Текст книги "Изумрудный сад"

Андреа Кейн
Изумрудный сад

Всем, кто верит, в вечную любовь, тем самым делая ее возможной

Пролог

Котсуолд-Хиллз, Глостершир, Англия

1810 год

– Так и знал, что найду тебя здесь. – Лорд Квентин Стил поднялся по ступеням в белую резную беседку и остановился у скамьи, на которой сидела девушка. – Сначала я заехал к тебе в поместье, но, как и предполагал, услышал от твоего отца, что ты покинула Таунзбурн на рассвете. Поэтому решил направиться сюда, в Изумрудный домик.

– Где же мне быть в такое время? – Брандис Таунзенд уткнулась лбом в колени. – С Изумрудным домиком связаны мои счастливейшие воспоминания. И самые печальные минуты тоже должны пройти здесь.

Квентин ласково взъерошил светло-каштановые волосы девушки, а потом пригладил их, ожидая, что она поднимет на него глаза.

– Улыбнись, солнышко. Еще не конец света.

– А вот и нет. – Так и не подняв головы, она подвинулась, молча приглашая Квентина сесть рядом.

Он подчинился и, расстегнув расшитый военный сюртук, опустился на скамью и мягко взял девушку за руку.

– Я ведь не навечно уезжаю.

– Это зависит от того, что ты считаешь вечностью.

– Взгляни на меня, Бранди. – Дотронувшись пальцем до ее подбородка, Квентин принудил девушку посмотреть ему в глаза. – Я пробуду в Европе ровно столько, сколько нужно, чтобы победить Наполеона и закончить войну.

Темные глаза Бранди потухли.

– Это плохое утешение. Войне конца не видно, и все эти бесчисленные дни ты будешь находиться рядом с лордом Веллингтоном, в самом пекле сражений.

– Там я нужнее всего, – тихо признал Квентин. – Генерал-лейтенант не сможет привести нас к победе, если никому не удастся расшифровать французские донесения.

Бранди кивнула, нахмурив тонкие брови.

– Впервые мне захотелось, чтобы ты не был таким умным. Тогда бы ты остался в Англии, в безопасности, и не пришлось бы тебе ехать бог знает куда и рисковать своей жизнью в каждом бою. – Она прикусила нижнюю губу. – Я буду по тебе скучать.

– Ты едва заметишь мое отсутствие, – уверил подругу Квентин, осторожно проводя костяшками пальцев по ее щеке. – У тебя в запасе еще целый легион тех, кто будет тебя баловать: твой отец, мои родители…

– Дезмонд, – добавила она подчеркнуто насмешливо. По лицу Квентина пробежала тень.

– Я понимаю, что мой брат… – он замолчал, подыскивая нужные слова, – в отличие от меня приверженец традиций, и это тебе не по душе.

– Приверженец традиций? – переспросила Бранди. – Да он просто настоящее ископаемое!

Губы Квентина дрогнули.

– Меня пробирает ужас при мысли, каким тебе должен казаться я. Ведь Дезмонду всего чуть больше тридцати, он только на семь лет меня старше. Неужели я тоже, по-твоему, отношусь к антиквариату?

– Ни в коем случае, – последовал немедленный и горячий ответ. – Вы с Дезмондом так же непохожи, как рыцарь и дракон.

– А кто в таком случае я – рыцарь или дракон?

Бранди бросила на него недовольный взгляд.

– Ну ладно, солнышко. – Оставив все попытки отвлечь ее от грустных мыслей, Квентин вновь заговорил с прямотой, к которой прибегал редко, если обращался не к Бранди: – Не стану отрицать твою правоту. Дезмонд не понимает тебя, он не в силах постичь твою непоседливость и неугомонность – их не втиснешь в общепринятые рамки. Но в его защиту могу сказать: брат действительно обеспокоен твоим будущим, хотя и по-своему.

– Все кругом обеспокоены моим будущим! – выпалила Бранди, вскакивая с места. – Все желают мне только добра. Все только и думают, что о моем совершеннолетии – все, кроме меня. – Девушка прошлась по любимой беседке и, обхватив рукой столбик у входа, с беспокойством оглядела огромный ухоженный сад, раскинувшийся перед Изумрудным домиком – сказочным строением, принадлежавшим семье Квентина, в котором Бранди уже много лет была самым желанным гостем. – Нет чтобы понять меня. Никто так не понимает меня, как ты. Ни папа, ни твой отец, ни даже твоя мать. Я всех их обожаю, Квентин, правда, Бог свидетель, они пытаются снисходительно относиться к моим сумасбродствам. Но твои родители – герцог и герцогиня Колвертон, а мой папа – виконт Денерли. Много поколений оба семейства воспитывались по одним и тем же строгим правилам и от этого только процветали. Само собой разумеется, наши родители согласны с Дезмондом, что мне якобы пора приобрести манеры настоящей дамы, раз я почти уже взрослая. Квентин подавил смешок.

– Что ж, тебе скоро шестнадцать. Вполне естественно, твой отец ожидает от тебя…

– Через сезон он планирует вывезти меня в свет, – перебила Бранди, крепче вцепившись маленькой рукой в деревянную опору. – Вот тогда с моей жизнью действительно будет покончено.

– А ты не драматизируешь слегка?

– Нет. – Она обернулась и посмотрела Квентину в лицо. – Ни в малейшей степени. И ты сам это знаешь. В ту волшебную минуту, когда я появлюсь при дворе, у меня отнимут все самое дорогое. И не будет больше рыбалки, когда можно постоять босиком в ручье, не будет скачек верхом на Посейдоне в лесной чаще, не будет стрельбы по мишеням. Вместо этого я превращусь в пустоголовую дурочку, которая играет на фортепиано и сидит весь день за пяльцами – достойный экземпляр, которым не стыдно похвастаться перед высшим светом.

Закинув голову, Квентин громко расхохотался:

– Мрачная картина, солнышко, хуже не придумаешь. Хотя, чтобы в точности соответствовать этому описанию, тебе придется заниматься каждую минуту ближайших двух лет, о которых ты говорила. А пока твое рукоделие просто чудовищно, а игру на фортепиано слушать невозможно.

– Я не собираюсь исправлять ни то, ни другое. – Бранди была непреклонна. – Сколько себя помню, я всегда с ужасом ждала предстоящий выход в свет. Единственным утешением до сих пор для меня служила мысль, что ты будешь рядом и поможешь мне в этом несчастье.

Квентин поднялся со скамьи и сразу стал серьезным под взглядом Бранди.

– Я вернусь в Котсуолд как только смогу. Мне хотелось бы пообещать, но…

– Не надо, – перебила его Бранди. – Не обещай. Мы всегда исполняли свои обещания друг другу, Квентин. Не нарушай этого обычая клятвой, которую ты, возможно, не сумеешь сдержать.

Квентин собирался что-то сказать, но тут кучер его запряженной кареты что-то крикнул конюху и тихо заржали лошади, выражая свое нетерпение.

– Пора? – спросила Бранди, чувствуя комок в горле.

– Время еще есть. – Квентин быстро сунул руку в карман сюртука и вытащил пару пистолетов с затейливой насечкой. – Правда, совсем немного.

– Квентин! – Позабыв на время свои горести, Бранди широко распахнула глаза в восторженном удивлении и, порывисто метнувшись вперед, благоговейно дотронулась до блестящего ствола. – Какая прелесть! Твоя последняя покупка? Должно быть, так. Никогда раньше таких не видела. Где же ты нашел их? Тончайшая работа!

Квентин, снисходительно улыбаясь, протянул девушке пистолет, чтобы та получше его рассмотрела.

– Я обнаружил их на прошлой неделе, когда был в Лондоне, и, подумав о нас, сразу купил. – Он вложил в руку Бранди пистолет, и она осторожно провела по нему пальцами. – Ну же, возьми его.

Ее не пришлось долго упрашивать. Пальцы тут же умело сомкнулись на украшенной рукоятке, девушка ощупывала оружие, тщательно избегая чувствительного курка.

– Он действительно великолепен, – выдохнула она, поглаживая полированное дерево и медные насечки.

– Не хочешь ли сразиться на прощание? – поинтересовался Квентин, весело сверкнув глазами. Бранди тут же вскинула голову:

– Давай.

– Выбери мишень.

Раскрасневшись от радостного волнения, Бранди спустилась по ступеням в сад и огляделась. По тому, как решительно выпятился ее подбородок, Квентин понял, что цель найдена.

– Вон тот высокий дуб, – сказала Бранди, указывая на дерево рукой. – В стороне от других деревьев.

– Довольно далеко, солнышко, – протянул Квентин. Он не спеша спустился в сад и на глазок прикинул расстояние. – Ты хорошо стреляешь на пятьдесят футов, а до этого дерева будет все девяносто. Не хочешь передумать?

– Не хочу, – отрезала Бранди, бросая вызов. – Тот из нас, кто попадет в самый центр ствола, – скажем, под нижними ветками, – будет объявлен победителем.

– Согласен. – Квентин церемонно раскланялся, приглашая ее стрелять первой. – Сначала дамы… – Последовала насмешливая пауза. – Простите. Сначала проказницы.

– Наоборот, – в свою очередь поддела его Бранди. – Сначала – будущие великие воины.

– Как угодно.

Квентин взвел курок и прицелился. Секундой позже прогремел выстрел. Пуля со свистом рассекла воздух и вошла в дуб на дюйм или два в стороне от намеченной точки.

– Отлично, – прокомментировала Бранди. Она смерила взглядом расстояние до дерева и подняла свой пистолет. – Но я выстрелю точнее.

– Какая уверенность в собственном мастерстве, солнышко. Бранди многозначительно усмехнулась:

– Нет, милорд. Такая уверенность в учителе. Тщательно прицелившись, она выстрелила. Пуля легла, пронзив дуб чуть справа от пули Квентина – в самую точку.

Бранди торжествуя повернулась к сопернику:

– Ну как?

Квентин восхищенно присвистнул:

– Видимо, твой учитель ценится на вес золота.

– Так и есть. – Бранди, радужно улыбнувшись, протянула ему пистолет. – По правде говоря, он лучше учит, чем сам стреляет.

Раздался громкий смех Квентина.

– Довольно, моя победоносная ученица. – Все еще посмеиваясь, он стал чистить свой пистолет, не обращая внимания на протянутую руку. – Какой приз ты потребуешь?

Радость на лице Бранди сразу погасла.

– Твое благополучие. Все, что я прошу.

Квентин замер, потом поднял голову и посмотрел на Бранди с нежностью и пониманием:

– Со мной все будет в порядке, солнышко. Даю тебе слово, и призы тут ни при чем. – Его взгляд упал на пистолет в руке Бранди. – Но все-таки чем же тебя наградить? Приз должен быть достоин такого впечатляющего выстрела. – Притворно погрузившись в раздумье, он изобразил наконец, что его осенила блестящая идея. – Пистолет! – объявил Квентин. – Отличный приз. – С этими словами он сомкнул пальцы Бранди на рукоятке оружия. – Он твой.

– Мой? Насовсем?

– Твой. Насовсем. А у меня останется его пара.

Бранди как зачарованная смотрела на подарок.

– Квентин, я не знаю, что сказать.

– Ничего не говори. Ты выиграла наш спор и пистолет.

Упоенный восторгом Бранди, Квентин вдруг ощутил, что его охватило чувство надвигающейся потери.

Он понимал, что, когда в следующий раз ступит на английскую землю, все, что ему сейчас дорого, будет уже другим. Он укорил себя, отгоняя прочь дурные предчувствия, вызванные скорее всего сознанием неминуемости кровавых схваток, которые ожидали его впереди. Но отделаться от тягостных мыслей не удалось.

– Держи пистолет всегда при себе, – наставлял он, сосредоточившись на том, что было ему подвластно, – тогда мне не придется волноваться насчет твоего благополучия, пока меня не будет.

– Ой! Хорошо, что вспомнила. – Не подозревая о душевном смятении Квентина, Бранди, как всегда, действовала решительно. Она отвела своего друга обратно на скамью, осторожно отложила в сторону драгоценный приз и достала откуда-то небольшой сверток. – Это тебе. – Сверток оказался в руках Квентина. – Прощальный подарок.

– Зачем… не стоило…

– Нет, стоило. Ты сейчас сам убедишься. – Бранди проказливо улыбнулась. – Мне почему-то кажется, что мной и тобой двигали одинаковые мотивы. – Она нетерпеливо махнула в сторону свертка. – Открывай же.

Квентин озадаченно подчинился. Через секунду он держал в руке тонкий, искусно сработанный нож.

– Ты отличный стрелок, милорд, – поясняла Бранди со взрослой деловитостью, которая одновременно и удивляла Квентина, и смущала. – Но один пистолет – плохая защита. Что, если на тебя нападут неожиданно? Пистолет незаметно не спрячешь. А вот нож – пожалуйста. Особенно такой тонкий. Я заказала его специально для тебя. Носи нож всегда с собой, в любое время. Его можно спрятать в голенище сапога. Тогда никто не сможет навредить тебе – ни во время боя, ни потом.

– У меня еще никогда не было такого прекрасного ножа. – Квентин внимательно рассмотрел рукоять из оникса. – Спасибо, солнышко.

– Теперь с нами ничего не случится, правда, капитан Стил?

Он с трудом улыбнулся, опуская нож за голенище ботфорта:

– Совершеннейшая правда, миледи.

– Лорд Квентин! – прокричал кучер, стоя на почтительном расстоянии и показывая Квентину на часы. – Простите, сэр, но ваш корабль отходит в половине четвертого. Нам пора.

– Спасибо, Карлайл. – Квентин махнул ему рукой. – Я приду через минуту. – Он обернулся к Бранди и, намотав на палец локон ее светлых каштановых волос, осторожно подергал: – Прощай, солнышко. И помни: береги свой новый пистолет. Я намерен потребовать реванш сразу после возвращения, даже если ты к этому времени станешь совсем взрослой, что сейчас приводит тебя в такой ужас.

Бранди, глотая слезы, кивнула:

– Согласна. А ты тоже помни: не расставайся с этим ножом, вдруг он тебе понадобится. – Приподнявшись на цыпочки, она крепко обняла Квентина. – Удачи тебе!

Квентин коснулся губами лба девушки и отступил назад, затем спустился по ступеням беседки и пошел по пышному прямоугольному саду, в честь которого летний дом получил свое название. Дойдя до середины подстриженной лужайки, он обернулся, охваченный острой потребностью запомнить эту картину, унести с собой то, что не сотрется и не изменится со временем.

Прислонившись к столбику увитой плющом беседки, Бранди махала рукой, ее блестящие волосы разметались мягкими прядями по плечам, у ее ног раскинулся ковер из фиалок и дикой герани.

Впереди ее ожидали блеск, великолепие, целая жизнь.

Квентин с тяжелым сердцем помахал ей в ответ и улыбнулся, когда она подняла над головой блеснувший на солнце пистолет. Тогда он похлопал по голенищу сапога в знак того, что нож на своем месте.

В половине четвертого корабль Квентина отчалил от пристани, взяв курс на материк, где шла война. Квентин уезжал с подарком Бранди и жестоким предчувствием несчастья.

Этому предчувствию суждено было исполниться четыре года спустя.

Глава 1

Изумрудный домик, 1814 год

Бранди с довольным вздохом разогнула спину.

– Все! Я закончила всю полосу герани вокруг беседки.

– Времени на это ушло немало. – Откинув с лица темные пряди волос, герцогиня Колвертон поднялась и устало прислонилась к столбику беседки. – Как жарко стало. Когда я выезжала из Колвертона, было еще довольно свежо.

– Это потому, что мы копаемся в земле почти пять часов, – сообщила Бранди, указывая на небо. – Посмотри на солнце. Когда мы сюда приехали, солнце едва виднелось из-за холмов, а теперь оно прямо над головой. Должно быть, уже первый час. – Она поднялась во весь рост и вытерла пот со лба, разукрасив грязью нос и подбородок. – Почему бы нам не отдохнуть? Мы это давно заслужили, заодно отведаем закуски, которые привезла Мэри.

– Меня дважды приглашать не нужно. – Памела грациозно опустилась на садовую скамью и налила два стакана только что выжатого фруктового сока. – В котором часу Ардсли ждет тебя домой?

Бранди, ничуть не церемонясь, плюхнулась на скамейку рядом с Памелой и взяла предложенное питье.

– Зная, что я отправилась в Изумрудный домик, отец наверняка не ждет меня раньше вечера. – Она поднесла стакан к губам и в отличие от Памелы, делавшей аккуратные глоточки, осушила его залпом. – Я предпочитаю находиться здесь, а не где-либо еще, – объявила девушка, наливая себе новую порцию.

– Знаю, – задумчиво произнесла Памела и ее брови сомкнулись в растущей тревоге.

С дерева, раскинувшегося над их головами, полетел вниз маленький круглый предмет и с громким шлепком угодил прямо в стакан Бранди. Сок брызнул во все стороны, платье девушки покрылось розовыми пятнами.

– С меня довольно! – Бранди сердито отставила стакан и, задрав голову, гневно нахмурилась, глядя на одну из веток. – Ланселот, я не шучу. На этой неделе ты испортил мне уже третье платье. Что, по-твоему, я скажу папе?

Рыжий бельчонок уставился на нее в ответ, его явно не трогали заботы Бранди. Схватив ягоду, он развернул свой пушистый хвост и удрал прочь.

– Подумать только, ведь я подобрала этого неблагодарного разбойника, когда он был совсем крошкой, – пробормотала Бранди, промокая пятна на юбке. – В ту секунду, когда я разглядела белый монокль вокруг его глаза, мне следовало бы догадаться, что из него получится такое же высокомерное существо, как те знатные господа, которые мне знакомы.

Губы Памелы чуть тронула улыбка.

– Так вот почему ты назвала его Ланселотом. А я было подумала, что ты разглядела в этом негоднике какую-то скрытую доблесть.

– Вряд ли она у него есть. Ланселот кинется мне на помощь, только если в руке у меня будет орех.

– Во всяком случае, он очень умело портит одежду, – заметила Памела, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться; намочив салфетку водой, она безуспешно пыталась оттереть пятна с платья Бранди.

– О Господи! – Бранди затрясла головой и закатила глаза к небу. – На этот раз папа наверняка потеряет терпение.

– Сомневаюсь, – успокоила ее Памела, – Ардсли простит тебе все, что угодно, не говоря уже о такой мелочи, как испорченное платье.

– Возможно. – Оглядев себя, Бранди бросила на Памелу взгляд, полный самоуничижения. – И все же, если не принимать во внимание последствия выходки Ланселота, как так получается, что после четырех часов работы в саду ты выглядишь по-прежнему элегантно, а я похожа на грязного жалкого котенка, который только что выдержал яростную битву с клубком пряжи?

Памела больше не могла сдерживаться.

– О, Бранди, жалкой тебя никак не назовешь, – рассмеялась она. – Ты красивая, жизнерадостная молодая женщина. – Воспользовавшись случаем, Памела затронула тему, которая неустанно волновала ее. – Кентон как-то упомянул, что красавец лорд Галлистер каждый день наносит тебе визиты. Ему рассказал Ардсли.

– Гм. Лорд Галлистер? Да, он заезжал в Таунзбурн несколько раз. – Но мысли Бранди уже перескочили на другое. Бросив спасать платье, она, прищурившись, рассматривала что-то за пределами беседки. – Тебе не кажется, что нам следует предложить Герберту добавить еще один слой тех красивых белых камней к альпийской горке? Я заметила, что она начала терять свой блеск.

– Это оттого, что вы все время обливаете камни водой из ручья, – послышалось ворчание.

– Герберт! – Бранди вскочила и кинулась к старшему садовнику. – Как хорошо, что ты услышал мое предложение! Как тебе такая идея?

– Это зависит от многого. – Герберт нахмурился, но за его напускной обидой угадывалась любовь. – Вы и дальше собираетесь рыбачить и портить мою альпийскую горку водой из ручья?

Бранди состроила скорбную гримасу:

– Я постараюсь этого не делать.

– Что ж. – Герберт провел пятерней по непокорным седеющим волосам. – Ладно. Я соберу еще несколько камней, которые вам так приглянулись. Но только несколько! И если вы испортите этот ряд…

– Ой, спасибо! – Бранди обняла садовника.

– Ардсли знает, что ты снова резвишься в ручье? – робко поинтересовалась Памела.

Герберт и Бранди встревожено переглянулись.

– Дело в том, ваша светлость, что многое могло навредить камням. – Он замялся. – Дождь, солнце…

– Я поняла, Герберт, – вздохнула Памела. – Я тебя отлично поняла.

– Памела, прошу тебя, не говори папе. – Бранди схватила подругу за руку. – Он ужасно расстроится. Ведь мне только-только удалось убедить его, что я пытаюсь стать настоящей леди.

Кашель Герберта, засеменившего прочь, подозрительно напоминал сдавленный смех.

– А на самом деле, Бранди? – мягко спросила Памела. – Ты действительно стараешься вести себя как леди?

Бранди потупила взор.

– Честно? Я думаю, это невозможно.

– Но отчего же, дорогая? Ты прелестная, добрая, веселая. И я далеко не одна так думаю. Даже ты не могла не заметить, с каким восхищением на тебя смотрят мужчины. Больше двух лет прошло с твоего дебюта – фактически три сезона, – а у твоих ног все еще толпы поклонников.

Девушку передернуло, словно она только что проглотила червяка.

– Они вызывают у меня отвращение.

– Почему? Ардсли говорит, они все ведут себя как настоящие рыцари, когда приезжают в ваш дом с визитами. Да я и сама вижу, что многие из них – само обаяние, не говоря уже о красоте и уме. Не может быть, чтобы ни один…

– Достойные. Обаятельные. Да, они такие, – перебила ее Бранди. – И они хотят вести под руку девушку, такую же достойную и обаятельную. Я не могу им соответствовать. – Бранди умоляюще взглянула на Памелу. – Просто не могу.

Глаза герцогини затуманились.

– Бранди, тебе двадцать лет. Ты не можешь всю жизнь оставаться шаловливым ребенком.

– К несчастью, это правда.

Памела мягко погладила опущенную голову Бранди.

– Почему мысль о взрослении тебе так страшна? Тебя переполняет любовь к жизни. Не может быть, чтобы ты не хотела иметь собственный дом и детей.

Послышался скорбный вздох:

– Конечно, хочу. Но не ценой всего, что мне доставляет радость.

– Не в тюрьму же тебя собираются заточить! Тебе не нужно будет бросать свои занятия, дорогая. Правда, наверное, придется отказаться от таких вещей, как хождение босиком по ручью. Но садоводство, прогулки верхом… разумеется, с нормальным дамским седлом… всем этим ты сможешь заниматься и дальше.

Безутешная Бранди задумчиво уставилась в землю.

– Почему ты вышла за Кентона? – выпалила она наконец.

– Что-что? – Памела даже заморгала от внезапной перемены темы разговора.

Бранди выпрямилась и посмотрела на подругу неуверенным, полным муки взглядом.

– Памела, я никогда не знала родной матери, она умерла при моем рождении. Но во всем, если не считать кровного родства, ты заменила ее, и я люблю тебя так, как мог бы любить твой собственный ребенок.

Глаза Памелы затуманились.

– Ты для меня дочь, которой у меня никогда не было, – с трудом проговорила она. – Твое счастье для меня столь же важно, как было бы важно счастье родной дочери.

– Я знаю. И тебя тоже знаю. Мы очень разные – ты и я. Однако во многом – в безграничной преданности тем, кого любим, в глубокой привязанности к Изумрудному домику – во всем этом мы почти одинаковы. Мы обе женщины, и нас воспитывали с сознанием, что мы должны выйти замуж и родить детей. У нас обеих чуткие сердца, и мы обе мечтали о мужчине, который разделил бы с нами жизнь. Вот я и спрашиваю тебя: как ты узнала в Кентоне именно того мужчину? Какая причина… помимо долга… заставила тебя выбрать его себе в мужья?

Ответом послужила нежная улыбка.

– Над этим вопросом мне не нужно задумываться. Я вышла за Кентона, потому что была отчаянно в него влюблена. И сейчас, тридцать один год спустя, я отношусь к нему как прежде.

– Кентон чувствует то же самое. Он тебя обожает. Это ясно по тому, как он смотрит на тебя. И твоя любовь очевидна: ты вся сияешь, когда он рядом. Вы две половинки одного целого, Памела, ваша любовь какая-то особенная. Это настоящее чудо.

– Не буду спорить, – тихо, но проникновенно сказала Памела. – Кентон – мое сердце, моя душа. Без него я не стала бы жить.

– Вот и я от замужества жду того же самого. – Голос Бранди дрогнул. – Но ничего этого нет. Ни один мужчина так и не тронул моего сердца. Ни лорд Галлистер, ни прочие кавалеры и визитеры. Я абсолютно ничего не чувствую, когда они рядом, ни малейшего трепета. Так как же мне решиться на то, о чем меня просит отец – подумать о браке с человеком, которого не люблю и в будущем тоже не полюблю, как мне подсказывает чутье? Ответ один – никак. – Бранди потупилась. – Мне жаль, Памела. Действительно жаль. Мне самой не хочется разочаровывать тебя, Кентона, папу. Но, судя по моим любимым занятиям и неисполнимым романтическим запросам, мне суждено остаться одной.

Памела задумчиво смотрела на опущенную головку Бранди, терзаясь давнишним подозрением, которое никак не давало ей покоя.

– Ты сказала, что мечтаешь. Какой же мужчина является к тебе в твоих мечтах?

На лице девушки появилась слабая улыбка.:

– Такой, который не уступал бы мне характером и разделял бы со мной мои недамские увлечения. И чтобы у него была такая же страсть к приключениям, как у меня. И чтобы он любил меня такой, какая есть, и не старался переделать.

– Ясно.

– Ясно-то тебе ясно, но можешь ли ты понять?

– Даже лучше, чем ты думаешь, – спокойно ответила Памела, и глаза ее чуть заметно сверкнули. – Бранди, вопреки твоим выводам я уверена: тебе не суждено остаться одной. Мужчина твоих грез существует – я вижу его так же ясно, как если бы он стоял сейчас передо мной. Он действительно особенный, редкий человек. Вам только остается узнать друг друга, а это произойдет в свое время, и я подозреваю, что ждать придется не очень долго.

– Как ты можешь быть так уверена?

– Верь мне, дорогая. – Памела встала со скамьи и как бы случайно бросила взгляд на конюшню. – Мне только что пришла мысль, что сегодня ты не тренировала Посейдона.

Бранди моментально вскинула голову:

– Совсем забыла. Ну конечно! Квентин никогда не простит мне, если я запущу его любимца!

– Зная своего сына, думаю, ты права, – согласилась Памела, вновь пристально вглядываясь в Бранди. – Кстати, ты давно не получала от него известий?

Бранди сразу помрачнела.

– После того письма, что я показывала тебе в прошлом месяце, больше не было ни одного. Бедняга почтальон – я совсем его замучила своими расспросами. Нет, пока ничего.

– Письма с континента всегда приходят нерегулярно, – пробормотала Памела, одновременно утешая и себя, и Бранди. – Мне остается только молиться…

– С Квентином все в порядке. – Бранди сжала крепкие кулачки. – Я бы почувствовала, если бы что случилось. Он вернется домой со дня на день.

– Мы не можем быть уверены, дорогая. Герцог Веллингтон на пути в Англию, но это еще не значит, что Квентин будет его сопровождать.

– Нет, это именно так и есть. Квентин поклялся вернуться сразу по окончании войны. Вот. Наполеон благополучно доставлен на Эльбу. Поэтому Квентин скоро появится в Котсуолде. – Бранди с вызовом расправила плечи, подобрала юбки и тоже поднялась со скамьи. – Отправлюсь-ка я лучше к Посейдону. Время перевалило за полдень, скоро солнце начнет так припекать, что мы не сможем с ним мчаться галопом во весь опор.

– Конечно, дорогая, ступай.

Памела взмахом руки отослала Бранди, притворившись, будто ничего не понимает, а сама еще больше, чем прежде, уверилась, что чудесное событие, которое она задумала, обязательно сбудется. Оставалось только ждать и надеяться на Бога и судьбу.

Колвертонский замок

Исчезли!

Дезмонд уставился в пустой ящик – от этого открытия у него затряслись руки.

«Как такое могло произойти?» – подумал он, лихорадочно подыскивая ответ. Никто не знал об их существовании.

Дезмонд как одержимый начал вышвыривать все вещи из комода и остановился, только когда ничего не осталось.

Он грохнул последним ящиком об пол и тяжело запыхтел, задыхаясь, его лоб покрылся испариной. Должно же существовать какое-то логическое объяснение происшедшему.

Должно.

– Ты не найдешь их, сынок.

Кентон Стил, герцог Колвертон, прислонился спиной к закрытой двери в спальне Дезмонда и смотрел на своего первенца глазами, в которых читалась мучительная боль.

– Отец? – Дезмонд резко обернулся, пытаясь справиться с охватившим его ужасом.

– Зачем, Дезмонд? Зачем, ради всего святого, тебе понадобилось это делать?

– Я не понимаю…

– Не смей крутить. Я не гадаю, у меня есть доказательства. Неясно только, зачем ты это сделал и с кем?

Последний вопрос попал прямо в цель, и Дезмонд переменился в лице.

– Что ты имеешь в виду «с кем»?

– Ты не настолько умен, чтобы самому совершить такое.

Кто тебе помогал?

– А, понятно, – отозвался Дезмонд с едким сарказмом. – Я, видимо, не тяну даже на порядочного негодяя.

– Порядочного? – Кентон сжал кулаки. – Ты в своем уме? То, что ты сделал, отвратительно! – Он окинул Дезмонда возмущенным взглядом, пытаясь найти в нем то, чего не было. – Даже сейчас ты не отвечаешь на мои вопросы, отказываешься объяснить свои поступки, двуличничаешь. Что ж, это не важно. Никакие твои объяснения не заставят меня переменить решение.

Дезмонд окаменел.

– А что ты намерен предпринять?

– Моя вера в тебя поколеблена. Я больше не питаю никаких иллюзий на твой счет. Буду говорить прямо – я не могу оставить свое состояние человеку, которому не доверяю.

Дезмонд почувствовал, как от возмущения кровь застучала у него в висках.

– Конечно, раз есть человек, которому ты можешь доверять, например твой любимый сынок Квентин.

Щека Кентона едва заметно дернулась – только так он отреагировал на издевку Дезмонда.

– Я намерен позаботиться, чтобы ты не мог в дальнейшем совершать такие недостойные поступки. Не только пока я жив, но и после моей смерти. Я изменю условия завещания.

Краска залила лицо Дезмонда. Он злобно выругался и пнул пустой ящик комода, попавшийся ему на пути.

– Изменишь завещание? Каким образом? Хотя нужно ли спрашивать? Теперь все получит Квентин – о чем всегда молилась твоя драгоценная Памела.

– Квентин не имеет никакого отношения к моему решению.

– И ты думаешь, что я поверю! – Дезмонд прошел по комнате и рывком распахнул дверь с такой силой, что от удара на стене остался отпечаток. – Квентин может находиться в Испании, но его дух остался здесь. Он преследует меня каждый день, каждую минуту. Я сдаюсь. Меняй свое чертово завещание. Перепиши все на сынка Памелы. Мне наплевать.

Он направился в коридор и у самого порога столкнулся с дворецким Бентли, служившим в Колвертонском замке очень много лет.

– Прошу прощения, милорд, – незамедлительно пробормотал Бентли, оглаживая свой безупречный сюртук. – Но я услышал шум и…

– Не важно, Бентли, – перебил его Дезмонд, отмахиваясь. – Тебе лучше меня известно все, что происходит в Колвертоне. К тому же ты в большей чести. – Обойдя дворецкого, Дезмонд направился к лестнице. – Тебе тоже, видимо, достанется часть наследства, которое сначала предназначалось мне.

Бентли безмолвно уставился вслед Дезмонду, но стоило появиться на пороге герцогу, как он молниеносно повернулся к хозяину и увидел, что тот очень мрачен.

– Чем могу служить, ваша светлость? Кентон огорченно провел рукой по глазам:

– Я люблю обоих своих сыновей, Бентли. Всегда любил.

– Да, сэр.

– Один Бог ведает, в чем я ошибся.

– Мастер Дезмонд лишился матери в совсем юном возрасте, сэр, – высказал предположение Бентли в дружеской манере, позволительной только ему одному. – Конечно, он даже не помнит ее как следует, – дворецкий тактично прокашлялся, – и не хочет взять в толк, что ваш первый брак был устроен родителями. Он видит только то огромное чувство, которое вы питаете друг к другу с теперешней герцогиней. Думаю, это и лежит в основе его недовольства.

– Памела многие годы, не жалея сил, старалась…

– Согласен, ваша светлость. Но неуверенность в себе часто ослепляет… и разрушает. Не вините ни себя, ни герцогиню. Проблема в самом мастере Дезмонде.