Электронная библиотека » Андрей Буровский » » онлайн чтение - страница 8


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 05:06


Автор книги: Андрей Буровский


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Шиндлер действительно поставил себе цель: спасти как можно больше людей еврейского происхождения. И он, выпуская продукцию для вермахта, включал евреев в списки «совершенно необходимых» ему для этого производства людей. Эсэсовцы прекрасно понимали его игру, и как-то один из них даже заявил: что, мол, вы зря стараетесь? У этих людей нет никакой перспективы, мы их все равно поголовно уничтожим, не сегодня, так завтра[95]95
  Kenealy T. Schindlers Liste. Műnchen, Bertelsmann Verlag, 1983. S. 247.


[Закрыть]
.

Интересно, что сами спасенные проявили одно из самых симпатичных еврейских качеств: умение помнить добро. Еще на Рождество 1945 года они подарили ему… золотой браслет. Сделан он был из золотых коронок, вынутых этими людьми из собственных ртов. А когда Шиндлер после войны скрывался в Южной Америке (он ведь работал на нацистское государство, этот ужасный военный преступник Шиндлер!), спасенные им и их дети слали Шиндлеру деньги и продовольствие. Справедливость пришла к нему поздно: истеричная германофобия помешала признать Шиндлера праведником мира до шестидесятых годов. Но люди, которых он спас, признавали его независимо от воли своего государства и от воплей тех, кто хотел только коллективной мести немцам.

Иногда мне кажется, что личные отношения людей – независимо от государств и политических систем – единственный способ сделать все холокосты всех народов мрачным воспоминанием. Чем-то вроде отвратительной и страшной сказки, приходящей из мглы веков вместе с историями про ассирийцев, римскую работорговлю, колониализм, одесское и киевское ЧК.

И Шиндлер ведь был не один! Вот еще одна книга, о спасении болгарских евреев, вышедшая с характерным подзаголовком «Второй случай Шиндлера»[96]96
  Nissum G. Der Mann, der Hitler stoppte. Ein zweiter Fall Schindler. Berlin, Siedler Verlag, 2000.


[Закрыть]
. Некоторые немцы рассказывали мне, что существуют по крайней мере еще пять книг, и все с таким же подзаголовком, про «второй случай Шиндлера». Это наводит на размышления…

Берлинский пастор Лихтенберг с «хрустальной ночи», с первых погромов в 1938 году молился «за евреев и неарийцев» каждый день. Молился публично и к тому же призывал свою паству. Так и молился до 1941 года, когда его все-таки арестовали. Полгода Лихтенберга держали в тюрьме, старались его «перековать». «Меня не интересует, какие статьи ваших законов я нарушил, – заявил Лихенберг на суде. – Но я действительно молился за несчастных». Пастор Лихтенберг умер по дороге в Дахау.

Еврейский ученый Эмиль Фокенхайм в книге «О христианстве после Холокоста» пишет, что по крайней мере один христианский друг не отказался от него в тяжелые годы, хотя сам подвергался из-за него опасности. Такие же сообщения делают довольно многие из уцелевших немецких евреев: у всех у них были какие-то друзья среди «арийцев».

Сегодня Германию захлестывает просто какой-то покаянный психоз. По стране катится вал разрывания на себе одежд, самооплевывания и самоотрицания. «Мы – народ Отто Скорцени и Гитлера!!!» Это массовое поветрие не кажется мне ни разумным, ни даже по-человечески симпатичным. В ФРГ законы запрещают сомневаться в том, что евреев убили не шесть миллионов, а меньше. Если вы захотите выразить такое сомнение – вам не преподавать во многих, и притом в самых престижных университетах. Демонстрировать дружелюбие по отношению к иностранцам считается хорошим тоном, а сомневаться в том, что немцы ужасные типы, – неприлично.

В декабре 2001 года в Берлине готовили выставку, посвященную «преступлениям вермахта». Да, именно так! Целью выставки было показать преступность вермахта… Его, как выражаются пропагандисты, «античеловеческую сущность». В ходе подготовки выяснилось, что часть фотографий попросту подделана… То есть сами фотографии-то подлинные, но запечатлено на них совсем не то, что написано. То труп ребенка среди развалин, как оказалось, сфотографирован вовсе не в английском Ковентри, а в немецком Кельне. И свидетельствует эта фотография не о «зверствах немецко-фашистских захватчиков», а о мстительных настроениях британских летчиков (на войне как на войне, но эта девочка лет пяти наверняка не состояла в НСДАП и не принимала участия в слете эсэсовцев).

Те мертвые женщины и дети, как выясняется, – это вовсе не евреи, собственноручно задушенные злодеем Геббельсом. Это, оказывается, немцы, убитые НКВД в Восточной Пруссии…

Шум поднялся невероятный, собралась целая международная комиссия, – проверяли подлинность фотографий. Часть отбраковали, но все-таки основная цель выставки осталась прежней – показать, какие немцы ужасные и какой он был чудовищный, этот вермахт. С такой идеологией выставка и состоялась.

Некоторые же немцы ощутили себя задетыми. С точки зрения этих чудовищ, которые так и не стали демократами, вермахт вовсе не был преступной организацией. Тут уместно заметить, что вермахт и правда был самой обычной национальной армией и вовсе не ставил никаких идеологических целей. Нацистское государство и национал-социалистическая рабочая партия пытались установить контроль над армией, хотели сделать ее орудием для проведения своей политики. Но Красная Армия в Советской России с самого начала была таким орудием, а вот вермахт все-таки создавался с другими целями и слугой НСДАП до конца так и не стал.

Для Советской России такие отношения армии и политического руководства – просто ненаучная фантастика. Но вермахт в Третьем рейхе примерно так и жил, то лавируя, то откровенно посылая подальше, как их называли в войсках, «нациков».

Если я скажу, что офицеры вермахта много раз не губили, а спасали людей на оккупированных территориях (в том числе и евреев), многие воспримут это как глупую выдумку. В том числе и многие немцы так воспримут.

Но вот какая история произошла в Вильнюсе в 1941 году… Дело в том, что в Вильно-Вильнюсе жил такой человек – Семен Маркович Шапшал, верховный хакан всех караимов. Шапшал служил русским царям, пока существовала империя, одно время даже был русским послом в Иране. После распада империи пожилой Шапшал тихо доживал в Вильно, служа караимам своего рода духовным вождем.

После оккупации Польши[97]97
  Тут необходимо напомнить – до конца Второй мировой войны Вильно вовсе не был литовским городом. Вильно входил в Речь Посполитую до 1939 года. Столицей Республики Литва между 1920 и 1939 годами был Шауляй. В 1945 году Сталин создал Литовскую Советскую Социалистическую Республику в составе СССР. Вычищая поляков с территории СССР, он передал Вильнюс и окрестности этой новой республике.


[Закрыть]
к Шапшалу стали ходить в гости немецкие офицеры. Крупные офицеры в чине подполковника или полковника. Семен Маркович охотно угощал их кофе и на хорошем немецком языке рассказывал о своих приключениях, показывал сувениры, привезенные из разных концов мира. Как-то раз гости Шапшала спросили:

– Герр Семен, а вы знаете, что скоро будете уничтожены?

– За что?! – изумился Шапшал.

– За что… Вы ведь еврей?

– Нет, я караим… У нас много отличий от евреев.

– Вы не могли бы написать документ о том, что именно вас отличает?

– Разумеется… А почему это важно?

– Потому, что если караимы – евреи, то их уничтожат вместе с евреями. А если это совсем другой народ – то к нему и относиться будут иначе. Напишете?

– Напишу…

– И не забудьте обосновать, что караимы – потомки остготов.

– Но они вовсе не потомки!

– Это не имеет значения, вы, главное, напишите.

Шапшал пожевал губами, помялся… Таких задач ему на дипломатической службе не доводилось решать.

– Я не уверен, что смогу написать правильный документ… Документ, который будет соответствовать духу…

– Господин Шапшал. Если вы не напишете документа, это будет стоить жизни лично вам и всему вашему народу. Лучше напишите, что караимы – потомки остготов, которые приняли иудаизм.

– Но мы не принимали иудаизм! Мы с евреями не согласны… У нас похожая, но совсем другая вера.

– Тем лучше. Расскажите и про то, что караимы не имеют к евреям никакого отношения. А мы завтра зайдем и поможем дописать документ.

На другой день офицеры зашли к Шапшалу, долго кромсали написанное им, чтобы текст «соответствовал духу». Геббельс умиленно всхлипнул, читая творение Шапшала в редакции полковников вермахта…. Про «всхлипнул» – может быть, это еще и фольклор, но что караимов в Третьем рейхе никто ни разу не обидел – это факт.

А немецкие офицеры отправились в Вильнюсское гетто, объяснили ситуацию и стали записывать в караимы всех желающих. Эсэсовцам это вовсе не нравилось, но поделать они ничего не могли, – офицеры вермахта ссылались на постановление Геббельса. Так в СССР кто-то мог заорать: «Да это же сам товарищ Каганович подписал!» По одним данным, они спасли три тысячи человек, по другим – пять.

История сохранила некое продолжение, связанное с Шапшалом. После советской оккупации Литвы в ней вел раскопки начинающий московский археолог Д.Б. Федоров. Они с Шапшалом подружились, и Федоров пытался открыть в Вильнюсе музей истории караимов. Однажды он попросил:

– Напишите, как именно поляки эксплуатировали караимов.

– Почему это важно?

– Потому что если вы пролетарии – тогда мне будет легче организовать музей.

Семен Маркович пожевал губами, подумал…

– Вы знаете… Похожий документ мне уже доводилось писать…

Для интересующихся: Федоров сумел придать бумаге необходимое «соответствие духу», но музей все-таки не открыли.

Жаль, что история умалчивает, какова судьба немецких гостей Шапшала, спасителей нескольких десятков тысяч караимов всей Европы и нескольких тысяч евреев Вильнюса. Может быть, они и сегодня доживают свой век – хорошо, если на родине, а не в Парагвае. Возможно, кто-то из них прямо сейчас рассказывает десятилетнему испаноязычному правнуку, как он шел через готические города Европы, давит москитов на щеке; потом старик переводит взгляд на пальмы, склонившиеся над Параной, и собственное прошлое кажется ему невероятным цветным сном.

Хорошо, если так; мне приятно думать, что эти славные люди могут быть живы. Потому что в ту страшную, рычащую ненавистью, хлюпающую человеческой кровью эпоху жизнь их могла прерваться спустя считаные дни или недели после мирных бесед с Семеном Марковичем за чашечкой кофе. Если их нет в этом мире – дай Господи, чтобы сразу и чтобы в бою. Das Gott erbarm, чтобы в сталинских лагерях.

«Мы – народ Гитлера и Геббельса!» – стонут, заламывают руки современные немцы. Народ Гитлера? Ну, какой народ в большей степени заслуживает этого названия, можно еще поспорить: «По мнению Ганса Франка (нацистского юриста, расследовавшего родословную Гитлера. – А.Б.), дедом Адольфа Гитлера скорее всего являлся еврей Франкенберг»[98]98
  Пруссаков В. Оккультный мессия и его рейх. М.: Молодая гвардия, 1992. С. 5.


[Закрыть]
.

Дед этот по отцу, и по законам раввината Гитлер не мог быть признан евреем. Но он еврей в той же степени, на одну четвертую, что и Лев Гумилев или публицист Лев Аннинский; пусть расово озабоченные сами спорят, «чей» он в большей степени и согласно чьим обычаям. Для моего народа племенная жизнь кончилась давно, и слава Богу, что кончилась.

Но Гитлер Гитлером, а, во всяком случае, Оскар Шиндлер-то уж точно этнический немец. И эти офицеры вермахта, вряд ли причисленные к числу праведников мира. Немцы – народ Гитлера и Геббельса?! В гораздо большей степени они народ Конрада Аденауэра, пастора Лихтенберга, вильнюсских друзей Шапшала, Оскара Шиндлера. И многих, многих других шиндлеров.

А положение, в котором очутились немцы, ничего не доказывает, кроме одного: евреи – вовсе не исключительная нация. Вот и немцы теперь – козлы отпущения, которых к тому же доят. Впрочем, такими же козлами пытаются сделать и поляков.

Глава 6. Миф про поляков-преступников

– Поляки – страшные антисемиты! Они никогда не дадут места в своей культуре неполяку!

– А как же Мицкевич?

– А что – Мицкевич?!

– Мицкевич – сын белоруса и еврейки. А ему в Польше памятники ставят.

– Вот-вот! Украли нашего Мицкевича, и рады!

Подлинный разговор автора на одной конференции

Такие разные евреи и поляки

Перед Второй мировой войной почти три миллиона ашкенази жили в Польше. Во время между 1920 и 1939 годами польские евреи стремительно ассимилировались. Общее число появившихся на свет от родителей разных национальностей превышало полмиллиона, и число их стремительно росло.

В Польше официально действовали те же сионистские организации, что и в Российской империи. Только в СССР их прикрыли, а в Польше они работали себе и работали. Функционировала организованная Жаботинским молодежная боевая организация «Бейтар» во главе с будущим палачом Дейр-Ясин, еврейским террористом Менахемом Бегином.

Вот он, один из парадоксов еврейской жизни: евреи в Польше имели то, чего были напрочь лишены евреи в СССР. Но настроены были просоветски!

«Читая предвоенную эмигрантскую прессу, я не мог отделаться от неприятного чувства и благословлял судьбу, что я свободен от узости и мелочных придирок и могу относиться к советской действительности с должной объективностью. Резкие антисоветские выступления вызывали во мне брезгливость. В моей книге «Идея сионизма», вышедшей перед войной, нет и следа враждебности к Советскому Союзу, – писал бывший киевский еврей Ю. Марголин (чей отец и дядя были богаты и известны еще в XIX веке). – Прожитые тяжелые годы не отразились на объективности моей мысли. Я перестал бы быть самим собой, если бы потерял способность спокойно и всесторонне анализировать факты, учитывая все про и контра. Бесполезно говорить мне о достижениях и заслугах Советского Союза. Я знаю все, что может быть сказано в его пользу.

Семь минувших лет сделали из меня убежденного и страстного врага советского строя. Я ненавижу этот строй всеми силами своего сердца и всей энергией своей мысли. Все, что я видел там, наполнило меня ужасом и отвращением на всю жизнь… Я считаю, что борьба с рабовладельческим, террористическим и бесчеловечным режимом, который там существует, составляет первую обязанность каждого честного человека во всем мире. Терпимость или поддержка этого мирового позора людьми, которые сами находятся по другую сторону советской границы, в нормальных европейских условиях, недопустима. Я счастлив, что нахожусь в условиях, когда могу без страха и открыто рассказать все, что знаю и думаю об этом режиме»[99]99
  Марголин Ю. Над Мертвым морем. С. 183–184.


[Закрыть]
.

Наверное, иные евреи осудят меня за эти слова, но позиция Марголина – очень, очень еврейская… в силу уже двойного счета. Пока мордовали в лагерях не его, пока советская власть была проеврейской, а под нож шли русские – он брезгливо морщился: ах, какие они мелочные, не способные беспристрастно изучать все факты, эти полуживотные-гои! Он ни слова не сказал против красных преступников, когда ангелы не успевали принимать души расстрелянных на Соловках. А как дали по башке именно ему, когда в лагеря пошла высшая раса, гениальные дети евреек – вот тут-то мы и заорали!

«Люди, нейтральные» перед лицом советской системы, заслуживают такого же глубокого презрения, как и те, кто считали возможным нейтралитет и терпимость по отношению к Освенциму, Треблинке и Бухенвальду… в сознании этих людей или в их подсознании происходит глубокий процесс перерождения «левой идеологии»… в нечто такое, что отдает бойней и гнильем лагерного барака. Если мы хотим понять сущность западных симпатий к системе, уничтожающей основные ценности Запада, нам не надо бояться слова «перверсия».

Симпатии к сталинизму вытекают из процесса внутреннего гниения и разложения, который начался и, может быть, всегда в известной степени проходил внутри европейской культуры»[100]100
  Марголин Ю. Над Мертвым морем. С. 198.


[Закрыть]
.

Перверсия заключается в том, чтобы не просто подавить свободу, как это делалось в прежние века, а профанировать и растлевать. В этом находят особый вкус европейские сладострастники, которые «играют» в соединение высоких идеалов с концлагерями и находят особые «дрожь» и «ощущения» в синтезе полицейской диктатуры с «прогрессивностью»[101]101
  Там же. С. 199.


[Закрыть]
.

Непонятно лишь одно: способен ли Ю. Марголин отнести эти слова к самому себе и к множеству других польских евреев? Если и нет, у нас самих нет причин этого не сделать. Пока гром не грянул над этими людьми, они и занимались этой «перверсией» – политической или какой-то иной, это пускай сами разбираются. Это они «профанировали и растлевали», играя в соединение концлагерей с тем, что им мерещилось как высокие идеалы. И на их пухлых интеллигентских ручках ничуть не меньше человеческой крови, чем на засученных рукавах самых матерых эсэсовцев.

Одновременно с ассимиляцией евреев, усилением влияния еврейских партий «рост влияния нацизма привел к усилению юдофобии во всех звеньях польского государственного аппарата»[102]102
  Хонигсман Я. Катастрофа еврейства Западной Украины. Евреи Восточной Галиции, Западной Волыни, Буковины и Закарпатья в 1933–1945 годах. Львов, 1998. С. 69.


[Закрыть]
. Насчет государства – вранье. А вот в обществе антисемитизма и впрямь стало многовато… Другое дело, что неплохо бы задать вопрос – а почему растут такие настроения? То есть если всякий, кто не любит евреев, это тоже опасный параноик, в мозгу которого образовалась не существующая реально проблема, – тогда один разговор – ясное дело, поляки попросту свихнулись.

Но кто его знает… Вдруг поляки меньше были склонны к тому, что господин Марголин обозначил как перверсия. Может быть, в их гойских мозгах, не проникнутых величием Талмуда, не так быстро шел «процесс внутреннего гниения и разложения», процесс растления свободы и превращения ее «в нечто такое, что отдает бойней и гнильем лагерного барака».

Если так, то поляки, получается, намного меньше евреев «заслуживают глубокого презрения». Это ведь не они поддерживали омерзительные социалистические идеи. Они скорее защищались от них.

Что в Польше этого времени появились пронацистские партии и группировки: «Рыцари Белого Орла», «Сокол», «Фаланга», «Союз Великой Польши», – это факт.

Что в Польше после смерти Ю. Пилсудского (1935 год) на рассмотрение сейма пытались внести поправки к конституции, ограничивая права евреев, а потом предлагали законопроект введения процентной нормы в вузах (в 1921–1922 годах доля евреев среди студентов составила 24%, при том что евреев было 8% всего населения).

Законопроект в сейме даже не приняли к рассмотрению, но вузы имели собственные права и часто вводили процентную норму, пусть негласно. В Львовском университете и Львовском политехническом институте введены были особые «еврейские скамьи». Естественно, задние. Естественно, евреи должны были слушать лекции, только сидя на этих скамьях.

В 1932 году Ицхак Езерницкий, будущий Ицхак Шамир, поступил в Варшавский университет.

«Как и у всякого еврея в этом городе, у меня были основания для страха… Многие из моих однокашников, еврейских студентов не появлялись на улице без какого-либо средства защиты от хулиганов-антисемитов, чья агрессивность постоянно и неуклонно возрастала… В более поздний период своей жизни я привык всегда иметь при себе оружие… Но в эти первые недели в Варшаве меня раздражала необходимость постоянно помнить, что, идя в университет, следует сунуть в карман нож…»[103]103
  Гейзер М. Влюбленный в Эрец-Исраэль // Лехаим, 2001, № 3 (107) С. 19–20.


[Закрыть]

Польша, к которой относится все сказанное, исчезла с карты мира на несколько лет. 1 сентября 1939 года немецкие нацисты начали Вторую мировую войну, и начали ее с нападения на Польшу. К октябрю все было кончено, началась оккупация, и продолжалась она до лета 1944 года.

Насладившись зрелищем студента, идущего с ножом в университет (и обвиняющего в этом других), изопьем из родников библейской мудрости мистера Даймонта: «Самым постыдным было поведение поляков. Они безропотно выдали немцам 2 миллиона 800 тысяч евреев из 3 миллионов 300 тысяч, проживавших в стране»[104]104
  Даймонт М. Евреи, Бог и история. С. 491.


[Закрыть]
.

Сказано по-американски хлестко, но мало того, что цифры высосаны из пальца; Даймонту довольно трудно будет указать, какая именно организация польского государства или общества «выдала» нацистам евреев. Потому что такой организации не было и нет. Известно, что в 1942 году польское подпольное правительство создало специальную организацию, Совет помощи евреям (Rada Pomocy Zydom), в состав которого вошли представители всех политических партий тогдашней Польши. Всех! Эта организация использовала правительственные средства и действовала от имени эмигрантского правительства в изгнании, Делегатуры.

Делегатура создала специальное агентство «Жегота», призванное помочь евреям на территории Польши. Агентство возглавила Зофия Коссак-Щуцка. Организация спасла 75 000 евреев, выдала 60 000 фальшивых свидетельств, позволивших евреям жить на арийской стороне. Только в Варшаве «Жегота» помогла спастись более 10 тысячам евреев. Варшавская «Жегота» под руководством Ирэны Сенлеровой спасла 2500 детей, выведенных из пылавшего Варшавского гетто. «Жегота» действовала подпольно, и в случае поимки ее членам грозила смертная казнь.

С еврейской стороны в руководстве «Жеготы» состоял Адольф Берман, сионист из партии Поалей-Цион. Это был брат польского коммунистического лидера Якуба Бермана.

Вообще отношения разных сил внутри польского общества отражали реально идущую в Польше гражданскую войну. Армия Крайова стояла за польское правительство в изгнании, которое называлось Лондонским (по месту пребывания) правительством в изгнании, и за единую будущую Польшу. Она сильно подозревала Боевую еврейскую организацию, состоящую из социалистов, бундовцев, коммунистов и левых сионистов, в симпатиях к СССР. Поэтому коммунистическая организация «Армия людова» безоговорочно помогала еврейским подпольщикам из Боевой еврейской организации. Как только коммунисты Боевой еврейской организации провели первые совместные акции, тут же командующий Армией Крайовой генерал Бур-Комаровский 15 сентября 1943 года издал приказ, прямо предписывающий уничтожение еврейских партизанских отрядов.

Делегатура и Армия Крайова помогали больше Еврейской военной организации, созданной сионистами-ревизионистами, во главе которой стоял еврей-офицер Павел Френкель.

Впрочем, в составе Делегатуры был как раз левый сионист-социалист Берман. А его брат Якуб Берман, коммунист, добрые восемь лет, с 1948-го по 1956-й, в составе Политбюро Польской объединенной рабочей партии отвечал за Службу безопасности ПНР – полный аналог советского КГБ. Он персонально отвечал за проведение политики репрессий и террора. На нем – кровь тех примерно 6 тысяч офицеров Армии Крайовой и священников, уничтоженных в эти годы службой безопасности.

Читателю, может быть, знакома хорошая детская книжка «Земля соленых скал»?[105]105
  Сат-Ок. Земля соленых скал. М.: Детгиз, 1966.


[Закрыть]
Написал ее Станислав Суплатович, который в 1937 году приехал с мамой в Польшу. Арестованный как «человек нечистой расы», Сат-Ок бежал из поезда, идущего в Освенцим. В составе Армии Крайовой он получил один из высших орденов Польши – Крест доблестных.

…А после войны Станислав Суплатович несколько лет был в заключении как офицер Армии Крайовой. Фразу Суплатовича «я прошел через ад» частенько относят к нацистским лагерям. Но в нацистских лагерях Сат-Ок не был. Это фраза о советских лагерях.

А Якуб Берман, арестовавший Суплатовича за то, что он не сделался предателем отечества матери и своей второй родины, вкусно кушал и неплохо жил до 1956 года, когда скончались и Сталин, и его польский аналог, Болеслав Берут. После этого Берман «за нарушения законности и фальсификацию доказательств» был выведен из ЦК и Политбюро ЦК, а в 1958-м – исключен из партии. Работал он в Варшаве лектором, не бедствовал. Но в ад уже никого не мог ввергнуть.

Это я к тому, что не надо считать всех без исключения польских евреев невинными жертвами врагов.

Те евреи, которые дезертировали из Войска польского в 1939-м, при первых ударах вермахта, не были невинными жертвами.

И те, кто стали коммунистическими партизанами, подкапывали свою родину и мостили дорогу ее новым поработителям, – не были.

И палачи Суплатовича – не были.

Поляки и союзники

Эмиссар польского правительства Ян Карский много раз пытался говорить с англичанами и американцами: нацисты истребляют евреев! Этот смелый разведчик надевал рваную одежду со звездой Давида на рукаве, проникал и в Варшавское гетто; переодевшись украинцем-охранником, наблюдал погрузку в товарные вагоны евреев в лагере в Избице-Любельской. Живой свидетель и вместе с тем представитель влиятельных, хорошо образованных поляков, он был принят в самых высоких сферах западных стран.

«Пожалуй, на Британских островах не осталось ни одного более или менее влиятельного политика, к которому он не попытался бы обратиться»[106]106
  Корчак Е. Живая легенда // Новая Польша, 2000, № 2. С. 6.


[Закрыть]
. Говорил и с Рузвельтом, но «властелин мира» «вопроса помощи евреям коснулся коротко, избегая каких-либо обязательств»[107]107
  Там же. С. 8.


[Закрыть]
.

Так что польское-то правительство сделало все, что могло. О его работе Ян Карский издал книгу в США, на английском языке: «История подпольного государства». Книга выдержала тираж больше 360 тысяч экземпляров, и если мистер Даймонт об этом не знает, так он и о существовании Византии ничего не слыхал; с американскими раввинами это случается.

Хуже, что большинство современных евреев хотят видеть поляков коллективными антисемитами и негодяями, а США и Британию – обителью демократии и землей обетованной прав человека. Но все это – чистейшей воды идеология, и эта позиция не имеет ничего общего с действительностью. Как раз именно англосаксонские страны остались совершенно равнодушны к еврейской судьбе. Евреи могут продолжать молиться на них – но факты именно таковы.

Что же до частного поведения по крайней мере некоторых поляков, выглядело оно порой и таким образом: «…в 1932 году двадцатилетним парнем влюбился в польскую девушку, что случается и с самыми крайними сионистами. Десять лет спустя это обстоятельство спасло ему жизнь, но в тридцатые годы в Ченстохове в ужасе были обе семьи (ее семья, неукоснительно католическая, с традициями, отец – «легионист» и депутат польского сейма). Брак был оформлен только в 1946 году, когда буря разметала и Польшу Пилсудского, и патриархальный еврейский быт. Ничего не осталось, кроме развалин. Никого не осталось из старшего поколения. Все погибли. Два мира должны были обрушиться, чтобы уничтожить препятствия к записи в актах гражданского состояния.

До этого Павел прошел через гетто, и из немецкого концлагеря помог ему бежать в 1944 году сам комендант. В Ченстохове уже не было евреев, но была у Павла жена. Она, рискуя жизнью, укрыла его в своей комнате. Для этого пришлось ей разобрать изнутри печь. День за днем выносила она в сумке по одному кирпичу, чтобы не бросалось в глаза соседям, пока не образовалось в печи место, где мог спрятаться человек. В этой комнате побывала однажды немецкая полиция с собаками – и ничего не заметила. За шесть месяцев в печи выгорело у Павла много привычных чувств и воспоминаний. После освобождения он принял «новую Польшу», стал журналистом, очень способным журналистом, редактором большой провинциальной газеты. С братом в Тель-Авиве переписка оборвалась. Мы считали его «потерянным».

С годами пришло жестокое разочарование. Столкнулись в душе этого человека никогда не умиравшая любовь к стране еврейского возрождения и нерушимая верность к той, что спасла ему больше чем жизнь – веру в человека»[108]108
  Марголин Ю. Над Мертвым морем. С. 34–35.


[Закрыть]
.

Не забудем, кстати, и этого немца-коменданта, который помог бежать еврею Павлу. Может быть, для еврейских расистов, проповедующих ненависть к немцам за то, что они немцы, этот комендант и не является человеческим существом. Но не уподобляться же эсэсовцам из Анэнэрбе и их еврейским ученикам (или учителям? Пусть сами разбираются). А нам с вами резон запомнить, что был такой достойный человек, спасший еврея-заключенного (а более чем вероятно, и не его одного).

Противоположная по смыслу ситуация, «чудовищная история» в семье будущего президента Израиля Ицхака Шамира. Ицхак Шамир рассказал об этом автору статьи уже после официальной беседы. «Его отец родился в деревне недалеко от Рожан, там жили и его предки. Соседские отношения с польскими крестьянами складывались весьма доброжелательно, даже более того. Летом маленький Ицик обычно сюда приезжал, после чего Рожаны, как он вспоминал, казались ему большим городом. Крестьяне, друзья деда, единственного еврея, причем всеми любимого в округе, часто приезжали к Езерницким…

Когда к Рожанам приближались немцы, сестра Мириам с мужем Мотлом, пытаясь спастись от надвигающейся гибели, бежали в деревню к своим надежным друзьям. Кто же мог тогда предположить, что они погибнут не от рук фашистов, а по воле тех, кому доверили свою жизнь: их расстрелял лесник, пообещавший спрятать от немцев. Такая же участь постигла отца. «Он попросил помощи у старых друзей, жителей «своей» деревни, – говорил Шамир, – тех самых мужиков, на чьи плечи я любил карабкаться в детстве; их большие улыбающиеся лица до сих пор у меня перед глазами. Он им верил, а они предали и убили его»[109]109
  Гейзер М. Влюбленный в Эрец-Исраэль // Лехаим, 2001, № 3 (107). С. 19.


[Закрыть]
.

История и в самом деле чудовищная, да вот только уточнить бы – а родители Шамира не имели ли кое-какого отношения к «растлению» и «перверсии»? Может быть, польским крестьянам, в силу присущей гоям скотской тупости, не нравилась красная пропаганда?

Почти то же самое произошло в местечке Едвабно, и уже в массовом порядке. О событиях в Едвабно написано несколько книг на английском и польском языках. Переводов этих книг на русский нет, и я сошлюсь на две публикации, доступные российскому читателю: в журнале «Лехаим»[110]110
  Едвабне, или Сотрясение совести // Новая Польша, 2001, № 7–8.


[Закрыть]
и в журнале «Новая Польша»[111]111
  Этингер Я. Парадоксы польско-еврейских отношений // Лехаим, 2001, № 8.


[Закрыть]
.

В изложении еврейского автора эта история такова: «23 июня 1941 года в городок вошли немецкие войска, а 25 июня поляки приступили к еврейским погромам. Они убивали своих соседей топорами, протыкали вилами, вырезали им языки, выкалывали глаза, топили в пруду, рубили головы. Простые обыватели играли в футбол отрезанной головой учителя иврита»[112]112
  Там же. С. 29.


[Закрыть]
.

10 июля нацисты приказали уничтожить евреев в Едвабно. Тогда поляки согнали евреев на центральную площадь, оттуда погнали их в сарай на окраине городка, в который уже побросали тела жертв. Евреев заперли там вместе с красным знаменем и сожгли живыми.

В изложении поляков история выглядит несколько более сложной, потому что, в отличие от господина Этингера, поляки не забыли об очень важной детали: первый раз немецкие войска вошли в Едвабно в сентябре 1939 года. 28 сентября 1939-го немецкие войска ушли из Едвабно, потому что городок перешел в советскую зону оккупации согласно тайному договору между Третьим рейхом и СССР о разделе Польши. Почти два года продолжалась советская оккупация, и только 23 июня 1941 года в Едвабно вновь вошли немецкие войска. Тут же, уже 25 июня, вспыхивают самосуды, и несколько евреев в Едвабно и в окрестных городишках убивают как сотрудничавших с советской властью. А уж потом начинаются массовые убийства.

Кроме того… кроме того. Поляки в «Новой Польше» поместили выдержки из разных печатных изданий, дали слово людям разных убеждений. Допускаю, что евреи тоже могли бы сказать весьма разные слова… Но «Лехаим» не дал им такой возможности.

После войны состоялся процесс над убийцами, но проходил он закрыто, в Польше эта история не была широко известна. Только в 2000 году журналист Ян Томаш Гросс написал книгу «Соседи», где подробно и жестко описывал события этих нескольких дней.

Население же Едвабно не поддерживало тех немногих поляков, которые помогали евреям, и в 1945 году им пришлось уехать из местечка.

Такова сама история, по крайней мере, так рассказал ее Гросс, и именно эта редакция событий вызвала в Польше настоящий общественный взрыв весной и летом 2001 года. Конечно же, историю Едвабно в Польше восприняли по-разному. Есть контингент, который отреагировал просто: «Еще маленький был этот сарай! Всех не загнали». Были люди, хватавшиеся за головы: «Что же мы за народ?! Чем мы лучше немцев?!»


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации