Книга: Петербург - Андрей Белый

Сегодня эта книга – экспонат литературного прошлого, для знатоков и гурманов. (Александр Солженицын)

Октябрь, 1905. Петербург. Россия уже пережила многочисленные забастовки рабочих и кровавое воскресенье, положившее начало первой русской революции, уже отгремели в Одессе выстрелы с броненосца "Потёмкин" и восстание подавлено, уже позади последнее сражение Русско-японской войны - цусимское, в котором разгромлен русский флот.

Очень трудно у меня читалась эта книга( В аудиоформате хорошо воспринимался образ города, а вот сюжетная линия ускользала о меня и я никак не могла ее ухватить.

Он оглушен Был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь ни человек, Ни то ни сё, ни житель света, Ни призрак мертвый.

Ещё

..

(А.С. Пушкин «Медный всадник»)

Некий молодой человек, возможно, наш с вами современник любит большие города. Величие архитектуры исторической части, обилие новостроек на окраинах, толпы людей в метро – все это обнадеживает и наполняет оптимизмом. Но иногда, иногда! Когда он устает каждое утро проигрывать в датскую рулетку, когда разочаровывается в самом себе многократно в течение дня, вот тогда поздно вечером он выходит в ночное тело города, в игру тумана, в дымновеющую мокроту, наполненную зонтами прохожих – плывующую густоту котелков, усов, подбородков. Зачем выходит? Наверное, отыскать в большом городе чуточку человеческого тепла. Но город холоден даже летом, его громада давит и давит, некуда деться, вернись, молодой человек, в свое достоевское подполье на верхнем этаже (выше только чердак и космос), в одиночество, одиночество, одиночество.

Но и там тебя не оставят в покое, не получится укрыться одеялом. Вот уже по лестнице слышна тяжелая поступь. Нет, это не каменный гость – этот для общительных и любвеобильных, за тобой же идет медный всадник, и неважно где ты: в Петербурге, Москве или Нью-Йорке. Одиночку в любом случае догонит всадник на медном (бронзовом вообще-то) коне. Потому что Петербург – город для любого русского человека особенный, с ним связаны мечты и воспоминания, литературные традиции и модернистские эксперименты. Значит, так или иначе, каждый бывал там, за каждым следила каменная кариатида того самого здания, каждый бродил вдоль каналов, вызревая в себе внутреннюю рыбу. И где остался след молодого человека, там возрос лишайник.

Петербург – город красивый, миллионы туристов не могут ошибаться. Есть теория, что наше сознание определяет бытие, не только в философско-отвлеченном смысле, а реально. Город – это отображение людей его населяющих. И если это правда, то Петербург строили красивые внутренне и внешне люди. Но ведь времена меняются! И люди меняются с ними. Что если русский поэт опишет город начала 20 века, после событий и перед ними, в период смуты и шатания? Красивых людей уже не будет, вообще не останется лиц, одни хари кругом. Они движутся и движутся, и молодой человек того периода пытается идти в ногу, ведь все как у людей должно быть! Или не людей – порождений. Но это проблема, если начинаешь видеть в людях бесов, мелких и не очень, вырвавшихся знамо откуда. И тогда один выход – надеть красное домино, спрятать лицо под маску, стать красным шутом, и тогда в страшном карнавале города ты будешь своим. Будешь есть, спать и вожделеть. Будешь бродить в полумраке полуяви, и не напишешь деревянным мечем письмена, которыми восхитится ОНА. Нет, ты напугаешь ее нелепым и лишенным романического изящества падением у Зимней Канавки, а придя на бал вовсе ее не заметишь. Может, вовсе и не нужна она тебе? Ты придумал ее образ, сам его и сотри. НАЧИСТО.

Роман Андрея Белого можно использовать в качестве лакмусовой бумажки на сумасшествие. Есть книги, которые лечат, есть которые сводят с ума. Эта диагностирует. Если близок тебе – нет, не герой, герои там невыразительны и вторичны все до одного – а город, в его сумасшедшей пляске департаментов и забастовок, значит стоит задуматься о своем душевном здоровье. Если уверен, что ножницы вполне могут быть средством от боли в сердце. Знаешь, каково это, когда твое время отсчитывает бомба с часовым механизмом. Понимаешь, что имел ввиду Хармс, говоря про дней Катыбр. Если наблюдаешь взаимное насилие семейных связей, когда настолько невозможно просто поговорить, что проще убить отца или по крайней мере индифферентно оставить тикать время до взрыва (причем разницы между отцом и сыном почти нет; я и отец – одно). Не обязательно ощущать все сразу, достаточно отдельных деталей, чтобы понять, в Петербурге вечно снег, непогода и горестные мысли, даже летом. Кружат, кружат метели. Заносят город по самые крыши, и неважно, что этот Петербург к реальному городу не имеет никакого отношения.

Андрей Белый написал роман об определенном периоде. Причем настолько удачно попал в границу между было и будет, между русско-японской войной и войной Первой Мировой, между Первой русской революцией и революцией 1917 года. Узкий промежуток, когда шаги наступающего уже слышны и повсюду приметы времени, но еще неизвестно, что же будет. Еще впереди кровь, террор и «в белом венчике из роз». При этом роман совсем не исторический, он показывает внутреннее, человеческое, вечное. Больше, чем внешнее, политическое, социальное, временное. Петербург Андрея Белого общий и ничей. Потому и восприятие общее и ничье, отражения и пересечения. Потому, читатель, ты в книге можешь отыскать тот самый индикатор. Потому и к тебе может прийти медный всадник и превратить тебя в призрак мертвый. Моли судьбу, чтобы тебя в этот момент не оказалось дома.

Андрей Белый – яркий представитель русского модернизма и символизма, поэтому, если читателю не близки данные направления в литературе, то можно не рассчитывать на понятие и принятие.

Очень долго мне давалось прочтение "Петербурга". В целом произведение невероятно комплексное, но из-за отсутствия вменяемой структуры читать, учитывая все отсылки и смыслы, становится тяжело.

Начало ХХ века. Что я знаю об этом периоде? Очень мало, если задуматься. Вот начиная с 1917 года картина более-менее ясная. Трудный период: революция, эмиграция, репрессии, ссылки, гонения, раскулачивание, грязь, холод, голод, нищета.

Сложный текст, сложный замысел, поэтому читать было непросто, но книга невероятно затянула, оставить ее было просто невозможно :) Настоящее слияние в экстазе Петербурга и Русской Литературы, да еще и под хитрым соусом символизма.

Без малого месяц (немыслимо долго по моим меркам) ушел у меня на знакомство с романом «Петербург», к которому подбиралась давно. Конечно, что-то прочитывалась (прослушивалась) еще кроме этого, но вот январь у меня был посвящен Андрею Белому.