Текст книги "Возраст сомнений"

Три

Возможно, племянница у нее не одна, подумал комиссар.

– Вашей племянницы Ванессы.

Во взгляде синьоры читалось все то же недоумение, будто он говорил по-турецки.

– Ванессы?

– Ну да, лет тридцати, брюнетка, в очках, живет в Палермо, а фамилия… как ее… Диджулио, вот.

– Ах да! Она уехала, – отрезала синьора.

Монтальбано заметил, что, прежде чем ответить, она бросила взгляд на капитана. Не самый удобный момент, чтобы что-то выяснять, решил комиссар.

– Вы можете арендовать автомобиль, с водителем или без, – подсказал доктор Раккулья.

– Я подумаю, – ответила синьора. – Извините. – И снова скрылась в каюте.

– Ну и характер! – заметил лейтенант.

Капитан Спарли возвел глаза к потолку и развел руками, словно подтверждая, что и не такое случается.

– Кажется, вы хотели что-то спросить, – обратился доктор к комиссару.

– Не важно, – ответил Монтальбано.

Он думал теперь совсем о другом.

Спустившись на набережную, комиссар заметил, что рядом с яхтой пришвартован огромный моторный катер, почти такой, как в фильмах про агента 007. И не странно ли – тоже под панамским флагом.

– Он только что прибыл? – спросил комиссар лейтенанта.

– Нет, этот катер в порту уже дней пять. Двигатели проверяли. Какая-то проблема, вызывали техника из Амстердама.

Комиссар прочел название: «Бубновый туз». Доктор Раккулья откланялся и пошел к своей машине.

– Я хотел бы кое-что спросить, – обратился к комиссару лейтенант.

– Пожалуйста.

– Почему вы интересовались «Ванессой» еще до того, как мы сообщили вам про лодку с трупом?

Хороший вопрос, достойный настоящего сыщика. Комиссар на минуту задумался: полуправды будет довольно.

– Эта племянница, которую я упомянул и которая, по словам синьоры, сразу уехала, обратилась в комиссариат, потому что…

– Я понял, – сказал Гарруфо.

– Думаю, я скоро к вам наведаюсь, – прощаясь, заметил Монтальбано.

– Я в вашем распоряжении.

Они пожали друг другу руки.

Он поехал за машиной лейтенанта, держась на приличном расстоянии. Подождал, пока тот припаркуется, выйдет из машины и войдет в администрацию порта; выждав пять минут, комиссар проделал то же самое.

– Что вам угодно? – спросил его дежурный.

– Я насчет швартовки.

– Первая дверь направо.

За стеклянной перегородкой сидел старичок-мичман с журналом кроссвордов в руках.

– Добрый день. Комиссар Монтальбано, – протянул он свое удостоверение.

– Слушаю вас.

– Сегодня утром вы дежурили?

– Да.

– Помните девушку лет тридцати, в очках, она интересовалась, нет ли вестей от яхты «Ванесса»…

– Минуточку! – перебил его мичман. – Я прекрасно помню эту девушку, но она ни про какую яхту не спрашивала.

– Вы уверены?

– Знаете, комиссар, вы – четвертый из тех, кто сюда сегодня заходил. Трое мужчин, включая вас, и одна девушка. Как я могу ошибиться?

– А что она спрашивала?

– Она интересовалась, нет ли у нас в порту матроса по имени… погодите, посмотрю, я еще в береговой охране спрашивал… Вот, Анджело Спиталери, это ее кузен.

– И что же?

– Нет тут такого.

Ничего не скажешь, эта девушка, как там ее зовут на самом деле, ловко обвела комиссара вокруг пальца.

Бедняжка, мокрый щенок! А он-то растаял, пожалел.

Как пить дать, комедию ломала. И про себя веселилась, что крутила им, как марионеткой!

Но зачем городить огород? Так самозабвенно врать? Конечно, с какой-то целью, но с какой?

Несмотря на поздний час, Монтальбано вернулся в комиссариат. Галло был еще на рабочем месте.

– Ты, случайно, не помнишь номер машины девушки, которая была здесь сегодня?

– Нет, комиссар, я на него даже не взглянул. Помню только, что синяя «панда».

– Значит, мы ее не найдем…

– Не думаю, комиссар.

Он велел позвать Катареллу.

– Эта девушка сегодня утром…

– Та, что ждала в приемной?

– Да. Она к тебе подходила? Что-то спрашивала?

– Один раз подходила, комиссар.

– Чего хотела?

– Спросить, где уборная.

– Значит, пошла в туалет?

– Да-да, я ее даже проводил.

– А ты не заметил чего-то странного?

– Не знаю… – Катарелла покраснел.

– Что значит «не знаю»? Или да, или нет!

– Откуда мне знать, что синьора делала в уборной… Слышал, что воду спустила, но…

– Я не о том, что она там делала! Может, что-то было, пока вы туда шли!

– Совсем упустил из виду, комиссар.

– Ну хорошо, иди.

– Разве что грохот…

– Какой грохот?

– Поскольку у вышеупомянутой синьоры была в руке какая-то торба из холста, упомянутая торба в тот момент, когда вышеупомянутая синьора входила, ударилась о дверной косяк, произведя упомянутый звук.

Монтальбано так и подмывало вскочить и треснуть Катареллу как следует.

– И каким он был, этот упомянутый звук?

– Будто железяка какая, что ли. Я еще подумал, что бы это могло быть? Может, прут железный, или подкова, или какая статуэтка. Или…

– Оружие? – прервал его комиссар. – Нож или пистолет, например?

Катарелла на минуту задумался.

– А то.

– Хорошо, принеси-ка мне телефонный справочник Палермо.

Нужно было кое-что сделать, просто для очистки совести. Поискал Диджулио Ванессу, почти уверенный, что зря, однако имя в справочнике значилось.

Монтальбано набрал номер, и ему ответил женский голос, но нисколько не похожий на тот, что был у девушки.

– Это доктор Панцика, я ищу Ванессу.

– Ванессу? Ванессу Диджулио?

А что в том такого?

– Совершенно верно.

– Но она давно умерла!

– Простите, я не знал.

– А вы, простите, кто?

– Фабио Панцика, нотариус. По вопросу наследства.

Слово «наследство» – приманка, которую люди заглатывают, как стая голодных рыб. И действительно:

– А вы не можете рассказать поподробнее?

– Охотно! Вы, простите, кто?

– Матильда Мауро, я была лучшей подругой Ванессы, и она завещала мне эту квартиру.

Как пить дать, перед синьорой Матильдой вдруг забрезжила надежда на прибавку к наследству.

– Могу я узнать, синьора Мауро, что случилось с Ванессой?

– Она выполняла задание. Вертолет, на котором она летела, упал. Она выжила, но ее схватили и, поскольку были уверены, что она – шпионка, пытали, а потом убили.

Монтальбано растерялся:

– Но когда?! Где?!

– В Ираке. За два месяца до Насирии[2]2
  В конце войны в Персидском заливе в марте 1991 года, уже после вывода американских войск, шииты Эн-Насирии приняли участие в восстании против президента Ирака Саддама Хусейна. Восстание было жестоко подавлено иракской армией и республиканской гвардией с многочисленными жертвами среди мирного населения.


[Закрыть].

– Почему же про это ничего не известно?

– Понимаете, это было секретное задание. А больше я ничего не могу вам сказать.

Больше ему и не требовалось. Эпизод, конечно, занятный, но углубляться в него – только зря время терять.

– Синьора, благодарю, вы очень любезны. А другую Ванессу Диджулио вы, случайно, не знаете?

– К сожалению, нет.

Ужинать на веранде не стоило: хотя дождь давно прекратился, было слишком сыро. Он накрыл себе на кухне, но есть ему не хотелось. Попался на удочку девчонки, как последний карась!

Удрученный Монтальбано сел за стол, взял лист бумаги и ручку и начал писать.

Дорогой Монтальбано,

поздравляю тебя с присвоением звания заслуженного идиота, коим выставила тебя так называемая Ванесса Диджулио (понятно, что имя фальшивое), и считаю своим долгом обратить твое внимание на нижеследующее:

1) Встреча с Ванессой была совершенно случайной. Но как только она поняла, что человек, который решил ей помочь, – это известный комиссар полиции, она сумела трезво оценить ситуацию и ловко обратить ее в свою пользу. Что из этого следует? Что у Ванессы хорошая реакция, она находит выход из любых непредвиденных ситуаций, извлекая для себя максимальную выгоду. И созданный ею образ мокрого щенка, которым ты так проникся, – не что иное, как хорошо разыгранный спектакль. Замечу, спектакль профессиональный, не любительский, цель которого – пустить пыль в глаза такому идиоту, как ты.

2) Понятно, что Ванесса знала о прибытии «Ванессы».

3) Понятно, что Ванесса – не племянница хозяйки яхты.

4) Понятно, что с ней связано какое-то тайное обстоятельство, известное, однако, хозяйке яхты и капитану Спарли (многозначительный взгляд, которым они обменялись).

5) Понятно, что Ванесса никогда не поднималась на борт «Ванессы».

6) Понятно, что, сказав, что «племянница» уехала, и таким образом оборвав разговор, хозяйка рассчитывала не вызвать у вас подозрений, дорогой комиссар.

7) Понятно, что если ты ни в чем не сомневаешься, то, вне всякого сомнения, скоро окажешься в дерьме.

Тогда, может быть, нужно, чтобы у тебя появились сомнения.

Вспомни, что Ванесса, когда пила кофе с молоком, рассказала тебе кое-что о так называемой тетушке, хотя ты ни о чем ее не расспрашивал. Тем не менее она рассказала – именно тебе.

К примеру:

1) О том, что муж тети по имени Артуро был очень богат.

2) О том, что это он купил яхту «Ванесса», оставив ее жене в наследство.

3) О том, что он любил плавать по морям (как, впрочем, и вдова).

4) О том, что никто не знал, чем он зарабатывает и откуда у него столько денег. Иными словами, в последней фразе Ванессы заключена свобода выбора. Догадки могут быть любыми, в том числе наихудшими.

Почему она хотела заронить в тебе сомнения? Она могла бы этого не делать. И все-таки сделала.

Подумай над этим. Крепко тебя обнимаю.

Поскольку спать было слишком рано, он сел в кресло и включил телевизор. На местном «Свободном канале» его друг, журналист Николо Дзито, брал интервью у бородатого господина лет пятидесяти, оказавшегося капитаном Дзурло, начальником порта.

Предметом обсуждения, конечно же, было сегодняшнее происшествие, труп в лодке, подобранной «Ванессой». Дзито, как обычно, задавал очень толковые вопросы.

– Капитан Дзурло, на каком расстоянии от входа в порт экипаж «Ванессы», по их словам, заметил лодку?

– На расстоянии немногим больше итальянской мили.

– Вы говорите, итальянской? Разве миля не одинакова для всех?

– Теоретически морская миля составляет шестидесятую долю градуса земного меридиана, и ее значение должно составлять 1852 метра. Но фактически в Италии она равна 1851 метру и 85 сантиметрам, в Англии – 1853 метрам и 18 сантиметрам, в Соединенных Штатах…

– Почему такой разброс?

– Чтобы усложнить нам жизнь.

– Прекрасно вас понимаю! Значит, мы можем сказать, что лодка с трупом находилась совсем близко к порту?

– Конечно.

– Не могли бы вы объяснить, почему «Ванесса», подобрав лодку с трупом, не сразу вошла в порт? Из-за шторма?

Капитан улыбнулся:

– Разве это шторм? Для шторма ветер был слабоват.

– Вот как? А что это было?

– Скажем так, сильный ветер. Девять баллов по шкале Бофорта…

– То есть?

– Это означает, что скорость ветра составляет примерно восемьдесят километров в час, а волны могут достигать высоты шесть метров. «Ванесса» могла налететь на восточный мол. Резервный двигатель у них барахлил, им пришлось вернуться в открытое море и сделать еще один заход, чтобы причалить надежно.

– А почему резиновая лодка не перевернулась?

– По чистой случайности. Возможно, она оставалась на плаву благодаря отливу.

– Тогда самый важный вопрос. Исходя из вашего богатого опыта, лодка плыла из порта, уносимая течением, или наоборот, ее несло в порт?

Монтальбано вперился взглядом в экран.

– Трудно сказать. Видите ли, есть постоянное течение на выходе из порта, но будет справедливо сказать, что, учитывая погодные условия, это течение было аннулировано более сильным течением с юго-востока.

– А ваше личное мнение на этот счет?

– В экспертном заключении я бы такое не написал, но скажу, что лодку вынесло течением на выход.

– То есть она двигалась изнутри?

– Что значит изнутри?

– От центрального пирса, к примеру.

– Нет, отойдя оттуда, она ударилась бы о восточный мол.

– И откуда она, по-вашему, шла?

– Это должно быть место неподалеку от входа в порт.

– Благодарю вас, капитан.

Монтальбано пошел спать озадаченный, что не помешало ему, однако, прекрасно выспаться.

Приехав в Вигату на следующий день около девяти утра, он решил зайти сначала в портовое управление.

– Что вам угодно? – спросил все тот же дежурный.

– Я бы хотел поговорить с лейтенантом Гарруфо.

– Обратитесь в справочную.

Мичман как будто никуда и не уходил. Он сидел в той же позе и в руках держал тот же журнал с кроссвордами. Может, он вообще и не спал, просто вечером дежурный матрос укрывал его брезентом, выключал свет и закрывал дверь. Утром уборщица снимала брезент, протирала пыль, и мичман возвращался в строй.

– Лейтенант Гарруфо?

– Его нет.

– А кто вместо него?

– Лейтенант Белладонна.

– Я бы хотел…

– Минуточку. Если не ошибаюсь, вы комиссар Монтальбано?

Мичман снял трубку, набрал номер, что-то сказал, положил трубку.

– Лейтенант ждет вас. Второй этаж, вторая дверь направо.

Дверь была приоткрыта, и он автоматически заглянул в кабинет, но подумал, что ошибся, и постучал в соседнюю дверь.

– Входите.

Он вошел. Офицер, сидевший за письменным столом, встал. Монтальбано понял, что снова ошибся: офицер был в чине капитана.

– Мне нужен лейтенант Белладонна.

– Дверь рядом.

Значит, он не ошибся. Лейтенант Белладонна оказался женщиной.

– Можно? Я комиссар…

– Проходите, пожалуйста, – сказала она, выходя из-за стола ему навстречу.

Лейтенант не то чтобы соответствовала своей фамилии, она, можно сказать, ее превосходила. У Монтальбано на секунду перехватило дыхание. Брюнетка, чуть выше его ростом, большие сияющие глаза, алые губы безо всякой помады, а главное – какое-то невероятное обаяние.

– Я в вашем полном распоряжении.

«Если бы!» – вздохнул про себя комиссар.

– Не знаю, в курсе ли вы истории с трупом, обнаруженным командой с яхты…

– Да, я знаю.

– Вот что меня интересует. Правильно ли я понимаю, что любое судно, заходящее в наш порт, должно сообщать о своем прибытии?

– Конечно.

– И о предполагаемом времени прибытия тоже?

– Обязательно.

– Зачем?

– По разным причинам. Движение кораблей в порту, наличие свободных причалов, готовность персонала…

– Понятно. Если я не слишком побеспокою, можно ли узнать, когда «Ванесса» сообщила о своем решении зайти в ваш порт?

– Я вам отвечу. Пойдемте со мной.

Монтальбано шел за ней, любуясь плавными движениями юбки в такт шагам. Проходя мимо автомата для кофе и снеков, он неожиданно для себя спросил:

– Не хотите кофе?

– Хочу!

Монтальбано позволил ей самой нажимать на кнопки: он был в этом деле совершенно беспомощным. Все время путал, какую именно нажать, получал бутерброды, шоколадки, мороженое – все, кроме кофе.

Кофе был хорош.

– Подождите меня здесь, пожалуйста.

Лейтенант открыла дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» и скрылась за ней. Вернулась она минут через десять.

– Знаете, их прибытие было не предусмотрено. В шесть утра они связались с нами и сказали, что вынуждены зайти в порт из-за плохих погодных условий.

Это подтверждало мысль, которая пришла ему в голову перед тем, как он уснул. Откуда так называемая Ванесса знала, что яхта придет в порт? Выходит, она получила информацию с утра пораньше, можно сказать, ни свет ни заря. И эту информацию ей передал кто-то из портового управления или непосредственно с яхты. Он поблагодарил лейтенанта и стал прощаться.

– Я с вами. Выкурю на улице сигаретку.

Сигаретку они выкурили вместе. Она сказала, что ее зовут Лаура. И поскольку они внезапно подружились, то выкурили не по одной, а по две, разговорившись о том о сем. А когда прощались, было понятно, что совместных сигарет они готовы выкурить не один десяток.

Четыре

Выйдя из машины, он увидел на крыше комиссариата двух рабочих. Те были заняты делом: латали дыры, но на лице Монтальбано отразилось беспокойство.

– Позови-ка Фацио, – попросил он Катареллу.

В кабинете было прибрано, только на потолке оставались еще влажные пятна. Когда хорошенько просохнет, нужно обязательно побелить. Он с удовольствием отметил также, что стол идеально чист, ни одной бумажки на подпись.

– Доброе утро, комиссар.

– Послушай, Фацио, у этих рабочих есть страховка? Не хотелось бы, чтобы наш комиссариат способствовал увеличению печальной статистики, это я про убийства при нарушении техники безопасности.

Он всегда так говорил – «убийства», потому что был более чем уверен: большинство несчастных случаев со смертельным исходом происходит по вине работодателей.

– Не волнуйтесь, у них есть ремни безопасности. Может, вы просто не заметили.

– Рад за них. Фацио, у меня к тебе просьба, и лучше тебя это не сделает никто.

– Слушаю вас.

– Под каким-нибудь предлогом – предположим, что нужно предоставить сведения в прокуратуру, – поднимись на борт «Ванессы» и добудь мне все паспортные и прочие данные на хозяйку, капитана и четырех членов команды.

Фацио вопросительно посмотрел на Монтальбано:

– Комиссар, извините, каким боком это касается найденного трупа?

Хороший вопрос, учитывая, что Фацио ничего не слышал про так называемую Ванессу.

– Чистой воды любопытство.

Фацио взглянул на него с еще большим недоверием.

– А что значит паспортные и прочие данные? – спросил он немного погодя.

– Какова атмосфера на борту, какие между ними взаимоотношения… Знаешь, когда люди находятся вместе в замкнутом пространстве круглые сутки, бывает, они начинают друг друга ненавидеть, грызутся… Одно неосторожное слово – и понеслось.

Все эти объяснения показались Фацио неубедительными, однако дальше задавать вопросы он не решился.

Ближе к обеду комиссар решил позвонить судмедэксперту.

Не исключено, что преждевременно, но чем черт не шутит.

– Это Монтальбано. Мне нужен доктор Паскуано.

– Доктор занят, – ответил секретарь.

– Вы не могли бы мне помочь?

– Постараюсь.

– Узнайте, пожалуйста, у ассистента, когда доктор будет делать вскрытие тела, найденного вчера в море.

– Минуточку.

Минуточка длилась ровно столько, сколько Монтальбано потребовалось, чтобы, повторяя таблицу умножения, дойти до семь на восемь. Хороший способ скоротать время.

– Как раз этим он и занимается.

– Комиссар, прошу меня простить, – развел руками Энцо, едва завидев его на пороге траттории.

– Простить за что?

– Нету сегодня рыбы. Из-за этого шторма…

– А что есть?

– На закуску капоната[3]3
  Капоната – традиционное сицилийское блюдо, вид овощного рагу.


[Закрыть], приготовленная моей женой, на первое – паста алла норма, знаете, с жареными баклажанами и копченым творогом, или макароны с брокколи, а на второе баклажаны по-пармски – язык проглотите.

Он был прав. Вместо того чтобы глотать язык, комиссар предпочел заказать еще одну порцию.

Выйдя на улицу, Монтальбано понял, что без медитативно-дижестивной прогулки не обойтись, и решил прогуляться, как обычно, до маяка. Однако вскоре изменил своей привычке и оказался у причала, где были пришвартованы «Ванесса» и «Бубновый туз».

На палубах обоих судов не было ни души, очевидно, все еще обедали.

Комиссар дошел до края мола и присел на плоский валун. Оттуда силуэты яхты и катера были хорошо видны.

Выкурив половину сигареты, он заметил, что рядом с «Бубновым тузом» в море плавает деревянный ящик – такие часто используют для рыбы. Он вспомнил интервью с капитаном Дзурло и решил понаблюдать, куда будет двигаться ящик, уносимый течением.

Сунул руку в пачку, пересчитал сигареты. Оставалось десять, должно хватить.

Примерно через час ящик сел на мель между волноломами. Капитан Дзурло был прав: течением от пирса любые плавающие предметы неизбежно выносило к восточному молу, тому самому, на котором комиссар сейчас сидел.

Есть над чем подумать.

Монтальбано спустился по скользким камням и, чертыхаясь, добрался до ящика. Поймал его, вернулся к плоскому валуну, на котором сидел, и оттуда снова бросил находку в море.

На этот раз было достаточно получаса, чтобы удостовериться, что ящик уверенно плывет к выходу из порта.

Монтальбано вернулся к машине и решил поехать в Монтелузу, поговорить с доктором Паскуано.

– Доктор у себя в кабинете, – сказал секретарь в приемной.

Комиссар подошел к двери и постучал. Тишина. Постучал еще раз. Нет ответа. Тогда он повернул ручку и вошел.

Паскуано сидел за столом. Он что-то писал и даже не взглянул на вошедшего.

– Голову даю на отсечение, у меня на пороге невоспитанный комиссар Монтальбано, – только и сказал он.

– Вашей голове ничего не угрожает, доктор. Вы угадали.

– Нет, угрожает, потому что вы определенно пришли, чтобы вынести мне мозг.

– Снова угадали!

– Чтоб мне так в покер везло!

– Как вчера в клубе?

– Не говорите! Почти выиграл, беру две карты, эх… Ладно! Что вам угодно?

– Вы прекрасно знаете.

– Возраст чуть больше сорока, спортивного телосложения, ухоженное тело, белая кожа, следов перенесенных операций нет, зубы не нуждались в услугах дантиста, здоровые сердце и легкие, не носил ни очков, ни контактных линз. Достаточно?

– Для живого да. А что скажете о трупе?

– Тело нашли минимум через три дня после смерти.

– Его лицо обезобразил убийца? Он убит ударом по голове?

– Нет! – ответил доктор, отрицательно качая головой.

– Его застрелили или зарезали?

– Нет.

– Удушили?

– Нет.

– Доктор, почему бы нам не поиграть в холодно-горячо? По крайней мере, у меня хотя бы будут подсказки.

– Его отравили, дорогой мой.

– Как?

– Обычно, как крысу.

Монтальбано поднял брови.

– Вас это удивляет? – спросил Паскуано.

– Да, ведь яд нынче…

– Не в моде, вы хотите сказать?

– Да…

– А я бы настоятельно рекомендовал его начинающим убийцам. Выстрел производит шум – соседи могут услышать; удар ножом – это брызги крови… А вот яд… Вы не находите?

– Но лицо?

– Над этим поработали уже посмертно.

– Очевидно, чтобы усложнить опознание трупа.

– С удовольствием хочу отметить, комиссар, что, несмотря на возраст, вам удается сохранять определенную ясность ума.

Монтальбано решил не отвечать на провокацию.

– А пальцы, что с ними?

– В целости и сохранности, как и все тело.

– Значит, отпечатков его пальцев нет в нашей базе данных.

– Поздравляю! Можно только позавидовать вашей безупречной логике. Все, Монтальбано, оставьте меня в покое…

– Последний вопрос. Он был женат?

– Вы меня об этом спрашиваете? Я могу только сказать, что не обнаружил на пальце следа от кольца. Но это ровным счетом ничего не значит.

– А вы не скажете…

– Не скажу, дорогой мой! Вы обещали, что вопрос будет последним. Так сдержите свое слово хотя бы раз в жизни!

Раз уж приехал, Монтальбано решил зайти в полицию, поговорить с криминалистами. Он знал, что их начальник, Ванни Аркуа, с которым они постоянно собачились, сейчас в отпуске, и его замещает Кузумано.

– Что скажешь?

– С чего начать?

– С лодки.

– Маленькая лодка с веслами…

– Были весла? Я не видел.

– Нет. Или утонули в море, или лодку буксировали. Лодка английского производства, таких много. Никаких отпечатков пальцев, работали в перчатках. Тело оказалось там незадолго до того, как лодку обнаружили.

– Спасибо.

– Еще кое-что про лодку. Отсутствуют следы предыдущего использования.

– Что это значит?

– Мы полагаем, что лодку распаковали и надули непосредственно перед убийством. Внутри, в разных местах, обнаружены куски целлофана, упаковка производителя.

– Что-нибудь о трупе?

– Ничего. Он был совершенно голый. Но…

– Ну, говори.

– Имей в виду, это мое личное мнение.

– Ладно, не томи.

– Капитан Спарли, прежде чем вытащить тело, сделал фотографии и передал нам. Хочешь взглянуть?

– Нет, твое впечатление.

– На фоне лодки белизна тела выделялась очень сильно. Этот человек определенно не мог быть моряком.

– Это вы, комиссар! Фацио сказал мне сказать вам, как только вы придете, что он придет, когда я ему скажу!

– Ну так скажи.

Через две минуты Фацио с торжествующим видом вытянулся перед комиссаром.

– Комиссар, давайте сначала договоримся.

– То есть?

– Вы не будете сердиться и не будете ругать меня последними словами, если я иногда буду заглядывать в свои записи.

– Если только это не анкетные данные: отец, мать и все такое…

– Договорились.

Он сел на стул, стоявший перед письменным столом.

– С кого начать?

– С владелицы.

– Это женщина, характер у нее…

– Я знаю, давай дальше.

– Ее зовут Ливия…

Монтальбано даже подпрыгнул. Фацио с удивлением на него посмотрел:

– Комиссар, позвольте заметить, ваша невеста не единственная женщина с таким именем. Ливия де Сталь, из Ливорно, недавно исполнилось пятьдесят два, но ни за что столько не дашь. В молодости, если ее послушать, была моделью, но если послушать Маурилио Альвареса, путаной.

– А кто такой Альварес?

– Механик, я к нему еще вернусь. В тридцать пять лет Ливия познакомилась в Форте-дей-Марми с богатым инженером Артуро Джованнини, который в нее влюбился и женился на ней. Брак длился десять лет, потом инженер умер.

– От старости?

– Они ровесники. Однажды во время шторма он выпал из лодки и…

– Не называй ее лодкой.

– А как мне ее называть?

– Яхта.

– Упал в море, тело так и не нашли.

– Кто тебе рассказал эту историю?

– Вдова.

– Маурилио это подтверждает?

– Мы не обсуждали трагедию с Альваресом. В общем, ей досталась лодка, она продолжает ходить на ней в море, как когда-то – инженер.

– А на что он жил?

– Инженер? Он получил хорошее наследство.

– А вдова?

– На наследство от наследства.

– Ты уверен?

– Нет. Про владелицу это все. Теперь капитан. Его зовут Никола Спарли, генуэзец, пятьдесят пять лет, еще при инженере служил на этой яхте помощником капитана, которого звали… – Фацио вытащил из кармана листок и посмотрел: – Филиппо Джаннитрапани. Потом занял его место.

– Этот Джаннитрапани сам ушел?

– Нет, синьора, став хозяйкой, сразу его уволила.

– За что?

– Послушать капитана Спарли, эти двое не могли ужиться потому, что характер у капитана Джаннитрапани был похлеще, чем у синьоры.

– А что Маурилио об этом говорит?

– Маурилио говорит, что Спарли и синьора были любовниками еще до того, как муж ее умер.

– Ты хочешь сказать, что муж утонул… – начал Монтальбано.

– Нет, комиссар. Если его и сбросили в море, то по другой причине.

– Объясни-ка.

– Говорят, что синьора через два года после свадьбы пошла по рукам…

– Как-как?

– Маурилио говорит, неделю ее пользовал один моряк, потом она перешла к следующему, и так весь экипаж. Когда круг заканчивался, все начиналось сначала. Пока она не сошлась с капитаном Спарли. Инженер был в курсе этой карусели, но молчал, кажется, ему все было до фонаря. Он просто уходил спать в свободную каюту.

– Это тебе рассказал Маурилио?

– Да.

– Синьора и до его рук дошла?

– Да.

– А что, если Маурилио на нее наговаривает, потому что не заполучил ее в единоличное распоряжение?

– Кто ж знает! Но Маурилио явно имеет на нее зуб, а она цепляется к нему почем зря, спускается в машинное отделение и клюет этого Маурилио, говорит, что лучше его разбирается в двигателях, любой малостью попрекает.

– А остальные члены экипажа?

– Маурилио Альварес – испанец, он на «Ванессе», как и Спарли, с тех пор, как инженер ее приобрел. Трое теперешних моряков были наняты после того, как Спарли избавился от прежней команды, чтобы не вспоминать о шашнях синьоры.

– Погоди, я что-то не понял. Уволил всех, кроме Альвареса?

– Да. Потому что Альварес под защитой.

– Какой защитой?

– В завещании инженера сказано, что Маурилио может находиться на борту до тех пор, пока сам не захочет уйти.

– А Маурилио как это объясняет?

– Он не объясняет, он говорит, что был очень привязан к инженеру.

– Эта привязанность не помешала ему, однако, затащить синьору в свою постель.

Фацио развел руками.

– Ладно, остальные трое, кто они?

Фацио снова заглянул в свой листок.

– Ахмед Шайкри, двадцать восемь лет, из Туниса, Стефано Рикка, тридцать два года, из Виареджо, и Марио Диджулио, из Палермо, лет…

Диджулио! Та же фамилия, которую он услышал от Ванессы!

Неужели совпадение? Все-таки лучше проверить.

– Стоп! Завтра утром приведи сюда этого Диджулио.

Фацио удивленно посмотрел на комиссара:

– А что он натворил?

– Ничего не натворил, просто хочу поближе познакомиться. Найти любой предлог, но чтобы завтра в девять он был в комиссариате.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Монтальбано собирался домой.

– Комиссар, здесь синьора, вообще-то женщина, но с мужским именем. Она утверждает, что ее зовут Джованнино и у ней якобы есть дело до вашей собственной персоны.

– Пусть зайдет.

Это была Ливия Джованнини, владелица яхты.

Она вошла, ослепительно улыбаясь. На ней было элегантное вечернее платье.

– Комиссар, простите, что беспокою.

– Прошу вас, проходите.

– Вчера я настолько растерялась, что забыла задать вам один вопрос. Могу я вас кое о чем спросить?

Что за китайские церемонии! Спектакль разыгрывает, ясное дело.

– Конечно!

– Откуда вы узнали, что у меня есть племянница?

Вот что не давало ей покоя! Вот что не терпелось ей узнать! Наверняка советовалась с капитаном Спарли и все-таки пришла в комиссариат, чтобы спросить напрямую. Значит, что-то есть во всей этой истории с лжеплемянницей. Что-то важное. Но что?

– Вчера я помог девушке добраться в Вигату, был шторм, и дорогу размыло, – начал Монтальбано и вкратце рассказал всю историю.

– Так что она вам обо мне говорила? – поинтересовалась синьора.

– Ничего особенного, рассказала о вашем муже. Да, еще добавила, что вы очень богаты и любите морские путешествия. Пожалуй, все.

– Ну и славно! – Синьора явно приободрилась.

– Почему?

– Потому что бедняжка порой бывает не в себе. Рассказывает странные истории, и это меня беспокоит…

– Понятно. Поверьте, вам не о чем беспокоиться.

– Спасибо! – Синьора ослепительно улыбнулась на прощание.

– Всегда рад, – широко улыбнулся в ответ Монтальбано.