Текст книги "Очаровательная плутовка"

Андреа Кейн
Очаровательная плутовка

Пролог

Кент, Англия

Август 1803 года

Вне себя от страха, девочки остановились на пороге столовой, не решаясь войти.

В комнате стояла хрупкая тишина. Они осторожно выглянули из-за двери, но в ту же секунду тишина взорвалась такими сердитыми голосами, что девочки отскочили в сторону и буквально вжались в стену. Только бы их не заметили!

– Что, черт подери, плохого в том, чтобы обсудить прибыли?! – рявкнул лорд Джордж Колби, глядя на своего брата. – То, что наше предприятие приносит нам огромный доход, должно радовать тебя так же, как это радует меня!

– Сегодня следует говорить не о прибылях, Джордж, – дрожащим от ярости голосом возразил брату Генри, – а о семье.

– О семье? В тебе проснулись родственные чувства? – с издевкой воскликнул Джордж. – Не смеши меня, Генри. Единственное, что нас с тобой связывает, – это общее дело.

– Ты прав. И я уже чертовски устал от попыток это изменить.

– Ладно, хватит разводить сантименты. И перестань говорить о примирении. Этого никогда не будет, и тебе это известно! – презрительно бросил Джордж.

– Ни о каком примирении я не говорю. – Генри явно пытался обуздать клокотавшую в нем ярость; – Речь идет о юбилее отца. Ему исполняется шестьдесят лет. Или ты забыл?

– Я ничего не забыл. Ни-че-го! А ты?

После этих слов, произнесенных звенящим от ненависти голосом, в комнате повисла тишина.

– Они ругаются, – прошептала Анастасия, еще дальше отодвигаясь от двери и пряча за ухо непокорную темно-рыжую прядь волос. – Особенно дядя Джордж. Ох и попадет же нам!

– Еще как попадет! – Ее кузина Бреанна бросила взгляд на свое безнадежно испорченное нарядное платье – точно такое, как у Анастасии, только намного грязнее, – и ее точеное личико исказила гримаса отчаяния. – Папа так сердится. А если он увидит, что я испачкала платье, которое подарил мне дедушка… – И она стала лихорадочно тереть сначала подол, заляпанный грязью с зелеными от травы пятнами, потом руки.

Анастасия смотрела на Бреанну, кусая губы. Она понимала: в том, что случилось с ее сестрой, виновата она одна. Это она уговорила Бреанну сбежать во двор поиграть, пока взрослые заняты разговорами. Зачем только она это сделала? И почему именно Бреанну, а не ее угораздило свалиться в лужу? Ее бы отец простил. Он ласковый и добрый со своей дочерью. Да и со всеми остальными тоже. За исключением одного человека – своего брата. Хотя они с дядей Джорджем и близнецы, они терпеть друг друга не могут.

Может быть, потому что они такие разные? Хотя внешне похожи друг на друга как две капли воды: желтовато-зеленые глаза, густые рыжевато-каштановые волосы. Такие же, как и у них с Бреанной. Но во всем остальном их отцы отличаются друг от друга как день от ночи. У ее отца, лорда Генри, живой ум и легкий характер. Он любит жизнь, свое дело и свою семью, а дядя Джордж – жесткий, суровый и ужасно страшный, когда на кого-то сердится. Особенно если этот кто-то – его родная дочь.

– Стаси! – Яростный шепот Бреанны вывел ее из задумчивости. – Что же мне делать?!

Анастасия принялась лихорадочно придумывать, как сделать, чтобы дядя Джордж не увидел Бреанну или ее платье. Машинально бросив взгляд на свое нарядное платье, Анастасия заметила, что оно относительно чистое: лишь край подола немного испачкан.

И внезапно ее осенило.

– Придумала! Давай поменяемся платьями! – Но не успела она договорить, как заметила Уэллса, дворецкого Медфордов. Он шел по длинному коридору прямо к ним. Еще секунда – и он их заметит. Если уже не заметил. Поздно!

– Ой, – удрученно проговорила она, – не успеем. А как было бы хорошо! Ведь платья у нас совсем одинаковые… – Осененная блестящей идеей, Анастасия оборвала себя на полуслове, и глаза ее хитро блеснули. – Как и мы с тобой.

– Что «как и мы с тобой»? – нахмурилась Бреанна.

– Мы с тобой очень похожи. Все это говорят. Наши папы – близнецы, а мамы – сестры… по крайней мере были ими, пока твоя не вознеслась на небеса. Никто не может нас различить. Даже мама с папой иногда путают. Так почему бы тебе не стать мной, а мне тобой?

– То есть поменяться местами? – Страх Бреанны мигом испарился. То, что предлагала Анастасия, было жутко интересно. – И мы сможем это сделать?

– А почему бы нет? – Анастасия принялась с детской неуклюжестью приглаживать свою гриву цвета меди, пытаясь придать волосам хотя бы подобие порядка. – Мы всех обведем вокруг пальца и спасем тебя от твоего папы.

– Но тогда достанется тебе.

– Не достанется. Мой папа, может, немного и рассердится, а вот дядя Джордж…

– Я знаю. А получится?

– Получится. – Анастасия ухмыльнулась. Идея поменяться местами с Бреанной нравилась ей все больше и больше. – Вот весело будет! Давай попробуем. Хоть разок!

– Целый час, а может, даже два разговаривать как ты… Скорее бы уж!

– А чего ждать? – прошептала Анастасия. – Давай начнем прямо сейчас. – Говоря это, она слегка опустила голову и начала лихорадочно разглаживать на юбке складки, как это сделала бы Бреанна. – Привет, Уэллс, – сказала она дворецкому.

– Так-так… И где же это вы были? Я вас повсюду ищу. – Взгляд Уэллса, скрытый толстыми стеклами очков, скользнул с Анастасии на Бреанну, которая решительно расправила плечи, как это сделала бы ее кузина. – Мы все, а особенно ваш дедушка, места себе не находили от беспокойства… О нет! – Вытянутое худощавое лицо Уэллса вытянулось еще больше: только сейчас он заметил, в каком состоянии платье Бреанны.

– Оно не такое грязное, как кажется, – заверила дворецкого Бреанна, улыбнувшись, как сделала бы это Анастасия. – Я поскользнулась и упала.

Уэллс печально кивнул:

– Вы правы, мисс Стаси. Могло бы быть и хуже. Упасть могла бы мисс Бреанна. Даже подумать страшно, чем бы это кончилось. А теперь… – Он сделал девочкам знак, чтобы они шли в столовую, и, нахмурившись, добавил: – Поторопитесь. Скажите им, что с вами все в порядке. Может, тогда день рождения вашего дедушки пройдет веселее.

И, с опаской взглянув на дверь столовой, быстро пошел по коридору дальше.

Девочки переглянулись и прыснули.

– Мы его обманули! – восхищенно прошептала Бреанна. – Надо же! Еще никому не удавалось это сделать!

– Никому, кроме нас, – удовлетворенно проговорила Анастасия и подтолкнула кузину к двери. – Пошли. – Глаза ее озорно блеснули. – Ты первая, Стаси.

Бреанна хихикнула и, высоко подняв голову – точь-в-точь как Анастасия, – вошла в столовую. А Стаси, памятуя о том, что она Бреанна, робко вошла следом. Девочки замерли на пороге, обозревая открывшуюся перед ними картину. Посреди комнаты стоял изящный стол красного дерева, накрытый как положено для торжества. В свете роскошного канделябра поблескивали хрусталь и серебро. Во главе стола сидел их любимый дедушка, напряженно глядя попеременно то на одного сына, то на другого. У буфета стоял разъяренный Джордж. Он наливал себе в стакан бренди, с ненавистью глядя на брата. Тот согласно кивал головой своей жене Анне, которая что-то шептала ему на ухо.

Дедушка первым заметил внучек и, ласково улыбнувшись, сделал знак, чтобы они подошли поближе.

– Ну наконец-то! Мои очаровательные… – Слова замерли у него на губах при виде грязного и мятого платья Бреанны. – Что случилось?

– Мы пошли погулять, дедушка, – ответила Бреанна, безукоризненно играя роль Анастасии. – Нам стало скучно, и мы вышли во двор. Мы лазили по деревьям, ловили светлячков. Я сама виновата, что свалилась в лужу. Мы так заигрались, что не заметили, как стало темно, а когда увидели, то испугались, что нас будут ругать, и помчались домой. Я обо что-то споткнулась и упала прямо в лужу.

– Понятно, – ровным голосом проговорил виконт Медфорд, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Анастасия спокойно подошла к дедушке и, с почтением глядя на него, как сделала бы это Бреанна, прощебетала:

– Прости нас, дедушка. Нам со Стаси было так весело. Но мы не должны были выходить из дома, ведь это твой день рождения.

– Чепуха, моя дорогая. – Наклонившись, он потрепал внучку по щеке. Взгляд его проницательных зеленых глаз, окруженных паутинкой морщинок – как-никак шестьдесят стукнуло, – любовно скользнул по ее хрупкой фигурке, потом по безнадежно испорченному платью ее кузины. – Вы можете лазить по деревьям, сколько вашей душе угодно. Мы беспокоились, потому что уже стало темнеть и вы могли бы заблудиться: поместье у нас огромное. Но теперь, когда вы нашлись, вам не за что извиняться. – И, откашлявшись, обратился к Бреанне – Ты не ушиблась, Анастасия?

– Нет, дедушка. – Бреанна смело взглянула ему в глаза, как сделала бы это Анастасия. – Я не ушиблась, а вот мое платье – да.

– Я это заметил. – В зеленых глазах виконта заискрились смешинки. – И как же ты упала?

– Поскользнулась и приземлилась прямо в лужу. Я же говорила, что очень спешила.

– По-моему, ты всегда спешишь, – пробормотал Джордж, подходя к столу. Полностью игнорируя племянницу, он жестом показал дочери – вернее, той из девочек, которую принял за свою дочь, – на стул рядом с собой. – Садись, Бреанна. Из-за вас мы никак не можем начать праздничный ужин. Может быть, твоей кузине стоит переодеться, прежде чем сесть за стол? – с презрением заметил он и многозначительно взглянул на брата.

– Папа, мама! – Бреанна взглянула на дядю Генри и тетю Анну. – Мне переодеться?

Генри покачал головой.

– Думаю, в этом нет нужды.

– Ты действительно не ушиблась, дорогая? – обеспокоенно спросила Анна.

– Ни капельки, – заверила ее Бреанна, бесцеремонно пожав плечами, как это сделала бы Анастасия. – Я такая неуклюжая. Простите меня, пожалуйста.

– Ничего, – прервал ее виконт, жестом приглашая девочек к столу. – Грязные вы или чистые, мы все равно рады видеть вас за столом. – Он бросил неодобрительный взгляд на Джорджа. – Особенно после такого неприятного разговора.

– Это был не разговор, а спор, – буркнул Джордж.

– Как обычно, – парировал отец, откинув со лба прядь когда-то темно-рыжих, а теперь посеребренных сединой волос. – А сейчас давайте отведаем замечательные кушанья, которые приготовила для нас миссис Роудс, и поговорим о чем-нибудь более приятном. Призыв его, однако, остался без ответа: праздничный ужин прошел в гробовом молчании, нарушаемом лишь звоном хрусталя и фарфора. Спустя час, показавшийся всем вечностью, виконт скомкал салфетку и, положив на стол руки, сказал:

– Я пригласил вас сегодня для того, чтобы отпраздновать не только свой день рождения. Я хочу, чтобы этот день стал датой рождения нашей семьи и нашего наследия.

– Компания «Колби и сыновья», – уточнил Джордж, и его зеленые глаза загорелись.

– Я говорю не о нашем деле, – с грустью заметил его отец. Он понуро опустил плечи, и морщинки на его лице стали еще заметнее. – Вернее, не только о нем. Я говорю обо всех нас и о необходимости сплочения всей нашей семьи на долгие-долгие годы.

– И все это неразрывно связано с компанией и ее доходами, – уточнил Джордж и раздраженно поджал губы. – Вся проблема в том, что только у меня хватает духу честно признаться: деньги и общественное положение являются для нашей семьи определяющими.

Вздохнув, виконт Медфорд заметил:

– Не стану отрицать, я и сам испытываю гордость за нашу фирму «Колби и сыновья». Мы все неплохо потрудились во имя ее процветания, но это не означает, что я забыл о самом главном. Мне бы хотелось, чтобы и вы этого не забывали. Я надеялся… – Он осекся и, взглянув поверх стола сначала на Анастасию, а потом на Бреанну, продолжил: – Впрочем, это не важно. – И, поднявшись, предложил: – Давайте выпьем бренди в библиотеке.

Анна, грациозно встав со стула, сказала:

– Пойду уложу девочек спать.

– Мы не остаемся, – отрезал Джордж и, взглянув на невестку, поджал губы. – Так что можешь не беспокоиться.

Тон, которым были сказаны эти слова, явно задел Анну за живое, однако она, глядя Джорджу прямо в глаза, спокойно ответила:

– Уже поздно, Джордж. Думаю, ты мог бы поехать завтра утром.

– Мог бы, но предпочитаю сделать это сейчас. Анастасия с Бреанной переглянулись. Больше всего на свете они ненавидели ту неприязнь, которую отец Бреанны всякий раз выказывал в разговоре с женой брата. И неизбежное последствие этой враждебности: расставание. Значит, их сейчас снова разлучат, и одному Богу известно, когда они еще раз увидятся. Бреанна встала из-за стола.

– Мы с Бреанной подождем в голубой гостиной, дядя Джордж, – сказала она, изображая из себя Анастасию, – пока вы соберетесь.

Джордж, занятый своими мыслями, лишь рассеянно кивнул. Большего девочкам и не нужно было.

Боясь, что он передумает, они стремглав выбежали из комнаты, остановились лишь на секунду для того, чтобы с облегчением вздохнуть, а потом промчались по холлу и вихрем ворвались в голубую гостиную.

– Здорово мы с тобой их провели! – воскликнула Анастасия, плюхаясь на софу. – Знаешь, я и сама уже забыла, кто из нас кто.

Бреанна тихонько засмеялась.

– Я тоже, – сказала она, присев на подушку рядом с кузиной.

– А давай с тобой договоримся, – внезапно предложила Анастасия. – Если кто-то из нас попадет в беду, мы, чтобы как-то выпутаться из нее, сделаем так же: ты притворишься мной, а я – тобой. Идет?

Секунду поколебавшись, Бреанна, удивленно вскинув брови, спросила:

– Мне-то это на руку, а тебе? Что такого может случиться с тобой, чтобы тебе понадобилось стать мной?

– Ну мало ли что.

– Пожалуй, ты права, – не очень уверенно согласилась Бреанна.

– Ну что? Согласна? – заторопила ее Анастасия, подпрыгивая на софе.

– Согласна.

И девочки подкрепили свой договор рукопожатием. В этот момент постучали.

– Могу я с вами поговорить? – спросил дедушка, входя в гостиную и закрывая за собой дверь.

– Конечно, дедушка. – Анастасия поудобнее устроилась на софе и похлопала по сиденью между собой и Бреанной, с любопытством глядя на деда. – Садись вот здесь, между Бреа… Стаси и мной, – поспешно поправилась она.

– Спасибо… Анастасия. – Слегка улыбнувшись, виконт опустился на сиденье между девочками и хмыкнул, заметив, как на лице внучки отразилось сначала удивление, потом разочарование.

– Ты догадался? – спросила она.

– Конечно, Стаси, упрямица ты моя. Я догадался, – ответил дедушка и, наклонившись, ласково погладил и Анастасию, и Бреанну по руке. – Но больше никто не догадался. Даже твой отец, – заверил он Бреанну. – Это вы здорово придумали. Но все-таки я предложил бы вам сразу после нашего разговора поменяться платьями. На тот случай, если тебе, Бреанна, придется уезжать. Я, конечно, сделаю все, чтобы сохранить мир, но кто знает, сколько времени ваши отцы смогут выдержать присутствие друг друга.

– Хорошая идея, – тотчас же согласилась Анастасия.

– Не просто хорошая, а отличная, – робко добавила Бреанна.

Девочки замолчали.

Виконт грустно смотрел на Анастасию и Бреанну, и по лицу его скользнула тень.

– Вы обе такие разные и такие замечательные. Как бы я хотел, чтобы ваши отцы так же любили друг друга, как вы. Но, кажется, это невозможно.

– Почему они постоянно ругаются, дедушка? – спросила Бреанна. – И почему папа так не любит тетю Анну?

Виконт вздохнул. Что он мог ответить? Как сказать девочкам правду, когда они еще слишком малы, чтобы понять? Он не знал, как это сделать.

– Скажите-ка мне, девочки, что вам нравится больше – золото или серебро? – спросил он внучек.

Анастасия пожала плечами.

– Это зависит от того, кого из нас ты спрашиваешь. Я люблю золото. Оно блестит, как солнышко, когда оно утром поднимается над землей, и как звезды на небе. А Бреанна любит серебро. Оно такого же цвета, как грива ее любимой фарфоровой лошадки и ожерелье и сережки, которые оставила ей мама.

– И такого же, как пруд ночью, – заметила Бреанна. – Когда его освещает луна, он блестит, как серебро.

Дедушка ласково улыбнулся.

– Рад, что Медфорд-Мэнор для вас – родной дом, – удовлетворенно заметил он, тронутый тем, что ни одна из внучек не оценила монеты с точки зрения их денежной стоимости. – А вы знаете, что золото дороже серебра, как, например, соверен дороже кроны?

Бреанна нахмурилась:

– Конечно. Папа постоянно это говорит. Но ведь ты не об этом спрашивал?

– Не об этом, – согласился виконт и, порывшись в карманах, извлек два блестящих предмета – один серебряный, а другой золотой. – Видите, что у меня есть?

Девочки наклонились, пристально всматриваясь в предметы, лежавшие у деда на ладони.

– Монеты, – заключила Анастасия.

– Монеты. Абсолютно одинаковые, только одна из них серебряная, а другая золотая. – Виконт поднял руку повыше. – Они, как и вы, тоже необычные. Видите, что на них выгравировано?

– Медфорд-Мэнор! – воскликнула Анастасия. – На обеих монетах!

– Угу. А на обратной стороне – фамильный герб Колби. – Любовно погладив монетки, виконт вложил золотую в ручку Анастасии, а серебряную – в ручку Бреанны. – Они напоминают мне вас. Внешне так похожи – и в то же время такие разные. Каждая уникальна и неповторима, и они стоят гораздо дороже, чем обычные деньги, что хранятся в банке. Только я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.

– Да, дедушка. – Бреанна смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– У каждой из вас теперь есть своя монета. Это особый подарок от меня. Спрячьте монеты туда, где вы всегда сможете их найти. Не рассказывайте никому ни о них самих, ни о том месте, куда вы их спрятали. Пусть это останется нашей тайной. Хорошо?

Девочки важно закивали головками. Пристально взглянув сначала на Анастасию, потом на Бреанну, он продолжил:

– Может случиться так, что настанет день, когда вас попросят отдать монеты, причем попросит человек, которому вы доверяете, и приведет для этого уважительную причину. Не делайте этого. Никогда, ни при каких обстоятельствах не отдавайте их никому, даже своим отцам. – Виконт сурово поджал губы. – Они все равно не поймут, какое большое значение имеют эти монеты. А вы поймете. Может быть, не сейчас, для этого вы еще слишком маленькие. Но настанет день, когда вы поймете. Эти монеты представляют каждую из вас и ваши обязательства перед нашей семьей. Куда бы ни забросила вас жизнь, пусть они напоминают вам о сегодняшнем дне, пусть вновь соединят вас во имя возрождения и упрочения нашей семьи на долгие-долгие годы. Сделайте это для меня… и для самих себя. Хоть и не в полной мере, но девочки ощутили важность того, о чем их просил дед.

– Хорошо, дедушка, – одновременно прошептали они.

– Вот и отлично. – Поднявшись, виконт поцеловал каждую в макушку. – А теперь я вас оставлю, чтобы вы смогли переодеться. И помните о том, что я вам сказал: вы обе такие разные и такие замечательные. Не сомневаюсь, вы сделаете все, чего не сделали ваши отцы, и даже гораздо больше. Как бы мне хотелось облегчить вам путь домой. – Он выпрямился и долго задумчиво смотрел на внучек.

– Уэллс, – подозвал он дворецкого.

– Да, сэр?

Вытащив из кармана сюртука запечатанный конверт, виконт протянул его Уэллсу и приказал:

– Незамедлительно отправь это письмо моему поверенному. Крайне важно, чтобы он его получил и прислал мне об этом письменное подтверждение.

– Я тотчас же отдам распоряжение, милорд, – ответил Уэллс.

Кивнув, виконт вручил конверт дворецкому, полностью отдавая себе отчет в том, какой решительный шаг он принимает и сколь серьезными могут быть его последствия.

Глава 1

Кент, Англия

Июль 1817 года

Наконец-то она дома!

Глядя в окошко кареты, Анастасия упивалась сельским пейзажем, дубовыми рощами и садами с их сочной и буйной растительностью, знакомой, до боли дорогой – дорогой, по которой она возвращалась домой, в Медфорд-Мэнор. Более десяти лет прошло с тех пор, как она была здесь, в Кенте, в последний раз. Но она помнила тот последний день так отчетливо, как будто это было вчера – туманное дождливое мартовское утро, когда она с родителями уезжала из Англии. Это был худший день в ее жизни. Вернее, он был самым ужасным в череде жутких дней, начавшихся после того, как умер ее любимый дедушка. На его похоронах она плакала так горько, что сердце ее чуть не разорвалось от горя. Потом читали его завещание. Она помнила, как они с Бреанной стояли в самом дальнем углу конторы мистера Феншоу, утешая друг друга сквозь слезы, в то время как поверенный оглашал дедушкино завещание – что-то об имуществе, которое было разделено поровну и передано во владение его сыновьям, и о равноправном владении компанией «Колби и сыновья». «Это ведь всего лишь вещи! – хотелось крикнуть ей. – Они же не смогут вернуть дедушку!» Но она молчала, лишь кусая губы. А на следующий день произошло нечто невероятное. Отозвав ее в сторонку, отец объяснил ей, что они всей семьей собираются поехать в путешествие, которое выпадает на долю человека всего раз в жизни. Они едут в Штаты, в Филадельфию, где откроют американское отделение компании «Колби и сыновья». В общем, начнут новую жизнь в совершенно новой стране. И она поняла, что после смерти дедушки семья Колби распалась окончательно. У дяди Джорджа и ее отца не осталось больше причин делать вид, что они терпят друг друга, как это было при жизни дедушки. Теперь они стремились отдалиться, и океан являлся как раз тем расстоянием, которое им требовалось для этой цели. Если для ее отца переезд в Америку ознаменовал новый этап его жизни и новые возможности, то для нее это было чем-то иным: она понимала, что, быть может, никогда уже больше не увидит Бреанну. И поэтому в то туманное мартовское утро Анастасия чувствовала себя будто в кошмарном сне. Она прощалась со всем, что ей было дорого: с дедушкой, Англией, Медфорд-Мэнор… и Бреанной. Девочки быстро простились. Дядя Джордж даже не разрешил Бреанне проводить кузину и дядю с тетей. Его совершенно не волновали переживания дочери. Он как раз переезжал в свой новый дом. Наконец-то он стал виконтом Медфордом, получил титул, о котором мечтал долгие годы и который перешел к нему по праву старшинства. Как-никак он был старше своего брата-. близнеца на целых двенадцать минут. Итак, Бреанна и Анастасия еще раз крепко обнялись на прощание, дав друг другу слово, что будут писать письма каждую неделю. И все это время они были верны данному слову. Многие годы из Англии в Штаты и из Штатов в Англию плыли письма, в которых девочки во всех подробностях рассказывали друг другу о своей жизни. Какой разной была жизнь каждой из них! Бреанну готовили к роли настоящей английской леди, Анастасия наслаждалась менее чопорной и гораздо более независимой и демократичной жизнью в Филадельфии. Справедливости ради нужно отметить, что сама она не считала себя настоящей американкой. Англия все еще оставалась – и, как она была уверена, навсегда останется – ее родным домом. В Штатах же она видела тысячи возможностей для расширения отцовского предприятия, в Штатах, этом огромном мире неиспользованных ресурсов, которые еще предстояло освоить и обратить себе на пользу. Она приложила немало усилий и усердия, чтобы узнать у отца о компании «Колби и сыновья» как можно больше: какими товарами она торгует, с кем уже налажены контакты. Не менее интересно было узнать и то, как ее отцу удавалось торговать в тот период, когда Америка и Англия находились в состоянии войны. Через полтора года после войны жизнь ее круто изменилась. От лихорадки умерла мама. Отца сразило это горе. Он так и не оправился от перенесенного удара и через восемь месяцев тихо скончался во сне. Анастасия осталась одна-одинешенька. Американский поверенный ее отца, мистер Картер, пригласил Анастасию к себе в контору и объяснил, что завещание ее отца хранится в Англии, поскольку он предполагал, что она захочет вернуться на родину после его смерти. Однако если она предпочтет остаться в Америке, мистер Феншоу перешлет завещание в Филадельфию, и мистер Картер огласит его Анастасии. Анастасия улыбнулась. Оказывается, отец прекрасно понимал ее и знал, как она любит Англию. Она поблагодарила мистера Картера и попросила его продолжать вести финансовые дела ее отца, а также стать доверенным лицом американского отделения компании «Колби и сыновья», после чего, упаковав чемоданы, заказала билет на ближайшее пассажирское судно, следующее до Ливерпуля. В тот же день в Филадельфию пришло письмо Бреанны. В нем она советовала Анастасии вернуться в Англию и сразу ехать домой, в Медфорд-Мэнор, чтобы там и поселиться. «Даже отец согласился, что это для тебя будет лучше всего», – сделала она приписку, явно подтрунивая над своим папашей. Анастасия с радостью согласилась на предложение кузины. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы кто-то был с ней рядом, готовый скрасить ее одиночество. Бреанна – именно тот человек, который ей поможет. Когда корабль вошел в порт, карета дяди Джорджа уже поджидала путешественницу. Заметив на дверце знакомый фамильный герб, Анастасия чуть не расплакалась от счастья. И хотя от Ливерпуля до Кента путь был неблизкий, скучать ей не пришлось. Карета везла ее по извилистым сельским дорогам, мимо милых ее сердцу деревушек и городков, и она поймала себя на мысли, что заново знакомится со страной, наслаждаясь тем, что после более чем десятилетнего отсутствия она вернулась сюда. И вот впереди показался Медфорд-Мэнор. Как только карета подъехала к дому, парадная дверь распахнулась, и по ступенькам сбежала молодая девушка. Анастасии не нужно было спрашивать, кто это. У нее было такое ощущение, словно она взглянула в зеркало и увидела в нем свое отражение. Даже теперь, когда им с Бреанной уже через несколько месяцев исполнится по двадцать одному году, их по-прежнему можно было принять за близнецов.

– Стаси!

Бреанна отчаянно замахала руками, а Анастасия так стремительно выскочила из кареты, что едва не сбила с ног лакея, открывшего ей дверцу.

– Бреанна!

Они обнялись, плача и смеясь одновременно. Она даже представить себе не могла, что будет так волноваться.

– О Господи, наконец-то мы вместе! Поверить не могу, что вижу тебя! – воскликнула Анастасия, улыбаясь. – Смотрю на тебя и вижу себя, – поправилась она, пристально вглядываясь в лицо Бреанны с изящными чертами и нежным румянцем.

– Это просто удивительно, – еле вымолвила от волнения Бреанна, вглядываясь в лицо кузины. – Мне всегда было интересно, останемся ли мы так же похожи друг на друга, как в детстве. Что ж, теперь я вижу, – ее глаза блеснули, – что у меня есть сестренка-близняшка. – Она порывисто стиснула руки Анастасии. – Никак поверить не могу, что ты с нами.

– Я тоже. Такое ощущение, что с тех пор, как я уехала, прошла целая вечность. Но сейчас кажется, будто я вообще никуда не уезжала.

Анастасия бросила взгляд на дом, и такая накатилась волна воспоминаний, что у нее перехватило дыхание. Здесь, в этом просторном доме, они играли, когда были детьми. Только детство осталось далеко позади, и она входит в Медфорд-Мэнор уже совсем взрослой и вполне самостоятельной девушкой.

Грустно все это…

– Ты знаешь, я испытываю точно такие же чувства, – согласилась Бреанна. – Не знаю, что бы я делала без твоих писем. Даже передать не могу, как я по тебе скучала. – Она помолчала, глядя на взволнованное лицо кузины, и тихонько добавила: – Стаси, мне так жаль, что твои родители…

– Я знаю, – перебила ее Анастасия, пытаясь сдержать непрошеные слезы. – Давай пойдем в дом. Нам с тобой предстоит наверстать целых десять лет.

И в этот момент из дома вышел Уэллс – постаревший, поседевший, но все тот же Уэллс. При виде Анастасии резкие черты его лица смягчились.

– Добро пожаловать домой, мисс Стаси… простите, леди Анастасия.

Пренебрегая формальностями, она обняла старого дворецкого.

– Спасибо, Уэллс, – дрогнувшим голосом прошептала она. – И я по-прежнему Стаси. Может измениться все, что угодно, но только не это.

Уэллс кашлянул, в его глазах стояли слезы.

– Рад это слышать. – Он изумленно покачал головой. – Но все же кое-что не изменилось. Вы с мисс Бреанной по-прежнему похожи так, что вас и не отличишь друг от друга. Это просто невероятно! Помнится, ваш отец говорил, что не может… – Уэллс прервал себя на полуслове.

– Ничего, – ласково поддержала его Анастасия. – Упоминание о папе не сможет причинить мне большей боли, чем та, которую я уже испытываю. И потом… – Она подняла голову, словно собираясь с силами, на которые могла бы опереться. – Он сейчас с мамой. Именно этого он и хотел.

– А ты с нами. – Обнимая кузину за плечи, Бреанна повела ее вверх по лестнице. – Пойдем в дом. Ты, должно быть, страшно устала. Миссис Чарльз уже приготовила тебе комнату. Мы решили поселить тебя рядом со мной, чтобы можно было, как и раньше, болтать все ночи напролет.

Анастасия вошла в дом, и в ту же секунду у нее возникло ощущение, будто она встретила старого друга и попала в нежные, любящие объятия. Медфорд-Мэнор остался таким же, каким она его помнила. Длинный до бесконечности – каким он казался в детстве – коридор, увешанный картинами, был застлан великолепным восточным ковром. В обеих концах коридора – изящные винтовые лестницы.

Все было как раньше. Только дедушки не хватало…

Сердце Анастасии сжалось от боли.

– Все в доме осталось точно таким, как прежде, – проговорила Бреанна, ласково касаясь ее руки. – Ничто не изменилось. Именно таким хотел бы видеть дом наш дедушка.

– Да, я вижу. – Анастасия жадно разглядывала знакомые и любимые до боли предметы и удивлялась тому, что Бреанна словно прочитала ее мысли. – Признаться, я думала, дядя Джордж что-нибудь изменит. Ведь это теперь его дом, а у него с дедушкой были разные вкусы. Да и взгляды тоже.

– Все такая же откровенная Стаси, – с благоговением взглянув на кузину, сказала Бреанна. – Ты права. Думаю, все дело в том, что отец просто не замечает окружающей обстановки. Как отделан дом, его не волнует. Он весь в делах.

– А ты не сказала мне, Бреанна, что приехала твоя кузина, – прервал их разговор дядя Джордж, выходя из гостиной и медленно направляясь к девушкам. – Добро пожаловать в Медфорд-Мэнор, Анастасия.

Услышав этот хорошо знакомый покровительственный голос, Анастасия вся напряглась и обернулась.

Со страхом вглядывалась она в лицо человека, который был близнецом ее отца, боясь, что при его виде горечь потери станет еще невыносимее. Однако ничего подобного не произошло. Оказалось, что дядя Джордж состарился за прошедшие годы гораздо сильнее брата. Он поседел, лицо стало морщинистым, а спина – сутулой. Глаза, необыкновенного янтарно-зеленого цвета, как у всех Колби, казались тусклыми и безжизненными. Они не светились умом, как глаза ее отца, и не искрились веселым смехом, как глаза дедушки. Годы не были добры к дяде Джорджу. Впрочем, доброта не являлась ни тем качеством, которое он ценил, ни тем, которого заслуживал.

– Спасибо, дядя Джордж, – тихо поблагодарила Анастасия. – Рада вас видеть. И очень благодарна вам за то, что пригласили меня жить у вас.