Текст книги "В этот раз я родился… или Путешествие Души. Часть первая"

Настоящая сказка (радость)

– Привет, привет! – слышу я знакомый голос Целовашки. – Ты не ждал меня?»

От неожиданности вздрагиваю, поднимаю глаза от папки «На подпись» с кучей бумаг, которые я только что просматривал и подписывал, и вижу куклу, стоящую на месте классической бронзовой настольной лампы с зелёным абажуром.

«Признаться, да! Не ожидал увидеть тебя тут, на работе. А как же?.. А как же игра? Я на рабочем месте, работаю с важными документами!» – обозначаю я своё недоумение.

«Не удивляйся. Ты, конечно, ещё не настоящий волшебник, ты только учишься. Но знаешь? Вот именно сейчас, когда читаешь свои важные документы, тебе удалось делать это как-то играючи, по-детски. Сохрани это ощущение, и мы с тобой будем общаться постоянно, когда пожелаешь!»

«Да, понял. Какое, оказывается, божественное чувство делать важные вещи играючи. Ты знаешь, я буквально вчера смотрел в Twitter ролик про даосский монастырь, где журналист беседует с монахом-отшельником. Монах такой маленький, худенький китаец почтенного возраста, с лица которого не сходит улыбка. Когда его спрашивают, почему он всё время улыбается, ведь жить в пещере в горах одному, наверное, трудно, он отвечает, тоже с улыбкой, что всё дело в том, что он до сих пор остаётся ребёнком в глазах Бога, и живётся ему от этого легко и радостно.

Вот ты представляешь, Целовашка, сколько времени я старательно учился быть взрослым, напрягался для этого изо всех сил, а теперь приходится снова переучиваться на ребёнка. Слушай, я действительно рад тебе, но у меня через пять минут совещание, может, в следующий раз пообщаемся?»

«Зачем? Пять минут – этого достаточно, ведь в сказках время течёт по своим законам. Мы успеем поговорить. О чём на этот раз?»

«Не знаю!.. А вот расскажи, ты общаешься сейчас только со мной? А что ты делаешь, когда я сплю или когда на работе? Стоишь только в позе для целования?»

«О нет. Конечно, ты моя основная задача, но в свободное время ничто кукольное мне не чуждо, у меня бурная и радостная личная жизнь. Рассказываю – слушай!

Когда я только появилась в твоём доме на обеденном столе, мне было непривычно и одиноко на новом месте. И вот после нашей с тобой первой беседы, когда свет погашен и вы с женой легли спать, я в полумраке стала оглядываться по сторонам, стараясь понять, кто и что моё ближайшее окружение, с кем можно пообщаться. Оказалась, что справа от меня стоит стеклянная ваза с водой и необыкновенной красоты букетом – это веточки багульника, рододендрона то есть, с острова Русский, с распустившимися розовыми цветочками, а ещё хризантемы того же цвета. Какая красота! Но, к сожалению, с цветами не поговоришь, я хоть и образованная кукла, но цветочного языка не знаю.

Ещё дальше, за вазой видятся очертания чёрной магнитолы с невоспроизводимым китайским названием, на крышке которой, как на вершине горы, гордо стоит очень симпатичный улыбчивый китайский керамический болванчик – мужчина средних лет, очень маленького роста, с узенькими глазками и двумя ниточками усов, торчащими как будто из самых ноздрей. Одет он в синий традиционный костюмчик и колпачок, а в руках держит толстенную книжку с многочисленными закладками. Да, какой интересный мужчина, надо будет обязательно познакомиться. А ещё на столе рядом лежат два пасхальных яйца, покрашенных пищевой краской в весёленький розовый цвет. Кроме красоты и изящества, другой практической ценности эти яйца для меня не представляют, они ведь бездушные. А вот две маленькие и яркие бумажные бабочки, приклеенные к яйцам мёдом, могут быть интересны. Яйца съедят завтра или послезавтра, а бабочек, может, оставят, и вот с этими кукольными Душами можно будет пообщаться, наверное.

А ещё рядом – юла, или волчок – это малышка с маленькой головкой на тоненькой и длинной шее для раскручивания и пышной розово-голубой юбочкой, её прислала тебе дочь из Москвы для созерцания и успокоения. Оглядев таким образом своё окружение, я с радостью и надеждой приступила к знакомству.

Набрав в грудь как можно больше воздуха, громко говорю: “Здравствуйте! Позвольте представиться, кукла Целовашка! Подарена нашей хозяйке для красоты, а хозяину – в качестве соавтора!”

Сказав это, жду реакции от своего окружения. К счастью, не долго. Первым встрепенулась магнитола. Она зажигает подсветку информационного окошка, осветив перед собой стол, и радостно мурлычит голосом Макаревича: “Всё отболит, и мудрый говорит, мудрый говорит, мудрый говорит, мудрый говорит… Тьфу ты. Здравствуйте, добро пожаловать, уважаемая Целовашка, на наш стол, в нашу дружную кукольную семью. Позвольте, в свою очередь, представиться. Магнитола, между прочим, мужского пола. Воспроизвожу звук с CD– и флэш-носителей, а также принимаю радиосигнал в AM– и FM-диапазонах. Родился, как и вы, в Китае, но приобретён во Владивостоке, в магазине „В-лазер“ за две с половиной тысячи рублей. К сожалению, если вы заметили, инвалид от рождения – при воспроизведении CD-дисков иногда где-то спотыкается лазерная головка. Очень стараюсь с этим справляться, но без техпомощи не обойтись. Лаоши, теперь твоя очередь представляться”, – сказав последние слова, Магнитола поднял луч информационного окошка в потолок, осветив частично тем самым китайского болванчика с книжкой.

“Да, меня зовут Лаоши (учитель), – говорит тоненьким голоском болванчик. – Склоняю голову перед вами, очаровательная Целовашка, уверен, что мы подружимся!” Если бы Лаоши не сказал фразу про голову, я бы не заметила, как болванчик пафосно выставил вперёд правую ногу и склонил в приветствии голову на коротенькой шее.

Тем временем Лаоши продолжил: “Родился я, как и вы, в славном городе Харбине, но на семейной фабрике игрушек в районе Парка тигров, на противоположном от вас берегу Сунгари, знаете? Символизирую собой славный труд учителей и преподавателей, в моей книге записаны все мудрости мира, обращайтесь – отвечу на любой вопрос. Куплен нашими хозяевами в сувенирном киоске харбинской телебашни и вот уже год стою на Магнитоле. Вы, уважаемая Целовашка, уже третий представитель китайской промышленности на нашем столе. Ещё раз добро пожаловать!”»

«Стоп, стоп, Целовашка! – прерываю тут я её рассказ. – Объясни: вы трое родились в Китае, и что, разговор шёл на китайском языке?»

«Нет, уважаемый соавтор, мы действительно родились в Китае, но в нашем кукольном мире закон такой: говорить только на языке страны проживания, – уточняет Целовашка и продолжает свой рассказ. – После Лаоши со мной заговаривает юла: “Я тоже польщена и очень рада вашему появлению, уважаемая Целовашка, на нашем столе. Позвольте представиться – Юла, но для друзей просто Волчок, родилась в Центральной России и приехала совсем недавно из Москвы”, – сказав эти слова, Волчок привстала на единственной изящной ножке и сделала несколько стремительных оборотов вокруг своей оси, при этом её пышная розово-голубая юбочка грациозно развевалась, сливаясь в глазах наблюдателя в голубые и розовые круги.

“А как мы рады-рады! – подключились к разговору бабочки на пасхальных яйцах, интенсивно с приветствием замахали своими бумажными крылышками, безуспешно пытаясь оторваться от капелек мёда, которыми они были приклеены. – У нас пока нет имен, но называйте нас Голубенькая и Зелёненькая, нам это нравится. Мы родились в типографии, тут, во Владивостоке, специально для украшения пасхальных яиц, куличей и творожной пасхи”.

Приветствия закончились, я, конечно, польщена и обрадована приёмом. Кланяюсь и обращаюсь ко всем присутствующим: “Большое спасибо, уважаемые коллеги. Я надеюсь, что мы все обязательно подружимся и будем вместе трудиться на благо наших хозяев. И ещё, надеюсь, я не обижу никого тем, что предложу перейти на „ты“. Так, мне кажется, будет проще!”

“Да, да, конечно, конечно, обязательно”, – раздалось со всех сторон разными голосами, а Магнитола запел тихонько голосом Шаинского: “Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь – веселей дорога!..”

“Ещё раз благодарю вас, мои дорогие друзья Магнитола, Волчок, Лаоши и бабочки, – говорю я и продолжаю: – Расскажите мне, пожалуйста, как вы тут живёте, как вам наши хозяева?”

“Позвольте мне сказать, дорогая Целовашка, как старожилу на этом столе, – говорит Магнитола. – Я очень доволен хозяевами, они добрые и терпеливые. Другие бы на их месте давно грохнули меня об стену оттого, что я заикаюсь, а эти терпят и только иногда говорят: „Слышишь, слышишь, значит, это не диск виноват!“ Я их даже полюбил. Единственное, радости в их жизни ещё пока маловато, они над этим работают, но есть резервы. Вы знаете, уважаемые коллеги, мы должны договориться о том, чтобы делать всё возможное по увеличению количества радости у наших хозяев. Вот лично я, например, обязуюсь вещать по радио только позитивные новости и хорошую музыку!”

“Да-да, мы тоже довольны нашими хозяевами! – подключились к разговору бабочки. – Как старательно хозяйка вырезала нас и приклеивала на яйца! Единственное, о чём мы грустим, так это о том, что нас могут выкинуть после поедания пасхальных яиц. Но если повезёт и нас оставят, мы с радостью готовы украшать все цветы в этом доме!”

“Я тоже, тоже буду радовать наших хозяев! – продолжила Волчок. – Я, конечно, совсем недавно на этом столе, но каждый раз, когда меня кто-нибудь берёт за головку, чтобы раскрутить, я всячески стараюсь делать это радостно и изящно. Посмотрите, какая у меня красивая юбочка, всё только для людей”.

“Здорово! Лаоши, а ты что молчишь, задумался?” – поёт Магнитола.

“Ну, да, задумался, – медленно заговаривает Лаоши. – Вспомнилось, как наша хозяйка восторженно и радостно покупала меня после посещения харбинской телебашни. Правда, сейчас, когда прошёл уже год, я уже примелькался, по-моему, меня и не замечают тут на твоей крышке, Магнитола. Ну что я могу? Пожалуй, только излучать многовековую мудрость Востока да ещё радостнее улыбаться людям”.

“Ну разве этого мало? – восклицает голосом вновь избранного президента Магнитола. – А ещё ты кукла, которая символизирует собой профессию наших хозяев. Но я согласен, ближе всех нас, игрушек и кукол, к хозяевам, конечно, вы, то есть ты, Целовашка. Я думаю, что после твоего появления мы на этом столе на пороге больших перемен, нас ожидает новый этап развития, как сказал недавно по телевизору обладатель этого голоса. Ты, Целовашка, можешь стать нашим проводником радости в сердцах людей, да и агентом влияния на них. Нет-нет, не волнуйся, только в некоторых вопросах. Походатайствуй за бабочек, Зелёненькая и Голубенькая уже очень сроднились с нашим столом”, – последнее предложение Магнитола сказал с придыханием – уже голосом пока действующего президента.

Да, вот так прошло наше первое общение. Я честно скажу, что польщена сказанными словами, – говорит мне Целовашка, – и решила сразу тебе, дорогой соавтор, рассказать о нашем радостном разговоре с кукольным народом. Сохраните, пожалуйста, бабочек. А пока всё, пять минут истекли. До следующей радостной встречи!..»

– Все уже собрались, вы идёте на совещание? – слышу я голос секретаря, которая возникла в проёме двери и вернула меня к реальности.

– Да-да, иду! – возвращаясь в неё, говорю я.

– Вам чай или кофе?

– Воды! – говорю я радостно.

Солнышко (интерес)

– Ну вот видишь, стоит тебе захотеть поиграть, как я тут как тут!» – слышу я голос Целовашки и обнаруживаю её рядом с собой на заднем кресле автомобиля на месте китайского зонта.

«Тс-с-с-с!» – шиплю я, приложив указательный палец ко рту, и боязливо-недоверчиво смотрю на профиль водителя.

«Да не волнуйся! Говорить можно открыто, мы же в сказке. Нас никто не услышит. Для водителя ты сидишь и смотришь по сторонам, как обычно, – успокаивает меня Целовашка и продолжает: – Ну что, давай поиграем?! Сегодня, если ты не возражаешь, я бы хотела сама задать тему. Мне интересно!.. Да, точно, ты знаешь, мне очень интересно, как изменилась жизнь людей за последние сорок лет с момента моего последнего воплощения, когда я была твоим Петухом. Как изменилось отношение детей к нам, игрушкам?..

Слушай, а давай сбежим! Да, можно – это же игра, мы с тобой понарошку, пока машина везёт тебя с работы домой, погуляем и посмотрим на мир с высоты кукольного роста. Не удивляйся, а только настройся на игру!»

«Ну, не знаю. Мне сложно для первого раза. Хотя давай попробуем!» – говорю я и закрываю глаза, чтобы настроиться.

Когда снова их открываю, то вижу себя рядом с Целовашкой на залитом ярким солнцем и аккуратно скошенном газоне возле незнакомого мне кирпичного двухэтажного дома.

«Стоп! Подожди, Целовашка! – удивлённо восклицаю я. – Всё стало таким большим: и дом, и трава, и ты выросла! А, понял – это я стал маленьким, как ты, вот здорово!»

«Ну конечно! Это же сказка. У нас тут в сказках это отработанный приём. Чтобы человека запихнуть в сказку, нужно уменьшить его до кукольного роста, и всё. Помнишь Алису в Стране чудес?»

«Конечно, интересно! Мне нравится, но к такому росту надо будет ещё привыкать», – говорю я и тут же осекаюсь. Внутри всё холодеет, я вижу, что на нас с невероятной скоростью несётся огромная собачья морда с волочащимися по земле длинными рыжими ушами и широко раскрытой пастью, из которой набок свисает мокрым одеялом розовый язык.

В голове проносится мысль знатока собак: «Английский кокер-спаниель, но какой огромный!» А морда приближается настолько быстро, что в какой-то момент я уже чувствую тёплое дыхание из собачьего рта, инстинктивно съёживаюсь, вжавшись в траву, закрываю глаза и мысленно прощаюсь с жизнью – с кукольным ростом меня, пожалуй, даже не надо прожёвывать. Хотя собаки и так не жуют пищу!

«Да не бойся! Мы с тобой для собаки просто новые и неживые объекты, в лучшем случае просто понюхает, ну а в худшем, правда, может и пометить. Потом отмоешься, в вашем человеческом мире для этого существуют химчистка и стиральные машины», – успокаивает меня Целовашка. От этих «добрых слов» я уже спокойнее выпрямляюсь, но тут же оказываюсь поваленным на траву ударом влажного собачьего носа и готовлюсь к худшему.

Но показавшаяся поначалу страшной морда вдруг улыбается мне, ещё несколько раз тыкает в меня своим влажным носом, неожиданно несколько раз накрывает с ног до головы мокрым розовым языком и исчезает из поля моего зрения.

«Да! – выдавливаю я, отходя от шока, встаю, отряхивая совершенно мокрые пиджак и брюки, приглаживая взъерошенные мокрые волосы на голове и выплёвывая в траву сладковатую собачью слюну. – Повезло, что не пометили, но новый костюм всё равно испорчен».

«Да ладно, высохнешь! Сегодня тепло на улице, – подбадривает Целовашка, явно при этом сдерживая смех, глядя на меня. – Собака скорее всего к нам уже приставать не будет, потеряла интерес. Пойдём оглядимся, вспомни, зачем пришли!»

«Пошли-пошли!» – грустно соглашаюсь я, настроение испорчено, а в голове проносятся версии объяснения, которые я буду выдавать окружающим по поводу моего мокрого вида.

Версия номер один: «Попал под дождь». Нет, не годится: пожалуй, трудно попасть под дождь только передней частью тела.

Версия номер два: «Упал в костюме в Амурский залив». Тоже не подходит по описанной выше причине. И потом, что вдруг меня занесло в Амурский залив, да ещё в одежде? Нет, плохо!

Версия номер три, пожалуй, самая подходящая: «Меня облила поливальная машина». Здорово, подходит. Надо будет только потом продумать детали, например, где я умудрился поймать эту самую поливальную машину и окатиться водой из неё.

А пока думаю, плетусь за Целовашкой, оставляя за собой на траве мокрые следы.

«Ну вот, смотри, кругом разбросаны наши братья и сёстры – игрушки, их раскидал мальчик пяти лет, живущий в этом доме, – констатирует Целовашка и обращается к лежащей на боку большой пожарной машине с экипажем пожарных на борту. – Здравствуйте, уважаемые огнеборцы. Позвольте вас поприветствовать за ваш ратный труд. Меня зовут Целовашка, а это мой соавтор. Мы к вам прибыли сюда с инспекционной поездкой, посмотреть, как нынешние дети относятся к игрушечному народу».

От услышанных слов машина начинает шевелиться, выставляет вбок правое заднее колесо и, опершись на него, всей своей массой рвётся вперёд и с помощью переднего левого встаёт на все четыре колеса.

Видно, что она и её экипаж уже довольно много потрудились за свою кукольную жизнь. Подъёмная лестница для спасения из высотных зданий оказалась отломана и неловко прикручена обратно к машине обрывком медной проволоки. Вся машина покрыта толстым слоем грязи, видимо, из соседней лужи и песком из песочницы с противоположного конца газона.

«Здравствуйте-здравствуйте, уважаемые гости! – кряхтит машина, а экипаж из трёх пожарных дружно кивает головами. – Тоже рады вас приветствовать у нас на газоне. Вот видите, как мы живём. Наш хозяин – мальчик добрый, но в доме уже целый чулан завален игрушками, их дарят и дарят родители, бабушки и дедушки, дяди и тёти без конца.

Вот и нас подарили ему всего три дня назад, и всё, мы уже не интересны и заброшены. Наверное, это участь кукольного народа в нынешнем воплощении. У хозяина только две любимые игрушки – компьютер да смартфон, и то их меняют уже третий раз – это называется апгрейд, кажется, ну, или просто новая модель. Да, вот спросите у мяча, ему ещё грустнее!»

Действительно, в некотором отдалении от пожарной машины на газоне лежит когда-то яркий и весёлый мяч, который теперь выцвел с одной стороны и изрядно сдулся.

«Да-да, согласен с огнеборцами. Я лежу тут уже с начала лета, меня пнули только несколько раз, когда газон косили, и всё. Вот лежу под солнцем и дождём, выцветаю и грущу, – подтверждает мяч, вздыхает, насколько возможно своим сдувшимся боком, и добавляет: – Но я всё равно оптимист и всегда готов лететь туда, куда пошлёт меня хозяин. Он наверняка ещё вспомнит про меня!»

«И мы, и мы, и мы очень любим нашего доброго хозяина и согласны дальше служить ему верой и правдой», – раздаются голоса разбросанного по всему газону кукольного народа – это игрушечный лук со стрелами, радиоуправляемый вертолёт с частично разряженной батарейкой, который лежит на траве пропеллером вниз, большой оранжевый медведь, тоже начавший выцветать спиной, а также целая куча пока ярких пластмассовых фигур и бит для игры в городки.

«Ну, молодцы, ребята. Конечно, наша задача – служить людям и радовать их собой. Раньше нас тоже разбрасывали, но больше дорожили нами, наверное, потому, что жили беднее. И всё-таки главное не в том, разбрасывают люди игрушки или нет, а сколько в них живёт любви и добра. Что скажете, братья и сёстры?» – резанула Целовашка.

И тут же со всех сторон газона в ответ на этот вопрос Целовашки отозвалось: «Да-да, конечно! Нынешние дети очень хорошие, они любящие и добрые!»

«Хорошо! Интересно! Я довольна, сегодняшние дети мало отличаются от таких, как ты, мой соавтор, тогдашних детей, сорок пять – пятьдесят лет назад. Только чуть избалованнее стали, что ли, да и у них появились новые игрушки, как это?.. Компьютер да смартфон, кажется?» – подытоживает Целовашка.

«Да, компьютер. Ты права, – соглашаюсь я. – Ты знаешь, я прочитал недавно анекдот на эту тему: “Раньше, когда не было компьютеров и Интернета, у меня было детство!” Здорово, как точно и грустновато одновременно!»

«Не грусти, всё равно нынешние дети, ваши внуки, будут лучше и мудрее вас – это закон жизни, – успокаивает Целовашка и, загоревшись от сказанных далее слов, вскрикивает: – Твой костюм уже высох, и я хочу сегодня напоследок сделать тебе подарок: давай руку и закрой снова глаза, ты будешь рад!»

Я не прекословлю, а когда снова открываю глаза, то вижу на этот раз нас с Целовашкой во дворе большого деревенского дома.

Пока я силюсь понять, где мы, Целовашка с удивлённым видом спрашивает: «Ты разве не узнаёшь?»

Я настораживаюсь и начинаю внимательно всё рассматривать. Залитый жарким солнцем небольшой внутренний двор огромного бревенчатого пятистенного дома под железной крышей. За спиной закрытые на засов деревянные ворота с калиткой, от которой выложенная кирпичом дорожка ведёт к высокому крыльцу дома. К нему примыкают дворовые постройки, объединённые под одной крышей, покрытой дранкой. Вот и сквозной проход с внутреннего двора в огород, а справа – отдельно стоящий сарай, сколоченный из горбыля, уже немного перекосившийся от времени.

«Что-то это всё мне напоминает, а вот что? – задумчиво обозначаю я, но тут же осеняет ответ: – Ну конечно! Это же наша дача, а почему всё так? Сейчас же тут всё изменилось, и двора нет, а где кирпичная пристройка?»

«Ну наконец-то! Дошло! – выдыхает Целовашка. – Это действительно этот дом, только мы с тобой попали в то время, когда это пока ещё не ваша дача, а дом, где живёт бабушка твоей будущей жены».

«Здорово! Как интересно, это действительно подарок!» – вскрикиваю я, ещё раз воодушевлённо оглядываюсь и глубоко вдыхаю жаркий летний воздух, смешанный с запахом скошенной травы и цветущей липы.

«Подожди, это ещё не подарок пока, но… вот и он, то есть она, смотри!» – говорит Целовашка и указывает в сторону солнечного пятна – прохода в огород.

Я оборачиваюсь и инстинктивно прикрываю сверху ладонью глаза от яркого солнца.

«Боже мой! Это же!..» – вырывается у меня, а в сердце разливается тёплый и сладкий «сироп», замешанный на восторге, интересе, светлой радости, любви и запахах лета.

Я вижу невероятно трогательную картину: в дверном проёме, в солнечном ореоле появляется маленький человечек – девочка полутора или двух лет от роду. На голове у неё в солнечных лучах буквально горят недлинные рыжие волосики, стянутые резиночками на затылке в два хвостика. Одета девочка в коротенькое цветастое платьице-сарафанчик, чуть прикрывающее белые трусики. На загорелом личике присутствует серьёзное и одновременно хитрое выражение лица. Перебирая загорелыми босыми ножками, это хитрое личико направляется в нашу с Целовашкой сторону, а в правой вытянутой вперёд ручке несёт огромное, почти с неё ростом, пустое железное крашеное ведро.

«Да-да! Ты почувствовал и не обознался! Это твоя будущая жена, только ей в настоящий момент только месяц назад исполнилось два годика, – говорит Целовашка, но, увидев моё стремление бежать навстречу этому рыжему солнышку с ведром, одёргивает: – Стой-стой, она нас сейчас всё равно не видит! В прошлом нам разрешено быть только сторонними наблюдателями, без специального разрешения Учёного Совета запрещено вмешиваться и менять ход истории. Посмотри немного, и нам пора назад!»

Я останавливаюсь как вкопанный, не в силах отвести увлажнившийся взор от рыжего солнышка, а «тёплый сироп» из моего сердца стал постепенно разливаться по всему телу: «Здорово! Спасибо тебе большое, мой друг Целовашка, за царский подарок! У нас в семье где-то хранится вот такая чёрно-белая фотография – этого рыжего солнышка с ведром!..»

Мои мечтательно-ностальгические слова прерваны удивительно знакомым женским голосом, прозвучавшим откуда-то из огорода: «Доченька! Иди фотографироваться!»

Этот возглас на мгновение сменяет хитрое выражение личика на задумчивое, после чего солнышко разворачивается спиной к нам с Целовашкой и шлёпает босыми ножками с ведром через дверной проём назад, в огород.

«Всё, свидание с прошлым закончилось, – подытоживает Целовашка. – Нам пора – ты в машину, ну а я на стол, в позу для целования!»

И тут же голос водителя возвращает меня к реальности:

– Приехали, путёвку подпишите, пожалуйста.

– Да-да, приехали! – говорю я, ещё находясь под впечатлением от увиденного, подписываю бумагу и, выходя из машины, обращаюсь к китайскому зонту, лежащему на сиденье: – А дождя сегодня так и не было, и костюм вроде в порядке, как новый!

Приветливо машу шофёру, поднимаюсь на второй этаж, стучу в дверь. Она открывается, я вхожу, улыбаюсь и говорю:

– Привет, моё солнышко!