Текст книги "Вероника"

«Мама» вылезла по никелированной лесенке из бассейна. Ждавший хозяйку швейцар накрыл её большим как халат махровым полотенцем. Она уселась на плетёный стул и, взяв со столика бокал с каким-то напитком, слегка отпила, потом поставила обратно и снова посмотрела на Веронику, стоявшую перед ней в растерянности.

– Ну?! Чего молчишь?!

Вероника пыталась понять, куда «мама» клонит. Ждать начала новой оргии или ещё какой-нибудь дряни со своим участием ей надо было в любую секунду. И она понимала это. Но, с другой стороны, если бы что и началось, воспрепятствовать этому Вероника была не в силах.

– Ладно! – словно пощадила её «мама», Вероника вдруг почувствовала после этого восклицания, что ничего экстраординарного дальше не будет, во всяком случае, в ближайшее время. – Слушай сюда! Я вижу, что ты вся дрожишь, как осиновый лист!.. Боишься, небось, новой ебли?!.. Правильно делаешь! Её для тебя никто не отменял!..

«Да у меня до сих пор всё болит!» – хотела вскрикнуть Вероника, но остановилась, вовремя спохватившись, что это, напротив, может сработать как детонатор новой экзекуции.

– Я сейчас просто хочу с тобой поговорить!.. Подойди сюда! – «мама» поманила Веронику пальцем ближе к своему плетёному креслу. Вероника подчинилась. – Ты в трусах?

– В трусах! – Вероника напряглась.

– Снимай! – приказала «мама».

Вероника повиновалась, чувствуя, как обстановка накаляется.

– Как себя чувствуешь теперь? – поинтересовалась «мама».

– Да, ничего, – ну, а что она ещё могла ответить?

– Это хорошо, что ничего!.. Вот так и стой! Пусть ветерок снизу задувает, волосики на кунке щекочет…. Я буду переделывать тебя, вышибать из тебя чопорность и лицемерие, скованность и прочие пороки, пока ты с радостью не будешь встречать любого мужчину, который идёт в твою постель. Поняла?

– Поняла! – ответила Вероника, чувствуя подвох.

– А я смотрю, что нет! – засомневалась «мама». – Я собаку на этом деле съела и вижу, как ты внутри сейчас вся съёжилась от моих слов…. Эх, учить тебя ещё надо да учить!..

– Но я никогда к этому не привыкну! – вырвалось у Вероники против её воли, о чём она тут же пожалела, потому что после её слов «мама» взяла со столика из лозы, стоявшего рядом с её креслом, плётку с плетёной кожаной ручкой и несколькими короткими кожаными кнутцами, пучком, как щупальца у кальмара, свисавшие из неё, поднесла инструмент к подолу платья Вероники и подняла его так, чтобы стало видно всё лоно девочки и часть её прекрасного животика.

Вероника занервничала. У неё только-только всё пришло в норму, перестало болеть, зажило и вернулось к своему прежнему, прелестному виду. Она стояла с задранным вверх подолом, ни жива, ни мертва, понимая, что ещё одно неверное слово, нечаянный «душевный» порыв или напрасное восклицание, хотя и идущее от сердца, но здесь совершенно никому не нужное и не интересное, и её ввергнут в пучину оргии. Присутствовавшие здесь мужчины уже уставились на её прелести с нескрываемым вожделением. Она знала, что, как только «мама» скажет: «Фас!» – её начнут рвать как волки тёлку. Ей больше не хотелось повторения того опыта.

«Молчи, дура! – приказала самой себе Вероника. – Молчи, если сама себе дорога!»

– Ты мужу изменяла? – вдруг поинтересовалась «мама», продолжая рассматривать её прелести. Она заметила, что Веронику всю потрясывает мелкой дрожью и посмотрела ей в лицо. – У тебя ведь был муж?!..

– Был, – ответила Вероника, не зная, что ждать в следующую секунду.

Она понимала, что в любой момент всё может повернуться против неё, и после разговора последует действие.

«Мама» опустила подол и положила плётку обратно на столик, потом, обведя взглядом стоящих вокруг бассейна, спросила:

– Знаешь, что их больше всего в тебе возбуждает?

– Нет, – призналась Вероника.

– То, что ты боишься! – сказала мама, осматривая по очереди своих подчинённых. – Не твоя красота – ею можно восхищаться и любоваться, но она не злачна! Твой страх – вот что больше всего действует на них! Чем больше они видят, как ты дрожишь, тем сильнее готовы ринуться на тебя, как только я разрешу это сделать!.. Поняла?!

– Поняла! – кивнула головой Вероника.

– А раз поняла, то приходи в себя! – заключила «мама». – Я ведь тебя позвала совершенно для другого!.. Но если ты и дальше будешь вся дрожать, мне станет просто обидно!.. Ну, тогда держись!

Она погрозила ей пальцем. Потом окинула её взглядом сверху донизу и спросила:

– Не хочешь присесть?..

– Что?! – не поняла Вероника.

– Присесть, говорю, не хочешь?! – переспросила «мама» уже более угрожающим тоном. Ей не нравилось, что девчонка сосредоточилась на своём страхе, от которого должна была научиться освобождаться.

– Хочу! – призналась Вероника.

Ей, в самом деле, хотелось занять позицию пониже и, если было можно, то, действительно, присесть, чтобы не торчать перед «мамой» в одном платье без трусов, когда она каждую секунду может снова поднять её подол.

– Принесите даме кресло! – скомандовала «мама» кому-то в сторону, а потом обратилась к Веронике. – Раздевайся!

Дрожь, которую Вероника пыталась побороть в себе, вновь усилилась.

– Я два раза повторять не буду! – «мама» взяла маленькую чашечку с кофе, которую ей протянул швейцар. – Ещё один раз проявишь недопонимание, и моему терпению придёт конец!..

Вероника тут же сбросила платье и лифчик, которые на ней ещё оставались, стараясь унять дрожь.

– Мне просто холодно! – сказала она.

– Лезь в бассейн! – предложила ей мама. – Поплавай! Согреешься!

Вероника даже не полезла, – тут же нырнула щучкой в горячую воду, ощутив, как проходит дрожь.

Приятная теплота бассейна обняла её тело и стала ласкать его. Вероника почувствовала, что успокаивается. Она стала медленно плавать, уже не обращая внимания на мужчин, которые смотрели на неё сверху. В воде ей было комфортно, и, не смотря на то, что была голая, чувствовала себя защищённой, словно в одежде.

«Мама» смотрела, как она плавает, словно на театрализованное шоу, спокойно и с интересом, пила кофе. К ней подходили какие-то посетители, о чём-то с ней переговаривались на ухо. Веронике казалось, что она так плавала бы вечно, лишь бы больше не стоять перед мамой нагишом. Здесь ей было намного уютнее.

– Ну, мужу-то изменяла? – спросила «мама» откуда-то сверху.

Вероника пожала плечами, словно пытаясь припомнить, было ли хоть что-нибудь, о чём её спрашивают.

– Да, не ври! – продолжала «мама» свою тираду. – Такой красивой женщине трудно устоять перед соблазнами! Да и вряд ли ты напрягалась, чтобы это делать! Я просто вижу, как к тебе мужики липли пачками, поэтому даже не сомневаюсь в том, что кто-то из них тебе разок-другой приглянулся, и ты ему не отказала!

«Мама» замолчала, продолжая наблюдать за Вероникой. Ей словно нравилось это. И Вероника решила больше ничего не говорить, пока её не попросят.

– Я долго думала, что с тобой делать! – продолжила свои рассуждения «мама», отдав распоряжения пришедшему из ресторана посыльному официанту. – Ты думаешь, что я неделю тебя не беспокоила просто так?! – Вероника продолжала плавать, навострив ушки. Она не знала, что ответить ей на этот вопрос. – Ты у меня, девочка, вся перед глазами! – продолжила «мама», не дождавшись ответа. – Я могу тебя прочитать, как открытую книгу! Хочешь, я расскажу тебе, кто ты такая, и что о себе думаешь? – «мама» уже не ждала ответа, она словно читала лекцию или вела какой-то другой профессиональный монолог. – Ты маленькая провинциальная сучка! Обрати внимание: я говорю «провинциальная» не для того, чтобы тебя обидеть или унизить, а чтобы выразить твою сущность. Ты, действительно, маленькая провинциальная сучка. И тебе эта Москва и даром не нужна! Ты любишь свой городок, и больше тебе ничего и не надо. И ещё, ты очень любишь себя! Ты считаешь, что твоя pussy… Understand me?!..

– Yes! – кивнула головой Вероника.

– Ну, хоть в этом я не ошиблась, это хорошо!.. Так вот!.. Ты считаешь, что она у тебя самая-самая расчудесная!.. Открою тебе одну маленькую и страшную тайну: так считает девяносто девять процентов женщин! Но это ещё не всё! Ты уверена, что все должны относиться к тебе, как к королеве, и, кстати, этим, наверно, многого добилась в свои годочки. Ты думаешь, что к этому всему прилагается твоё внутренне содержание, твой богатый внутренний мир. Здесь я тебе тоже открою ещё одну маленькую тайну: твой внутренний мир никому не нужен! У каждого свой внутренний мир, и от твоего им не прибавиться….

Вероника всё плавала, вслушиваясь в каждое слово «мамаши».

В это время вокруг той началась какая-то суета: принесли второе плетёное кресло, несколько официантов из ресторана пришли с подносами, накрытыми белыми полотенцами сверху. Между плетёными креслами установили никелированный столик, на который стали накрывать, расставляя блюда с принесённых подносов, официанты.

– …Ты думаешь, что попала сюда случайно, – продолжала «мама», изредка посматривая, как сервируют стол, и жестами что-то поправляя. – …Проституток ты вообще за людей не считаешь. Держишь их за женщин не третьего даже сорта. И сама, по собственной воле, никогда проституткой и не стала бы. Да ты даже и не думала никогда об том!.. По твоему разумению с тобой обошлись очень грубо! Фактически, тебя изнасиловали!.. Причём это была групповуха с извращениями! Ты даже в рот, верно, никогда прежде и не брала….

Вероника, плавая мимо «мамы», ушами следила за каждым её словом, боясь что-то пропустить. Она знала, что это может закончиться печально.

– Но это было всего лишь «посвящение», девочка! Немного необычное! Но…. Ты ведь тоже необычная, правда?! – «мама» снова попустила собеседнице молчание. – Ко мне девочки просятся сами, и я их не беру!.. А ты не просилась!.. Ты, как дикая кобылка, которую изловили в твоих родных украинских прериях! И, чтобы была под седоком смирной, тебя прежде нужно обкатать! Понятно?!..

– Да, – Вероника едва кивнула головой. Ей хотелось нырнуть под воду, чтобы ничего не слышать и не видеть.

– Ну, так вот! – продолжила «мама». – Я-то не такая кровожадная, как тебе, видно, кажется, но знай – меня нужно бояться! Ты ведь меня боишься?

– Да, – призналась Вероника.

– Молодец! Люблю честность! – заулыбалась «мама». – Знаешь, когда понимаешь, что тебя боятся, то это приятно! Но когда тебе об этом говорят!.. Я при этом испытываю экстаз! Не знаю почему, но мне нравится, чтобы меня боялись….

Она взяла в руку пузатый фужер, и официант на треть наполнил его вином из бутылки. «Мама» поболтала его и приложилась носом к краю бокала.

Вероника вдруг увидела себя словно со стороны, откуда-то сверху. В чаше бассейна плавает брасом она, красиво разводя ноги в стороны и назад. Её попочка выглядит сверху, как аппетитный персик. И она почему-то представила себя лягушкой. Не лягушкой, как животным, а просто какой-то девочкой-лягушкой, которая живёт в этом тёплом бассейне….

– Ну, хватит там! Расплавалась! – окрикнула её «мама». – Вылазь давай! Будешь со мною завтракать!

Глава 9

Вероника, с омерзением вспоминая о пережитом, чистила зубы в туалете спального вагона. Она сделала это один раз, потом второй. Но ощущение того, что рот её превратился в мерзкое помойное ведро, не проходило.

Она всегда считала, что заниматься этим – удел проституток и шлюх.

А тут она! Да ещё с нерусем!

Иногда, прежде, ей и самой хотелось попробовать это сделать, но она даже и в мыслях допустить не могла, что однажды ей в рот свой мерзкий член сунет какой-то «чурка».

«Тьфу!» – Вероника сплюнула, снова вспомнив пережитое. Её тошнило, кружилась голова: «Как мерзко! Почему это происходит со мной?!»

Она снова принялась чистить зубы.

Кто-то подёргал дверную ручку снаружи и толкнул дверь. Убедившись, что в туалет занят, в дверь постучали.

Вероника насторожилась. Сердце ушло в пятки. Ей почему-то показалось, что это Саид. Она прислушалась, за дверью было тихо.

Стук повторился, но на этот раз она услышала женский голос:

– Освобождайте туалет! Граница! Паспортный контроль! Туалет закрывается!

Вероника открыла дверь и выглянула наружу.

Перед туалетом стояла проводница.

– Выходите, девушка! Брянск! Я туалет закрываю на паспортный контроль! – повторила та.

– Какой паспортный контроль?! – удивилась Вероника.

– Здрасте! – в свою очередь удивилась проводница, слегка присев, словно в танцевальном па. – Вы откуда, королева, с Луны свалились?!

В голосе её сквозила ирония.

– А что такое? – не могла понять «королева».

– Как что?! – проводница потеряла терпение, взяла её за руку и стала тянуть из туалета. – Мне туалет надо закрыть! Сейчас пограничники придут!

– Какие пограничники? – не поняла Вероника.

– Сначала российские! – пояснила проводница, милостиво снизойдя до неведения пассажирки. – А в Конотопе – украинские! Милочка, да вы, в самом деле, что: новостей не смотрите, газет не читаете?!..

– Нет! Некогда мне было в последнее время! – призналась Вероника, впрочем, газеты и новости никогда её и не интересовали.

– Ну, ты даёшь, принцесса! Так Союза-то уже нет! Теперь вместо Союза – СНГ, Содружество Независимых Государств. Украина отделилась, в общем. Правда, не совсем….

Вероника её слушала, оторопев от услышанного.

Проводница закрыла туалет и посмотрела на её растерянное, глупое выражение лица.

– А-а-а, да ну тебя! А ещё с Москвы едет! Как с деревни какой! Недаром говорят: Москва – большая деревня! – проводница протолкнулась, протиснулась мимо ошарашенной Вероники, пошла деловитым быстрым шагом по коридору, качаясь из стороны в сторону в такт покачиваниям вагона, и крикнула ей, не оборачиваясь. – Иди в купе, готовь паспорт к проверке! Через месяц, говорят, ещё и таможню введут! Тогда шмонать будут!

В Брянске, – Вероника поняла, что это Брянск только по тому, что сказала проводница, – в купе ввалился злой, мокрый от шедшего на улице проливного дождя пограничник. С плащ-палатки у него лилось как из ведра на дорогой, толстый ковёр, которым был застелен пол двухместного купе.

Он попросил паспорта. Сначала проверил паспорт Вероники, долго глядя ей в лицо и что-то изучая в нём и в документе, потом принялся за Гарика.

Паспорт Гарика пограничнику чем-то не понравился, и он сказал ему:

– Пройдёмте со мной! Вещи пока можете оставить! Вы вдвоём едите?! – поинтересовался он.

– Нет! Нет! – в один голос ответили Вероника и Гарик.

Армянин исчез следом за пограничником. Дверь купе закрылась. Воцарилась тишина, в которой было слышно, как в соседних купе раздаются голоса погранцов, идёт проверка документов.

«Хоть бы его сняли!» – с надеждой на чудо взмолилась Вероника.

Однако Гарик вскоре вернулся. Он ничего не сказал, только сел напротив Вероники за столик и уставился насуплено в окно.

За заливаемым дождём окном виднелась асфальтированная платформа, освещённая яркими фонарями на высоких столбах. Там шло какое-то движение. Проходили пограничники с собаками, сновали железнодорожные рабочие с молотками и фонарями, стояли под зонтами какие-то пассажиры, которых вывели из вагона. Потом их куда-то уводили. Некоторые возвращались и садились обратно в поезд.

Вдруг совсем рядом, – за окном купе, – Вероника увидела Саида. Он шёл с пограничником. Было слышно, как он что-то ему объясняет на ломанном русском. Следом за ним пограничники вели ещё несколько человек, бывших с ним в поезде.

Вероника невольно отпрянула от окна. Гарик, заметив её движение, зыркнул на улицу и отодвинулся вглубь купе тоже.

Поезд постоял ещё минут пятнадцать, потом поехал. Саида и его людей видно больше не было.

– Интересно, их сняли с поезда?! – поинтересовалась Вероника у Гарика, впервые заговорив с ним за вечер.

Гарик молча пожал плечами.

Через час, в Конотопе, снова вошли пограничники, но на этот раз украинские.

– Будь ласка, документы! – обратился к ним, зайдя в купе, сержантик-пограничник.

Вскоре поезд тронулся, подцепленный тепловозом с обратной стороны состава, словно пошёл обратно в Москву. Но теперь он шёл уже по железнодорожной ветке на восток.

За окном шёл убаюкивающий ливень, и, не смотря на всё произошедшее, взвинтившее нервы, Вероника почувствовала, что хочет спать.

Не раздеваясь, она забралась под одеяло, укрылась с головой и отвернулась к стене.

– А как же «спокойной ночи»? – поинтересовался Гарик.

– Спокойной ночи! – буркнула Вероника, не шевельнувшись.

– Нет, ты не поняла! – Гарик подсел к ней на полку и скинул с неё одеяло.

– В чём дело?! – сердито и сонно спросила Вероника, повернувшись к наглому таксисту, мешавшему ей спать.

– Надо же! Голосок прорезался! – удивился Гарик. – Что осмелела, милая?!.. Родиной запахло?!

Гарик сбросил одеяло на пол, ловким движением руки нырнул под её попу, пальцами схватил трусики и дёрнул их вниз, на бёдра, так, что они затрещали.

Вероника попыталась сопротивляться. Она скрестила ноги в коленях, не давая снять трусы дальше, стала царапаться, отталкивать армяна.

– Мне что, силу применить? – поинтересовался Гарик, прекратив снимать с неё трусы. – Мы, тёлка, с тобой договорились. Я тебе сделал всё, что ты просила, рискуя, – как ты видела, – своей шкурой….

– И в рот свой член сунул, тоже рискуя шкурой?! – зло прищурилась Вероника.

– Представь себе!.. Слушай! Девочка, будь умницей, не зли меня! – предупредил Гарик. – Ты что думаешь, всё прошло?! Теперь можно меня кинуть?! Нет, милая! Я тебе этого сделать не позволю! Я сказал: неделю буду драть как сучку, значит, – буду драть! И никуда ты от меня не денешься!

– Да кто ты такой?! – возмутилась Вероника, чувствуя прилив ярости.

– Я – Гарик! – словно представился ей таксист. – А ты кто такая?!

– Ты меня что, за проститутку держишь?! – возмущение Вероники нарастало.

– Слушай, милая, если бы я тебя держал за проститутку, у нас с тобой было бы всё по-другому! Ты, что не видишь?! Я тебе помог! Из такого дерьма вытащил! Если бы не я – страшно сказать, что было бы! Так что, давай, ты будешь умницей! Мы с тобой условились на неделю? Неделю буду тебя иметь, когда, где и как хочу! Это твоя плата за спасение! Будь добра рассчитаться!

Гарик был прав, но Вероника не собиралась с ним спать!

Армянин попытался продолжить снимать с неё кружевные трусики.

– Слушай, Гарик, ты прав! – остановила его, схватив за руки, Вероника. – Ты мне помог! Спасибо тебе! Да, ты спас меня из скверной ситуации!.. Но, давай решим по-другому!

– Как по-другому?! – густые брови Гарика взлетели от удивления в свете ночников над спальными полками.

– Ну, по-другому – это по-другому!

– Слушай, девочка! Не пудри мне мозги! – Гарик начинал злиться. Он снова стал тянуть трусики. – «По-другому» никак не получится!

– Я дам тебе двести долларов! – воскликнула Вероника.

Гарик широко улыбнулся:

– Ха, ещё чего!

– Двести долларов!.. И билет куплю обратно в Москву!

– Милая, у тебя же денег нет?!

– Я по приезду найду! – пообещала Вероника.

– По приезду – меня не устраивает!

– Слушай, в Москве самая дорогая проститутка сотку стоит, – ты же знаешь! – попыталась уговорить его Вероника.

Гарик перестал стаскивать трусики.

– Я бы и за тысячу долларов не стал помогать тебе от Саида удрать! – сказал он, прищурившись. – Мне моя шкура дорога!

– Тогда почему же помог?!

– Потому что ты сказала – сделаю всё, что хочешь! Будь добра платить!

Гарик снова потянул трусики над её скрещёнными в коленях ногами, потом остановился и посмотрел в глаза Веронике.

– Считаю до трёх! – предупредил он. – Раз, два….

Вероника была в смятении: «Что делать?!»

Кричать?!

Ну, прибегут пассажиры, милицию вызовут! Но доказательств-то нет! Армяна отпустят, а он в Москву – Саиду стуканёт, где её искать!..

– …три! – Гарик оттянул трусики так, что они превратились в длинную резинку, затрещали.

– Не рви! – крикнула Вероника и развела ноги….

На вокзал поезд прибывал рано утром. В четыре утра проводница забегала, поднимая пассажиров. Заглянула она и в их купе:

– Подъём! Просыпаемся! Умываемся! Через час приезжаем!..

В лицо Веронике ударил яркий луч света. Она проснулась от короткого сна и ощутила, что тело её как-то странно гудит, поёт как хорошо настроенная струна.

Гарик успокоился только под утро, часа в три. Всю ночь он делал с ней то, чего она прежде и не знала.

За ночь к своему удивлению Вероника два раза испытала сильнейший оргазм, и отвращение к армяну смешалось в её душе со сладостным ощущением удовлетворённой похоти.

Вставать не хотелось. Она сладко потянулась, как кошка, выпростнув руки из-под одеяла. Оно сползло, обнажив её голую грудь.

Вероника глянула на соседнюю полку. Там храпел Гарик, уткнувшись лицом в подушку, лёжа неприкрытой, голой задницей вверх.

Проводница окинула их оценивающим взором, но только сказала:

– Поднимаемся, умываемся! Через час Сумы!

Возможно, ей частенько приходилось видеть такое в своём вагоне СВ….

– Мне что, тебя к себе в квартиру вести?! – спросила Вероника, когда они вышли на привокзальную площадь. – Там мои родители!

– Ничего, милая, ищи выход! – сказал Гарик, озираясь по сторонам, осматривая незнакомый украинский город. – Да, с такси у вас тут совсем дело плохо!

На огромной площади не было ни одного таксомотора.

– И какой?!

– Снимай номер в гостинице – твои проблемы! Кстати, мне помнится, ты говорила, что дома найдёшь двести долларов! Вот и ищи!

– Ну, ты наглец, как тебя там!.. Гарик! Я хотела тебе деньги отдать, чтобы не спать с тобой! А получается: ложись под тебя да ещё и номер сними?!

Гарик смерил её взглядом сверху донизу:

– Номер снимай самый лучший, в лучшей гостинице! А то Саиду в Москве скажу, где ты теперь обитаешь!

Вероника стояла в замешательстве. Наглость «гостя» не влезала ни в какие ворота!

– Как знаешь! Денег у меня нет, вот и всё! Баста! Под мостом, значит, будешь меня драть или в парке городском на лавочке! Домой я тебя к себе не поведу!

– Ты ж сказала – найдёшь деньги?! – возмутился Гарик. Он постоял, потом полез в карман, достал кошелёк. – На, вот! Сто долларов! Поменяешь, за гостиницу заплатишь!

Вероника потянулась за деньгами. Когда она взялась за купюру, Гарик придержал её и добавил:

– Но учти!.. Деньги я тебе занимаю! В течение недели найдёшь и отдашь! Нет – пеняй на себя! Поняла?!

– Поняла! – сквозь зубы ответила Вероника.

«Ну, мразь черномазая! Я тебе покажу!» – подумала она про себя и, дёрнув купюру из рук Гарика, спрятала её в кармане.

Поймав наконец таксомотор, они промчались по проспекту до центральной гостиницы города с одноимённым названием, свечкой устремившейся в небо на центральной площади, напротив огромного здания обкома партии.

Гарик, посмотрев вверх, одобрил выбор:

– Хорошая гостиница, высокая! Бери номер повыше, я город хочу посмотреть!..

Администраторша, посмотрев на сто долларов, которые протянула ей Вероника, сказала:

– Идите меняйте! Мы доллары не принимаем! Рубли тоже! У нас теперь карбованцы!

– А где менять-то?! – удивилась девушка.

– В банке – где! – усмехнулась администраторша.

– Так ещё же шесть часов утра! – воскликнула Вероника. – Какой банк?!

– Хорошо! – администраторша положила на стойку ключи. – Вот вам номер «люкс» на двенадцатом этаже! Паспорт оставьте мне! В девять часов сходите в банк, поменяете доллары! Расплатитесь – я вам паспорт верну!

Вероника взяла ключи, передала их Гарику, тот направился с ними через огромный просторный холл к лифту.

Администраторша, глянув вслед армянину, сказала:

– Номер одноместный! У вас прописка местная, поэтому вам гостиницу снимать не положено! Этот кто вам такой?! – бросила она кивком головы вслед «гостю». – Родственник, что ли?!

На лице администраторши отобразилась сложная гримаса: догадка, ухмылка, ирония, сочувствие, понимание, – коктейль чувств. Вероника не знала, что ответить.

– Это просто гость! Знакомый! – нашлась она.

– Вот и скажите этому вашему… знакомому, – пристально уставилась на неё администраторша, – что после двенадцати посторонних в номере быть не должно, в том числе и вас! Вам ясно?!..

Вероника кивнула головой и пошла, заливаясь краской, следом за Гариком к лифту.

– Да, и вот ещё что! – окликнула её администраторша.

Вероника вернулась, не глядя ей в глаза.

– Доллары можете поменять на рынке, – подсказала та, – если не страшно!.. У менял! Они с семи часов там торчат! Только смотрите – кидают!.. Фьюить! – изобразила она бросок в сторону. – И денег нет! Имейте ввиду!

– А почему? – Вероника была ошарашена порядком вещей, установившимся за время её отсутствия.

– А потому что в банке доллар стоит двадцать три тысячи карбованцев, а менялы предлагают сорок шесть! Понятно?!

Вероника кивнула головой.

– Вот и выбирайте, где менять лучше: в банке или на рынке!..

В номере было просторно и уютно. Шикарный торшер, большая двуспальная кровать, диван, телевизор, кресла, плательный шкаф, в туалете импортный санузел и стеклянная душевая кабина – Гарик остался доволен.

Он вышел на балкон. Декабрьская поздняя заря едва занималась. Внизу по улицам ползли рваные облака тумана.

– Хороший город! Красивый! – заключил Гарик, осмотрев панораму с балкона. – Что это у вас тут за набережная?!

– Набережная реки Стрелка! – ответила Вероника и возмутилась. – Слушай, я тебе не экскурсовод!.. Пошла на рынок! Деньги менять!

– Красивая набережная, только вместо реки какое-то болото! – возмутился Гарик, словно её не слушая. – Иди-иди, милая! Я тебя подожду!.. Только не долго!

Когда она была уже на пороге номера, Гарик крикнул ей вслед:

– Только не вздумай смыться! Себе хуже сделаешь!