Текст книги "Император костяных осколков"

10
Лин

Императорский остров

Дождь стучал по палубе у меня над головой. Я наблюдала за спускающимися по трапу слугами. С их капюшонов, с бровей и бород стекала дождевая вода. Погода определенно не благоприятствовала началу нашего похода по островам. Морские змеи во влажный сезон наглеют, впрочем, в этот год еще не приходило вестей о появлении слишком уж больших тварей. В основном говорили о мелких, размером с акулу, которые досаждали небольшим рыбацким лодкам, похищали улов и оставляли рыбаков с рваными ранами на руках. Никакого Мэфисоло, который мог бы стать угрозой для города, но мелкие змеи все же могли причинить беспокойство такому кораблю, как наш.

В глубине души меня тянуло к островам на северо-востоке, где я бы могла встать между конструкциями и моими людьми. Но я единственная в Империи владела магией осколков кости, и у меня было слишком много противников, с кем предстояло схватиться в одиночку.

Армия отца разбросана по островам и по большей части опирается на его конструкции. Надо как можно быстрее начать вербовку в армию, но боевая подготовка новобранцев займет много времени. У каждого губернатора есть стража, и, если получится убедить самых влиятельных прислать своих стражников, я сумею остановить конструкции, прежде чем они зайдут слишком далеко.

Икануй с дымящейся чашкой чая в руках сидела напротив меня за столом в кают-компании. Она разложила перед собой свои бумаги, а справа поставила счеты.

– Ваш отец был весьма плодовит, – сказала она, сверившись со своими записями. – Если убрать конструкции, которые учитывал в своих расчетах Главный Чиновник, конструкция вашего отца, Мауга, остается приблизительно восемь тысяч конструкций Воин и пять тысяч конструкций Чиновник, разбросанных по всей Империи. О количестве конструкций Лазутчик сведений найти не удалось.

А сколько было неудавшихся экспериментов? Сколько людей было убито, чтобы потом собрать конструкции из их частей? Найти ответы на эти вопросы Икануй не смогла.

– Это намного больше, чем я ожидала, – призналась я.

Икануй снова сверилась со своими записями.

– Ну, какое-то количество он унаследовал от своего отца или от матери. Были времена, еще до их смерти, когда можно было изменить команды. Эту задачу в основном решали Чиновники. И в последнее время ваш отец был занят тем, что устранял поломки конструкций. Новые он не создавал.

Я взяла с тарелки кусок рыбы и передала Тране, которая сидела рядом со мной в торце стола. Она, естественно, была благодарна.

– Я не о том, как они были созданы, а о том, что их слишком много. Наша армия насчитывает несколько тысяч солдат. Надо рекрутировать и подготовить как можно больше людей, и сделать это как можно быстрее. Я знаю, что конструкции могут и не быть связаны между собой, но надо учитывать, что и Чиновники, и Торговцы умеют сражаться.

Икануй отпила глоток чая, поморщилась и поставила чашку на стол.

– Все не так плохо, как может показаться. Некоторые конструкции после смерти вашего отца растерялись и впали в отчаяние. Некоторых убили солдаты или фермеры. Некоторые поубивали друг друга. Тут у меня нет точных цифр.

Мимо нас прошли стражники, они спускали в трюм украшенные резьбой сундуки. В этих сундуках были осколки костей, которые я хотела в порядке жеста доброй воли вернуть обратно на острова.

Я подняла чашку с чаем:

– Но это и вправду плохо.

– Даже если хотя бы часть оставшихся конструкций организовались, они смогут захватить еще больше территорий и начнут терроризировать наших людей.

Я выдохнула пар горячего чая:

– И это пошатнет мой трон.

Генеральское звание раньше носил Тиранг – конструкция Воин, но теперь я повысила и поставила на его должность одну из моих командиров, Иешан. Она закончила академию на Хуалин-Оре, и только по окончании академии стало понятно, что она – настоящий стратег.

– Я попросила Иешан послать четверть наших фаланг в северо-восточные области Империи. Несколько останутся, чтобы подготовить новобранцев, остальные будут посменно патрулировать острова и оказывать помощь, где она потребуется. Конструкции на северо-востоке – реальная проблема, но мы не знаем, где еще они могли организоваться и откуда могут нанести удар. Нельзя терять бдительность.

– Четверть, – сказала Икануй, глянув на меня, после того как отпила глоток чая.

Я никак не среагировала – у меня уже был опыт такого рода разговоров с Иешан.

Из северо-восточных областей приходили разные вести, и все они больше походили на байки рыбаков. Прислушайся к одним, так недовольных всего несколько сотен, к другим – их орды, которым несть числа. И нельзя было забывать о малонаселенных островах.

Конструкции отца рассеяны по всей Империи. Если я пошлю большую часть своей армии на северо-восток, то оголю оставшуюся часть Империи, и тогда одного нападения на Рию будет достаточно, чтобы все губернаторы выступили за мою отставку.

– Если дело дойдет до этого, – сказал кто-то у меня за спиной, – северо-восточные острова станут приемлемой потерей.

Краем глаза я увидела Мэфи, который впереди своего хозяина вошел в кают-кампанию и, принюхиваясь, прямиком направился в кухню. Крепко сжимая рукоять своей трости, Йовис свободной рукой стряхнул капли воды с плеч, и они упали на бумаги с записями Икануй.

– Я этого не говорила, – спокойно заметила я.

– Не говорила, но подразумевала. Как бы то ни было, конструкции на северо-востоке уже организовались. Наша армия на данный момент малочисленна. Если пошлешь четверть, этого может оказаться недостаточно.

– Ты капитан Императорской гвардии или мой генерал?

Йовис чуть склонил голову набок:

– В определенных ситуациях я просто тот, кому не все равно.

– И тот, кто понимает, что я ради Империи должна принимать сложные решения.

Тут я почувствовала, как жар поднялся к щекам, но чай не имел к этому никакому отношения.

– Ты говорила, что я должен быть честен с тобой.

Меня злила эта ситуация, когда я сидела, а он стоял, и мне, чтобы смотреть ему в глаза, приходилось задирать голову. Капли дождя стекали по его скулам и по носу. Под моим взглядом он переступил с ноги на ногу, это уже было приятно, но взгляда не отвел.

Реакция Баяна всегда была сродни реакции раненого зверя, который при малейшем намеке на угрозу готов нанести ответный удар. Йовис был иным; если сравнивать со зверем, он скорее был весь покрыт шрамами, но держался при этом достойно.

Я просила его быть честным со мной? Да, просила. Но когда он упомянул об этом в присутствии моего управителя, я разозлилась еще больше.

У меня загудели кости. На корабле было слишком много людей, так что пришлось даже стиснуть зубы, чтобы не топнуть ногой и не дать этой энергии вырваться наружу.

– То есть ты находишь мое решение неправильным?

Йовис нахмурился, а потом как будто вдруг вспомнил, с кем разговаривает, и склонил голову. Его длинные черные ресницы подрагивали возле щек. Я пожалела о том, что была излишне резка с капитаном своей гвардии.

– Я лишь подумал, что люди из северо-восточных областей заслуживают большей заботы, – сказал Йовис так отчетливо, что сразу стало понятно: он не отступил ни на шаг.

Икануй щелкала счетами и старалась не смотреть в нашу сторону.

– То есть заслуживают лучшего императора, чем я?

Йовис открыл было рот, чтобы ответить, но тут из кухни скачками выбежал Мэфи с каким-то металлическим предметом в зубах. Йовис переключил внимание на своего питомца.

– Эй, мы ведь это уже обсуждали, разве нет? – Он обошел стол и, присев на корточки, вытащил изо рта у Мэфи половник. – Ты не должен брать чужое.

– А никто не сказал, что это его, – возразил Мэфи.

– Никто не сказал, что это твое, – уточнил Йовис.

Трана облизала лапу и провела ею по уху, как бы говоря мне: «Хорошо, что я другая, да?»

Я почесала ее за рогами и для поощрения отдала оставшуюся половину пирога с зеленым луком. По сравнению с Мэфи она, может, и была чересчур робкой, но робость в ее случае не самое плохое качество.

Йовис отнес половник в кухню, но, вместо того чтобы отправиться в свою каюту или проверить, как загружаются на корабль сопровождавшие нас стражники, вернулся в кают-компанию и встал рядом со мной.

С чего бы это? Опасается нового покушения? Здесь? На корабле?

Я недовольно глянула на него, а он просто пожал плечами и спросил:

– Значит, первым островом будет Рия?

Икануй перестала щелкать счетами и посмотрела на меня. Я еще не объяснила ни ей, ни Йовису, почему мой выбор пал именно на эти четыре острова. Сборы в плавание, чтение и еще загадка белого меча – все это отбирало время и энергию, в общем, мне было просто не до того.

– Да. Рия – один из самых больших островов Империи, и теперь, когда мы потеряли Голову Оленя, именно там самая богатая шахта умных камней. Если я получу поддержку губернатора и жителей Рии, Империя будет на годы вперед обеспечена умными камнями и торговля, соответственно, будет процветать. После Рии – на Нефилану.

– Мелкий островок! – Йовис скривился.

Я не поняла, почему именно размер Нефилану вызвал у него такое неприятие, ведь он сам был родом с небольшого острова.

– Да, он невелик и во время сухого сезона, прямо скажем, незначителен. Но именно на Нефилану выращивают большую часть орехов каро, а без них во влажный сезон, когда начинаются вспышки болотного кашля, нам точно не обойтись. Влажный сезон только-только начался, а мне уже пришли послания о том, что зараза начинает расползаться. Надо обеспечить бесперебойные поставки орехов на острова, так мы сможем свести к минимуму наши потери от болотного кашля.

– А потом на Хуалин-Ор.

Тут у меня защекотало в желудке. Хуалин-Ор – родной остров Нисонг, женщины, которую я считала своей матерью. Но нет, отец создал меня из частей разных людей, которые были на нее похожи. У кого-то был почти такой же нос, у кого-то – подбородок. Остальное он выращивал в жидкости в той пещере-лаборатории под дворцом.

– Хуалин-Ор – остров с богатой историей, почти такой же, как у Императорского. Это центр культуры и искусств. Если заручимся его поддержкой, обретем признание всех граждан Империи.

– А за ним – Гэлунг, – сказал Йовис, постукивая пальцами по рукояти трости, и сморщил нос так, будто учуял запах конструкций. – Северо-восток.

– Да. Гэлунг. Земледельческий рай. Его земли обширны, а почвы разнообразны, так что там можно снимать урожай, которого хватит едва ли не на всю Империю. Мы можем потерять Гэлунг, но тогда мы потеряем еду, которую так любим. Почему так ценился рыбный суп на Голове Оленя? Из-за специй. А эти специи выращивают на Гэлунге. Мы, естественно, выживем, если будем питаться рисом, свининой и капустой, но наша кухня определенно обеднеет без специй с Гэлунга. Нам нужен этот остров. Иешан тем временем наберет и подготовит солдат. Когда закончим с визитами, решим, где и в каком количестве их лучше разместить, и подумаем о том, насколько серьезна угроза.

Икануй быстро сделала еще несколько расчетов.

– Подозреваю, что к моменту возвращения вам потребуется больше, чем несколько фаланг подготовленных солдат.

– Я уже разослала губернаторам письма с просьбой о поддержке. Если они отправят нам своих стражников, мы сможем достаточно быстро усилить свои позиции.

– И вы получили ответы? – спросила Икануй.

– Пока нет, – призналась я. – Но на данный момент это лучшее, что мы можем предпринять.

Губернаторы мелких островов выжидали, не хотели ничего решать, пока не поймут, как поведут себя самые влиятельные.

Я посмотрела в иллюминатор. Потоки ливня заслоняли солнечный свет. Я не смогла найти конструкцию Лазутчик, которая ускользнула от нас с Йовисом. Да и глупо было на это надеяться. Но я все равно послала слуг на ее поиски.

Если бы у меня была моя Хао или еще какая конструкция…

Но я поклялась, что с конструкциями покончено. Больше никаких мелких конструкций Лазутчик в городе, которые приносят свои доносы в логово монстра под дворцом. Кроме того, я уже начала укреплять свои позиции.

А если бы отец завершил создание собственной копии? Напичкал бы ее своими воспоминаниями и спрятал их на случай своей гибели? Я попыталась представить, к чему это могло бы привести. Две воюющих стороны. Расколовшаяся Империя. И всегда будут страдать люди, такие как Нумин и его семья.

Надо было решать насущные задачи, а не ломать голову над тем, что было бы, если бы отец успешно завершил свои опыты.

Икануй положила перед собой связку посланий, а рядом свои записи.

– У меня есть ответы на послания, которые вы разослали в самом начале своего правления. – Она мельком глянула на Йовиса и спросила: – Мне продолжать?

Я махнула рукой – тут, кроме слухов, ничего не было.

Большая часть писем касалась событий местного значения, которые нельзя было назвать такими уж важными. Конструкции напали на жителей острова, жители острова напали на конструкции. Подземные толчки на островах, но ничего подобного тому, что случилось с Головой Оленя.

Отчитываясь, Икануй одно за другим передавала мне послания с островов. А потом настала очередь последних двух.

– Поставки орехов каро с Нефилану отложены. Наш посланец не знает, в чем причина и что там вообще происходит. У них там все вверх дном.

Я порылась в собственной памяти. Да, было письмо о смене губернатора.

– Помню, губернатор ушел в отставку и его место заняла дочь.

Икануй несколько удивленно на меня посмотрела:

– Это история для всех. Те, кто в курсе событий, знают, что на Нефилану был переворот. Прошлый губернатор выжимал из жителей все соки, а сам вел роскошный образ жизни. У него есть дочь, рожденная от простолюдинки, и, судя по всему, люди Нефилану возлагают на нее большие надежды. А самого губернатора силой вынудили сложить полномочия.

Я хотела спросить Икануй, жив ли губернатор, но, если бы дочь его убила, она бы обязательно об этом упомянула. Скорее всего, дочь отослала губернатора подальше от дворца или поселила в какие-нибудь более скромные комнаты. От сходства с моей ситуацией мне стало не по себе, я даже встряхнулась, чтобы не думать об этом.

– Тогда тем более имеет смысл нанести им визит. Посмотрим, что там и как, и убедимся, что с поставками орехов все в порядке. И последнее?

Икануй развернула письмо:

– Посланница посетила несколько островов архипелага Сеть Хироны и обнаружила повторяющуюся тревожную картину…

Икануй снова мельком глянула на Йовиса и умолкла.

– Конструкции переходят в наступление?

– Нет. – Икануй передала мне письмо. – Артефакты на островах. Артефакты Аланги. Они оживают.

11
Ранами

Остров Нефилану

Можно было догадаться: девочка что-то украла.

Ранами сама была сиротой. В детстве она жила в сточных канавах и хорошо знала, что беспризорные дети просто так на улице ни на кого не налетают. Но видимо, жизнь во дворце притупила ее реакцию.

Фалу помчалась за девочкой.

Ранами, повинуясь инстинктам, нырнула в переулок. Этот район города она знала так же хорошо, как все линии и мозоли на ладонях Фалу. Уличные торговцы послужат препятствием как для девочки, так и для Фалу, а вот переулок свободен. Ранами одним прыжком преодолела лестницу с раскрошившимися каменными ступенями, пригнувшись, пробежала под слишком низким навесом из пальмовых листьев и, отодвинув засов, проскользнула в ворота.

Кто-то закричал из окна, что она не имеет права бегать по чужим дворам, но Ранами пропустила эти крики мимо ушей. Свернула, едва не поскользнувшись на мокрой мостовой, за угол и оказалась прямо перед девочкой-беспризорницей. Девочка резко остановилась и, как загнанный зверек, посмотрела по сторонам. Ранами приготовилась к решающему прыжку, но этого не потребовалось – за спиной девочки появилась Фалу и тут же крепко схватила ее за плечи.

Девочка извивалась и дергалась, как рыба, которая пытается сорваться с крючка, но хватка Фалу была крепкой, как у ястреба с его когтями.

– Я просто хочу вернуть вот это. – Фалу протянула руку к кошельку.

Девочка дернулась еще пару раз и затихла. От бега у нее срывалось дыхание. Фалу начала разжимать ее пальцы, чтобы отобрать украденный кошелек, но еще до того, как она его забрала, девочка обмякла и стала падать. Ранами метнулась вперед и подхватила с земли кошелек.

– Похоже, она в обмороке, – сказала Фалу, поддерживая девочку под руки.

У Ранами мелькнула мысль, что девочка просто притворяется, чтобы убежать, но, приглядевшись, она поняла, что Фалу права. Девочка была чумазой и маленькой, но старше, чем могло показаться с первого взгляда. Черные волосы спутаны, из-под рваной одежды выпирают ребра, и левая рука без кисти.

– Деньги, наверное, хотела украсть, – предположила Ранами.

У Фалу в кошельке на поясе вместе с письмом от императора были и монеты.

– Чушь, – сказала Фалу. – Я же им подала.

– Может, не хватило? Смотри, она ведь слишком мелкая для своих лет. Беспризорные дети часто отбирают добычу у тех, кто слабее и мельче. Жизнь у них не сладкая.

Фалу молча закинула девочку на плечо.

– Ты что делаешь? – спросила Ранами.

– Я? Собираюсь унести ее отсюда. Не волнуйся, мы ее не удочеряем, но она вроде как не особенно хорошо себя чувствует. Как-то неправильно оставлять ее лежать посреди улицы. Ты же хотела помогать бездомным сиротам, можем начать с этой.

Вообще-то, Ранами не совсем это имела в виду, но она видела, что и Фалу это понимает. Спорить было глупо, – действительно, нельзя же оставить девочку без сознания на улице: раз уж она упала в обморок прямо перед ними, теперь им за нее и отвечать. Вот так это и бывает.

Несмотря на все логические доводы Фалу, Ранами было как-то тревожно. Девочка хотела украсть деньги или ее кто-то навел на Фалу? Все вроде бы произошло случайно, но Ранами хорошо помнила, что́ ей в детстве приходилось делать, чтобы раздобыть хоть кусок хлеба. Она бы никогда не предала Халонга, он был для нее почти как семья – у большинства сирот из сточных канав есть что-то вроде кодекса чести, – но те, у кого толстый кошелек, для беспризорных детей всегда цель для охоты. Только повзрослев и более или менее встав на ноги, она начала понемногу доверять людям.

– Она на бегу могла услышать, что у тебя в кошельке осталось совсем мало монет, – сказала Ранами. – Почему не выкинула его, когда ты за ней погналась?

Мостовая закончилась, дальше они шли по раскисшей от дождя земле и постепенно начали подниматься по серпантину в гору.

– А ты что обо всем этом думаешь? – спросила Фалу.

– Ее могли подослать, чтобы выкрасть послание от императора, – не скрывая своей тревоги, ответила Ранами.

– Как-то слишком уж притянуто за уши. – Фалу пожала плечами.

– Посланца императора могли заметить на пути во дворец, – напомнила Ранами. – Если мы не видели конструкций Лазутчик, кроме той одной, это еще не значит, что их у нас тут нет. Хорошо, мы забираем эту девочку во дворец, но ее обморок может быть и притворным.

Фалу на ходу посмотрела на Ранами. По ее взгляду было понятно, что она не просто удивлена, а ей даже неприятно это слышать.

– Какая-то слишком уж из нее даровитая притворщица. Видно же, что она от голода такая слабая.

– Все сироты, что живут по канавам, недоедают.

– Ну да, хочешь сказать, что она хотела есть, увидела возможность украсть немного денег и бросилась срывать мой кошелек. Только не ожидала, что за ней погонятся, да еще так, как мы с тобой. А потом еще так брыкалась. Эта-то малявка? Представляю, как она выдохлась. Вот тебе и результат.

Они поднимались в гору, Ранами приподнимала юбку, чтобы не замочить ее в ручейках и лужах, и завидовала Фалу, которая была намного выше и ноги у нее, соответственно, были длиннее.

На очередном повороте Фалу откашлялась и спросила:

– Слушай, когда мы закончим с удочерением, ты так и будешь стоять на своем? Ведь ребенок, которого мы возьмем, будет жить во дворце?

Ранами не знала, что ответить. Когда она думала об удочерении или усыновлении сирот из сточных канав, ее волновало одно – каждый из этих детей, как и она когда-то, нуждается в еде и теплом месте, где можно переночевать и услышать хоть от кого-то доброе слово.

Но ей было легко посмотреть на эту картину с другой стороны. Просто представить себя на месте некоего благотворителя, который взял в дом незнакомого ребенка с улицы. То есть домом сироты станет дворец, полный ценных вещей и секретов.

– Да, все не так просто, – сказала Ранами.

– Насколько я помню, ты доверяла фермерам, которые воровали ящики с орехами каро…

– Да, но… – Как это объяснить? – Халонг доверял фермерам, я доверяла Халонгу. Одно за другое – это долгий путь. И признаюсь, я тогда пыталась что-то доказать тебе, а еще я злилась.

Фалу задумалась, желваки у нее ходили ходуном, как будто она пережевывала слова для ответа.

– Ты хочешь взять в семью сирот не ради желания иметь детей?

Этот вопрос для Ранами был как шквал ветра, она еле устояла под его напором. Сапоги увязли в грязи. Это правда? Она всегда думала, что если они с Фалу станут жить вместе, то неминуемо возьмут ребенка. Это логично, учитывая, что у губернатора должен быть наследник. Теперь нужно было прокрутить это все в голове. Они берут к себе сироту, о которой ничего не знают. Девочка будет жить с ними, они будут ее учить, может, даже полюбят… Справится ли она со всем этим? Какая из нее мать? Она вообще не знает, что это – быть матерью. Отец у нее, понятное дело, был, но о женщине, которая была ее матерью, она практически ничего не помнила. Улицы, такие же сироты, как она, постоянное чувство голода и желание что-нибудь украсть – это все ее детские воспоминания. Халонга она могла бы назвать своим братом, но они встретились, когда оба уже были подростками.

Ранами остановилась и, почти не слыша своего голоса за шумом дождя, призналась:

– Не уверена, что знаю, что такое семья. А ты знаешь?

Фалу развернулась и посмотрела ей в глаза.

– Мой отец был хорошим родителем. Он любил меня по-своему. И мать тоже. Но я хочу лучшего для наших будущих детей. Если мой отец был хорошим родителем, ты точно сможешь стать лучше его. Да, ты бываешь жесткой, но я точно знаю, что под этой вроде бы жесткой оболочкой бьется самое отзывчивое сердце. Любой ребенок будет счастлив, если почувствует хотя бы каплю твоей любви и тепла. Я знаю, о чем говорю. Вместе мы справимся.

Ранами даже растерялась от такой, как ей показалось, незаслуженной похвалы.

– Спасибо, теперь мне стало легче. И как у тебя получилось найти нужные слова?

– Я столько лет с уверенностью говорила всякую чушь, – сказала Фалу и, улыбнувшись, зашагала вверх по тропинке. – Теперь вот наверстываю.

На повороте Ранами оказалась за спиной Фалу и увидела, что девочка смотрит на нее огромными темными глазами.

Когда она пришла в себя? Что успела услышать?

– Она очнулась, – сказала Ранами.

Фалу глянула через плечо:

– Девчонка?

Ранами кивнула.

– Идти сможешь?

– Да, – чуть слышно ответила девочка.

Фалу поставила ее на ноги. Девочка слегка покачнулась, хотя это больше было похоже не на слабость в ногах, а на попытку решить, стоит бежать или нет. Фалу и Ранами блокировали тропинку, и девочка предпочла не делать лишних движений. Ее ботинки были покрыты слоем грязи, но Ранами не сомневалась, что через дырки в носках выглядывают грязные пальцы.

– Как тебя зовут? – спросила Фалу.

– Вы хотите отрезать мне вторую руку? – вопросом на вопрос ответила девочка.

– Что? – опешила Фалу.

– Моя рука. Вы ее отрубите? – медленно и громко, как будто не была уверена в том, что Фалу ее поняла с первого раза, спросила девочка.

– Нет, с чего ты взяла? – ответила вместо Фалу Ранами, хотя она догадывалась, о чем идет речь.

Девочка подняла левую руку:

– Эту мне отрубили, когда я кое-что украла.

Фалу взялась за рукоять меча и, расправив плечи, гневно сверкнула глазами:

– Кто с тобой это сделал? Назови мне имя. Это мой отец приказал отрубить тебе руку?

Девочка съежилась, испугавшись, что разозлила Фалу.

– Это было не здесь. На другом острове. Он… он утонул.

Голова Оленя. Как она сумела проделать такой долгий путь? Ранами попыталась представить, что у этой девочки когда-то были любящие родители или другие сироты, для которых она была как своя. И все они утонули в Бескрайнем море. Ей до сих пор не верилось, что целый остров ушел под воду. Причем никто так и не смог понять, как и почему это случилось.

– Да ладно, теперь все уже зажило, – сказала девочка, помахав рукой с отрубленной кистью. – Если для вас это так важно, тот парень, который это сделал, уже, скорее всего, мертвый. Ну, просто…

– Как тебя зовут? – перебила девочку Ранами, потому что ей начало казаться, что этот их диалог с Фалу может длиться до бесконечности.

– Аиш.

– Никто не собирается отрубать тебе руку, – сказала Ранами. – Мы тут так не делаем.

Аиш глянула за спину Ранами:

– Вы меня туда заберете? В тот дворец?

– Да, мы там живем, – сказала Ранами.

Аиш убрала со лба мокрые волосы и с подозрением посмотрела сначала на Ранами, а потом на Фалу:

– Хотите меня наказать?

Ранами хорошо понимала причину ее настороженности. Если девочка приплыла на Нефилану с Головы Оленя, она могла и не знать, кто такая Фалу и как она выглядит.

– Нет, – вздохнула Ранами, – я сама когда-то была беспризорной сиротой и знаю, каково это – жить в сточных канавах. Мы на Нефилану не отрубаем бедным и голодным руки, мы им помогаем. Почему ты решила украсть кошелек?

Аиш снова с опаской посмотрела на Фалу, а потом на Ранами и сказала:

– Есть хотела.

У Ранами сработали старые инстинкты. Девчонка что-то скрывала. Да, она была голодной, но не один только голод подтолкнул ее на кражу кошелька.

А вот у Фалу не было таких инстинктов.

– Идем, надо уже накормить тебя чем-нибудь горячим.

Аиш сделала всего два шага, и у нее подкосились ноги, но Фалу успела ее подхватить и снова закинула себе на плечо.

– Вот так, все будет хорошо.

– Я должна вернуться… – пролепетала Аиш и во второй раз потеряла сознание.

Ранами подобрала подол плаща и, перепрыгнув через лужу, пошла рядом с Фалу.

– Что будем с ней делать? Она сказала, что хочет вернуться.

– Давай накормим ее и отмоем. Если хотим помогать беспризорным сиротам, может, начнем с того, что спросим их, чего они хотят? Мой отец и подобные ему причинили людям много вреда, я должна постараться это исправить.

Ранами следовало понимать, что Фалу, встав на этот путь, уже не свернет, она всегда и во всем шла до конца.

– Любимая, ты не можешь нести ответственность за весь тот вред, который причинил твой отец.

– Я все-таки попробую.

И дело тут было не только в страданиях простых людей. Ранами заметила, какое лицо было у Фалу, когда она поднялась из подземелья, где сидел ее отец. Она все еще чувствовала себя обязанной отцу, семейные узы все еще были слишком крепки. Возможно, она права и ее отец был не таким уж плохим человеком. Он любил ее. Но любовь не всегда делает человека лучше или добрее.

Впереди появились дворцовые стены. Стражник помахал им от ворот. Ранами подняла руку в знак приветствия, а потом наклонилась ближе к жене:

– Даже если бы ты могла компенсировать весь причиненный отцом вред, его все равно нельзя было бы отпускать на свободу.

– А как же прощение? – огрызнулась Фалу. – Как насчет того, чтобы жить дальше?

– Ты не можешь искупить вину отца, только он один может это сделать. А сейчас людям Нефилану нужна справедливость. Они хотят чувствовать себя в безопасности.

– Никто не может чувствовать себя в безопасности после Головы Оленя, – мрачно сказала Фалу, когда они проходили под аркой ворот. – Бедная девочка. У сирот жизнь и так несладкая, а тут ты теряешь место, которое считала своим домом. Это как во второй раз стать сиротой.

Аиш пошевелилась и тихо сказала:

– Я не с Головы Оленя. Сюда приплыла только сегодня утром. Тайком пробралась на корабль. Им это не понравилось. Выбросили меня за борт. Пришлось плыть самой.

У Ранами пересохло во рту. Этим утром? Неудивительно, что девочка не знала, кто такая Фалу.

– Ты приплыла с какого-то другого острова? Но была на Голове Оленя, когда он затонул.

– Нет. – Аиш с трудом приподняла голову и посмотрела Ранами в глаза. – Я с Унты.

– Унта не тонула, Голова Оленя утонула, – сказала Фалу, но голос ее прозвучал не слишком уверено.

– Было землетрясение. Один толчок. Потом другой. А потом они уже не прекращались.

Аиш говорила тихо, но отчетливо, солдаты на стене вполне могли ее услышать, но Ранами вдруг поняла, что не может заставить себя двигаться быстрее, не может увести их в какое-нибудь более уединенное место.

Страх пустил корни у нее в животе.

– Унта утонула.