Текст книги "Петербургские дворы. Необычные дворы, курдонеры, дворы-колодцы, проходные дворы"

Этот знаменитый дворик можно видеть и в наши дни, фасад же здания был изменен архитектором Ф.Ф. Бекманом в 1865 году. Четыре дня в октябре-ноябре 1839 года провел Гоголь в квартире П.А. Плетнева, в доме Строганова на Невском пр., 38.

Прямо или косвенно Петербург присутствует в большом числе произведений Н.В. Гоголя. Здесь можно назвать такие его произведения, как «Невский проспект», «Нос», «Женитьба», «Разъезд», «Шинель», «Мертвые души», «Ревизор» и некоторые другие. Познакомившись с историей жизни в Петербурге самого Гоголя, давайте прогуляемся по петербургским адресам его героев и попытаемся, по возможности, взглянуть на них с иной точки зрения – со двора.

С А.И. Поприщиным мы уже посетили квартиру в доме Зверкова, узнали адрес в Санкт-Петербурге знакомого литератора Ивана Александровича Хлестакова.

В повести «Портрет» Гоголь дает любопытное описание типичного домовладельца – собственника того самого рядового петербургского доходного дома с двором-колодцем.

«Хозяин небольшого дома, в котором жил Чартков [художник, главный герой. – А. £], был одно из творений, какими обыкновенно бывают владетели домов где-нибудь в Пятнадцатой линии Васильевского острова, на Петербургской стороне или в отдаленном углу Коломны, – творенье, каких много на Руси и которых характер так же трудно определить, как цвет изношенного сюртука. В молодости своей он был капитан и крикун, употреблялся и по штатским делам, мастер был хорошо высечь, был и расторопен, и щеголь, и глуп; но в старости своей он слил в себе все эти резкие особенности в какую-то тусклую неопределенность. Он был уже вдов, был уже в отставке, уже не щеголял, не хвастался, не задирался, любил только пить чай и болтать за ним всякий вздор; ходил по комнате, поправлял сальный огарок, аккуратно по истечении каждого месяца наведывался к своим жильцам за деньгами; выходил на улицу с ключом в руке, для того чтобы посмотреть на крышу своего дома; выгонял несколько раз дворника из его конуры, куда он запрятывался спать; одним словом, человек в отставке, которому после всей забубенной жизни и тряски на перекладных остаются одни пошлые привычки». А между тем, Чартков живет в Коломне.

Здесь же обитает и герой другой повести Гоголя, «Шинель», титулярный советник Акакий Акакиевич Башмачников, ограбленный поздним вечером и умерший от простуды. Трагические события происходили на Покровской (ныне – Тургенева) площади – самой окраине Коломны.

«Он [Башмачников. – А. Г.] приблизился к тому месту, где перерезывалась улица бесконечною площадью с едва видными на другой стороне ее домами, которая глядела страшною пустынею. <…> Он вступил на площадь не без какой-то невольной боязни, точно как будто сердце его почувствовало что-то недоброе». В гротескном финале этой повести появляются четкие городские ориентиры – Ка-линкин мост, – конец Садовой улицы, площадь. Здесь призрак чиновника грабит прохожих.

Управа благочиния (ул. Садовая, 55)

География повести «Нос» больше связана с различными учреждениями столицы. Управление обер-полицмейстера, куда едет главный герой майор Ковалев, не считая, что отдельный герой повести, его нос, располагается на Большой Морской улице, дом 22.

Далее майор направляется в Управу благочиния, занимавшуюся судопроизводством. Она находилась в те годы на Садовой улице, дом 55. Время не оставило нам этих адресов майора Ковалева. Дом обер-полицмейстера перестроен в 1905 году архитектором К.В. Бальди в стиле модерн для размещения Центральной телефонной станции города. Участок на Садовой улице под № 55 в 1904–1905 годах застроен грандиозным зданием Дома городских учреждений. Старое здание Управы было трехэтажным с парадным входом и боковыми проездами во двор. В повести основные события вращаются вокруг Садовой улицы. Здесь живет сам майор, рядом на Вознесенском проспекте парикмахер находит нос Ковалева, на Садовой расположен суд. Из важных городских ориентиров в повести часто упоминается Невский проспект.

«Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет все». Так начинается повесть Гоголя «Невский проспект» – важного произведения, с точки зрения литературной географии. Рассказ о главной улице города строится автором на дуализме: положительное – отрицательное. «Лучший» и «всемогущий» противостоит «лживому» и «демоническому». Главный герой постепенно обретает вполне живые черты. Здесь нет точных адресов – но они и не нужны – сам по себе Невский проспект – адрес, Вавилон, город в городе, корабль, плывущий по бесконечному морю. Невский проспект – это и мир, мир людей. Одновременно он – континент, страна со сменами времен года. Здесь есть и весна, и лето, и осень, и зима.

История Невского проспекта не случайно представлена в конце рассказа о Петербурге Гоголя. Можно ли сравнить главную магистраль города со двором, пусть парадным. Нет, замкнутость пространства – главное условие существования курдонера или двора-колодца. Невский проспект же – бескрайняя степь, открытая всему и всем, каждую секунду своего существования.

«Перед ним сидел Шиллер, – не тот Шиллер, который написал „Вильгельма Телля“ и „Историю Тридцателетней войны“, но известный Шиллер, жестяных дел мастер в Мещанской улице. Возле Шиллера стоял Гофман, – не писатель Гофман, но довольно хороший сапожник с Офицерской улицы, большой приятель Шиллера. Шиллер был пьян и сидел на стуле, топая ногою и говоря что-то с жаром. Все это еще бы не удивило Пирогова [один из героев повести. – А. Л], но удивило его чрезвычайно странное положение фигур. Шиллер сидел, выставив свой довольно толстый нос и поднявши наверх голову; а Гофман держал его за этот нос двумя пальцами и вертел лезвием своего сапожнического ножа на самой его поверхности».

Так и проходила в Петербурге жизнь – в «русском городе, основанном на немецкой земле», копошились немцы со своими обычаями.

Глава 8
Ф.М. Достоевский. Город маленького человека

В определенной степени глава о Достоевском наиболее близко подводит нас к главной теме книги – теме петербургских дворах. В творчестве Пушкина, других писателей и поэтов XIX и XX веков образ Петербурга рассматривается через другие отличительные черты – Genius loci выступает в виде Медного всадника или памятников Стрелки Васильевского острова. В попытке заглянуть в душу города, увидеть его живой организм, мы собирали по крупицам отличительные черты (черточки) Северной столицы, основываясь на пушкинском определении главных из них: вода– река, болото – гранит и лес – сад.

Нечто иное нас ждет при знакомстве с творчеством Федора Михайловича – третьим в нашем ряду самых-самых петербургских литераторов. В его романах и повестях город присутствует столь естественно, что в какой-то момент переходит в разряд героев, причем героев основных, от которых в романе зависит исход конфликта. Писатель мастерски вводит в сюжет произведения единый городской организм, а если нужно, разбивает его на составляющие, наделяя их отдельными независимыми жизнями. Так Достоевский поступает с Екатерининским каналом, петербургским летом, лестницей доходного дома. В определенные моменты тот же уличный перекресток, вдруг – любимое слово Федора Михайловича, оживает, становится вторым «я» и толкает героя в спину: «Иди, иди, сделай это…». Именно в произведениях Достоевского петербургский двор оживает, находит своего Genius loci.

Ф.М. Достоевского

Как и в случаях с А.С. Пушкиным и Н.В. Гоголем, изучим петербургские адреса самого Достоевского, следом за этим познакомимся с «местом жительства» его героев. За время жизни в Петербурге, а это в общей сложности тридцать три года, писатель сменил здесь более двадцати квартир.

Первые полгода в Санкт-Петербурге молодой Федор Достоевский прожил в пансионе штабс-капитана К.Ф. Костомарова, занимавшего дом купца Решетникова (Лиговский пр., 65). К сожалению, это здание в стиле классицизма в 1910–1912 годах разобрали, а на участке выстроили доходный дом подрядчика И.М. Екимова в стиле модерн (арх. В.И. Ван-дер-Гюхт). И хотя к истории жизни Достоевского в Петербурге этот дом отношения не имеет, все же запомните его двор – отличный пример отделки дворовых фасадов в стиле модерн. Их плавные изгибы неповторимы и грациозны.

Далее идут годы проживания Достоевского в Главном инженерном училище, то есть в Инженерном замке, с историей которого мы, конечно, познакомимся. Шесть месяцев (до февраля 1842 г.) он снимает квартиру на Караванной, 16, в доме Алексина. С весны 1842 года Ф.М. Достоевский живет в доходном доме Ф.И. Пряничникова (Владимирский пр., 11) на втором этаже в трехкомнатной квартире с окнами, выходящими на Графский переулок.

Дом Ф.И. Пряничникова (Владимирский пр., 11)

Три года снимал эту квартиру Достоевский, вначале с Андреем Достоевским, затем с А.Е. Ризенкампфом. Здесь был написан роман «Бедные люди». Дом в стиле классицизма в 1839 году надстроил архитектор В.Е. Морган. Позади дома сохранился двор.

«Ваше окошко напротив, через двор; и двор-то узенький, вас мимоходом увидишь – все веселее мне, горемычному, да и дешевле» – писал главный герой романа «Бедные люди» Макар Девушкин.

В 1846 году писатель четыре раза переезжает, в конце концов оказываясь на Васильевском острове, где он живет в трехэтажном доходном доме В.М. Солошича с Бекетовыми. Дом перестроен в 1892 году в стиле эклектики архитектором А.М. Кочетовым. Арестовали писателя (по делу кружка Петрашевского) 23 апреля 1849 года в доме Я.Х. Шиля (Вознесенский пр., 8). В этом доме Достоевский написал повести «Белые ночи», «Неточка Незванова», «Хозяйка» и другие произведения. Здание известно было в Петербурге как гостиница «Париж», основанная в 1804 году Луи Ван-Вельсенерсом. В 1832 году архитектор А.Х. Пель провел реконструкцию отеля. В 1997 году здание полностью перестроили, сохранив исторические наружные стены и лестницы.

После возвращения с каторги в декабре 1859 года Федор Михайлович поселился в доходном доме Н.А. Политина на 3-й роте, 5 (ныне – ул. 3-я Красноармейская, 5). Здесь он работал над «Записками из мертвого дома» и «Униженными и оскорбленными». Дом этот не сохранился до нашего времени. В сентябре 1861 года писатель переезжает к брату Михаилу на Малую Мещанскую, 1, квартира 4, а в апреле 1864 года снимает жилье в доме Евреинова на той же улице. Ныне улица носит название Казначейской, а дом Евреинова (Столярный пер., 11/9) вошел в число известных адресов Достоевского в Петербурге. Довольно быстро Достоевский вновь меняет квартиру и селится в доходном доме Н.И. Олонкина (Алонкина), расположенном напротив (Казначейская ул., 7/14). На втором этаже находилась квартира под № 36 (затем № 14), занимаемая Достоевским за 25 рублей в месяц. До 1867 года прожил он здесь, написав «Записки из подполья», «Преступление и наказание», «Игрок» и другие произведения.

Затем вновь идет череда съемных квартир, где писатель живет от полугода до года. Наконец в сентябре 1875 года он останавливается, и на протяжении трех лет живет в доме поручика А.П. Струбинского (Греческий пр., 6). Достоевский занимал квартиру № 6 на третьем этаже четырехэтажного дома, а сам владелец дома жил в большой квартире из одиннадцати комнат. Здесь писатель завершает работу над романом «Подросток», а в мае 1878 года в квартире в припадке эпилепсии умирает его трехлетний сын Алеша.

Убитый горем, Достоевский уезжает отсюда на Кузнечный переулок – свою последнюю квартиру.

Дом Р.Г. Клинкстрема (Кузнечный пер., 5/2)

Квартира в доходном доме Р.Г. Клинкстрема (Кузнечный пер., 5/2) ныне превращена в музей писателя. Здесь Ф.М. Достоевский прожил до своей кончины 28 января 1881 года. В Кузнечном переулке, в квартире с окнами на Владимирский собор, он работал над романом «Братья Карамазовы».

В 1882 году архитектор В.В. фон Витт перестроил здание, ранее, в 1849 году, его правую часть реконструировал архитектор С. Пономарев. Открытый дворик имеется в доме со стороны переулка.

Район Мещанских улиц (ныне Казначейская улица и Столярный переулок) у Кокушкиного моста, хорошо знакомый Ф.М. Достоевскому, стал местом обитания героев его романа «Преступление и наказание». Здесь можно найти и дом Раскольникова, и дом Сони, и доходный дом, где жила старуха-процентщица.

«В начале июня, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов с С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешительности, отправился к К-ну мосту. <…>

Район Мещанских улиц

Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. <.. > На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу.». Так начинается роман, и с первых строк автор задает нам ориентиры месторасположения в Петербурге главного героя – Родиона Раскольникова. Попутно мы видим одну характерную для этого района деталь, подмеченную еще Гоголем, – особенная вонь. Конечно, точного адреса дома Раскольникова быть не может, но исследователи склоняются к тому, что дом, где жил персонаж, – это доходный дом И. Иохима (Гражданская ул., 19), сооруженный в 1831 году архитектором Е.Т. Цолликофером. На углу здания, на месте входа, с 1999 года на стене можно видеть бронзовый горельеф, под ним мемориальная гранитная доска с текстом: «Дом Раскольникова. Трагические судьбы людей этой местности

Петербурга послужили Достоевскому основой его страстной проповеди добра для всего человечества».

Мемориальная доска на «Доме Раскольникова»

Авторами композиции выступили скульптор Е.Н. Ротанов, при участии архитектора В.И. Новосадюка.

Авторы текста: Д.С. Лихачев и Д.А. Гранин. На доме установлены две таблички (на русском и немецком языках) с обозначением уровня воды при наводнении 7 ноября 1824 года.

На канале Грибоедова расположен дом Алены Ивановны (старухи-процентщицы), до которого, согласно Достоевского, всего «ровно семьсот тридцать» шагов. Тогда канал назывался Екатерининским или просто – канава.

«С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в-ю улицу. Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими промышленниками – портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелкими чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома». Нужно обратить внимание на то, что вход к процентщице расположен со двора – Раскольников поднимается к процентщице по черной, темной и узкой лестнице. Двор сразу обретает самостоятельное и важное значение. Сам Раскольников тоже ходит через двор в свою каморку.

Дом, где, возможно, жила Алена Ивановна, давным-давно принадлежал домовладельцу столярному мастеру Ивану Вальху (Средняя Подьяческая ул., 15А), а вход в подъезд находился во втором меньшем дворе. Дом построен в 1800 году, но спустя столетие, в 1902 году левую его часть по Екатерининскому каналу надстроил Н.И. Полешко.

Но Н.П. Анциферов дает нам совершенно другой адрес дома старухи-процентщицы: Садовая ул., 65, причем второй фасад выходит на канал Грибоедова (дом 118), а соседний, смежный дом, – на Большую Подьяческую, упоминаемую в романе. Во дворе дома расположен флигель. Войдите во двор, нужная нам лестница с квартирой Алены Ивановны расположена как раз справа.

Последний важный городской объект романа – дом Сони Мармеладовой. Исследователи творчества Достоевского и, в частности, Анциферов определили его, как здание Казенной палаты (Казначейская ул., 13/73). Двухэтажное здание для размещения губернских присутственных мест появилось здесь в конце 1840-х годов. Долгое время дом оставался двухэтажным, пока в 1952 году архитектор К.И. Никитин не надстроил его двумя этажами.

На примере трех главных персонажей романа «Преступление и наказание» можно отчетливо увидеть ту роль, какую петербургский доходный дом и его неотъемлемая часть – двор – играют и в создании внешней атмосферы, фона, на котором разворачивается трагедия, они меняют внутренний мир героев, становясь участниками событий.

Глава 9
Петербург в поэзии и прозе XIX и начала XX веков

Мы познакомились с некоторыми произведениями А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского, и тем, как представлен Санкт-Петербург в творчестве указанных писателей. Каждый из них по-своему представлял город в новых, доселе неизвестных, образах, пытался понять его душу, поселить Genius loci, насколько это было возможно. Простые и заурядные вещи (гранит, река, дождь, туман, мосты, здания) в работах этих гениальных мастеров превратились в ясные точные образы города, его отличительные черточки, особенности. Санкт-Петербург и сам превратился у них в литературного героя, со своей историей, судьбой, трагедиями и победами.

А. Погорельский

Мы посмотрим, как другие литераторы XIX века, продолжая работу, начатую Пушкиным, Достоевским и Гоголем, искали свое видение города, передавали читателям свое творческое переживание его судьбы.

Идиллическую картину Петербурга, как европейской столицы дает в своей сказке «Черная курица, или Подземные жители» русский писатель Антоний Погорельский (А.А. Перовский), которая вышла в 1829 году. В самом начале повести автор высказывает любопытную мысль – города со временем становятся только красивее, в том смысле, что время не властно над гранитными набережными, улицами и площадями. Очевидно, так оно и есть, ведь не зря Рим называют вечным городом!

«Лет сорок тому назад в С.-Петербурге, на Васильевском острову, в Первой линии, жил-был содержатель мужского пансиона, который еще и до сих пор, вероятно, у многих остался в свежей памяти, хотя дом, где пансион тот помещался, давно уже уступил место другому, нисколько не похожему на прежний. В то время Петербург наш уже славился в целой Европе своею красотою, хотя и далеко еще не был таким, как теперь. Тогда на проспектах Васильевского острова не было веселых тенистых аллей: деревянные подмостки, часто из гнилых досок сколоченные, заступали место нынешних прекрасных тротуаров. Исаакиевский мост – узкий в то время и неровный – совсем иной представлял вид, нежели как теперь; да и самая площадь Исаакиевская вовсе не такова была. Тогда монумент Петра Великого от Исаакиевской церкви отделен был канавою; Адмиралтейство не было обсажено деревьями; манеж Конногвардейский не украшал площади прекрасным нынешним фасадом; одним словом, Петербург тогдашний не то был, что теперешний. Города перед людьми имеют, между прочим, то преимущество, что они иногда с летами становятся красивее… впрочем, не о том теперь идет дело. В другой раз и при другом случае я, может быть, поговорю с вами пространнее о переменах, происшедших в Петербурге в течение моего века, – теперь же обратимся опять к пансиону, который, лет сорок тому назад, находился на Васильевском острову, в Первой линии».

Далее читатель знакомится с приютом и его обитателями и выясняет, что к домику примыкал «довольно пространный двор, отделенный от переулка деревянным забором из барочных досок».

Дом, как говорит автор, не сохранился и был перестроен с 1780-х годов – времени действия сказки. В повести упоминаются крупнейшие городские объекты: Адмиралтейство, церковь святого Исаакия, Конногвардейский манеж и Исаакиевский мост. Но по какому адресу располагался сам пансион? И был ли у него реальный прототип? От 1-й линии Васильевского острова отходит только один переулок – Магдалиновский. Появился он давно – в первой трети XVIII столетия, и получил название от больницы Святой Марии Магдалены, расположенной с нечетной стороны. Следовательно, нас будет интересовать четная сторона и угловой дом по 1-й линии. Это – доходный дом Ершова (В.О., 1-я линия, 56).

Первое здание на этом участке появилось еще в середине XVIII века – оно было двухэтажным с высокой черепичной крышей. Деревянное крыльцо дома выходило прямо на 1-ю линию, а в переулок можно было выйти со двора дома, через калитку в деревянном заборе. Именно в этом доме в начале XIX века находился пансион для мальчиков Е. Мейера, одним из воспитанников которого был будущий автор сказки.

Уже в 1820-х годах старое здание реконструировали, хотя полностью оно изменилось только в 1858–1859 годах, когда архитектор В.В. Штром надстроил два этажа, полностью изменив фасады дома. Тогда же частично застроили и двор – один флигель вырос по красной линии переулка, а соседний стал торцом к нему. В результате образовался прямоугольный двор. Конечно, это уже не тот двор, где главный герой мальчик Алеша кормил курочек, но все же это его часть. С другой стороны, двор этого дома знаменателен и другим важным исторически фактом: с 1856 по 1861 год во дворе размещалась знаменитая начальная немецкая школа К.И. Мая. Поначалу школа Мая была маленькой – в ней работало всего два класса по пятнадцать человек в каждом. Кроме общеобразовательных предметов, обязательных для подобных заведений, в школе Мая проходили занятия по гимнастике и фехтованию, здесь изучали историю искусств и основы живописи. С каждым годом учеников становилось все больше, и в 1861 году ее переведут на 10-ю линию. К 1910 году школа Мая выстроит собственное здание (В. О., 24-я линия, 39), в котором и просуществует до 1918 года.

Среди жильцов дома Ершова назовем архитектора В.А. Шрейбера, художников А.Н. Бенуа и К.Е. Маковского.

Иного рода Петербург предстает в творчестве Николая Алексеевича Некрасова, приехавшего в столицу Империи летом 1838 года. Непростая жизнь в большом и, заметим, дорогом городе отложили сильный отпечаток на его творчество, где показана социальная жизнь города, проблемы его низших классов и неустроенность многих обывателей. Первые годы Некрасов постоянно скитался по углам и лачугам, жил даже в подвале. Недаром одной из его книг стала «Физиология Петербурга» в двух томах. Многие герои Некрасова живут во дворах, но дворы эти слишком уж мрачны и унылы, да и похожи другу на друга, так что определять их адреса не имеет никакого смысла. Достоинств у города мало – в глазах Некрасова Петербург – чиновничья столица Империи. Здесь даже весна – не весна. В рассказе «Дроги» так автор отзывается об этом времени года: «Весна, весна! В то время как тебя называют лучшим временем года, когда поэты сравнивают тебя с эдемом земным, в то время, когда так много ждут от твоего целебного, благоухающего воздуха больные, – ты в Петербурге, по старой привычке, не перестаешь быть сырою, грязною, вредною и совершенно лишенною жизни…». И далее следует рассказ о похоронах на Выборгской стороне, где упоминается снесенная в 1930-х годах Бочарная церковь.

Н.А. Некрасов

Можно сказать, что не двор интересует Некрасова, а парадный подъезд: здесь – воплощение зла и неправды. Во дворе-то, как раз, и проходит настоящая жизнь. Та жизнь, о которой много больше скажут Достоевский и Крестовский. Со двора входит маленький человек в свою каморку, и у парадного подъезда стоит, дожидаясь справедливости. Рассказ Некрасова «Петербургские углы» начинается со двора, Genius loci города.

«Дом, на двор которого я вошел, был чрезвычайно огромен, ветх и неопрятен; меня обдало нестерпимым запахом и глушило разнохарактерным криком и стуком». У Н.В. Гоголя мы уже видели похожую картинку.

Далее мы читаем гимн петербургским лужам: «На дворе была еще ужасная грязь; в самых воротах стояла лужа, которая, вливаясь на двор, принимала в себя лужи, стоявшие у каждого подъезда, а потом уже с шумом и журчанием величественно впадала в помойную яму; в окраинах ямы копались две свиньи, собака и четыре ветошника, громко распевавшие: „Полно, барыня, не сердись, / Вымой рожу, не ленись!“. Но то, что я увидел здесь, было ничтожно перед тем, что ожидало меня впереди. Угол, как уведомляла записка, отдавался на заднем дворе: нужно было войти во вторые ворота. Я вошел и увидел опять двор, немного поменьше первого, но в тысячу раз неопрятнее; целые моря открывались передо мною; с ужасом взглянул я на свои сапоги и хотел воротиться; казалось, не было здесь аршина земли, на который можно было бы ступить, не рискуя увязнуть по уши».

В поэзии многих поэтов XIX века обозначены основные петербургские черты. У А.М. Жемчужникова мы читаем в стихотворение «Воспоминание в деревне о Петербурге»: «Ночью, в дождь, слезами словно / Обольются там окошки, / А на улице безмолвной, / Дребезжа, проедут дрожки… В стихотворении Н.П. Огарева присутствует вторая составляющая города: «Вырос город на болоте, / Блеском суетным горя.», как и у Ф.И. Тютчева: «О Север, Север-чародей, / Иль я тобою околдован? / Иль в самом деле я прикован / К гранитной полосе твоей». Болота, холод, вода или снег. Не случайно поэт К.Ф. Рылеев жаждет вырваться из этого города.

 
Давно мне сердце говорило:
Пора, младый певец, пора,
Оставив шумный град Петра,
Лететь к своей подруге милой…
 

<…>

 
Едва заставу Петрограда
певец унылый миновал,
Как разлилась в душе отрада,
И я дышать свободней стал,
Как будто вырвался из ада…
 

О мае в Петербурге пишет поэт А.Н. Апухтин:

 
Месяц вешний, ты ли это?
Ты, предвестник близкий лета,
Месяц песен соловья?
Май ли, жалуясь украдкой,
Ревматизмом, лихорадкой
В лазарете встретил я?
Скучно! Вечер темный длится —
Словно зимний! Печь дымится,
Крупный дождь с окно стучит,
Все попрятались от стужи,
Только слышно, как чрез лужи
Сонный ванька дребезжит.
 

О негостеприимном городе, о его родовых чертах, таких как дождь, болота, холод, гранит, май, почти зимний месяц, будут говорить на протяжении всего XIX и последующего века. И современная поэзия не явилась исключением.

К петербургским черточкам: воде и граниту не хватает зелени садов. Но, пожалуйста, у А.А. Ахматовой есть стихотворение о Летнем саде, точно выражающая его петербургскую суть.

 
Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград
 

<…>

 
Там шепчутся белые ночи мои
О чьей-то высокой и тайной любви…
 

Санкт-Петербург прямо или косвенно присутствует во множестве произведений XIX – начала XX веков. В связи с этой темой можно назвать имена М. Дмитриева, А. Грина, Я. Полонского, В. Набокова, В. Титова, Д. Мережковского, А. Блока и других. В творчестве М.Ю. Лермонтова, мало любившего Петербург, он присутствует в драме «Маскарад» и романе «Княгиня Лиговская». Лермонтовские места города расположены на Невским проспекте, Садовой улице, набережной реки Фонтанки.

Но изучать всех указанных авторов нам нет никакого смысла. Наша задача – понять общую тенденцию развития образа города в творчестве поэтов и писателей того времени. Понять, как представляли они душу города.