Текст книги "Сибирская жуть-3"

ГЛАВА 19
ЭКСТРАСЕКС КАКАШКИН

На дурака не нужен нож,

Ему немного подпоешь,

Потом с три короба наврешь —

И делай с ним, что хошь!

Песня из кинофильма «ПРИКЛЮЧЕНИЯ БУРАТИНО»

Газеты Красноярска пестрят объявлениями типа: «Снимаю порчу, сглаз, ввихиваю астрал, починяю ауру, направляю в нужное направление поток энергии».

Или: «Потомственная ясновидящая Людмила Кирка снимает порчу и накидывает чакры». Ну, и портрет «потомственной ясновидящей», мясистой энергичной бабы, больше всего похожей на парикмахершу или официантку. С этой дамой я общался напрямую: очень хотелось ей вступить в Академию ноосферы. И хотя очень я не люблю обижать людей, на этот раз пришлось сделать то, чего делать я не люблю.

Прямо на улицах, непосредственно на телеграфных столбах, обычно на оживленных перекрестках и на крупных остановках транспорта, наклеены объявления почти такого же содержания, например:

«Исцелим:

Наркоманию, алкоголизм, табакокурение, простатит, бронхит, псориаз, различные опухоли – миома и т.д., остеохондроз, радикулит, ревматизм, пародонтоз.

Снимем:

Порчу, проклятие, сглаз, депрессии, головные боли, психические расстройства, устраним лишний вес и морщины».

Больше всего объявлений по всему городу наделал некий Александр Какашкин. Лично я с Какашкиным незнаком, но общих знакомых нашел, и порассказали они мне немного о чуде природы, о естественном камертоне Вселенной и повелителе космических энергий. А знают Какашкина многие, потому что до 1991 года он был достаточно рядовым, к тому же запойным геологом, а как развалилась геология, перестала кормить, почувствовал бедолага в себе необъятные силы экстрасенсорные, мощь немеренную астральную. Ну и начал что было сил чинить ауры и ввихивать астралы, искоренять порчи и проклятия, ублажать несчастную судьбу и приманивать удачу, сбежавшую в другие созвездия.

В таких случаях поражает даже не готовность самого человека к мерзейшей нравственной проституции: мало ли что с собой делают отдельные экземпляры человека разумного? Больше всего удивляет не то, что продают, а что покупают. В конце концов, Красноярск с его 750 тысячами населения – не такой уж колоссальный город, не агломерация в 50 миллионов человек и даже не Москва и не Питер. Не я один могу найти людей, знававших Какашкина в пору его увлечения полевой геологией и спиртными напитками. Не говоря уже о том, что сам стиль поведения «экстрасенсов», этих или странноватых, или чересчур уж деловитых людей, должен наводить на размышления людей, хоть что-нибудь соображающих.

Меня поражает легкость, с которой практически любой… Хотел сказать – любой идиот, но это будет не совсем точно… Идиот, свято верящий во все эти ауры и астралы, конечно же, способен зажигать своей уверенностью других, пока не уверовавших, балбесов. Но и ловкий прохиндей легко сыграет мистический экстаз и точно так же обманет тех же самых болванов, да еще сможет сделать несколько фокусов, до которых искренне верующий идиот просто-напросто не додумается, а если и додумается, не сумеет осуществить.

Так что получается – есть контингент людей, и очень немаленький, которых может увлечь за собой любой идиот и обмануть любой подонок, было бы у них хоть что-то, что можно выжулить.

До какой степени легко обманывать идиотов, я как-то убедился на собственном опыте, о чем имеет смысл рассказать особо.

Как я был экстрасенсом

Случилось это лет пять назад; мне необходимо было съездить на другой конец города, и приходилось минут сорок трястись в трамвае. Промороженный ноябрьский трамвай – это само по себе то еще удовольствие, а тут еще ввалилась разухабистая компания, два парня и две визгливые девицы, не отягощенные образованием, воспитанием и прочими буржуйскими штучками. Компания расположилась напротив меня и устроила целую какофонию – визг, шум, возня с обжиманиями и тисканьями, которой постеснялись бы и обезьяны… и, конечно же, невероятное количество матерщины. Молодые люди попросту не умели общаться иначе, нежели путем «мать-перемать».

– А я вот прихожу, мать, к Петьке, мать, а он тудыть, мне портвейна-мать давать, перемать, не хочет, мать, а я его тудыть и растудыть, наливает, мать, пьем, растудыть, – размахивая руками, рассказывал мальчик, усеянный вулканическими прыщами.

– Да Петька, тудыть, и трахаться не умеет, мать его! – подхватывала девка, на лишенном лба и подбородка челе которой отражалась вся тщетная, безнадежная борьба, которую вела ее семья с зеленым змием уже поколения три. – Звездун Петька, растудыть, и евонная Катька тоже растудыть и протудыть!

Я прикинул, что еще полчаса придется мне все это слушать… И я решился: опустил голову, стал делать руками странные и непонятные движения – то соединял пальцы, то разводил, как будто ловил что-то в раскрытые ладони.

– Человеки! – возгласил я через полминуты, стараясь говорить с напряжением, как бы выталкивая из себя звуки (получалось как со дна глубокого колодца или, если угодно, с того света). – Человеки! Флюиды нарушаете, человеки! Флюидную валентность нарушаете! Ауру затемняете, человеки! Гармонию словес вывихиваете, аки поганцы, флюиды сбрасываете с ауры, человеки!

И так минуты две без перерыва, нарочито не обращая внимания на молодых людей и их реакцию. А реакция была – замолчали, и хоть временно уши у меня перестали вянуть… уже хорошо. И в конце этих двух минут, без малейшей моей провокации:

– Простите, дяденька… вы поп?

– Путь наш во мраке, человеки… Кто поп, тому флюиды укажут путь в лоб! А вы флюиды нарушаете! Меняете флюиды на гормоны! Меняете, человеки. Меняете! – резко повысил я голос, и тут же уронил тон, почти зашептал: – Не смейте нарушать флюиды! Не могите нарушать, человеки!

Для опытного лектора владение голосом – элементарщина, о которой смешно говорить. Единственно, что было мне трудно, – это все время бубнить, как из бочки, превращать собственный живот в резонатор.

Но молодых людей я уговорил, и все полчаса, пока мы ехали, не слышал ни одного гнилого слова, притом, что стоило им это немалых усилий. Я просто видел, как бедняги тужатся, ищут слова, «не нарушающие флюиды». Надолго ли их хватило после того, как я вышел из трамвая, – вот этого я никогда уже не узнаю.

Так что повторюсь: любой идиот или с тем же успехом любой жулик могут обдурить огромное количество людей. У поразительно большого числа наших соотечественников есть к этому сильнейшая предрасположенность.

Порой ведут разговоры о том, что-де в армии-то, в армии тоже ведь велись всяческие разработки! И не только у нас! Вот у американцев спутник падал, они своих экстрасенсов собрали, и экстрасенсы смотрели, взглядом спутник отталкивали от Земли! Спутник, правда, все равно упал, но это уже дело третье…

А в народе прочно убеждение, что в армии все самое лучшее, и раз уж там занимаются экстрасенсорикой, значит, это дело перспективное.

Что ж! С этими «военными специалистами» мне тоже доводилось общаться, и могу сказать с полной уверенностью – часть из них действительно люди с не совсем обычными способностями. В конце концов и гипноз ведь – способность очень необычная, но просто все уже привыкли, что такое бывает, и не ведут дурацкой полемики, бывает гипноз или его не бывает. Но большая часть этих самых «экстрасенсов», прикормившихся от армии, точно такие же шарлатаны и делают с генералами то же самое, что проделывал я в трамвае с молодыми матюгальщиками. И не только с генералами!

Одного такого эзотерического орла я наблюдал очень долгое время, и довольно близко, именно потому на меня не производит никакого впечатления досужая болтовня про то, что парапсихология – дело зверски серьезное. Мол, «компетентные органы» специально культивируют насмешливое к ней отношение – пусть народ ничего не знает, а сами вовсю готовят «лептонное оружие». Не верю. Я сам лично был знаком с одним из «парапсихологов» и «изготовителей лептонного оружия», и мне этого с избытком хватило.

Сага об Изаксоне

В далеком 1980 году нас познакомил человек, ныне осваивающий «землю предков» где-то на юге Израиля. Больше всего Саня Изаксон – так его звали – напоминал классический персонаж мультфильмов, голодного бродячего кота. Во-первых, он действительно был хронически голоден, и стоило его накормить, сразу вел льстивые беседы. Раз на протяжении вечера его последовательно кормили: моя мама, мама одного моего приятеля (того, кто и познакомил) и жена другого. А потом еще в четвертом доме, в двенадцатом часу ночи, он сожрал огромную тарелку плова… Как в него влезло – вот поистине экстрасенсорная загадка и трансцендентная тайна.

Во-вторых, к 38 годам не имел Изаксон ни кола, ни двора, ни профессии. Врачам он представлялся как историк, историкам – как физик, а физикам – как врач. Он много рассказывал, как профессор имярек или академик такой-то общались с ним, похлопывали по плечу или проводили с ним совместные эксперименты. Но люди всех профессий, поставленные на очную ставку с Изаксоном, не опознавали в нем коллеги, а все московские профессоры и академики, на рекомендации которых он ссылался, никогда не слыхали об Изаксоне и понятия не имели, кто это такой.

В числе прочего, он показывал фотографию, на которой изображался хорошо знакомый нашей компании балбес… из тех, кто подает нищим и проверяет ауру у ясновидящих, махающих свечками. Наш… как бы это поточнее выразиться… Наш не очень умный приятель сидел на стуле с еще более тупым выражением на физиономии, чем обычно. Позади него Изаксон махал руками, делая возле ушей бедняги какие-то пассы.

Изображение на фотографии было размытое и дублировалось несколько раз, причем каждый раз – нечетко. Как получить такую фотографию, скажет вам любой, кто хоть когда-нибудь занимался проявлением пленок и печатанием фотографий: в то время, когда фотобумага засвечивается, ее надо несколько раз немного сместить, чтобы появилось не одно четкое изображение, а несколько размытых… Уже в те поры я нимало не затруднился бы сделать нужное количество таких фотографий… Сколько надо?

Но, конечно же, Изаксон всем объяснял, что это он изменяет «континуум пространства-времени» и наш общий знакомый находится одновременно в нескольких параллельных пространствах… Впечатление это производило даже не столько тягостное, сколько жалкое. Как один нищий, клянчивший не на выпивку даже, а на «средство от геморроя».

В-третьих, Изаксон много и громко болтал, явно стремясь произвести впечатление на дам. Причем все решительно встреченные им дамы вызывали у него массу положительных эмоций. Разборчивости у дяденьки не было никакой, и хотя ему тянуло под сорок, а нам с друзьями – по 26, это мы его отчаянно старались хоть с кем-нибудь познакомить. Тщетно! Потому что сам Саня Изаксон у всех абсолютно дам вызывал исключительно отрицательные эмоции; даже, я бы сказал, массу отрицательных эмоций. Такие разные женщины, как моя мама, моя бывшая жена, жены и мамы всех моих знакомых, испытывали к Изаксону только одно – устойчивое отвращение. Временами его, беднягу, положительно становилось жалко и хотелось хоть кого-то уговорить не быть такой жестокосердной. Поэтому я окрестил «экстрасенса» Александра Изаксона (отчества он так и не нажил) «экстрасексом».

У дам неприкаянный Изаксон вызывал отторжение. У мужчин – насмешки и презрение. Не говоря ни о чем другом, слишком уж он ничего не знал и не умел, слишком уж он много ел и слишком часто и обильно его приходилось кормить.

Но не кто иной, как ректор Красноярского университета B.C.Соколов приютил, устроил его на кафедре биофизики, познакомил со своими влиятельными знакомыми из военно-промышленного комплекса. Дело в том, что А.Изаксон готовил… тайное парапсихологическое оружие. Или «лептонное»? Не помню, как правильно. Например, пустит классовый враг ракету в СССР. А с помощью А.Изаксона можно будет мгновенно перенести нашу территорию в параллельное пространство. БУ-БУХХ!!! На тысячи километров… радиоактивная пустыня… Но торжествующий А.Изаксон на глазах самых главных генералов поворачивает тумблер… И меняет местами параллельные пространства. То, которое раздолбал классовый враг, исчезает. На его месте появляется прежнее – со всем советским народом, с его верными генералами, B.C.Соколовым, еще более ликующим А.Изаксоном и ракетами, грозно направленными на классового врага…

Казалось бы, вот две вещи несовместные – университет и мелкое уличное шарлатанство! Университет и трансцендентное оружие из параллельного пространства… Но Изаксон так и трудился несколько лет в Красноярском университете, и погубило его вовсе не «лептонное оружие». Погубил его «тест на гениальность». Между прочим, я нисколько не шучу: Изаксон совершенно серьезно намеревался изготовить тест, который немедленно определял бы гениев и отделял их от всего остального человечества.

Тест Изаксон придумал, и этот тест даже можно было применять, но получился он какой-то странный… Дело в том, что тест признавал гениальными исключительно евреев и брюнетов. Почему евреев – еще можно предположить. Почему брюнетов – для меня полнейшая загадка… Но факт остается фактом: даже евреев-блондинов тест признавал уже не в такой степени гениальными, а неевреев вообще не признавал. B.C.Соколов проявил огромный интерес к созданию такого теста, дело было у него на контроле… Получив подобную гадость, он наконец-то понял, что его дурачат, пришел в страшную ярость, и А.Изаксон рыбкой вылетел из университета.

К истории самого А.Изаксона стоит добавить, что в 1992 г. я опубликовал «Сагу об Изаксоне» в одной из красноярских газет [6]. Саня позвонил в редакцию, устроил грандиозную истерику, пугал судебным процессом. Но, как и следовало ожидать, только пугал. Ведь факты – вещь до неприличия упрямая.

А в конце 1994 года одна из красноярских фирм обещала полтора миллиона рублей за информацию о местонахождении Изаксона. Наш парапсихолог и экстрасекс, занявшись «бизнесом», исчез из города вместе с составом леса и со всем обещанным за этот состав. Наверное, смылся в параллельное пространство, не иначе. Нашли ли его разъяренные бизнесмены и можно ли, обнаружив, потребовать обещанную сумму – не знаю.

Сейчас важно другое – приютил и устроил бродячего кота А.Изаксона, всерьез выслушивал болтаемое им безумие, давал ему статус и деньги под грядущий результат не деревенский мальчик, а умный, образованный B.C.Соколов. Человек не только очень умный, но и очень хитрый, проницательный и практичный. Объяснить эту невероятную историю я могу только как проявление психологических особенностей всей тогдашней партийно-комсомольской верхушки. Я придумал собственное название этому явлению: «советский сюрреализм».

Во-первых, они и сами толком не знали, где кончается реальное и начинается невероятное. Вроде бы материализм был основой официального мировоззрения. Но советский человек – вплоть до самых высокопоставленных – оставался малообразованным даже в области естественных наук; даже имея ученую степень доктора физико-математических. Тем более для советского темным лесом была философия – благо все, кроме марксистско-ленинской псевдофилософии, было запрещено и оставалось абсолютно неизвестным. В результате, столкнувшись с неведомым явлением, советский оказывался беспомощным: у него не было решительно никаких фундаментальных философских основ, не было никакой теории познания, кроме ленинских изысков про материю. Решительно все было в одинаковой степени возможным и невозможным, реальным и нереальным.

Во-вторых, советским был явлен многократный пример самых невероятных волюнтаристских решений, окончательно разрушавших представления о «можно» и «нельзя». Можно ли было осваивать целину? Строить Красноярскую и Саяно-Шушенскую ГЭС? Расказачивать и раскрестьянивать? Убить Николая Гумилева? Истреблять православных священников? Травить диссидентов? Разогнать Учредительное собрание? Разумеется, каждое из этих действий совершить нельзя по множеству причин – от экологических и экономических до культурных и нравственных. Разумеется, каждое из них имело целый комплекс негативных последствий, сиюминутных и долговременных. Разумеется, каждое из них было не славным деянием, а преступлением и гадостью. Разумеется, каждое из них было не победой, а растянутым во времени поражением. И то, что воздаяние всякий раз приходило потом, ничего в принципе не меняет.

Но ведь можно не замечать гадости; можно изобразить поражение победой; шайку политических уголовников можно представить партией пролетариата; историю гибели страны и расточения ее богатств изобразить историей торжества «нашей» идеологии. Тот, кто воспитан на этом, лжет… нет, даже, пожалуй, сознательно не лжет. Просто для него существует не то, что существует, а то, о чем договорились. То, что принято на партийном собрании, как бы становится реальным. Одно время пустая болтовня не окончившего даже семинарии «вождя» стала как бы верхом интеллектуальной и политической мысли; в другое время стало как бы возможно выращивать кукурузу в Якутии; точно так же стало как бы возможным и парапсихологическое оружие имени Сани Изаксона.

В С.Соколову очень хотелось чуда. Чуда хотелось так сильно, что оно как бы стало возможным…

Популярность изаксонов и изаксончиков, легкость обдуривания «человеков» я могу объяснить только так: вера в чудеса является одним из важнейших компонентов духовной жизни всего общества. Отнюдь не только генералов и ректоров, которых обирают шарлатаны, создающие «лептонное оружие».

Можно смеяться над идиотами, на которых не нужен нож, которые добровольно отдают свои денежки шарлатанам. Пока люди здоровы, а отданные «экстрасенсам» деньги не оторваны от детского пропитания, это скорее смешно.

Когда люди продают квартиры, расточают накопленное поколениями, рвут все связи и медленно умирают от голода в каком-нибудь «ашраме», «горном храме» или «экологическом поселении», доверчивость идиотов и жажда самоотдачи оканчиваются трагедией (особенно когда в эти игрища вовлекают детей).

И особенно омерзительно паразитирование «эстрасексов», «народных целителей» и прочей сволочи на безнадежно больных. Человек понимает или, по крайней мере, чувствует, что ему немного осталось. Он молод и хочет жить, да и детей он (или она) еще не подняли. Этот несчастный человек, приговоренный к смерти даже не за совершенные им преступления, а в силу совершеннейшей случайности, часто в силу даже просто генетики (то есть случайности, вообще никак не зависящей от смертника), начинает хвататься за любую соломинку – травяные сборы, чтение мантр, оздоровление организма путем голодания, врачевание наложением рук и вселением в гибнущее тело души жителя другой планеты. А денежки, которые, между прочим, как раз могли бы и остаться его детям, утекают в руки тех, кто варит сборы, читает мантры, накладывает руки и вселяет души.

Когда речь идет о таких людях (и ТАКИХ деньгах) все становится особенно омерзительно и особенно страшно.

О тайнах человеческого взгляда

Почти так же отвратительно и другое – то, что в море всевозможных изаксонов, какашкиных и кирок тонет действительно очень интересное направление в науке. Серьезные ученые шарахаются от темы неизвестных энергий, полевых воздействий, телекинеза и телепатии. Понятно, почему шарахаются – тема очень уж дискредитирована! Ловить снежного человека или строить «машину времени» и то как-то значительнее и приличнее. А всякий, кто всерьез начнет заниматься проблемой экстрасенсорных воздействий или исцеления путем чтения мантр, в глазах и коллег, и общественности тут же оказывается в одной компании с Киркой и Изаксоном.

Честно говоря, я долго сомневался перед тем, как сесть писать эту книгу. Очень уж велик страх, что на этой книге неполноценные люди будут сидеть, как наркоман сидит на игле, а сам ты превратишься в Учителя, Гуру, Великого Экстрасекса или что-нибудь в этом роде. А когда писал, прилагал максимум усилий, чтобы этого не произошло.

Обидно все это особенно потому, что многие явления вполне можно (и должно) исследовать средствами современной науки. Уже в 1960-е годы в США был поставлен эксперимент, неопровержимо свидетельствующий: человеческий взгляд может совершать работу, может воздействовать на материальные объекты; то есть взгляд любого человека (не Гуру или Учителя, а любого из нас) обладает физическими характеристиками.

Эксперимент очень простой: по наклонному желобку скатываются бильярдные шарики, десять тысяч бильярдных шариков. В нижней части желобка стоит вертикальный металлический штырек. Штырек поставлен так, чтобы, ударяясь об него, шарики с равной вероятностью скатывались направо или налево. Учтены все факторы, которые могут повлиять на движение шариков, – даже притяжение космических тел и вращение Земли. Проведен контрольный эксперимент: множество раз спущены по желобку все десять тысяч бильярдных шариков. Скатившиеся шарики «обсчитаны» с помощью специальных математических формул: ведь не бывает, чтобы в правой и в левой корзинке оказалось бы ровно по пять тысяч шариков. Надо выяснить, какие соотношения упавших шариков случайны.

А потом начинается главное: перед желобком садится доброволец. Шарики медленно скатываются, и задача добровольца – мысленно толкать шарики взглядом налево. Почему именно налево? Просто чтобы с чего-то начать. Во второй серии эксперимента шарики толкали направо.

И выяснилось, что число шариков, которые сваливаются влево, резко возрастает, а математическая обработка показала, что это не случайное явление. Добровольцы толкают взглядом шарики вправо – и резко возрастает процент упавших направо, и это тоже не случайно…

Добровольцами в эксперименте становились самые обычные, рядовые студенты, стремившиеся подработать, и это их взгляд вполне успешно толкал шарики…

Жаль, что проведению опытов в этом направлении мешают безнаказанные шарлатаны и дармоеды, превращающие изучение тайн человеческого взгляда в балаган.

К бабке…

К сожалению, помнить этого я никак не могу, потому что было мне тогда три или четыре месяца от роду. И была у меня, кроме врожденного порока сердца, грыжа, и орал я днем и ночью, почти без перерыва. Доведенная до полного отчаяния, моя мама в конце концов спросила у детского доктора, Крутянской, что вообще можно сделать (вот Крутянскую я помню, потому что с ней общался уже и в 4, и в 6 лет).

– Ну что? – смущенно пожала плечами Крутянская. – Медицина тут бессильна…

– А к кому можно обратиться?

– К бабке…

Тут имеет смысл напомнить, что Крутянская – врач с высшим образованием и с ученой степенью, кандидат медицинских наук. В те годы, в конце 1950 – начале 1960-х, слава ее гремела по всему городу. И что моя мама тоже имеет ученую степень и происходит из семьи, где наукой занимаются уже несколько поколений. Получается – кандидат послал к бабке другого кандидата наук.

Пошла моя мама к бабке. Развернула бабка автора этих строк, посмотрела, покачала головой:

– Вылечить не могу, но сделаю так, что орать не будет.

Пошептала что-то, поводила пальцами по животику… И действительно, перестал я орать, вполне прилично дожил до 4-х лет, когда грыжу прооперировали (это я уже помню).

А число детишек, которых посмотрела бабка и кому она помогла, наверняка переваливает за сотню.

Опять у бабки

Моей маме до сих пор как-то немного неловко за тот давний визит к бабке. Как же! Интеллигентная женщина, дочь профессора и сама кандидат наук, несет младенца к неграмотной деревенской бабке! Но ведь помогло…

В сегодняшнем Красноярске таких бабок довольно много; я насчитал не меньше 12 человек. Они редко печатают объявления, тем более не развешивают их на столбах. Зачем? Ведь у них и так всегда полным-полно клиентуры. Невольная аналогия: медицинские светила тоже редко печатают о себе рекламные объявления, критически относятся к печатанию о них статей. Ведь от клиентов и так отбою нет, и возможности помогать кому-то всегда меньше, чем желающих…

Ну-с, и решил я пойти к такой бабке-целительнице. Запасся адресом, предварительно позвонил, договорился. Предлог совершенно надежный: сердце. Оно у меня и правда больное, прооперированное в знаменитом Институте грудной хирургии Н.М.Амосова.

Прихожу… Не очень молодая женщина, но и старушкой ее никак не назовешь в ее примерно 60. Совершенно правильная речь, поведение, полное собственного достоинства и уверенности в себе. Кое-что показывает, что женщина из деревни: полка с книгами задернута ситцевой занавеской, цветастые половички, что-то неуловимое в словах и в манерах хозяйки. Но никаких признаков некультурности или там отсталости. Называл я ее по имени-отчеству, но здесь называть буду бабкой, потому что сообщать ее имя эта женщина меня не просила.

Итак, пришел. Рассказываю симптоматику сердечной болезни, которую знаю очень хорошо, и далеко не в теории, натыкаюсь на недоуменный взгляд. Что, рассказ слишком сложен? Не похоже…

– Идите-ка сюда…

Женщина двигает руками, ладонями известным всему свету жестом: ловит исходящие от меня потоки энергии. Проводит вдоль верхней части тела, и сзади, и спереди, недовольно поджимает губы.

Опускает ладони на уровень поясницы и ниже, ведет вдоль живота, задерживается где-то ниже пупка, снова ведет ладони вверх… И наконец машет рукой, садится на табуретку.

– Что, ради науки пришли или посмеяться над старухой?!

– А почему «посмеяться»?! Что, так уж ничего и нет?

– Порока сердца у вас нет, а все, что есть – и без меня хорошо лечится. До ста лет вы проживете с таким сердцем, и из-за него ко мне бы вы не пришли. Водку пьете?

– И водку, и коньяк…

– Ну вот видите… А с половой сферой нет ничего?

– А почему вы спрашиваете? Что-то все-таки есть?

– Ага, проняло… Простата у вас увеличена… На голой земле спали?

– Много раз, я ведь всю жизнь по экспедициям.

– Ну вот, ну вот… Но и тут ничего серьезного. Побаливать может, но ведь проблем нет или я ошибаюсь?

– У меня недавно дочка родилась…

– С чем вас и поздравляю! Так что и здесь я вас больше попугала… Ничего серьезного. Едите все?

– Все, что хочется.

– А мясного надо бы поменьше, возраст уже не тот.

– Уже старенький для мяса?

– Старенький вы будете лет в девяносто… А может, помереть успеете, вообще стареньким не будете, развалиной. Мяса вам не надо, потому что…

И бабка очень грамотно объяснила мне, почему мужчинам за сорок лучше есть мяса поменьше.

– Ну, заговорилась я… Так вам для науки все это надо?

– И для науки тоже. Вот как вы узнали, что у меня сердце почти здоровое?

– Не знаю… И не приставайте, я вам все равно не скажу! Не потому, что не хочу, а просто я сама не знаю. Дочку выучила, а как делается, это я словами объяснить и не смогу.

– Так ведь не все же так могут; я вот не могу, мне интересно.

– В совершенстве не все. А хоть немного – все… Согните руку. Не так, вот так!

Бабка заставляет меня превратить собственную ладонь в своего рода экран и не отстает, пока я не начинаю чувствовать какое-то неясное тепло.

– Вот, получается… У всех, кто хочет, получается. Убедились?

– Убедился. А рассказать не сможете?

– Не смогу, – разводит руками бабка. – Да и не хочу, скажу по правде, – и не до того мне, и ни к чему.

Расстаемся мы хорошо, и бабка категорически отказывается взять с меня условленную сумму.

– Я же вам ничем не помогла… Да, а вот рака вы зря боитесь, нет у вас рака и не будет.

Между прочим, о своем страхе перед раком я бабке ничего не говорил и о смерти своих родственников от этой страшной болезни – тоже.

Вот и все приключение, и описал я его довольно точно, не приписывая ни себе, ни бабке ума и мудрости, которых мы не проявляли.

Теоретики

По поводу способов лечения у бабок, всевозможных заговоров, энергетических полей, движения космических энергий и так далее существует множество теорий разной степени остроумности. Излагать их я не буду. Во-первых, большая часть этих теорий – чистейшей воды спекуляции. Рассуждения о чиннелингах – «канале связи» между людьми и инопланетянами, о «смене уровней видения» при появлении у «посвященных» «третьего глаза», об «открытии чакры пандолини» и прочей мистике оставляют тягостное впечатление.

В свою бытность руководителем Центра ноосферно-экологического образования (позже закрытого за ненадобностью местному начальству) я столкнулся с этой проблемой всерьез. Стоит произнести слова «ноосфера», «ноосферное образование» – и тут же набегают рерихнувшиеся, ушибленные выдумками Блаватской, контактеры с инопланетными цивилизациями, носители высших истин. Ах, вы сказали: «ноосфера»?! А ведь «ноосфера» – это… И тут же следует невероятно неграмотное, совершенно произвольное определение, густо замешанное на мистике.

На своих конференциях мне удалось разогнать эту публику; все мистики появлялись у меня ровно по разу, и больше я их никогда не видел. Я был невежлив с мракобесами и потому сделался от этой публики свободен. А вот ученые, меньше склонные говорить плохие слова и принимать ответственные решения, оказываются в скверном положении. В июне 1996 года мы с женой участвовали в конференции, организованной в Новосибирске Сергеем Влаильевичем Казначеевым-младшим. И полезли как из-под земли… «Письма махаришь!» – орали из одного угла. «Чакра панголини!» – вопили из другого. Или «чакра панголинов»? – точно не помню. «Разумные минералы давно наблюдают за вами…» – зловеще скрипел старец с пятью классами образования, пришедший поучать нескольких докторов наук.

Впечатление было такое, как будто все жуткие тени Средневековья, участники самых мрачных сект Древнего Востока сбежались в современный Новосибирск, чтобы терроризировать бедного Сергея Влаильевича.

В наше время все люди до невероятия свободны – в том числе свободны и в безумии. Если появляются такие учреждения, как Международный институт космического сознания, а его сотрудник заявляет, будто своими глазами «видела над куполами церквей колеблющееся марево поднимающихся к небу молитвенных обращений» [7, с. 16], что тут делать нам, бедным ученым?!

Но ведь все эти мистические завывания ни к чему меня не обязывают. Если кому-то хочется сделать вид, будто Владимир Иванович Вернадский или Влаиль Петрович Казначеев писали для них и про них, – это частное дело мистиков. Я же не буду заниматься никакими мистическими теориями. Не буду, и все.

Во-первых, понимание большей части сколько-нибудь серьезных теорий требует хорошего знания физики… Лучшего, чем у меня есть.

Во-вторых, все эти теории имеют одну общую слабую сторону: все они претендуют на совершенно новаторское понимание материи, сознания, устройства Вселенной, человека… совершенно всего на свете. Все они предлагают отвергнуть все, наработанное до сих пор наукой, и заменить выдумками нескольких человек, сделанными за самое последнее время.