Текст книги "Брутальный и упрямый"

– Гав.

– Молодец. Одобряю…. Итак, дерзкий и безбашенный Джон успешно соблазнил юную подружку Большого Аля. Капоне про это узнал. Уже через сутки и Слейтера, и неверную барышню расстреляли из автоматов. То есть, напичкали свинцом – по самое не могу. Как и полагается…. Вполне возможно, что и в случае с медвежьим браконьерством замешаны такие «коллекционеры» рискованных ситуаций. Мол: – «Нельзя убивать белых медведей? Совсем нельзя? Более того, за это можно получить реальный тюремный срок и солидный денежный штраф? Очень интересно и заманчиво…». Реальная версия?

– Вполне, – согласился Тим. – А что со вторым вариантом?

– Излагаю. Возможно, что речь идёт о подарке. То есть, на Шпицберген должен прибыть какой-то дорогой и заслуженный гость. Ну, очень солидный и уважаемый человек, который фанатично коллекционирует всякие природные редкости и раритеты. Или там гости…. Недоверчиво качаешь головой, Брут?

– Качаю. Все сувенирные магазинчики Лонгьира буквально-таки завалены шкурами белых медведей. Естественно, импортными канадскими. Покупай – не хочу.

– Я же тебе толкую про высокопоставленных и капризных гостей. Дарить серьёзным людям подделку? Мол: – «Вот вам шкура белого медведя. Только она, извините, не местная…». Несерьёзно это, мальчик…. Короче говоря, Брут, найди этих козлов. Или же козла. Найди и накажи. Так накажи, чтобы другим неповадно было – безобразничать…

– Всё сделаю. Точка, – заверил Тим. – Причём, по полной и расширенной программе…. А что, фрекен, скажете по поводу странного красно-малинового домика, выстроенного на северной оконечности мыса Верпегенхукен?

– Когда я видела это строение в последний раз, то оно было тёмно-изумрудного цвета.

– Гав? – заинтересовался Клык.

– Когда это было? – мечтательно усмехнулась старушка. – Очень и очень давно. Кажется, в 1951-ом году. Или же в 1953-ем? Увы, уже не вспомнить. Склероз…. Короче говоря, в Синей долине, на северной оконечности мыса Верпегенхукен, расположена инопланетная база. Научно-исследовательская? Не уверена. Возможно, что просто – база отдыха…

– Кха-кха! – возмущённо закашлялся Тим.

– Гав-в-в! – поддержал его Клык, мол: – «Да что же это такое делается-то на Свете, а? Мало нам этих телевизоров, с экранов которых постоянно и назойливо втуляют о коварных инопланетянах, которые – якобы – регулярно шастают везде и всюду по нашей прекрасной планете, так теперь и вы, бабушка, подключились к этому юмористическому процессу. И не стыдно вам, уважаемая, так насмехаться над двумя достойными и честными индивидуумами мужского пола?».

– Не стыдно, – невозмутимо набивая ароматным табаком чёрную курительную трубку, заверила фрекен Хелена. – Я, ведь, не шучу. Вот, ни капельки. Клянусь своей природной девственностью, с которой распрощалась восемьдесят семь лет тому назад. Или, всё же, восемьдесят восемь? Увы, не вспомнить. Старческий прогрессирующий склероз, извините…. Так мне продолжать, орлы недоверчивые и невыдержанные? Или же, обидевшись, заткнуться и выставить вас за порог?

– Мы больше не будем, – заверил Тим. – Честное брутальное слово. Продолжайте, фрекен, продолжайте.

– Гав!

– Ладно, поверю…. Итак, там располагается база инопланетян, над которой выставлен силовой защитный Купол со сферическим диаметром около двух километров. Говоришь, Брут, что проник под Купол с помощью специального тонизирующего массажа? Ерунда, ты бы и так прошёл. В любом случае. Массаж просто тебе немного помог. Организм взбодрил, ауру подправил. Не более того…

– Почему я – в любом случае – прошёл бы?

– Дотошный какой! – притворно возмутилась старушка. – Впрочем, это, если вдуматься, совсем и неплохо…. Ты, Брут, понимаешь, о чём «говорят» животные?

– Только некоторых понимаю, – признался Тим. – Например, Клыка. А ещё полосатую кошку Муську, которая живёт у родителей.

– Вот, и я – только некоторых…. Резюмирую. Для людей, которые умеют «разговаривать» с животными, все эти инопланетные защитные Купола и прочие Поля не являются достойной и серьёзной преградой. Почему – не являются? Я не знаю. Так, скорее всего, решили Свыше…. Значит, Синяя Долина. Туда изредка приземляются летающие «тарелки». Видела – пару-тройку раз – собственными глазами. Из какого созвездия они прилетают? С какими целями и задачами? Не в курсе, врать не буду.

– Изредка – это как?

– Четыре раза за двенадцать лет. Два раза в год Змеи. И два раза в год Крысы. В ночь с двадцать первого на двадцать второе июня (время летнего солнцестояния), НЛО приземляется на мысе Верпегенхукен, высаживает гостей и тут же улетает. А потом – в ночь с двадцать первого на двадцать второе декабря (время зимнего солнцестояния), – возвращается и забирает своих соплеменников…

– Сколько инопланетян – за один визит – вылезает из «тарелки»? И что они – целых шесть месяцев – делают в Синей долине?

– Гав! – напомнил Клык.

– Молодец, друг хвостатый, – похвалила фрекен Хелен. – Действительно, текущий 2013-ый год – по китайскому гороскопу – является годом Змеи. Да и день летнего солнцестояния уже не за горами. Так что, Брут, у тебя, редкостного упрямца, имеются все шансы – повстречаться с загадочными инопланетными визитёрами. А также познакомиться, пообщаться и – Бог даст – подружиться…. Сколько инопланетян (разумных гуманоидов, конечно), вылезает из НЛО и чем они, родимые, занимаются? Каждый раз по-разному. Никогда не угадаешь, как ни старайся…. Впрочем, призвав на помощь элементарную логику, попробую спрогнозировать. 2013-ый – год Чёрной или Водяной Змеи – сменил год Чёрного Водяного Дракона и во многом является его продолжением. Дракон олицетворяет жёсткую мужскую энергию – «янь». Змея же символизирует нежное женское начало – «инь»…. Следовательно – что?

– Гав?

– Следовательно, инопланетян, возможно, будет двое. Мужчина и женщина. И они, скорее всего, прибудут в Синюю долину для того, чтобы провести – в идеальной тишине и экологичном покое – медовый месяц. То бишь, в данном конкретном раскладе, «медовое полугодие»…

Они, попрощавшись с фрекен Хеленой, покинули гостеприимный бледно-розовый домик и неторопливо зашагали в сторону города.

– Гав-в, – заразительно зевнув, важно подытожил Клык, мол: – «Дальнейшее спрогнозировать, ей-ей, совсем и нетрудно. Более того, элементарно…».

– Это точно, – согласился Тим. – Наших грядущих инопланетных гостей, век пива пенного не пить, будет поджидать сюрприз. Какой конкретно сюрприз? Мол, приятный? Или же, наоборот, не очень? На месте разберёмся. Но неожиданный – это точно. Точка…

Глава шестая
Рыжая липучка

На перекрёстке, практически на самом въезде в город, наблюдалось небольшое, но шумное столпотворение: порядка пятидесяти-шестидесяти человек обоих полов, разодетых пёстро и весело, с большими дорожными сумками на плечах (или же с разномастными рюкзаками за спинами), окружили тощего бородатого мужичка, влезшего – ради пущего удобства – на высокий придорожный валун.

– Гав, гав, гав – тихонько прокомментировал Клык, мол: – «Я, естественно, оказался прав. Впрочем, как и всегда. Круизное судно, действительно, приставало. То есть, уже пристало, и новая порция безалаберных островных гостей успешно высадилась на берег. Теперь старина Том Хенкс – гид-распорядитель местной туристической компании – проводит с ними первую ознакомительную беседу: о здешних природных красотах, прелестях и достопримечательностях, а также о реалиях, нормах, правилах, уложениях и законах».

А, вот, гавкал Клык неосмотрительно, недальновидно и совершенно напрасно. Сразу несколько туристических дамочек заинтересованно обернулись на эти звуки, после чего оно и началось:

– Ой, собачка! Лохматая такая!

– А хвост-то какой! Бараночкой! Прелесть неописуемая!

– Собачка, давай сфотографируемся с тобой? Ну, пожалуйста!

– Хочешь «Сникерса»? Он сла-а-денький. С орешками дроблёнными…

Клык резко развернулся на девяносто градусов и известил:

– Гав-в, – мол: – «Ты, приятель, как хочешь, а я пошёл в обход. Иначе до смерти замучают. Или же доведут до незапланированного нервного срыва и ничем неприкрытой агрессии. Оно мне надо? Короче говоря, встречаемся у Добрича. Пока…».

– Пока, – буркнул Тим. – До встречи. Постараюсь, понятное дело, не задерживаться.

– Гав, – мол: – «Будь, уж, так добр. А то я уже слегка проголодался. Не забывай, пожалуйста, об этом…».

Пёс скрылся за ближайшим городским строением, и нездоровый ажиотаж, вызванный его появлением, сошёл на нет.

Тим, честно говоря, с удовольствием последовал бы примеру лохматого друга, но должностные обязанности, будь они неладны, мешали. Он, в соответствии со строгими начальственными указаниями чиновников из «Фонда по охране дикой природы», должен был эту самую природу не только усердно охранять, но и контролировать, как это делают другие островные службы. В частности, следить за тем, чтобы местные гиды-распорядители, инструктирующие туристов, уделяли природоохранным вопросам должное внимание. Причём, не только следить, но также объяснять, помогать и наставлять.

Следить, объяснять, наставлять, а на непонятливых и нерадивых – усердно стучать? Низкое, как ни крути, занятие. Поэтому Тим, время от времени присутствуя на таких ознакомительных беседах, гидам нравоучений никогда не читал. Просто вставал где-то рядом и прожигал очередного выступающего тяжёлым и мрачным взглядом. Такая тактика всегда срабатывала безотказно. В том смысле, что эффективно. Гиды практически курскими соловьями пели, хрен остановишь…

Вот и сейчас, заметив брутального старшего инспектора, Том Хенкс бойко зачастил:

– Считаю, дамы и господа, все бытовые вопросы, связанные с гостиницами, ресторанами и сувенирными лавками-магазинами, закрытыми. Перехожу к одной из самых главных и животрепещущих тем нашей сегодняшней встречи. То есть, к теме охраны окружающей среды…. Какие ещё смешки? Прекратить немедленно! Шпицберген, чтобы вы знали, это настоящая и неповторимая природная жемчужина. Причём – воистину – мирового и планетарного значения. А, между тем, многие из вас выразили жгучее желание – попутешествовать по острову Западный Шпицберген, совершив пешие маршруты различной сложности и протяжённости. Это, знаете ли, не шутки…. Сейчас я приведу некоторые статистические сведения, а также расскажу о различных уникальных фактах, произошедших на островах архипелага – как много-много лет тому назад, так и совсем недавно….

Хенкс, войдя в раж, разошёлся уже не на шутку: так и сыпал всякими солидными цифрами (зачастую выдуманными), умело чередуя их с цветасто-наивными байками. Глаза оратора горели фанатично-благородным огнём, а его жиденькая бородёнка бодро развевалась на лёгком утреннем ветерке – словно вымпел головного королевского фрегата, идущего в отчаянную атаку на мерзкую пиратскую эскадру…

«Талант – офигеть можно. Очень полезная – в планетарно-глобальном понимании – вещь», – мысленно одобрил Тим. – «Если, понятное дело, вовремя направить его в правильном и нужном направлении…. Представляю, как прямо сейчас перед внутренними взорами благодарных и восторженных слушателей-слушательниц мелькают – изысканным калейдоскопом – цветные завлекательные картинки. Нежно-нежно-зелёная тундра, покрытая скромными полярными цветами. Бесконечные стада добрых и доверчивых северных оленей, над которыми бестолково перепархивают шустрые белые куропатки. Чёрные прибрежные скалы с кружащимися над ними неисчислимыми стаями чаек-гусей-уток-казарок. Хрустально-прозрачные реки и ручьи, заполненные радужной форелью и пятнистыми гольцами. Серо-бирюзовые морские воды, в которых беззаботно плещутся-резвятся многочисленные и упитанные нерпы, гренландские тюлени, морские зайцы, белухи и огромные киты. И, понятное дело, величественные и слегка нагловатые белые медведи, безраздельно оккупировавшие береговые линии всех – без исключения – островов…. Так-с, а это ещё что такое?».

Безусловно, он знал, что фигура независимого и брутального мужчины – всегда и везде – притягивает к себе женские взгляды: заинтересованные, любопытные, игривые, развратно-похотливые, далее – по расширенному списку. Но этот взгляд был особенным – откровенно-насмешливым и вызывающим. А ещё (самое странное!), и однозначно-приветливым. Добрым и лучистым. Что было странно вдвойне. Если не в тройне и не в четверне. Мать его непонятливую…

Тим, не дрогнув ни единым мускулом лица, внимательно и пристально всмотрелся – секунд на семь-восемь – в любопытные тёмно-зелёные девичьи глазищи, а потом, дождавшись, когда эти глаза смущённо вильнут в сторону, мысленно подытожил: – «Долго выдержала, однако. Молодец. Хвалю. Обычно они сдаются гораздо раньше. Дерзкие юные мартышки, имеется в виду, возомнившие чёрт знает что о своей девичьей красоте и неотразимости. Юные и развратные мартышки, понятное дело…. Эта? Совершенно ничего особенного, лет двадцати шести-семи. Фигурка, правда, спортивная и плотная. Сразу видно, что в детские и юношеские годы серьёзно занималась спортом. И, отнюдь, не художественной гимнастикой…. Чем же тогда? Греблей на байдарках и каноэ-каноэ-каноэ? Или же метанием чугунного ядра? Ну-ну…. Что ещё? Рыженькая такая. Вернее, медноволосая, с короткой и необременительной стрижкой-причёской. А лицо – сплошные милые веснушки. Хм…. Что-то такое прибалтийское присутствует в её облике. Латышское, я бы даже сказал. И…. и…. И однозначно знакомое. Впрочем…. Впрочем, всё это не имеет никакого значения. Ни малейшего. Очередная ветреная шлюшка, и не более того. Точка».

Хенксу, тем временем, надоело играть роль козла отпущения, и он, набравшись наглости, объявил:

– А теперь, многоуважаемые дамы и господа, перед вами выступит господин Белофф. Самый главный инспектор на островах архипелага, отвечающий за охрану дикой природы. Ну, если и не самый главный, то самый вредный, склочный и суровый…. Просим, просим! – после чего спрыгнул на землю и предусмотрительно затерялся среди туристов.

Раздались вежливые, но настойчивые аплодисменты.

Делать было нечего, трибуна, что называется, с нетерпением ждала очередного оратора.

Тим, не снимая с плеч тяжёлого рюкзака, ловко взобрался на придорожный валун и, солидно откашлявшись, толкнул не менее солидную речь:

– Значится так. Поясняю для особо непонятливых. Здешние северные олени – самые маленькие северные олени в мире. Прошу проникнуться этим фактом. Повторяю, самые-самые маленькие. А ещё, к их несчастью, и патологически-доверчивые. Доверчивее, просто-напросто, не бывает…

– Они – дикие? – встряла рыжеволосая девица.

– Во-первых, – он напустил на физиономию целый океан брутального презрения, – никогда не рекомендуется перебивать старших. Никогда. Ибо последствия этого неосмотрительного действа могут в дальнейшем носить – сугубо для перебивающих персон – самые негативные и насквозь фатальные вариации. Вплоть до двухнедельного тюремного заключения. Или, там, до откушенного носа. А также выбитого глаза и отрезанного языка. Шутка такая, ясен пень карликовой берёзы. Фирменная, островная, брутальная, и смешная – до слёз горьких, запоздалых.… Во-вторых, местные северные олени, действительно, являются дикими. То есть, не имеют конкретных хозяев, хотя и находятся под неусыпным патронажем соответствующих охранных служб….. Но северных оленей на Шпицбергене очень много, да и охота на них практически запрещена – кроме отдельных лицензий, выдаваемых для отстрела престарелых и больных особей. Отсюда и избыточная оленья доверчивость…. Короче говоря. Не надо, милые господа туристы, даже приближаться к северным оленям. А тем более пытаться их кормить всякими мучными и сладкими гадостями. Душевно вас прошу…. Особенно сейчас, по весне, когда животные озабочены вопросами, связанными с продолжением рода. Не надо их отвлекать от этого судьбоносного и наиважнейшего процесса. Под страхом неотвратимого наказания, понятное дело. Точка.

– Какого конкретно – наказания?

– Официальный штраф – до пятнадцати тысяч норвежских крон. Но, если нарвётесь на меня, то…

– То – что?

– То самое, о чём вы и подумали. Тундра – закон. Белый медведь – хозяин. А я – хозяин над белыми медведями. Подчёркиваю, над всеми белыми медведями этого архипелага…. Могу продолжать?

– Безусловно.

– Спасибо, мадам, – выдержав положенную (на его взгляд), паузу, хмыкнул Тим.

– Мадмуазель, – уточнила – ангельским голоском – медноволосая барышня.

– Сомневаюсь, учитывая раскованность современных женских нравов…. Впрочем, всякое бывает – на этом Свете…. Итак, вторая порция строгих правил и запретов. Птичьи базары, расположенные на прибрежных скалах здешних фьордов. Ну, не надо к ним даже приближаться. Не надо. У здешних птичек и без вас имеется достаточное количество серьёзных и кровожадных врагов. Более хищные птицы. Вечно-голодные песцы. Те же белые медведи, готовые – в голодные годы – жрать всё, что под лапу подвернётся, включая птичьи яйца. Не надо – беспокоить бедных и затюканных птах…. А ещё наши северные берега иногда посещают совершенно-отвязанные туристы, играющие в странные и легкомысленно-злые игры. Мол: – «Никаких продовольственных припасов мы с собой принципиально не берём, а на маршруте будем питаться лишь подножным кормом…». Если узнаю, что кто-либо из вас баловался яичницей, приготовленной из гусиных или же утиных яиц – со Света сживу. В том плане, что организую целый букет незабываемых и изощрённых неприятностей…. Запрещено также охотиться на песцов и белых куропаток. Штраф – за незаконный отстрел – составляет до двенадцати тысяч норвежских крон за одну добытую голову…. Теперь поговорим, как и водится, об обратной стороне медали. Дикую природу надо не только беречь и охранять, но и уметь оберегаться от неё, родимой, но порой жёсткой. В данном конкретном случае, я имею в виду белых медведей. После трагических событий 1995-96-го годов, когда от медвежьих клыков и когтей погибло несколько туристов, островные Власти приняли закон, согласно которому запрещено отправляться в пешие походы без огнестрельного оружия. На группу из пяти человек – полагается один ствол калибром не менее семи миллиметров. Оружие можно (и нужно!), взять напрокат в одной из профильных компаний Лонгьира…. Если же поход запланирован на несколько суток, то туристическая группа – в обязательном порядке – должна быть оснащена парочкой Camp Alarm. Это такие классические армейские растяжки американского производства, предназначенные для установки вокруг лагеря на случай незапланированного ночного визита белого медведя…

Минут через десять-двенадцать, закончив полагавшийся инструктаж, он соскочил с валуна и, показав на прощание Тому Хенксу кулак, отправился в город. Вернее, к маленькой семейной гостинице «Балканы», принадлежавшей пожилому сербу Милану Добричу, где останавливался всякий раз, посещая Лонгьир.

Вообще-то, отелей и гостиниц в городе хватало, туристический центр, как-никак. Но крупные, входящие во всякие там международные сети, Тима никогда не привлекали – суета, толкучка, любопытные приставучие туристы. А практически все мини-гостиницы Лонгьира (за исключением «Балкан»), принадлежали одиноким незамужним дамочкам, что делало пребывание в них сущим адом. Кроме всего прочего, Тим ничего не имел против сербской кухни, которая ему нравилась гораздо больше норвежской, шведской, французской, испанской и итальянской. А единственный в городке русский ресторанчик закрылся, не выдержав жёсткой капиталистической конкуренции, ещё несколько лет назад…

Пройдя по улице – мимо многочисленных сувенирных лавочек и ресторанчиков – метров триста пятьдесят, он свернул в нужный проулок и буквально-таки нос к носу столкнулся с рыжеволосой девчонкой. Ну, с той самой, которая совсем недавно пыталась играть с ним «в гляделки», а потом упорно досаждала каверзными уточняющими вопросами.

– Тимофей? Мне надо – говорить вам, – на ломанном русском неожиданно заявила девица. – Мало-мало. Дела и бизнес. Болтовня. Говорить.

– Не коверкай, пожалуйста, великого языка, – попросил Тим. – Обращайся ко мне на английском, без выкрутасов.

– Окей, договорились.

– Итак. Что надо?

– Меня зовут – «Лиз».

– Не имеет значения. Что надо?

– Вы всегда такой…

– Терпеть ненавижу, когда мне «выкают».

– Ты всегда такой грубый? – слегка нахмурилась девушка.

– В основном, только тогда, когда общаюсь с женщинами определённого статуса.

– И какие…э-э-э, женские статусы и группы ты выделяешь? Сколько их – по твоему мнению – всего?

– Не так, уж, и много, – презрительно сплюнул под ноги, Тим. – В первую группу входят женщины, которых я, безусловно, уважаю: моя мать, сестрёнка, несколько более дальних родственниц и одна престарелая, но очень умная и правильная норвежка. Вторая группа – это старинные знакомые: одноклассницы, сокурсницы по Университету, коллеги по работе, жёны друзей. Третья – проститутки, которых я – время от времени – усердно пользую. Чётвёртая – все прочие женщины этого Мира. Потенциальные шлюхи, короче говоря, которые – все, без исключений – притворяются приличными и высокоморальными. Иногда я с ними вынужден общаться и, естественно, грубить. Так сказать, в плане моральной компенсации за это вынужденное и, безусловно, неприятное общение. Точка.

– То есть, со мной ты общаться не хочешь?

– А разве для этого имеется хоть один маломальский повод? Может, ты – прожжённая и умелая проститутка? Это обстоятельство, честное слово, сделало бы меня более разговорчивым и приветливым…

– Напыщенный, упёртый и самовлюблённый дурак! Брутальный, грубый и упрямый идиот! – разозлилась Лиз. – Я, чтобы ты знал, являюсь корреспонденткой медиа-холдинга – «На Краю Земли», который специализируется на подготовке различных материалов (письменных, видео– и аудио), о…м-м-м, о глухих, необычных и экзотических местах нашей планеты.

– То есть, о так называемых «медвежьих углах»?

– Ну, да. Меня и откомандировали сюда именно для этих целей. Чтобы как можно больше землян узнало об архипелаге Шпицберген и о его незабываемых природных красотах…. А поговорить с тобой мне порекомендовал наш главный редактор, который много слышал от своих знакомых, работающих в ЮНЕСКО, о некоем – «Бруте». И не только поговорить, но и подготовить отдельный развёрнутый материал – о суровых буднях старшего инспектора по защите дикой природы…. Так как, будем сотрудничать?

– Нет, не будем, – надменно и зло усмехнулся Тим. – Не повезло тебе, пигалица, со мной. Редактор будет недоволен, разозлится и даже, в гости по утрам не ходи, лишит полугодового бонуса.

– Но почему – не будем?

– По кочану. Разговор закончен. Точка.

– А можно – чуть поподробней? – просительно улыбнулась девушка. – Ну, пожалуйста, брутальный мистер. Так сказать, в виде исключения…

– Хорошо, иду навстречу. Госпожа рыжая липучка…. Нет ответной колючей реплики? Ладно, поощрю за понятливость, так и быть…. Зачем Шпицбергену – дополнительная и развёрнутая реклама?

– Чтобы сюда приезжало ещё больше туристов. Как можно больше. Дополнительные рабочие места в сфере малого и среднего бизнеса. Постоянно-растущие поступления-отчисления в местный бюджет. Благоприятный климат для серьёзных иностранных инвесторов…

– Полная и законченная ерунда, – закурив сигарету, тоном, не терпящим возражений, известил Тим. – Норвегия – страна богатая и щедрая. Архипелаг прекрасно проживёт и без стороннего финансирования. Тем более что и ЮНЕСКО вкладывает сюда определённые финансы. А эти туристы…. Ну, и какой от них прок? Какая – польза? Мусорят, шумят, животных и птиц беспокоят, тундру безжалостно вытаптывают. Так и норовят – практически постоянно – нарушить установленные правила…. Не, чем этой беспокойной и безбашенной публики на островах будет меньше, тем будет лучше. Для дикой и первозданной природы, я имею в виду…. Что же касается меня лично. Для чего, спрашивается, мне сдалась эта общемировая известность, обещанная тобой? А? Чтобы на меня – например, в том же славном Амстердаме – все прохожие показывали пальцем? Чтобы завидовали? Не, пока как-то не тянет – записываться в закоренелые грешники.

– Причём же здесь – грешники? – удивилась Лиз.

– Притом…. Какой грех – с точки зрения официальных церковных деятелей – считается самым страшным?

– М-м-м…. Кажется, гордыня?

– Правильно, зеленоглазая – якобы – мадмуазель. А в чём она, то бишь, гордыня заключается?

– Э-э-э….

– Согласен, у этого философского термина, действительно, имеется целая куча разноплановых значений. В том смысле, что каждый разумный индивидуум это понимает по-своему…. Я же трактую данное понятие следующим образом. Гордыня – это очень-очень-очень сильное желание – чтобы тебе завидовали. И даже не важно – чему. Богатству, шикарной яхте, парку супермодных машин, загородному дому-замку, жене-фотомодели. Или же просто тому факту, что тебя постоянно показывают по телевизионным каналам и поют восторженные дифирамбы….

– А как же культовые голливудские актёры? Популярные политики? Знаменитые писатели, драматурги и спортсмены? Звёзды эстрады, в конце-то концов?

– Никак, если зрить в корень. Откровенно хреновасто у них всех – со счастьем человеческим, – подытожил Тим. – То грабят их, бедных. То сплошные разводы преследуют. То фанатичные фанаты стреляют на поражение. То передозировка наркотических веществ…. Грехи, они наказуемы. Рано или поздно. Как ни крути…. Наслаждался всеобщей завистью? Наслаждался и млел. Делал – всякое и разное – чтобы эта зависть неуклонно и планомерно возрастала-расширялась? Делал. Вот, бродяга неразумный, получи и распишись. Оплачено, как говорится в одном старинном анекдоте…. Всё, барышня. Прощаемся и расходимся в разные стороны. Как белоснежные туристические лайнеры – в бескрайних и лазоревых океанских водах. Всех благ, липучка…

Дальше день, избавившись от досадных и неприятных случайностей, пошёл в полном соответствии с заранее разработанным планом. По крайней мере, так показалось. То есть, поначалу…

Первым делом, они встретились – в условленном месте – с Клыком. Потом прошли внутрь «Балкан» и, коротко пообщавшись с уважаемым Миланом Добричем, заселились в уже знакомый номер, расположенный на третьем этаже, непосредственно под крышей. Затем пёс с интересом уставился в телевизионный экран, по которому передавали очередную развлекательную передачу о различных и мутных аномальных явлениях, а Тим отправился в душ. После этого был ещё час, проведённый в Интернете, несколько дежурных телефонных звонков и минут тридцать-сорок, проведённых в густом табачном дыму и напряжённых раздумьях.

– Гав, гав-в-в! – не выдержал Клык, мол: – «Жрать хочу! Кишки уже морским узлом завязались! Пошли-ка, братец, на обед…».

– Пошли, – покладисто согласился Тим.

Они спустились вниз и прошли в крохотное (всего-то на четыре столика), помещение гостиничной столовой.

– Вам, брутальные господа, как и всегда? – непринуждённо поинтересовался седоусый Милан, который был не только владельцем мини-отеля, но также выполнял обязанности-функции директора, бухгалтера и шеф-повара. – Молодцы, уважаю прожжённых и упёртых консерваторов. Подождите, пожалуйста, минут семь-десять…. За «пожалуйста», Брут, приношу отдельное извинение. Не хмурься. Редко видимся, вот, и подзабыл об упрямых и настойчивых тараканах, проживающих в твоей брутальной голове…

Клыку была выставлена – на пол, рядом со столом – широкая эмалированная миска, заполненная крупно-нарезанными кусками ярко-красной говядины (аргентинский импорт, понятное дело). А Тим развернулся по полной программе: салат из кукурузы, огурцов и помидоров, хлебные клёцки с овощами, классический фасолевый суп с ветчиной, сербская мясная плескавица. И, конечно же, две литровые банки крепкого австралийского пива – вместо кофе, ликёров и десерта.

Со стороны входной двери ненавязчиво прошелестели лёгкие шаги, после чего звонкий девичий голос произнёс:

– Продуктовый набор назывался – «Брутальный джентльмен на отдыхе». Что же, заслуживает определённого уважения.

– Рыжая липучка, – повернув голову на голос, поморщился Тим. – Никакого тебе покоя…

– А ещё и зеленоглазая, – невозмутимо дополнила Лиз. – Характерная и железобетонная примета всех потомственных прибалтийских ведьм…. Господин шеф-повар, примите, пожалуйста, заказ. Я устроюсь за соседним столиком.

– Весь во внимании, госпожа новая постоялица, – расплылся в широченной улыбке Милан. – Заказывайте.

– Мне, пожалуйста, то же самое, что и этому брутальному типу. Только пива – будет достаточно и одной банки.

– Оно крепкое, – предупредил серб. – Двенадцать с половиной пивных оборотов.

– Ничего страшного. И я – крепкая. Железобетон отдыхает…. Давайте баночку сразу. Глотну – чисто для поднятия аппетита…. Спасибо.

– Пшик! – радостно пропела вскрытая банка.

– Буль-буль-буль…

– Гав-в-в! – искренне восхитился Клык, мол: – «Ну, и сильна, бикса рыженькая! Как бойко булькает-то. Причём, с ярко-выраженным и неподдельным удовольствием…. Занятная такая барышня. Отвязанная, дерзкая и лихая. Своя в доску, короче говоря…».

– Прикидывается, – проворчал Тим. – Плавали – знаем. Точка.

– Гав!

– Не спорь. Мне лучше знать.

– Ничего и не прикидываюсь, – поставив полупустую банку на столешницу, возразила девица. – Действительно, отвязанная, дерзкая, лихая и своя в доску…. Как зовут тебя, брутальный пёс?

– Гав!

– Приятно познакомиться, Клык. А я – Лиз. Вернее, если полностью – Илзе…. Кстати, Брут, переведи-ка меня – в срочном порядке – из четвёртого статусного разряда во второй. То бишь, в группу – «старинные друзья, приятели и знакомые – только женского пола».

– С чего бы это, вдруг?

– Ну, ты и тормознутый…. Ладно, представлюсь ещё раз. Илзе Вылкаст. Она же – «Илзе из клана рыжих прибалтийских волков», – как ты сам меня и называл когда-то. Вспоминай, давай, деятель склеротический…

И Тим вспомнил. Его семья, выехав из России, восемь с половиной месяцев, дожидаясь получения из Канады официальных документов на ПМЖ, провела в Латвии – в симпатичном приморском городке Юрмала. Тёмно-жёлтые песчаные дюны, приземистые кривобокие сосны, серая морская гладь, разноцветная каменная галька, шустрые чёрные стрижи…

Беловы тогда снимали две комнаты в старинном деревянном доме, который был построен ещё в девятнадцатом веке. Тиму было четырнадцать, хозяйской дочке Илзе – почти тринадцать.

Взаимная симпатия, дружба, постепенно перерастающая в нечто большее. Первый робкий поцелуй. Обещанье, данное при расставании: – «Я обязательно вернусь к тебе. Жди…».