Текст книги "Апокалипсис XX века. От войны до войны"

Осенью 1922 года на выборах в ландтаги Саксонии и Тюрингии Коммунистическая партия Германии (КПГ) добилась значительного успеха. Многие решили: пора делать революцию!

Ультралевых в руководстве КПГ поддержало руководство Коминтерна: в Германии созданы все условия для социалистической революции. Пора!

События в Саксонии и Тюрингии, казалось бы, подтверждали это. В мае 1923-го социал-демократическое правительство Тюрингии утратило доверие ландтага. Рейхсканцлер возложил ответственность за поддержание общественного порядка на командующего военным округом генерала В. Рейнхардта. Вмешательство военных в политику имело обратные последствия: сближение социал-демократов и коммунистов.

В Саксонии социал-демократы тоже потерпели парламентское поражение и после этого заключили союз с КПГ. Совместно решили ввести рабочий контроль на предприятиях, провести коммунальную реформу и начать формирование вооруженных пролетарских отрядов.

В августе 1923 года всеобщая забастовка в Берлине поддержала социалистическо-коммунистические правительства Саксонии и Тюрингии. Пал кабинет Куно, канцлером стал Густав Штреземан.

11 сентября 1923 года на заседании фракции членов «Народной партии» стальной король Стиннес сказал: «Через 2 недели у нас будет гражданская война! Нужно больше работать! Нужно произвести экзекуцию в Саксонии и Тюрингии! Не упускать ни одного дня, иначе улица свергнет кабинет Штреземана».

Ситуация была такова, что пришлось отказываться от пассивного сопротивления в Руре. Штреземан честно говорил: «Мы должны были отказаться от пассивного сопротивления, потому что оно привело бы нас к большевизации»[59]59
  Stresemann G. Vcrmaeachtnis. Berlin. Band.I., 1925. S. 117.


[Закрыть].

Правительство канцлера Густава Штреземана отлично понимало, что из Советской России прямо пытаются спровоцировать в Германии большевицкий переворот.

В марте 1923 года один из лидеров немецких коммунистов,

Рут Фишер, уверяла на окружном съезде организации КПГ Северного Рейна в Эссене: «рабочий класс» должен использовать немецко-французский конфликт в Рурской области! Нужно создать собственную рабочую республику, и пусть эта республика пошлет свои вооруженные силы в Среднюю Германию! Резолюция была отвергнута 68 голосами против 55, но, как видите, сторонников у нее тоже немало.

До того правительство стремилось сотрудничать с Советской Россией. Эта была дружба в противовес Антанте. Теперь же Германия попыталась примириться с западными державами. В Москве подобная смена курса была расценена вполне истерически, как «попытка международного империализма усилить изоляцию Страны Советов».

Многие удивляются, что в июне 1923 года Карл Радек-Крадек на расширенном исполкоме Коминтерна предлагал сотрудничество с нацистами – против Антанты. Для начала он предложил почтить память «мученика идеи» Лео Шлагеттера… Казалось бы, ну что общего у интернациональных крадеков с монархистами, офицерами, националистами?!

Радек дал объяснения: «Шлагеттер, мужественный солдат революции, заслуживает того, чтобы мы, солдаты революции, мужественно и честно оценили его. Если круги германских фашистов, которые хотят честно служить германскому народу, не поймут смысла судьбы Шлагеттера, то Шлагеттер погиб даром…»

«Против кого хотят бороться германские националисты? Против капитала Антанты или против русского народа? С кем они хотя объединяться? С русскими рабочими крестьянами для совместного свержения антантовского капитала или с капиталом Антанты для порабощения русского и немецкого народов?»

На первый взгляд полное безумие и смешение всех понятий. Но разве немецкие национал-социалисты не хотели служить своему народу? Разве фашисты (о них речь в другой главе) не хотели того же? Разве германские монархисты и националисты не шли вместе с социал-демократами?

Летом 1923 года выступление Радека оказалось очень «в жилу». Те, кто всегда последовательно выступал против коммунистов, задумался… А может, и правда объединиться? Уже для того, чтобы вышибить Антанту из Рура? Граф фон Ревентлов начинает печататься в «Роте фане». Он призывает коммунистов избавиться от еврейских лидеров, и тогда – полная поддержка офицеров! Рут Фишер, одна из лидеров КПГ, тоже выступает за борьбу с еврейской буржуазией, позиции удивительным образом сближаются.

Геббельс писал 23 октября 1925 года: «В конечном счете, уж лучше нам прекратить свое существование под властью большевизма, чем обратиться в рабов капитала…»

И снова 1 января 1926 года: «По-моему, ужасно, что мы и коммунисты колотим друг друга. Где и когда мы сойдемся с руководителями коммунистов?..»

А в одной из статей Геббельс писал тогда так: «Россия – наш единственный союзник против дьявольских покушений и развращенности Запада». В 1925 году под руководством Геббельса стали выходить первые номера информационного бюллетеня «Письма национал-социалиста». Многое в них вполне можно издать как «Письма коммуниста»[60]60
  Рисс К. Кровавый романтик нацизма. М. С. 49.


[Закрыть].

Секретарь Исполкома Коминтерна товарищ Георгий Димитров выпускает секретную инструкцию, которая предусматривала самый тесный союз нацистов и коммунистов в деле свержения Веймарской республики. Весьма логично: объединить усилия социалистов и революционеров всех мастей.

Джугашвили-Сталин в выступлении на заседании Политбюро ЦК РКП (б) 21 августа 1923 г. говорит вполне определенно: «Либо революция в Германии провалится и побьют нас, либо там революция удастся, все пойдет хорошо. И наше положение будет обеспечено. Другого выбора нет».

Пройдет не так много времени, всего 9 лет, и Сталин накануне решающих выборов в рейхстаг вдруг приказывает коммунистам не объединяться с социал-демократами! Очевидно, что это решение обрекает коммунистов на поражение. Так же очевидно, что становится неизбежной победа национальных социалистов.

Для Виктора Суворова тут все просто: Сталин хочет прихода Гитлера к власти, чтобы «ледокол революции» разнес бы всю Европу. Чтобы потом двинуть громадную армию на эти руины.

Но решение Сталина можно объяснить и иначе. Коммунисты Германии – не самостоятельная сила. Уж Сталин-то знает, что без дотаций из Москвы они попросту не существуют. А вот нацисты – не прикормленные политические проститутки и не выращенные в Москве оранжерейные фрукты мировой революции. Это сила самостоятельная и серьезная.

Сталин вполне мог хотеть иметь сильного союзника, а не слабака, заранее пресмыкающегося на брюхе, но требующего массу внимания. В которого нужно все время вкладывать – как вкладывался Интернационал в 1923-м.

На своем заседании Политбюро ЦК РКП 4 октября 1923 года приняло решение об организации «вооруженного восстания германского пролетариата», назначив его на 9 ноября 1923 года и увеличив предназначенный для финансирования германской большевицкой революции особый фонд на 500 000 золотых рублей.

На закупку и ввоз в Германию оружия, на командировки руководителей и инструкторов вооруженного восстания было затрачено более 60 миллионов золотых рублей.

Более 5 миллионов марок «помощи» Коминтерна превратились в обмундирование и оружие, издание 42 ежедневных газет, нескольких журналов, 20 типографий, книжные магазины в ряде городов. Советское полпредство в Берлине стало откровенным подрывным центром.

В общей сложности СССР выделил на помощь «германскому Октябрю» более 300 миллионов золотых рублей. Специальная Германская комиссия Коминтерна готовила «прямую помощь германским товарищам»[61]61
  Сталин В.И. Речь на пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) 1 августа 1927 г.


[Закрыть].

Лично Уншлихт, заместитель председателя ГПУ, организовывал создание 800 вооруженных отрядов рабочих, так называемые «красные сотни» (аналогия «черной сотне»). Численностью до 100 тысяч человек.

Как только грянет в Берлине, «красные сотни» должны были учредить всегерманскую ЧК и начать истребление буржуазии и противников революции»[62]62
  Бажанов В. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб, 1992.


[Закрыть].

Руководство СССР было уверено, что революция в самой большой стране Европы, Германии, станет толчком для революций в других западных государствах (Италии, Польше и других).

В сентябре 1923-го руководство КПГ посетило Москву и получило там указание готовить революцию. Во время этого визита Эрнст Тельман прославился тем, что щеголял в форме красноармейца.

По возращении в Германию КПГ выдвинуло лозунг всеобщей забастовки. Забастовка должна была перерасти в вооруженное восстание, восстание в Германии – во всеевропейскую революцию. Левые социал-демократы отказались участвовать в забастовке. Правые социал-демократы продолжали активно поддерживать правительство.

К сентябрю 1923 года численность Коммунистической партии выросла до 400 тысяч человек.

В Саксонии, в Дрездене, 9 сентября 1923 года состоялся парад пролетарских вооруженных отрядов. Выступая перед участниками парада, коммунистические ораторы предсказывали скорую борьбу за установление в Германии диктатуры пролетариата. Готово – в стране снова двоевластие. Причем законное правительство смотрит на запад, а местные коммунисты – на восток, на Москву.

В сентябре 1923 года вся обстановка свидетельствовала о скором выступлении коммунистов. Как писал позднее Эрнст Тельман: «Как только было свергнуто правительство Куно, по всей Германии вспыхнули искры гражданской войны. Еще и до этого в Руре, в Ганновере, в Верхней Силезии, Баварии и других частях страны раздавались выстрелы. Но теперь с каждой минутой становилось все ясней, что мирного решения быть не может… В десятках немецких городов забастовки переходили в столкновения, митинги – в кровавые стычки рабочих с полицией».

Но немецкие коммунисты были очень непослушные. Во-первых, часть из них упорно хотела прийти к власти только парламентским путем. Коммунисты уже вошли в правительства Саксонии и Тюрингии. Раз так – это поможет создать всегерманское рабоче-крестьянское правительство!

Саксонский премьер-министр Цейгнер, левый социал-демократ, ввел трех министров-коммунистов в состав саксонского земельного правительства. Главу КПГ Георга Брандлера он назначил начальником канцелярии.

Созданный в Саксонии «Единый антифашистский фронт» коммунисты намеревались использовать в качестве трамплина к революционному перевороту во всей Германской империи.

ЭРНСТ ТЕЛЬМАН (1886–1944)

Родился в семье рабочего и сам рабочий, чем очень гордился. С 14 лет работал упаковщиком, возчиком, портовым рабочим, грузчиком в гавани, затем был корабельным юнгой и помощником кочегара. Попав в США, работал сельскохозяйственным рабочим на ферме. С 1912 г. возглавлял профсоюз транспортных рабочих Гамбурга. В Первую мировую войну служил в артиллерии.

В конце 1917 г. вступил в Независимую социал-демократическую партию, и к 1919-му стал главой гамбургской городской организации партии. В 1920 г. присоединил организацию к коммунистической партии. С 1922 г. член ЦК компартии Германии

В своей передовой статье, опубликованной в эти же дни в московской газете «Правда» – официальном органе ЦК ВКП (б), – Брандлер, расписывая на все лады мощь своих «пролетарских сотен», подчеркивал, что «пришло время действий» и «мобилизации масс на борьбу». Как часто бывает в борьбе с демократией, коммунисты использовали права, подаренные демократией. Когда депутаты коммунистической фракции саксонского ландтага выпустили листовки, призывающие немцев не повиноваться имперскому правительству, арестовать авторов листовок полиция не могла: как депутаты ландтага, они по закону оставались лицами неприкосновенными.

Руководство компартии поспешно перебралось из Берлина в Дрезден: поднимать народные массы.

Но коммунистов опередили: 13 октября командующий саксонским военным округом приказал распустить пролетарские сотни. Он подчинил себе саксонскую полицию и ввел имперские войска в Дрезден. Теперь бунта уже не поднимешь.

Они все равно попытались! 21 октября 1923 года в Хемнице собралась конференция представителей заводских комитетов и других рабочих организаций Саксонии. Руководство КПГ призывает к всеобщей забастовке… а в ответ – гробовое молчание. По-видимому, с заводов уже ушла шпана, укрывавшаяся от призыва во время войны. А кадровым рабочим революции совершенно не хочется.

Правительство Штреземана потребовало от премьер-министра Саксонии Цейгнера удалить коммунистов из саксонского правительства. Воинственный премьер отказался подчиняться; тогда Штреземан, в полном соответствии с 48-й статьей Конституции Веймарской республики, объявил о смещении Цейгнера, отстранении от власти саксонского правительства и передачи полномочий в Саксонии Государственному комиссару, генералу Мюллеру.

Первые части рейхсвера, по приказу министра обороны Гесслера, вступили в Саксонию еще 23 октября, а в Тюрингию – 5 ноября. Но пока положение в Баварии оставалось неясным, у генерала фон Секта просто не хватало сил для эффективных действий. Вот после подавления путча Гитлера – Людендорфа и упадка сепаратизма в Баварии законное правительство Германии получило достаточные силы, чтобы действовать одновременно в трех направлениях:

1) против профранцузских сепаратистов в Южной и Западной Германии, в «Республике Рейнлянд»;

2) коммунистов в Центральной Германии;

3) вооруженного восстания в Гамбурге.

При разгроме «пролетарских сотен» частями рейхсвера в Саксонии и Тюрингии мятежники потеряли убитыми и ранеными около 1000 человек.

По решению ЦК КПГ, восстание должно было начаться в Гамбурге. Революционные выступления намечались на утро 23 октября 1923 года. Первая цель: революция в Германии. Конечная цель – Всемирный Советский Союз.

Восстание начали около 400 боевиков из ударных групп во главе с Э. Тельманом (1886–1944) и около 200 присоединившихся к ним «пролетариев». Бойня началась с волны забастовок и уличных демонстраций. 20 октября 1923 г. во многих частях города были разгромлены магазины и начались столкновения с полицией. Во вторник, 23 октября, на рассвете, ровно в 5 часов утра, почти все полицейские участки во всех окраинных районах Гамбурга – Бармбеке, Эймсбюттеле, Шифбеке, Брамфельде и Гамме – были одновременно захвачены «революционными боевыми отрядами» коммунистов – гамбургским аналогом цейгнеровских «пролетарских сотен». Застигнутые врасплох полицейские разоружены почти без сопротивления.

Лишь полицейский участок в Эппендорфе оказал сопротивление. Повстанцы захватили его только после ожесточенной рукопашной схватки. «Революционные боевые отряды» завладели большими запасами оружия и боеприпасов, хранившимися в 26 гамбургских полицейских участках, и начали представлять уже нешуточную опасность.

К полудню мятежники уже успели превратить находившиеся под их контролем части города в форменные крепости. Сотни повстанцев были заняты рубкой деревьев, разборкой булыжных мостовых и сооружением уличных баррикад из бревен, камней и песка. Центром боев в Гамбурге стала «красная крепость» Бармбек. На этот район полиция неоднократно наступала целыми ротами и батальонами, но каждый раз была вынуждена откатываться под ураганным огнем спартаковцев с тяжелыми потерями. Только 25 октября в Гамбург были переброшены части рейхсвера и военных моряков при поддержке бронеавтомобилей.

Часть этих автомобилей красные захватили и пытались использовать. Они шли в бой под красным знаменем и с песней, которую потом много раз будут петь на коммунистических митингах и демонстрациях:

 
Ты, черно-бело-красная республика!
Красный фронт еще свернет тебе шею!
Мы еще живы на баррикадах,
Винтовки у нас еще не разряжены!
Мы машем красным флагом в знак приветствия!
Да здравствует, да здравствует Молодой Спартак!
 

Три дня и три ночи немцы стреляли в немцев. В самый разгар боев пришло известие: ЦК КПГ отменил всеобщую забастовку. И что 23 октября 1923 года генерал Сект объявил о роспуске Компартии и всех связанных с ней организаций. Узнав об этом, часть рабочих отрядов разошлась, остальные оказались быстро разгромлены[63]63
  Тельман Э. Уроки гамбургского восстания. Избранные статьи и речи [пер. снем.]. Т. 1. М., 1957.


[Закрыть].

Причин, по которым КПГ отменила начало Мировой революции, две:

1. Стало очевидно, что Германия исчерпала потенциал утопической революции. Мало кто поднимется на баррикадные бои, сколько ни вбрасывай в Германию идей, оружия и денег.

2. Сорвался план «помощи» из Советской России. Помощи уже не оружием и не деньгами, а всей мощью Красной Армии.

Первоначально планировалось, что как только начнется Всеобщая забастовка в Германии, ей на помощь двинется 3-миллионная советская армия.

План сделался не очень реалистичным, потому что об этом бесподобном плане узнали на Западе. С точки зрения неискоренимого романтика Александра Бушкова, тут не обошлось без его любимца, Иосифа Виссарионовича. Понимал мудрый Сталин, что Коминтерн – это плохо, вот и сдал Западу отвратительного Троцкого, «заложил» его план со всеми потрохами[64]64
  Бушков А.А. Красный монарх. М., 2009.


[Закрыть].

Давно известно, что не надо искать сложного объяснения там, где можно все объяснить намного проще. Коминтерн буквально кишел двойными и тройными шпионами – и бескорыстными, и платными. А сами коминтерновцы так были убеждены в правильности своего дела, что конспирация оставалась очень слабой. Переговоры с Польшей, с просьбой пропустить Красную Армию? О них просто не могли не узнать: в Польше было полно шпионов Франции – и платных, и вполне идейных.

Во всяком случае, блистательный план оказался известен. Польша начала подготовку укрепленных районов на восточной границе. Рейхсвер осознал, что может пригодиться против новой «русской» армии. Страны Антанты помогали Польше, а свои части приводили в состояние боевой готовности. СССР внезапно осознал, что Красная Армия вместо бодрого марша через Польшу рискует увязнуть в долгой позиционной войне с непредсказуемым исходом, а если и удастся войну выиграть, потрепанные части Красной Армии встретятся не столько с ждущими их «рабочими отрядами», сколько с хмурыми дядьками из рейхсвера… А рейхсверу будет помогать Антанта, и с ее армиями встреча тоже предстоит…

Осознав эту перспективу, Коминтерн и отменил всеобщую забастовку, плавно переходящую в восстание. А Гамбургское восстание торопливо объявили самостоятельным по значению «выступлением рабочего класса».

На этом восстании Эрнст Тельман и сделал блестящую карьеру: он доказал руководству Интернационала, что он «послушный».

В руководящих органах самой компартии Германии в середине 20-х годов возник раскол: слушаться ли Москву?! Тельман безоговорочно поддержал линию Коминтерна – потому и выступил в Гамбурге.

А Брандлера после провала «немецкого Октября» отстранили от руководства партией. До этого он был «свой в доску»: бежал в Советскую Россию, когда его приговорили к пяти годам тюрьмы за участие в мартовских событиях 1921 года. Вернулся уже через год, по амнистии, и вроде был довольно послушным… Теперь его «критикуют»…а за что?! Рабочие же не хотели восставать…

Генрих Брандлер (1888–1967) и его сторонники поддерживают «оппозицию» в ВКП(б) во главе с Бухариным, Рыковым и Томским (в 1928). За это в 1929-м Брандлер, Тальгей-мер, Пауль Фрелих, Якоб Вальхер и другие лидеры «правых» были исключены из КПГ.

Некоторое время правила Рут Фишер, а в сентябре 1925-го председателем КПГ стал Тельман. Он-то всегда и во всем следовал директивам из Москвы.

После того как Рут Фишер и ее сторонники сделались троцкистами, за одни лишь намеки на давние симпатии к антительмановской оппозиции немецких коммунистов во второй половине 30-х годов расстреливали. Не в Берлине – в Москве[65]65
  Давидович Д.С. Революционный кризис 1923 г. в Германии и Гамбургское восстание, М., 1963.


[Закрыть].

А президент Эберт за свою позицию в отношении Саксонии и Тюрингии поплатился: рейхстаг голосами и социал-демократов, и националистов выразил ему недоверие. 30 ноября 1923-го новым рейхсканцлером стал лидер католической партии «Центр» В. Маркс.

Штреземан сохранил за собой пост министра иностранных дел. Он выполнил свою задачу: прекратил инфляцию и стабилизировал политическое положение в Германии.

Глава 7
Вялотекущая гражданская война

В революции побеждает тот, кто другому череп проломит.

Н. Бухарин

Период 1918–1925 годов Уинстон Черчилль называл «мировым кризисом». Иногда он даже полагал, что мир вышел из кризиса к 1922 году.

Похоже, Уинстон несколько погорячился: реально жизнь начала стабилизироваться где к 1926 году, а где даже заметно позже.

Ученые иногда называют период 1926–1932 годов «малой разрядкой»: в эти шесть лет международная напряженность ослабла. Но назвать это «разрядкой» можно только в сравнении с периодом, когда все еще хуже.

К тому же переход к этой относительной стабильности происходил всегда в несколько приемов.

1 марта 1924 года на всей территории Германской империи отменили чрезвычайное военное положение.

До 1924 года победители сознательно обрушивали германскую экономику. Теперь они начали не давить, а договариваться. По «плану Дауэрса», в 1924 году предусматривалась выплата репараций в срок за 5 лет. 1 млрд марок в первый год, по 2,5 в 1927–1928 гг.

План предусматривал и конец оккупации Францией Рура. С августа 1925-го французы из Рура уходят. Ведь Британия боялась усиления Франции на материке и проводила традиционную «политику равновесия»: чтобы все континентальные страны были примерно одинаковы. И конечно же, был страх, что из-за оккупации Рура Германия еще больше сблизится с СССР.

16 октября 1925 года в Локарно завершила работу конференция Великобритании, Франции, Бельгии, Италии и Германии. Германия окончательно отказалась от претензий на Эльзас и Лотарингию, а Франция – от притязаний на Рурскую область.

С 1924 года начинаются иностранные вложения в германскую экономику. До 1930-го иностранцы вложили в нее 63 млрд марок, из них 30 млрд – американцы.

Дальше было только лучше, несмотря на мировой экономический кризис.

С 1929 года вместо плана Дауэрса по отношению к Германии действовал план Юнга. По нему выплата репараций должна была происходить за 60 лет, по 2 млрд марок в год. С этого времени контроль за Имперским банком и имперскими железными дорогами со стороны Антанты отменен. Теперь ими командуют только немцы. В 1930 году Антанта вывела войска из Рейнской области. Вся территория Германии стала свободна от оккупантов.

12 лет вопрос о репарациях сеял смуту, а тут как-то все само собой кончилось. В 1932-м лондонская конференция по репарациям постановила вообще прекратить платежи. Назначили к уплате «последние» 3 млрд марок… Но все знали, что их Германия не выплатит. И не выплатила никогда.

Это получился очень бездарный вопрос: про репарации. Союзники хотели «наказать» Германию, а вызвали только бешеное сопротивление. Они хотели нажиться, но оккупация Рура разорила Германию, и они получили еще меньше. Союзники хотели, чтобы деньги текли из Германии в их карманы – но им было выгоднее всего вкладывать деньги в экономику Германии.

Германия выплатила репарации: 10,8 млрд марок деньгами и 20 млрд товарами. Но за то же время она получила займов на такую же примерно сумму, а инвестировано иностранцами было 63 млрд марок.

С 1924 года мы видим поступательный рост германской экономики и стабилизацию всей жизни. Что очень важно, во многом эти процессы шли с помощью Советского Союза.