Текст книги "Танец под дождем"

После мы выбрали книгу со стихотворениями и читали их в разных ролях. Например, Лунэсс мне говорила, открыть тридцать седьмую страницу и прочитать стихотворение, будто я самый счастливый человек на свете или, словно, у меня заложен нос и охрип голос.

Как пролетели три часа, мы не заметили. Казалось, что мы только что зашли с улицы, где сопротивлялись порывам ветрам, отвоевывая каждый метр дороги, к ней в домик.

Попрощавшись с ней, я пошел к себе «домой» один по пустой дороге. Ветра уже не было, но чувство одиночества меня сопровождало до самой двери, пока я снова не встретился с Мэтом.

***

Сегодняшний день обещал быть интересен тем, что с этой недели, как говорил Рэм, на работу должен был выйти Оливер – тот странный мужик. Может он, на первый взгляд, только такой мутный, независимый и чудной, а на самом деле, если с ним получше познакомиться и пообщаться, то окажется неординарной личностью. Хотя, первое впечатление – самое верное, как говорят. Сегодня, как раз на нем я и смогу проверить эту поговорку.

Вы когда-нибудь были в ситуации, когда вокруг вас туман, что на расстоянии вытянутой руки не видно ваших пальцев, а свет в окнах или лампочки в фонарях еле-еле просвечиваются сквозь эту пелену дыма, и рядом постоянно слышен непонятный, противный, заедающий звук? Если нет, то вам повезло, не то, что мне. Это я так описал свою пару по муниципальному праву. Преподавателю не только нас удалось погрузить в тихий и раздражающий временами звуками сон, но и вошедшего в кабинет другого преподавателя с кафедры. Прямая осанка, уверенный взгляд, решительный настрой – все пропало, после нескольких фраз Хрола Пута. Не то, чтобы его речь была как у робота – это, словно, скрипящая от ветра старая разламывающая дверь, у которой снизу, почти пробита дыра, от постоянных открываний ее ногой.

Днем улица наполнилась крохотными жизнями, которые встречались мне по пути на работу. Ни смеха, ни печали, ни радости, ни злобы, ничего я не видел, в идущих мне навстречу людях, будто все они были зомби, направляющиеся не понятно куда и, не понятно, откуда взявшиеся.

Все в магазине уже работали и обслуживали покупателя, а я как уже было заведено, пришел последним на работу.

– Всем привет, – поздоровался я.

Лунэсс с Рэмом мне ответили дружелюбным приветом, а Оливер же сказал: «Этот малый с нами работает? Вот так новость! Придется его хорошенько обучить этому делу».

От этих слов я остолбенел, Рэм говорил, что он обсуждал с ним все и предупредил меня и его, что мы будем работать вместе.

– Оливер, я тебе тогда про него сказал, что вы вдвоем будете работать, – высказался Рэм.

– Я думал, ты пошутил насчет него. Он больше похож на неуверенного школьника, который боится получить пару по математике. Ух, ненавижу математику, ты, скорее всего, тоже, – сказал Оливер, подмигивая мне.

Мне стало обидно, и я начал немного злиться из-за того, что обо мне так думали.

– Оливер, перестань. Лучше преподай ему несколько уроков, – сказал Рэм уже более спокойно.

– Ладно, пошли со мной, пообщаемся, – сказал Оливер и направился к гитарам.

Я хотел остаться и поговорить с Рэмом о сложившейся ситуации, но по его взгляду и действиям было видно, что он не намерен сейчас о чем-либо разговаривать, так как был занят с какими-то документами. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме того, как подойти к Оливеру, хоть я не особо хотел этого.

– Рассказывай. На чем умеешь играть? – начал разговор с вопроса Оливер.

– Я? Ни на чем не умею, – смутившись, ответил я.

– Как же ты можешь работать в музыкальном магазине и не уметь ни на чем играть? Это все равно, что писать книгу, не зная, о чем она будет, – ответил он.

– Я знаю, как и что устроено, и могу продать. Уже есть опыт, – ответил я со слегка задетой гордостью.

– Хочешь сказать, что за полторы недели ты все выучил и все узнал? А как натянуть заново струну, которая порвалась ближе к порожку? А как повлияет на звук смена порожков на другие? А как настроить любой инструмент на слух? А как за ним ухаживать? А если покупатель, попросит тебя сыграть на нем, чтобы послушать, как он звучит, ты что будешь делать в таком случае, если не умеешь?

Оливер задавал еще очень много вопросов, на которые я не знал ответов. Надеюсь, в тот момент щеки не покраснели, а то я точно был бы школьником, который боялся бы получить пару по математике.

Через несколько секунд в магазин зашло сразу несколько покупателей, которые спасли меня от разгрома Оливера, за что я им был очень благодарен в душе.

Остаток дня прошел спокойно, но я все равно не мог отойти после того разговора с Оливером. Я ходил будто заколдованный. Как к нему подойти и попросить, чтобы он мне все это рассказал, чтобы я всему научился?

Уходя из магазина, я заметил его отсутствие, на что Рэм сказал, что он ушел немного раньше, когда я беседовал с Лунэсс. Я мог поспорить, что он точно мимо нас не проходил, и это могла подтвердить Лунэсс, но на сегодня я решил закончить битвы споров, хватило дня.

Отходя от магазина, мы с Лунэсс услышали красивую, но очень тихую мелодию, которая была способна заставить задуматься о чем-то прекрасном и добром. Не поняв, откуда идет эта мелодия, мы пошли домой, точнее она домой, а я в общежитие.

Бывает, ложишься в постель, укутаешься одеялом, положишь руки под подушку – удобно, если, одним словом, а уснуть не получается, вот никак и все. Мысли так и говорят тебе, что рано еще, подумай о дне, помечтай о чем-нибудь, и им все равно, что ты устал, что хочешь спать, они сильнее, и потому стоят на своем. Сначала на правом боку, потом на левом, на спине, на животе, перевернув раз пять подушку, развернув одеяло, завернув, походив по комнате, сделав все возможное, ты сдаешься и начинаешь думать, что же такое ты натворил, что мысли тебя так и проклинают в этот вечер, побеждая сон.

Лунный свет слегка пробился в нашу с Мэтом комнату сквозь густые красно-желто-зеленые деревья, отчего на всем полу и кроватях были светлые точки, которые двигались вслед за листьями, которые покорялись веткам, а они в свою очередь ветру.

В голове мысли: «Оливер… Не должен я был так себя вести. Зачем я злился на него, ведь он прав. Я проработал всего лишь полторы недели, а возомнил, что знаю все».

Глаза сами начали слипаться, голова тяжелела с каждой секундой, я уже не контролировал свое состояние, прогрузившись в сон.

***

Выспаться? Не знаю, какой студент дружит с этим словом, но точно не я и точно не в эту ночь. В университет нужно было идти к первой паре, и это не могло никак обрадовать.

Все вокруг тянулось очень медленно. Обычная машина, казалась, длинным лимузином, натянутая нить для сушки белья – канатом, который обычно висит в спортивном зале от самого потолка до пола и всем мешается, потому что никто на нем не занимается. На самом деле все было обычным, это я волочил ноги так, как будто на мне сверху было пятьдесят килограммов веса. А, ведь, занятия будут на четвертом этаже, и задача добраться до нужной мне аудитории показалась вовсе невыполнимой.

До конца третьей пары я все-таки окончательно проснулся и мог существовать в этом мире в нормальном времени, а не как утром.

Лунэсс на работе не было, что меня очень удивило. Рэм же сидел за столом в замке из бумаг, которые все время перекладывал и что-то писал, а со склада раздавались какие-то звуки, которые издавал Оливер. Но что там делать? Мы тогда с Рэмом все убрали и подготовили место к привозу новых инструментов.

Подходя к складу, я услышал ту же мелодию, что и вчера вместе с Лунэсс. Неужели ее играет Оливер? Может постучаться? Или тихонько войти?

Я аккуратно открыл дверь и хотел встать у стены, чтобы посмотреть со стороны на него, но музыка внезапно оборвалась.

– Хей, ну, что ты там так шумишь, тише нельзя было войти? Ты бы еще постучался в нее и сказал: «Извини, не помешаю ли я?».

– Э…а я, хотел послушать, вы ли это играете или нет, – ответил я растерянно.

– Хочешь послушать, возьми стул и садись.

– А если там покупатели придут? Рэм занят, а Лунэсс…

– Если кто-то придет, то мы услышим. От того, как ты вошел в магазин, я от неожиданности чуть гитару не выронил, будто кто-то вломился, ударив ногою дверь.

Я сидел словно парализованный. При первой встрече он показался мне странным, но приветливым, не то что сейчас грубым и вспыльчивым. Но все мои мысли сразу же растворились в мелодии, которую он начал играть. Словно это был дождь, как в тот вечер с Лунэсс. Сначала медленно, потом быстро, темп менялся именно в тот момент, когда это было необходимо, и музыка сама просила увести ее в другое направление. Мелодия была легкой, скользящей по темному складу. Она проникала в сердце, заставляла все тело покрыться мурашками и о чем-то на мгновение задуматься, а потом проститься навсегда, как с каким-то человеком, с которым больше никогда не увидишься.

– Это было здорово, – сказал я, когда Оливер закончил играть.

– Да, знаю, самому очень нравится. Обычно я ее играю, когда у меня хорошее настроение или все наоборот плохо в жизни.

– А сейчас у вас что?

– Не видно что ли хорошего настроения у меня? Ты сейчас думаешь, что я на тебя накричал и обвинил в том, что ты мне помешал играть? Хах, это я специально. Интересно было, останешься ли ты послушать или нет.

– А сложно научиться играть такое? – спросил я после нескольких секунд замешательства.

– Эту мелодию? Не знаю, я ее сам придумал, кроме тебя ее никто не слышал. Я за три вечера выучил. Тебе, скорее всего, месяца три или четыре точно придется учиться, так как ты не умеешь вообще играть.

– А вы можете меня…

– Перестань обращаться на «вы», я не такой уж и старый. Ладно?

– Хорошо. А ты можешь меня научить это играть?

– Научить…сложно тебе придется, много времени потребуется, как я сказал, месяца четыре, не меньше. И еще, тебе нужно иметь свою гитару. У меня одна только осталась, а с витрин брать нельзя, покупатели потом не купят инструмент, на котором до них уже играли.

– А какую мне взять лучше?

– Ты вчера говорил, что знаешь все, что сейчас то «занезнал»? Ладно. В тот день, когда я в первый раз пришел сюда, ты стоял в углу рядом с гитарами и смотрел на одну из них. Вот она очень хорошая, но и стоит немало, а пока, лучше другую возьми, недорогую. Мелодия будет не намного хуже звучать, а для учебы подойдет отлично.

Первым делом я пошел, нет, побежал смотреть себе гитару. Нашел «Colombo» – красивая черная и недорогая. Если Рэм мне заплатит раньше времени, то я смогу ее купить, надо с ним об этом поговорить. Конечно, я не сильно в это верил, ведь, проработал всего ничего, а уже зарплату хочу попросить. Того, что тогда заработал, когда ему помогал все расставлять, не хватало, а вот зарплата как раз бы мне помогла.

– Рэм, у меня к тебе просьба есть, – начал я.

– Да, давай, говори, – ответил он, оторвавшись от бумажек.

– Мог бы ты мне выдать зарплату раньше? Да я знаю, что еще рано, мне просто очень нужно. Я хочу купить гитару, а мне не хватает.

– Гитару? Дай угадаю, а учиться будешь у Оливера?

– Да, он мне сыграл одну мелодию, и мне захотелось научиться.

– После одной мелодии?

– Да. Я знаю, что это странно, но ты же иногда идешь уже к выходу в магазине и замечаешь какую-то вещь, о которой не думал или не собирался покупать, но по какой-то причине ты покупаешь ее. Вот у меня также.

– Сколько тебе не хватает? – спросил Рэм, оценивающим меня взглядом.

– Пол зарплаты. Я «Colombo» хочу купить.

Рэм замолчал. Уставился на меня и задумался о чем-то.

– Бери так ее и играй. Это тебе благодарность за твою работу и на новогодние праздники от меня подарок будет.

– Правда? – спросил я удивленно и радостно одновременно.

– Да. А зарплату в срок получишь. И не проводите все время на складе, а то, кто работать будет. Все, можешь идти, там сейчас к нам зайдут вроде, – ответил Рэм, показывая мне возможных покупателей через стекло магазина.

– Спасибо большое, – сказал я и пожал ему руку с таким воодушевлением, с каким не жал никому никогда в жизни.

С Оливером мы договорились, что начнем с завтрашнего дня и будем заниматься, когда у меня будут «окна» между занятиями, на выходных, после работы на один час и во время работы, когда никого не будет, а в остальное время самостоятельно все буду повторять и учить.

Нужно будет рассказать обо всем Лунэсс, вот она обрадуется этому. – Промелькнула в моей голове первая мысль от радости, но после нескольких секунд появилась и другая. – Ей же тогда придется ждать меня, чтоб пойти погулять в выходные дни, а в будни она будет возвращаться домой одна. Надо с ней это обсудить.

Лунэсс пришла через полчаса, и пока не было покупателей, я решил ей все рассказать. Она была в восторге, даже больше, чем я сам. Также она сказала, что нам повезло с начальником, и Оливер, значит, хороший музыкант, а насчет выходных, мы решили, что я буду к ней приходить после часа занятий с Оливером. День за днем погода становилась суровей, и можно было с легкостью простудиться, поэтому лучше находиться в тепле.

Остаток рабочего дня я наблюдал, как Оливер рассказывает про инструменты покупателям, так по-доброму и с теплотой, словно речь шла не о вещи, а о живом человеке, который ему помог в трудный период жизни. И это, скорее всего, было самое важное отличие между нами. Наверное, это он имел в виду, когда говорил, что я не знаю ничего про инструменты.

На улице было холодно и темно, когда мы закончили работать. Свежий воздух проникал в мои легкие и словно освежал внутри меня все. Лунэсс же стало прохладно, и она попросила пойти побыстрей.

Второй вечер подряд я не мог быстро уснуть. Предвкушение того, что ты хочешь попробовать, чего никогда не делал, брало верх над сном, который уже второй раз проиграл в битве с мыслями.

***

Какое счастье, когда сосед, с которым ты живешь, уезжает на неделю домой. Целая неделя тишины перед сном и возможность учиться играть на гитаре в его отсутствие, если Оливер даст мне задания.

Если нести сюда гитару, то нужен чехол. Неудобно у Рэма снова просить, придется купить на свои деньги, – посетила меня мысль по дороге в университет.

День в университете прошел спокойно, товарищей моих так и не было, скорее всего, скоро вообще перестанут ходить. С одной стороны, если им не нравится здесь находиться, то зачем ходить? А с другой, кем они станут и найдут ли свое призвание, если их ничего не интересует. Или может они уже все нашли, а мне не сказали?

Чуть подпрыгивая на каждом шаге, улыбаясь, идущим навстречу людям, я думал только об одном, – поскорее бы начать заниматься с Оливером. Да, я не знал, как будут проходить занятия, что я буду делать и как, но предвкушение занимало все пространство в голове, и другие мысли просто не могли возникнуть, для них просто не было места.

Работа сегодня получилась объемная, много покупателей, заказов, так что времени на занятие просто не было. С Лунэсс мы договорились, что после работы она пойдет домой, а я приду к ней после урока.

С Оливером мы начали заниматься за пятнадцать минут до закрытия, так как никого не было, и решили, что лучше зря время не терять, тем более нужно было сделать самое главное – установить новые струны на мою гитару под меня. Это означало, что необходимо подобрать толщину струн, на которых мне будет комфортно играть. С этого мы и начали мое обучение. Если при игре порвется струна или же, когда они все придут в негодность, или будет плохой звук, то нужно уметь заменять их на новые. В первый раз я делал все вместе с Оливером, который показывал мне, как правильно все настроить и натянуть. В следующий раз справлюсь сам, ничего сложного, как оказалось, нет.

– Сначала я тебе сыграю легкую мелодию, которую ты будешь после учить. Она разовьет у тебя растяжку пальцев и ритм. Предупреждаю сразу, нужно будет много приложить усилий, чтобы она получилась такой, как у меня. Поначалу будут болеть пальцы, в том месте, где ты будешь ими зажимать струны, где-то с месяц, а дальше пойдет куда лучше и веселее, – усмехнулся Оливер. – Возьми правильно гитару, чтобы тебе было удобно, ничего не мешало, и смотри, как я буду играть. Память для музыканта очень важна. Когда у него тур или концерт, он должен помнить все партии на гитаре или на клавишах, или по вокалу, в зависимости от того, кто и чем занимается. Ее ты тоже со временем разовьешь.

После этого вступления Оливер сыграл мне мелодию. Она была короткой, веселой, возможно, взята из какой-то детской песни, но я еще не понимал, как я смогу это повторить и запомнить.

– Что скажешь? – спросил меня Оливер.

– Веселая. Может поднять настроение. Но я думаю, что она сложная, – ответил я.

– Сложная? Хах, что тогда говорить про мою мелодию, которую ты хочешь выучить? Невозможно? Расслабься, ничего нет невозможного. Много попыток и тебе все удастся, и, конечно же, должно быть желание, – сказал Оливер.

– Я готов.

Последующие пятьдесят минут Оливер показывал мне поэтапно, как зажимать струны левой рукой, на каком ладу, как переставлять пальцы, чтобы было удобнее и быстрее. А про правую руку объяснял, какой палец, за какую струну отвечает. Большой палец за 6, 5, 4, указательный за 3, средний за 2, а 1 струну, каким удобнее: или безымянным, или мизинцем. С перестановкой аккорда менялся и бас. Бас это 4-6 струны. Я еще плохо улавливал, почему где-то нужно играть 5, а где-то 4, но Оливер сказал, что со временем пойму и стану играть, не задумываясь, какую струну мне нужно будет извлекать.

– На сегодня все. Час истек, если хочешь, можешь остаться здесь и пробовать играть, ключ тебе оставлю, закроешь только все тут, – предложил мне Оливер.

– Нет, я домой к себе пойду, то есть в общежитие, у меня сосед съехал, там удобнее будет, да и после одиннадцати часов меня не пустят.

– Ох, эта учеба, ну ладно, давай. Завтра покажешь, как все запомнил.

С Оливером мы попрощались, а Рэм пробил мне на кассе чехол, который я взял под свою гитару. Не самый дорогой, да, и на дорогой у меня денег нет, просто удобный.

После я отправился к Лунэсс, взяв в руки свою первую гитару в черном чехле. На улице начало уже заметно холодать, и я подумал, что завтра нужно будет одеться потеплее, а то болеть вовсе не хочется.

Когда Лунэсс открыла мне дверь, она не была похожа сама на себя, сильно уставшая и измотанная.

– Что с тобой? – спросил я обеспокоенно.

– Что-то голова заболела, сейчас пройдет. Как у тебя все прошло?

– Может, тогда чаю выпьем, расслабишься, отдохнешь, а я тебе расскажу.

– Хорошо, давай сделаю.

Во время нашего разговора Лунэсс не отводила от меня глаз. Ей было интересно, и я это видел, но также видел и то, что с ней что-то не так.

– Тебе не стало лучше от чая? – спросил я.

– Если честно, то нет. Спать захотелось.

– Тогда иди укладывайся, а я приберусь тут, и не возражай, я сам справлюсь.

Хоть я и не любил убираться, но деваться было некуда, живя в общежитии, за меня никто не будет делать мою работу, а у Лунэсс тем более, ей нужна сейчас помощь.

Уложив ее спать, я закрыл за собой дверь дубликатом ключей, которые она дала мне для удобства.

Сейчас она поспит до утра, и все будет хорошо, просто переутомилась и переволновалась за меня, – идя к себе «домой», успокаивал я сам себя, не заметив, как оказался в своей комнате.

То, что Оливер мне показывал и объяснял, половину я забыл, и это очень меня огорчило, но я решил повторить то, что помнил, чтобы сегодняшний час занятий не прошел зря.

Пальцы меня не слушались как на левой, так и на правой руке. Ритм был не тот, звук не тот, вроде все делал то же самое, что на занятии, но получалось вовсе не так, как нужно. Спустя двадцать минут подушечки пальцев начали жутко болеть, невозможно было зажать какую-либо струну кроме первой, которая легче всего зажималась, из-за того что была самой тонкой. Часы показывали одиннадцать с четвертью часа, что означало – пора ложиться спать, чтобы не проспать завтра первую пару.

***

Второй парой у меня стоял предмет в другом корпусе, в котором мы с Лунэсс могли пересечься и пообщаться, но почему-то ее не было со своей группой.

– Извините, вы не видели Лунэсс? – поинтересовался я у двух знакомых из ее группы.

– Нет, может, позже придет. Это первая пара у нас, – ответили они мне.

После этого я немного успокоился и зашел в аудиторию, где принялся вспоминать, что и как вчера вечером играл на гитаре.

Придя на работу, я увидел, что Лунэсс не было. Может, я неправильно запомнил ее расписание и сегодня у нее больше пар, чем у меня? – подумал я и пошел здороваться с Рэмом и Оливером, которые разговаривали между с собой рядом со складом.

– Привет всем, – поздоровался я, подходя к ним.

– О, привет, юный музыкант, как твои пальцы – болят? – спросил Оливер, подшучивая.

– Здравствуй, Джон. Ты не знаешь, где Лунэсс? Она должна уже быть на месте, – сразу же начал говорить Рэм после Оливера.

В голове у меня перемешались вопросы, из-за чего получился непонятно-смутный ответ.

– Да, вроде нет, вчера только немного болели… Я не знаю, где она, и в университете ее не видел, может что-нибудь случилось?

Оливер промолчал, так как понял, что что-то произошло, и гитара подождет. Рэм же попросил позвонить ей на домашний телефон и спросить, в чем причина ее отсутствия.

Позвонить? Но я не знаю ее телефона, я даже об этом не догадался спросить у нее.

– Я не знаю ее номера, – сказал я.

– Посмотри в тетради за кассой, там должен быть записан ее номер, – ответил Рэм.

Мои пальцы путались при наборе номера, я хотел сделать все как можно быстрее, но получалось только медленнее. Что же могло случиться?

Гудки…

– Она не берет телефон. Может, я быстро схожу к ней? Туда и обратно. Узнаю в чем причина. Она недалеко отсюда живет, – сказал я, запыхаясь, хоть и не делал никаких физических упражнений.

– Хорошо, давай. Только быстро, а то на кассе никого нет. Я занят с документами, а Оливер не может работать один за всех.

Быстро надев на себя ветровку, я побежал к дому Лунэсс, перебегая через дороги, по которым часто ездят машины, не соблюдая правила движения, но меня это нисколько не беспокоило, я был озабочен только ею и о своей безопасности даже не думал.

Через пять минут я уже стоял у ее дома. На мои постукивания в дверь не было никакой реакции. Что же делать? Куда она могла пропасть? Слишком долго мне нельзя задерживаться, на работе Рэм ждет. Пока все это проносилось в голове, я засунул руки в карман, чтобы хоть как-то успокоиться от нервов и неожиданно для себя нащупал ключи, те самые, которые Лунэсс вчера дала от ее дома. Зайдя в дом, я увидел, что ее обувь как стояла у входа, так и стоит, значит, она никуда не выходила. Лунэсс лежала на кровати и что-то бормотала. Я принялся тормошить и звать ее, чтобы разбудить, но у меня не получилось. Потрогав лоб, я почувствовал, что он был очень горячий. Я позвонил в скорую помощь. Там мне сказали, что доктор скоро приедет. Затем я сообщил Рэму о сложившейся ситуации, на что он ответил, что как только я освобожусь, чтобы сразу возвращался на работу.

Доктор прибыл спустя десять минут после звонка, чему я был очень рад, поскольку, обычно их приходится долго ждать. Осмотрев Лунэсс, он выписал лекарства и дал рекомендации, чтобы теплее одевалась в следующий раз, а то так можно и воспаление легких получить, а не обычную простуду.

Во время осмотра Лунэсс проснулась, но не понимала, что происходит, будто это был реалистичный сон для нее. Она выпила лекарство, которое дал ей доктор от температуры. После чего я уложил ее обратно спать, немного проветрив комнату, чтобы был свежий воздух. Перед уходом на работу я решил оставить ей записку на кухонном столе.

Привет. Лунэсс, не пугайся, все хорошо. Это я, Джон, приходил к тебе домой, открыв дверь ключами, которые ты мне вчера дала, и вызвал доктора. У тебя был жар. Не волнуйся, к вечеру тебе должно стать лучше, и ты пойдешь на поправку. После работы зайду к тебе. Время пролетит быстро.

Устроившись на работу консультантом, я думал, что это будет самая лучшая работа, которую я мог только найти. Это так и было, но не в этот день. Рэм не предупредил никого, что в нашем магазине будут скидки до конца этой недели, поэтому сегодня пришло много покупателей, и мне пришлось учиться стоять на кассе и пробивать товары, давать сдачу, отвечать на вопросы про гарантию, про будущие скидки, про дополнительное оборудование, про номер телефона нашего магазина, про наш распорядок работы в будние дни и в выходные. Все это было написано на двери, где каждый мог подойти и получить всю нужную информацию, но нет, приходилось самому все рассказывать. И как с этим всем справляется Лунэсс каждый день, я не представлял, поскорее бы она выздоровела. Прошло всего три часа, а я уже был измотан, хоть просто общался с покупателями и ничего более.

В семь часов вечера в магазине было два покупателя, которые присматривали себе акустическую гитару и клавиши и пока они были заняты, Рэм подошел к нам с Оливером и сказал: «Друзья, я удивлен, что все люди, которые сегодня здесь были и будут до конца этой недели, кроме вас, работников, заметили объявление о скидках. Один постоянно ходит на склад и играет на инструментах блестящую и великолепную музыку, но было бы здорово, если ты также уделял бы внимание и работе, Оливер. А ты – Джон, молодец с сегодняшней работой справился неплохо, но ты так погружен в себя, в свои мысли, отношения, музыку, что не заметил большой вывески на всю витрину про скидки в нашем магазине и телефон, который всегда находился перед твоим лицом, когда ты разговаривал с Лунэсс. Я не ругаю вас и не сержусь, просто прошу относиться серьёзнее к работе и все, а сейчас, Оливер, давай, помоги с выбором гитары парню, а ты Джон пробивай заказ, если он что-то купит. Еще чуть-чуть осталось до конца рабочего дня. После пойдете заниматься».

Мы с Оливером ничего ему не ответили, а занялись своими делами, ведь он был прав. Проводить время с удовольствием – это хорошо, но не стоит забывать про свои обязанности.

Последние часы прошли спокойнее, и мы приступили к уроку на гитаре.

– Показывай, что помнишь, – сказал немного уставшим голосом Оливер.

Неумело, неуверенно, скованно, сжато я пытался повторить то, что вчера хоть как-то звучало, сегодня же только потрескивало и дребезжало.

Я посмотрел на Оливера взглядом поражения и сказал: «У меня вчера хоть что-то получалось, сегодня вообще ничего не выходит, наверное, я мало пробовал».

– Хах, много ты хочешь, чтобы за один вечер у тебя все получилось. Так не бывает. Если бы все давалось легко, все были бы великими музыкантами, выдающимися бизнесменами, спортсменами, ораторами, гениями в инженерии и физике. Только упорный труд приведет тебя к концу пути. А этот конец для тебя пока что эта мелодия. После пойдут другие испытания и преграды, которые приведут тебя к той мелодии, с которой ты и захотел научиться играть. А пока ты делаешь маленький шаг для достижения чего-то большого.

Все-таки мне нравился этот мужик. Не всегда первое мнение о человеке бывает верным, оно может оказаться ошибочным, как в моей ситуации.

В течение всего занятия я снова и снова пробовал играть эту мелодию, и у меня кое-где начиналось получаться, и это меня вдохновляло, заставляло поверить, что я смогу сам сыграть ее через несколько дней.

Под конец занятия я запомнил всю мелодию, а именно, как и куда ставить пальцы левой руки, какой играть перебой, где нужно извлекать 6 струну баса, а где 4. Только одинаковый ритм пока не удавалось держать на протяжении всей мелодии, но Оливер сказал, что сначала нужно научиться безошибочно медленно играть, а потом уже мы сможем перейти к скорости и точности.

– Спасибо, Оливер, что учишь меня. Я обещаю тебе, что научусь играть твою мелодию так же, как и ты.

– Хах, спасибо-спасибо. С твоим желанием и рвением у тебя все получится, только не забывай о практике, одних мечтаний мало. До завтра.

– До завтра.

Спустя десять минут я был уже у дома Лунэсс. У нее горел свет, что могло означать, что она прочитала мою записку, и ей стало получше.

Дверь я открыл сам.

– Привет, Джон, – сказала слегка улыбающаяся взъерошенная Лунэсс.

– Привет, как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил я.

– Спасибо что позаботился обо мне и вызвал доктора. После вчерашнего твоего ухода мне стало плохо, и я легла спать, думала, что к утру пройдет, но стало еще хуже, поэтому пришлось прогулять университет и работу. Сейчас мне лучше. Словно волшебное лекарство какое-то мне прописали. Расскажи мне, как прошел твой день, а то мне было скучно. Кроме лежания в кровати и распивания чая, я ничего не делала.

Я рассказал ей, как прошел мой день на работе, как стоял за кассой, как получил с Оливером небольшой выговор от Рэма, и как прошло мое занятие на гитаре.

– Да, ты большой молодец! Со всем справился. А сыграешь мне, чему ты научился, или еще рано?

– Пока еще нечего показывать. Как научусь, сразу тебе сыграю.

После Лунэсс угостила меня чаем, и я ушел в свою одинокую комнату в общежитии, дав ей свое и доктора наказание, чтобы до конца недели сидела дома и выздоравливала. А она же попросила меня купить ей завтра продукты и занести их, как освобожусь.

Придя к себе «домой», я увлекся игрой на гитаре и не заметил, сколько времени было и сколько уже прошло. Неожиданно мне постучали в дверь несколько раз, после чего с негодованием высказали, что я мешаю спать. Мои пальцы болели до жути, они не чувствовали ничего, кроме боли в местах, где были вмятины от струн. Нужно было завести будильник и ложиться спать, чтобы не проспать пару Роджерса Капсона.

***

До звонка будильника оставался еще час, а я, на удивление, сам проснулся и выспался. Утро было не осенним, а летним – ни единого облака. Небо было светлое, пели птички, где-то неподалеку раздавались голоса людей, идущих на работу. Все казалось теплым. Но только за закрытым окном. После трех минут проветривания я замерз и сразу оделся в одежду, в которой собирался идти в университет.

Играть на гитаре было рано. Мало того, что я мешал ночью людям спать, так сейчас еще всех разбужу. Мне такого не простят. Проводить время впустую тоже не хотелось. Я решил пойти в университет и поиграть в актовом зале. Третьекурснику должны же дать ключи от него.

Моя группа не отличалась любознательностью и любопытностью. Всем было все равно, кто и чем занимается. Каждый сам по себе или в своей «кучке» с общими интересами. Поэтому я мог не переживать, что ко мне кто-то пристанет с вопросами по поводу гитары.

Ключи от актового зала мне дали, но у вахтерши был такой пронзительный взгляд, будто я держал в руках огненную палку, которой хотел все там поджечь. Не знаю, чем я ее не устроил.