Текст книги "Между вещью и пылью"

«Нет ничего, что можно повторить…»

 
Нет ничего, что можно повторить,
проснувшись утром, из того, что было
ещё вчера, чтоб в этом обвинить
кого-нибудь… В окне совсем уныло
из-за дождя, и в этом перебор
в происходящем и, как дополненье —
переиначенный погодою простор,
лишённый чувств и некоего волненья
от пережитого. Вода смывает пыль
и, как подсказку, повторяет адрес
для нового дождя, что сквозь пустырь
уже идёт, вытаптывая завязь
пастушьей сумки, и в его шагах
уверенная поступь Командора,
с желанием остаться во дворах,
продляя жизнь недолгим разговором
о странностях погоды и любви —
с соседями, что как бы между прочим,
в противовес, приводят доводы свои,
кроя историю, как будто между строчек.
 

Июнь 20 2013 г.

«…ничего, что ты спишь… Ничего, ничего. Ничего…»

 
…ничего, что ты спишь… Ничего, ничего. Ничего.
Я попробую что-то сказать, если ты мне позволишь,
разрешишь мне остаться, как раньше, пока никого
не случилось ещё – хотя это волненье всего лишь
от того, что ты спишь и, возможно, не слышишь меня,
что – скорее всего и, возможно, уже не услышишь,
потому что сомненья – не в пользу субботнего дня,
когда ты уезжаешь… и дальше – лишь кошки и крыши
опустевших домов. И до них не добраться уже —
то ли время прошло, то ли было упущено время
разговоров и встреч где-то там, на шестом этаже,
среди книг и вещей, не подверженных даже старенью —
только пыли из окон. Смотрю, как ты медленно спишь,
как спокойно дыханье – и это никто не разрушит,
пока всё, что творится вокруг, под подушкой хранишь,
на виду оставляя лишь душу. Всего только – душу.
 

Июнь 21 2013 г.

«Когда опять отвеченный урок…»

 
Когда опять отвеченный урок
кончается, и коридор сомнений —
всё продолжение – лишь мысли между строк
имеют смысл – только без волнений,
без вымысла уже. В который раз,
который год холодный дождь в июне
спасает от возмездия, подчас
не думая о том, что дальше будет
или не будет вовсе, как во сне,
перебиваясь с сухаря на воду,
толкует смысл, но не обо мне —
о чём угодно, облакам в угоду —
кому-нибудь ещё… чтоб не пропасть,
не сгинуть в засорившейся ливнёвке,
там, где лишь труб, всё переживших власть —
и от того, естественно – неловко.
Когда опять кончается урок
и что-то там ещё на самом деле,
когда смолкает выпускной звонок
за общим шумом, где-то в понедельник,
когда знакомых не найти в толпе,
и ты – лишь человек в костюме в клетку —
для окружающих в печали и в тоске,
чей глаз высматривает понадёжней ветку.
 

Июнь 21 2013 г.

22 июня 2013 года

 
Уже десять лет повторяется сон в эту летнюю ночь —
отец возвращается, чай на плите согревает,
жарит яичницу, пробует чем-то помочь
рано проснувшимся и – за столом засыпает.
Мне остаётся лишь ждать – неизвестно чего —
чтобы теперь ни случилось – всё будет наградой
или подарком. Какой-нибудь фразой в лицо —
всё и закончится или не к месту – парадом
танковых войск. Но пока что отец просто спит,
как неразумный дитя – просто маленький мальчик.
Сон продолжается. Память невольно хранит
то, что приснилось. И даже пораненный пальчик
при открывании банки с вареньем из груш
для пирога, пирожков… Ничего не случилось.
Время к рассвету – пора возвращения душ
из путешествия. Дверь, тихо скрипнув, закрылась.
 

Июнь 22 2013 г.

«Подробности звёздного неба – в названиях птиц —…»

 
Подробности звёздного неба – в названиях птиц —
у Лебедя только немного крыло западает —
теряется как бы, как веко за лесом ресниц,
но только на время – и видишь, как будто, и знаешь,
что только на время – и в этом весь смысл игры —
пока отражение в линзе троится, множится
иль множится – как бы по правилам этой игры —
и в этом весь смысл, пока ничего не случится
со всей этой стаей, и даже в колодец никто
не упадёт или в лужу, пока есть возможность —
только мужчина в изношенном старом пальто —
всё достояние – в этом, наверное, сложность…
 

Июнь 22 2013 г.

«…вторая часть гадания на гуще…»

 
…вторая часть гадания на гуще
кофейной или чайной – в чашке с блюдцем
в рисунок мелкий, как несчастный случай —
такой, что все вокруг над ним смеются,
рассказывая всем, как получилась
такая ерунда – картина маслом —
не сливочным, увы, но так случилось,
и сам рассказчик выглядит несчастным
в таком сюжете… Часть вторая – тише —
тут возраст, видимо, покоя добавляет
и не даёт уже подняться выше
второго этажа, где проживает
приятель старый, что ещё со школы
в твоих страданиях участье принимает,
передавая близким и знакомым
подробности, что от тебя узнает,
добавив красок и немного глины —
для крепкости банального рассказа,
чтоб вариант не выглядел старинным
и не нуждался больше в пересказах
и толкованиях. И, как на всякий случай —
немного от себя, чтоб получилось,
как по учебнику, где русский и могучий
язык живёт, пока не закатилась
звезда в колодец. Вечером прохлада
скучает вместе с пресловутым чаем,
как будто бы, действительно, так надо,
и новое гаданье неслучайно…
По крайней мере, хочется так думать,
но лучше знать – откуда ветер дует.
Какая за пророчества там сумма
положена? И что за это будет? —
когда сольётся или разольётся
в посуду чай и выльется обратно —
что там за чаем после остаётся —
какие-то мгновенья, вероятно,
или сомнения, что так оно и будет
в озвученных, возможных вариантах.
Но чай, увы, как люди – неподсуден —
при всех его немыслимых талантах.
 

Июнь 23 2013 г.

Одному поэту из маленького города

 
Я знал, что тебя больше нет – мне сказал почтальон —
он из сумки достал телеграмму и выдал известье
под расписку в квитанции. Больше потом ни о чём
не сказал, изчезая в другом обозначенном месте,
с телеграммой в руках. Адресат, видно, тоже один —
от письма до письма проживает своё лихолетье
среди книг и подёрнутых пылью старинных картин,
что ещё добавляют возможности выжить на свете.
Но тебя больше нет – но как будто бы текст сохранил
в телеграмме твои же слова, что дорога обратно
занимает не так много времени, как говорил
из твоих же знакомых какой-то старик троекратно.
И, возможно, теперь и не к месту о нём говорить,
про тебя вспоминая – и он возникает в рассказах,
как какая-то тонкая, т. е. незримая нить,
чтобы не заблудиться, не сгинуть в скитаниях сразу,
где-нибудь, где лишь ты ещё, в общем, живой персонаж,
обживаешь другое пространство с присущим азартом
или с чем-то ещё, что вполне дополняет пейзаж,
но является всё же каким-то земным вариантом
твоего пребывания. И среди выбранных мест —
это не худшее, чтобы уже поселиться —
дни коротать, где уже не пугает отъезд…
И среди прочих находишь знакомые лица.
 

Июнь 24 2013 г.

«…ты, возможно, теперь будешь дольше меня собирать урожай…»

 
…ты, возможно, теперь будешь дольше меня собирать урожай,
чтобы там ни случилось опять, и какая б погода
ни случилась над городом – только уже не зевай
между грядок заполненных, т. е. душой огорода,
т. е. чем-то реальным, что можно потрогать рукой
или взглядом измерить, вникая в растительный почерк,
застревая в названиях, слипшихся между собой,
отмечая течение жизни уже между прочим,
т. к. это – ещё не итог, а лишь точка в пути
или, проще сказать – промежуток меж было и стало,
как отметка на карте, что легче средь прочих найти —
не иголка в соломе, но место, куда не бывало —
забрести между дел – может быть, между слов или строк,
где какое-то время вдова привечает с дороги,
но потом – восвояси, не выучив новый урок
продолжения жизни. И хмурое утро – в итоге —
посмотри на него – может быть, повезёт разгадать,
что в итоге случилось – куда закатилась иголка,
чтобы так не случилось, что это твоя же кровать,
пережившая ночь, как солдат, что ушёл в самоволку,
но желает вернуться, стерев пребыванья следы
своего за оградой, пока не закончилось утро,
что, как ты с урожаем, боится любой ерунды —
налетевшего ветра, дождя, что мешают как будто
пережить это время, храня, как известье во сне
до особого случая – вымысел и предсказанья
о случившемся после. О хмуром пейзаже в окне,
на котором ещё запинаешься в длинных названьях
и, как ветка, торчишь посреди благодатной земли,
посчитав урожай, чтоб хватило на долгую зиму,
разделив понедельно, посуточно, т. е. на дни —
в пересчёте на числа, чтоб вышла хотя б половина
календарной зимы и достало мороз пережить
с небольшими потерями, и не замёрзнуть до срока,
чтобы было хотя бы кого-то об этом спросить —
но об этом потом, не сейчас, когда так одиноко
и совсем нету сил собирать по полям урожай,
чтобы выполнить план по доставке кореньев и ягод —
даже примус уже не спасает – качай не качай,
чтобы было, как раньше, когда были вместе и рядом.
Когда поровну были печали, дела и мечты,
когда ты говорил, что дорогу осилит идущий,
пробираясь сквозь заросли, чтобы уже с высоты
посмотреть на простор и на небо с бегущею тучей,
на бесплодную землю, что больше не в силах рожать,
а тем более, прятать иголку иль что-то там в сено,
из которого – только матрац на пустую кровать,
что в своих предпочтениях, как и земля, неизменна.
Одиночество, т. е. что тешит и мысли и взгляд,
иногда застревая в ухабах, в комочках суглинка —
без возможности только уже обернуться назад,
оставаясь недвижимым в стоптанных старых ботинках.
 

Июнь 26 2013 г.

Финистер

 
Дверь открываешь и видишь, что край земли —
сразу за дверью. Вода просто плещет в берег,
как сумасшедшая рыба, раздав свои
все плавники на ужин, сменив истерик
тонкую завязь на что-то, что тешит глаз —
т. е. хвостом об камень, как на прощанье,
но не куда-то, где-то, а здесь, сейчас —
лишь привлекая больше к себе вниманья,
чтобы уже запомнили навсегда —
как всё кончается, где облака на воду,
как на кровать ложатся, и вся беда
только лишь в том, что ветер гудит в угоду
этим местам, назначенным напоказ —
краем земли – откуда он только дует! —
как сумасшедший – всегда, как сейчас. Сейчас,
здесь, где кончается время… и место для судеб
отведено, где-то здесь, среди этих камней,
тут, где селёдка хвостом наплывает на берег
с мокрою пеной, чтобы помнили только о ней —
не о камнях, по которым лишь время и сверишь,
т. е. продолжишь движение блёклых светил
над океаном и будешь доволен сравненьем —
по циферблату, который часы прочертил
тонкими стрелками, не выдавая волненье —
о происшедшем. И волны хребет сберегут —
тоже на память – о выбывших из результата,
чтобы опять не случилось ни там и не тут,
чтобы селёдка была во всём виновата.
Или другая банальная рыба из всех,
что проплывают, минуя расплывчатый берег
и восвояси – уже, где без всяких помех —
волны и пена. Время уже без истерик.
 

Июнь 27 2013 г.

«Когда действительно кончается сентябрь —…»

 
Когда действительно кончается сентябрь —
становится понятно – это осень.
И одеяло ночью на себя – до головы.
А на работу в восемь
ещё вставать и наблюдать вокруг,
что жизнь кончается не здесь и не сегодня.
И с севера вдруг прилетевший друг
кричит в окно и говорит, что «вот я».
И никуда уже не убежать
от вымысла вернувшегося друга,
что он не может ничего понять,
торча под окнами, как бывшая подруга, —
которому (???) уже ни дать ни взять…
И что-нибудь свершить (???), – так, между дел —
возможность выжить, как всегда – дороже —
того, что, видимо, в пространстве между тел
и лежаков на пляже, что моложе
их принимающих. И дальше никуда —
чего теперь – подушно и построчно,
помыслимо… Вода, кругом вода —
и камни пристани всё перетерпят – точно.
 

Июнь 27 2013 г.

«Ты переехал и перехитрил…»

 
Ты переехал и перехитрил,
встречающих тебя… в других объятьях
найдя убежище, как сам ты говорил
немного раньше – «Это предприятье
недорого нам с мамой обошлось», —
с твоею мамой, как ты понимаешь,
и всё, что меж страницами нашлось —
тебе же и вернулось. Ты узнаешь,
потом, наверное. Как было нелегко
с тобою – после. Но теперь неважно —
как плещется в бидоне молоко,
кроя сметану облаком бумажным.
Теперь и ты узнаешь – кто куда,
«в какую даль загружена повозка» —
не молоко, а талая вода
разбудит утром, чтобы спать не жёстко —
в чужих краях, где облака плывут,
не замечая, что уже за краем,
где и найдут себе уже приют,
где ты с вещами – новый поселянин.
 

Июнь 28 2013 г.

«Как будто бы вокруг уже никто…»

 
Как будто бы вокруг уже никто
не говорит, а только дышит. Дышит,
как тот мужчина кожаном пальто,
который ничего вокруг не слышит,
а лишь глазами проверяет мир
на соответствия его никчёмной жизни,
как задницу в угодливый сортир,
пристраивая к людям свои мысли
и что-то там ещё, пока звучит
на остановке утренний троллейбус,
который после, как и все, молчит
о сбывшемся уже, но люди лезут,
не различая, кто куда – уже —
в своих сомнениях – с котомками и с матом —
на окружающих, купив себе уже
билет до вечности… как было там – плацкарту.
 

Июнь 28 2013 г.

«…и вот теперь есть место, где уснуть…»

 
…и вот теперь есть место, где уснуть,
устроившись на тот матрац в прихожей,
что помнит многое и многих. Отдохнуть
теперь возможно, если осторожно,
не потревожив кошку и кота —
любовь не терпит третьего в кровати.
И, видимо, всё это неспроста,
пока живы сомненья и объятья.
Сомнения – не в собственно любви,
а только в части близких отношений —
пока скрипит матрац – они твои,
а дальше всё, как будто без движений,
без вымысла, который до утра
всё сохраняет, как кофейный запах,
что с кухни долетает до угла,
смешавшись с пылью и с гнильём из тапок.
 

Июль 6 2013 г.

«…за каждой дверью есть своё окно…»

 
…за каждой дверью есть своё окно
и пара человек из прошлой жизни,
что забивали данное ничто
от лишних глаз, что много так в отчизне
возлюбленной, что не хватает рук
всем помахать, хотя бы на прощанье,
включая в них количество подруг,
оставшихся, увы, без завещанья,
без видов на имущество. И дверь —
единственный вопрос противоречий,
оставшийся барьером меж теперь
и тем, что будет, в ожиданье встречи
или чего-нибудь, что просветит
в вопросах жизни, да еще подсказку
или намёк на то, что внешний вид
не гарантирует счастливую развязку,
и, что скорей всего – не повезёт
остаться в избранных в означенном пределе…
И что потом никто не разберёт,
что там случилось с ним на самом деле,
пока закрытая на все запоры дверь
молчит во все уста и ждёт отмычки
для всех замков, как раньше – и теперь.
Теперь уже, возможно, по привычке,
по замыслу того, на чьи права
никто не покушается, покуда
цела ещё от мыслей голова,
и время, как повешенный Иуда,
болтается на высохшем сучке,
сжигаемое солнцем и ветрами,
с немыслимым желанием в руке —
сорвать верёвку, сохранив на память
её обрывки, чтобы навсегда
освободить уже больную душу,
как и других страдальцев имена,
что выбирались, как волна, на сушу
из бездны вод, испорченных уже
канализацией и прочим непотребством,
как то же дерево с сучком на рубеже
свидания торчит – уже, как средство —
не свидеться, хотя бы разузнать —
куда теперь загружена повозка,
и где теперь застелена кровать —
вполне пригодная, чтоб было спать нежёстко.
 

Июль 6 2013 г.