Текст книги "Вечная зима"

Завораживающая. Тонкая песнь донеслась до юных ушей. Она словно прорывалась из самых глубин. Мальчишка замер на месте и приглушил дыхание, стараясь расслышать прекрасный голос. Чешуйчатая конечность скользнула подо льдом и прижала ладонь к поверхности. Мальчишка невольно снял со своей руки перчатку и прижал свою ладонь. Невинное лицо прекрасной девушки показалось на свет. Как она была красива! Как великолепны были её голубые глаза, отгоняющие густой мрак. Какая любовь была в них! Чистая и нежная любовь, доставшая до сердца юного мальчика. Подрагивая припухлыми губками, она пыталась что– то сказать. Горан достал из мешка железный колышек и начал усиленно долбить лед, чем и привлек внимание всей группы.

– Ты что это делаешь? – спросил Ярополк, подойдя поближе к Горану. Дева заметила Ярополка и в глазах её блеснул испуг. Горан яростно оттолкнул его, велев не пугать прекрасное создание.

– В чем дело? – спросил Януш.

– Горан долбит лед, дабы, – отозвался Ярополк, но не успел кончить.

– Лед?!

– Да, оказывается мы уже вышли к реке.

Януш поспешил к Горану. Дети постепенно стали разбредаться по заледенелой реке, дабы посмотреть, что же так привлекло Горана в темных водах. Десятки милых дев припали к прозрачной поверхности. Одним лишь горестным взглядом они будто молили выпустить их из подводного заточения. Ответившие на зов дети стали долбить лед. Януш взглянул на одну из них и побледнел, а затем натужно вскричал:

– Это русалки! Бегите к лесу! Скорее!

– Русалки? – спросил Ярополк, словно никогда и не слышал такого слова.

Горан наконец пробил лед, и голубоглазая бестия сразу же схватила его за руку и потащила на дно. Ещё одна русалка набросилась на другого юношу, но Ярополк крепко вцепился в него. Схватив меч, Януш отсек женскую кисть и приказал всем бежать к лесу. Послушались не все. Ещё двух детей русалки сумели утащить за собой. Конрад взялся за меч и безжалостно пронзил грудь самой наглой девы, вылезшей на поверхность. Бурая кровь мгновенно окропила снег. Ужасные детские вопли обескуражили Януша, и время словно замедлилось. Все его старания защитить свою группу потерпели крах. Радостные лица сгинувших в реке детей крутились в сознании, зарождая страх дальнейшего путешествия. Они взращивали в нем желание повернуть назад. Они сломили его душу, его намерение стать хорошим лидером, не допускавшем гибели своих подчиненных. Сомнения обуяли сердце Януша и наперебой со страхом изводили его. Он вспомнил отцовские слова, которые он сказал ему перед отбытием в Воино, и произнес: «Я буду защищать их, пока во мне пребывает жизнь». Януш повторил эти слова ни один раз, но все же не мог побороть горесть от неудачи. Да, именно неудачи. Его не терзала смерть детей, но терзало то, что он не выполнил обещание, данное как самому себе, так и всем остальным.

Ярополк схватил двух детей подмышки и устремился к лесу. Убедившись, что все остальные уже подбирались к берегу, Януш схватил мертвую русалку и последовал за своей группой. Однако даже добравшись до леса, дети не думали сбавлять хода. Крайняя степень влюбленности в русалок обернулась той же степенью страха перед ними.

Бежали они чуть ли не до наступления потемок, пока усталость не одолела их. Они остановились у огромного пня и от бессилия попадали в сугробы. Януш прибыл ближе к полуночи, когда лагерь уже был разбит. Он предложил Конраду приготовить мясо русалки. Пищи у них и так не было, да и этого мяса едва хватит, дабы всех прокормить. Многие дети с радостью восприняли весть об ужине и с присущей им нетерпимостью ожидали нового блюда. Мясо получилось темным и слегка жестким, с кисловатым привкусом.

– Мы ведь не сгинем от такой диковинной еды? – спросил Ярополк.

– Не знаю. Доселе мне не доводилось кушать мясо русалок, – ответил Януш, жадно пережевывая очередной кусок.

– Раз уж мы все сейчас здесь, – обратился Ярополк к группе, усевшейся вокруг костра, – я хочу спросить вас о том, что вы чувствовали, когда русалки забирали ваших друзей?

Никто не откликнулся. Многие потупили глаза вниз, а некоторые и вовсе расплакались.

– Раз уж вы отправились с нами, то будьте готовы к появлению сказочных существ, коими вас пугали родители, – молвил Януш. – Или я не предупреждал вас о них?

– Сказки? – спросил восьмилетний Истома. – Мама никогда не рассказывала мне о русалках.

– И мне, – раздались голоса.

– Видно, легенды и сказания разнятся от селения к селению, – молвил Януш. – Тогда какие сказки были у вас?

– «О воине и волколаке», – сказал один.

– «Путешествия Жевжика», – молвил другой.

– «О том, как Мстислав на Блуд попался», – отозвался третий. Януш предложил каждому рассказать свою любимую сказку. Дети оживились. Их скорбь и грусть постепенно развеивалась. Так и пошел разговор, продлившийся чуть ли не до утра. Дети Воино знали не так много сказок, в отличие от Януша и Конрада. Ярополк нарек их «Сказками запада» и предложил Конраду написать целый сборник. Конраду эта идея пришлась по душе. Огонь и беседа грели сердца и души маленьких странников. Некоторые даже стали храбриться и уже рвались в дальнейший путь. Другие мечтательно рассуждали о жизни в Вержавске и возвращении в Воино героями и героинями.

Когда все улеглись, Ярополк подошел к дремлющему Янушу и сурово сказал:

– Сегодня мы потеряли семерых. Что ты чувствуешь?

– Эти потери закалили меня.

– Закалили? – возмущенно отозвался Ярополк. – Ты постоянно трезвонил о том, что не допустишь потерь в группе и что теперь? Они есть, Януш. Ты не можешь быть верен своему слову.

– Пути назад уже нет. Если желаешь обратно в Воино – ступай. Если кто– то пожелает вернуться – так тому и быть, но я не вернусь.

– Боишься справедливого наказания?

– Боюсь остаться трусом в глазах моих людей, – сказал Януш, сам не поверив в сказанное. Он услышал эти слова от Акамира, когда тот говорил с Ингварром. «Давно же это было, – подумал Януш, – так давно, что и вспомнить те времена мне уже не под силу». Ярополк покачал головой и ушел в свою палатку. В этот момент вошел Конрад и спросил о Ярополке. Януш рассказал. «Не уйдет он, – ответил Конрад. – Не бросит он этих детей. Я бы тоже их не бросил».

Лишь к полудню группа двинулась в путь и вскоре добралась до селения Клещин. И все благодаря Конраду, ибо его острый глаз заметил торчащий из сугроба дымоход. Януш приказал разбить лагерь и взяться за лопаты. «К вечеру мы должны откопать хотя бы одну избу. Давайте, дружнее!», – пытался басить он, подражая Акамиру. С заходом солнца одна изба была откопана. Приготовив мечи, Януш и Конрад первыми вошли внутрь. Все комнаты были разгромлены. В одной из них лежало тело волколака в окружении останков нескольких мужей. Увидев волколака впервые, наиболее осмелевшие дети заинтересованно осматривали его. Конрад и другие изучили избу.

– Как же ты предлагаешь нам сражаться с волколаками, если одного из них можно уложить лишь усилиями нескольких мужей? – спросил Ярополк.

– Уже завтра мы начнем тренировки, – ответил Януш. – Мой отец учил меня бою с волколаком. Я знаю их слабые места.

Ярополк поверил его словам, хотя тень сомнения все же оставалась. На следующий день Конрад и Януш плотно взялись за обучение детей бою. Одна группы обучалась у Януша, вторая – у Конрада, а третья занималась раскопками селения и его обустройством. Затем группы менялись. Помимо ближнего боя, Конард выступил тренером по стрельбе из лука. Акамир успел обучить его азам этого искусства. Девочки– рукодельницы расписывали свои орудия красивой резьбой и предлагали свои услуги всем желающим. Из найденных костей Конрад предложил сделать защиту, типа щитов, кирас и наручей, что многие поддержали.

Охотится в окрестностях Клещина и впрямь было не на кого, и Януш предложил попытать счастье в рыбалке. И, благо, место оказалось рыбным. Порой на крючок попадались те же русалки, а их мясом уже никто не брезговал. Дети даже стали изъявлять желание попробовать мясо волколака, но Конрад быстро отговорил их от столь опрометчивой затеи. Януш же обещал им скорую охоту на зверя. Ярополк отнесся к этому обещанию настороженно. «Насколько я знаю, волколаки живут стаями. Нам не удастся изловить одного, а даже если и получится, я не верю в победу над ним», – говорил он. Януш пытался убедить его в обратном, добавляя, что тренировки станут более жесткими. И все равно Ярополк был против. «Наших умений недостаточно для сокрушения волколака», – вторил он, но Януш стоял на своем. Тогда Ярополк решил искать поддержки у Конрада. «Как скажет наш дорогой Януш, так и будет», – сказал он. В глазах Ярополка Конрад всегда был ведомым и хрупким юношей, в отличие от своего твердого и непоколебимого отца. Однако он был любим всеми за свою безмерную доброту и отзывчивость. Он пытался помочь каждому и успеть везде, где только можно. Многие обращались за помощью лишь к нему, считая его более благоразумным советчиком, нежели Януша. Последнего это не задевало до тех пор, пока вдруг Ярополк не предложил Конраду попытать счастье на охоте.

– Никто не покинет селение без моего ведома! – воскликнул Януш. – А если каждый будет отправляться в лес, когда ему заблагорассудится? Только наше единство и порядок помогают нам выжить в этих диких местах!

На защиту Конрада и Ярополка встали остальные, но Януш и слушать ничего не желал. «Паршивцы! Что бы они делали, не будь меня рядом? – думал Януш. – Они бы так и остались гнить в своем Воино! Так и сидели бы там, ожидая нашествия волколаков! Но ничего, я верну себе авторитет. Они ещё поймут, что может произойти, не будь меня рядом!». Януш стал одержимым идеей лидерства, а мысли его стали темными и зловещими. Однажды он смел подумать об убийстве Конрада, дабы на его примере показать, к чему ведут беспечные вылазки и непослушание лидеру. Но он успел одуматься. Может он познал всю низость своего замысла. А может его одернул страх быть раскрытым, причем быть раскрытым именно Ярополком, который постоянно наблюдал за Янушем и его действиями.

Прошло две недели и две снежные бури. Януш объявил всем, что собирается на охоту и готов взять с собой двух добровольцев. Из множества желающий, Януш взял с собой Ярополка и Мстислава. Конрад оставался в селении за старшего. Наточив стрел, дети последовали на восток, где, по мнению Януша, должна была обитать всякая живность. Предположения Януша не сбылись. Следы животных, конечно, присутствовали, но лишь в виде обглоданных останков. Ближе к вечеру Ярополк предложил вернуться в селение.

«Здесь нечего искать, Януш. Если повернем сейчас, то к полуночи должны добраться до нашего селения. Никто из нас не хочет провести ночь в снегах», – говорил Ярополк.

Януш упирался до последнего, но мольбы уставшего и голодного Мстислава все же взяли верх. Не успела группа проделать и десяти шагов, как Ярополк велел всем замереть. Януш расслышал хруст снега. Мстислав приготовил лук. Меж деревьев мелькнул человеческий силуэт. Группа медленно кралась следом за хромым мужчиной. Внезапно он развернулся и попытался было что– то сказать, но удивление сковало язык его. Мстислав остановился и слезно прокричал: «Папа!». Владимир бросился к нему.

– Мы искали вас денно и нощно! – расцеловав своего сына, воскликнул Владимир и обратился к Янушу и Ярополку. – А вы? Зачем вы покинули селение? Остальные дети с вами?

– С нами, – отозвался Ярополк. Януш дернул его за руку, призвав тем самым замолчать.

– Как же я рад снова увидеть тебя, сынок! – радостно восклицал Владимир, прижимая к себе Мстислава. – Благодарю всех богов! Благодарю их сердечно!

– Мы выживали, папа! Я стал сильным, благодаря Янушу и Конраду! Они меня обучили, и теперь я могу сразить любого волколака!

В глазах Владимира блестела рассеянность. Януш понимал, что по прибытию в Воино его ожидает суровое наказание за то, что он увел всех этих детей из эгоистичных побуждений. А если Инге взбредет наказать его смертью матери? В её силах отозвать лекарей и оставить Софию умирать. В её силах также приказать своим мужам замучить Януша до смерти! Одна мысль сменялась другой, более страшной и болезненной для Януша. Он хотел было тотчас же скрыться в лесах и никогда больше не появляться на глазах у людей. Нет, он не может. «Я лидер, – думал он, – а лидеры стремятся защитить себя и своих людей. В конце концов, кто они без меня?»

– Что с тобой произошло, папа? Сильно замерз? Что за раны у тебя на лице? – допытывался плачущий от счастья Мстислав.

– Я обязательно тебе все расскажу! Все! А теперь, отведи меня к остальным? Где вы живете?

– В покинутом селении Клещин. Мы сами его откопали, пап! Представляешь!

Стрела мгновенно пронзила грудь Владимира. Затем Януш выхватил кинжал из пояса Ярополка и ударил того в живот. Юноша пал замертво. Януш направил стрелу на рыдающего Мстислава.

– Зачем ты так, Януш? – захлебываясь слезами, вопрошал Мстислав. – Зачем ты убил папу?

– Он заставил меня, – едва сдерживая слезы, пролепетал Януш. – Он хотел забрать нас обратно в Воино.

– Я хочу вернуться, Януш. Хочу увидеть свою маму. Я не хочу больше выживать.

– Тебе и не придется, мой друг, – дрожащим голосом заявил Януш. – Твое путешествие закончилось. Прости меня.

Стрела прошибла его тельце насквозь. Умирающий мальчик задыхался. Он жадно хватал ртом воздух, но, казалось, все никак не мог насытиться им. Лицо Януша скривилось от захлестнувшей его скорби. Она была предельно невыносима. Она обжигала юное сердце, как раскаленное железо обжигает кожу. «Так нужно было сделать, – вслух оправдывался Януш. – Они убьют мою маму, если узнают о том, что все это сделал я! Они убьют её!

Прикрыв тела снегом, Януш вернулся в селение и рассказал всем, как «внезапно обезумевший» Мстислав убил Ярополка и чуть было не убил самого Януша.

– Мне чудом удалось выжить, – говорил он, разыгрывая из себя роль жертвы. – Мстислав сделался умалишенным так скоро, что я и опомниться не успел, как лезвие его кинжала подобралось к моему горлу.

– Ты не ранен? – переживал Конрад, осматривая Януша. – Только рука, – лжец показал порез на руке, который оставил сам себе перед самым возвращением в Клещин. – Он хотел убить меня, но смог лишь ранить. О, Боги, каким же дураком я оказался, что решил взять Мстислава с собой. Горе мне!

– Мы должны принести их тела обратно в Клещин и похоронить, – сказал девятилетний Гарди. – Несмотря на грязный поступок Мстислава, мы должны похоронить их здесь. На их земле.

– Нет, мы похороним их в Воино! – настаивал десятилетний Стейн. – Как только дорогой Якуб оправится от ранений, мы отправимся обратно в наше родное селение.

– Что? – изумленно отозвался Януш. – Муж из Воино? Откуда он здесь?

– Я встретил его на околице в полдень, – объяснил Конард, – замерзшего и голодного. Пока мы несли его в избу, он все болтал без умолку. Рассказывал о каких– то дикарях, которые убили остальных.

– Почему же его самого не убили? – спросил Януш, намекая на якобы странные события.

– Может он с ними заодно? Может он хочет привести этих дикарей сюда?

– Не говори чепухи, – прервал его Стейн. – Якуб ни за что бы не навредил никому из нас. Да и дикари вряд ли стали использовать его. Убили бы и дело с концом.

– Значит все это время мы жили под носом у каких– то дикарей? – пугливо протянула двенадцатилетняя Мария. – Как же так? Как мы не наткнулись на них раньше?

– Уж не знаю как, но, благо, не наткнулись, – молвил Конрад. – А теперь оставьте нас с Янушем наедине.

Изба быстро опустела. Януш вскочил с места и прижал испуганного Конрада к стене.

– Зачем ты спас его? Зачем?!

– Не оставлять же его погибать там. Я не хочу испытывать тяжбы совести.

– Тяжбы?! – лицо Януша изменилось до неузнаваемости. – Все мужи Воино пошли занами, и некоторые из них точно сгинут в западных землях. И мы – причина сего. Каждый из нас уже продал свою совесть.

– Нам нужно вернуться в Воино. Пожалуйста, Януш.

– Ты предал меня, Конрад, – Януш швырнул Конрада на пол. – Предал нашу идею!

– Днем я услышал звериный вой, донесшийся откуда– то с севера, – признался он. – Думаю, в ночь волколаки доберутся до сюда, Януш. Нам надо вернуться в Воино.

– Не бывать этому! – Януш прижал Конрада к полу и, заткнув его рот, приставил кинжал к горлу. – Если мы вернемся в Воино, всех нас накажут. Особенно меня. Они не станут лечить мою маму, если я вернусь, понимаешь? Уж лучше погибнуть в схватке с волколаком.

Конрад молчал. Глаза его налились слезами. Одним лишь взглядом просил он пощады. Он не мог поверить во тьму, окутавшую сердце его друга. А Януш страшился принять неправильное решение. Страшился предательства и, всего более, страшился наказания. Ведь кроме убийства его матери, его могли огульно опозорить перед всеми. Великое множество возможных наказаний пронеслось в его одержимой голове. Конрад навряд ли сможет вновь назвать его своим другом, своим лидером. А стоит ли дальше оставаться здесь, если даже самый близкий человек отвернется от него? «Я потеряю авторитет, – думал Януш, – потеряю с концами и меня возненавидят здесь». Он глубоко вогнал кинжал в горло своего друга, глядя ему прямо в глаза. Веки Конрада навсегда сомкнулись. Внезапный звериный вой развеял лесную тишь. Раздался стук в дверь. Януш скинул тело в погреб и бежал через окно. Прочь из селения.

Януш спешил. Он не думал ни о прошлом, ни о будущем. Ни о плохом, ни о хорошем. Он просто бежал вперед, продираясь через высокие сугробы. Голоса покинутого им селения остались далеко позади. Вой же становился все отчетливее. Сумерки спешно заволакивали облачное небо. Древесные стволы чернели. Тяжелое дыхание Януша предательски заполнило уши. Он остановился у ели и, отдышавшись, продолжил бежать. Он и не заметил, как подобравшийся справа муж оглушил его ударом по голове. Несколько крепких воинов встали над его телом.

– И что дальше? – пробасил один из них. – Чего ждешь, Агнар?

– Вернем его туда , откуда он так рьяно бежал? – спросил другой. – Подло.

– Те, от кого он бежал, всяко не доживут до утра, – сурово процедил третий. – Или волколаки достанут их, или мы. А этого ребенка возьмем с собой. Он мне нужен.

Муж с густой рыжей бородой поднял Януша за руку и дал ему хлесткую пощечину, лишившую того сознания.

К утру селения Клещин не стало. Все жители его исчезли в глуши, а селение вновь заволокло проходящими мимо метелями. Все те мужи, кто отправились на поиски детей, сгинули в снегах. Воино не один день оплакивало погибших. Женский плачь денно и нощно озарял лесную тишину. Акамир предрекал скорое нападение волколаков на Воино. Жена его долго горевала по Конраду, сыну своему, потом тяжело заболела, и вскоре испустила свой дух. Но не будем говорить об этом.

Глава 4

Вернемся же к утру того злополучного дня, когда жители Воино обнаружили пропажу детей. «Их украли! Украли у нас, у матерей! Это бесчеловечно и подло. Кто мог пойти на такое?» – рыдали женщины, пока дети, знающие о походе Януша, наконец-то во всем не признались. Однако знали они лишь о походе. О дне похода и его направлении им ничего не было известно. Мужи селения начали поиски. Одна группа двинулась на юг, куда, по её мнению, и должны были отправиться путешественники. Вторая группа направилась на восток. Акамир возглавил третью группу, которая должна была прочесать западные земли. Он полагал, что дети захотят познать те испытания, о которых говорилось во многих сказаниях и былинах. «Они наверняка понимали всю жестокость северный земель, отчего, по-видимому, и пошли на запад», – говорил он. Перед самым его отбытием случились дурные вести – София скончалась. Лекари оказались бессильны в попытках согреть её сердце. Вот и закончилась жизнь Софии, жены Добромира, матери Януша. Акамир, стоя над хладным трупом, обещал вернуть Януша в селение и взять его в свою семью. Он велел жене своей проследить за похоронами Софии и терпеливо ждать его прибытия. Он набрал себе группу из самых, на его взгляд, достойных мужей и выдвинулся на запад ближе к полудню. И несмотря на весомую причину для поисков, он жуть как не хотел возвращаться в те земли. Смертью там пахло. Жуткой смертью, прибравшей к своим костлявым рукам не только всех доблестных воинов Акамира, но и его самого. После бойни в Вержавске, он уж не чувствовал себя живым. Воспоминания кровавой бойни с волколаками острыми иглами пронизывали его память. Он вспоминал, как очнулся в избе, как прокладывал себе путь наружу через громоздкие сугробы и добирался до Зеркальной реки. Он был страшно изранен и кое-как мог идти, но морозы запада будто бы сжалились над ним и позволили выжить. И тело его выжило, а вот душа погибла. Неважно чувствовал он себя среди по прибытию в Воино. Он словно предал мертвых. Тех, кто погиб за него и за родные земли. Сколько бы Адела не убеждала его в обратном, все было тщетно. Он стал живым мертвецом. Без цели. Без смысла. Без души.

Одна группа не вернулась с юга. Другие группы вернулись с небольшими потерями. Одни говорили о невероятных морозах и вязких сугробах, а другие о духах леса, что погнали воинов стрелами. Акамир отправился на запад, но через два дня вернулся ни с чем. Мужи его группы нелестно отозвались о нем, как о лидере, поскольку «его тропы неизменно вели в непроходимые земли, где никогда не ступала нога человека». Инга выслушала своих мужей, и велела Казимиру занять место лидера группы. Акамир узнал об этом и поблагодарил Ингу за это решение. Он не стал обосновывать свою благодарность, но жене своей поведал о страхе вновь вести за собой людей. «Даже ради дитя своего не готов я вести других людей на погибель. Мои тропы им неподвластны, а раз так, то не восприми мой отказ, как трусость», – говорил он.

В ночь перед вторым походом на запад, он принял приглашение на беседу от старика Мокроуса, бывшего сподвижника Акамира в Вержавске, бежавшего из селения вместе с женщинами и детьми. Бывшим он стал, потому что ещё десятилетие назад Акамир и Мокроус не сошлись во мнении по поводу заключения перемирия с племенами дикарей. Мокрус желал истребить их, не веря слову кочевников. Он тайно набрал сторонников и пошел войной. Обратно в Вержавск вернулся лишь он один и обвинил Акамира в погибели этих доблестных воинов. Акамир сказал, что они сделали свой выбор и его последствия возложены на душу Мокроуса. Долго велся спор о всех правильностях и неправильностях, и жители прислушались к слову Акамира. Мокроус был наказан за своеволие и заперт в собственном доме на несколько дней. И обида его на Акамира живет по сей день.

Акамир впервые испробовал поистине расслабляющую как тело, так и разум настойку. Подобное питье было под жестким запретом в окрестностях Вержавска, но здесь, за рекой, к такого рода расслаблению относились нейтрально. И признался Акамир в том, что лидером он быть боле не желает, но не может смотреть на то, как «так называемые лидеры Воино» необдуманно правят своими отрядами. Мокроус осудил Акамира, назвав его самого прескверным лидером, и Акамир не стал отрицать сего. «Ты несомненно прав, дорогой Мокроус, однако мой опыт был приобретен в многочисленных схватках с волколаками, а некоторые мужи Воино и вовсе считают этих зверей легендой» – так отозвался Акамир. Мокроус не стал перечить своему собеседнику, но и не принял его слов. «Опыт тебя бесспорно большой, – сказал он, – но вот он никак не помогает тебе стать лучшим лидером, нежели ты есть на самом деле». Ближе к полуночи Акамир притомился от беседы и вернулся домой.

Утром группа Казимира ушла на запад. Лидер предложил своим людям принимать решения сообща, с чем Акамир был категорически не согласен, однако не стал говорить об этом. Три дня воины продирались сквозь сугробы и на четвертый добрались до заметенного Вержавска. Казимир предложил устроить привал. Акамир развел костер, разогрел свое кушанье и удалился к одинокому древу. Воины не возражали. Они принялись перешептываться меж собой, украдкой глядя на могучего воина, скромно жующего кусок серого хлеба. Внезапная стрела пронзила шею одного из них. Вторая стрела поразила другого воина. Третий сразу же рванул к дереву, но его голову тотчас же раздробила кувалда дикаря. Казимир побежал прочь, но быстро был настигнут врагом, на голове которого зияли громадные оленьи рога. Он свалил Казимира в сугроб и, схватив за волосы, стал о чем-то расспрашивать. Акамир быстро укрылся за деревом, осторожно поглядывая на одетого в темные меха воина, медленно приближающегося к нему. Размахивая окровавленной секирой, он велел Акамиру столкнуться в честном бою, ибо давно он не видывал таких крепких мужей. Акамир вышел к нему, как вдруг вражеская стрела метнулась неподалеку от плеча его и пробила древесную кору. «Убери это орудие трусов и боле не доставай его, иначе зарублю!» – громко произнес воин в серых мехах и ударил лучника в лицо.

Акамир встал в боевую позу, хмуро взглянув на своего противника. Обхватив покрепче свои орудия, воины схватились. Бились они жестоко и бойко. Звон железа рассекал лесную тишину. Ярость их не знала границ, а ненависть не предусматривала пощады. Никто из них не отступил ни на шаг. Уже вскоре стало ясно, что силы обоих мужей равны. Пелена неистовства затмила их разум и даже раздавшийся неподалеку вой волколака не мог разнять их. Переполошенные воем дикари встали в круг и принялись рыскать взглядом по лесу. Раненный волколак со страшным воплем сорвался с дерева и ринулся к обескураженным воинам. Сколько бы они не старались убить зверя, да смерть все никак не могла до него достать. Стальная белая шерсть была куда крепче черной или коричневой. Да и сам волколак был необычайно крупным, в отличие от прочих сородичей. К тому же черты морды его напоминали человеческие, что удивило всех присутствующих. Никому из мужей так и не удалось совладать с безудержным натиском зверя.

Окровавленный волколак набросился на противника Акамира, рассчитывая слету впиться своими клыками в его шею. Акамир не остался в стороне. Он запрыгнул на звериную спину и, обхватив его толстую шею, потянул на себя. Волколак неистово брыкался, разбрасываясь слюной. Его шерсть была остра, будто ежовые иглы, а крепкая хватка могла размозжить человеческие конечности. Воин в темных мехах попытался пронзить оголенный звериный живот, но был отброшен к дереву задними лапами.

Акамир схватился за пасть волколака и, приложив последние усилия, разорвал её. Он свалил с себя тушу и вдохнул полной грудью. Вдох его был последним. Сознание храброго мужа временно угасло. Но и в этот раз не суждено было Акамиру погибнуть. Он пришел в себя в подвале избы. Связанный по рукам и ногам, он попытался подняться, но тотчас же получил тяжелый удар по животу. Несколько олуразложившихся трупов лежали прямо перед его глазами. Затхлый воздух, пропитанный кровью и гнилью, вызывал рвотные порывы.

Закованный в кандалы человек, наполовину обратившийся в волколака, зажался в углу, окруженный тремя мужами. Его обвиняли в «обретении запретного знания» и «помощи ведьмам», после чего тот самый воин в черных мехах перерезал ему глотку и бросил захлебываться в крови. Затем он подошел к Акамиру и, усадив его у стены, сам расположился напротив него. Тут-то он стал припоминать последнюю схватку с волколаком.

– Я знаю о тебе все, Акамир из Вержавска, – сурово промолвил незнакомец, убрав длинные сальные локоны с лица. – Мы допросили твоего собрата. Слабым он оказался. Совсем немощным. Однако он успел все о тебе рассказать.

– Кто вы такие и чего вам надобно в этих землях?

– Меня зовут Херлиф. Наше племя прибыл сюда из-за Необъятного моря.

– Необъятного? – переспросил Акамир. Он прекрасно понимал, что речь идет о Бескрайнем море, однако о другом его названии никогда не слыхал. Да и за всю свою жизнь он никогда не видел этого моря. Голотическ было ближайшим селением к морю и находилось в пятнадцати дней хода от Вержавска. Бескрайнее море простиралось далеко к горизонту, где находился Крайний водопад, и воды его стекали вниз. Через несколько сотен лет воды моря покинут землю, и люди доберутся до краев земли и наверняка узнают, что скрывается за Крайним водопадом. Это событие ознаменует начало нового времени. Однако мудрецы были истреблены ещё в конце эпохи Рассвета, а их знания запретились предками, считающими знание – злом, пробудившим волколаков и прочих существ. Несмотря на запреты, некоторые люди передавали знания из поколения в поколение. Акамир был одним из немногих, кто обладал этими скудными знаниями.

– Как же вы зовете это море? – спросил муж, устремив на Акамира свои темные очи.

– Бескрайнее море, – ответил Акамир, разглядывая покрытую малыми косами бороду незнакомца. – Я даже и помыслить не мог, что за морем живут люди.

– Мы жили в море, на Каменных островах, – продолжал муж, почесывая глубокий рубец на лице. – Мы отправились в плавание, когда острова стали уходить под воду. Потому мое племя здесь.

– Зачем вы убили моих собратьев?

– Мясо слабых должно поддерживать сильных, – серьезно произнес он. – А ты далеко не слабый. Потому-то я и желаю видеть тебя среди нас. Племена каменных островов нуждаются в таких сильных воинах.

– Я не стану служить вам.

– Мы не предлагаем тебе службу, Акамир из Вержавска. Ты станешь нашим собратом.

– Уж лучше лишите меня жизни. В противном случае я лишу её вас.

– Ты предан своим слабым людям, Акамир из Вержавска. Я это уважаю, но ты слишком жесток. Слабые сгинут, – процедил Херлиф. – Каким образом – не столь важно. Мороз ли принесет им погибель. Или волколаки. Или же мы. Принести слабому смерть – милосердие. Защитить слабого – жестокость.

– Может и так, но я не предам свой народ. Я не способен на подобную низость.

– Ты хорош собой, Акамир из Вержавска, – сказал Херлиф и поднялся. – Благодарю за беседу.

Как только Херлиф вышел, в погреб вошли трое мужей и выволокли трупы наружу. Акамир остался лежать в самом темном углу, орошаемые блеклым светом, исходящим из небольшого оконца под потолком.

Когда сумеречная синева овладела небом, Херлиф вернулся. Он принес с собой мясо и травяной отвар. Акамир не принял мяса, но отвар все же выпил.

– Уж не мясо ли моих собратьев ты мне предложил? – мрачно спросил Акамир.

– Мясо слабых питает нас силой. Тебе стоит поесть.

– Унеси это скорее, иначе я прямо сейчас испробую мясо сильного.

Херлиф удалился. Отвар согрел Акамира, хотя вкус его был горьким и крайне неприятным. Не прошло и момента, как изможденный Акамир провалился в мир грез. Там было так спокойно и мирно. Адела укладывала маленького Конрада спать, а затем разделяла беспокоящие Акамира думы за чашкой чая. Теплый солнечный свет падал на стол. Такой нетипичный для обычного дня свет. Совсем не блеклый, возвещающий о холоде, а желтый, говорящий о таянии снегов и становлении весны. Испив чаю, Акамир пошел на охоту с Добромиром на юг, где они узрели маленькие зеленые листья на ветвях. Значит морозы не вечны! Легендарные Таяния и впрямь существуют! И мудрецы ведь не лгали в своих писаниях! Какая же радость тогда овладела Акамиром. Он вознамерился коснуться листка, как вдруг вновь вернулся во тьму. И вновь блеклый свет бил в окно. Запах гнили витал вокруг, а снаружи раздавались отрывистое рявканье воинов. У его лица стояла тарелка с мясом и травяной отвар. Осушив кружку, Акамир попытался встать на ноги. Лютая дрожь сковала колени, стопы вдруг онемели, ребристая завеса заволокла очи. Мороз пробрал тело пуще прежнего. Словно множество ледяных червей забрались под кожу и бойко струились по мышцам. Акамир вновь сделал усилие, но и оно не увенчалось успехом. Гибель от холода он считал позорной, не достойной его. Бесчисленное множество раз он мог принять смерть от волколака и воинов-предателей, но судьба оберегала его. И неужто смерть такого славного воина таиться в морозе? Одна лишь мысль об этом вызывала у Акамира омерзение. Даже добровольное принятие погибели от руки дикаря сделало бы ему больше чести. Но сколько он не упрашивал Херлифа об этом, а все бестолку.