышала, как они тихо запели, а потом ощутила прикосновения к плечу. Салин приблизилась к ней, и теперь в нее вливалась энергия ведуньи, в которой она так нуждалась. Ток усилился, когда Джеган и Смайл присоединили и свою энергию.

Запах горящих кустов заметно заглушал смрад смерти. Кадия удвоила усилия. Ведь они выдали свое присутствие, и вот-вот сюда явится какой-нибудь скритек, посмотреть, что происходит.

Она споткнулась: из земли торчали полусгоревшие корни, образуя коварную ловушку. Она все еще взмахивала мечом, хотя ее рука отяжелела. Ей пришлось замедлить шаг. Несмотря на помощь оддлингов, она продолжала слабеть.

Кадия снова пошатнулась, еле удержавшись на ногах. Луч света, которым она рубила, стал короче. Раза два он на миг угас. Закусив губу, она упрямо продвигалась вперед. Весь ее мир теперь сосредоточился на этом луче, на черной стене зарослей перед ней.

Пророчица! — Не голос, но мысль, достаточно сильная, чтобы прорваться сквозь ее сосредоточенность. – Мы, миновали заразу.

— Но не заросли, – возразила она вслух, опасаясь потратить хотя бы ничтожную долю энергии на мысленную речь.

Это уж наша забота, Пророчица. Дай расчистить путь нам.

Предложение Джегана подействовало. Ее рука опустилась, и, как девушка ни стискивала зубы, ей уже не удавалось удерживать меч в нужном положении. Луч коснулся земли, замерцал в такт биению сердца и погас. Никакое усилие воли не помогло ей вновь поднять руку.

Салин встала с ней рядом, закинула левую руку девушки на свои согбенные плечи, поддерживая их обоих с помощью своего посоха. Теперь, когда меч больше не освещал их путь, Кадия брела сквозь мрак, точно слепая. Она не столько увидела, сколько почувствовала, что Джеган со Смайлом прошли вперед.

Но чем они будут расчищать путь? Впереди вновь слышался треск, но не огня. Затем Салин медленно повела ее вперед. Да, проход был прорублен, но такой узкий, что колючки то и дело царапали гладкую, как шелк, броню девушки, однако не находили отверстия, чтобы вонзиться в плоть под ней.

Иди, — смутно донеслась до нее мысль Салин. – Они рубят ножами, Благороднейшая. Уже недалеко – я чую запах воды.

Идти Кадия могла только с помощью ведуньи. Ей показалось, что заросли редеют. Она подняла глаза. Прорези шлема ограничивали поле ее зрения, но ей почудилось, что она видит мерцание звезд в ночном небе, где тучи разошлись. Она подумала, что вот-вот упадет.

Девушка удивилась силам ведуньи, которая не только ее поддерживала, но еще и заставляла идти.

Потом она почувствовала, что ложится на спину и смотрит на звезду, обрамленную тучами. Их чернота как будто опустилась на нее, и, погружаясь во мрак, она успела только сжать меч, чтобы не потерять единственное оружие, которое считала по-настоящему своим.

ГЛАВА 18

Звучали голоса, но Кадия не могла разобрать ни единого слова. Она открыла глаза, и в них ударили солнечные лучи. Приподнявшись на локте, девушка осмотрелась. Оддлинги сгрудились вместе. Перед Салин стояла ее чаша, а справа и слева от нее мужчины на коленях сосредоточенно следили за картиной в чаше. Пальцы Салин выписывали знаки в воздухе. Джеган внезапно вскрикнул, и его рука опустилась на лежащее рядом копье.

Кадия могла и не заглядывать в чашу: всех троих окутывала эманация страха, точно болотный туман. С усилием она встала на колени.

Они находились на пригорке, кое-где поросшем кустами, но без колючек. Девушка ощутила запах гнили, исходящий из болотной глубины, но он был не похож на смрад «желтой смерти».

– Что приближается? – Кадия с трудом обрела голос. Даже легкие движения требовали от нее больших усилий.

Она посмотрела на своих спутников. Когда Джеган оглянулся на нее, его голова дернулась.

– Зло, Пророчица, – он вскочил и подошел к ней. Его руки ухватили ее за плечи и подняли с силой, неожиданной даже для его крепкой фигуры. – Вот, взгляни сама.

Кадия с его помощью добрела до чаши и опустилась на колени там, где только что стоял он. Наклонившись вперед, она заглянула в чашу.

Вновь картина была столь ясной, словно она смотрела на нее в окно. Фоном служила колючая стена, сквозь которую они недавно пробились.

Там двигался отряд скритеков, вооруженных грубыми копьями и дубинками. Но яснее всего Кадия разглядела того, кого они сопровождали. Это был тот, кто сидел на огненном троне. У него не замечалось никаких следов ужасной болезни. Теперь он был высок, строен, с чистой кожей и окружен аурой, не уступавшей ауре Ла-марила. В руке он сжимал жезл. И скритеки, хотя, несомненно, его сопровождали, держались позади.

Служитель Варма шел широким шагом, глядя перед собой, точно выискивал взглядом цель, к которой стремился. Затем он внезапно остановился на полшаге и поднял жезл, оглядываясь по сторонам. В его позе была настороженность.

Салин провела рукой над чашей. Подчиняясь этому жесту, жидкость заколыхалась, и картина исчезла, но на лице женщины-уйзгу был написан страх.

Этот, — донеслась до Кадии мысленная речь, – понял, что за ним следят! — Ведунья потрогала чашу. – Больше нам ею пользоваться нельзя.

— А если мы попробуем с ее помощью увидеть кого-нибудь другого, – спросила Кадия, – это нас тоже выдаст?

Она думала о Харамис. Вдруг ее сестра может сразу же вооружить их ненадежнее? Знание ведь сильнее простого оружия.

Салин покачала головой.

– Королевская дочь, всякий раз, когда я обращаюсь к чаше, повсюду распространяются воздушные волны, которых мы не видим, и по этим колебаниям он может разыскать нас.

– У тебя же есть… – Джеган указал на меч.

– И не только он, – ответила Кадия. – Но прежде я должна суметь призвать эту помощь. Исчезнувшие присоединятся к нам – по-своему и через наше содействие. Джеган, мы должны добраться до дороги синдонов. Ты сумеешь ее найти?

Он нашел ее после довольно долгих поисков. Зашло солнце. Ночь они провели настороже. И еще день. Силы вернулись к Кадии, и она шла быстро, а фляжка постукивала ее по боку при каждом шаге, подгоняя, подгоняя…

Бугры затвердевшего ила остались точно такими же, какими она их помнила, – вехи на забытой дороге в Ялтан. Первым в ряду стоял Ла-марил, единственный очищенный от твердой скорлупы ила. Не совсем такой, с каким она встретилась в стране за стеной, но такой, каким мог быть некогда в их мире.

Добрались они туда под вечер. Местность была открытая, и Кадия могла лишь надеяться, что те, кого они увидели в чаше, направились в другую сторону. У прислужника Варма было собственное неотложное дело, и времени у него, как и у нее, оставалось совсем мало.

– Мы должны очистить их все, – она указала на бугры спекшейся рыжей грязи, – и как можно быстрее.

Они не стали задавать вопросов – как не задавали их с того часа, когда она вернулась к ним. Кадии казалось, что время от времени Джеган все еще исподтишка поглядывает на нее с почтительным страхом.

Они взялись за работу, скалывая окаменевший ил наконечниками копий и ножами. Кадия быстро орудовала своим кинжалом. Спекшийся панцирь плохо поддавался, работа была утомительно однообразной, хотя порой удачный удар откалывал целый пласт.

Смеркалось, но Кадия и оддлинги продолжали трудиться – ее спутники тоже чувствовали, что необходимо торопиться. Развести костер на открытом месте они не решались, чтобы не выдать своего присутствия, но Смайл отлучился ненадолго и вернулся с камышовой плетенкой, в которую посадил таких же светляков, как Джеган в Ялтане в трубку-фонарь.

Этот слабый свет все-таки позволял определить, куда и как нанести очередной удар.

Рыжая грязь, покрывавшая старую дорогу, вехами которой были статуи, с наступлением темноты будто ожила. Ее поверхность колебалась, словно под ней кто-то копошился. Салин отложила нож, порылась в дорожном мешке, извлекла небольшой сосуд и обошла место их работы, рассыпая красноватый порошок.

Хотя новый шлем защищал ее глаза от мошек, Кадия ощущала зудящие укусы, несмотря на мазь от насекомых, которой пользовались все, кто отправлялся в болото. Но она упрямо взмахивала кинжалом.

Статуя женщины по имени Лалан была уже почти вся очищена. Девушка уцепилась содранными пальцами за последний кусок ила и рванула. Скорлупа отвалилась, и статую больше уже ничего не сковывало.

Неподалеку внезапно появилось зеленое сияние, и Кадия резко обернулась, застигнутая врасплох. Оно висело неподвижно, а затем поплыло по воздуху к ним. Если источник сияния несло какое-то существо, было непонятно, почему оно ничего не освещало внизу, так что они не могли решить, факел ли это или что-то другое.

И огонь этот был не один. Рядом появились еще три. Смайл отступил от статуи, которую почти очистил.

– Костные огни! – Салин вновь бросилась к мешку. На этот раз она достала баночку, в которую Смайл обмакнул дротик, а потом поднес к губам трубку.

Было слишком темно, чтобы проследить полет дротика. Раздался хлопок. Ближайший из приближающихся огненных шаров вдруг перестал быть шаром и пылающими лохмотьями упал в грязь. Один за другим Смайл поразил остальные.

Кадия раскашлялась. Ей словно опалило ноздри, а затем их заполнила такая вонь, что к горлу подступила тошнота.

Одной рукой она уперлась во второй бугор, который начала очищать, и извергла остатки ужина, недавно разделенного с оддлингами. Са-лин оказалась рядом с девушкой, едва та утерла рот.

– Съешь! – ведунья протянула ей комок смятых листьев.

Кадия послушалась не очень охотно. Вкус оказался резко кислым, и она чуть не выплюнула снадобье, но верх взяло доверие к Салин, к ее умению защищаться от всех болотных напастей. Девушка заставила себя проглотить сок из комка, и ее сразу перестало тошнить.

Это была ночь полной луны, и, когда она всплыла над краем земли, добавив свои лучи к сиянию светляков, они смогли продолжать работу, хотя легче она не стала.

Когда наконец со всех статуй была сбита илистая скорлупа, Кадия решила, что время идет к утру. Плечи у нее ныли, пальцы, изрезанные острыми краями, которые она обламывала, онемели и плохо ее слушались. Но ее пришпоривала мысль, что отдых сейчас был бы равносилен проигрышу сражения до того, как оно началось. Нет, она не поддастся сну!

Вновь всех выручила Салин, смазав целебным снадобьем порезы и ссадины. Однако Кадия почти сразу же стерла ее, опасаясь, как бы липкая мазь не помешала ей сделать то, что от нее требовалось теперь.

Девушка отцепила фляжку от пояса, и од-длинги отошли в сторону. Кинжалом, совсем затупившимся, она сковырнула крышку.

В сером свете наступающего утра она уже могла разглядеть статуи достаточно хорошо для предстоящего ритуала. Стиснув зубы, чтобы рука с фляжкой не дрожала, Кадия еще раз вытерла пальцы правой руки о штаны. Затем подошла к статуе Ламарила. Большим и указательным пальцами она взяла щепотку пыльцы и, встав на цыпочки, нанесла ее на лоб между драгоценными камнями глаз.

Еще щепотка – для губ.

Она чуть-чуть попятилась. Ей объяснили, что надо сделать, но поверить в это, а тем более понять было трудно.

И серый свет такой смутный! Статуя хоть как-то изменилась?

И вдруг… Лицо, столько сотен лет обращенное в одну сторону, повернулось. Глаза поглядели вокруг и вниз на нее. Голова чудовища, которую Ламарил держал в каменной руке как предостережение, была отброшена в грязь.

– Сделано! И безупречно… Кадия посмотрела ему в глаза.

– Тогда я повторю, – ответила она дрожащим голосом и, обрадованная удачей, отошла ко второму из тех, кого они освободили из плена спекшегося ила.

Они начинали жить, дышать, осматриваться.

– Но… это… – Одна из освобожденных женщин ошеломленно охнула. – Что же это такое?

Солнце уже – поднялось достаточно высоко, чтобы озарить наносы грязи, скрывавшей древнюю дорогу. Многие места в болотах обладали своей особой красотой, но тут царила мерзость запустения.

– То, чего не удалось избежать.

– Зло! – Еще один синдон подошел к краю рыжей коросты.

– Не Зло, – сказала Кадия. – Причиной было болото, а не козни Тьмы.

Если они видят Зло в этом, то что скажут, когда узрят пятна «желтой смерти"!

– Болото, – повторил Ламарил. – И время. Вновь мы встречаемся со временем. Но в путь, и чем скорее, тем лучше, – он вскинул руку в том же месте, каким его статуя указывала на древнюю дорогу.

– Дорога опаснее, чем кажется, – предостерегла Кадия. – Джеган!

Вздрогнув, оддлинг подошел к ней. Он и уйзгу в благоговейном ужасе смотрели на тех, кого воскресила Кадия.

Теперь он прошел вперед, держа копье, чтобы прощупывать плиты дороги под наносами. Во-доступы они не надели, но Кадия не сомневалась, что Джеган помнит, как они проходили этим путем прежде. Хранила она и собственные воспоминания – самые мрачные. Тогда впереди шла смерть, оставляя омерзительные следы.

Открытая местность наконец кончилась. Они добрались до твердой земли, где кусты, гнущийся камыш и ползучие растения сменились настоящими деревьями. Кадия испытывала тягостное утомление – ночные труды вызвали ту же слабость, которая охватила ее, пока она прокладывала путь мечом сквозь Тернистый Ад.

Не успели они углубиться под деревья, как ее плеча коснулся Ламарил.

– Тебе необходимо отдохнуть, как и малышам, так отлично поработавшим, – он кивнул в сторону оддлингов. – Хотя этот путь очень изменился – и к худшему, нам он известен. Мы пойдем вперед, а вы следуйте за нами. Но прежде устроим привал.

Воздух здесь был почти свободен от тяжелых запахов болота. Кадия опустилась на землю и только тогда поняла, насколько обессилела.

Тут была жизнь: в ветвях чирикали птицы, а по кривому стволу быстро взбежал пушистый зверек. Смайл извлек из своего мешка что-то, завернутое в листья и защипленное прутиками. Кадия начала возиться с застежками своего мешка, как вдруг его осторожно забрали из ее рук. Рядом с ней на коленях стоял Ламарил. Остальные его товарищи разбрелись между деревьями, а он смотрел, как она извлекает сверточек со спрессованными сушеными корнями, совсем безвкусными, но достаточно подкрепляющими в пути. Кадия на примятых листах папоротника разложила свою долю припасов. Джеган добавил связку вяленых рыбешек, которые пахли не очень-то аппетитно. У Смайла были лепешки из молотых корней камыша, рассыпавшиеся серыми пыльными крошками. Маловато даже для них, а нечем поделиться с новыми спутниками.