Текст книги "Разум на торги"

– Что совсем не ново, – усмехнулся Крейг Тау. Во время этого разговора Лоссин и Туи все время переводили остальным. Теперь заговорила Тасцин, и в ее мягком и мелодичном голосе звучала определенность.

– Они хотят только честной Торговли, – сказала Туи.

Рип переглянулся с тремя остальными.

– Кажется, все решать нам?

Али скрестил руки на груди и откинулся назад.

– Нам – и странникам. И если каким-то чудом мы придем к соглашению, там, наверху, нас ждут наши друзья пираты.

Он поднял глаза к разорванным облакам в небе.

Глава 19

– Камсин! Туи! Проваливайте оттуда!

Дэйн захромал вперед, чуть не хлопнулся лицом в грязь, но успел зацепиться за валун.

Джаспер Уикс побежал вперед, размахивая руками, и странники, спускавшиеся к высокой и маленькой фигурам, взмыли вверх в клубах пара.

Туи и Камсин побежали обратно к пандусу “Королевы”, а Рип с болезненной медлительностью двинулся к распростертому в грязи Али Камилу.

Дэйн сел спиной к скале, ловя ртом воздух. Он посмотрел на клубящийся серый туман, сквозь который пробивались лучи неспокойного солнца Геспериды. Прошло пять дней после конференции на деревьях, два дня с тех пор, как спутники наблюдения сообщили об огромном газовом пузыре, вырвавшемся из солнечного пятна в сторону планеты. Эффект его столкновения с магнитосферой, до которого оставалось только два дня, был непредсказуем – компьютерные модели давали бессмысленные ответы.

Дэйн, вспомнив яркость полярного сияния, которое было видно в краткий период прояснения, вздрогнул при мысли о том, что такая магнитная буря сделает с погодой. И со связью. Уже сейчас, даже если “Северная звезда” прервет радиомолчание, они ее не услышат.

Он неуверенно поднялся на ноги. Это была третья попытка продолжить контакт со странниками. Два дня шторма прогнали туман и странников; три сравнительно спокойных дня четверка выходила каждое утро, и их встречал густой туман и все растущее число странных созданий.

Дэйн поднял глаза вверх. Туман ограничивал видимость, но этих созданий было не меньше сотни. Пока они висели в воздухе и не опускались.

Он перевел взгляд на Рипа:

– Отключился? Рип коротко кивнул:

– Опять.

Джаспер встал рядом с Рипом, и они вдвоем руками в перчатках взяли лежащего без сознания Али под мышки, подняли на ноги и втащили в корабль. Дэйн медленно последовал за ними.

Гипс с него сняли, и считалось, что он может двигать коленом, но резкие движения были пыткой.

Люк грузового отсека за ними закрылся. Пока что странники ни разу не пытались проникнуть на корабль. Очевидно, Туи и Камсин наблюдали за последней попыткой через видеокамеры, и когда увидели, что Али упал, а остальные застыли, вышли помочь.

Хорошо, что Джаспер, Рип и Дэйн успели выйти из контакта и увидеть, как они идут.

Дэйн посмотрел на этих двоих, стоящих у внутреннего люка. Гребень Туи опал, глаза смотрели виновато.

– Не выходите туда, – сказал Дэйн. – Я знаю, что вы хотели помочь. То, что мы выжили после контакта, еще не значит, что выживете вы.

– Но ведь они уже знают вас четверых, правда? – спросила Туи. – Вы говорите, что они не хотят нас убивать...

Рип устало произнес:

– Туи, я не думаю, что они могут нас различать, – как и мы их.

Что-то щелкнуло в мозгу у Дэйна: в словах Рипа был важный смысл. Почему? Он попытался их рассмотреть, сосредоточиться, но боль в голове пульсировала синхронно с болью в колене.

Но он тут же забыл и ту и другую, когда Али сел, потирая виски.

– Черт! – Он уронил руку и вздрогнул. – Опять я.

Все эти три раза именно Али разрывал контакт. Не по собственной воле, отчего ему было еще более досадно.

Рип сказал:

– Подведем итоги. Когда ты ощутил, что выпадаешь, Али?

Дэйн мог ему сказать, но не раскрыл рта. Вместо этого он вспомнил образованную ими связь, теперь всегда через ментальный образ их четверых, плывущих на плотах по поверхности спокойного моря. Странники старались ограничить срои образы, но Дэйн подозревал, что для них это неестественно – как пытаться вести важный разговор на уровне запаса слов двухлетнего ребенка. Или с человеком, знающим лишь несколько отдельных слов иностранного языка.

– Я не могу удержать образ нас всех, когда поток их образов возрастает до определенной интенсивности, – сказал Али хриплым голосом. Он поскреб пальцами шевелюру, потом посмотрел вверх налитыми кровью глазами. – Послушайте, сколько мы еще будем пытаться? Это без толку.

– Мы должны знать почему, – сказал Рип отстраненно, переводя взгляд черных глаз на Дэйна. – Что ты успел заметить?

– То же, что говорит Камил. – Дэйн осторожно погладил колено. – Мы пытаемся делать две вещи сразу: держать нашу связь и сосредоточиться на том, что передают странники. Это слишком трудно – как смотреть сразу на два экрана.

Рип повернулся к Джасперу:

– Уикс?

Венерианин сплел пальцы и смотрел на них, будто пытался прочесть ответ. Сейчас он поднял глаза и ответил:

– Точно так, как говорит Али.

– И? – спросил Рип.

Джаспер только пожал тощими плечами.

– И? – снова повторил Рип. – Джаспер, ты что-то знаешь. Я это чувствую. Если бы я мог прочесть, что это, я бы сказал сам.

Джаспер Уикс встал очень медленно; казалось, он остановил дыхание. Дэйн ощущал его глубокое нежелание говорить, и, чтобы сломать напряжение” он сказал:

– Шеннон! Что ты говорил Туи? Можешь повторить?

Рип слегка пожал плечами.

– Ничего особо ценного. Я думаю, что они нас не различают – как мы не различаем их.

Дэйн поднялся на ноги и включил интерком:

– Крейг?

– У тебя за спиной. – Медик появился, неся поднос с чуть дымящимися чашками. – Это вас подкрепит. Выпейте.

– Кофе, – сказал Али. – Хочу кофе. Крепкого и много. А не твои мерзкие лечебные отвары.

– Будешь пить отвар, и я надеюсь, что он не мерзкий. Фрэнк добавил это в крепкий бульон, который варил весь день. Или то, что здесь считается за день. Пей.

Разговаривая, он обходил их всех с подносом. Дэйн взял себе кружку и отпил. По вкусу это была овощная смесь – преобладал свежий помидор из гидропонного сада, – как следует сдобренная специями. Он сделал большой глоток и прикончил кружку. Почти сразу он ощутил, как расходится по жилам энергия.

Крейг усмехнулся:

– Сейчас ты уже не так похож на труп месячной давности.

– А больше похож на недельной давности мусор, да? Так я сейчас себя чувствую. Тау не обратил внимания.

– Дэйн, у тебя был вопрос?

– Ты ведь гонял тесты на этих странников? Инфракрасный, ультразвуковой, все, что есть, – ты заметил какие-нибудь различия у этих тварей?

– Ни одного, – ответил Тау. – Я даже не могу сказать, те же самые выходят с вами на контакт или новые.

Дэйн снова ощутил, что это важно, но пока он пытался подумать, этот импульс прошел. Дэйн посмотрел на Джаспера и ощутил его снова – и с таким оттенком неотложности, что это заставило его сказать:

– Уикс, ты что-то знаешь. Что это? Рип наклонился к технику:

– Джаспер, мы должны решить эту задачу. Ты это знаешь. Ты работал вместе с нами – так же усердно, как все мы...

– Нет, – тихо сказал Джаспер. – Это не так. То, что Джаспер перебил говорившего, было так непривычно, что все замолчали.

– Прошу прощения, – спохватился Джаспер.

– Нет. Говори. – Рип не отходил от Джаспера. – Ты не работал усердно?

– Работал, – медленно сказал Джаспер и поднял глаза на Али, который ответил ему взглядом. – Но это не та работа, что надо. Я это знаю. Али Камил хлопнул по переборке ладонью.

– Идентичность! – крикнул он. – Черт побери! Идентичность, да?

Джаспер снова опустил глаза.

– Да. Я так думаю. Мы теряли контакт, поскольку изо всех сил старались сохранить свою идентичность.

Дэйн набрал воздуху в легкие, от внезапного понимания у него поплыло в глазах.

– Вот оно. В этом и дело! У странников нет идентичности. И они ее ни в каком смысле не понимают. И это нас отбрасывает.

Рип встал, потер подбородок.

– Идентичность. Но ведь это самая основа... – Он остановился, нахмурился. – По крайней мере Пока мы в сознании. Мы уже знаем, что перетекание в чужие сны происходит, когда мы без сознания. Кажется, тогда падают барьеры идентичности.

– Так что же нам, идти на контакт, когда мы спим? – спросил Али, закатывая глаза к потолку. – Чудесно. Все лучше и лучше.

– Я не думаю, что это возможно, – сказал Дэйн, стараясь не дать себе разозлиться на сарказм Али. – Слишком много требуется усилий, чтобы сохранить контакт. В наших снах мы сразу всюду – и в прошлом, и в настоящем, в странной их смеси.

– Джаспер? – спросил Рип. Уикс поднял голову.

– Образ, – промямлил он. – Если.., если мы сменим образ. Не мы. На плоту.

Он облизал губы, и Дэйна захлестнула волна жалости. Эта дискуссия явно заходила за какой-то личный барьер, и это глубоко задевало венерианина.

– Понял! – вскричал Рип с энтузиазмом. – Ты, значит, думаешь, что образ каждого из нас на своем плоту символически ставит барьеры идентичности?

Джаспер кивнул, не разжимая стиснутых губ. И снова Дэйн ощутил прилив жалости. Венерианин был заметно огорчен – редкий случай, который должен был бы насторожить Али. Джаспер никогда не проявлял эмоций. Дэйн подозревал, что Джаспер предпочел бы торговать среди поклонников культа Небеснорожденных на Сар-раби-2, где всякая одежда была объявлена вне закона, чем обнажить свою внутреннюю сущность даже перед товарищами по команде, людьми, которых он знал и среди которых был обречен жить.

Дэйн припомнил, как его поддразнивал один из обитателей Ксэхо, считавший, что это сумасшествие – делить на ячейки “Королеву”, которая и без того ни по каким меркам не была просторным кораблем. Но Дэйн ему объяснил, насколько людям нужно личное пространство или хотя бы его иллюзия. Насколько же более глубоким изменением будет падение этих ментальных барьеров?

– Слушайте, – сказал Рип. – У нас кончается время. Либо мы решим эту проблему, либо взлетаем.

Никто ничего не сказал, но Дэйн заметил, что остальные двое слушают.

Рип добавил:

– Мы уже доказали, что не можем сами по себе сделать что-нибудь существенное, что мы должны работать вместе. Если мы воспользуемся этим образом и дадим странникам вести наши мысли, это должно минимизировать.., нарушение границ личности.

Дэйн сказал, переводя взгляд с Али на Джаспера:

– У нас больше нет времени. Это надо сделать быстро – и сделать сейчас.

Али снова ударил в переборку и сжал пальцы.

– Что ж, господа пилигримы, не пойти ли нам на встречу с ожидающими нас друзьями?

Рип выдал свое облегчение лишь тем, что плечи его чуть опустились. Голос же его остался спокоен, как всегда.

– Итак, теперь наш образ – это просто океан. Мы больше не создаем образов самих себя на плотах. Мы будем в океане – не как рыбы или дельфины, а как сама вода.

Джаспер резко кивнул головой и нажал кнопку открытия люка.

Туман был теперь так густ, что Дэйн не видел конца пандуса. Он посмотрел вверх, и нервы его болезненно зазвенели. Несмотря на туман, странники были видны, и число их было неимоверно.

Они все четверо сели на платформу, которую положили раньше, и взяли друг друга за плечи. Дэйн закрыл глаза, пытаясь не думать о прикосновении странников. Пока что они его избегали; других нет, что означало, что странники вполне понимают уровень наносимых ими повреждений, и пытались их контролировать, но тело помнит боль, и мышцы болезненно напряглись.

Дэйн заставил себя глубоко дышать и вызвал ментальный образ океана. Или попытался это сделать. Трудно было вообразить себя просто в океане, и он сначала нарисовал знакомый плот, но на этот раз представил, как ныряет с него в воду. Глубокая синяя вода, прохладная и приятная, с колыхающимися водорослями...

Он посмотрел вперед, стараясь не видеть других. Он знал, что они там, но это было как чувство, что кто-то стоит у тебя за плечом. Не образ! – крикнул его разум, и он успокоил голубизну воды.

И внезапным приливом страшной энергии его разум нырнул не только в сумрачные глубины собственного воображения, но в видение столь реальное, что оно гипнотизировало. Какая-то частичка его следила за процессом – как будто выполняла взлет на ручном управлении, включая систему за системой, пока автопилот не возьмет управление на себя и зажжет свет ходовой рубки, запуская одновременно корабль.

Сейчас управление было не в его руках, но это было правильно – так поступать. Он выключил последнюю частицу своей идентичности, и...

И он стал океаном.

Связь между четырьмя стала тусклой свечой по сравнению с солнцем осознания всего мира. Ибо его частью стал теперь Дэйн. Он это видел, ощущал, жил этим. Он был странниками, дрейфующими между островами коротким летом, сеялся в воздухе пыльцой деревьев, падал серебряными нитями дождя метаболитов в синее море далеко внизу, питая обширные плантации водорослей, которые растили другие разумные существа – членистоногие обитатели дна.

И микроскопические семена огромных деревьев в остальные годы, пока лопались их стручки в долгие перерывы между штормами. Потому что с этими семенами выходил лишайник, проникавший в верхнюю кожу каждого странника, окрашивая ее красновато-зеленым, и накопленная энергия от пылающего солнца Геспериды позволяла этим созданиям всю ночь парить, как естественным аэростатам. От самых злых бурь они уходили, плоско лежа на гладких скалах купольных островов, где Торговцы их никогда бы не увидели.

Восторг постепенно стихал, сменяясь ощущением вторгшейся в мир опасности. Не от людей – люди произвели на сознание этого мира не большее впечатление, чем безвредный микроб произвел бы на терран.

Опасность была в море и в воздухе над ним. Странники не знали, почему изменились течения, медленно сокращая пояс туманов, в котором они жили. Обычно это не составляло проблемы, но приближались Последние Времена.

Ведомый мировым сознанием, Дэйн видел ярость стихий планеты, растущую вместе с выходом солнечной активности на пылающий пик, глядел, как землетрясения и воющие ветры валят огромные деревья полосами, отшатывался от молний во все небо, поджигающих острова пылающим адом жара, который был единственным механизмом, запускающим рост семян.

Но не в этот раз. Странники не знали точных данных, и трудно было понять, каково у них чувство времени. Но люди это знали, и влияние этого знания потрясло связь, объединившую их.

На секунду мозг Дэйна вернулся в личность.

"Два дня до страшного суда. И для нас тоже, если мы не договоримся”.

Он ощутил стыд. Торговцам грозил только финансовый крах, странникам предстояло истребление. Усилием воли он снова погрузился в море, соединился с водой, со своими друзьями, со странниками.

Чужие разумы восприняли знание времени своей смерти без эмоций, – по крайней мере таких, которые Дэйн мог бы определить, – но как факт. Умрет весь разум этого мира. Без странников и метаболитов пыльцы умрут водоросли и жизнь моря, которую они защищали, включая тех, кого странники называли поющие-в-воде, и начнут голодать членистоногие.

"Поющие-в-воде? Еще одна разумная раса?” – подумал Дэйн и ощутил, как вопрос отозвался эхом в трех других.

Трагедией Геспериды-4 было то, что разумная жизнь была ограничена архипелагом, богатым сьеланитом, и что в основе экологии деревьев лежали пьезоэлектрические излучения.

Теперь он ощутил эмоции и знал, что это вполне человеческие реакции от его друзей.

Осознание их реакций заставило его лучше их почувствовать. Снова изменился образ мира, на этот раз показав причудливую смесь времен, когда на этот остров садились “Королева” и “Ариадна”. Но в образе не было людей или гуманоидов – будто их не существовало. Образы сфокусировались на кораблях – точнее, на паре, выходящем из выхлопных отверстий.

«Ну и ну, – донеслась мысль Али, едкая и ясная, – чем-то красным с оттенком ржавчины. – Мы для них важны не больше, чем для нас трава, по которой мы ходим...»

И врезалась мысль Джаспера:

– “Пар! Им нужен пар”.

И Дэйн ощутил, как его собственные эмоции брызнули из него солнечными лучами. Он мог бы рассмеяться вслух, потому что вдруг понял, что здесь нужно.

Ян ван Райк достаточно часто говорил Дэйну, что хороший Вольный Торговец торгует всем, что есть под рукой, даже если, как один раз было, желательный предмет находится не в грузовом трюме, а выращивается в изобилии в гидропонной лаборатории как лакомство для корабельного кота.

Теперь перед ним стояла, быть может, величайшая для Торговца задача – работать с существами, которые не говорят, которым, может быть, неизвестно понятие собственности или владения, но у которых есть потребность.

Он послал собственные образы, сильные и уверенные, и ощутил, как остальные восприняли, к чему он ведет, и поддержали его, и это было быстро, как электрический ток. Может быть, ему помогла интенсивность связи – он увидел ясно, как на видеоэкране, шахтных улиток, ползущих вдоль жил сьеланита, показанных на образе в виде сияющим синим камня на темном фоне. Он смотрел, как они извергают яйца сьеланита, как команды двух кораблей их собирают, как смывает их прилив. Дэйн попытался передать, что им нужно, не зная, достаточно ли ясны его эмоции.

Потом он показал, как люди собирают руду и загружают ее в корабль – и наконец он показал, как корабли делают пар, который остается в воздухе.

И электрический ток хлестнул по связи.

Дэйн ощутил его как физический удар, вспомнил травму своего первого контакта и дал сознанию раствориться.

Но, лишаясь чувств, он ощутил триумф остальных трех и внутренний голос Рипа, зеленый и ясный:

– Они поняли!

Глава 20

Дэйн уносился в сон.

Он плыл в исхлестанном бурей море, но вода была теплой, и лучи солнца достигали воды. Он хотел нырнуть и исследовать дальше, но знал, что должен вернуться на поверхность. За воздухом? Нет, воздух у него был.., у него были жабры.., он посмотрел вниз, готовясь нырнуть...

И вдруг пришло ощущение, что он не один. Али!

Где рация?

Дэйн огляделся, уверенный, что Али его звал, но никого другого в воде не было видно. Какой-то вес держал его на месте, почему-то удобный и надежный.

Снова зов, и он посмотрел вверх, увидел яркий солнечный свет...

И проснулся. На груди сидел, свернувшись, Синбад, прищурив глаза и мягко вибрируя всем телом от мурлыканья.

– Давай, друг! – с сердечным нетерпением сказал Али. – Вставай. Тебе до работы еще много чего есть, что увидеть.

Дэйн пошевелил губами, ощутив, что его рот похож на внутренность сапога после пятикилометровой прогулки.

– М-м! – промычал он. Али приподнял бровь.

– Совершенно неоспоримое высказывание! Или это был вопрос? В таком случае отвечаю: когда ты очнулся от обморока, Крейг дал тебе чего-то, чтобы ты заснул. На вопрос, что происходит, отвечаю: выполняется заключенное тобой торговое соглашение. Где: по всему побережью. Когда: сейчас. Как ты туда попадешь: на своих двоих и на флиттере, но лучше побыстрее, поскольку карта погоды показывает приближение шторма, похожего на конец света, и он движется быстро.

Дэйн поднялся, сердце его стучало.

– Это оно?

В его мозгу заклубились спутанные апокалиптические образы.

Али театрально пожал плечами.

– Так считают странники. Газовое облако должно было задеть магнитосферу несколько часов назад. Сейсмографы показывают кучу землетрясений один-два балла. Электромагнитное излучение бешеное, полярное сияние похоже на ядерный взрыв. Мы взлетаем, как только завершим торговлю, но успеем ли покинуть атмосферу к началу спектакля – это пятьдесят на пятьдесят при такой скорости шторма.

– Взлетаем...

– Уходим. Стартуем. Через шесть часов. – Али ткнул рукой в небо. – У тебя три минуты. Я начинаю отсчет. Если не будешь готов, пойдешь в чем есть. – Он сделал короткий шаг к двери, повернулся и улыбнулся:

– Кофе у тебя на консоли.

Дэйн понял, что именно этот запах он и ощущал, и перестал в душе проклинать бессердечного инженера. Вместо этого он осторожно опустил кота на пол и встал на ноги. Угроза приближающейся катастрофы странно смешивалась с радостным возбуждением от сделки – и от отлета с Геспериды, и это наполняло его энергией.

Когда он вышел из каюты, застегивая чистую гимнастерку одной рукой и держа в другой кружку, Али отлепился от стенки, к которой прислонялся.

– Две с половиной минуты – неплохо. Дэйн рассмеялся. Воздух холодил мокрые волосы, и в животе урчало. Но он не обратил на это внимания и спросил:

– Значит, Штотц что-то придумал?

– Штотц, Тасцин и ваш покорный слуга. – Али показал на себя рукой. – А также Джаспер, и Вросин, и Шошу, и вообще кто был под рукой. У татхов не было времени вырастить все целиком, так что Штотц состряпал что-то из регулируемых труб из медицинского хозяйства Крейга и придумал, как соединить их с водоведущими лианами из лагеря. То, что мы сделали, мой друг, – это спринцовки.

– Спринцовки? – Дэйн чуть не поперхнулся кофе.

– Ага. – Али провел его через грузовой трюм к внешнему люку, но, к удивлению Дэйна, он обогнул стоящий флиттер, у которого вентиляторы уже гудели на холостом ходу, а крылья были сложены вдоль тела. – Вот твоя куртка. – Али показал рукой, сам влезая в комбинезон. – Солнце взойдет где-то через час. А странники ждут. – Он ткнул пальцем в сторону внешнего шлюза. – Одевайся.

Когда Дэйн оделся, Али подозвал его вперед, открывая люк. Дэйн остановился в проеме и выглянул, ничего не понимая. Вокруг корабля возвышались огромные деревья, их ветви качались в порывах ветра, но в воздухе никого не было.

– Посмотри на землю.

А там, как зеленовато-красные бородавки, на траве и на наспех уложенных плетеных матах на грязной земле лежали странники с выпущенным воздухом и выглядели беспомощно, как медузы на песке. Сморщенные, они казались куда меньше, чем по оценкам Дэйна.

– Им сейчас даже не нужно солнце для взлета, – сказал Али. – Хватает электромагнитного излучения.

– Кажется, сейчас никому не надо волноваться насчет пси-контакта.

– Сейчас – нет. Но когда ты отключился, мы с Джаспером и Рипом изо всех сил постарались показать им, что делает с нами их прикосновение. Долго мы эту связь удержать не могли, но они, кажется, уловили. В общем, у них хотя бы есть глаза, и они видят. Они поняли, что следует касаться только тех, кто поднимает руки в воздух.

Дэйн прислонился к переборке, вздохнув с облегчением.

– Не знаю, выдержал ли бы я еще эту самую пси-связь.

– А не придется, – сказал Али со странной усмешкой. – Мы отсюда улетаем. Дэйн смерил инженера взглядом:

– И что? Вряд ли ты злорадствуешь. Али выразительно поднял бровь, отвернулся от люка и пошел вразвалочку к флиттеру.

– Вчера, пытаясь открыть дверь, я научился ее закрывать, – сказал он, когда они пристегивались.

– Что еще за дверь... – начал Дэйн и вдруг понял: Али научился отключать свою ментальную связь с другими. А Дэйн тоже это сможет? Он понял, что не хочет пробовать. Хотя физически он был настолько в хорошем состоянии, насколько можно было ожидать; ментально он был вымотан. И экспериментировать с пси-явлениями не хотел, по крайней мере сейчас.

А в каком-то смысле это вообще было не важно. Если остальные могут отключать его от себя, то нет смысла беспокоиться, не мешают ли им его мысли. Для Али неприкосновенность личной жизни была крайне важна, и сейчас он ее получил. Может быть, он захочет и дальше работать над этой связью.

Когда-нибудь.

Если они выберутся с Геспериды-4.

И ускользнут от пиратов.

Флиттер выскользнул из корабля и круто пошел вверх. Дэйн ахнул, когда деревья ушли вниз, открыв небо в его неохватности. К востоку над темной линией поднималось солнце, и даже невооруженным взглядом на нем были видны пятна, темнеющие на пылающем диске. Над головой колонны мелких облаков тянулись на запад, над и между ними мелькало небо, опалесцирующее, как отражение молнии в створке перламутра.

– Полярное сияние? – сказал Дэйн, не сумев скрыть недоверчивого удивления. – Днем?

– Верно, – подтвердил Али. – И лучше не спрашивай, что показывают приборы насчет накопленной в ионосфере энергии. Все электрическое поле планеты начинает звенеть колоколом.

– Лучше и не говори, – согласился Дэйн, и ощущение опасности зазвенело в его нервах. – Мы в одном из узлов?

Али мрачно кивнул.

– Рип говорит, что если амплитуда будет расти по теперешнему графику, это место будет центром короткого замыкания, подобного которому нам даже не вообразить себе.

– Деревья, – вспомнил Дэйн. – Они сгорают...

– И сеют свои семена, – закончил Али, нажимая кнопки управления. – Фрэнк Мура их называет деревья-фениксы – какие-то драконы из мифологии его предков.

Разговаривая, он повел флиттер вниз и пролетел над утесами, и они пошли вдоль берега под порывами ветра. Оглядывая далекий горизонт, Дэйн решил, что видит неясные вспышки света на темном фоне – предупреждение о сильных грозах, скрытых кривизной планеты.

Али мотнул головой направо:

– Посмотри на это.

Дэйн отвернулся от наступающей бури – и забыл о ней.

Длинный скалистый пляж лежал плоско и мокро, обнаженный отливом. Его внимание привлекло кипение тысяч странных шипастых созданий, похожих на крабов, выныривающих из воды, держа в клешнях что-то, что они тут же бросали на песок.

Команда из четверых – Мура, Туи, Паркку и Иррба – ходила туда-сюда по пляжу с мешками, подбирая камешки, потом они взбегали вверх по пляжу и сгружали содержимое мешков в самодельные вагонетки. Не просто камешки – когда Али спустился ниже, над самыми волнами, Дэйн понял, что почти все эти камни – рудные яйца. Что-то его беспокоило – было в этой сцене что-то не совсем правильное. Он нахмурился, пытаясь определить источник этого чувства.

– Это, наверное, то, что смыло в океан приливами и бурями, – сказал он. Али кивнул.

– А эти создания это возвращают. Да, но самого главного ты еще не видел. Когда взошло солнце, Вросин вызвал нас по рации. Он был послан собрать, что удастся, на месте бывших работ и нашел.., вот это.

Они внезапно взмыли, огибая большой утес, к которому прицепились древние деревья. Али прибавил скорость, и флиттер затрясся под мощным ветром и устремился к югу. Потом Али резко сбросил скорость, и Дэйн в изумлении уставился на открывшийся внизу вид.

На галечном пляже лежали большие кучи руды. Пока Дэйн смотрел, из воды вылезло мощное создание с черной резиноподобной шкурой и зашлепало к берегу. “Поющие-в-воде”, о которых намекали странники?

Руки со щупальцами на конце волокли груз чего-то грязного, похожего на гигантские листья водорослей. Щупальца сплетались вокруг каждого листа в виде сети. Али заложил круг, и Дэйн видел, как два таких создания убрали щупальца и стряхнули листья, оставив на берегу солидную кучу рудных яиц.

– А это из трещин в океанском дне от землетрясений, – сказал Али.

Они заложили еще один круг, и Дэйн увидел, как Глиф и Шошу опустили флиттер рядом с кучами и стали загружать яйца в машины.

– И куда они их везут? – спросил Дэйн.

– К “Королеве”. Скоро увидишь спринцовки, а твоя работа будет – распределять груз перед взлетом, грузовой помощник.

Что же это за чувство такое, будто он что-то упустил? Но работа есть работа, и часть его мозга уже прикидывала цифры и распределяла массы и объемы. Потом он сообразил, что Торговцы принесут всю свою аппаратуру – или по крайней мере столько, сколько смогут, – и присвистнул.

Али приподнял бровь.

– Думаешь о буре против веса? Я каждый день благодарю владык космоса за то, что не выбрал себе карьеру пилота, – сказал он и внезапно нырнул вниз. Дэйн подумал, что вряд ли кто-то назвал бы его осторожным водителем, и улыбнулся про себя, когда Али добавил:

– Пора посмотреть на наших людей в действии.

Дэйн глянул вверх и понял, что они снова прибыли к “Королеве”. Флиттер опустился возле пандуса грузового люка, и когда они из него вышли, один из Торговцев сбежал по пандусу и стал ждать.

– Машина к вашим услугам, – сказал Али, и они с Дэйном быстро пошли к северу от “Королевы”, петляя среди затихших странников – больших куч сморщенной плоти, украшенной лишайником и даже мелкими цветущими растениями. Проходя мимо, Дэйн заметил движение в цветочной шкуре, увидел насекомых и даже что-то вроде мохнатого червяка – здесь была целая экология!

А будет ли она существовать дальше – зависит от Торговли.

Он посмотрел на Али, и в его мозгу начал формироваться вопрос. Губы инженера скривила сардоническая усмешка.

– Тау говорит, что странникам теперь никак без нас не спастись. А без них разум на Геспери-де-4 умрет, и планета станет просто скалой, где копошится бессмысленная жизнь.

Дэйн встряхнулся, охваченный ощущением этой нависшей опасности. Действие – жажда действия впилась в него невидимыми когтями.

Когда они миновали последних странников на опушке леса, их ждали Штотц и Тасцин, стоявшие возле начала длинной череды предметов, похожих на небольшие кучки полупрозрачных красных спагетти. Мелькавшее сквозь шлем лицо Штотца было напряжено; что думает Тасцин о тех, кто пусть и ненамеренно, но убил двух ее товарищей, по лицу ее было не прочесть.

Штотц приподнял первую кучку спагетти и вытряхнул. Теперь она была похожа на мешок кальмара, поверхность ее была бородавчатой и по форме напоминала тыкву, из которой по земле волочились длинные щупальца, сделанные из хирургических трубок.

– Мы считаем, что странники частично живут на электромагнитных импульсах, посылаемых пьезоэлектрической рудной матрицей сьеланита, – сказал Штотц. – Эта энергия служит им для разогрева внутреннего воздушного пространства и создания подъемной силы – отлично работает, поскольку они смогут черпать энергию как раз тогда, когда она нужна, и избежать Последних Времен.

Штотц и Тасцин подошли к ближайшему страннику. Штотц бросил мешок в центр сдутого создания; щупальца развернулись и потом неуверенно начали разворачиваться и искать дорогу, как змеи, к краям странника.

– Их способность модулировать эту энергию облегчает им возможность управлять трубопроводами, поскольку хирургический инструмент, задающий их размер, использует точно такие же электрические поля.

Теперь Дэйн слышал что-то вроде приглушенной отрыжки, идущей от создания, а по усыпанной лишайниками шкуре пошла рябь. Верхняя ее поверхность стала раздуваться, принимая воздух. Штотц и Тасцин осмотрительно перешли к другому краю странника, а Али с Дэйном, подчиняясь указанию большого механика, выстроились у противоположных краев. Они подтянули трубы к краю, откуда высунулись маленькие отростки и приняли концы. На концах были закругления вверх и назад, кончающиеся небольшими присосками.

Штотц отступил и жестом показал им, чтобы они тоже отошли от странника, который теперь уже надулся до высоты больше метра.

– Влага, очевидно, нужна для преобразования электромагнитной энергии, хотя мы не очень себе представляем ход реакции, как и защиту от жара огня, который возрождает деревья, – сказал Штотц и сделал театральную паузу. – Итак...