Текст книги "Детектив от Иоанна"

Глава 5
Не мешайте летчику работать!

Боксер вернулся из тамбура, на ходу вытирая руки подвенечной фатой, которую выудил из какой-то коробки.

– Картина ясна, – сказал он и поправил кобуру, болтающуюся на поясном ремне. – Там полно следов – и от ботинок, и от кроссовок. Это исчерпывающе подтверждает, что в тамбуре была драка.

Боксер снял с полки сложенный телескопический спиннинг и его кончиком ткнул Аулиса в грудь.

– Ты слышишь, собака? Там следы кроссовок! А кроссовки только у тебя. Все сходится. Тебе остается сознаться.

– В чем? – едва слышно выговорил Аулис, чувствуя, что близок к умопомешательству.

– В попытке захвата воздушного судна.

– Да оно мне и даром не нужно, ваше говенное судно! Я жить хочу!

– Но-но! – подал голос с другой стороны Интеллигент, занятый тем, что вставлял пальчиковые батарейки в миниатюрный галогенный фонарик. – Не советую плохо отзываться о самолете нашей государственной авиакомпании.

– Это еще одна статья! – сказал Боксер и поднял вверх палец, похожий на сгоревшую кормовую морковь, заостряя тем самым внимание на инциденте.

– Антигосударственная пропаганда, – пояснил Интеллигент. – Это в своей стране будешь языком трепать.

– Уже не будет, – поправил коллегу Боксер и обратил внимание на иллюминатор. – А почему так стемнело?

Аулис обливался потом и втягивал голову в плечи. Он уже с трудом понимал смысл слов, которые ему говорили. Сознание отказывалось верить в то, что самолетом никто не управляет и он летит подобно снаряду, выпущенному в цель. Аулису было трудно дышать, в голове толчками пульсировала кровь, словно отсчитывала последние секунды перед катастрофой… Эти ненормальные полицейские не понимают, как велика опасность. Сейчас произойдет непоправимое… Чудовищный удар, от которого с оглушительным треском станет разваливаться и сминаться, подобно фольге от шоколадки, фюзеляж, и округлое, наполненное жаркой тяжестью пламя начнет неистово пожирать людей вместе с бесчисленными коробками, баулами и мешками… Сейчас это произойдет… Сейчас…

И самолет, словно выполняя его черное предсказание, вдруг подпрыгнул, задрожал, завибрировал, и посыпался в проход багаж; диким голосом закричала Стюардесса. Боксер не удержался на ногах и повалился на коробку с телевизором. Интеллигент машинально схватился за то, что было ближе всего к нему, и, падая, нечаянно выдернул из стопки плоскую коробку с менажницей. Гора фарфоровых тарелок обрушилась на него, словно снежная лавина, и в одно мгновение завалила его с головой.

– Что происходит?! – метался по салону вопль Стюардессы. – Мое лицо! Мои руки! Помогите кто-нибудь!

Самолет снова тряхнуло, и полицейский опять упал. Аулис в ужасе подтянул колени и прижался к ним лицом. Он был уверен, что случилось именно то, чего он с таким страхом ждал: самолет врезался в землю и вот теперь разваливается на куски, и жить им всем осталось считаные мгновения. Но одно мгновение сменяло другое, самолет выл, стонал, раскачивался из стороны в сторону, но все никак не разваливался.

– Проклятый телевизор! – доносился откуда-то рев Боксера. – Я ударился об него мошонкой!

Аулис почувствовал, как сидящий сзади Соотечественник схватил его за плечо.

– Парень, я что-то не понял… Ты что, грохнул обоих пилотов?

– Не я, не я, не я!!!

– Очень надеюсь, что не ты, – каким-то странным голосом, насквозь пропитанным недоверием, произнес Соотечественник. – Очень надеюсь… Ты же не камикадзе, правда? Но если это сделал ты, то шансов у тебя никаких. Понял, гад? Никаких! Меня сильно обидели, от меня все открестились, и если еще ты попытаешься насыпать соли на мою рану… Но я все-таки надеюсь, что это не ты. И нам надо держаться вместе. Друг за друга. Ради нас с тобой… Ради нашей родины, которая хоть и обидела меня, но я ее прощаю…

– Да пошел ты… – процедил Аулис.

Ему сейчас было не до родины, он не хотел держаться за прикованного к креслу Соотечественника и окончательно распрощаться с жизнью. Аулис ненавидел его, хотя светловолосый соотечественник лично ему ничего плохого не сделал, но был косвенно виноват во всех тех бедах, что свалились на голову Аулиса. А коробки продолжали падать, словно камни во время извержения вулкана, и проход уже был завален весь, и жалобные стенания Стюардессы звучали все тише и тише. Пакет с елочной мишурой упал Аулису на голову, пушистая гирлянда, похожая на серебряную сколопендру, повисла у него на ухе. «Скорее бы все это кончилось!» – подумал он, не в силах больше терпеть затянувшуюся агонию самолета.

– Это стопроцентный теракт, – объявил Интеллигент, выбираясь из-под завала тарелок с лифчиком на шее. – Не иначе как взрыв тротиловой шашки.

Болтанка не утихала, но самолет не разбивался. Происходила какая-то незавершенная хренотень.

Откуда-то из-под мешков, словно аспид, выползла тонкая черная нога Стюардессы без туфли. Потом показалась другая. Боксер, охая и держась за низ живота, подобрался к креслу Аулиса.

– Напрасно, гадина, упрямишься. Я все равно выбью из тебя признание! Даю последний шанс! – крикнул он, массируя ушибленное место, и тотчас получил чувствительный удар по голове коробкой с тайваньским утюгом. – Проклятие! У меня же голова, а не кокос!

– А кто сказал, что мы летим? – сам у себя спросил Интеллигент, пытаясь добраться до иллюминатора и посмотреть в него. – По-моему, мы катимся кубарем по склону Килиманджаро.

– Летим! – с отчаяньем крикнула Стюардесса. Она уже выбралась из завала и торопливо застегивала пуговички на блузке. – Мы проходим грозовой фронт! Зона сплошной турбулентности! Если мы сейчас не изменим курс, нам оторвет крылья! Вы можете представить, что с нами станет? Что со мной станет? С этими нежными руками? С этим прекрасным лицом?

Она хватала себя за щеки.

– Ничего нам не оторвет! – ответил Боксер, не расслышав слов Стюардессы. Он потирал темечко, на котором отпечатался след от тяжелой коробки, и приближался к Аулису. Интеллигент к этому времени уже добрался до иллюминатора и надолго прилип к нему.

– Ну?! Что там?! – крикнула Стюардесса.

– Красота, – ответил Интеллигент, хотя ничего не было видно – сплошная серая пелена.

– Надо поменять курс!! Надо! Надо! Надо! – разрывала Стюардесса свой роток и лупила кулаками по коленкам. – Иначе зачем мне моя молодость, моя ослепительная красота?

– А почему у тебя руки были в крови? – вкрадчиво спрашивал Боксер, медленно подползая к Аулису, будто лев к тушканчику. – Почему именно ты взялся закрывать дверь? Тебе это больше всех надо было? Мне не надо, Стюардессе не надо, моему коллеге не надо. Никому не надо, а только тебе. Странно, не правда ли?

Аулис крутил головой и зажмуривал глаза. Он не понимал вопросов полицейского, он уже не желал ничего, кроме окончания пытки турбулентностью. «Скорее бы уже конец!»

– Если надавить на глазное яблоко со стороны переносицы, то будет намного больнее, – посоветовал Интеллигент.

– Я знаю, где больнее всего, – пренебрег советом Боксер, потирая ширинку.

И вдруг из-за баррикад раздался звонкий голос Стюардессы:

– Он жив!! Сюда!! Сюда быстрей!!

Боксер приостановил свое варанье продвижение к подозреваемому и переглянулся с Интеллигентом.

– Кто жив? – одновременно спросили они друг у друга.

– Наверное, командир! – догадался Аулис.

– Бракодел, – погруженный в свои темные интересы и размышления, произнес Соотечественник. – Ничего не умеешь. И чему тебя только в бурсе учили? Даже качественно замочить не смог…

– Кто бракодел? – с раздражением спросил Аулис, выворачивая шею назад, насколько это было возможно. – Я бракодел? Ты меня имеешь в виду?

– Я имею в виду того, кого имею, – усмехнулся Соотечественник. – А чего ты так всполошился? На воре шапка горит?

– У меня ничего не горит! – заверил Аулис. – У меня совесть чиста.

– Ну да, конечно, наша совесть томится за оградой строчек приказов. И стравливают нас, как бойцовских собак. Это все из-за ее бедности и слабости… Эх, как она меня обидела! Как обидела!

– Я не понимаю, о чем ты, – через плечо бросил Аулис, пытаясь хоть что-то высмотреть в противоположном конце салона. Сейчас его больше интересовало то, что происходило в тамбуре.

– Не понимаешь? О нашей подлой родине, парень…

Полицейские выглядели растерянно. Интеллигент, который был не прочь еще полюбоваться бурлящей серой пеленой за бортом самолета, пожал плечами и спросил:

– Жив так жив. А нам-то что?

– Он же единственный среди нас, кто умеет управлять самолетом! – не смог промолчать Аулис.

– А чего им управлять? – поддержал позицию коллеги Боксер. – Он и так летит неплохо. Мне лично нравится.

– Командир сможет посадить самолет в Норт-Фруди! – как неразумным детям растолковывал Аулис. – Он знает, как это делается! На что нажать, за что дернуть…

– Час от часу не легче! – вздохнул Интеллигент, выдергивая из ноздри черный, скрученный спиралью волосок. – Достала меня уже эта служба.

– И меня тоже, – согласился Боксер, и все же оба двинулись в сторону тамбура, раскидывая коробки.

Аулис не смог оставаться в кресле и тоже поперся за полицейскими. В салоне остался только Соотечественник. Он не мог уйти с кресла, потому что был прикован к подлокотнику.

– Эй! Эй, парень! – шипел он вслед Аулису. – Давай поговорим! У меня есть идея! Да погоди же ты! Я больше на тебя не обижаюсь!

Но Аулис продолжал расчищать себе путь коленями и даже не оглянулся. Какое счастье! Командир жив! Значит, есть надежда благополучно попасть в Норт-Фруди, которую Аулис давно закопал под толстым слоем своего отчаяния. А потом командир подтвердит полицейским, что Аулис ни при чем, что это не он звезданул его по голове и выкинул за борт второго пилота.

Картина, которая открылась ему в тамбуре, была удручающая. Командир ползал в луже собственной крови, как шайба на льду, силясь приподнять голову. Глаза его смотрели в разные стороны, липкие губы периодически размыкались, издавали звук «бы-бы», вслед за ним выползал алый пузырь, похожий на надутую жвачку.

– Помогите же ему встать! – крикнула Стюардесса, которая, впрочем, сама не делала никакой попытки помочь командиру. – Вы только посмотрите – он весь в крови! А на темечке что? Что это? А посмотрите, какие у него бессмысленные глаза! А какой он… какой он отталкивающий!

Полицейские дружно согласились с этим достаточно точным определением и закивали. Боксер как бы невзначай стал подталкивать к ползающему командиру Интеллигента, чтобы тот первым взял его под руки, но Интеллигент сопротивлялся, кряхтел и хватался за Стюардессу.

– Что вы меня трогаете! – кричала Стюардесса. – Вы его трогайте!

Полицейские брезговали. Никто из них не хотел пачкаться в крови. А командир шлепал ладонями по вязкой луже, похожей на пролитый кисель, бодал липкой головой перегородки, бормотал «бы-бы-бы» и выдувал кровавые пузыри. Аулис, увидев, что никто не спешит оказать командиру помощь, уперся головой в спину Боксера:

– Освободите мне руки! Я ему помогу!

– Правильно! – согласился Интеллигент. – Пусть он поможет. А то у меня грыжа.

– А ты не сбежишь? – высказал сомнение Боксер.

– Да куда он отсюда денется? – усмехнулся Интеллигент.

– Скорее же! – взвизгнула Стюардесса. – А то он опять умрет и не успеет облететь зону турбулентности!

Интеллигент отомкнул ключиком один наручник, а второй оставил болтаться на запястье.

– Что ж, давай, юноша! Помогай! Искупай свой грех!

– Только на этот раз будь аккуратней, – посоветовал Боксер. – Не запачкай руки. Каждое лишнее кровяное пятно на тебе – дополнительный год тюрьмы…

Но Аулис уже не обращал на слова полицейских внимания. Он опустился на корточки перед командиром, взял в ладони его лицо и чуть приподнял. Командир выглядел как недоброкачественный товар на дешевом рынке. Аулис крепко засомневался в том, сможет ли командир разобраться в ручках, кнопках и рычагах управления. Он сомневался даже в том, соображает ли командир вообще.

– Вы меня слышите? – с мольбой спросил он, заглядывая в скользящие, словно картинки в игровом автомате, глаза летчика. – Вы сможете посадить самолет?

– Бы-бы-бы… – ответил командир.

– Кто вас ударил? Ударил кто? – спросил Боксер, шевеля носом и кривя губы. Он склонился над командиром с таким видом, словно это был плохо вымытый унитаз. – Этот молодой человек вас ударил, да?

«Говори! Говори!» – мысленно умолял Аулис, невольно сжимая лицо командира, будто хотел выдавить из него показания. Если бы это помогло, Аулис постучал бы головой командира о перегородку. Но мозг командира, этот уникальный носитель информации, «черный ящик», не работал… Аулису хотелось плакать от досады.

– Бы-бы… – ответил командир, и в это время его руки разъехались в разные стороны, и он с гулким стуком ударился челюстью о пол.

– Вы слышали? – дрожа от волнения, крикнула Стюардесса. – Он назвал чье-то имя!

– Разве он назвал имя? – скептически заметил Интеллигент. – По-моему, он сказал «бы-бы».

– А мне послышалось «Вы! Вы!», – добавил Боксер.

От отчаянья и безнадежности у Аулиса туман поплыл перед глазами. Он попытался успокоиться и не потерять рассудок… Нельзя сдаваться. Надо бороться за живучесть самолета. Надо привести командира в чувство любой ценой!

– У него кома! – слезливо сказала Стюардесса, глядя на командира мокрыми глазами. – Он не сможет управлять самолетом в таком состоянии!

– Все-то ты знаешь, – проворчал Интеллигент. – Где турбулентность, где кома. Не надо диагнозов, женщина. Ты врач? Нет, ты стюардесса. Вот и стюардесствуй себе на здоровье, и не лезь в чужие дела!

– Погодите! – шмыгая носом, забитым слезами, произнесла Стюардесса, протискиваясь к командиру. – Я спрошу у него про Опио! Может, он отреагирует на это имя…

– Я сам спрошу! – с раздражением выкрикнул Аулис, не желая подпускать к последней надежде еще кого-либо. Он снова оторвал приклеившееся к полу лицо командира и крикнул ему прямо в ухо:

– Что случилось со вторым пилотом? Алло! Вы меня слышите? Кто вышвырнул Опио из самолета?

– Бы-бы… – ответил командир и выпустил кровавую слюну.

Стюардесса заплакала, зачем-то прикрывая губы и нос воротничком блузки, будто у нее на груди сидел маленький чертенок и она что-то нашептывала ему.

– Допрос свидетеля полностью подтверждает первоначальную версию, – с фальшивым сочувствием констатировал Боксер и вздохнул: – Ударил командира самолета и выкинул Опио за борт один и тот же преступник.

И полицейский со значением похлопал Аулиса по плечу. Аулис дернулся, скидывая с себя ненавистную руку.

– А вам сейчас не все равно, кто это сделал? – огрызнулся он. – Может быть, через минуту мы все отправимся на тот свет! И виновные, и невинные – все! В одной братской могиле нас похоронят.

– А может, и не отправимся, – широко улыбнувшись, возразил Боксер. – Представляешь, как будет обидно, если мы останемся живы, а я так и не выведу тебя на чистую воду?

– Что ж, тешьте себя надеждой, – обреченно произнес Аулис. – И все-таки принесите бинт, я перевяжу командира!

– А зачем его перевязывать? – удивился Интеллигент. – У него там уже все засохло. И вообще он выглядит как огурчик…

– …переварившийся в желудке гиппопотама, – добавил Боксер.

Аулис шлепал командира по щекам. Командир то ли от боли, то ли от удовольствия тихонько мычал.

– Очнитесь! Очнитесь! – как заклинание повторял Аулис. – Вы должны управлять самолетом! Слышите меня, командир? Больше некому, кроме вас!

– Да все он слышит и понимает! – с оптимизмом проговорил Интеллигент. – Только прикидывается.

– Давайте посадим его за штурвал, – предложила Стюардесса. – Может, у него пробудятся рефлексы?

– До чего умная баба! – похвалил Боксер. – Ну-ка, юноша, тащи его в кабину!

«Очнись, очнись!» – мысленно обращался Аулис к командиру, просовывая руки ему под мышки. Командир болтал головой и показывал покусанный язык… Этот человек – сокровище. Уникальный, незаменимый проводник от смерти к жизни… Как тяжело волочить его! Хоть бы кто-нибудь помог! Но Боксер сосредоточенно читал этикетку на бутылке с пепси-колой, а Интеллигент незаметно ушел в салон и там принялся раскурочивать коробку с компьютером. От Стюардессы тоже не было никакого толка, она только проявляла сочувствие:

– У него уже губы асфальтовые, как у мертвеца! Ой, я не могу на него смотреть! Ну разве он сможет держать штурвал? Горе-то какое, горе! Может быть, ты умеешь водить самолет? Только аккуратно, чтобы я ничего не повредила себе. Иначе меня перестанут фотографировать!

И снова всхлипывала и сморкалась в занавеску.

Аулис подволок командира к креслу, прилично забрызганному кровью, и нечаянно наступил ногой на гаечный ключ с длинной никелированной ручкой… Конечно, конечно, этой штукой ударили командира по голове! Убийца бросил свое орудие на месте преступления. Наверняка на ключе сохранились отпечатки пальцев! Первое и весьма убедительное вещественное доказательство! Аулис крикнул:

– Посмотрите, что у меня под ногами!

Полицейские вскрывали упаковки в салоне и его не слышали. Командир канючил, подбородок его, как у висельника, лежал на груди. Аулис, собравшись с силами, взвалил его на сиденье, прислонил к спинке, опустил тяжелые и неподвижные ноги на пол.

– Вы понимаете, где находитесь? – крикнул Аулис прямо в ухо командиру. – Это ваше кресло! Вот штурвал! Вот приборы! Надо посадить самолет в Норт-Фруди!

– Бы-ы-ы… – ответил командир и непременно повалился бы на штурвал, если бы Аулис не догадался прижать грузное тело к спинке кресла привязными ремнями.

– Ну? Что тут у тебя? – спросил Боксер. Он зашел в кабину, ловко закидывая в рот орешки в шоколадной глазури. На его пальцах сверкали перстни, которые Аулис раньше не замечал.

– Вот мое алиби, – сказал Аулис, кивая на ключ, но вдруг Боксер, к его изумлению, наклонился и взял металлическую палицу в руки.

– Вы что?! – ахнул Аулис. – На нем же отпечатки пальцев преступника!

– На нем могут быть только твои отпечатки, – спокойно ответил Боксер, без особого интереса разглядывая инструмент.

– Моих отпечатков как раз там нет!

– Отсутствие отпечатков преступника еще не есть доказательство его невиновности… Орешков хочешь?

– Орешков? – уже в который раз опешил Аулис. – Вы посмотрите на командира. Он же едва живой! Он не то что управлять самолетом, он даже рукой пошевелить не может.

– Ерунда! – легкомысленно заявил Боксер. – Самое главное, что говорить может… Пойдем, сынок, я снова посажу тебя под арест.

– Под арест? Под арест? – задыхаясь, переспросил Аулис и вдруг расхохотался. – Да мы все тут сидим под арестом! Мы пороховую бочку голыми задницами трамбуем! И огонь уже по фитилю бежит! Зачем вы делаете вид, будто не понимаете, что нам грозит? Мне противно от вашей фальши и притворства!

– Но-но! Прекратить провокационные разговорчики! – строго произнес полицейский и погрозил сверкающим золотом пальцем.

В кабину протиснулся Интеллигент.

– Как дела? – спросил он, глядя на затылок командира, похожий на большой надкушенный помидор. – Все в порядке? Командир на своем месте?

– На своем, – удовлетворенно вздохнул Боксер. – Слава богу, все обошлось. Теперь можно спокойно заняться расследованием.

Интеллигент с сомнением разглядывал затылок командира.

– Что-то не пойму… Так он же вроде как не рулит…

– Почему ж не рулит? Очень даже рулит! – возразил Боксер.

Интеллигент не поверил, оттолкнул в сторону Аулиса, который следил за происходящим с выражением брезгливого страха, склонился над командиром и придирчиво осмотрел его. Потом поднял его безвольные руки и положил их на рогатину штурвала.

– Вот теперь порядок! Теперь видно, что рулит… Выходим, не будем мешать ему работать.

Глава 6
Наша жизнь прекрасна

В кабину заглянула Стюардесса. Слезы так раздули ее глаза, что девушка стала похожа на какающую лягушку.

– Это профанация, – прошептала она. – Он не управляет самолетом. Мы разобьемся. Я превращусь в уродину, и Опио меня не узнает! А как он выполнит свои обещания, если не идентифицирует меня?

– Цыть, женщина! – прикрикнул на нее Интеллигент. – Накаркаешь еще! Освободи кабину! Выходим все! Мы ему мешаем работать.

Все вышли. Боксер тихо прикрыл за собой дверь и приложил палец к губам, призывая соблюдать тишину… Аулис с силой тряхнул головой. Ему вдруг показалось, что он уже и сам поверил в эту беспредельную белиберду, будто командир вполне вменяем и сейчас, оставшись наедине, возьмет на себя управление самолетом, свяжется с диспетчером, запросит код, курс и эшелон. «Сумасшедший дом!» – подумал он с каким-то липким равнодушием, в котором начали увязать все его переживания и страхи. Стюардесса, прислонившись лбом к двери, тихо плакала, ее плечи вздрагивали, и с подбородка капали слезы. А самолет продолжал лениво гудеть двигателями, работающими на низких оборотах, и корпус по-прежнему содрогался, дрожал, крылья резали влажные тучи, пропитанные электричеством и ледяной крошкой, и в иллюминаторах ничегошеньки не было видно, словно на самолет накинули большой грязный чехол…

– Эка тебя прорвало на слезы! – посочувствовал Стюардессе Боксер и потрепал девушку за ушком. – Кем Опио тебе приходился? Женихом? Или, может быть, бойфрендом?

– Мужем, – не отрываясь от двери, произнесла Стюардесса.

– Прими соболезнования! – почему-то улыбаясь, сказал Боксер и опустил взгляд на ножки Стюардессы. – Теперь ты, значит, молодая вдова. Так сказать, свежачок. Новое качество еще не оставило на твоем лице отпечатков затаенной радости… Наследство хоть обломится?

– Как вы… как вы смеете так говорить… – давясь слезами, прошептала Стюардесса. – Он для меня все… Опора и надежда на всю жизнь… Вот смотрите, смотрите!

Она кинулась в кухонный закуток и схватила с полки свой заветный блокнотик.

– Вот, вот, смотрите! – заливая страницу слезами, говорила она. – Это все он для меня сделал! Вот это все… Нет, то, что ниже, читать не надо, это уже другие…

Полицейских мало заинтересовал список обещаний Опио. Боксер, успокаивая девушку, пошлепал ее по щечке.

– Ничего! Найдешь себе другого Опио!

– А другого такого на всем белом свете нет! – с убеждением воскликнула Стюардесса.

– Незаменимых людей не бывает, – ласково заверил Боксер, подышал на перстень, исполненный в виде матерого медведя, принюхивающегося к чьему-то помету, потер его о форменную рубашку. – Мы же не грохнулись на землю без него. Летим, как летели. Значит, ничего особенного он собой не представлял.

– Ему сейчас хорошо, – с заметной завистью сказал Интеллигент, выковыривая гвоздиком грязь из-под ногтей. – Уж лучше, чем нам.

– Дай бог, дай бог, – философски заметил Боксер.

Аулис подавился воздухом и закашлялся. Его горло словно сдавила чья-то крепкая рука. Он рванул на груди майку.

– Позвольте мне… позвольте мне занять место второго пилота, – с трудом произнес он. – Уверяю вас, хуже не будет!

Полицейские переглянулись, и их губы одновременно растянулись в улыбке.

– Эва, куда махнул! – сказал Боксер.

– Ты, парень, аппетиты свои поубавь! – посоветовал Интеллигент. – Даже я на это кресло не претендую.

Стюардесса, мучительно раздумывая над предложением Аулиса, вдруг запрыгала, захлопала в ладоши.

– Правильно! Правильно! Пусть сядет! Может, у него получится не хуже, чем у Опио! Пожалуйста! Пожалуйста!

– Цыть!! – крикнул Боксер и схватился за дверную ручку, потому как в это мгновение самолет сильно тряхнуло. – Сговорились, тараканы мадагаскарские?! Вы хорошо подумали, прежде чем сказать такое?! Занять кресло второго пилота! Может, ему сразу на место командира сесть?

– Если никто не сядет за штурвал, то самолет разобьется! – крикнул Аулис, уже не зная, какие еще использовать аргументы.

– Да ты своим разбиванием все уши нам прожужжал! – отмахнулся Интеллигент. – Самолет летит. Командир им управляет. Преступник, убивший Опио, задержан. Все в порядке! Что вы тут митингуете, воду мутите? Марш по своим местам!

Самолет подкинуло на воздушной горке, потом он ухнул вниз. Чувствуя, что пол уходит из-под ног, Боксер схватился за Интеллигента, а Интеллигент, в свою очередь, за Боксера. Оба повалились на пол.

– Ничего страшного! – кричали они, копошась на полу, словно борцы. – Так бывает на всех самолетах… Естественные воздушные ямы… Нормальные сезонные колебания… Ах, блин, ты меня коленом по носу ударил!.. Убери свое жирное брюхо…

– Я тебе помогу, – улучив момент, шепнула Аулису Стюардесса. – Пока делай, что они говорят…

Аулис успел незаметно пожать девушке руку. Если взять в расчет Соотечественника, то теперь их было трое против двух потерявших рассудок полицейских. Самолет еще раз подкинуло, потом он стал заваливаться на левое крыло.

– Сейчас как шмякнемся… – произнесла Стюардесса, хватаясь за штору.

Дверь пилотской кабины открылась нараспашку и двинула по затылку Боксера, который только поднялся на ноги. Полицейский вскрикнул от боли и со злостью пнул дверь ногой. Дверь захлопнулась, но не надолго. При очередном крене дверь снова распахнулась и на этот раз задела ухо Интеллигента.

– Сама судьба предупреждает! – весело сказал Интеллигент, потирая ухо. – Не подходи к штурвалу!

– Может, замок на двери испортился? – спросил Боксер.

– Ничего тут не испортилось! – крикнул Аулис. Он вдруг нашел спасительное алиби для себя: – Это у вас в головах что-то испортилось! Я вам докажу, что невиновен!

Он задыхался от праведного гнева. Даже слезы оскорбленного самолюбия проступили на его глазах.

– Ты что несешь, гиена пятнистая?! – криво осклабился Боксер. Он никогда не позволил бы подозреваемому так разговаривать с собой, но тут случай был особый. Боксер почувствовал, что Аулис заполучил какой-то козырь.

– Надо заткнуть ему рот, – предложил Интеллигент. – Лично я не хочу его слушать!

– Пусть говорит! – звонко запищала Стюардесса.

– Надо выслушать, – согласился Боксер. – Что еще за доказательство?

– Дверь открывается, потому что не заперта! – дрожа от бойцовского накала, выдал Аулис. – А раньше пилоты закрывались изнутри! Для чего, как вы думаете? Для того, чтобы в кабину не вошел посторонний! Они ни за что не открыли бы мне дверь! И как, спрашивается, я проник в кабину и ударил их ключом, если дверь была заперта? Как, объясните мне? А никак! Это сделал человек, которому пилоты доверяли, а потому открыли!

– Интересная мысль, – согласился Боксер и покосился на Стюардессу. – Ты носила им кофе?

– Кофе? – растерялась Стюардесса от неожиданного поворота и часто-часто заморгала. – Кофе? Разве носила?

– Носила, носила, – закивал Интеллигент, затем снял очки, подышал на стекла, протер пальцами. – Значит, ты заходила в кабину… Очень любопытно…

– Но я никого не убивала! – выпалила Стюардесса, тараща глаза и прижимая руки к груди. – Вы с ума сошли! Опио мой муж! Он для меня все! Я люблю его больше жизни! Зачем мне его убивать?

– Мало ли, – пряча глаза, ответил Боксер. – Например, из-за наследства. У него ведь вилла в Эльдоре? И не только вилла. Что там еще в твоем блокнотике указано? Счет в швейцарском банке?

«А кто эту копченую мышку знает? – подумал Аулис, кидая настороженные взгляды на девушку. – Кто читал ее мысли? А вдруг в самом деле?» Эффект от его бурной защиты превзошел все ожидания. Теперь обвинение медленно сползало с Аулиса, словно горячая смола, но в ней начинала залипать Стюардесса. Как выяснилось секундой позже, не только она.

– И ты, кстати, тоже заходил к пилотам, – вспомнил Интеллигент, хитро поглядывая на своего коллегу.

– Совсем свихнулся? – обиженно свесил мясистые губы Боксер. – Я заходил к ним, чтобы связаться по радио с полицейским управлением!

– Да я верю тебе, дружище, верю! – расхохотался Интеллигент, похлопывая Боксера по плечу. – Но вот только никто из нас не видел, как ты связывался. Может, вместо антенны использовал гаечный ключ? Ха-ха-ха!

– Тьфу, дурак! – всплеснул руками Боксер. – Скажешь тоже! Зачем мне убивать пилотов?

– Чтобы… – с намеком произнес Интеллигент и лукаво повел глазами в сторону забитого товаром салона. – Зачем приземляться в Норт-Фруди, если тут такая благодать, не так ли?

– Сейчас ударю, – пообещал Боксер и, оглянувшись вокруг в поисках веского аргумента, схватил Стюардессу под локоть и толкнул ее на Интеллигента. – Это она сделала! Арестуй ее!

Интеллигент поймал Стюардессу, словно футбольный мяч, и, коль выпал случай, стал с усердием лапать ее. Девушка извивалась, хихикала, сучила ножками, пыталась прикрывать руками те места, на которые нацеливался Интеллигент, но всякий раз на долю секунды опаздывала. Боксер тем временем снял с Аулиса до сих пор болтающийся на его запястье наручник и протянул Интеллигенту. Аулис вроде испытал большое облегчение, но душу начало ковырять смутное чувство вины перед Стюардессой.

– Стоп! – крикнул он, когда Интеллигент уже начал прилаживать наручник к тонкой руке Стюардессы. – Она не могла ударить командира, потому что руки ее в тот момент были заняты, она держала поднос с кофе!

– Логично, – согласился Интеллигент и не стал сковывать Стюардессу.

– Но она могла на минутку поставить поднос на… на… – произнес Боксер и почесал затылок, придумывая правдоподобную версию.

– Себе на голову? – подсказал Интеллигент и гнусно улыбнулся. – Как ни крути, дорогой коллега, в числе подозреваемых остаешься только ты.

Боксер не на шутку заволновался. Крупные капли пота, похожие на волдыри, выступили на его лоснящемся лбу. Он лихорадочно придумывал себе алиби. Тут лицо его озарила спасительная мысль.

– Постой-постой! – сказал он, хватая Интеллигента за погон. – А что ты делал после того, как нам принесли кофе?

– Ничего не делал. Выпил кофе и стал в окно смотреть, – ответил Интеллигент, насмешливо улыбаясь.

– Но я-то этого не видел! – радостно хлопнул в ладоши Боксер. – Я дремал. Мне снились сны.

– Точно дремал, – подтвердил Аулис. – Вы еще головой в коробку с монитором упирались, и я беспокоился, как бы экран не лопнул.

– Вот видишь! Я не могу подтвердить твоего алиби! – искренне обрадовался Боксер.

– И я не могу, потому что тоже дремала, – вставила Стюардесса. Она с удовольствием мстила Интеллигенту за то, что он так нагло воспользовался ее беспомощным положением и ничего ей за это не пообещал.

Улыбка мигом сошла с лица Интеллигента.

– Ну-ну, хватит! Хватит дурить! – пробормотал он. – Что вы такое говорите! У меня безупречная служебная репутация!

– И у меня тоже, – заявил Боксер.

Он и Интеллигент крепко пожали друг другу руки, а Стюардесса, воспользовавшись моментом, послала Аулису воздушный поцелуй.

– В общем, так, – подвел итог Боксер, чтобы придать этой неопределенной ситуации статус-кво. – Как видим, дело серьезное. Придется разбираться с самого начала.

С самого начала! Что говорит этот безумец! Он по-прежнему намерен искать преступника, вместо того чтобы спасать самолет?

– Послушайте же меня!! – крикнул Аулис, до боли вцепившись себе в волосы, будто хотел болью пробудить себя от кошмарного сна. – Разрешите же мне взять на себя заботу о самолете! Мы уже слишком долго испытываем судьбу! Поймите же, что мы не можем лететь бесконечно долго! Мы можем врезаться в гору! Или столкнуться с другим самолетом! В конце концов, рано или поздно закончится топливо! Давайте попытаемся сесть в каком-нибудь ближайшем аэропорту, а там уж будем разбираться, кто убийца.